Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций. Часть первая (Адлер Сайрус)

Глава 1

В книге регистрации актов о рождении Франкфурта-на-Майне за 1847 г. имеется следующая запись: «10 января, в воскресенье, в 5 часов утра, Клара, урожденная Нидерхофхайм, жена Моисея Шиффа, купца, гражданина Франкфурта еврейского происхождения, родила законного сына Якоба Генриха».

Событие произошло в доме, который теперь имеет номер 39 и стоит на Шнургассе, а в то время имел номер L-80.

Еврейская община Франкфурта возникла примерно в середине XIII в. – позже, чем в других немецких городах. К концу XV в. Франкфурт стал городом, где проживала крупнейшая еврейская община Священной Римской империи; на Юденгассе во Франкфурте находилось одно из известнейших еврейских гетто в Европе. Евреи имели право жить в определенном количестве домов; для того, чтобы, не нарушая закона, увеличить число жителей, дома строились с перегородками внутри, но под одной крышей и имели по два входа; в каждом доме проживало по нескольку семей.

Старую Юденгассе полностью реконструировали, и современная улица, расположенная на ее месте, носит название Бёрнерштрассе. Из старых домов сохранился лишь один, под номером 26 (ранее 148), известный как «Дом Ротшильда». Он превращен в частный музей. Первоначально, однако, на нем был герб в виде зеленого, а не красного, щита, как на том доме, где Ротшильды жили в XVII в. От этого герба они образовали свою фамилию («Roth» – красный, «shield» – щит). В «Доме зеленого щита» начиная с 1690 г. жила семья Шифф. Свою фамилию они образовали от герба в виде корабля, который украшал дом, где они жили ранее.

В 1765 г. Давид Тевеле Шифф переехал в Лондон, где стал раввином Большой синагоги. Очевидно, до 1784 г. дом во Франкфурте принадлежал ему, так как в том году Шифф выставил свою половину дома на торги и продал ее Мейеру Амшелю Ротшильду, предложившему самую высокую цену. В конце следующего года Ротшильд купил «вторую половину «Дома зеленого щита» у брата Тевеле, раввина Меира Соломона Шиффа, и жены последнего, Мате»[1]. Потомки Мейера Амшеля Ротшильда жили в доме до недавнего времени. Интересно, что две эти семьи, давшие жизнь стольким выдающимся финансистам, но в то же время и людям, не чуждым науке и образованию, занимали один и тот же дом в течение долгого периода времени, хотя зачастую и не обитали под одной крышей одновременно. По сей день над двумя входами в дом можно увидеть корабль и щит, вырезанные в камне.

Семья Шифф зарегистрирована в числе домовладельцев в списках франкфуртских евреев, опубликованных еще в 1608 г. Джозеф Джейкобс, подготовивший родословную семьи для «Еврейской энциклопедии», считает, что первым представителем семьи можно считать Якоба Коэна Зедека Шиффа, родившегося около 1370 г., – возможно, это самая ранняя дата, от которой можно проследить историю любой современной еврейской семьи.

Среди его прямых потомков можно найти многих раввинов, ученых и несколько купцов, которые часто вели дела общины. Несколько раввинов были выдающимися учеными; наверное, самым известным среди них можно считать Меира бен Якоба (также называемого Махарамом) Шиффа из Фульды (1608–1644), который написал комментарий к Талмуду. Его комментарий, опубликованный примерно через сто лет, до сих пор включают во все стандартные издания.

Отец Джейкоба Шиффа, обладавший высоким чувством долга, пунктуальный и строгий, неукоснительно следовал религиозным обрядам и требовал того же от своих детей. Мать была доброй и ласковой по натуре и стремилась к миру в семье.

Мальчика отправили в школу Еврейского религиозного общества (Israelitische Religionsgesellschaft), основанную в 1853 г. и отделившуюся от школы Еврейской общины (Israelitische Gemeinde), называемой также «Филантропин». «Филантропин» был основан в 1804 г., и Якоб короткое время посещал это учебное заведение до того, как открылась новая школа, созданная Самсоном Рафаэлем Гиршем, основателем неоортодоксального течения в иудаизме. Недовольный соглашательством некоторых еврейских общин Германии, которые допускали изменения в религиозных обрядах, этот авторитетный лидер призывал к сочетанию религиозных предписаний с участием в жизни окружающего нееврейского общества.

Якоб Шифф посещал школу до четырнадцати лет. Точно неизвестно, какие предметы он изучал, но в их число, помимо общеобразовательных, а также, возможно, расширенного курса немецкой литературы, входили древнееврейский язык, Библия и основы веры. Вероятно, в число преподаваемых предметов входили также французский и английский языки. Во всяком случае, мальчиком Шифф получил такую хорошую общеобразовательную базу, что позже благодаря чтению, путешествиям и широкому кругу знакомств стал высококультурным человеком. По отзывам, он не был особенно прилежным учеником, хотя в 1859 г. сыграл роль Валленштейна в спектакле, поставленном в честь столетия Шиллера. Он испытывал склонность к сфере бизнеса. Судя по всему, после школы прошел период ученичества: в восемнадцатилетнем возрасте, решив уехать в Америку, он написал письмо в Сент-Луис, Р.Л. Штрауссу. В письме спрашивал относительно места и писал об опыте своей работы:

«Франкфурт, 12 июня 1865 г.

Пишу Вам с одобрения отца и надеюсь, что Вы отнесетесь к моему поступку благосклонно, так как мне известно о Вашей дружбе с отцом. Некоторое время назад мой отец писал Вам, что я испытываю сильное желание поехать в Соединенные Штаты, но, прежде чем пойти на такой шаг, я хотел бы подыскать себе постоянное место в каком-либо из крупных городов. Поэтому я взял на себя смелость попросить Вас помочь мне найти такое место.

С этой целью опишу вкратце свой предыдущий опыт работы: годы ученичества я провел в одной из лучших торговых фирм Франкфурта, а затем поступил в банк моего зятя, где и тружусь до сих пор. Поэтому я могу совершенствоваться в любой из двух этих областей.

Я знаю, что главнейшая трудность возникнет для меня в связи с днем отдохновения в субботу, но, возможно, Вам удастся найти мне такое место, где я смогу отдыхать в этот день, потому что я хочу надлежащим образом соблюдать религиозные обряды.

С нетерпением жду Вашего ответа. Я достиг того возраста, когда должен решить, чем заняться в будущем. Заранее благодарен Вам за Вашу доброту…

Искренне ваш, Якоб Шифф».

Это письмо, судя по всему, ни к чему не привело, но Якоб был решительно настроен на то, чтобы уехать в Америку, независимо от того, ждало его там место или нет. Хотя он писал в Сент-Луис с одобрения отца, когда наступило время отъезда, отец не сразу дал ему свое благословение. В последнюю минуту юноша вел трудную борьбу с самим собой; он должен был решить, ехать ему или нет. Даже когда у дверей его ждал экипаж, отец колебался, а Якоб не хотел уезжать без отцовского благословения. Отец смирился лишь после общей просьбы всех членов семьи.

В то время путешествие в Нью-Йорк занимало около четырех недель; должно быть, Якоб покинул Германию в начале июля. Его первое сохранившееся письмо из Нью-Йорка написано через день после прибытия:

«7 августа 1865 г.

Дорогой дядя!

Вчера после спокойного и приятного путешествия я благополучно прибыл в Нью-Йорк, о чем и спешу сообщить. Филипп, наверное, расскажет о подробностях моего путешествия, я же просто хочу поблагодарить Вас за добрые рекомендации. Маркузе и Балтцер приняли меня очень хорошо и обещали мне помочь. Надеюсь вскоре с их помощью получить место, так как праздность мне претит.

Вы, наверное, уже вернетесь из своей поездки, когда получите мое письмо. Надеюсь, она была благоприятной. Мне доставит огромное удовольствие, если Вы будете часто мне писать, ибо Вы можете представить, как радуют меня письма из дома. Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания Вашей жене и детям. Передайте Генриху, что я пришлю ему редкие марки, если он будет хорошим мальчиком.

На сегодня кончаю. С наилучшими пожеланиями…»

В то время, летом 1865 г., в Нью-Йорке жил Уильям Б. Бонн из Франкфурта, впоследствии вступивший в фирму «Спейер и Кº». Один знакомый послал ему письмо, в котором написал, что юноша по фамилии Шифф приедет в Нью-Йорк впервые, и просил присмотреть за ним. Они не были знакомы, но, помня, какими одинокими чувствуют себя вновь прибывшие, Бонн встретил молодого Шиффа на причале. Вечером он отвез юношу в небольшой отель, где снял для него номер, и собирался уйти, чтобы Шифф отдохнул. Но Шифф, благодарный новому знакомому за доброту, упросил его немного посидеть с ним и поговорить о «новой стране и прежней родине». Поэтому Бонн поднялся в его номер. Всякий раз, как он порывался уйти, Шифф просил его побыть еще немного. За разговорами прошла вся ночь. Так началась дружба, которая длилась всю жизнь.

Рекомендательные письма, которые привез с собой Шифф, пригодились не сразу, но вскоре он поступил клерком в посредническую контору «Фрэнк и Ганс». Хотя в то время Шиффу было всего 19 лет, Адольф Ганс сразу заметил его финансовые способности. Якоб (Джейкоб) действовал энергично и активно; он заключил целый ряд сделок с государственными облигациями США.

Ближе к концу 1866 г. Шифф заключил партнерское соглашение с Генри Баджем из Гамбурга, тогда жившим в Нью-Йорке, а затем ставшим членом фирмы «Халлгартен и Кº», и с Лео Леманном, который тогда находился в Европе, но по настоятельному совету Уильяма Бонна вернулся в Америку и поступил в новую фирму. 1 января 1867 г., когда Джейкобу не исполнилось и двадцати лет, открылась посредническая контора «Бадж, Шифф и Кº». По словам Баджа, Шифф демонстрировал здравомыслие и энергию. Он добивался успеха с самого первого дня и сам вел значительную часть дел. В 1872 г., когда Бадж находился в Европе, умер его отец, и он, по просьбе матери, решил остаться в Европе, сообщив своим партнерам, Шиффу и Леманну, о решении оставить фирму, которую после ухода Баджа в конце того же года пришлось ликвидировать.

Шифф собирался обосноваться в Америке и с этой целью получил американское гражданство. Его натурализация прошла в Суде общегражданских исков в городе и округе Нью-Йорк 8 сентября 1870 г. В 1872 г. Шифф вступил в Торговую палату штата Нью-Йорк. После ликвидации фирмы «Бадж, Шифф и Кº» Шифф поехал в Европу, хотя ненадолго приезжал оттуда в Америку, чтобы помочь в ликвидации фирмы «Бадж, Шифф и Кº». В то время Мориц Варбург из гамбургской фирмы «М.М. Варбург и Кº» искал представителя для «Лондонско-ганзейского банка» (теперь Лондонский коммерческий банк). В число основателей Лондонского банка входили Гамбургский коммерческий и дисконтный банк и другие партнеры; несколько его директоров были родом из Гамбурга. Они в основном занимались акцептованием векселей для гамбургских фирм. Поскольку желательно было, чтобы банк представлял один человек, Варбург еще в 1873 г. воспользовался случаем и предложил Шиффу должность управляющего, который уполномочен был отчитываться перед банковским комитетом в Гамбурге. Назначение Шиффа зафиксировано в циркулярном письме банка от 1 мая 1873 г. Однако в Гамбурге он оставался недолго. После смерти отца Джейкоб переехал из Гамбурга во Франкфурт, чтобы быть с матерью. Его отставка зафиксирована в протоколе заседания совета директоров от 4 сентября 1873 г.

Во Франкфурте Шифф пробыл около года, а затем Абрахам Кун, старший партнер фирмы «Кун, Лёб и Кº», который тогда приезжал в гости во Франкфурт, предложил ему переехать в Нью-Йорк и вступить в фирму. Шифф согласился не сразу, так как не хотел покидать овдовевшую мать. Но она понимала настроения сына и бескорыстно посоветовала ему вернуться в Соединенные Штаты, сказав: «Ты создан для Америки». Поэтому он вернулся в Нью-Йорк и с 1 января 1875 г. приступил к работе в фирме «Кун, Лёб и Кº».

За два года до этого, во время тогдашнего пребывания в Нью-Йорке, Шифф познакомился с Терезой, старшей дочерью Соломона Лёба, хотя в то время видел ее всего один раз. После того как он вступил в фирму ее отца, молодые люди познакомились ближе и 6 мая 1875 г. поженились. Их союз можно назвать по-настоящему счастливым. Иногда Шифф бывал занят работой или поглощен собственными мыслями; но стоило жене войти в комнату, как менялись его поведение и настроение. Семья играла в его жизни главную роль. Всеми доступными ему способами он заботился об удобстве близких и старался по мере сил оградить их от трудностей и тягот жизни.

Он очень любил своих детей, старшую дочь Фриду, впоследствии миссис Феликс М. Варбург, и сына Мортимера. Неустанно заботился о здоровье, счастье и образовании дочери; внимательно следил за ее развитием, находя в ее характере и внешности сходство с собой. Случалось, днем девочка высказывала мнения, которые совпадали с мнением отца, когда он вечером возвращался домой.

Мортимер занимал в мыслях и душе Джейкоба то место, какое в любой семье отводится единственному сыну, и все же отец относился к нему довольно придирчиво. Однажды на рыбалке в Адирондакских горах тринадцатилетний Мортимер поймал лосося весом в двадцать три фунта. Шифф тут же написал о важном событии своему другу Касселю в Лондон. Предметы, которые мальчик изучал в колледже, иностранные языки, подготовка к будущей карьере в бизнесе – все становилось предметом обсуждения с друзьями и знакомыми Шиффа. Один из них, Джеймс Дж. Хилл, взял Мортимера в свою контору, где тот имел возможность увидеть, как управляется крупная железная дорога. Позже его послали в Англию и на время поручили заботам Касселя; у Мортимера появилась возможность поработать под руководством этого выдающегося финансиста. Всем своим старшим друзьям Шифф в письмах с гордостью сообщал о деловой сметке сына; он выражал надежду, что Мортимер «встанет в один ряд с добрыми и серьезными людьми своего поколения».

Далее станет понятно, что Шифф обладал широким спектром интересов. Первая глава книги посвящена карьере Шиффа в банковской сфере, однако не стоит думать, что события данной биографии располагаются в хронологическом порядке. Будучи еще молодым человеком, погруженным в трудные дела, а также воспитание детей, Шифф продемонстрировал интерес к разнообразным общественным занятиям, которые стали для него не менее важными, чем карьера в бизнесе. Помогая людям, он не ждал того времени, пока скопит большое состояние или достигнет среднего возраста.

Вскоре после вступления в фирму «Кун, Лёб и Кº» Шифф занялся благотворительностью. Возможно, он приступил к этому еще раньше, когда трудился в фирме «Кун, Лёб и Кº», однако письменные свидетельства о том времени до нас не дошли. В 1878 г. он стал казначеем Американского комитета, который собирал средства для помощи евреям Османской империи во время Русско-турецкой войны. В 1882 г. тридцатипятилетний Шифф, человек уже достаточно известный в Нью-Йорке, с готовностью согласился пожертвовать своим временем и стал уполномоченным Министерства просвещения. Его первые сохранившиеся письма относятся к концу 80-х гг. XIX в.; они дают некоторое представление о его повседневном распорядке. В то время Шифф принимает самое активное участие в целом ряде предприятий: больниц, библиотек, колледжей, музеев, политических и общественных реформ.

В 1875 г., в двадцативосьмилетнем возрасте, после семи лет проживания в Америке, обладавший острым умом и европейской подготовкой, полный энергии, Шифф энергично занялся делами банка «Кун, Лёб и Кº».

Основатели фирмы – Абрахам Кун и Соломон Лёб. Они образовали товарищество в Лафайетте (штат Индиана) около 1850 г., а позже переехали в Цинциннати, где много лет успешно торговали товарами смешанного ассортимента, а также предоставляли широкие торговые кредиты. Они удалились от дел в 1865 г. и переехали в Нью-Йорк. Когда стремление возобновить дела стало непреодолимым, их мысли, естественно, обратились к коммерческому банковскому делу, в котором оба имели большой опыт, и 1 февраля 1867 г. в Нью-Йорке была образована банковская фирма. Однако вскоре партнеры решили уделить больше внимания ценным бумагам и постепенно создали рынок государственных и железнодорожных облигаций. К тому времени, как в фирму вступил Шифф, партнеры значительно расширили сферу деятельности, хотя их по-прежнему затмевали некоторые более старые банкирские дома Нью-Йорка.

Неясно, какую точно роль сыграл Шифф в стремительном росте фирмы. Его личные тетради до 1887 г. исчезли, и период в 12 лет, с 1875 до 1887 г., невозможно описать так же всесторонне, как последующие годы. Более того, не сохранилось почти никаких письменных свидетельств, датированных ранее 1880 г. О раннем периоде деятельности Шиффа в какой-то степени можно судить по его переписке с Эрнестом Касселем из Лондона, начавшейся в 1880 г. Сохранилось около 1500 писем Шиффа к Касселю, и даже первые письма дают представление о том уникальном месте, какое занимал Кассель и его фирма в кругу партнеров Шиффа.

Эдуар Нетцлин, почетный президент Парижского и Нидерландского банков, вспоминает случай, имевший большое значение для последующих финансовых операций Шиффа. В Европе, через посредничество Бишоффсхаймов из Парижа и Голдсмидов из Лондона, был образован синдикат с капиталом примерно 12 млн долларов с целью инвестиций в Америке. После финансового краха 1873 г. прекратилось поступление доходов от некоторых видов ценных бумаг, и синдикат решил послать в Америку Нетцлина, чтобы тот лично во всем разобрался. Перед второй поездкой Нетцлина в Америку его друг Кассель предложил ему навестить Джейкоба Шиффа, подающего надежды молодого банкира. Так Нетцлин и поступил, но вначале отношения Нетцлина и Шиффа оставались сугубо личными. Пока Нетцлин следил за ходом судебных процессов и в целом ждал изменения обстановки, Шифф намекнул ему, что перспективным местом для инвестиций может стать Мексика, и предложил съездить туда. Нетцлин последовал его совету и в один из своих приездов в Мексику организовал там Национальный банк.

В 1875 г. фирма «Кун, Лёб и Кº» завязала отношения с английскими, и особенно с шотландскими, инвесторами, когда Шифф познакомился с Робертом Флемингом, который и сейчас играет активную роль в лондонских финансовых кругах. Тогда один банк получил в качестве залога крупное поместье в Данди. Естественно, в Новом Свете процентная ставка была выше, чем в Великобритании, и Флеминга послали в Америку, чтобы тот разместил вырученные средства в ценных бумагах американских железных дорог. Шиффа ему рекомендовали как энергичного молодого банкира; Флеминг познакомился с ним. По возвращении в Шотландию Флеминг организовал в Данди Американско-шотландскую инвестиционную компанию. В последующие годы он перенес сферу своей деятельности в Лондон, где занимался размещением акций американских железных дорог. Деловые и личные отношения между Флемингом и Шиффом укрепились, они часто виделись, так как Флеминг совершил около 82 поездок в Америку, а Шифф часто посещал Европу.

Несмотря на недостаток материала, из разных источников становится очевидно, что даже в очень ранний период Шифф, хотя и был в то время младшим партнером фирмы, часто выступал от ее имени. Уже в 1882 г. Кассель спрашивал у Шиффа совета об американских условиях и обычно писал не старшим, а младшему партнеру фирмы. Четкость формулировок, широкий кругозор и стремление установить прочные связи с Лондоном видны в письме к Касселю от 28 мая 1883 г.: «По ряду причин мы ищем в Лондоне другого посредника, и, хотя нам ежедневно поступает много предложений, специфика нашей работы требует от посредников определенных качеств. Точно выполнять инструкции на фондовой бирже, в конце концов, способны многие. Мы же ждем от наших посредников, чтобы они всегда были начеку, прекрасно разбирались в конъюнктуре американского рынка (чему нетрудно научиться после небольшой практики) и привлекали наше внимание к перспективным операциям в Лондоне. Их ответственность и репутация не должны подвергаться ни малейшему сомнению, ведь мы намерены доверять им большие денежные суммы; они должны без труда дисконтировать наши переводы и получать для нас пролонгации на самых благоприятных условиях».

В 1885 г. Соломон Лёб в силу возраста практически отошел от дел, и Шифф, которому тогда исполнилось 38 лет, стал бесспорным главой фирмы.

Глава 2

Под руководством Шиффа фирма быстро развивалась, хотя своего пика достигла лишь в конце XIX в., после успешной реорганизации железнодорожной компании «Юнион Пасифик».

7 февраля 1893 г. Шифф написал Касселю о скорой смене адреса (ранее штаб-квартира фирмы размещалась в доме 30 по Нассау-стрит): «Мы приобрели несколько старых строений на Пайн-стрит, недалеко от отделения Казначейства. После их сноса планируем построить на том месте новое здание для себя. По моим расчетам, переезд состоится в мае 1894 г. Надеемся оказать Вам в новом здании такой же теплый прием, как и в старом».

Здание по адресу Пайн-стрит, 27 было признано просторным и удобным для обитания. Между прочим, «Кун, Лёб и Кº» стали первым нью-йоркским банком, который устроил в своей штаб-квартире собственную систему хранилищ. Вскоре банку стало тесно и в новом доме; весной 1902 г. был куплен еще один участок на углу Пайн-стрит и Уильям-стрит, где построили 22-этажное здание, призванное, как писал Шифф, соответствовать «нашему развитию, а также по настоятельной просьбе наших младших партнеров, которые особенно страдают от нехватки места». Современная штаб-квартира фирмы была открыта в мае 1903 г.

Что касается активного управления фирмой и определения ее политики, после отставки Лёба больше всего помощи Шифф получал от одного партнера, Абрахама Волффа, который поступил в фирму в том же году, что и Шифф.

В преддверии 50-летнего юбилея Шиффа он неустанно находился в трудах, совмещая профессиональную деятельность с многочисленными благотворительными и общественными проектами, отчего у него оставалось очень мало времени на отдых и покой. Еще в 1891 г., после того, как вышел в отставку еще один партнер, Льюис С. Волфф, Шифф начал подыскивать ответственного помощника. В 1894 г. партнерами фирмы стали Джеймс Лёб, сын основателя, и Луис А. Хайншаймер, племянник Соломона Лёба, который много лет был связан с «Куном, Лёбом и Кº». Позже, в 1897 г., партнерами стали Феликс М. Варбург, в 1895 г. женившийся на дочери Шиффа, и Отто X. Кан, который в 1896 г. женился на старшей дочери Абрахама Волффа. Феликс Варбург был сыном Моритца Варбурга из Гамбурга; члены его семьи в течение долгого времени возглавляли старейший частный банкирский дом в Европе. Благодаря их связям укрепились отношения банка «Кун, Лёб и Кº» с немецкими финансовыми кругами. Отто Кан также был выходцем из Германии, из старинной банкирской семьи; он обладал тем преимуществом, что до вступления в «Кун, Лёб и Кº» успел поработать в нескольких коммерческих банках в Англии, Германии и Соединенных Штатах.

Естественно, большие надежды на будущее фирмы Шифф связывал с единственным сыном, Мортимером Л. Шиффом. Когда сыну было всего 19 лет, Шифф писал Касселю: «Как только Морти станет на несколько лет старше, надеюсь удалиться от активной работы… К счастью, он демонстрирует хорошую сообразительность и выказывает большой интерес к своей подготовке».

И на следующий год: «Мое положение немного отличается от вашего. У меня есть обязательства по отношению к моим партнерам, а также в связи с репутацией фирмы… Считаю своим долгом перед Морти поддерживать на высоком уровне репутацию фирмы до тех пор, пока он не возьмет бразды правления в свои руки. Я более не утруждаю себя повседневными делами, и должен сказать, что молодые партнеры, Хайн-шаймер, Кан, Феликс Варбург и Джеймс Лёб прилагают большие старания, дабы освободить меня от частностей».

1 января 1900 г. Мортимер Л. Шифф стал партнером фирмы; желание Шиффа сбылось: единственный сын пошел по его стопам, и сотрудничество продолжалось до конца его жизни.

Хотя Лёб отошел от дел в сравнительно раннем возрасте, он по-прежнему помогал другим партнерам советами почти до своей смерти в 1903 г. И все же главным помощником Шиффа в ранний период стал Абрахам Волфф. Они работали бок о бок на протяжении более четверти века, до внезапной смерти Волффа 1 октября 1900 г. Шифф отдал дань личности и деловым качествам Волффа в письме, написанном 7 октября 1900 г. Джеймсу Стиллмену, главе «Нэшнл Сити Банк»:

«Дорогой мистер Стиллмен!

Я получил много писем с соболезнованиями по поводу понесенной мной утраты, но, пожалуй, больше других тронули меня слова из Вашего письма, которое я получил в прошлую пятницу.

Никто не в состоянии понять, как много я потерял из-за внезапной кончины моего дорогого друга и партнера, с которым мы проработали в тесном сотрудничестве почти 26 лет и никогда не испытывали разногласий, никогда не обменялись ни одним недобрым словом… Ежедневно я имел возможность восхищаться его великодушием… Воспоминания я считаю главным наследием мистера Волффа; рядом с ним и я сам невольно становился лучше.

Вполне естественно, сейчас я грущу и чувствую себя одиноким, потому что м-ра Волффа больше нет, но я стал бы плохим продолжателем его дела и не отдал бы дань его памяти, если бы не стремился сохранить то, что мы построили вместе и чем, в последнее время более чем когда-либо, он особенно гордился. Мои младшие партнеры всерьез стараются заполнить образовавшуюся после него пустоту, и я считаю, если не всецело, то отчасти и со временем им это удастся.

Не могу закончить письмо, не вспомнив, как мистер Волфф восхищался Вами и как он всегда гордился тем, что именно он, в начале вашего президентства в «Сити Банке», предсказывал огромное влияние, какое Вы будете оказывать на финансовые дела; особенно его радовало, что между нами завязались теплые дружеские отношения. Надеюсь, что эти отношения продолжатся, и позвольте еще раз выразить глубокую признательность за Ваши дружбу и сочувствие…

Искренне ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

И Касселю: «Вам уже сообщили телеграммой, что наш верный партнер, м-р Волфф, 1 октября внезапно скончался от болезни сердца. В полдень бедняга присутствовал на обеде, который я давал в честь лорда Ревелстоука. На обеде присутствовали представители финансовых и железнодорожных кругов. Он был в прекрасном настроении и уехал в 4 часа к своим детям за город. В 10 часов вечера мы получили печальную весть, что он неожиданно упал и мгновенно умер. Правда, он умер легкой смертью, но тому, кто проработал с ним двадцать шесть лет и был его близким другом, с этим трудно свыкнуться».

В 1902 г. Пол М. Варбург, бывший партнером фирмы «М.М. Варбург и Кº», перенес свою резиденцию в Нью-Йорк и стал партнером фирмы, заняв место отошедшего от дел Джеймса Лёба.

С течением времени работы не убавлялось, а только прибавлялось, и Шифф почти не имел свободного времени. Характер его был таков, что он не мог перепоручить все дела помощникам, как бы он им ни доверял. Уезжая из Нью-Йорка даже в так называемый отпуск, он регулярно поддерживал с ними контакт. Примечательный случай связан с первым «японским займом» 1904 г., когда он, оказавшись в Лондоне, лично повел переговоры. Вместе с тем он всегда больше заботился о других партнерах, чем о себе, и, когда кто-либо из них уезжал, он подробно писал ему обо всем происходящем, обычно уверяя, что все под контролем, и прося уехавшего отдыхать и не думать о делах.

Определенные обязанности он возлагал на более молодых людей, что приносило ему большое удовлетворение: он не только избавлялся от части работы, но и обретал надежду, что когда-нибудь работа сможет продолжиться и без него. В 1906 г., когда Шифф находился в Японии, фирма договорилась о размещении в Париже серии облигаций Пенсильванской железной дороги. В июне, по возвращении, он писал Полу Варбургу, который тогда предпринял поездку в Европу: «Сейчас я снова сижу за своей конторкой, а Япония и Корея вернулись в сферу географии. Но там было очень красиво, и путешествие, несомненно, значительно обогатило наш кругозор. В том, что касается фирмы «Кун, Лёб и Кº», я нашел все дела в удовлетворительном состоянии… по поводу займа для «Пенсильвании» в Париже, больше всего меня радует, что сделка была заключена в мое отсутствие, во-первых, потому что у меня растет уверенность, что фирма может договариваться о крупных сделках… когда меня нет на месте, и, во-вторых, потому, что именно Вы позаботились об этом деликатном и трудном деле и получили возможность почувствовать себя одним из четырех колес, на которых едет телега».

Еще одним ударом стала для Шиффа внезапная смерть младшего партнера, Луиса Хайншаймера, 1 января 1909 г. 7 января Шифф писал Касселю: «В прошлый понедельник Хайншаймер провел весь день на работе, и в четыре часа мы с ним попрощались. В тот же вечер мне позвонил его врач и сообщил, что везет его в больницу для срочного удаления воспалившегося аппендикса. Я виделся с ним перед самой операцией и нашел его вполне бодрым и полным отваги. В ходе операции оказалось, что его состояние внушает опасения, но даже в первые два или три дня после вмешательства врачи считали, что его еще можно спасти. Я навестил его за два часа до смерти; он находился в полном сознании и не сомневался в своем выздоровлении, хотя за несколько часов до того врач предупредил меня, что он не протянет и дня…

Треть столетия Хайншаймер работал со мной бок о бок, сначала посыльным, затем клерком, позже поверенным, а последние 15 лет – партнером. Он был человеком совершенно бескорыстным, стремившимся всем угодить; вдобавок он обладал очень острым умом и здравым смыслом и как работник был неутомим».

В январе 1912 г. в фирму был принят Джером Дж. Ханауэр, чему Шифф особенно радовался, так как Ханауэр, как Хайншаймер, начал свой путь с низов. Шифф писал президенту Гарвардского университета Чарлзу У. Элиоту: «Мы, насколько возможно, положили за правило учить сотрудников… с нижней ступени лестницы, принимая их, как правило, на место посыльных и пытаясь внушить им не только наши методы, но и сильный кастовый дух… так, один из тех, кого мы взяли на работу посыльным около четверти века назад, дорос до партнера фирмы».

Когда Пола Варбурга назначили членом Совета управляющих Федеральной резервной системой, он вышел из партнеров «Куна, Лёба и Кº». Шифф понимал, что должен радоваться такому повышению зятя и что его назначение стало косвенным признанием заслуг их фирмы. Тем не менее размышления о разделении не были приятными. 7 мая 1914 г. он писал доктору Элиоту: «Конечно, то, что Пол Варбург должен переехать в Вашингтон, – не только резкая перемена для него самого и его жены, но и большая утрата для нашей фирмы и семьи. Однако после того, как президент Вильсон сделал ему такое предложение, ни он и никто из нас ни на миг не подумал, что он может отказаться».

Есть значимые различия между банком, который преимущественно занят приемом депозитов и выдачей коммерческих займов, и банкирским домом или фирмой, специализирующихся на размещении ценных бумаг. В некоторых случаях обе функции соединены в одном учреждении, но до сравнительно недавнего времени, и особенно в годы молодости Шиффа, именно частный банкир или банкирский дом занимался финансированием государственных нужд путем продажи облигаций и акций широкой публике. Именно таким был род деятельности, каким занимались Шифф и «Кун, Лёб и Кº». Они привлекали инвестиции для финансирования перспективных предприятий.

Банкир сам по себе не является безграничным источником капитала; как и любой другой коммерсант, он покупает товар для перепродажи. Он финансирует потребности клиентов благодаря сохранению ликвидности своих средств. В обязанности банка-эмитента входит оценка тех или иных ценных бумаг – он определяет, можно ли предлагать их к продаже, и назначает цену, справедливую как для государства или корпорации, берущих заем, так и для инвесторов. От того, насколько успешно банк справляется со своими обязанностями, зависит его репутация и последующие капиталовложения. Банкир, ревностно пекущийся о своей репутации и престиже, обязан не только отказать в ссуде клиентам, если их цели не являются ясными и справедливыми, но и защищает их, заботясь о том, чтобы законные требования удовлетворялись в соответствии с условиями договора. Именно такое стремление к двойной ответственности, стремление поступать по справедливости по отношению к эмитентам и покупателям ценных бумаг отличало Шиффа на протяжении всей его жизни.

Когда государство или корпорация обращалось к банку «Кун, Лёб и Кº», Шифф считал своим долгом не только добыть деньги на самых выгодных условиях и проконсультировать клиентов о наилучшем способе их вложения – все это было для него само собой разумеющимся. Не менее важной была забота о том, чтобы, если понадобится, – а в его время так случалось чаще, чем сейчас, – изыскать необходимые средства на случай неожиданного краха инвесторов. Необходимо было поддерживать ликвидность активов фирмы, чтобы она могла оказать такую услугу в трудные времена. Естественно, поэтому приходилось часто отказываться от рискованных, хотя и соблазнительных проектов, которые особенно часто возникали во время кризисов. О последнем Шифф особенно заботился, о чем свидетельствует его письмо епископу Г.К. Поттеру, написанное в январе 1898 г.: «На своем долгом опыте я убедился: то, что сейчас в целом называется «Уолл-стрит», существует немногим более тридцати лет… Многие фирмы, которые тридцать и двадцать лет назад занимали первые ряды, усохли и сжались, зато другие, которые два и три десятилетия назад были мелкими, вышли вперед и стали ведущими во внутренних и международных финансах… Причина, по-моему, заключается в том, что вторые оказались честнее, чем многие прежние крупнейшие банки… Они были честнее… по отношению к тем, кто доверил им свои финансовые дела, например ценные бумаги корпоративных предприятий, которые эти банкиры предлагали широкой публике, или наоборот; честнее в сохранении собственного капитала от застоя, стремясь к тому, чтобы их кредит и престиж не подвергались сомнению во времена финансовой опасности и неопределенности; честнее в том, что они, не вожделея лишь к сиюминутной материальной прибыли, работали на перспективу, укрепляя доверие к себе и свой престиж».

Поскольку обычно инвестиционные банки рассматривают крупные проекты, причем через произвольные промежутки времени, обычно в их распоряжении имеются большие или меньшие суммы, которые тем не менее они не могут себе позволить держать в виде мертвого груза. Шифф, как и другие банкиры, естественно, выдавал займы, но в общем и целом руководствовался мыслью, что заем должен быть одновременно надежно застрахованным и подходящим для реализации. 24 апреля 1903 г. он пишет Касселю: «Вы совершенно верно предположили, что моя фирма не стремится размещать средства за границей – и даже в Соединенных Штатах – с единственной целью получить высокий процент».

Почти само собой разумеется, что именно банкир должен судить о надежности соискателей кредита. Представитель банка-эмитента, который продает ценные бумаги третьей стороне, сталкивается с особенно трудной задачей. Если его оценка окажется неверной, пострадают инвесторы, купившие те или иные ценные бумаги, и – справедливо или несправедливо – будут им недовольны. Надежность суждений Шиффа почти вошла в пословицу среди его современников. Три из его помощников в Европе[2] – Флеминг, Нетцлин и Макс Варбург – выразили одинаковую точку зрения: успех Шиффа основывался как на его невероятно глубоком понимании поставленных перед ним задач, так и на его необычайной смелости; будучи по характеру консерватором, он все же часто шел туда, куда боялись заходить другие; тем не менее он редко допускал ошибки в делах.

Шифф верил в рост и развитие Америки и помогал ей в таком развитии, даже когда – а так бывало часто – ему предлагались более выгодные условия в других местах. Так, несмотря на неудачи и разочарования, связанные с железными дорогами, он всегда верил, что любые ошибки в этой области можно исправить, а развитие должно продолжаться. Такой оптимизм стал до определенной степени его кредо. Макс Варбург вспоминает обед, который Шифф устроил в его честь. На обеде присутствовали около сорока финансистов: «Он попросил меня сказать несколько слов, и я решил, что исполню свой долг, если представлю основанный на фактах отчет о недавних событиях в Европе и выскажу в заключение свои предположения о будущем… После того как я произнес речь и сел, он дружелюбно, но строго заметил: «Слишком кратко и недостаточно оптимистично».

Действуя в соответствии со своими взглядами и часто выступая в роли доверенного лица для своих клиентов, Шифф, естественно, руководствовался в первую очередь строго деловыми соображениями. Однако на его решения влияли также соображения личного характера. Самым ярким примером такого подхода могут служить так называемые «русские займы», в которых, несмотря на их заманчивые финансовые перспективы, он непреклонно отказывался участвовать.

Шиффа привлекали сильные личности. Если он кому-то верил, то полагался на суждения такого человека даже в вопросах очень большой важности. Он всецело доверял Касселю, его привлекали имперские взгляды Джеймса Дж. Хилла, активность Гарримана, сдержанность и осторожность Стиллмена. С гамбургским банком Варбургов его связывали тесные семейные отношения. Все это сочеталось с его отношением к крупным совместным операциям.

Следует упомянуть и об условиях, в которых он работал, потому что они в нескольких важных аспектах отличаются от тех, которые преобладают сегодня. Шифф начинал после Гражданской войны, когда государственное казначейство еще не вернулось к выплатам наличными. Более того, валютная и банковская система по старому Закону о национальных банках довольно сильно отличалась от той, что получила распространение после учреждения Федеральной резервной системы. Не вдаваясь в подробности, можно лишь отметить, что старая система по сравнению с новой была неорганизованной и неконтролируемой, и во многом из-за такой дезорганизации колебания в деловой и финансовой сферах были больше, чем в наши дни. Когда наступала депрессия, невозможно было предсказать, насколько суровой она окажется. Сколь бы благоразумно ни велись дела, временами возникали опасения, что все могло в любой момент окончиться крахом. Более того, тогдашнее положение Америки на экономической карте мира сильно отличалось от нынешнего. И дело не только в том, что ее население было менее многочисленным и менее состоятельным. Главное различие заключается в том, что, по сравнению со «старыми» странами, особенно странами Западной Европы, Америка скудно снабжалась капиталом и обычно занимала в Европе, в то время как сегодня Соединенные Штаты чаще выступают в роли кредитора.

Наконец, необходимо помнить, что в прошлом американские железные дороги считались более важным фактором на финансовых рынках, чем сейчас. До конца XIX в. крупные промышленные объединения не играли такой роли, как в наши дни, и заемщиками чаще всего выступали железные дороги; их ценные бумаги можно было размещать с наибольшей выгодой.

Фирма «Кун, Лёб и Кº» занималась главным образом выпуском неспекулятивных ценных бумаг, облигаций, обеспеченных правом удержания собственности и оборудования. Даже в 1899 г., когда промышленные объединения находились на пике подъема, Шифф делился с Касселем своими сомнениями относительно новой, неопределенной сферы: «Хотите ли Вы участвовать в размещении ценных бумаг промышленных компаний? Это большой риск, но мы не можем удержаться от участия, до скромной степени, во многих сделках».

Как только банк брал на себя обязательства, важной задачей, как в интересах заемщика, так и в интересах инвестора, было способствовать финансовому успеху заемщика. Такая важная услуга не вменялась по закону в обязанность какой-либо из сторон; однако ее необходимо было оказывать для конечной общей выгоды. Банки стремились соблюдать интересы инвесторов, которые искали у них совета, в том числе и через участие в правлении или совете директоров концерна, для которого они выпускали заем. Шифф предпочитал, как правило, не прибегать к такому методу. Ему казалось, что с помощью непосредственного обмена мнениями и оценками он может сделать столько же, сколько и путем официального представительства; если правление той или иной компании не склонно прислушиваться к его мнению, оно пренебрежет им независимо от того, войдут его сотрудники в состав правления или нет; более того, если его или другого сотрудника его фирмы будут открыто отождествлять с той или иной компанией, в обществе сложится мнение, будто он одобряет любые предпринимаемые компанией действия. Кроме того, Шифф считал, что заседания правлений различных компаний отнимают время, необходимое для основной работы.

Время от времени особые обстоятельства требовали отойти от подобной практики, и он или кто-то из его партнеров, с его одобрения, входил в правление той или иной финансируемой ими компании. Любопытен его ответ на предложение войти в совет директоров Луисвилльской и Нэшвилльской железной дороги (письмо Касселю от 23 сентября 1889 г.): «По настоятельной просьбе Нортона и ввиду значительных общих интересов, которые у нас есть в дороге, я согласился войти в состав совета директоров. Тем не менее я дал ему понять: он не должен ожидать моего согласия со всем, что предлагает».

Хотя и не расположенный к публичности, Шифф в основном получал, что называется, благоприятные отзывы в прессе. Его личность привлекала редакторов и репортеров. Он никогда не отказывался от интервью, если требовалось разъяснить те или иные финансовые вопросы. Хотя Шифф редко откликался на публикации финансового раздела, но состоял в переписке со многими корреспондентами в США и особенно за рубежом. Он информировал их о положении дел, обосновывал свои взгляды и делал срочные, а иногда и долгосрочные прогнозы.

В целом решающим фактором ему представлялась урожайность – что вполне естественно, если вспомнить, что в тот период Соединенные Штаты были преимущественно аграрной страной, а железные дороги, особенно на Западе, процветали в зависимости от того, был урожай хорош или нет. Следующим по важности фактором после урожайности он считал политическую обстановку, как в США, так и во всем мире. В периоды валютных потрясений эта проблема часто затмевала все остальные. Время от времени Шифф делился с зарубежными корреспондентами своими взглядами об отношении внутренней и внешней политики их государств к финансовым условиям.

Колебания на фондовом рынке обычно не представлялись ему особенно важным фактором. Хотя иногда он и называл фондовую биржу барометром деловой конъюнктуры, ему казалось, что биржа зависит от собственных психологических факторов и потому зачастую ненадежна. К сложной проблеме отношений бизнеса и рынка ценных бумаг он обычно подходил так: когда промышленность и торговля на подъеме или даже развиваются, по его мнению, слишком бурно, в сфере продажи акций и особенно облигаций наблюдается спад; когда в бизнесе наступает застой и промышленные предприятия часто не сулят успеха, все стремятся вложить деньги в ценные бумаги с целью спекуляции.

Хотя многие взгляды на сферу финансов были присущи отнюдь не одному Шиффу, имеет смысл привести избранные отрывки из его переписки, так как они представляют мнение высокопоставленного банкира на финансовое развитие. Некоторые его взгляды стали историческими. Характерный анализ положения дел и прогноз содержатся в письме Касселю от 14 мая 1884 г., во время больших финансовых потрясений: «Относительно Вашего вопроса, разумно ли сейчас покупать акции, отвечу Вам так, как я говорю многим. Уверен, что Вы не станете возлагать на меня ответственность за мой совет в том случае, если он окажется дурным. Естественно, хорошие акции дешевы, если у кого-то хватит терпения держаться за них. Рынок может еще немного просесть, но мы стремительно приближаемся ко дну. Если урожай окажется неплохим, котировки ближе к концу года значительно повысятся. Однако держитесь подальше от хлама; гораздо надежнее можно заработать на качественных ценных бумагах».

В 1885 г. акции сильно выросли за пределы того, что он считал их законной ценой, и 11 июня он писал Касселю из Мариенбада: «Я настолько серьезно подхожу к диете, что за первую неделю потерял три фунта. Что ж, рано или поздно все падает!»

25 ноября 1890 г., через несколько дней после краха банка «Бэринг Бразерс и Кº лимитед», последствия которого были смягчены лишь благодаря энергичным действиям лондонских банкиров, Шифф писал Касселю: «Сегодня все выглядит лучше, но кажется, публика уже забыла урок последних недель. Лично я до сих пор так ясно представляю себе пропасть, в которую заглянул финансовый мир и которую, к счастью, удалось преодолеть отважным вмешательством лондонских финансистов… что пока не способен радоваться при мысли об очередном росте котировок.

Нет сомнений, что положение значительно прояснилось и что большое количество акций здесь и там перешли в крепкие руки, особенно малыми лотами. Больше всего я боюсь, что из-за финансовых послаблений здесь и попыток привлечь как можно больше золота в Английский банк нам скоро придется отправлять большие партии золота. Если это произойдет, последствия будут весьма неблагоприятными, ибо здешний денежный рынок, хотя и получил временные послабления благодаря экстренным мерам банковского сообщества, никоим образом не перенесет потери наличных».

Как только завершились осенние экспортные поставки американской продукции и Россия, заручившись европейскими займами, начала привлекать займы со всего мира, возникла утечка золота из Америки; процесс продолжался на беспрецедентном уровне до середины 1891 г. Шифф так описал положение дел Касселю: «Даже при самых лучших намерениях… истинного улучшения не произойдет до тех пор, пока не прекратится или по крайней мере не сократится вывоз золота. Самым гнетущим фактором остается то, что никто не знает, сколько еще золота Европа у нас заберет».

Положение на американском финансовом рынке временно облегчило совпадение крупнейшего в Америке урожая зерновых в истории и серьезного дефицита зерна за границей. В сентябре золото стало возвращаться в Америку из Европы. Но необычайно богатый урожай лишь отсрочил день расплаты. В конце 1892 г. Шифф писал Волффу: «Наше положение нельзя назвать особенно радужным. Очевидно, завтра золото начнет уходить, а когда процесс начнется, возможно, нам придется посылать большие суммы в Европу, поскольку Англия и Франция предпринимают величайшие усилия для того, чтобы получить наше золото, а спекуляция хлопком у нас откладывает любой крупный экспорт… Хотя я не уверен в том, что мы получим за золото больше, все говорит о том, что вскоре придется предпринять решительные меры, чтобы этого избежать. При данных обстоятельствах невозможно сдерживать валютный курс, и мы, во избежание риска, должны позаботиться о том, чтобы иметь достаточно кредитов, обеспеченных золотом».

Во время большого кризиса на следующий год, 23 июня 1893 г., он писал Хиллу: «Требование денег на перевозку урожая наверняка увеличивает уже существующую нагрузку, и всем следует соблюдать крайнюю осторожность в приведении дел в порядок до осеннего дефицита… С тех пор как приступил к работе, я еще ни разу не оказывался в подобном положении; надеюсь лишь на то, что худшее удастся преодолеть, хотя я вовсе в том не уверен».

За кризисом 1893 г. последовал долгий период застоя – более длительный, чем предвидели многие эксперты, в том числе и Шифф. Восстановление, начавшееся после победы Маккинли на президентских выборах, привело к почти невероятным изменениям в финансовом положении Америки. 1 сентября 1897 г. Шифф писал Флемингу: «Возрождение, которого ждали мы с Вами, пришло с избытком, и уже на этом раннем этапе спекуляция угрожает порвать со здравым смыслом. Похоже, не за горами то время, когда почти любой напечатанный сертификат, что бы он ни представлял, завоюет рынок, и по этой причине я считаю необходимым проявлять значительную осторожность.

С облигациями положение несколько иное. Правда, все инвестиционные долговые обязательства и спекулятивные облигации значительно выросли в цене, но… я считаю, что все классы хороших облигаций еще не достигли наивысшего уровня…

Поглощение большого количества европейских ценных бумаг, по моему мнению, – большая удача для нашей страны, тем более выгодная, что Европа покупала и покупает наши ценные бумаги. Если бы не этот постоянный поток, некоторые облигации, большое количество которых удерживается Англией, теперь стоили бы значительно дороже, чем они стоят сейчас».

Первые сражения между англичанами и бурами в Трансваале побудили его 24 сентября 1899 г. написать Касселю: «Буры, наверное, будут испытывать затруднения на биржах, ибо, если начнется война, которая кажется неизбежной… обладателей ценных бумаг, связанных с разработкой месторождений, ждет разорение».

И 11 марта 1900 г., когда казалось, что Англо-бурская война закончилась, он написал: «Похоже, беспорядки в Южной Африке почти прекратились. Будем надеяться, что основу для прочного мира можно будет заложить без особых трудностей. До тех пор финансовые рынки повсюду, скорее всего, останутся довольно вялыми. Соединенные Штаты по-прежнему процветают, а промышленность на подъеме, и если, как кажется, последний закон о финансировании повлечет за собой значительный рост циркуляции банкнот, не удивлюсь новому периоду крупной спекуляции сразу после окончания президентских выборов».

После переизбрания Маккинли 26 ноября 1900 г. Шифф писал Полу Варбургу: «Как Вам уже известно, здесь наблюдается крупное повышение курсов всех ценных бумаг. Подъем очень быстро прекратился, но вскоре, насколько я могу судить, он возобновится, после более или менее резкого понижения. Промышленность и торговля также, возможно, значительно расширятся, и все это вместе, по-моему, вызовет еще более высокие ставки, чем преобладали до недавнего времени. Я не верю, что скоро у нас будут по-настоящему высокие ставки, поскольку на это нужно время, особенно в случае промышленности… но неплохо помнить об этом при заключении финансовых сделок».

Подъем действительно энергично возобновился, и 20 марта 1901 г. Шифф снова выражает опасения в письме Касселю: «Конечно, есть веские причины для роста котировок, что сейчас характерно и для железнодорожных, и для прочих ценных бумаг… но осторожный эксперт почти с ужасом думает о том, как стремительно вырос рынок, как он движется прыжками и скачками. За этим должно последовать резкое понижение цен; это лишь вопрос времени».

9 мая, после приобретения контрольного пакета акций компании «Нозерн Пасифик», на бирже началась паника. Как Шифф писал потом Моргану и другим, он думал, что в любом случае произойдет резкий перелом – возможно, более серьезный, если случится позже.

В письме к Нетцлину 16 марта 1903 г. он предсказывает некоторые будущие трудности и предлагает меры для избавления американского рынка от «излишков ценных бумаг». Свое предложение он развил через несколько дней в письме к Флемингу: «Если мы не можем, как кажется в данном случае, сами привести в порядок наши ценные бумаги, то должны продать их тем, кто готов их у нас купить, как сейчас происходит в Европе, пусть даже потом придется выкупать то, что теперь продаем, по более высокой цене».

9 июня 1903 г., когда на горизонте замаячила мрачная тень паники «богачей», Шифф писал Касселю: «Наверное, мне придется соблюдать осторожность, ввиду недавних финансовых потрясений… Пока было возможно… мы тоже в течение некоторого времени избавлялись от излишков ценных бумаг и потому смотрим на происходящее сейчас довольно хладнокровно. Я вполне допускаю, что… американские ценные бумаги будут котироваться ниже их подлинной цены, как раньше они котировались выше. Сама страна тем не менее в хорошем положении, и доходы от железных дорог по-прежнему остаются весьма удовлетворительными».

За несколько дней до того он писал Флемингу: «Я не верю, что у нас начнется паника или, того хуже, все начнут распродавать ценные бумаги, однако… коммерческая и промышленная деятельность значительно сократятся, что, в свою очередь, удешевит деньги и привлечет их в финансовый сектор, откуда они изымались последние два или три года. Каким бы странным это ни казалось, рост цен на акции и облигации, по моему мнению, начнется, когда в коммерции и промышленности начнется спад по сравнению с нынешней высокой отметкой».

В начале 1906 г., перед тем как отплыть в Японию, Шифф выражал особое беспокойство по поводу валютно-банковской сферы. В июне, по возвращении, он писал Полу Варбургу: «Я решительно против того, чтобы сейчас вкладывать деньги во что-либо, потому что валютные условия повсюду весьма сомнительны, а здесь особенно много волнений против всех корпораций, и никто не знает, что принесет завтрашний день».

Его дурные предчувствия оправдались: следующий год отмечен большой биржевой паникой и последовавшей депрессией. 14 февраля 1907 г. Шифф писал знакомому в Европу: «Скоро во всем мире начнется спад в коммерческой сфере и промышленности, ввиду роста денежных курсов, дефицита рабочей силы (и вытекающего из этого роста заработной платы), а также роста цен на сырье и промышленные товары. Каким бы парадоксальным это ни казалось, лучшие условия в финансовой сфере возникнут только после того, как начнется спад».

25 августа он писал Касселю из Бар-Харбор: «Никто не отрицает, что мы переживаем тяжелые времена; но не только и не столько президент Рузвельт в ответе за это, хотя ему и предъявляют такие обвинения. Кризис случился бы даже без его нападок на корпорации (точнее, на их засилье); возможно, он начался бы немного позже, но был бы более суровым»[3]. Все хорошее вернется к прежней цене, а нечестные, патологические разрастания отпадут. Если бы только Рузвельта можно было убедить не так мстительно относиться к тому, что уже сделано – в конце концов, в те дни такова была общепринятая практика, – и сосредоточить свои усилия на защите будущего, уверенность вернулась бы быстрее.

Сомневаюсь, что мы достигли поворотного пункта. Перелом не наступит, пока коммерция и промышленность не создадут значительные резервы (добровольно или инстинктивно, хотя последнего я опасаюсь), чтобы объемы сократившегося капитала приспособились к нашим нуждам. Пока ничего невозможно предпринять; остается лишь хладнокровно ждать. В этой связи я всегда вспоминаю слова Франка Уорка, которого спросили после большой паники: «Вы много потеряли, мистер Уорк?» – на что он ответил: «Я ничего не потерял, просто усох на несколько миллионов». Вот что происходит сейчас почти со всеми собственниками».

Состояние напряженности на денежном рынке осенью было в те времена типичным явлением, вполне переносимым при обычных обстоятельствах. Однако в таких масштабах кризис сильно ударил по всем. В письме Такахаси 25 октября Шифф надеялся, что худшее уже позади: «Невозможно пока сказать, сколько продлится недоверие, частично бессмысленное, которое завладело публикой и вызвало нападки на банки и трест-компании и требование новых жертв. Министерство финансов, ведущие банки и банкиры делают все, что в их силах, чтобы удержаться во время паники, и я надеюсь и верю, что, прежде чем мое письмо дойдет до Вас, Вы получите телеграмму, в которой будет сказано, что паника более не вызвала никаких серьезных последствий».

21 ноября он писал Касселю: «Хотя невозможно предложить никаких особых доказательств, финансовое положение как будто понемногу нормализуется; в то же время бизнес в целом, как промышленный, так и коммерческий, начинает ощущать на себе последствия кризиса, и похоже, нам придется долго страдать от продолжительной рецессии в целом по стране. Реакция наступила так быстро и стала столь острой, что люди до сих пор не могут и не хотят поверить, что нам приходится считаться с другими условиями по сравнению с теми, которые преобладали довольно долго, до самого последнего времени».

Как и ожидалось, после кризиса наступил долгий застой в промышленности и торговле, но к июню следующего года финансовое положение начало понемногу оживать. 2 июня 1908 г. Шифф писал Касселю: «Спрос на облигации первого класса продолжается, хотя время от времени случается затишье, что вполне естественно после происшествий последних недель. В спекулятивных ценных бумагах, особенно в области ведущих акций, объем сделок подчас огромен – что, по-моему, не очень хорошо в настоящее время… Перерыв в работе конгресса и принятие в последнюю минуту Чрезвычайного закона о валюте, который, как ожидается, станет панацеей во время кризисов и крайней напряженности на денежном рынке, также сыграли свою роль для начала повышения курсов».

И еще – 7 августа: «Общие условия и доходы от железных дорог вовсе не оправдывают бума, но на фондовой бирже предчувствуют скорый подъем после богатого урожая и выборов Тафта. Будем надеяться, что результаты их не разочаруют».

Неожиданно затянувшийся спад в промышленности, вместе с неопределенностью американской политики, вскоре вызвали уныние на рынке ценных бумаг. 21 сентября 1910 г. в письме Такахаси Шифф так обрисовывает финансовую ситуацию: «Начался общий застой… и вследствие этого денег скопилось в избытке, несмотря на богатый урожай, которым снова одарена страна и который в целом, когда бизнес активен, требует привлечения капиталов… Все считают, что, пока наши политические лидеры выступают против корпораций… у нас не будет общего оживления промышленности, несмотря на то, что экономика страны на подъеме».

12 декабря того же года в письме европейскому другу Шифф признается, что не испытывает пессимизма по отношению к условиям бизнеса, даже после недавних решений суда и ноябрьских выборов в конгресс, окончившихся поражением администрации Тафта. Благоразумие и сдержанность – вот то, что безусловно требуется, но «денежный рынок настолько подешевел, что после конца года у нас, возможно, будет неплохой спрос на инвестиционные ценные бумаги. Это само по себе послужит стимулом для новых предприятий, особенно железных дорог, и промышленность будет развиваться быстрее, чем сейчас кажется вероятным».

Долгая стагнация и Балканские войны, в ходе которых были уничтожены огромные объемы вложений, снова осложнили мировой рынок капитала. 9 апреля 1913 г. Шифф писал Касселю: «Не могу представить, как всему миру удастся собрать необходимые ему деньги, потому что требуются громадные суммы. Особенно это будет важно после того, как заключат мир».

Еще больше затруднила положение дел крупная авария на железной дороге Сент-Луис – Сан-Франциско. На многих рынках снова началась паника. 3 июня Шифф писал Касселю: «Долг всех почтенных финансистов теперь заключается в том, чтобы сохранять присутствие духа и придерживать ценные бумаги, пожертвовав мусором».

28 июля он пишет Флемингу: «Думаю, ваши шотландские друзья правы, когда, пользуясь преимуществом нынешних условий, образуют еще одну инвестиционную компанию, ибо в настоящее время доход от лучших американских инвестиций наиболее заманчив».

В начале 1914 г. он писал Сэмюэлу Ри: «Финансовые дела идут хорошо, но, возможно, не так прекрасно, как кажется извне. Однако, поскольку решение по железнодорожным акциям отложено на шесть месяцев – деньги очень дешевы, – не удивлюсь, если рост на инвестиционном рынке хотя бы продолжится, если не ускорится».

И Касселю – 10 апреля: «Пока нет решения по долгожданному повышению фрахтовых ставок, не нужно ждать особого роста ценных бумаг, и можно лишь надеяться, что Комиссия по торговым отношениям между штатами выкажет проницательность и согласится поднять курс, так как страна в целом нуждается в этом укрепляющем средстве даже больше, чем железные дороги».

Шифф упорно отказывался давать частные консультации по вопросам инвестиций и принимать дискреционные приказы даже от своих братьев. Конечно, это не мешало ему свободно обмениваться мнениями о ценных бумагах со своими деловыми партнерами, однако они в конце концов должны были принять независимые решения и принимать меры против неизбежных потерь или пережидать до тех пор, пока потери можно будет превратить в прибыль.

Глава 3

Сейчас трудно осознать, насколько Шифф оказывался впереди своего времени, когда неуклонно поддерживал полюбовные соглашения между железными дорогами, что вело к тому, что получило название «План общности интересов». В начале своей активной деятельности, когда правилом поведения в бизнесе было: «Конкуренция – двигатель торговли», соперничество между железными дорогами приводило к тому, что они не получали прибыли. Конкурирующие линии иногда прибегали даже к физическому насилию. Так, когда руководству «Питтсбург – Коннеллсвиль», дочерней ветке «Балтимор – Огайо», пришло в голову, что через реку Мононгахила переброшен мост другой компании, который на два дюйма заходит во владения «Балтимор – Огайо», мост был сброшен в реку.

Шифф публично возражал против такого расточительства, и его мнение внесло больший вклад в промышленную и общественную жизнь Америки, чем его участие в размещении бумаг железнодорожных компаний, которыми он в то время занимался. Хотя вследствие принятых мер в экономике появились крупные промышленные объединения и на период около десяти лет в американской экономике воцарился хаос, все же политика взаимопонимания в конце концов возобладала, хотя и в измененном виде. 2 августа 1899 г. Шифф писал по этому поводу Марвину Хьюитту, главе «Чикаго – Норс Уэстерн»: «Я боюсь одного, что может принести нам процветание железных дорог, а именно новой и ненужной конкуренции… которая причинила столько ущерба в прошлом и которая, в случае повторения ситуации, нанесет еще больший ущерб в будущем».

31 января 1900 г. он писал Флемингу, что приближается время, когда железные дороги сольются в ограниченное число групп[4].

Когда конгресс рассматривал вопрос о целесообразности поручения Комиссии по торговле между штатами устанавливать железнодорожные тарифы, Шифф в письме к президенту Рузвельту призывал к определенности:

«12 января 1905 г.

Уважаемый господин президент!

Ничто не наносит публике такого ущерба, как нерешительность… Следовательно, можно надеяться на то, что на нынешней сессии конгресса не будет принято окончательного решения по закону, предложенному Комиссией по торговле между штатами – возможно, в силу важности предмета и краткости времени, – и Вы созовете дополнительное заседание конгресса сразу после 4 марта. Я призываю своих друзей, связанных с железными дорогами, согласиться с общественным мнением, а не противостоять ему, и если, как я надеюсь, такая точка зрения возобладает среди железнодорожников, конгрессу не составит труда принять закон, который удовлетворит и народ, и железнодорожные корпорации. Я вполне уверен, что на таких людей, как Кассатт, Гарриман, Хьюитт, Рипли и пр., можно положиться с точки зрения рассмотрения этого важного вопроса, который касается не только железных дорог… Нет причин и сомневаться в том, что народ в целом и корпорации убеждены: люди, стоящие во главе правительства, будут равно справедливы к интересам народа и корпораций… Стране необходима передышка после волнений, которые, в том или ином виде, то и дело вмешиваются в деятельность, нацеленную на коммерческое и промышленное превосходство нашей страны.

Искренне ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Во время кризиса 1907 г. он снова делился с президентом своими взглядами:

«24 марта 1907 г.

Уважаемый господин президент!

Когда, примерно месяц назад, я имел честь беседовать с Вами, Вы сказали мне: «Мистер Шифф, мне не за что мстить, но я хочу, чтобы в будущем мы были защищены от оскорблений, нанесенных в прошлом». В этом все добропорядочные граждане согласятся с Вами и поддержат Вас, и мне кажется, что пришло время действовать в духе сказанного Вами тогда. Речь идет уже не о теории, но об условиях. Ситуация стремительно меняется.

Наше положение серьезно до такой степени, что, если срочно не принять меры… страну ждут нешуточные страдания. Доверие к ценностям поколеблено; ценные бумаги, даже самые надежные, не продаются ни внутри страны, ни за ее пределами; и, если срочно не преодолеть выросшее в последнее время недоверие, вскоре придется заморозить важную работу по ремонту существующих железных дорог и строительству новых. Такой шаг влечет за собой тяжелые последствия и скажется на положении всей страны. Я не паникер и не пессимист, но с опасением смотрю на то, как нас стремительно несет течением…

Можно не сомневаться в том, что следующий конгресс примет любые законы, связанные с железными дорогами, которые потребует принять администрация. Более того, учитывая накал страстей, не вижу ничего невозможного в том, что конгресс пойдет дальше, чем Вы того, возможно, желаете, и внесет изменения в свод законов, о чем позже можно будет только сожалеть. В корне растущего недоверия – не вопросы, связанные с деньгами, которые вскоре, несомненно, разрешатся, но неуверенность в том, каков будет окончательный исход настоящих волнений. Если допустить продолжение подобных настроений до окончания зимней сессии конгресса… создастся невыносимое положение. Публичное заявление с вашей стороны… способно до какой-то степени утихомирить бушующие страсти, но, если мне позволено будет заметить, его действие окажется недолговременным.

Насколько я могу судить, есть лишь одно средство, способное исправить ситуацию, в которой мы очутились: срочное примирение железных дорог и народа, при взаимном стремлении исправить ошибки по инициативе вашей администрации. Судя по тому, как развиваются события, можно почти не сомневаться в том, что представители железных дорог охотно поддержат любые разумные законы, направленные на исправление вскрытых недостатков и злоупотреблений, и обеспечение предложенных мер безопасности.

Я убежден: если Вы сочтете нужным пригласить к себе представителей железных дорог и представителей Комиссии по торговле между штатами с целью выработки законодательных мер, которые будут одобрены вашей администрацией и представлены на следующей сессии конгресса, Вы укрепите связь между народом, с одной стороны, и железными дорогами – с другой, связь, которой не было прежде. Сама попытка достичь такого примирения вскоре восстановит уверенность и развеет тучи, собравшиеся на нашем небосклоне. Если мои предложения удастся воплотить в жизнь с помощью Вашей инициативы… страна будет избавлена от многих страданий…

Искренне ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

«28 марта 1907 г.

Уважаемый господин президент!

Позвольте поблагодарить Вас за полный и подробный ответ на мое письмо от 24 марта сего года[5]. Кроме того, благодарю Вас за высланную копию Вашего прошлогоднего послания конгрессу с подчеркнутыми фразами… Позвольте снова заверить Вас в том… что лично я не только знаю, но и всецело понимаю искренность и правомерность Вашей позиции. Может быть, Вы вспомните, как совсем недавно я говорил Вам при личной встрече – и я не желаю ни на йоту отступать от своих слов, – что, по моему мнению, следующее поколение будет жить лучше и счастливее благодаря избранию Вас президентом. Кроме того, я выразил опасения, что теперешнему поколению еще предстоит перенести много страданий, исходя из Вашей строгой и бескомпромиссной позиции в важных вопросах и того, как проводятся перемены в экономике, которые, по Вашему мнению, вполне назрели.

Пять лет назад, после того как по Вашему приказу было открыто судебное производство по делу холдинга «Нозерн Секьюритиз Компани», Вы оказали мне честь и обсуждали со мной предпринятые Вами меры, а также позволили изложить Вам и генеральному прокурору Ноксу мои взгляды на сложившееся положение. Возможно, Вы вспомните, что, среди прочего, я тогда говорил: мне кажется, что мы вступаем на тернистый путь, который в конце концов приведет к расцвету радикализма. Сейчас я не могу не сознавать, что мы стремительно движемся к такому положению. Более осторожный подход к трудным экономическим проблемам, которые, как Вы еще пять или более лет назад справедливо заметили, требуют решения, помог бы надолго сохранить материальное процветание страны, которое в конечном счете лежит в основе счастья народа.

К сожалению, человек по натуре склонен приобретать многое за бесценок вместо того, чтобы платить достойную цену, и, в то время как я искренне понимаю, что поддержка таких взглядов для Вас является совершенно чуждой, большинство в наши дни полагает, что с их стороны справедливо требовать от корпораций такого возмещения, какое продиктует народ. Сейчас мы стоим на распутье, и оба пути одинаково желанны. Один путь короткий, но ведет через скалы и пропасти, и, если мы пойдем по нему, нам придется страдать и устать прежде, чем мы достигнем пункта назначения. Другой путь, возможно, несколько длиннее, но он идет в обход многих опасных мест; он дает возможность для отдыха по пути, и, хотя приведет нас к месту назначения немного позже, мы прибудем туда без особых усилий, готовые следовать дальше без продолжительного отдыха и восстановления сил, которые потребовались бы, выбери мы первый, короткий путь.

Нужно ли, господин президент, разъяснять такое сравнение? Конечно, теоретические выкладки и правила, которые оказались неприменимыми к железным дорогам, следует исправить как можно скорее – и положить конец порочной практике и злоупотреблениям. Но стоит ли без разбора и быстро менять то, что создавалось в течение полувека? Более того, разве тех, на кого изменения повлияют в большей степени, владельцев компаний и их опытных представителей, не следует пригласить для консультации по вопросу о том, как наилучшим и самым безопасным способом производить важнейшие изменения, которые впоследствии облекутся в форму закона? Мистер Морган – несомненно, большая величина, – возможно, действовал несколько порывисто, но я вполне понимаю, о чем он думал, когда недавно предлагал Вам пригласить на совещание представителей железнодорожных корпораций.

Если, вместо Моргана, в конечном счете представителя того класса, к которому, к сожалению, относятся с большим предубеждением, Вы, будучи главой американского народа… предложите, чтобы Комиссия по торговле между штатами, как авторитетный орган правительства, и представители железных дорог, избранные способом, какой отражал бы их интересы, собрались вместе и решили возникшие затруднения, я буду считать, что результат такого решения пойдет во благо для всех. Вы уже предпринимали действия в несколько сходном положении… когда осенью 1902 года заключили мир между владельцами антрацитовых шахт и горняками, мир, который не нарушается почти пять лет. Могу лишь повторить, что, если не принять мер – тех, которые указал я, или других, которые покажутся Вам правильными, – положение с железными дорогами не восстановится достаточно быстро для того, чтобы привлечь инвесторов не только в Соединенных Штатах, но и за рубежом. Необходимо, чтобы железные дороги и народ примирились, разрешили существующие проблемы на основе взаимного доверия, стремления к справедливости для всех. Иначе нас ждет самый тяжелый… период в нашей экономической истории.

Повторяю, денежный вопрос в настоящее время играет второстепенную роль. Мудрая позиция секретаря Кортелью и предпринимаемые им благоразумные меры вскоре восстановят равновесие на денежном рынке. Более того, если нынешнее положение затянется, мы вскоре столкнемся с обилием ссудного капитала. Сейчас необходимы меры, направленные на то, чтобы снять взаимное напряжение и отменить вредные законы, восстановить доверие народа к железнодорожным компаниям и продолжить строительство и развитие крупных торговых и коммерческих путей, а не создавать серьезных препон для процветания страны и счастья народа.

Господин президент, еще раз прошу Вас простить мою откровенность. Пожалуйста, примите мои уверения: если я вмешиваюсь в то, что принято считать «сферой Уолл-стрит», я искренне убежден, что у Вас нет иного намерения, кроме как действовать в интересах народа, к какому бы классу ни принадлежали его представители и какое бы положение они ни занимали.

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Прежде всего Шифф ознакомился с деятельностью железнодорожных компаний «Эри», «Луисвилл – Нэшвилл», «Норфолк – Запад» и «Денвер – Рио-Гранде», хотя связи его фирмы с «Чикагской и Северо-западной железнодорожной компанией», судя по всему, возникли еще раньше, примерно в конце 1877 г. Ими в основном занимался его партнер Волфф. Однако позже крепкая дружба связала Шиффа с Марвином Хьюиттом, многолетним президентом, а затем председателем «Чикагской и Северо-западной железнодорожной компании». Их дружба укрепилась в ходе реорганизации «Юнион Пасифик». Их переписка довольно скудна, так как они часто виделись лично. Самое примечательное письмо написано 7 октября 1908 г. в ностальгическом духе:

«Дорогой господин Хьюитт!

…Уверен, у Вас есть все основания радоваться результатам, полученным в трудных условиях… Изучив балансовые отчеты и другие финансовые документы, я вижу, что на следующий год подходит срок платежа по облигациям, выпущенным в 1884 г. и реализованным через посредство нашей фирмы. Это напомнило мне о том, как быстро мы растем… однако мне доставляет большое удовлетворение сознавать, что отношения, столь приятные для нас, много лет существуют между нашей фирмой, ее партнерами и лично Вами, главой компании «Чикаго – Северо-запад». Надеюсь, что, невзирая на наш с Вами возраст, нам будет даровано еще много лет дружеских отношений. Примите мои наилучшие пожелания,

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Следующие ссылки на финансовые отношения Шиффа с корпорациями и государством охватывают, как правило, лишь довоенный период. Они не являются ни историей, ни хроникой деятельности фирмы «Кун, Лёб и Кº». Ссылки делаются по необходимости и лишь в той степени, в какой они проливают свет на характер Джейкоба Шиффа и на его точку зрения на некоторые важные вопросы, которые ему пришлось решать. Начало Первой мировой войны в 1914 г. и вступление в нее Америки в 1917 г., послевоенный период, когда возникли новые проблемы, и участие Шиффа в их разрешении раскрываются в другой главе.

Судя по сохранившимся письменным источникам, Шифф впервые принял участие в делах железных дорог в связи с компанией «Эри», в правление которой он входил до 1884 г. В мае 1884 г. он подал в отставку, но, по настоятельной просьбе президента компании Джуэтта, отозвал свое прошение «на некоторое время». В 1882 г. и позже дела компаний «Эри», «Нью-Йорк», «Пенсильвания – Огайо» и особенно «Чикаго – Атлантика» требовали личного участия Шиффа. В письме Касселю в сентябре 1882 г. Шифф сообщал о практическом завершении новой ветки «Чикаго – Атлантика», благодаря которой у компании «Эри» появилась независимая возможность связи с Чикаго, и выражал свое согласие со взглядами Джуэтта и Джорджа Р. Бланшара относительно рентабельности новой ветки с первого дня эксплуатации.

Одновременно велись переговоры между «Эри» и представителями облигационеров компании «Нью-Йорк, Пенсильвания и Огайо». Шифф 9 ноября писал Касселю, что рекомендации «экспертов» компании «Нью-Йорк, Пенсильвания и Огайо» кажутся ему невыполнимыми. Сам он предлагал объединить «доходы от всех линий к западу от Саламанки, которые относятся к системе «Эри», то есть «Нью-Йорк, Пенсильвания и Огайо», «Цинциннати, Гамильтон и Дейтон», а также «Чикаго – Атлантика», притом что «Эри» обязуется направлять транспортные потоки по этим веткам». Однако его предложение не прошло.

1 марта 1883 г. Шифф писал Касселю о том, что представители британских акционеров наконец договорились о сдаче в аренду линии «Нью-Йорк, Пенсильвания и Огайо» компании «Эри», и это он считал выгодным для обеих компаний, хотя, по его мнению, больше всего преимуществ от сделки получит «Чикаго – Атлантик». В мае – июне 1884 г. он подробно писал Касселю о состоянии компании «Эри», которая, хотя в целом и не понесла больших убытков, все же была сильно задета вследствие крупных финансовых потрясений.

Управление веткой «Чикаго – Атлантик» со стороны компании «Эри» оказалось неудовлетворительным, и нужно было принимать новые планы. Шифф не сомневался в том, что перспективы у ветки благоприятные, и 12 октября 1885 г. даже посоветовал Касселю купить облигации последней, пояснив на следующий день: «Мне говорят, что развитие на местах идет хорошо. Если бы в «Эри», вместо того, чтобы губить ветку, перенаправляли на нее часть поездов, что оговорено в контракте, ветка уже сейчас приносила бы прибыль. Но из-за пагубного подхода руководства «Эри» «Чикаго – Атлантик» вынуждена гнать порожняк с запада на восток».

В апреле следующего года Шифф писал, что «Чикаго – Атлантик» наращивает грузопотоки каждый день; если срочно не принять меры по реорганизации ветки, «Эри» вскоре приобретет контрольный пакет «Чикаго – Атлантик», и акционерам придется зависеть от доброй воли последней. Далее он подробно излагал собственный план реорганизации. 27 мая 1886 г. он написал Касселю: «Судя по всему, у нас ничего не известно об успехах «Эри», несмотря на их громкие заявления. Переговоры необходимо вести напрямую с Амстердамом; однако я не думаю, что такое возможно. Мне известно, кто сидит в правлении «Эри», и едва ли можно ждать от них удовлетворительных предложений… Возможно, до принятия окончательного решения нам придется испробовать разные подходы. Главное – убедиться в том, чтобы под видом реорганизации не началось изъятие акций, вот почему я с недоверием отношусь к любой реорганизации «Эри».

Тем временем Джуэтт подал в отставку, и Шиффу показалось, что новое правление «Эри» под руководством Кинга настроено более примирительно. 20 июня он написал Касселю: «Я рекомендовал Бенедикту, новому президенту «Чикаго – Атлантик», заключить с «Эри» соглашение на определенный срок, в течение которого две компании, не беря никаких обязательств на будущее, попробуют объединить транспортные потоки. Тогда удастся на практике продемонстрировать перспективные возможности «Чикаго – Атлантик» и возможные преимущества для «Эри».

В июле 1886 г. Шифф сообщил Касселю об обсуждении проекта соглашения. Он считал, что такое соглашение будет весьма выгодно для «Эри», которая не только полностью окупит расходы, но и сможет выгодно разместить акции «Чикаго – Атлантик». Что касается последней компании, поскольку фиксированный залог «снижен до минимума», вероятно, такой вариант окажется выгодным для акционеров, освобождающихся от необходимости оценки своих авуаров. Через несколько недель он снова написал Касселю, что держатели вторичных закладных не хотят одобрять план и намереваются выступить против него. В это время его личная переписка относительно «Чикаго – Атлантик» внезапно прерывается, и в более поздних письмах ссылок на нее практически нет.

После кризиса 1893 г. «Эри», а с ней и «Нью-Йорк, Пенсильванию и Огайо» снова постигли трудности. Очевидно, Кассель просил Шиффа о содействии в предоставлении отсрочки для выходящих в тираж облигаций «Нью-Йорка, Пенсильвании и Огайо» с преимущественным требованием, о чем он, Кассель, вел переговоры в Лондоне. Осенью 1894 г. Шифф несколько раз писал Касселю на эту тему, подробно разбирая различные планы и выдвигая собственные контрпредложения. 27 декабря он написал, что формальности, связанные с отсрочкой, очевидно, преодолены, и добавил: «Насколько я понимаю, большинство держателей облигаций воспользуются правом отсрочки… Эта небольшая операция необходима и уместна. Между тем реорганизация «Эри» отложена на неопределенный срок».

Судя по всему, на том закончилось непосредственное участие Шиффа и его банка в делах «Эри», хотя время от времени в его письмах появляются ссылки на эту компанию.

Еще одной компанией, с которой Шиффа связывали прочные отношения, стала «Луисвилл – Нэшвилл», в которой он появляется главным образом ради Касселя. После финансового кризиса 1884 г. банку «Кун, Лёб и Кº» предложили скооперироваться с амстердамской фирмой «Вертхайм и Гомпертц» и образовать синдикат для обеспечения новых облигаций и привилегированных акций компании. Хотя фирма «Кун, Лёб и Кº» не желала брать на себя моральную ответственность предложения акций широкой публике, Шифф согласился провести с этой целью переговоры в Соединенных Штатах, при условии, что Кассель поступит так же в Англии, однако это предложение не было принято.

В ноябре 1887 г., по приглашению Кимбалла, президента «Норфолк и Уэстерн», а также Нортона, недавно ставшего президентом «Луисвилла и Нэшвилла», Шифф совершил инспекционную поездку на «Новый Юг» по обеим веткам, после чего убедился в их перспективном будущем, особенно «Луисвилла», благодаря возрождению угледобычи в Теннесси и Алабаме. В письме Касселю от 20 декабря 1887 г. он выразил мнение, что компании пока не следует выплачивать дивиденды наличными, но набираться сил и, если можно, накапливать резерв; он считал, что текущие задолженности весьма опасны на этапе строительства.

Наконец он убедил Нортона поддержать свою финансовую программу: отозвать облигации компании и нарастить основной капитал. В письме от 23 сентября 1889 г. он советуется с Касселем, стоит ли перейти к выпуску новой серии акций, снова и снова повторяя, что он уверен в процветании компании. Операцию провели в начале трудного 1890 г. 20 февраля Шифф писал Касселю: «Поразительно, с какой готовностью, несмотря на… неблагоприятное положение на рынке в целом, разошлись акции на сумму 13 млн долларов, и это доказательство веры общества в правление и будущее «Луисвилла».

Его мнение о перспективах компании было настолько благоприятным, что он изложил Касселю предложение Нортона: чтобы «Луисвилл» выкупил контрольный пакет «Балтимора – Огайо». Он, правда, добавлял, что еще не успел сформулировать определенное мнение о новом плане; однако, ввиду признанных способностей Нортона, его предложение, скорее всего, будет встречено с энтузиазмом. Основная мысль Нортона заключалась в том, что будет лучше, если «Луисвилл», благодаря своей растущей силе, поглотит одну из магистральных линий, а не наоборот.

Компания продолжала процветать выше ожидания, и в июле 1890 г. образовался синдикат при участии швейцарских и немецких банков для выпуска в октябре серии облигаций. Тем временем начались пагубные веяния. Сложное финансовое положение в Аргентине подтолкнуло лондонский кризис в ноябре 1890 г., пошатнувший все рынки, после которого стало нелегко продать даже облигации «Луисвилла». Шифф испытывал дурные предчувствия в связи с финансовой политикой компании, и 5 декабря пожаловался Касселю, что правление «Луисвилла», как, впрочем, и на других железных дорогах, не откладывает прибыль. Правда, на заседании правления ему удалось убедить остальных в своей точке зрения, и задуманное приобретение «Кентукки Сентрал» было отложено.

Однако влияние Нортона оставалось очень сильным, и в конце концов решили выпустить еще одну серию облигаций, хотя Шифф считал такой шаг неблагоразумным. Способы, к каким прибегало правление в размещении облигаций, были ему очень неприятны, и он решил подать в отставку. К счастью, временное оздоровление рынка позволило компании избавиться от облигаций, но Шифф по-прежнему был твердо убежден в необходимости более осторожного расходования средств. 20 и 23 января 1891 г. он писал Касселю, что намерен предложить правлению: прежде чем брать новые обязательства, финансовый комитет должен позаботиться о возможности привлечь необходимые средства не только путем срочных займов. 29 января он с радостью сообщил Касселю телеграммой, что его предложение приняли.

Но резкое расхождение в вопросе о том, какой должна быть разумная финансовая политика, сохранялось, и 10 февраля Шифф писал Касселю: «Правда, что до сих пор, в силу благоприятного стечения обстоятельств, Нортону успешно удавалось руководить компанией «Луисвилл – Нэшвилл», однако настанут другие времена, и тогда правлению придется отвечать за его ошибки. Мистер Лёб считает: до тех пор, пока возникшее противоречие с Нортоном не будет устранено, мне не следует подавать в отставку; тщательно обдумав вопрос, я решил прислушаться к его совету. Тем не менее, по моему мнению, будет лучше всего при первой же благоприятной возможности оборвать связь, которая доставляет мне мало радости и, как мне кажется, ничего не сулит в будущем».

На следующий день снова возникли разногласия, вынудившие Шиффа немедленно подать в отставку. Между тем Нортон решил, по личным причинам, уйти с поста президента компании, осуществив намерение, о котором он говорил Шиффу за год до описываемых событий. Нортон убедил Шиффа отозвать прошение об отставке. На следующий день Шифф написал Касселю. Для того чтобы предотвратить повторение подобных трудностей, он сразу же после того, как правление приняло отставку Нортона, предложил создать пост председателя, уполномоченного решать все вопросы, кроме, может быть, чисто технических.

Еще в одном письме от 3 марта он писал о выдвижении Огаста Белмонта на пост председателя правления. Шифф считал, что предпочтительнее найти такого человека, который мог бы всецело посвятить себя делам компании; но, поскольку Белмонт «очень умен и консервативен, а также желает поступать правильно», возможно, новое правление ждет успех; кроме того, Белмонту, вероятно, удастся заручиться для «Луисвилла» финансовой поддержкой банков Ротшильда.

Тем временем дела на американском финансовом рынке не стабилизировались, и все больше игроков склонялись к тому, чтобы выкупать в Европе американские ценные бумаги. «Луисвилл» попробовал выпустить облигации, чтобы реструктурировать текущую задолженность, но безуспешно. Шифф объяснил положение совету директоров и 5 марта 1891 г. предложил другое решение, которое было принято единогласно: временно приостановить строительство и ремонт новых объектов. 5 июня он пришел к выводу, что компании следует выпустить больше акций, чтобы ликвидировать краткосрочную задолженность, с которой «необходимо покончить любой ценой». Выпуск новых акций был одобрен советом директоров, и фирма «Кун, Лёб и Кº» приступила к подготовке сделки.

В письме от 1 мая 1891 г. новый президент, Милтон Смит, излагает взгляды Шиффа на разделение функций между правлением и владельцами: «Я всегда буду поддерживать то мнение, что предложения по управлению делами компании должны исходить от президента; но собственники, представленные в первую очередь в лице председателя правления, должны иметь право рассматривать и решать все важные вопросы, связанные с управлением делами компании. Если, следовательно, Вы предлагаете, чтобы председатель мог распоряжаться исключительно финансами компании и чтобы президент консультировался с ним по другим вопросам лишь по своему желанию, наши с Вами мнения расходятся, и я… считаю своим долгом изложить совету директоров мои собственные взгляды».

Приближалась паника 1893 г., и положение дел повсюду казалось печальным. Однако компания «Луисвилл» по-прежнему получала прибыль. Видимо, в ответ на вопрос Касселя, почему такое возможно, Шифф 7 февраля 1893 г. писал: «Прибыль остается неплохой как будто без всяких на то оснований… Возможно, все дело в холодах, из-за которых отчасти прекратилась навигация на Юге».

К началу лета 1893 г. положение в Америке сильно осложнилось, и Шифф начал выражать беспокойство даже в связи с «Луисвиллом». 17 августа он написал Касселю длинное письмо, в котором разъяснял суть некоторых затруднений. Далее он обрисовал предложения, которые делались «Луисвиллу» о приобретении линии «Чесапик, Огайо и Юго-Запад», а затем о собственных трудностях компании: «Кажется довольно нелепым в такое время обсуждать приобретение новых линий, и все же предложение весьма заманчиво… Ветка «Чесапик, Огайо и Юго-Запад» будет всегда оставаться неприятным и угрожающим соседом, а в сильных руках способна причинить немалый ущерб… Если бы «Луисвиллу – Нэшвиллу» не пришлось тратить в следующие десять лет на развитие приобретенной компании свои деньги, было бы желательно обдумать такой план».

29 сентября он снова писал о своей уверенности в том, что приобретение станет разумным шагом; что «Луисвилл» способен управлять новой веткой эффективнее, чем та управлялась, будучи независимой. Тем временем в самом «Луисвилле», вопреки всем надеждам, накопился большой текущий дефицит, а финансовые потребности компании оказались больше, чем он думал вначале. Правление проголосовало за дальнейший прирост капитала, и Шиффу казалось, что в следующие полгода лучше всего занимать средства под новые акции, предоставляя заимодавцам право приобретения на льготных правах. Но объявление о выпуске новой серии ослабило акции на рынке, и в правлении компании снова заговорили о продаже облигаций.

Снова обострилось старое противоречие. Правление, поддержанное председателем совета директоров, выступало за заем; Шифф же считал, что нельзя далее увеличивать накладные расходы, и отказался на сей раз принимать участие в выпуске облигаций. 16 октября он писал Белмонту: «Я придерживаюсь того мнения… что наши действия были благоразумны и направлены на благо компании. Правда, когда совет директоров решил выпустить новые акции, все рассчитывали, что создания нового долга с плавающей процентной ставкой удастся избежать. Однако сейчас, когда рыночная цена акций неуклонно падает, эти ожидания не оправдываются… и все-таки я предпочитаю снова и снова голосовать за наращивание основного капитала компании, а не наблюдать за тем, как постоянно растут ее накладные расходы… Поэтому я не смог бы согласиться на размещение дополнительного количества объединенных облигаций, даже если бы рынок был в состоянии поглотить большие объемы, чего сейчас не наблюдается».

После дальнейших дружеских и хладнокровных дискуссий с другими членами правления Шифф окончательно убедился в том, что компания не сможет продать облигации и предпочтительнее пойти на компромисс и выпустить сравнительно долгосрочный заем, обеспеченный облигациями казначейства, который следует погасить при первой же возможности продажей акций. Однако на заседании 19 октября победила другая точка зрения, и он писал Касселю: «В связи с предпринятыми шагами я останусь в правлении лишь до тех пор, пока это отвечает вашим и, следовательно, нашим интересам… Хотя в перспективе я не вижу непосредственной опасности… боюсь, из постоянного наращивания финансовых и моральных обязательств ничего хорошего не выйдет».

Он намеревался выйти из состава правления, как только компания завершит процесс приобретения «Железнодорожной компании Южной Каролины», хотя ранее этот план был отложен на несколько лет по его же предложению. На следующем заседании, которое состоялось через две недели, правление все же санкционировало продажу новых акций, а те, кто настаивал на выпуске облигаций, выступили в поддержку плана Шиффа. Но, как он впоследствии писал Касселю, они поступили так, «очевидно, с единственной целью сделать вид, будто финансовый вопрос решен, чтобы можно было довести до конца приобретение «Чесапика»…».

Неоднократные призывы Шиффа к благоразумию не прошли даром: хотя компания «Луисвилл» переживала трудности, она осталась одной из немногих американских железных дорог, которая устояла во время бурь 1893–1894 гг. В целом Шифф был доволен прочным положением компании, хотя по-прежнему считал, что им с Касселем лучше избавиться от лишних забот, которые дались им как банкирам ценой сильных неудобств.

Хотя деловые отношения с «Луисвиллом» прекратились, Шифф сохранял дружеские отношения с членами ее правления. В письме от 24 ноября 1893 г. он сообщил Белмонту, что фирма «Кун, Лёб и Кº» готова предоставить облигации «Железнодорожной компании Южной Каролины» в распоряжение «Луисвилла». И хотя банк «Кун, Лёб и Кº» не готов на большие жертвы, они сделают все, что можно, чтобы все держатели облигаций пришли к согласию.

В целом Шифф поддержал план приобретения «Чесапика, Огайо и Юго-Запада», и непосредственным поводом к его уходу из правления «Луисвилла» стали разногласия по способам и времени сделки. Однако возникли юридические трудности, и этот проект также был приостановлен. 26 октября 1894 г. он писал Касселю, что, если «Луисвилл» не получит контрольный пакет акций «Чесапика, Огайо и Юго-Запада», единственной владелицей ветки, скорее всего, станет компания «Иллинойс Сентрал», которая ведет довольно агрессивную политику и будет всеми силами конкурировать с «Луисвиллом». Подобный исход Шифф охарактеризовал выражением «из огня да в полымя». Однако в суде компания «Луисвилл» проиграла, и акции «Чесапика» достались «Иллинойс Сентрал».

30 ноября Шифф писал Касселю, что представители «Иллинойс Сентрал» пригласили фирму «Кун, Лёб и Кº» финансировать сделку, а через месяц он сообщал о том, что переговоры завершены. Судя по всему, его отношения с «Иллинойс Сентрал» начались именно после той сделки. Они важны не только сами по себе, но еще и тем, что в то время вице-президентом «Иллинойс Сентрал» был Эдвард Г. Гарриман, которому вскоре предстояло заняться реконструкцией «Юнион Пасифик».

Деловые отношения между «Кун, Лёб и Кº» и «Луисвиллом» продолжались еще какое-то время. 14 августа 1895 г. Шифф написал Касселю, что они приняли у компании облигаций на 6 млн долларов и почти все их разместили, несмотря на то, что еще один банк, приглашенный к сотрудничеству, отказался от участия в операции. После этого банк Шиффа не имел дел с «Луисвиллом», тем более что через несколько лет компания сменила владельцев.

Начиная примерно с 1885 г. у банка «Кун, Лёб и Кº» установились прочные отношения с железнодорожной компанией «Норфолк – Запад». Хорошее мнение Шиффа о данной ветке подтвердилось после инспекционной поездки, которую он предпринял в ноябре 1887 г. 16 ноября он писал Касселю из Мемфиса (штат Теннесси): «Правление Кимбалла кажется мне разумным, и сама линия находится в превосходном состоянии… Судя по тому, что я увидел, привлеченные средства употребляются с умом».

Одной из главных проблем «Норфолка – Запада», привлекших его внимание еще до поездки, стало приобретение компании «Восточный Теннесси, Виргиния и Джорджия». По мере того как укреплялось положение «Норфолка – Запада», Шифф все больше убеждался в том, что для «Норфолка» будет лучше, если компания купит акции «Восточного Теннесси». Но тем временем ветку сдали в аренду компании «Ричмонд – Данвилл», входившую в систему «Южные железные дороги», и хотя Ф.Дж. Кимбалл, президент «Норфолка», отнесся к произошедшему довольно равнодушно, Шиффу казалось, что за объединением конкурентов необходимо внимательно следить. Он более чем когда-либо стремился к союзу с «Луисвиллом». Друзья «Норфолка» предложили аннулировать аренду линии «Ричмонд – Данвилл» как объединение конкурирующих линий, и вскоре владельцы «Ричмонд – Данвилл» пожелали избавиться от своей доли в акциях «Восточного Теннесси». Шифф всеми силами старался достичь дружеского соглашения и 27 ноября писал Кимбаллу: «Вполне понимаю Ваше желание не позволить включить «Восточный Теннесси» в сферу интересов Ваших конкурентов, но мне кажется неблагоразумной конкуренция железных дорог в такое время, когда тарифы можно защитить лишь дружескими отношениями. Если я имею какое-то влияние на Вас, советую заключить с «Ричмондом» постоянное соглашение, а не вступать в продолжительную схватку, которая не принесет никому из Вас ничего хорошего».

Переговоры о совместной эксплуатации веток, которые велись в то время, сталкивались с непреодолимыми трудностями.

В начале 1889 г. Шифф принял участие в переговорах о финансировании строительства ветки «Норфолка» до реки Огайо. Он советовал Кимбаллу не выпускать облигаций до начала строительства. К выпуску облигации планировалось привлечь амстердамскую фирму «А.А. Буассевен и Кº», а также лондонские банки «Вивьен, Грей и Кº» и банк Флеминга. В середине лета, в соответствии с общим планом финансирования, предложенным Шиффом, образовали банковский синдикат. По плану Шиффа дальнейшее строительство и ремонт должны были проводиться лишь после успешного размещения облигаций на рынке. Выпуск первой серии облигаций сопровождался многочисленными отсрочками из-за финансовых затруднений в Лондоне, а затем и в Нью-Йорке, но в феврале 1890 г. облигации, наконец, были выпущены. В августе 1891 г., когда на рынках наблюдался спад и трудно было приобрести новые средства для продолжения работ, Шифф писал уехавшему в Англию Кимбаллу: «Мистер Флеминг, несомненно, согласится с тем, что работы на «Огайо» следует завершить к тому времени, как рост промышленности возобновится, что рано или поздно произойдет. Большая ошибка, которую повсеместно совершает руководство железнодорожных компаний, заключается в том, что дороги закладывают и строят во времена процветания, а начало их эксплуатации, как правило, приходится на период спада. Несомненно, это естественно… но, если бы можно было устроить дела в обратном порядке, возможно, требовалось бы меньше реорганизации.

Кимбалл был решительно настроен на финансовую независимость. Еще в 1890 г. он продал часть привилегированных акций, не поставив в известность Шиффа, который 15 мая писал ему: «Поскольку мы… тесно связаны с Вашей компанией… не следует оставлять нас в неведении относительно важных финансовых сделок. Не считаем мы и справедливым по отношению к нам, что Вы, как президент, даете обещание держать такие сделки в тайне от нас. Мы всегда относились к Вам с предельной откровенностью, и если мы не можем рассчитывать на подобное же отношение с Вашей стороны, мы с сожалением вынуждены будем прервать отношения с Вашей компанией. Напоминаю, что скоро я буду иметь удовольствие видеть Вас, и Вы сможете подробнее объясниться по данному вопросу».

Должно быть, в то время Шифф получил вполне удовлетворившие его разъяснения, но летом 1892 г. он узнал, что с целью приобрести «Железнодорожную компанию Сиото-Вэлли» компания, примерно за полгода до того, выпустила серию облигаций, снова не поставив его в известность. 14 июля 1892 г. он написал Флемингу: «Хорошенькое же положение дел, если, после многолетних отношений, связывавших нас с «Норфолком и Западом», после того, как мы привлекли собственные средства и более или менее поставили на карту свою репутацию, понадеявшись на хорошее правление и успех компании, можно выпустить совершенно новую серию облигаций, не сказав нам ни слова! О том, что облигации проданы, мы узнали случайно, а на наши сдержанные возражения нам отвечают лишь: «Ну и что такого?» В создавшейся ситуации выход возможен только один. Если правление «Норфолка» стремится проводить важные финансовые операции, увеличивающие накладные расходы компании, не проконсультировавшись вначале с нами о целесообразности подобных сделок, чем раньше мы разорвем отношения с компанией «Норфолк – Запад», тем лучше.

В компанию «Норфолк – Запад» у нас вложены крупные суммы; мы – мажоритарные акционеры, а также держатели их облигаций, которые, возможно, не сумеем реализовать, и по этой причине, а также из-за того, что не желаем предпринимать ничего в ущерб репутации компании, с которой были связаны в течение столь долгого срока и чьи ценные бумаги публика покупала отчасти благодаря нашему авторитету, мы выражаем пожелание, чтобы Вы и мистер Буассевен принимали участие в новых соглашениях с данной компанией, что придаст сделкам необходимый дух консервативности. Нам вполне ясно, что политика постоянного выпуска новых ценных бумаг, будь то облигации или акции, не может продолжаться бесконечно и что, если процесс немедленно не остановить, вскоре разразится катастрофа…

При разрыве отношений с компанией «Норфолк – Запад» мы утешаем себя тем, что, если бы не наша готовность в любое время щедро финансировать нужды компании, к чему Вы и «Буассевен и Кº» всегда были готовы присоединиться, компания «Норфолк – Запад» не достигла бы того положения… какое она занимает сегодня; возможно, ей не выделяли бы кредиты, которые она сегодня получает…

Р. S. Я не желаю, чтобы вышеупомянутые замечания были истолкованы в том духе, будто мы хотим снять с себя ответственность за шаги, которые в прошлом совершались с нашего согласия… Изменить прошлое невозможно, но, к счастью, сейчас еще не поздно произвести перемены и придерживаться более безопасной и надежной политики. Может быть, впоследствии окажется, что нынешний разрыв даже к лучшему, если в его результате откроются глаза друзей и советников компании и они поймут, куда движется последняя…»

В последующих письмах к Флемингу он время от времени еще упоминает «Норфолк – Запад» и подтверждает точку зрения, изложенную в письме от 4 октября 1892 г.: «Благодарю Вас за информацию относительно финансовых планов президента Кимбалла. Если Вы сумеете в дальнейшем отговорить его от роста заимствований и увеличения накладных расходов и если, в то же время, Вам удастся уговорить некоторых его друзей не искушать президента постоянными предложениями разместить на рынке облигации компании, Вы сослужите хорошую службу интересам компании, как с точки зрения кредиторов, так и с точки зрения акционеров… Уверяю Вас, дорогой мистер Флеминг, если я пишу так откровенно, то единственно потому, что мы по-прежнему печемся о благосостоянии «Норфолка – Запада», ибо мы ни в коей мере не испытываем желания плевать в колодец, из которого брали воду; наоборот, мы желаем Вашей компании всяческого процветания».

В последовавшие неурожайные годы финансы «Норфолка» оказались недостаточными, и к концу 1894 г. и Флеминг, и Буассевен выступили за реорганизацию, о которой писал Шифф. Реорганизация была завершена в 1896 г., после чего «Кун, Лёб и Кº» время от времени вела дела с «Норфолком». В 1901 г. контрольный пакет компании, предоставлявшей доступ к угледобывающим шахтам, приобрела компания «Пенсильванские железные дороги», и позже Шифф интересовался ее делами в основном от имени последней.

Интерес Шиффа к финансам и ценным бумагам «Железнодорожной компании Денвер и Рио-Гранде» впервые упоминается в его письмах в июне 1884 г. В то время «Денвер», как и многие другие железные дороги, переживал трудную реорганизацию, которая завершилась только в 1886 г. Поскольку протяженность дороги увеличилась с 1317 до 1686 миль, выделили существенные резервы на ремонт и новое строительство, а поскольку накладные расходы снизились до вполне сносных показателей, дорога, которая тогда находилась под независимым управлением, начала новый рост.

15 августа 1888 г. Шифф написал Касселю из Бад-Гаштай-на, что фирма «Кун, Лёб и Кº» договорилась о выпуске пятипроцентных облигаций с гарантией, что бумаги на сумму не менее 2 млн долларов будут выкуплены акционерами компании и держателями государственных облигаций. Воодушевленный успехом, синдикат немедленно объявил опцион на покупку, которую обеспечил дополнительным выпуском облигаций; но западные железные дороги в целом развивались с трудом, и рынок в некоторой степени утратил интерес к ценным бумагам «Денвера». 26 февраля 1889 г. Шифф пишет Касселю: «Эти облигации, кажется, не пользуются большим спросом, несмотря на все предпринятые усилия, хотя должны быть очень привлекательны для спекуляции по теперешним ценам. Я не считаю их покупку слишком рискованной. Чистый доход компании в любом случае значительно превосходит выплаты по процентам, и если положение на Западной улучшится, «Денвер» также получит прибыль… Мы должны ждать, только и всего».

Дела у компании пошли не слишком хорошо, и в августе 1891 г. Шифф написал Касселю: хотя члены правления производят впечатление людей честных, они некомпетентны. Он предлагал сменить руководство. Через месяц Кассель упомянул о своем желании назначить внешнюю инспекцию системы и составить официальный отчет, на что Шифф ответил: «Лично я не придаю особой важности расследованию, проводимому профессиональными экспертами, потому что даже самые опытные железнодорожники не способны, на основании всего одной поездки по протяженной линии, составить точное впечатление о ситуации. Чтобы составить настоящее суждение об управлении и возможностях той или иной дороги, комиссия должна работать на протяжении нескольких месяцев. Тогда она заметит все возможные недостатки и сумеет предложить нужные шаги к тому, чтобы исправить положение».

Судя по письму от 24 июня 1892 г., управление компанией и ее положение улучшились и пошли разговоры о выплате дивидендов, в чем сомневались и Шифф, и глава компании Коппелл. Позже в письмах Шиффа ссылки на «Железнодорожную компанию Денвер – Рио-Гранде» появляются лишь время от времени, хотя в 1898–1899 гг. фирма «Кун, Лёб и Кº» объединилась с другими банками и купила две серии ценных бумаг «Денвера» на общую сумму 6,5 млн долларов.

В январе 1901 г., отстаивая интересы Коппелла, Шифф одобрил его назначение директором компании, выбор членов исполнительного комитета, а также специального комитета для «проведения срочных переговоров» во главе с президентом И.Т. Джеффри. «Срочные переговоры» относились к приобретению «Денвером» компаний «Рио-Гранде Уэстерн» и «Топливной компании Юты».

Руководство «Денвера – Рио-Гранде» все больше заботил рост компании «Юнион Пасифик», к успеху которой был во многом причастен Шифф. Растущая мощь «Юнион Пасифик» волновала и Гулдов, которые теперь представляли интересы «Денвера». Шиффа попросили стать посредником на переговорах, и 26 февраля 1902 г. он написал Джорджу Дж. Гулду, заверяя, что он с радостью употребит все свое влияние, «чтобы достичь гармоничных отношений между «Юнион Пасифик» и системой «Рио-Гранде», которые столь важны для интересов обеих компаний». Перемирие было заключено – хотя и ненадолго. Директором «Денвера» до 1905 г. был Гарриман, а директором «Юнион Пасифик» – Гулд. Перемирие было резко прервано после того, как Гулды начали прокладывать независимую ветку к Тихому океану.

Самые близкие отношения сложились у Шиффа с железнодорожными компаниями «Пенсильвания», «Грейт Нозерн», «Иллинойс Сентрал» и «Юнион Пасифик». Они перечислены в том порядке, в каком возникали их деловые связи. Фирма «Кун, Лёб и Кº» начала вести дела с «Пенсильванией» еще в 1881 г.[6]. Объем операций в год смерти Шиффа приближался к миллиарду долларов. Почти весь этот период Шифф лично заключал финансовые сделки, поддерживая тесную дружбу с руководством компании. Представители «Пенсильвании», в свою очередь, спрашивали у него совета в связи с финансовыми проблемами дороги. Видимо, Шифф гордился связями своей фирмы с «Пенсильванией», особенно благодаря примечательной длительности отношений, а не количеству успешно проведенных сделок.

Первые совместные операции, не зафиксированные на бумаге, были сравнительно небольшими. Хотя они ни в коей мере не достигали размеров более поздних лет, в 1881–1882 гг. «Пенсильвания» передала фирме «Кун, Лёб и Кº» залоговых облигаций под 4,5 % на сумму в 20 млн долларов. Первые указания на заинтересованность Шиффа в расширении «Пенсильвании» появляются в феврале 1892 г., когда он предложил президенту компании Джорджу Б. Робертсу, что, ввиду недавних слияний под эгидой «Ридинга», для «Пенсильвании» было бы важно иметь контроль над веткой «Делавэр – Хадсон» и таким образом получить прямую линию на север штата Нью-Йорк и в Новую Англию, а также большие объемы перевозок угля. Если

Робертс согласится, «Кун, Лёб и Кº» употребят свое влияние на то, чтобы вести игру на понижение, поскольку, судя по всему, невозможно купить достаточное количество акций для приобретения контрольного пакета. Конечный результат этих первых пробных шаров в поисках «общности интересов» вскоре даст о себе знать.

«Пенсильвания» – одна из немногих крупных американских железнодорожных систем, которая не была творением или орудием одного человека или одной семьи. Ее президентами почти без исключений становились инженеры-железнодорожники, прошедшие подготовку в самой компании, которые достигали своего поста благодаря повышению в должности. Поэтому непосредственным ведением финансовых переговоров обычно занимались не они, а другие, специально назначенные люди. Именно с ними Шифф имел непосредственные контакты; в начальный период – с капитаном Джоном П. Грином, а позже – с Генри Татнэллом. По словам Татнэлла, самое сильное впечатление на него произвели такие черты Шиффа, как его прямота, отвага и беспристрастность; он никогда не колебался и, как правило, даже крупнейшие сделки оказывались завершенными за полчаса, а проект договора умещался в несколько строк.

В 1892–1899 гг. «Кун, Лёб и Кº» продолжали выступать банкирами «Пенсильвании», и объем операций медленно рос с ростом самой дороги. В июне 1899 г. в должность вступило новое правление. Александер Дж. Кассетт был избран президентом, а Сэмьюел Ри (позже ставший президентом) – одним из вице-президентов. При их правлении «Пенсильвания» начала политику, которая тогда считалась новой. Э. Кларк Фоулер в биографическом очерке, посвященном Сэмьюелу Ри, описывает их замысел и его результаты и цитирует самого Ри, который говорит о роли Шиффа[7]: «Впоследствии будут вспоминать [по словам Ри], что из-за острой конкуренции 1892–1899 гг., сопровождавшейся серьезной финансовой паникой, железнодорожные тарифы настолько снизились, что большая часть железных дорог в стране попала в руки ликвидаторов. Чтобы приостановить эту бессмысленную конкуренцию…

«Пенсильвания» объединилась с другими владельцами по так называемому «Плану общности интересов» и выкупила значительную долю в компаниях «Балтимор – Огайо», «Чесапик – Огайо» и «Норфолк – Запад», а также помогла в нескольких сходных случаях.

Ответственность почти за всю работу [продолжает Фоулер] по надзору за приобретением акций других компаний легла на плечи мистера Ри… В тесном взаимодействии с покойным Джейкобом Г. Шиффом он приобрел 43 % акций «Ридинга», пакета, который был впоследствии поделен поровну между компаниями «Лейк Шор – Мичиган» и «Балтимор – Огайо», так как законы Пенсильвании запрещали приобретение акций «Пенсильванскими железными дорогами». Поскольку «План общности интересов» не получил общественного одобрения и поскольку объекты, в которые делались инвестиции, были к тому времени в основном завершены, «Пенсильвания» впоследствии избавилась от своей доли в компаниях «Балтимор – Огайо» и «Чесапик – Огайо»…

Возвращаемся к словам самого Ри: «По-моему, в 1899–1907 гг. американские железные дороги широко шагнули вперед как в смысле платежеспособности, так и в смысле предоставляемых услуг. Нельзя забывать и о важнейшей поддержке и советах моего друга, Джейкоба Г. Шиффа, которому стольким обязаны железнодорожные инвесторы. На меня произвели глубокое впечатление его способности банкира, его богатый опыт, широкий кругозор, а также стремление к «здоровым финансам» (операциям, характеризующимся сбалансированностью доходов и расходов) «Пенсильвании» и ее союзников. Его услуги невозможно объяснить корыстными интересами; они оцениваются тем, что он сделал для железных дорог в целом, хотя его труды подчас не приносили прибыли его фирме».

Крупные шаги включали в себя относительно большие финансовые операции, и в соответствии с ними в течение следующих нескольких лет объем сделок «Пенсильвании» с фирмой «Кун, Лёб и Кº» вырос до максимума. Только в период правления Кассетта объем сделок приблизился к полумиллиарду долларов. На переговорах, ставших возможными благодаря «Плану общности интересов», Шифф, обладавший широкими связями в железнодорожных кругах, естественно, принимал самое активное участие в переговорах, ставших возможными благодаря «Плану общности интересов». Он вел бесчисленные консультации – как устные, так и в переписке.

Его полное желание поддержать «Пенсильванию» доказывается письмом к Ри от 2 января 1902 г.: «Фирма получила также письмо от капитана Грина, чьи пожелания нас чрезвычайно заинтересовали. Могу добавить, что Вы с капитаном можете распоряжаться нашими средствами и наличностью, как если бы они были вашими собственными».

Среди проектов, в которых Ри играл ведущую роль, – строительство туннелей под Гудзоном и Ист-Ривер, благодаря которым «Пенсильвания» получала прямой доступ на Манхэттен и в Бруклин, и возведение подходящих конечных станций (терминалов). Шифф поддерживал его во всех начинаниях. В совете директоров «Пенсильвании» не было единодушия; некоторые акционеры считали планы Ри экстравагантными и боялись, что в будущем они станут обременительными; кроме того, определенное противодействие наблюдалось в политических и других внешних кругах. Что касается Нью-Йорка, Шифф был уверен, что их планы послужат и к процветанию города; он пользовался своим влиянием, убеждая других в своей правоте. Так, 24 октября 1902 г. он писал Исидору Штраусу: «Несправедливые препятствия, возникшие на пути «Пенсильванских железных дорог», следует как можно скорее устранить… По-моему, все добропорядочные граждане должны помочь в осуществлении плана, который будет способствовать развитию Нью-Йорка».

В 1903 г., с целью поиска дополнительных средств на сооружение туннелей и терминалов в Нью-Йорке, не увеличивая накладных расходов, «Пенсильвания» предложила своим акционерам акции на сумму, чуть превышающую 75 млн долларов (номинальную стоимость), под 120 %. Поскольку в то время акции шли на рынке под 143 %, правление не сочло нужным гарантировать размещение ценных бумаг. В силу изменившихся рыночных условий и того, что предложение не охранялось гарантийным синдикатом, рыночная цена акций, выпущенных в обращение, резко снизилась. После того как акции упали до 125 %, стало очевидно, что новое предложение обречено на провал, если немедленно не будут предприняты меры по гарантии их продажи. «Пенсильвания» обратилась к банкам, и 27 мая 1903 г. «Кун, Лёб и Кº» и «Спейер и Кº» образовали синдикат и выкупили все акции, на которые не подписались акционеры, хотя им пришлось труднее из-за того, что выпуск акций не был обеспечен гарантией с самого начала[8]. 10 июля Шифф писал Гарриману: «Я не очень верю в рынок и вижу, что в различных шкафах еще слишком много скелетов. Более того, каждая корпорация, кроме «Пенсильвании», нуждается в деньгах, некоторым требуются весьма значительные суммы, а на ценные бумаги спроса совсем нет».

К осени условия немного улучшились, и фирма «Кун, Лёб и Кº» договорилась о выпуске двух серий четырехпроцентных облигаций на сумму в 10 млн долларов каждая для дочерних компаний «Пенсильвании»: «Лонг-Айленд» и «Филадельфия, Балтимор и Вашингтон». Однако этого не хватило для финансирования строительства, и 5 января 1904 г. Шифф написал Касселю: «В этом году компании «Пенсильванские железные дороги» снова понадобится 50 млн долларов на выполнение строительной программы. Для того чтобы собрать такую сумму, они намерены на следующий год выпустить новые акции, и мы договорились пока выплатить им 50 млн долларов авансом».

1 февраля произвели банкнотную эмиссию. Ее причины Шифф указал в письме Кассетту от 10 февраля, перед своим отъездом в Европу: «Теперь, когда Вы получили деньги, которые понадобятся Вашей компании в текущем году, я уезжаю с более спокойной душой, чем уехал бы в ином случае, хотя мои партнеры вполне способны были обо всем позаботиться, случись мне уехать до завершения сделки. Суть в том, что в конце прошлой недели всем нам казалось, что вот-вот начнется война между Россией и Японией, и мы решили ничего не пускать на самотек и обеспечить эти 50 млн долларов, хотя бы и рискуя вмешаться в подписку на облигации «Лонг-Айленда», подготовка к которой к тому времени как раз завершилась. Сейчас же мы распродали облигаций «Лонг-Айленда» почти на 7 млн долларов, и, если бы в день накануне открытия подписки не началась война и одновременно не вспыхнул пожар в Балтиморе, облигации разошлись бы с огромным успехом. Однако мы совершенно удовлетворены, так как сравнительно небольшой остаток можно распродать постепенно, по мере поступления».

В то время Генри Татнэлл, президент «Фрэнклин Нэшнл Бэнк оф Филадельфия», директором которого был Шифф, стал казначеем штата Пенсильвания и исполняющим обязанности вице-президента по финансовым вопросам. После этого многие крупные сделки заключались на основе прямых переговоров между Шиффом и Татнэллом. По воспоминаниям последнего, через год Кассетт пришел к нему и сказал, что ему придется поехать в Нью-Йорк, чтобы раздобыть 100 млн долларов. Естественно, Татнэлл поинтересовался, где Кассетт собирается получить деньги, и Кассетт ответил: «Сначала обращусь в «Кун, Лёб и Кº», а затем, если понадобится, в другие банки». Он поехал в Нью-Йорк и изложил свой план Шиффу, который меньше чем через полчаса согласился найти необходимые деньги. Они договорились о выпуске ценных бумаг под 3,5 %: это были облигации, конвертируемые в обычные акции, – полуспекулятивная мера, которая в то время пользовалась растущей популярностью. Два банкирских дома – «Дж. П. Морган и Кº» и «Кун, Лёб и Кº», участвовавшие в сделке, – согласились выкупить по номиналу любую часть серии, не выкупленную акционерами.

В то время мировые денежные рынки сотрясали бури, не в последнюю очередь из-за русско-японской войны, и банковскому синдикату в конце концов пришлось выкупить большую часть облигаций. 16 мая 1905 г. Шифф писал сыну, который тогда находился в Европе: «Ты уже знаешь, что облигации «Пенсильвании» не пользуются спросом – другого трудно и ожидать ввиду изменившихся условий на фондовой бирже. Сейчас мы заняты их размещением. Синдикату придется терпеливо выжидать следующего повышения цен».

В январе 1906 г. «Кун, Лёб и Кº» разместили еще 20 млн долларов в банкнотах, а в мае того же года еще 50 млн долларов – в то время, когда другие крупные банки считали, что рынок не поглотит эмиссию. Через шесть недель снова понадобились средства (еще 50 млн долларов). Американский рынок, который и до того переживал не лучшие времена, залихорадило. Татнэлл вспоминает слова Шиффа о том, что новый заем невозможно выпустить в Америке и что почти вся Европа в таком же положении; единственная страна, где есть деньги для инвестиций, – Франция. Однако французы были печально известны своим нежеланием участвовать в сделках с долларовыми ценными бумагами, поэтому обсуждалась возможность предложить заем во франках. Предварительная договоренность была достигнута с помощью старого друга Шиффа, Нетцлина из Парижа. Так для ценных бумаг «Пенсильвании» открылся новый зарубежный рынок. Вскоре был получен заем в размере 250 млн французских франков (около 48 млн долларов).

Во время заключения сделки Шифф находился в Японии. В июне, вернувшись в Нью-Йорк, он писал Полу Варбургу: «Жаль, что на здешней фондовой бирже, в силу положения с деньгами, так неблагоприятно относятся к сделке, и в результате общий эффект не вполне заметен. Тем не менее новость имела благоприятное влияние на сегодняшний рынок, потому что, если бы сделка в конце концов сорвалась, рынок бы полностью рухнул».

Летом «Кун, Лёб и Кº» приняли около половины авуаров «Пенсильвании» в акциях «Балтимора – Огайо» и «Норфолка – Запада», а позже также «Чесапика – Огайо». В письме Гарриману от 2 сентября Шифф предложил ему купить авуары «Балтимора – Огайо», так как он считал, что интересы Гарримана и «Пенсильвании» совпадают.

В феврале 1907 г. произвели банкнотную эмиссию на сумму в 60 млн долларов сроком на три года. В том же году случилась крупная финансовая паника, и положение как в Нью-Йорке, так и в Лондоне было таким, что, как вспоминает Татнэлл, старший Морган телеграфировал из Лондона, выступая против того, чтобы «Пенсильвания» выпускала такой большой заем. Шифф также считал, что момент не самый подходящий, но, несмотря на сложные условия, «Пенсильвания» должна довести свой замысел до конца.

Векселя были размещены успешно, но дальнейшее развитие железнодорожной системы «Пенсильвании» и строительство терминалов, начатое Кассеттом и продолженное новым президентом, Джеймсом Маккри, требовали привлечения в следующем, 1908 г. крупного дополнительного капитала. В то время, вскоре после паники 1907 г., широкая публика снова не испытывала склонности вкладывать деньги в ценные бумаги, каким бы высоким ни считалось их качество, а долгосрочные облигации в сколько-нибудь больших количествах практически не пользовались спросом. После продолжительных и очень трудных переговоров Шифф, который в то время оказался в Англии, договорился о единовременном выпуске в Лондоне и Нью-Йорке консолидированных (в действительности первых) ипотечных облигаций сроком на сорок лет, из которых облигации на 4 млн долларов размещались в Лондоне через посредство банков «Бэринг Бразерс и Кº, Лимитед» и «Н.М. Ротшильд и сыновья», а облигации на 20 млн долларов размещались в Нью-Йорке банком «Кун, Лёб и Кº». Облигации пользовались большим спросом, но важность сделки заключалась не столько в том, что с ее помощью добыли средства, необходимые «Пенсильвании», сколько в том, что с ее помощью удалось преодолеть застой на рынке облигаций, где наблюдалась своего рода забастовка покупателей, и доверие к американским ценным бумагам было восстановлено.

В ноябре 1912 г. президентом «Пенсильвании» стал Ри; его избрание очень порадовало Шиффа, который писал:

«13 ноября 1912 г.

Уважаемый м-р Ри!

Я только что получил Вашу вчерашнюю записку, которая чрезвычайно обрадовала меня. Вы заняли свой высокий пост благодаря эффективной и неустанной работе; уверен, что, став президентом «Пенсильванских железных дорог», Вы будете пользоваться помощью всех Ваших помощников. Для меня лично – как я уже говорил – радость очень велика. Я живо вспоминаю время нашей с Вами первой встречи – около тринадцати лет назад… Наша дружба, которая с тех пор не ослабевает, всегда служила для меня источником большой радости и одним из самых заветных приобретений в моей коммерческой деятельности. С нетерпением жду, когда официально объявят о Вашем назначении, чтобы телеграфировать нашему общему другу, сэру Эрнесту Касселю, который также будет очень рад…

Остаюсь Вашим другом,

Джейкоб Г. Шифф».

Судя по всему, благодаря связи с «Пенсильванией» Шифф вступил в контакт с компанией «Чесапик – Огайо», которую финансировал в 1903 г., когда «Пенсильвания» приобрела большую долю в правлении «Чесапика». В июле того сложного года Шифф писал Полу Варбургу, что «Кун, Лёб и Кº» предоставили компании небольшой заем сроком на один год и что эти новые отношения, возможно, окрепнут, когда положение снова нормализуется.

В декабре 1906 г., когда «Пенсильвания» распродавала свои акции, вложенные в другие дороги, ожидалось, что ее представители уйдут в отставку из совета директоров «Чесапика», хотя Шифф надеялся, что им не придется так поступить. Фирма «Кун, Лёб и Кº» приобрела долю «Пенсильвании», и многие хотели, чтобы в правление «Чесапика» вошел Шифф или кто-либо из его партнеров; Шифф объяснял, что это невозможно, поскольку он и его партнеры уходили в отставку даже с тех руководящих постов, которые тогда занимали.

Представители «Пенсильвании» не покидали совета директоров до февраля 1909 г., когда Эдвин Холи приобрел контрольный пакет акций «Чесапика» у фирмы «Кун, Лёб и Кº», которая, впрочем, сохранила за собой долю акций, поскольку, как писал Шифф Джеймсу Стиллмену, он считал, что Холи и его помощник, Фрэнк Трамбалл, стремятся расширять дорогу. Шифф поддерживал теплые отношения с Холи и сам выступал за развитие ветки. Он принимал участие в переговорах с целью помочь «Чесапику» закрепить контроль над «Железнодорожной компанией Хокинг-Вэлли» и способствовал выработке политики компании по вопросу о том, как увеличить производительность дороги, что, можно сказать, и послужило основой ее нынешнего процветания. Лучшим свидетельством его успеха стала покупка в марте 1914 г. фирмой «Кун, Лёб и Кº» и действующим совместно с ней «Нэшнл Сити Банком» облигаций на сумму 33 млн долларов на срок пять лет по контракту, в котором, главным образом по настоянию Шиффа, содержалось условие, что «из чистого дохода, полученного после 1 апреля 1914 г., Компания выплачивает Собственнику… ежеквартально… сумму в 2 млн долларов в год до 30 июня 1915 г., в 3 млн долларов в год до 30 июня 1916 г. и по 4 млн долларов в три последующих года до 30 июня 1917, 1918 и 1919 гг. соответственно, каковые суммы в размере 17 млн долларов составляют фонд, который надлежит использовать исключительно на капитальные расходы».

В течение ряда лет, и особенно в ранний период, Шифф поддерживал самую тесную связь с руководством так называемых «дорог Хилла», и отношения, выросшие из них, довольно сильно влияли на его деятельность в последующие тридцать лет. Его отношения с «Нозерн Пасифик» начались по крайней мере за пять лет до того, как он вступил в фирму «Кун, Лёб и Кº»; еще в 1870 г. он упоминал о сделке, заключенной «Баджем, Шиффом и Кº», когда его фирма, представлявшая немецкий синдикат, купила облигации «Нозерн Пасифик» на сумму от 6 до 8 млн долларов.

Позднейшая переписка показывает, что в 1886 г. Шифф и Джеймс Дж. Хилл стали близкими друзьями, но свидетельств об их более ранних сделках нет. В марте 1889 г. Шифф запросил у Хилла подробности обсуждавшегося тогда продолжения «Восточной железной дороги Миннесоты», дочернего предприятия новой компании «Грейт Нозерн». О том, что такие приготовления велись, становится очевидно из письма, которое Шифф написал Хиллу 6 мая. Он выражал радость от изменений, которые произошли в составе совета директоров, и союзов, которые удалось заключить, и сообщал, что «Кун, Лёб и Кº» способны оценить облигации компании в 4,5 % выше номинала; более того, весь пакет приобретенных облигаций помещен в долгосрочные инвестиции.

Со временем их отношения крепли, и Шиффа все больше занимали дела «Грейт Нозерн». Однако он не осуществлял крупное финансирование дороги, потому что Хилл стремился при возможности привлекать капитал пайщиков, а не широкой общественности.

В то время «Нозерн Пасифик» находилась в руках Генри Вилларда, журналиста и финансиста. Шифф был не слишком высокого мнения о деловых качествах Вилларда, но, как он писал Касселю 23 сентября 1889 г., при надлежащем управлении «нет сомнений в том, что «Нозерн Пасифик» – самое многообещающее предприятие на континенте». В том же году он обсуждал с Касселем предложение «Нозерн Пасифик» выпустить облигаций на сумму в 13 млн долларов. Вилларду он написал 12 декабря, выразив желание фирмы приобрести до половины этого количества, чтобы выполнить уже взятые на себя обязательства. Годом позже они собирались, в составе синдиката, приобрести свыше 120 тыс. обычных акций «Нозерн Пасифик» и 100 тыс. привилегированных акций у обанкротившейся «Норс Американ Кº».

В мае 1893 г., по случаю завершения линии от Сент-Пола до Пьюджет-Саунд, был дан обед в честь Хилла. Шифф не смог прийти, но написал письмо оргкомитету, из которого становится ясно, какими в то время были их с Хиллом отношения. В письме он выражает высокую оценку способностям Хилла: «Мистер Хилл – не только великий строитель и управляющий железными дорогами, но и талантливый финансист, человек с безукоризненной репутацией, который всегда отстаивал интересы тех, кто ему доверяет, будь акционеры его большой компании или штаты и сообщества, которых обслуживает его дорога. Именно благодаря таким людям, как м-р Джеймс Дж. Хилл, наша страна стала великой и уважаемой; называть м-ра Хилла согражданином и другом и иметь возможность почтить его – это привилегия, которую, как я рад заметить, ценят жители вашего великого города».

Шиффа выбрали директором «Грейт Нозерн», и в этом качестве он считал нужным получать полную информацию о делах компании. Штаб-квартира компании находилась в Сент-Поле, но финансовое управление перевели в Нью-Йорк. 28 июня 1893 г. Шифф написал Хиллу, что, по его мнению, нью-йоркскую контору держат в неведении, в то время как там должны за несколько месяцев вперед знать, с чем предстоит иметь дело; позже он написал, что, если нью-йоркский офис не будут надлежащим образом информировать, бесполезно избирать директоров из Нью-Йорка или держать там контору.

К 1894 г. карьера Вилларда пошла под откос. Компания «Нозерн Пасифик» столкнулась с трудностями, и потребовалась реорганизация. Крах компании особенно тяжело повлиял на Европу, где находились крупные пакеты ее акций. Шифф 26 октября писал Касселю о трудностях нескольких крупных железнодорожных линий: «Реорганизация «Нозерн Пасифик» кажется самой трудной задачей, и она, несомненно, затянется на несколько лет, прежде чем можно будет привести в надлежащий порядок финансы компании. Как Вам известно, Э.Д. Адамс, стоящий во главе реорганизационного комитета «Нозерн Пасифик», человек весьма способный, но перед ним стоит сложнейшая задача. По моему мнению, Вашим друзьям из «Дойче Банка» следует посоветовать мистеру Джеймсу Дж. Хиллу проявить пристальное внимание к делам «Нозерн Пасифик Кº». Никто лучше него не разбирается в транспортных проблемах территорий, по которым проходят дороги «Нозерн Пасифик», и он уже показал в управлении делами «Грейт Нозерн», чего можно достичь пристальным вниманием и управлением, основанным на строго деловых принципах, даже в самых неблагоприятных обстоятельствах…

Сближение пойдет только на пользу как «Нозерн Пасифик», так и «Грейт Нозерн»; оно увеличит чистый доход обеих компаний, но особенно «Нозерн Пасифик», не на одну сотню тысяч долларов, если вместо поездов конкурирующих линий, которые задирают тарифы… отношения наладятся, компании договорятся о совместной эксплуатации и образуют объединенные агентства. Вы помните многолетнюю войну между «Чикаго – Северо-Запад» и «Чикаго – Милуоки и Сент-Пол»? Она шла до тех пор, пока наконец пайщики обеих компаний не вмешались и не выбрали в состав советов директоров обеих компаний одних и тех же людей. С тех пор правления двух компаний связывают самые тесные отношения, к большой выгоде акционеров… Наши же отношения с реорганизационным комитетом «Нозерн Пасифик» носят самый дружественный характер; более того, мы накапливали и продолжаем накапливать значительные количества ценных бумаг «Нозерн Пасифик» высокого класса, и я считаю, если Вам удастся внести вышеуказанное предложение «Дойче Банку», мы могли бы найти много способов заинтересовать друг друга совместно с Вами в реорганизации, ко взаимной выгоде, но, пожалуйста, не думайте, будто я желаю, чтобы Вы вносили это предложение на рассмотрение доктора Сименса, если оно не кажется Вам совершенно приемлемым».

18 декабря Шифф просил Хилла о слиянии двух компаний. Через три дня он снова написал Хиллу и представил подробный финансовый план. Его предложение очень важно, так как его можно считать самой первой крупной сделкой железнодорожных компаний. В сущности, Шифф предложил выпустить облигаций на сумму в 150 млн долларов. По его мнению, с помощью такой эмиссии можно было компенсировать убытки от всех просроченных ипотечных облигаций, векселей и сертификатов ликвидаторов, и остался бы резерв в 25–30 млн долларов на необходимый ремонт и текущие расходы. Суть его предложения в том, чтобы сдать «Нозерн Пасифик», после реорганизации, в аренду компании «Грейт Нозерн», с отделом совместной прибыли; на новой основе «Нозерн Пасифик» способна была бы освоить 6 млн долларов накладных расходов. Хиллу в целом понравилось предложение Шиффа, однако он колебался. В том же месяце он поехал в Нью-Йорк, а в феврале был в Англии, где у него состоялась беседа с Касселем. Весной продолжились переговоры Хилла с различными европейскими и американскими финансистами. В мае 1895 г. Шифф посетил Калифорнию и договорился о встрече с Хиллом в Орегоне. Он хотел вместе с Хиллом проехать по линии «Грейт Нозерн», «чтобы разъяснились как старые, так и новые условия». В течение всего лета Шифф старался убедить Адамса найти общий язык с Хиллом.

Возникла необходимость точно определить границы влияния «Грейт Нозерн» по суду, чтобы можно было заранее определить, возможно ли новое соглашение с юридической точки зрения. Дело решили в пользу «Грейт Нозерн», но генеральный прокурор Миннесоты предложил возбудить такой же иск, который в конечном счете рассматривался бы федеральным судом первой инстанции. Второй процесс окончился решением не в пользу предполагаемого слияния, и 18 ноября 1895 г. Шифф посоветовал Хиллу ради интересов «Грейт Нозерн» забыть об этом плане. Некоторые его помощники придерживались того мнения, что результат следует скрыть в ожидании окончательного решения Верховного суда США, но Шифф возражал против такого выхода и высказывался в пользу независимой реорганизации «Нозерн Пасифик». Его точка зрения возобладала, и 10 марта 1896 г. он пишет Флемингу: «Морганы почти готовы участвовать в операции с «Нозерн Пасифик». «Грейт Нозерн» не участвует».

В то время Шиффу яснее, чем когда бы то ни было, казалось, что общность интересов необходима по крайней мере между крупными железными дорогами на Северо-Западе. Компания «Нозерн Пасифик», совместно с фирмой «Кун, Лёб и Кº», которая тем временем занималась реорганизацией «Юнион Пасифик», приобрела 38 тысяч привилегированных акций «Железнодорожной компании Орегона» и намеревалась купить больше, чтобы стать мажоритарным акционером. Эти соглашения Шифф обсуждал с Адамсом и с Чарлзом Г. Костером из банка Морганов, который также оказался сторонником мирового соглашения. 9 февраля 1897 г. Шифф написал Хиллу с просьбой прислать свою санкцию телеграммой: «М-р Костер считает, что будет лучше всего, если «Нозерн Пасифик», «Грейт Нозерн», «Юнион Пасифик» и «Орегон Шорт Лайн» каждая станут владельцами и держателями четверти приобретенных акций и акций, которые предстоит приобрести. Однако ввиду тех усилий, которые, как сообщается, недавно были предприняты в Бостоне, чтобы объединить в общий фонд акции компании «Орегон Шорт Лайн» в интересах «Чикаго, Берлингтон и Куинси» (без особого успеха), я предположил, что может быть опасным, во всяком случае в настоящее время, принять «Орегон Шорт Лайн» в число владельцев железнодорожной компании «Орегон». Моя точка зрения, после дискуссии, была принята остальными».

Однако план совместного владения и эксплуатации транспортных компаний Северо-Запада оказался неосуществимым. «Нозерн Пасифик» предлагала дублировать существующие линии в Айдахо и Вашингтоне, что, как боялся Шифф, выльется в войну всех против всех. В письме Костеру он выразил свой протест – очевидно, успешно. Но вопрос о конкурирующих линиях вскоре обострился, и к спору решительно, хотя и не публично, присоединились два крупнейших железнодорожных магната, Хилл и Гарриман. 12 сентября 1899 г. Хилл в письме Гарриману изложил подробный план достижения гармонии, однако вначале он послал письмо Шиффу, чтобы тот был в курсе их переписки[9]. Шифф не верил, что разногласия двух этих людей непримиримы, и 25 сентября писал Хиллу: «Я получил Ваше письмо с приложением, предназначенным мистеру Гарриману, которое я отправил адресату. Ваше предложение произвело сильное впечатление на мистера Гарримана, хотя, буду, как всегда, откровенен с Вами, должен добавить, что он, по-моему, обиделся на приказной тон, в каком составлено Ваше к нему письмо. Я объяснил ему, что Вы писали его, занимаясь приготовлениями к очередной инспекционной поездке и что Вы, несомненно, лишь хотели подчеркнуть серьезность своих намерений… По-моему, сейчас мистер Гарриман это понимает; думаю, не ошибусь, если скажу, что, помимо его искреннего желания работать в согласии с Вами и заручиться Вашей дружбой, он, будучи человеком очень способным, всегда признавал Ваши дарования и ценность Вашего опыта и Ваших советов.

Нисколько не сомневаюсь, что не возникнет никаких трудностей в достижении удовлетворительного соглашения между «Железнодорожной компанией Орегона» и «Грейт Нозерн». Заручиться столь ценным союзником, как «Грейт Нозерн», явно в интересах «Орегона», в то время как для «Грейт Нозерн» союз с «Орегоном» в Портленде и других пунктах значительно важнее строительства новых линий или приобретения новых терминалов. Всем нам известно, что главным препятствием служит «Нозерн Пасифик» и ее агрессивное и часто нетерпимое отношение, но я верю и надеюсь, что, при том влиянии, какое Вы способны употребить… и при разумных ожиданиях мистера Гарримана и исполнительного комитета «Юнион Пасифик» будет нетрудно призвать к ответу правление «Нозерн Пасифик», не дать им строить ненужные дублирующие ветки и присоединиться к соглашению, которое станет равно выгодным и для них, и для «Орегона».

Шифф и позже служил буфером между двумя конкурентами. 29 января 1900 г. он писал Хиллу: «Что касается Вашего весьма изобретательного предложения, сделанного «Железнодорожной компании Орегона», я перечитываю его вместе с мистером Гарриманом и стараюсь донести до него Ваши мысли. Разногласия между Вами и мистером Гарриманом могут и должны разрешиться; не сомневаюсь, что трудностей в исполнении Вашего замысла не возникнет при условии, если Вам удастся уговорить представителей «Нозерн Пасифик» присоединиться к Вам. Мистер Гарриман считает, и я полагаю, что в этом он прав, что будет предпочтительнее разделить пакеты акций между «Юнион Пасифик», «Грейт Нозерн» и «Нозерн Пасифик» пропорционально суммам, которые они собираются гарантировать, и что договоры об аренде и гарантии необходимо заключить после раздела пакетов, что будет способствовать нерушимости подобного договора. Лично я считаю, что «Нозерн Пасифик» следует включить в соглашение свои линии от Сиэтла до Портленда, чтобы впоследствии не возникало необходимости «Грейт Нозерн» и «Юнион Пасифик», вместе или по отдельности, строить параллельную линию между Портлендом и Сиэтлом».

В 1900 г. возникла проблема с компанией «Берлингтон», которая еще больше осложняла существующее положение дел. 25 октября Шифф писал Кроуфорду Ливингстону в Сент-Пол: «Что касается «Нозерн Пасифик», мне известно лишь то, что мистер Хилл весьма таинственно намекал: пройдет совсем немного времени, и он получит контроль над компанией».

В дальнейших письмах Ливингстону Шифф указывал, что больше не доверяет Хиллу в вопросе о «Нозерн Пасифик», и добавлял: очевидно, львиную долю обычных акций выкупают Морганы. 26 декабря он писал: «Мистер Хилл был здесь с пятницы по воскресенье; перед отъездом он приезжал ко мне домой. Я так и не понял, приезжал ли он сюда из-за «Эри» (домой он возвращался по железной дороге компании «Эри») или в связи с другими проблемами, в которых заинтересован он и Морганы».

Пути бывших союзников разошлись.

Необходимо вернуться на несколько лет назад и подробно описать обстоятельства, приведшие к разрыву Шиффа с Хиллом. Железная дорога «Нозерн Пасифик», которая вначале входила в так называемую «империю Гулда», переживала трудности, которые к 1891 г. стали настолько серьезными, что влияли на состояние всей компании. 6 августа того года Шифф писал Касселю, что дороге еще долго не удастся обслуживать текущую задолженность; через несколько дней он писал Хиллу, что компания может в конце концов обанкротиться; позже он писал, что текущую задолженность можно выплатить, хотя его банк отказался участвовать в этом. В течение следующих лет предлагался один план за другим, но все они проваливались. Очевидно, ни одна финансовая группа не была одновременно способна и испытывала желание справиться с задачей, а тем временем дорога «Юнион Пасифик» переживала серьезный раздел.

Однако в 1895 г. Шифф решил предпринять реорганизацию. 3 ноября он написал Касселю, что вынужден прервать поездку в Мексику, к его большому сожалению, «потому что я вынужден руководить приготовлениями к предложенной реорганизации «Юнион Пасифик». Это спокойное объяснение знаменует собой начало взаимоотношений, которые станут главным интересом Шиффа и его фирмы и которые больше, чем любые другие, подчеркнут их роль ведущей финансовой силы в мире.

Успех прошедшей в конечном счете реорганизации «Юнион Пасифик» и связанных с ней дорог во многом стал возможен благодаря гению Эдварда Г. Гарримана, отношения с которым возобновились. Шифф и Гарриман познакомились в 1884 г., вскоре после того, как Гарримана избрали директором «Иллинойс Сентрал», но их тесное сотрудничество началось только в связи с делами «Юнион Пасифик».

Вопреки распространенному мнению, Гарриман не имел никакого отношения к финансовой реорганизации «Юнион Пасифик»[10]. Ее осуществил комитет, в который входил Шифф; «Кун, Лёб и Кº» выступали финансовыми управляющими, вначале по приглашению Уинслоу С. Пирса. Отто Кан утверждает, что «после приобретения реорганизационным комитетом собственности на продаже заложенного имущества м-р Гарриман был избран в первый совет директоров в декабре 1897 г., в соответствии с обещанием, которое дал ему Джейкоб Г. Шифф в ходе реорганизации».

«Юнион Пасифик» (Объединенная Тихоокеанская компания) была создана частной корпорацией, но с помощью займов правительства Соединенных Штатов, поэтому планы реорганизации зависели не только от заинтересованных сторон, но и требовали согласия конгресса. В январе 1897 г. правительство одобрило соглашение, по которому «Кун, Лёб и Кº» от имени реорганизационного комитета гарантировали минимальную ставку на продаже заложенного имущества ценой более чем в 45 млн долларов. Шифф надеялся, что конгресс примет закон о финансировании, делавший реорганизацию возможной. 10 января 1897 г. он отправил Пирсу, который в то время находился в Вашингтоне как советник комитета, подробное письмо. Шифф указал, что на раннем этапе самым лучшим выходом из положения стало бы создание комиссии, состоящей из министра финансов и государственного прокурора, которые, с одобрения президента, получали полномочия договариваться о реструктуризации долга «Юнион Пасифик»; однако кажется маловероятным, чтобы вопрос был решен администрацией Кливленда. Далее он писал: «Учтите, что по соглашению с нашими друзьями, по которому либо пройдет закон о финансировании, либо президент вскоре лишит компанию права выкупа заложенного имущества, мы – по-моему, беспрецедентный шаг в финансовой истории – гарантировали в течение трех дней подписку практически на всю сумму в 40 млн долларов, которую мы потребуем в случае, если придется выкупать акции на продаже заложенного имущества… По моему мнению, если столь значительные поручительства пропадут втуне, нас ждет большое разочарование. Осмелимся ли мы еще раз рискнуть тем, что нам труднее и дороже будет еще раз получить крупную сумму для реорганизации?..

Надеюсь, Вы по-прежнему верите в стремление… президента лишить компанию права выкупа, в случае, если не удастся решить дело законным путем. Я предпочел бы, чтобы Вы удержались от замены в виде комиссии… С другой стороны, если у Вас есть основания полагать, что президент будет действовать не так быстро, как мы ожидаем, нам следует согласиться с формированием такой комиссии и надеяться на лучшее…

Я сознаю, что в настоящий момент Ваше положение весьма трудное и Вам приходится полагаться исключительно на собственное суждение, возможно, без возможности посоветоваться с генералом Фитцджералдом или со мной, но будьте уверены: мы оба все понимаем и заранее одобряем любое Ваше решение. Был бы рад сегодня приехать к Вам, но важно завтра закончить дела с синдикатом… и я не хочу предпринимать ничего, ставящего под угрозу прочное финансовое положение, которое необходимо для реорганизации».

В марте того же года президентом стал У. Маккинли; чтобы соответствовать растущим популистским настроениям в конгрессе, его приближенные предложили ввести своего рода федеральный контроль над железными дорогами. В конце лета было принято судебное решение о продаже компании, но начались новые трудности и проволочки, и в октябре проблема еще обсуждалась в газетах. Продажа железнодорожной магистрали «Юнион Пасифик» произошла 2 ноября, но только после того, как комитет заранее договорился, как писал Шифф, «предложить цену, на 13 млн долларов превосходящую сумму, которую совместно предложили бы «Юнион Пасифик» и «Канзас Пасифик», если бы приняли первоначальный план».

Однако в последнюю минуту правительство настояло на отсрочке продажи «Канзас Пасифик». За несколько недель до того Шифф вел переговоры с Лайманом Дж. Гейджем, министром финансов, и последний выразил готовность пойти навстречу любым разумным предложениям. Поэтому 17 марта Шифф написал Гейджу длинный меморандум, в котором повторил ход переговоров и с администрацией Кливленда, и с администрацией Маккинли. Он напомнил, что комитет выполнил все условия сделки, и попросил администрацию более не чинить препятствий в продаже субсидированной части «Канзас Пасифик»; сообщил, что комитет готов выслушать предложения любого частного покупателя, но не станет предлагать на торгах более высокую цену, чем правительство, которое, в свою очередь, обязано будет объявить компанию государственной собственностью.

Очевидно, представители администрации настаивали на том, чтобы на время разделить вопрос о «Канзас Пасифик» и вопрос о главной магистрали. Переписка Шиффа с Гейджем затянулась. Но в феврале 1898 г. комитет наконец добился успеха, и новая компания вступила во владение имуществом.

В сентябре Шифф послал Гарриману свою переписку, связанную с делами «Юнион Пасифик»; он считал, что переписка поможет Гарриману в переговорах с руководителями дороги. Гарримана в мае назначили председателем исполнительного комитета, и он поехал на Запад с инспекцией всей системы.

Один из предвестников борьбы 1901 г. возник еще в 1899 г., когда выявились разногласия «Нозерн Пасифик» и «Орегона» на участке Рипария – Льюистон, который тогда находился в совместном управлении Хилла и Гарримана. В письме к Гарриману от 19 июля 1899 г. Шифф подробно рассказал, какие меры принимались за время его отсутствия, чтобы не дать представителям «Нозерн Пасифик» присвоить спорный участок, и добавил: «На предстоящих выборах в «Орегоне» «Юнион Пасифик» получит неоспоримое превосходство, и потом Вы лично можете действовать как председатель исполнительных комитетов всех трех компаний, ведающих линией из Омахи в Портленд».

Начиная с того времени его письма к Гарриману, даже сугубо деловые, по теплоте тона не уступают письмам к Касселю. Когда Гарриман был в Омахе, он подробнейшим образом писал обо всех делах, которыми они занимались совместно. Сближение их позиций подтверждается в письме от 9 августа 1899 г.: «После того как я написал Вам в понедельник, мы завершили переговоры о покупке около 23 тыс. привилегированных акций «Орегона», которые удерживала «Нозерн Пасифик»… Я убежден, что бессмысленно далее вводить кого-либо в заблуждение и что небезопасно позволять этим акциям оставаться в руках «Нозерн Пасифик», поскольку теперь нам известно, что некоторые лица пытаются скупать привилегированные акции «Орегона» не только у «Нозерн Пасифик», но также и у мистера Хилла… Поскольку я считаю важным, чтобы такой крупный пакет акций не оставался или не переходил в руки тех, кто впоследствии способен вмешаться в планы объединения имущества «Юнион Пасифик», я решил наилучшим выходом приобрести их, пока у нас еще есть такая возможность, и я думаю, наряду с прочими соображениями, что, основываясь на действительной стоимости акций, мы совершили очень удачную покупку. Поскольку очень скоро мы снова встретимся лично, чему я очень рад, нет необходимости сегодня писать об этом подробнее, но я надеюсь и верю, что мои действия Вас порадуют».

12 октября 1899 г. он писал Флемингу о непосредственном состоянии дороги: «Дела «Юнион Пасифик» превосходны, но в этом отношении все железные дороги выглядят великолепно, и, по-моему, так будет и впредь… «Юнион Пасифик» снова укрепила свое положение в «Орегон Шорт Лайн» и «Железнодорожной компании Орегона», добавила в свою копилку практически все обычные и привилегированные акции «Орегона» и все акции, а также доходные облигации первого и второго выпуска «Шорт Лайн». Чистая прибыль трех компаний за последний финансовый год составила почти 16 млн долларов, накладные расходы – около 6 700 000 долларов, что составляет около 9 млн долларов чистой прибыли для привилегированных и обычных акций «Юнион Пасифик». Неплохой результат для железной дороги, менее двух лет назад проданной с лишением права выкупа заложенного имущества».

6 ноября Шифф писал Чарлзу Г. Костеру: «Могу Вас заверить, что и мистер Гарриман, и мы, и исполнительный комитет «Юнион Пасифик» желаем достичь полного взаимопонимания с «Нозерн Пасифик» и «Грейт Нозерн», и, по-моему, едва ли возникнут трудности в нахождении основы справедливой и разумной для всех заинтересованных сторон».

Ранее Шифф периодически проявлял интерес к «Чикаго, Берлингтон и Куинси», в прошлом независимой линии. Так, в декабре 1898 г. он обсуждал с Генри Л. Хиггинсоном из Бостона возможность рефинансирования облигаций «Берлингтона». В 1900 г. и Гарриман, и Хилл пытались приобрести «Берлингтон» после того, как Хилл безуспешно пытался приобрести контрольный пакет компании «Чикаго, Милуоки и Сент-Пол». 14 июня Шифф с помощью Эмерсона У. Джадда из журнала «Рейлуэй Эйдж» получил сводку «нынешнего и перспективного финансового положения» компании «Берлингтон». 25 июня он созвал совещание, на которое пригласил Гарримана, Джеймса Стиллмена и Джорджа Гулда. Вскоре после того состоялись еще несколько сходных совещаний, в результате которых решено было аккумулировать большой пакет акций «Берлингтона». Когда Шифф и Гарриман начали скупать ценные бумаги «Берлингтона», они, похоже, не сознавали того, что Хилл также предпринимает попытки приобрести контрольный пакет, так как они считали, что он намеревается закрепить за собой «Сент-Пол». Однако им стало очевидно, что на рынке невозможно приобрести большой пакет акций, так как цена акций существенно выросла; соответственно, они приостановили покупку и поспешили избавиться от уже приобретенных ими акций.

То, что в то время открытых разногласий еще не было, доказывает письмо Шиффа Хиллу от 4 февраля 1901 г., в котором Шифф сообщал ему, что они получили контроль над «Сазерн Пасифик» (за год до того умер С.П. Хантингтон). В начале марта, когда стало наверняка известно, что Хилл скупает акции «Берлингтона», Гарриман и Шифф, действовавшие от имени «Юнион Пасифик», попросили уступить им часть акций, но получили отказ. Весной противоречия обострились. Гарриман, а вслед за ним и Шифф поняли, что интересам «Юнион Пасифик» так угрожает контроль «Нозерн Пасифик» над «Берлингтоном и предполагаемое слияние «Нозерн Пасифик» и «Грейт Нозерн», что они решили закрепить за собой право голоса в самой «Нозерн Пасифик», купив акции на открытом рынке.

Уже 8 апреля Шифф открыто возражал против приобретения «Берлингтона» компаниями Хилла:

«Уважаемый мистер Хилл!

Во избежание непонимания моей позиции и отношения считаю своим долгом сообщить: насколько бы наши деловые интересы ни разнились, мне кажется, что сейчас нам уже поздно ссориться лично. Дружба не имеет ценности, если подкрепляется лишь корыстью и рушится после первого столкновения интересов; я со своей стороны уверяю Вас, что с нами такого не произойдет, во всяком случае в том, что касается моих уважения и привязанности к Вам.

Никогда еще ничто не интересовало меня так, как компания «Грейт Нозерн», с которой я связан до сегодняшнего дня, работал в любых условиях много лет, благодаря неизменной вере в Вас. Я всегда говорил с Вами откровенно и говорю теперь: способ, каким осуществляется приобретение контроля над «Берлингтоном», не отвечает интересам акционеров «Грейт Нозерн». Поскольку Вы прекрасно понимаете, что «Берлингтон» будет отчасти контролироваться компанией «Грейт Нозерн», Ваше суждение по данному вопросу является для меня окончательным, но, боюсь, Вы позволили любителям личной выгоды платить заоблачную цену в ожидании будущих прибылей, вместо того чтобы следовать путем, благодаря которому владельцы контрольного пакета были бы избавлены от многих хлопот.

Не сомневаюсь, что компания «Юнион Пасифик» должна сама о себе позаботиться, но, во всяком случае, я хочу убедиться в том, что между нами ничто не стоит, ибо я буду очень несчастен, если такое произойдет.

Остаюсь Вашим другом,

Джейкоб Г. Шифф».

Несмотря на его возражения, 20 апреля «Грейт Нозерн» и «Нозерн Пасифик» совместно купили более 96 % акций «Берлингтона».

В американской финансовой истории, наверное, нет ни единого примера, который породил бы столько волнений и о котором столько писали, как о конкуренции за контроль над «Нозерн Пасифик». В самом деле, событие имело важные последствия, хотя эксперты не считают ее единственной причиной паники 9 мая, которая усугублялась общей вспышкой спекуляции, начавшейся ранее. Более того, в данном эпизоде характерным образом проявились важные фигуры того времени. Позже историю, которая изначально имела чисто экономический характер, неоправданно романтизировали[11]. Несомненно, в эпизоде были задействованы и вопросы личного свойства, ставшие весьма важными факторами, но первоначальной целью со стороны Гарримана и фирмы «Кун, Лёб и Кº» было заручиться поддержкой «Юнион Пасифик» против растущей угрозы вторжения «Берлингтона» на их территорию. Если компания «Берлингтон» была опасна как независимый конкурент, она стала бы тем более опасной, войдя в систему «Нозерн Пасифик – Грейт-Нозерн», с которой у «Юнион Пасифик» уже начались трения на севере Тихоокеанского побережья США.

Роль Шиффа в этом историческом эпизоде подтверждается письмом, написанным им 16 мая 1901 г. Дж. Пирпонту Моргану, который тогда находился в Европе. Поскольку письмо написано лишь неделю спустя после так называемой «паники 9 мая» и адресовано одним главным героем другому, кто мог с готовностью подтвердить его слова, письмо можно считать хроникой событий:

«Уважаемый мистер Морган!

Поскольку, как мне сообщили, Вы решили на какое-то время остаться за границей, полагаю, я имею право, заботясь о Вашем уважении и добром мнении, написать Вам в попытке изложить события, которые привели к неблагоприятной ситуации, сложившейся в последнее время, но которые, как я считаю, вызваны не нашими действиями и не нашими намерениями.

Для начала должен заявить, что весной и летом 1900 г. в «Юнион Пасифик» возникло убеждение, что трудно будет достичь полного и постоянного процветания «Железнодорожной компании Юнион Пасифик», не проанализировав тщательно управление ее имуществом, а также имуществом компании «Чикаго, Берлингтон и Куинси». Было решено, что при сравнительно небольших расходах последняя компания может создать и со временем создаст ряд филиалов для управления самыми важными участками магистрали «Юнион Пасифик» и что в конечном счете «Чикаго, Берлингтон и Куинси», скорее всего, продлит свои линии до Огдена и Солт-Лейк-Сити, если не до Сан-Франциско. В интересах «Юнион Пасифик» была предпринята попытка купить достаточное количество акций «Берлингтона» с целью обеспечения контроля или, по крайней мере, влияния, на правление данной компании, но после того, как было куплено около 80 тыс. акций, оказалось, что ценных бумаг на рынке сравнительно мало и приобрести контрольный пакет не удастся, не увеличив цену до цифр, которые показались нам избыточными. Поэтому решено было отложить осуществление наших намерений до более подходящего времени.

Затем, в конце января или февраля, начались крупные и постоянные покупки, независимо от цены, акций «Берлингтона» людьми, близкими к мистеру Хиллу; вскоре за границей распространились известия о том, что «Грейт Нозерн» и «Нозерн Пасифик» хотят получить контроль над «Берлингтоном». Мы с мистером Гарриманом пошли к мистеру Хиллу, и я спросил его, насколько правдивы упорные слухи, на что мистер Хилл ответил, что он ни прямо, ни косвенно не заинтересован в акциях «Берлингтона» и не имеет намерения получить контрольный пакет акций. Наша встреча проходила во второй половине марта. Я поверил этому заявлению мистера Хилла, так как не мог предположить, чтобы человек, которого я знаю и с которым тесно общался на протяжении пятнадцати лет, которого я ни разу не подводил, но которого всегда поддерживал и считал своим другом, намеренно введет меня в заблуждение… Однако скоро стало очевидно, что, несмотря на заверения мистера Хилла, он вел переговоры с представителями «Берлингтона» о приобретении контрольного пакета от имени «Грейт Нозерн» и «Нозерн Пасифик».

Однажды мы узнали, что Хилл, который тогда с семьей находился в Вашингтоне, собирается поехать в Бостон с целью завершения переговоров. Желая сделать все, что в наших силах, чтобы помешать тому, что, по мнению нас и наших партнеров, способно надолго повредить «Юнион Пасифик», я договорился с Джорджем Ф. Бейкером, что мы встретимся с Хиллом перед тем, как тот сядет в поезд на Бостон, в доме Бейкера и поговорим. Для перестраховки я послал своего сына к парому и велел перехватить Хилла, который ехал из Вашингтона, и привезти его домой к Бейкеру, что и было сделано. В начале разговора я спросил Хилла, почему он уверял меня, что его не интересуют акции «Берлингтона» и он не собирается приобретать контроль над компанией, на что он ответил: ему очень жаль, что пришлось ввести меня в заблуждение, но, зная о моих отношениях с «Юнион Пасифик», он счел необходимым поступить так. Я выразил свое огорчение, но не стал больше обсуждать этот вопрос и продолжал вместе с мистером Гарриманом, который присутствовал при встрече, серьезно убеждать мистера Хилла не покупать контрольный пакет «Берлингтона», не придя вначале к соглашению с «Юнион Пасифик», которая может и хочет защитить последнюю от посягательств на ее законную территорию. На это мистер Хилл отвечал банальностями и вскоре отправился в Бостон.

Поняв, что нам не удалось переубедить мистера Хилла, я позвонил к Вам в контору в надежде, что мне удастся обсудить дело с Вами, но мне сообщили, что Вы собираетесь ехать в Европу и не хотите ни о чем говорить, но будете рады, если я пришлю Вам свои планы и соображения в Лондон на рассмотрение. Вместо этого я решил, что лучше обсудить дело с Вашим партнером, мистером Бэконом, который заявил мистеру Гарриману, что «Юнион Пасифик» пока не выдвигала никаких предложений, а до тех пор трудно понять, что можно сделать. Контракт с «Берлингтоном» тогда еще не был окончательно подписан. Я заявил мистеру Бэкону, что «Грейт Нозерн» и «Нозерн Пасифик» совершат большую ошибку, если купят «Берлингтон», которая отразится почти на всех дорогах к западу от реки Миссури и столкнет интересы системы «Нозерн», обладающей большим влиянием, и всех трансмиссурийских железных дорог, также создаст ситуацию, которая будет постоянно угрожать интересам «Юнион Пасифик». Далее, я заявил мистеру Бэкону, что, поскольку он уверял, будто «Юнион Пасифик» не выдвигал никаких предложений, я готов, несмотря на непомерно высокую цену, купить контрольный пакет «Берлингтона»… и заплатить наличными за одну треть пакета «Берлингтона», равную приблизительно 65 млн долларов; или, если наличные нежелательны, «Юнион Пасифик» предоставят достаточные гарантии в обеспечение интересов «Грейт Нозерн» и «Нозерн Пасифик» в размере одной трети совместных облигаций, которые, по слухам, эти компании собирались выпустить ради приобретения «Берлингтона». Мистер Бэкон ответил на это, что уже поздно и ничего нельзя поделать. Тогда я предупредил мистера Бэкона, что «Юнион Пасифик» сочтет создавшееся положение недопустимым и намерена решительно протестовать.

После того как все наши попытки провалились, в «Юнион Пасифик» прошли прения. Там решили: если компания «Берлингтон», как выяснилось, и будучи независимой, представляла собой фактор для беспокойства и тревоги, насколько ухудшатся эти условия после того, как «Берлингтон» перейдет под управление двух мощных компаний системы «Нозерн», каковые и без того создали сложное положение в северных штатах Тихоокеанского побережья и которые могут и хотят, рано или поздно, по причине контроля над «Берлингтоном», дать «Юнион Пасифик» бой как на Востоке, так и на Западе. Вспомнили, какими методами м-р Хилл в начале своего пути пытался свалить «Нозерн Пасифик»; тогда же было решено, что требуется надежная защита «Юнион Пасифик» против возможной катастрофы. Учитывая создавшееся положение, необходимо принять решительные меры для того, чтобы любой ценой обеспечить «Юнион Пасифик» право голоса в деле «Грейт Нозерн» – «Нозерн Пасифик» – «Берлингтон», чего не удалось добиться дружескими увещеваниями и протестами.

На этом основании, от лица объединений «Юнион Пасифик», мы приступили к скупке акций «Нозерн Пасифик», не имея в виду на самом деле перехватывать контроль и управление имуществом у тех, в чьем владении оно находилось, но единственно желая закрепить за собой возможное влияние на правление «Нозерн Пасифик» и тем самым либо приобрести также влияние на правление «Берлингтона», либо, возможно, послать своих представителей в совет директоров последней. Выполняя принятое решение, я воспользовался первой же представившейся возможностью, после того как компании «Юнион Пасифик» собрали свыше 40 процентов основного капитала «Нозерн Пасифик», сообщил о наших действиях м-ру Хиллу и заявил ему, что единственная цель в столь большом приобретении акций «Нозерн Пасифик» заключается в достижении согласия и общности интересов, чего не удалось добиться другими средствами и личными призывами к нему; я просил его передать мои слова Вашим партнерам и сделать все, что в его власти, чтобы добиться такого результата. Все это происходило утром в пятницу, 3 мая. Вечером того же дня мистер Хилл приехал ко мне домой, пробыл у меня до полуночи и неоднократно заверял меня в том, что выполнить мои предложения удастся без труда. Однако мистер Хилл, очевидно, не поверил сделанному мною заявлению о владении «Юнион Пасифик», так как в следующий понедельник началась лихорадочная скупка акций и здесь, и в Лондоне, которая в течение 48 часов создала неблагоприятные условия, которые мы наблюдаем в последнее время. Полагаю, наши партнеры подтвердят, что моя фирма делала все, что в ее власти, чтобы смягчить удар, полученный не по ее вине, но, хотя можно лишь сокрушаться о страданиях общественности, по моему мнению, если бы это не началось и безумная спекуляция продолжалась еще месяц или два, произошло бы что-нибудь еще, что вызвало бы гораздо более серьезную катастрофу того характера, какой надолго причинил бы ущерб всей стране.

Таково положение дел. Предоставляю Вам делать какие угодно выводы, но полагаю, что Вы примете к сведению мои слова: компании, входящие в «Юнион Пасифик», никоим образом не желают стать врагами Вам или Вашей фирме. Я и мои партнеры всегда желали и желаем, чтобы нам позволили помочь в поддержании Вашего личного, столь заслуженного, престижа. Компании, входящие в «Юнион Пасифик», и, разумеется, моя фирма и я готовы сделать все в пределах разумного, что Вы попросите или предложите, чтобы создать условия, справедливые для всех заинтересованных сторон, и не сеять среди них семена будущего раздора, разногласий и возможной катастрофы.

Полагаю, мистер Морган, Вы поймете дух данного письма… надеюсь, что Ваше пребывание за границей не омрачат неблагоприятные события…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Хилл не воспринял случившееся так близко к сердцу. 12 мая, через три дня после паники, он широким шагом вошел в контору «Кун, Лёб и Кº», очевидно собираясь переговорить с главой фирмы, которого не оказалось на месте. Он подошел к столу Феликса Варбурга и спросил: «Как Шифф?»

«Не слишком рад», – ответил Варбург, на что Хилл заявил: «Он воспринимает все слишком всерьез».

Затем он спросил о здоровье членов его семьи. Не только деловые интересы смягчали шероховатости в те дни и в конечном счете способствовали примирению прежних врагов, на что имеется намек в письме Шиффа к Хиллу от 10 июня, очевидно написанном в ответ на письмо Хилла, в котором тот протягивал Шиффу оливковую ветвь: «Я очень сожалею о том, что не имел возможности снова увидеться с Вами, прежде чем Вы отбыли домой, но искренне признаю, что ничто за долгое время не доставило мне такой радости, как Ваше субботнее сообщение, которое я сегодня утром нашел на своем столе. Последний месяц я переживал, наверное, самые тревожные часы в жизни, ибо, мягко говоря, не могу передать, насколько неприятно мне было, впервые за пятнадцать лет, очутиться в положении, когда мы с Вами не могли идти рука об руку, как… шли много лет. Хотя я примерно на десять лет моложе Вас, я, как, несомненно, и Вы, понимаю, что мы стремительно приближаемся к тому времени, когда нам придется сложить с себя полномочия, и, когда бы такое время ни наступило, я, по крайней мере, хочу знать, когда буду призван отправиться в путь, что друзья, которые мне доверяют, не будут иметь причин разочаровываться во мне. Вы, несомненно, знаете, что я поддерживал Вас, в мыслях и на деле, во время, когда друзей у Вас было меньше, чем сейчас, когда Ваша проницательность еще не была признана многими из тех, чья дружба определяется лишь действительными результатами. Уверяю Вас, дорогой мистер Хилл, что для меня означало бы почти несчастье, если бы события сложились так, чтобы наши пути впоследствии разошлись. Льщу себе мыслью, что и Вы испытываете нечто подобное, и теперь, когда найдены способы и средства, с которыми Вы с такой готовностью согласились и которым Вы, с Вашей всегдашней изобретательностью, помогли придать практический вид, полагаю, что Ваши интересы и интересы тех, кого представляем мы, можно связать воедино так прочно и выгодно, что вскоре мы все почувствуем, что события, которые нам пришлось пережить за последние несколько недель, оказались не напрасными, и даже хорошо, что они случились. Во всяком случае, поверьте, я искренне признателен Вам за дух, побудивший Вас написать мне перед отъездом домой. Надеюсь, что Ваш отпуск пройдет приятно и плодотворно, остаюсь с наилучшими пожеланиями Вам и миссис Хилл…»

Шифф и Хилл возобновили личные отношения. В 1914 г. Хилл послал Шиффу два своих портрета. Получив их, Шифф написал Хиллу: «Среди тех, с кем я общался за свою долгую карьеру, мало к кому я испытываю такую большую и искреннюю привязанность, как к Вам».

10 июля 1917 г., прочитав написанную Пайлом биографию Хилла, Шифф писал генералу Джеймсу Уилсону: «Мистер Хилл поистине был человеком замечательным. Правда, и у него имелись недостатки – у кого их нет? Но он был до конца предан тем, кто ему доверял – особенно акционерам своей корпорации, которая позже стала его фетишем и ради которой он готов был пожертвовать всем, в том числе своим состоянием и своей жизнью. Нас с мистером Хиллом объединяла тридцатилетняя близкая дружба; хочется верить, что он считал меня своим другом до последнего, несмотря на стычку, произошедшую между нами 16 лет назад из-за «Нозерн Пасифик», которая в конце концов стала единственно результатом его и моего желания сделать все, что в наших силах, чтобы оградить и защитить доверенные нам компании…»

Непосредственным результатом разногласий стало образование холдинга «Нозерн Секьюритиз Кº», зарегистрированного в Нью-Джерси 12 ноября 1901 г., хотя Морган и Хилл некоторое время собирались «позаботиться о «Нозерн Пасифик» и «Грейт Нозерн» и обеспечить контрольный пакет этих железных дорог нынешним пайщикам»[12]. Возможно, Хилл и Гарриман склонны были продолжать борьбу; Шифф, человек по натуре миролюбивый, делал все, что мог, чтобы достичь перемирия, а Морган, который незадолго до того времени организовал корпорацию «Юнайтед Стейтс Стил» и считался человеком беспристрастным, по взаимному соглашению согласился на роль арбитра. В письме к Касселю 11 ноября Шифф объяснял, как будут защищены интересы «Юнион Пасифик»: «Хотя «Юнион Пасифик» в этой холдинговой компании находится в меньшинстве, тем не менее она оказывает мощное влияние на правление двух линий системы «Нозерн» в силу своих довольно больших авуаров. Вдобавок «Юнион Пасифик» добилась территориального договора с двумя компаниями, который защищает ее против любого вторжения и позволяет эксплуатировать важные линии на севере Тихоокеанского побережья. Я считаю, что все соглашение играет огромную роль и обладает преимуществом для «Юнион Пасифик» и всячески оправдывает нашу попытку прошлой весной оградить «Юнион Пасифик» от ущерба».

Однако соглашение вскоре было нарушено. Через неделю после его вступления в силу свое слово сказали правительства нескольких штатов, а через месяц так же поступила Комиссия по торговле между штатами. Вскоре президент Рузвельт принял меры для обеспечения законности «Нозерн Секьюритиз Кº», подтвержденные в федеральных судах генеральным прокурором Филандером Ч. Ноксом, признанным специалистом по корпоративному праву. Шифф приветствовал быстрые действия президента и 24 марта 1902 г. писал Лушьюсу Н. Литтауэру, тогда члену конгресса: «Если создание «Нозерн Секьюритиз Кº» противозаконно, будет гораздо лучше для всех заинтересованных сторон, чтобы все выяснилось на раннем этапе существования компании».

Позже Шифф снова стал наблюдать за происходящим с большой тревогой, не из-за «Нозерн Секьюритиз Кº», ибо «эту компанию, несомненно, можно распустить без серьезных последствий», а потому, что он боялся дезорганизации всей системы железных дорог и промышленности в стране: «Нет ни одной крупной железной дороги, которой не владели бы, прямо или косвенно, через контрольные пакеты, конкурирующие линии». Свои взгляды он изложил в личной беседе с президентом Рузвельтом и через несколько дней написал ему:

«6 апреля 1902 г.

Уважаемый господин президент!

Позвольте поблагодарить Вас за проявленные ко мне доброту и любезность, когда я был в Вашингтоне в прошлые четверг и пятницу, и еще за терпение, с каким Вы выслушали и приняли к сведению то, что я представил Вам на рассмотрение относительно затянувшегося дела «Правительство против «Нозерн Секьюритиз Кº» и его возможных последствий. Уверяю Вас, господин президент, что у меня нет иных мотивов в изложении своих взглядов, кроме заботы, которую я считаю оправданной, о тех страданиях, которые навлекут на страну условия, которые, к сожалению, непременно возникнут после юридического подтверждения тех требований, которые выдвинул Генеральный прокурор в своем исковом заявлении против «Нозерн Секьюритиз Кº» Никто не испытывает такого сильного желания, как я, чтобы Ваша администрация поддержала свое доброе имя и послужила ко всем возможным преимуществам страны; как не желаю я, чтобы было позволительно сделать что-либо в попытке исправить положение, что не совсем сохранило бы достоинство правительства. Примите, господин президент, мои уверения в величайшем почтении.

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Хилл не сомневался в том, что исход дела будет истолкован в пользу новой компании. Равным образом и Генеральный прокурор был спокоен за исход дела. Неблагоприятное решение было официально объявлено в апреле 1903 г. Хотя оно не было окончательным, поскольку дело передавалось в суд высшей инстанции, Шифф 13 апреля написал Сэмьюэлу Ри: хотя он считал, что результат будет иметь далеко идущие последствия, он не испытывает особого пессимизма. Он философски добавил: «Впредь мы будем испытывать большое нежелание начинать новые дела, но это не несчастье, ибо их успехи сильно преувеличены… и потому судебное решение по «Нозерн Секьюритиз Кº» может оказаться скрытым благом. Американский народ обладает особым даром приспосабливаться к существующим обстоятельствам, и в должное время сгладятся даже последствия и результаты созданных ныне условий».

14 марта 1904 г. Верховный суд США поддержал первоначальное решение о роспуске «Нозерн Секьюритиз Кº», главным образом на том основании, что ограничение торговли, пусть и косвенное, является противозаконным. Последовали новые процессы, на которых в основном обсуждался раздел имущества корпорации. Компания «Юнион Пасифик» выражала желание вернуть исходные акции «Нозерн Пасифик», которые она передала «Нозерн Секьюритиз Кº»; однако компании, принадлежавшие Хиллу и Моргану, выступали за пропорциональное распределение всех активов, в том числе и акций «Грейт Нозерн». Они выиграли дело, решение по которому было принято Верховным судом 6 марта 1905 г.[13]

В начале 1907 г. Рузвельт распорядился, чтобы Комиссия по торговле между штатами представила доклад по «Юнион Пасифик» и ее дочерних компаниях, особенно «Чикаго – Алтон». Главным образом, президент намеревался обуздать растущую мощь Гарримана, хотя все шло в соответствии с его программой, нацеленной на ограничение по возможности власти крупных корпораций.

В мае «Кун, Лёб и Кº» гарантировали размещение четырехпроцентных облигаций акционерного общества «Юнион Пасифик» на сумму в 75 млн долларов, которые можно было обменять по курсу 175 на обычные акции, предлагаемые акционерам по курсу 90. Из-за тогдашнего финансового спада предложение не пользовалось спросом, и гаранты в конце концов вынуждены были сами выкупить все акции, оставив лишь пакет на сумму в 2 млн долларов. Когда Кассель спросил о причине такого рода эмиссии и покритиковал их за это, Шифф в виде объяснения приложил копию замечаний Гарримана: «Уважаемый господин Шифф!

Ничье одобрение в Европе не является для меня столь важным, сколь одобрение сэра Эрнеста; однако при всем моем к нему уважении я не согласен с его критикой. Работа «Юнион Пасифик» и ее успех всецело основаны на покупке ценных бумаг. Все покупки в обеспечение кредита, как Вы понимаете, давали «Юнион Пасифик» преимущество. Сэр Эрнест, как никто другой, сознавал, как трудно управлять такой большой системой, поскольку и сам все это проходил несколько лет назад; мне казалось, что он понимает и ценность того, что мы делаем. Последний план финансирования принадлежал Вам и, наверное, еще в большей степени Мортимеру. Возможно, мне больше других пришлось иметь дело с выдачей денег – Вам принадлежит честь вынашивания плана и воплощения его в жизнь. Если бы приняли план сэра Эрнеста, он потерпел бы неудачу, как план Хилла; по выражению, которое приписывают барону Ротшильду, он «зарезал бы гусыню, несущую золотые яйца». Сейчас же у нас есть и гусыня, и золотые яйца. Это поможет нам в свое время разместить на рынке новые облигации. Дела «Юнион Пасифик» в полном порядке; так будет и впредь. Компанию возглавляет и будет возглавлять не нынешний президент Соединенных Штатов. Я получил столько ударов, что почти утратил чувствительность, и все же рассчитываю на Ваше одобрение. Возможно, похвала придет из самых неожиданных источников. Пытаюсь писать в поезде линии «Эри».

Искренне Ваш,

Э. Г. Г..»

(Шифф – Касселю): «10 июня 1907 г.

Дорогой друг!

Я получил Ваше теплое письмо о «Юнион Пасифик», которое счел нужным показать Гарриману, чтобы он лучше уяснил Вашу точку зрения, потому что мне известно, как ценит он Ваше мнение. Гарриман ответил мне карандашной припиской внизу Вашего письма. Пересылаю его Вам с копией его ответа, который говорит сам за себя.

До некоторой степени правда, что мы не видели иного способа добыть деньги, в которых нуждалась «Юнион Пасифик», кроме выпуска конвертируемых облигаций, что подтверждается тем, как они расходятся сейчас. Даже учитывая нынешнее состояние общественного мнения, мы не верим, что было возможно провести в жизнь сложный план, такой, например, как создание холдинговой компании, и продавать ее акции по номинальной цене пайщикам «Юнион Пасифик», не навлекая на себя острую критику и дальнейшие нападки на Гарримана и правление «Юнион Пасифик». Выпуск конвертируемых облигаций не критиковали вовсе, хотя и нападали… на то, что компании приходится проводить такую эмиссию ценных бумаг, чтобы собрать деньги на покупку акций…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Тем временем завершилось следствие Комиссии по торговле между штатами по делу «империи Гарримана». Комиссия не нашла оснований для судопроизводства, признала, что дороги Гарримана находятся в превосходном состоянии и управляются с умом. Однако Шифф очень настаивал на том, чтобы Гарриман пошел на уступку общественному мнению и обменял часть активов «Юнион Пасифик» на акции других железных дорог, – с этим планом Гарриман в конце концов согласился.

Весной 1908 г. с трудом раскупались даже первоклассные облигации, что было отмечено в связи с выпуском в Лондоне и Нью-Йорке облигаций «Пенсильвании». Поскольку эта серия ценных бумаг пользовалась большим успехом, решено было заручиться сотрудничеством английских банков и в реализации облигаций «Юнион Пасифик» на сумму в 50 млн долларов, которые должны были быть выпущены в то время. 2 июня 1908 г. Шифф писал Касселю: «Со… вчерашнего дня мероприятия, связанные с ценными бумагами «Юнион Пасифик», благодаря Вашему энергичному и ценному сотрудничеству, развиваются стремительно и к нашему удовлетворению; в настоящее время «Кун, Лёб и Кº» обсуждают подробности с «Бэринг Бразерс и Кº».

К тому времени, как подготовка была завершена, казалось, что наилучший момент для размещения уже прошел. Тем не менее за лето удалось реализовать всю серию.

Еще через год бурная и богатая жизнь Гарримана приблизилась к концу. Он уже давно был тяжело болен, и Шифф 2 февраля 1908 г. писал ему из Луксора[14]: «Я сижу на палубе парохода, который идет по Нилу, и думаю о Вас, поскольку величественные руины на берегу напомнили мне о том, как мелко все земное; как мы часто боремся ни за что; как коротко время нашей жизни и как долго мы затем обитаем в смерти. Примите мой совет, дорогой друг, не переутомляйтесь и не возвращайтесь к тому, о чем Вы говорили мне накануне моего отъезда – Вы обещали оставить посты президента и довольствоваться местом председателя в различных советах директоров и исполнительных комитетах, кроме того, пригласив туда опытных людей, которые разделили бы с Вами ответственность. Интересно, сделали ли Вы что-нибудь в этом направлении?»

Шифф собирался 9 сентября 1909 г. поехать в Европу, но отложил путешествие из-за смерти Гарримана. Через несколько дней он писал Касселю о последних днях жизни своего друга и о переменах, которые повлечет за собой его смерть: «Я отдал последний долг бедному Гарриману, и мы наконец уехали. Он до последнего мига не верил, что близится его последний час. За две недели его до смерти я навещал его, и он так уверенно рассказывал о своих замыслах! Даже за шесть дней до конца он говорил со мной по телефону звучным голосом и всем интересовался. Лично я почти поверил в то, что он поправится… Однако все обернулось иначе. Когда гроб опустили в могилу на тихом деревенском кладбище, мы словно похоронили силу, которую едва ли удастся возместить – и уж конечно, не в «Юнион» и не в «Сазерн Пасифик». Хотя работа обеих компаний, по-моему, налажена превосходно, невозможно заменить острый глаз и почти безрассудную энергию Гарримана. Только по этой причине и, возможно, по другим весомым поводам необходимо будет перейти в работе к более осторожным методам…

Поэтому я счел необходимым временно вступить в совет директоров и исполнительный комитет, в котором меня некоторое время будет подменять Морти. Надеюсь, вскоре мне удастся уйти в отставку со всех постов. Кан собирается войти в правление «Сазерн Пасифик», но в настоящее время он находится в Европе, и потому я пока не знаю, чем кончится дело. Между тем судью Ловетта, который был правой рукой Гарримана, назначили председателем исполнительного комитета, а Краттшнитт и Стаббс, которые, как Вам известно, являются техническими директорами всей системы, останутся на своих теперешних постах. Однако до сих пор остается открытым важный вопрос о том, кто станет президентом».

Шифф исполнял обязанности покойного Гарримана совсем недолго и 13 января 1910 г. писал Джеймсу Стиллмену[15]: «После Вашего ухода не произошло ничего нового, кроме того, что президент направил конгрессу свой законопроект по урегулированию железнодорожного сообщения, а также законопроект, предусматривающий федеральное участие в промышленных компаниях. Я уже покинул посты, занимаемые ранее Гарриманом; меня заменили Кан и Мортимер, а У-м Г.Р. (Уильям Г. Рокфеллер. – Авт.) также вошел в состав нескольких советов директоров, что всех нас устраивает».

Политика сдерживания крупных железнодорожных и промышленных корпораций, начатая при президенте Рузвельте, была продолжена в годы правления Тафта, хотя не столь громко. Во время волнений 1907 г. Шифф писал Касселю: «Не сомневаюсь, что правительство Соединенных Штатов постарается вынудить «Юнион Пасифик» отказаться от контроля над «Сазерн Пасифик».

По просьбе президента Тафта в декабре 1912 г., после решения Верховного суда США, предписывавшего «Юнион Пасифик» избавиться от акций «Сазерн Пасифик», заинтересованные стороны подготовили план «ликвидации общего контроля над «Сазерн Пасифик», осуществлявшегося «Юнион Пасифик». Решение было основано на предыдущих решениях и последующих действиях по делам «Нозерн Секьюритиз Кº» и «Стандард Ойл Кº». Предлагалось всем «взаимосвязанным» директорам подать в отставку в одной из двух компаний, с тем чтобы ни один человек не был директором в обеих сразу, и распределить акции «Сазерн Пасифик» пропорционально пайщикам «Юнион Пасифик», что, как считалось, полностью соответствует как букве, так и духу закона. Однако от этого и последующих планов пришлось отказаться, главным образом из-за противодействия со стороны правительства. Наконец, подготовили еще один план, который Шифф объяснил Уильяму Г. Макэду, ставшему в те годы министром финансов:

«16 июня 1913 г.

Уважаемый господин министр!

В ответ на Ваше вчерашнее любезное предложение прислать Вам в письменном виде план ликвидации, в соответствии с постановлением Верховного суда США, пакета акций «Сазерн Пасифик», находящегося во владении «Железнодорожной компании Юнион Пасифик», прилагаю сводку, в которой полностью и простым языком излагается план, представленный на рассмотрение Верховного суда США. Наряду с данным планом мы направили еще один – по приобретению компанией «Юнион Пасифик» пакета акций «Железнодорожной компании Пенсильвании», обычных и привилегированных акций «Железнодорожной компании Балтимора и Огайо» и выплате акциями «Сазерн Пасифик», в размере «акция за акцию» в случае обычных акций «Балтимора и Огайо» и в размере 80 % в случае привилегированных акций. Таким образом, удастся ликвидировать, округленно, пакет акций «Сазерн Пасифик» на 40 млн долларов, и пакет акций «Сазерн Пасифик» стоимостью около 85 млн долларов останется во владении «Юнион Пасифик». Акции будут реализованы в соответствии с Планом о свидетельстве на процентный доход, который, по нашему мнению, до мельчайших деталей соответствует цели постановления Верховного суда США.

Самое большое преимущество предложения избавиться от пакета акций «Сазерн Пасифик» путем передачи его «Пенсильвании» в обмен на соответствующий объем акций «Балтимора – Огайо», которыми сейчас владеет последняя, заключается в том, что, таким образом, существенно сокращается количество акций «Сазерн Пасифик», которое предстоит поглотить рынку. Сокращение существенное – примерно со 126 до 88 млн долларов. При нынешних обстоятельствах это весомое и важное преимущество. Я уже не говорю о моральном воздействии подобной операции. Кстати, план также избавляет денежный рынок от необходимости рано или поздно поглотить почти на 40 млн долларов акций «Балтимора – Огайо», от которых в свое время, возможно, пожелала бы избавиться «Железнодорожная компания Пенсильвании», если бы не могла избавиться от них в ходе завершения предложенной сделки.

Вы, конечно, знаете, что «Пенсильвания» совершенно свободна от какого бы то ни было влияния; если кто-нибудь, поддавшись заблуждению, намекнет, что «Пенсильванию» считают косвенным конкурентом «Сазерн Пасифик», мы получим убедительный ответ, даже если придется признать, что предлагаемая сделка принесет «Пенсильвании» слишком незначительный пакет акций, поскольку объем акций «Сазерн Пасифик», который она приобретет, составит не более 14 % акций, выпущенных в обращение. Надеюсь, что я выразился достаточно ясно; уверяю Вас, что мы оценим, если, в интересах всех сторон, Вы употребите свое влияние на то, чтобы это изнуряющее условие было устранено раз навсегда и больше не давило на общее положение.

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

26 июня он послал Макэду длинную телеграмму, снова подчеркивая, насколько важно освободить и без того напряженный рынок от необходимости поглощать огромные пакеты акций, и добавил: «Я готов лично дать честное слово президенту, Генеральному прокурору и Вам, что за моим предложением не кроется ничего, кроме того, что лежит на поверхности, и что с его помощью мы лишь стремимся провести в жизнь постановление Верховного суда в самом практическом смысле при очень тяжелом общем положении».

1 июля он написал Касселю, сообщая, что накануне Верховный суд санкционировал предложенный план ликвидации, к исполнению которого, по его словам, они немедленно приступят. К середине сентября все акции «Сазерн Пасифик» были успешно распроданы.

Знакомство Шиффа с Гарриманом произошло в 1884 г., когда последний стал директором «Иллинойс Сентрал», но их первый важный деловой контакт, судя по всему, произошел в 1894 г., когда фирма «Кун, Лёб и Кº» помогла «Иллинойсу» приобрести «Чесапик, Огайо и Юго-Запад». Когда в том же году возникла необходимость выпустить облигации «Иллинойс Сентрал», Шифф предложил поискать рынок сбыта для них во Франции и обсудил данный вопрос с Касселем и Нетцлином. Его предложение не увенчалось успехом, главным образом из-за непомерных налогов и других сборов, которые пришлось бы уплатить во Франции. В сентябре 1895 г. Шифф переписывался с Гарриманом относительно подробностей другого займа, но в то время Гарриман в первую очередь занимался «Юнион Пасифик».

Свое высокое мнение о прежней финансовой политике «Иллинойс Сентрал» Шифф подтверждает в письме от сентября 1899 г. президенту компании Стуивзанту Фишу: «Позвольте Вас поздравить с мудрой политикой, которую Вы проводите много лет. Вы не жалеете средств на усовершенствование и прирост производственных мощностей, что, при нынешнем росте цен на все необходимое для железных дорог, должно стать для Вас большим утешением, как и для Ваших директоров и акционеров. Желаю Вашему правлению дальнейших успехов и т. д.».

В феврале 1900 г. Шифф снова пишет Фишу и выражает радость по поводу того, что компания приняла его предложение и постепенно наращивает интенсивность грузоперевозок: «С радостью узнал, что Вы согласны с моим мнением о том, что в будущем самыми необходимыми железными дорогами в Соединенных Штатах станут такие, которые смогут управляться с большими объемами битуминозного угля. Вместе с Вами я верю, что у компании «Иллинойс Сентрал» имеются все предпосылки для того, чтобы получить прибыль от увеличивающегося спроса на битуминозный уголь… Стремление компании развивать грузоперевозки, которые до сих пор считались пасынками других направлений, несомненно, принесет свои плоды».

Акции «Иллинойс Сентрал» в течение многих лет активно раскупались, и, как обычно бывает в таких случаях, полномочия при голосовании почти автоматически переходили к правлению. Когда «Юнион Пасифик» приобрела очень большой пакет акций компании, реинвестировав часть сумм, вырученных от продажи своих пакетов «Нозерн Пасифик» и «Грейт Нозерн», создалось новое положение. Летом 1906 г. назрело недовольство большинства директоров методами работы Фиша, и началась борьба за власть, которая в ноябре 1907 г. окончилась выбором в президенты Дж. Т. Харахана. В марте 1908 г., по требованию акционеров, Фиша уволили с поста президента компании. Сочувствие Шиффа было всецело на стороне Гарримана и его коллег в их желании исправить злоупотребления, допущенные в годы правления Фиша, и он приложил все усилия, чтобы разъяснить Фишу тяжесть ситуации и избежать открытого конфликта. 7 марта 1906 г., накануне своего отплытия в Японию, он телеграфировал Фишу из Сан-Франциско: «Позвольте еще раз подчеркнуть, что в конце концов вам обоим будет лучше, если вы придете к компромиссу».

Однако убедить Фиша оказалось невозможно, и в конце 1907 г. Шифф писал Касселю, что Фиш настраивает акционеров против Гарримана, чтобы вернуть себе влияние в «Иллинойс Сентрал», и уже добился по суду приостановления права участия в голосовании по авуарам «Иллинойс Сентрал»; что директора «Иллинойс Сентрал» посылают одного из вице-президентов за границу, чтобы ознакомить европейских акционеров с другой точкой зрения по данному вопросу; и если он, Кассель, последует его советам, это пойдет на пользу делу: «Разрыв с «Юнион Пасифик» станет несчастьем для «Иллинойс Сентрал».

Выше уже упоминался Джордж Гулд и железнодорожные компании, управляемые его семьей. Самые первые отношения Шиффа с «империей Гулда» связаны с компанией «Техас и Пасифик». Они с Касселем и Флемингом проявляли активный интерес к реорганизации дороги после кризиса 1884 г., и в июле 1886 г. Шифф писал Касселю, что Флеминг, который возражал против плана Гулда (представленного так называемым Филадельфийским комитетом), просит его вступить в его комитет, однако он еще не принял окончательного решения.

Кроме того, банк «Кун, Лёб и Кº» принимал активное участие в финансировании других дорог Гулда. В 1897 г. «Кун, Лёб и Кº» выпустил облигаций дороги «Сент-Луис – Айрон-Маунтин – Юг», дочерней компании «Миссури Пасифик», на сумму в 10 млн долларов; позже Шифф часто упоминает в письмах об обеих этих дорогах. Осенью 1898 г. он принял участие в дискуссии с Гулдом о реструктуризации облигационной задолженности «Миссури Пасифик», которую, как он считал, можно провести по единому плану.

Также уже упоминались разногласия, возникшие между Гарриманом и Гулдом после того, как последний приобрел контрольный пакет компании «Денвер – Рио-Гранде». Примерно в то же время проявились и разногласия между Гулдами и «Железнодорожной компанией Пенсильвании», особенно в связи с дорогой «Западный Мэриленд», которую Гулды хотели довести до Восточного побережья. Резкий конфликт окончился временным разрывом дружеских отношений между Гулдами и фирмой Шиффа, но после восстановления согласия, в основном усилиями Шиффа, дружба возобновилась.

В конце 1904 г., пока Шифф находился в Европе, его фирма вела переговоры по выпуску облигаций «Миссури Пасифик» на сумму в 25 млн долларов. Они были проданы весной 1905 г. В июле 1906 г. Шифф писал Полу Варбургу, что «Миссури Пасифик» хотела бы выпустить еще одну серию облигаций на сумму 25 млн долларов, чтобы довести до конца новые финансовые планы, связанные с компанией «Уобаш». Но, как он объяснял Уинслоу С. Пирсу, который вел переговоры, в то время положение на мировых денежных рынках делало эмиссию невозможной.

В 1908 г. Пирс снова пригласил фирму Шиффа вместе с «Блэр и Кº» участвовать в финансировании дорог Гулда. Речь главным образом шла о пролонгировании векселей «Уилинг – озеро Эри» на сумму в 8 млн долларов, под гарантии «Уобаша». После консультации с «Пенсильванией» и Гарриманом (который проявлял интерес к операции главным образом из-за «Балтимор – Огайо») и длительных переговоров Шифф наконец согласился, в доле с «Блэр и Кº», внести авансом сумму, необходимую для покупки векселей. Две компании договорились о том, что они попытаются реструктурировать финансы «Уилинг – озеро Эри» на основе соглашения, по которому дорога снова станет совершенно независимой. По мнению Шиффа, это условие наилучшим образом отвечало интересам других крупных линий, сходящихся в Питсбурге. Как он писал Касселю 7 августа, если бы не удалось прийти к соглашению, «Уобашу» также пришлось бы объявить себя банкротом, и «возникла бы большая путаница. Конец честолюбивым планам Гулда о прямой линии до Атлантического океана, поскольку компания «Уилинг – озеро Эри», от контроля над которой он сейчас отказывается, была важным связующим звеном между «Западным Мэрилендом» – его восточной веткой – и «Уобашем».

В 1909 г. велись переговоры о финансировании «Миссури Пасифик», о чем 10 июля Шифф писал Отто Кану: «Я вполне убежден в том, что, если положение не изменится, облигации пойдут хорошо, несмотря на ощутимый спад в конце финансового года… Я почти не сомневаюсь, что «Миссури Пасифик», при надлежащем управлении, даже сейчас сможет сохранить свою ликвидность. Однако, если ненадлежащее управление и некомпетентность, столь характерные для компаний Гулда, проявятся и впредь, вопрос будет лишь таким: сколько продержатся новые облигации до того, как компания обанкротится. Доходы от четырехпроцентных обеспеченных облигаций «Миссури Пасифик Айрон Маунтин», из которых около 40 млн просрочены, очевидно, растрачены до последнего цента; скорее всего, то же самое произойдет и с новыми облигациями, если нынешней администрации позволят бесконтрольно распоряжаться доходами.

До того, как поставить свою подпись на облигациях, мы должны настаивать на назначении постоянного комитета экспертов, одобренного доверительным собственником. Без санкции такого комитета невозможно будет расходовать средства, вырученные от продажи новых облигаций. В комитет могут войти генеральный управляющий компании «Миссури Пасифик», Лори и Корнелиус Вандербильт; во всяком случае, большинство его членов должны быть людьми, которых одобрим мы, точнее, доверительный собственник. Еще один вопрос, который необходимо решить, – гарантия контроля над дорогой «Денвер и Рио-Гранде»… потому что ценность «Миссури Пасифик» и ее облигационного долга, который значительно вырос, в огромной степени зависит от того, что компания, по сути, превращается в большую трансконтинентальную линию…

Просто не верится, что Гулд закроет глаза на ситуацию, которую я изложил выше, или откажется идти нам навстречу. Но, если нам не удастся его убедить, у нас не останется другого выхода… кроме отказа от участия, и пусть новое предприятие спонсируют другие. По этому вопросу я принял твердое решение, и никакие соображения прибыли или сиюминутного успеха… не должны влиять на нас».

Осенью, получив необходимые заверения от Гулда, Шифф дал согласие на участие в финансировании. 21 ноября он писал Касселю: «Однако мы предпочли пока не подписывать проспект эмиссии, но предложили облигации акционерам… Они очень дешевы и, скорее всего, не сразу вырастут до желаемого уровня».

4 февраля 1910 г. Шифф писал Флемингу: «Облигации «Миссури Пасифик» разошлись очень хорошо; около 2/3 приобрели акционеры, а оставшиеся, на сумму в 10 млн долларов, мы в основном разместили в Европе, так что в настоящее время осталось разместить облигаций всего примерно на 2–3 млн».

Однако «Миссури Пасифик» как будто неуклонно двигалась неверным путем. Разногласия во взглядах между банкирами и правлением оказались серьезными, хотя личные отношения оставались дружескими и предпринимались серьезные попытки достичь согласия. В феврале 1911 г. поползли упорные слухи о конфликте из-за методов руководства. Гулд все отрицал; он утверждал, что никаких противоречий нет и быть не может; что и Джону Д. Рокфеллеру, и фирме «Кун, Лёб и Кº» давно известно его намерение уйти с поста президента, как только будет найден подходящий преемник; после предстоящих выборов в правлении будут представлены все важные объединения и группы, а его, Гулда, сделают председателем правления.

Попытки найти нового президента занимали много времени, и 4 апреля 1911 г. Шифф изложил свою точку зрения на происходящее Э.Д. Адамсу, который представлял берлинский «Дойче Банк», еще одну крупную заинтересованную сторону: «Боюсь, что комитет… не учитывает важного факта: нельзя будет избрать тех, кто сейчас занимает ведущие посты на важных дорогах. Продолжая попытки уговорить кого-то из них, тратят много ценного времени и, до определенной степени, престижа. Для нас нынешнее положение дел представляется весьма плачевным, ибо у общественности в целом, и особенно у тех, кто заинтересован в ценных бумагах компании «Миссури Пасифик», в некотором смысле создалось впечатление, что назначение президента находится в наших руках, что, как Вам… известно, отнюдь не так. Сейчас мы лишь можем советовать, чтобы решение по данному вопросу было принято как можно скорее».

Гулд настаивал на кандидатуре человека, который, как было известно, придерживался сходных с ним взглядов, и Шифф и его фирма, поняв, что дальнейшие попытки прийти к согласию бесплодны, отказались от участия.

Тем временем реорганизация «Уобаша» затягивалась. 7 мая 1912 г. Шифф писал Бернарду М. Баруху: «Хотя мы очень часто обсуждали план реорганизации между собой, мы старались избежать слишком решительного внедрения наших замыслов, предпочитая выждать до тех пор, пока мы до конца не оценим возможностей компании после реорганизации… Мы сами являемся крупными держателями облигаций и хотим, чтобы с владельцами облигаций 4 %-ного займа поступили по справедливости, но в то же время мы считаем, что ответственность за реорганизацию более возляжет на нас, чем на отдельных членов комитета, кроме, может быть, председателя, и в силу этого, я уверен, Вы присоединитесь к нам в выработке плана, который сделает честь и нам и комитету».

«Миссури Пасифик» также находилась на грани реорганизации, и Шифф писал Флемингу: «В этом случае мы будем стремиться объединить держателей пятипроцентных конвертируемых облигаций, четырехпроцентных обеспеченных трастовых облигаций и, далее, четырехпроцентных рефинансирующих облигаций «Айрон Маунтин», чтобы защитить разные классы держателей облигаций… так как мы считаем, что все эти облигации, по сути, хороши и что, в случае кризиса, их ценность можно будет поддержать реорганизацией в их пользу».

Вскоре после того перспективы «Миссури Пасифик», пережившей ранее несколько серьезных ударов, особенно из-за весенних наводнений, улучшились, поскольку виды на урожай на Юго-Западе были очень хороши. Но, как писал Шифф Флемингу 15 июля 1912 г., члены правления возражали против реструктуризации «Уобаша» на уровне 40 долларов за акцию, что обошлось «Миссури Пасифик» примерно в 5 миллионов.

Весной 1914 г. поползли новые слухи, снова неподтвержденные, что «Кун, Лёб и Кº», а также некоторые другие компании собираются купить контрольный пакет «Миссури Пасифик», включая «Денвер – Рио-Гранде» и «Уэстерн Пасифик». Однако они всерьез думали над тем, чтобы изменить финансирование дороги, и Шифф писал Дэвиду Р. Фрэнсису, тогдашнему губернатору штата Миссури: «На основании тщательного расследования, которое, несмотря на ограниченные сроки, мы сумели провести, нам не кажется, что «Миссури Пасифик» находится в очень ненадежном состоянии, и мы считаем, что можно провести реструктурирование ее финансов, не прибегая к конкурсному управлению – разумеется, при условии, что влияние Гулда будет полностью устранено. Физическое состояние дороги кажется весьма удовлетворительным, и правление Буша, несомненно, хорошо на ней сказалось».

Предварительный план реструктуризации, предложенный фирмой «Кун, Лёб и Кº», включал «добровольные действия держателей ценных бумаг, с целью избежать крупных расходов, проволочек и осложнений, связанных с реорганизацией по суду». Шифф и его фирма выразили желание произвести реструктуризацию, если после депонирования ценных бумаг большинство акционеров одобрят их участие, но предупредили, что любой предложенный ими план будет включать необходимые меры предосторожности против новых финансовых осложнений. В мае 1914 г., когда компания в очередной раз очутилась на грани банкротства с назначением конкурсного управления, Шифф и его партнеры снова попытались спасти дорогу. Компания попросила их договориться о пролонгации или отсрочке облигаций, выходящих в тираж, на сумму в 25 млн долларов, выпущенных другими банками, но «Кун, Лёб и Кº» отказались от пролонгирования, так как, по их мнению, необходима была реорганизация финансовой структуры компании. От реорганизации компания отказалась, предложив держателям облигаций отсрочку на год, на что те, в свою очередь, согласились, дабы избежать банкротства. В июне 1915 г. подошел срок погашения, однако компания не смогла выполнить свои обязательства и была передана в конкурсное управление. По просьбе большого числа держателей ценных бумаг «Кун, Лёб и Кº» приступили к реорганизации компании по плану, введенному в действие в июне 1917 г., что покончило с правлением Гулда над «Миссури Пасифик» и дочерними компаниями.

В 1898 г. мажоритарные акционеры предложили Гарриману купить дорогу «Чикаго – Алтон». После исследования состояния дороги, проведенного С.М. Фелтоном (он вскоре после того стал президентом компании), Гарриман, решив, что «Чикаго – Алтон», при более современном управлении, способна стать весьма прибыльным предприятием, пригласил Шиффа, Джеймса Стиллмена и Гулда создать вместе с ним синдикат с целью покупки дороги. В письме Флемингу 5 января 1899 г. Шифф упомянул о переговорах относительно покупки «Алтона»: «…«Юнион Пасифик», «Иллинойс Сентрал», «Миссури Пасифик», а также, в некоторой степени, «Миссури, Канзас и Техас» могут осуществлять значительный объем перевозок по участку «Чикаго – Алтон», получив взамен важную связь с Чикаго».

В июле того же года он подробно писал Гарриману, который тогда находился на Западе, о планах по приобретению «Алтона». По его словам, он убеждал руководство «Юнион Пасифик» в важности восстановления добрых отношений с «Алтоном» и переброски части грузопотока по тому направлению. Гулду он незадолго до того писал, заручившись его активной поддержкой: «Если всем заинтересованным сторонам совместно удастся распутать железнодорожную ситуацию на Среднем Западе, по моему мнению, можно достичь важных результатов, которые принесут в перспективе прибыль не только отдельным веткам, но всем железным дорогам, которые проходят по этой территории».

В 1907 г., когда общественность широко обсуждала следствие по делу дорог Гарримана, Шифф написал два письма Рузвельту, в которых объяснял связь фирмы «Кун, Лёб и Кº» с «Алтоном»:

«4 марта 1907 г.

Господин президент!

Следствие по так называемому «делу железных дорог Гарримана» завершено, и, насколько я понимаю, скоро Вам представят его результаты. Поскольку моя фирма, будучи финансовым агентом компаний «Юнион Пасифик» и «Чикаго – Алтон», также замешана в происходящем, считаю уместным… заранее предупредить о впечатлениях, которые, скорее всего, сложатся у Вас по поводу данного отчета.

Отнюдь не собираюсь защищать мистера Гарримана, который вполне способен сам о себе позаботиться, но цель расследования казалась вполне очевидной, а именно: уничтожить не только мистера Гарримана, но вместе с ним и тех, кто так или иначе был с ним связан, среди прочих и мою фирму. И я не могу не возражать против тех способов, какими старались достичь такого результата. Было ли необходимо вытаскивать на свет историю о реорганизации железнодорожной компании «Чикаго – Алтон», которая происходила восемь лет назад? Подробности сделки еще тогда стали достоянием гласности, но теперь представлены так, словно все дело произошло совсем недавно! Вполне вероятно, в 1907 г. прибегли бы к совершенно другим методам, чем в 1899 г., дабы добиться перемен в компании «Чикаго – Алтон», но невозможно игнорировать тот факт, хотя в ходе расследования его всячески старались принизить, что народ и территория, которые обслуживает «Чикаго – Алтон», оказались в высшей степени победителями благодаря предпринятым тогда мерам! Там, где в 1898 г. на одну милю перевозили 193 т грузов, теперь перевозят 364 т; там, где тогда перевозили 120 пассажиров… теперь перевозят 166! Может быть, Вам удастся выкроить время и прочесть статью на данную тему в газете «Коммерческая и финансовая хроника», написанную экспертом по финансовым и экономическим делам, которую я шлю Вам почтой и в которой ситуация разъясняется полностью и подробно.

Что касается «Юнион Пасифик», в 1897 г. компания была банкротом; она задолжала правительству около 60 млн, и никто не мог погасить эту задолженность, пока за дело не взялись мы. Благодаря… эффективному управлению она, несмотря на острую конкуренцию, превратилась в огромную трансконтинентальную компанию, высокодоходную для своих акционеров. Состояние самой дороги вызывает… восхищение всех, кто ею пользуется. Да, следствие показало, что моя фирма, как финансовый агент компании, получила значительную прибыль, но нельзя забывать о том, что риски, связанные с различными сделками, проведенными в сложных условиях, были необычайно велики, и я вполне уверен, что, если сравнить эту прибыль с прибылями, обычно получаемыми моей фирмой в крупных финансовых сделках, то суммы, полученные фирмой «Кун, Лёб и Кº», окажутся скромными.

Мистер Гарриман, как все люди решительные и, следовательно, обладающие некоторыми диктаторскими замашками, нажил много врагов, и при чтении его показаний, данных в ходе следствия, складывается впечатление, что следователи находятся под влиянием его конкурентов. Все вопросы построены так, чтобы, по возможности, настроить против него общественное мнение.

Повторяю то, что недавно имел возможность сказать Вам при личной встрече: в то время как о методах, применявшихся в ходе следствия и способствовавших возбуждению общественного мнения, можно лишь сожалеть, я ни на минуту не склонен недооценивать положительное влияние Ваших усилий, которое уже привело и еще приведет к дальнейшим результатам. Вы стремитесь восстановить справедливость, и обиженные, пусть даже несправедливо, должны понимать, что страдания отдельных личностей меркнут по сравнению с важными государственными целями…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

«19 апреля 1907 г.

Уважаемый господин президент!

Перед тем как Вы примете окончательное решение по горячо обсуждаемому делу «Чикаго – Алтон», мне хотелось бы изложить Вам свое видение фактов, которое, как мне кажется, необходимо принять во внимание… Я собирался обратиться к Вам сразу же после окончания расследования, проведенного Комиссией по торговле между штатами, но, ввиду того, что я хочу не влиять на действия государственных служащих, но предотвратить ошибку… о которой я бы очень сожалел, я решил отложить письмо до окончания судопроизводства.

Мое письмо не требует ответа, и я ни о чем не прошу, кроме того, чтобы Вы обдумали то, что я хочу сказать, а также прочли прилагаемую биографию мистера Пола Д. Кравата, до того, как примете свое решение о сделках «Чикаго – Алтон». После недавнего расследования Комиссии по торговле между штатами отношение к компании мне кажется несправедливым и основано на неправильном истолковании фактов.

На протяжении семи лет ценные бумаги компании «Чикаго – Алтон» находились в руках обычных акционеров. Насколько мне известно, в течение этого, довольно продолжительного, периода времени никто не сомневался в надежности облигаций или акций компании, никто не обвинял правление в ненадлежащем состоянии дороги или в том, что правление расходует больше, чем принято в сходных компаниях; наоборот, все соглашались с тем, что после смены руководства дорога «Чикаго – Алтон» оказалась в превосходном состоянии, оборудования вполне достаточно, а обслуживание значительно улучшилось по сравнению с более ранними периодами ее существования. Почему же сейчас все так сурово нападают на компанию, если после того, как план реорганизации был представлен широкой публике, никто не критиковал его? Действительные же факты, которые я прошу Вас принять к сведению, таковы: В конце 1898 г. Джон Дж. Митчелл из Чикаго, президент «Иллинойс Траст энд Сейвингз Бэнк», обратился к Э.Г. Гарриману с предложением, чтобы последний выкупил контрольный пакет акций «Железнодорожной компании Чикаго – Алтон» с целью реорганизации ее финансов и системы управления. Причины, представленные мистером Митчеллом, включали следующие: мистер Блэкстоун, многолетний президент и управляющий «Железнодорожной компании Чикаго – Алтон», уже стар; он допустил отрыв от компании многих предприятий, законно подчиненных «Чикаго – Алтон»; требовались крупные суммы для того, чтобы приспособить дорогу к современным требованиям и условиям; кроме того, директора, а также держатели акций, из которых мистеру Митчеллу принадлежал довольно большой пакет, выражают желание, чтобы новые отделения были взяты под контроль.

После совещания с ведущими директорами компании мистер Гарриман решил принять предложение мистера Митчелла; с целью покупки и реорганизации он призвал в помощь Джеймса Стиллмена, Джорджа Дж. Гулда и Джейкоба Г. Шиффа. Фирму «Кун, Лёб и Кº» назначили финансовым агентом при образовании синдиката с целью привлечения необходимых для покупки средств, которые оценивались примерно в 40 млн долларов.

Джон Дж. Митчелл взял на себя сообщение с акционерами компании «Чикаго – Алтон»; он предложил им обычные акции по 175 % и привилегированные акции – по 200 %. Убеждение акционеров в том, что предлагаемые изменения необходимы, было столь сильным, что за сравнительно короткий срок предложение м-ра Митчелла приняли 97 % всех акционеров, в то время как м-р Гарриман и его компаньоны по синдикату, образованному фирмой «Кун, Лёб и Кº», получили, как было задумано, контрольный пакет акций.

После этого составили план реорганизации, получивший одобрение всех заинтересованных сторон, в том числе Джона А. Стюарта, Джона Дж. Митчелла и других лиц, занимавших высокие посты – последний на протяжении многих лет был директором и крупным акционером компании и хорошо понимал ее потребности и возможности. В основном необходимо было отменить существующие высокодоходные облигации и дивидендные акции компании и заменить ценные бумаги с низкой дивидендностью: облигации и привилегированные акции, представлявшие ценность имущества, основанную на ее истинной стоимости и на прошлогоднем распределении дивидендов, и обычные акции, представлявшие будущую доходность, которую предлагалось увеличить с помощью щедрых отчислений на развитие хозяйства, а также внедряя прогрессивные методы управления, чего недоставало компании много лет. По окончательно принятому плану, предлагалось выпустить первые ипотечные облигации под 3 %, обеспеченные трастовые облигации – под 3,5 %, привилегированные акции на основе 4 % дивидендов, а также обычные облигации. Обычные облигации призваны были обеспечить прибыль от сделки, так как на ее проведение необходимо было собрать более 60 млн долларов, в то время как привилегированные акции и облигации, вместе с суммой, которую, как ожидалось, внесет сама компания после декларации о дивидендах, рассчитанных на основе превышения доходов над расходами, должны были принести сумму, соответствовавшую вкладу наличными, который внес синдикат за покупку железнодорожной компании «Чикаго – Алтон», и средствам, выделенным на текущий ремонт. Представленный план воплощался в жизнь в 1899–1900 гг., и в свое время между участниками синдиката распределили новые ценные бумаги (кроме трехпроцентных облигаций на сумму около 17 млн долларов, проданных ранее).

Так как трехпроцентные первые ипотечные облигации считались ценными бумагами высокого класса и в 1899–1900 гг. возник большой спрос на ценные бумаги, пригодные для банковских инвестиций, на сессии законодательного собрания штата Нью-Йорк, открывшейся в январе 1900 г., внесли на рассмотрение проект закона о разрешении инвестиций сберегательных фондов в виде трехпроцентных первых ипотечных облигаций железнодорожной компании «Чикаго – Алтон». После тщательного расследования, проведенного комитетами обеих палат законодательного собрания штата, закон был принят. Его одобрил исполнительный комитет Ассоциации сберегательных банков Нью-Йорка (самый консервативный орган), разрешивший инвестиции. После того как его подписал губернатор штата, закон вступил в силу[16].

В свое время в соответствующий комитет Нью-йоркской фондовой биржи поступило заявление на официальную котировку 3 %-ных облигаций, 3,5 %-ных облигаций, привилегированных акций и обычных акций, а также на разрешение торговать данными ценными бумагами в помещении биржи. Члены комитета, давно и заслуженно славивавшиеся своей осторожностью, после тщательной проверки законности и легальности ценных бумаг и плана реорганизации единогласно рекомендовали разрешить официальную котировку и допущение ценных бумаг к сделкам на Нью-йоркской фондовой бирже, и эта рекомендация была впоследствии одобрена, без единого голоса «против», правлением биржи, состоявшим из сорока представителей высших постов. В листинге, представленном Нью-йоркской фондовой бирже, перечислены во всех подробностях все факты, касающиеся капитализации, в том числе и декларация о выплате дивидендов в размере 30 %, продаже 3 %-ных облигаций акционерам по курсу 65 и точные корректировки выпуска не только облигаций, но и привилегированных и обычных акций. Сделка была проведена публично, и все ее стороны были всесторонне изучены акционерами и инвесторами в ценные бумаги.

3%-ные, а также 3,5 %-ные облигации сразу стали пользоваться большим спросом; их охотно покупали самые консервативные частные и корпоративные инвесторы, тот класс людей, которые, как правило, тщательно изучают те ценные бумаги, в которые они собираются вложить деньги. Привилегированные акции, которые, в самых первых сделках, котировались на уровне 70 %, вскоре взлетели до 80 % и выше и постепенно были раскуплены инвесторами как на Востоке, так и на Западе. Обычные акции, обладающие спекулятивным потенциалом, колебались в соответствии с тенденциями рынка, между 20 и 40 % от номинала.

Летом 1904 г. распространились слухи о том, что представители железнодорожной компании «Рок-Айленд» скупили на открытом рынке большие количества как привилегированных, так и обычных акций. Позже стало известно, что этим покупателям удалось приобрести обычных акций на сумму 16 млн из 20 млн долларов и привилегированных – на сумму 6 из 20 млн долларов, то есть подавляющее большинство всех акций. Цена этих акций, которые в конце концов очутились во владении компании «Рок-Айленд», приближалась к 35 % и 80 % для обычных и привилегированных акций соответственно. Компания «Рок-Айленд», объявив, что она вложила крупную сумму в приобретение акций «Чикаго – Алтон», чтобы предоставить средства для требуемых выплат, выпустила и продала на 10 млн долларов 4 %-ных рефинансирующих облигаций под залог своего железнодорожного имущества.

После санации, произведенной в компании восемь лет назад, репутация «Чикаго – Алтон» ни разу не подвергалась сомнению. Если репутация компании пострадала сейчас, то единственно вследствие нападок, каким подвергался план ее рекапитализации. Нападки явно противоречили интересам компании.

В предшествующем отчете, представленном Вам, я постарался изложить важные факты в том виде, в каком они известны мне. Свой отчет я составлял лично; о том, что я так поступил и собираюсь представить его Вам, не было известно моим партнерам. Упоминаю об этом, чтобы у Вас не сложилось впечатление, что отчет, возможно, результат коллективных, а не индивидуальных усилий, ибо он происходит единственно из желания с моей стороны не вызвать у Вас заблуждения из-за моей связи с операциями компании «Чикаго – Алтон»…

Искренне Ваш

Джейкоб Г. Шифф».

После того как компания «Рок-Айленд» в 1904 г. купила достаточно акций для того, чтобы контролировать «Алтон», был образован голосующий траст [форма траста, возникающая, когда акционеры на определенный срок передают свое право голоса определенному лицу или небольшой группе лиц; в этом случае голоса многих акционеров концентрируются у одного или нескольких доверенных лиц, что упрощает управление компанией], и было решено, что «Алтоном» станут попеременно управлять компании «Юнион Пасифик» и «Рок-Айленд». В июне 1907 г. голосующий траст был распущен, и дорога всецело перешла в управление компании «Рок-Айленд».

Несмотря на это и, возможно, из-за многочисленных нападок на реорганизацию «Алтона», и Шифф и Гарриман по-прежнему ощущали свою ответственность за «Алтон», хотя их лишили права определять политику компании. Именно поэтому «Кун, Лёб и Кº» совместно с Гарриманом, Джеймсом Стиллменом и «Юнион Пасифик» в 1912 г. договорились о приобретении на сумму до 20 млн долларов по курсу 90 третичные ипотечные облигации – ценные бумаги весьма сомнительного свойства – в последней попытке спасти компанию «Алтон», дела в которой, сначала под управлением «Рок-Айленд», а затем «Толедо, Сент-Луис и Уэстерн» («Клеверный лист», приобретший авуары «Рок-Айленда») шли все хуже. 7 июня 1912 г. Шифф писал Флемингу: «Мы считаем, что, если срочно и надлежащим образом взять «Алтон» в руки, дела в компании еще возможно исправить, хотя в последнее время компания управлялась очень плохо, что необходимо коренным образом изменить».

Шифф добавил, что пока они не собираются продавать приобретенные облигации, а хотят вначале попробовать восстановить хозяйство. При таком положении дел было куплено облигаций примерно на 18 млн долларов, и прибыль вложена в развитие хозяйства, но в конце концов проблемы «Алтона» стали такими серьезными, что в 1922 г. компания была передана в конкурсное управление. Главным образом так получилось потому, что финансовая структура, существовавшая до рекапитализации холдинговой компании и железнодорожной компании 1899 г., была изменена, а управление перешло к объединенной компании «Рок-Айленд», которая совершенно по-другому относилась к вопросам финансирования текущих первоочередных нужд; кроме того, когда компания находилась под управлением «Клеверного листа», ее активы разбазаривались из-за недальновидной выплаты дивидендов по обычным акциям.

Тем временем «Рок-Айленд», под гнетом собственных трудностей, попыталась заручиться поддержкой «Куна, Лёба и Кº». В 1908 г. «Рок-Айленд» предложил банку «Кун, Лёб и Кº» участвовать в финансировании железной дороги «Сент-Луис – Сан-Франциско», которая в 1903 г. вошла в систему «Рок-Айленд» и переживала последствия чрезмерного и несвоевременного расширения. Известно, что фирма Шиффа обдумывала предложение, но по разным причинам не приняла его. И в 1909 г., когда трест «Йокум – Холи» собирался выкупить «Сент-Луис – Сан-Франциско» у основного общества «Рок-Айленд Кº», Шифф и его фирма отказались участвовать в покупке и в сопутствующей ей эмиссии ценных бумаг.

В связи с реорганизацией «Чикаго – Алтон» в 1899 г. Шифф заинтересовался компанией «Чикаго Терминал», потому что, когда «Алтон» приобрела контроль над «Сент-Луис, Пеория и Нозерн» у берлинского «Дойче Банка», Гарримана и его друзей, особенно Шиффа, просили попытаться поднять статус компании «Терминал». Соответственно, в 1899–1900 гг. Шифф делал все возможное, чтобы содействовать продаже ее акций. Он уговаривал руководство тех железных дорог, на которые имел влияние, пользоваться терминалом и, с другой стороны, призывал правление терминала идти на все возможные уступки железнодорожным компаниям, чтобы не терять арендаторов. Когда правлению «Алтона» показалось, что для дороги слишком убыточно сохранять старые станции, Шифф написал Гарриману и напомнил ему о совместно взятых на себя моральных обязательствах: «Если можно придумать способ, как выручить «Чикаго Терминал», по-моему, мы должны им помочь».

Он часто посылал длинные письма в правление «Дойче Банка», особенно Артуру Гвиннеру, в которых объяснял сложность создавшегося положения и подробно перечислял, что он сумел и чего не сумел сделать. Например, 6 февраля 1900 г. он писал: «Хочу еще раз заверить Вас в том, что этот вопрос постоянно занимает меня, и мы с м-ром Гарриманом обсуждаем его почти каждый день, пытаясь найти способ, который повысит ценность имущества «Терминала».

Может быть, продолжал Шифф, лучше всего попробовать осуществить план, предложенный для крупного пассажирского вокзала «Юнион Стейшн» на Ван-Бюрен-стрит и в Чикаго-Луп, чтобы использовать все важнейшие дороги, входящие в Чикаго.

В целом он не считал, что компанией «Терминал» управляют надлежащим образом. 11 мая 1900 г. он писал Гвиннеру: «Мистер Гарриман не верит – и в этом мы с ним сходимся – в то, что нынешняя финансовая основа компании «Терминал» прочна и что возможно увеличить ценность бумаг в их теперешнем виде. Иными словами, мистер Гарриман считает, что необходимо каким-то образом ликвидировать существующие ценные бумаги, а затем, возможно, под залог имущества… предложить акционерам новые ценные бумаги, которые окажутся солиднее существующих».

Положение не улучшалось, и в 1904 г. возникли серьезные сомнения в том, что компания «Терминал» сможет и дальше выполнять свои обязательства. На рынок выбросили огромное количество ее ценных бумаг, и 24 мая Шифф писал своему знакомому в Германию: «Мы сами купили большую часть облигаций, которые поступили на рынок, и будем продолжать наращивать свой пакет, пока цена падает, так как нам по-прежнему кажется, что реорганизация пойдет только на пользу интересам держателей облигаций и что после реорганизации облигации вырастут в цене».

Еще одной железнодорожной компанией, с которой Шифф поддерживал тесные отношения, была «Балтимор – Огайо», столетие которой отмечали в 1927 г. Это старейшая американская магистральная линия, которая в течение многих лет считалась одной из надежнейших. Но в 1886 г. она начала страдать от разных беспорядков. В 1890 г. Шифф обсуждал с правлением компании «Луисвилл – Нэшвилл» возможное приобретение этой дороги. В 1891 г. в отчаянной попытке спасти дорогу существенно увеличили ее основной капитал. В 1892 г. Шифф вошел в состав синдиката, созданного с целью выпуска новых акций.

Весной 1896 г. дорога «Балтимор – Огайо» переживала финансовый кризис. Шифф упоминает о нем в письме Флемингу из Флориды, которое свидетельствует о том, что в то время он не собирался принимать участие в реорганизации дороги. Но вскоре был назначен комитет по урегулированию дел компании. Руководить реорганизацией должны были лондонское и нью-йоркское отделения банка Спейера, а также «Кун, Лёб и Кº». Дэниел Уиллард, президент «Балтимор – Огайо», вспоминает, что «Шифф активно участвовал в работе по реабилитации и реорганизации финансов компании. В числе прочего «Балтимору – Огайо» передали ряд объектов недвижимости, ранее управлявшихся по договорам аренды, через акционерные общества и т. д. Шифф помогал в реорганизации финансовой структуры компании… что позволило ей вырасти и расшириться, превратившись в одну из крупнейших железных дорог в стране».

В то время долгая и трудная реорганизация «Юнион Пасифик» близилась к завершению, и Шиффу не очень хотелось почти сразу приниматься за такую же задачу, но, взявшись за дело, он уделял ему почти все свое внимание. Реорганизация проводилась без лишения права выкупа заложенного имущества, и в 1899 г. дорога вернулась к владельцам.

«11 апреля 1899 г., когда реорганизация была практически завершена [продолжает Уиллард], Шиффа избрали директором компании, и он занимал этот пост до своей отставки 6 июня 1906 г. В это время он также входил в состав исполнительного и финансового комитетов. Мне говорили, что мистер Шифф на посту директора был очень активен, что он принимал дела компании близко к сердцу и отстаивал принцип, ставший сейчас общепринятым: процесс составления бюджета и контроль над его выполнением».

Шифф считал: для того, чтобы железная дорога снова процветала, ею нужно управлять не просто хорошо, но отлично. Он обращался за советами и к Гарриману, и к Хиллу. В письме Хиллу от 25 сентября 1899 г., в котором речь идет о разногласиях Хилла и Гарримана в целом, он замечает: «Для выработки политики, необходимой для «Балтимора – Огайо», Вам с мистером Гарриманом следует… взяться за руки, и если Вы так поступите, при Вашем опыте я совершенно уверен в будущем компании».

К началу 1900 г. Шифф решил, что финансы «Балтимора – Огайо» пришли в удовлетворительное состояние, и 29 января писал Хиллу: «Что касается финансов «Балтимора – Огайо», едва ли они доставят Вам много хлопот, так как данным вопросом занимается подкомитет, состоящий из мистера Саломона, мистера Гарримана и меня, и мы часто встречаемся с целью выработки наилучшей политики. Я совершенно уверен, что в течение примерно недели вопрос будет решен удовлетворительно».

В то время компания собиралась продавать облигации с двухлетним опционом по своим обычным акциям; тогда они шли по сравнительно низкой цене. Шифф посоветовал компании, в случае необходимости, выплачивать на 0,5 % больше, но не брать на себя таких обязательств в отношении акций, которые, возможно, за этот период значительно вырастут в цене. Он упорно критиковал проблемы управления и 25 июня писал Хиллу: «Кроме того, я согласен с Вами в том, что при нынешней организации «Балтимор – Огайо» не способна ничего добиться… С Вашей помощью и с помощью мистера Кассетта будет возможно вскоре создать структуру, которая окажет компании помощь и будет способствовать ее интересам».

Вскоре после реорганизации значительную долю акций «Балтимора – Огайо» приобрела «Пенсильвания». 5 мая 1900 г. в письме Кассетту Шифф указывал, что «Пенсильвания» получит его полную поддержку в стремлении усилить свое представительство в совете директоров «Балтимора – Огайо», что, как он считал, будет в интересах компании. После этого времени его дебаты и переписка относительно «Балтимора – Огайо», естественно, велись в первую очередь с руководством «Пенсильвании», особенно с капитаном Грином, который временно исполнял обязанности председателя финансового комитета «Балтимора – Огайо».

Летом 1902 г. Шифф сообщал Флемингу, что серия облигаций, выпущенная банками «Кун, Лёб и Кº» и «Спейер и Кº», полностью распродана, и далее писал: «Компания «Балтимор – Огайо» находится в превосходном состоянии, но я согласен с Вами в том, что любое финансирование, какое возможно в ближайшем будущем… должно осуществляться через увеличение акционерного капитала. Я уже изложил эту точку зрения правлению и почти не сомневаюсь в том, что, если позволят обстоятельства, она будет принята».

В то время «Балтимор – Огайо» необходимы были около 30 млн долларов для приобретения акций «Ридинга», компании, которую, под руководством Кассетта, «Кун, Лёб и Кº» приобрели на рынке от ее имени.

Уиллард, ставший президентом дороги в январе 1910 г., пишет о своих отношениях с Шиффом: «После того как я стал президентом компании, возникла… необходимость советоваться с мистером Шиффом и другими относительно ее финансовых требований, и я консультировался с ним по вопросам, имевшим отношение к делам «Балтимора – Огайо». Его советы всегда были уместными и конструктивными, и я считаю, что мне особенно повезло, так как я мог лично обращаться к нему за советом всякий раз, когда испытывал такую потребность. Не могу вспомнить случая, когда бы он сказался занятым или не хотел меня видеть; особенно в начале Великой войны я часто обращался к нему за советами.

Однажды, когда компания «Балтимор – Огайо» взяла на себя крупные финансовые обязательства, подходил срок выплат, а перспективы казались совсем не радужными, я пошел к нему, чтобы обсудить сложившееся положение, и хотя в то время он не мог предложить что-то определенное, он все же внушил мне чувство огромного облегчения. Когда я уже выходил из его кабинета, он сказал примерно следующее (я не могу сейчас вспомнить его точные слова): хотя он сейчас не может сказать, как справиться с ситуацией, нужно надеяться на то, что все непременно разрешится, и я могу быть совершенно уверен в том, что мы с его помощью справимся… Так оно и вышло.

Помню еще один случай, когда я не мог решить, каким курсом следовать по вопросу, связанному с нашим финансовым положением. Я все ему объяснил, и он спросил, что бы я сделал, будь я единственным владельцем «Балтимора – Огайо». Я ответил ему сразу же, потому что предварительно много думал об этом и не сомневался, как поступить, если бы я мог решить вопрос наилучшим, как мне казалось, образом. Выслушав мой ответ, он сказал, что мне нужно обратиться к акционерам, как если бы я обращался к себе самому; если я, всецело обдумав вопрос, решил, как быть, будь я единственным акционером, значит, способ действий, который казался наилучшим мне в роли единственного владельца, возможно, пойдет на пользу и всем остальным акционерам.

Хотя наши с мистером Шиффом отношения, разумеется, в основном носили деловой характер, я также имел честь бывать у него дома и наслаждаться его гостеприимством. По мере того как крепло наше знакомство, продолжали расти мое уважение и восхищение его способностями и свойствами как банкира и как человека. Я рад, что имел возможность близко познакомиться с ним, и я перед ним в огромном долгу не только благодаря ценным советам, которые он всегда охотно давал по моей просьбе, но еще и благодаря его доброму и дружескому участию».

Через Гарримана и Леонора Ф. Лори, с которым Шифф близко познакомился, когда Лори был президентом компании «Балтимор – Огайо», он завязал тесные отношения с компанией «Делавэр и Гудзон», дела которой велись через его банк. Лори, став президентом компании, так вспоминал о своих непосредственных отношениях с Шиффом: «Когда я 10 апреля 1907 г. поступил на службу в компанию «Делавэр и Гудзон», спад на рынке, начавшийся в марте того года, продолжался. На компании висел огромный плавающий долг из-за того, что она приобрела рельсы в Канаде, контактные провода в районе Олбани (штат Нью-Йорк), угленосные земли в Пенсильвании и 10 тыс. грузовых вагонов, которые доставляли по нескольку сотен в день. Обязательства были взяты без всякого финансового обеспечения.

Первым делом я занялся выпуском облигаций, обеспеченных движимым имуществом, чтобы добыть деньги в уплату за вагоны. В конце концов облигации удалось разместить на рынке на выгодных условиях, так как они стали последними новыми железнодорожными ценными бумагами, проданными в том году. Мистер Шифф охотно давал мне подробнейшие советы как относительно самой эмиссии, так и относительно условий выпуска, что оказало нам огромную помощь в управлении имуществом. Серия погашалась не ежегодно, но была рассчитана на срок в 15 лет, на 50 % дольше, чем общепринятый тогда срок погашения облигаций, выпущенных под покупку оборудования. Платежи в размере 1/15 от основной суммы должны были начисляться доверительным собственникам ежегодно, но в их размещении допускалась значительная широта. Их можно было использовать для покупки и погашения просроченных облигаций, обеспеченных движимым имуществом, или вложить в дополнительное оборудование. Несмотря на сложные рыночные условия, серия стала одной из самых больших из всех, когда-либо выпускавшихся в продажу».

23 мая 1907 г. «Кун, Лёб и Кº» и «Ферст Нэшнл Бэнк» совместно провели данную операцию. В письме Отто Кану на следующий день Шифф сообщал, что примерно половина серии уже распродана. Через месяц он писал Максу Варбургу, что продано около 70 % от общего количества ценных бумаг.

В следующем, 1908 году он пишет о другой серии облигаций на сумму 20 млн долларов: по всей вероятности, «Кун, Лёб и Кº» снова купят всю серию совместно с «Ферст Нэшнл Бэнк»; и что облигации, скорее всего, будут расходиться успешно, несмотря на застой на инвестиционном рынке. Но завершению сделки помешали юридические сложности, которые заняли некоторое время, как отмечено в письме Лори относительно этой сделки: «При размещении первых закладных и облигаций, обеспеченных первыми закладными и используемых для рефинансирования имущества компании «Делавэр и Гудзон», сложилась крайне затруднительная ситуация из-за того, что мы судились с правительством Соединенных Штатов по пункту о движимом имуществе закона Хепберна… нас могли обвинить в неуважении к суду, если бы мы заложили угленосные земли. Кроме того, большая часть имущества (например, ветка Олбани – Саскуэханна) была сдана в аренду или находилась в собственности (как ветка Нью-Йорк – Канада). Потребовалось много времени, терпения и изобретательности, чтобы разрешить данное положение; мистер Шифф неизменно входил во все подробности… и оказал нам большую помощь».

Много времени и сил Шифф уделял и железнодорожной компании «Чикаго, Милуоки и Сент-Пол», которая тогда находилась в ведении Уильяма Рокфеллера. В 1909–1913 гг. банк «Кун, Лёб и Кº» принял участие в размещении на рынке ценных бумаг данной компании, стоимость которых составляла не менее 118 млн долларов, а также ценных бумаг ее дочерней компании, «Чикаго, Милуоки и Пьюджет-Саунд», на сумму 25 млн долларов.

В мае 1910 г. «Кун, Лёб и Кº» разместили в Париже серию облигаций «Сент-Пола»; по мнению Шиффа, данный шаг помог бы разрешить финансовую ситуацию в Нью-Йорке. Однако с данной компанией Шифф имел дело исключительно как банкир; он скупал ценные бумаги, когда правление дороги выражало желание продавать, и не поддерживал никаких личных отношений с руководством компании, характерных, например, для его отношений с «Грейт Нозерн», «Пенсильванией» и «Юнион Пасифик».

Подробное описание многочисленных связей Шиффа с железнодорожными компаниями займет много места и времени. Однако стоит особо упомянуть о его отношениях с компанией «Нью-Йорк, Онтарио и Уэстерн», с чьим президентом, Томасом П. Фаулером, Шифф много лет поддерживал самую тесную дружбу. В 1894 г., когда его сын должен был пройти подготовку в сфере управления и финансов железных дорог, Шифф отправил его в штаб-квартиру «Онтарио», где тот провел целый год. Он часто хвалил методы руководства Фаулера. За то время, что Фаулер был президентом компании, дорога, которая ранее находилась на грани банкротства, стала процветающей.

Летом 1885 г. Шифф находился в Европе, где они совместно с Касселем скупали ценные бумаги «Онтарио» и проводили консультации с амстердамским банком «Вертхайм и Гомпертц» о том, как вывести дорогу из ее тогдашних затруднений. Особенно Шифф стремился финансировать плавающий долг и погасить привилегированные облигации, с тем чтобы основной массив составляли обычные акции – хотя у него имелись пакеты и тех и других. В письмах от мая 1885 г. упоминается планируемый выпуск для этой цели доходных облигаций на 15 млн долларов и позже – на 17 млн долларов. По возвращении в Нью-Йорк Шифф узнал, что в его отсутствие стороны пришли к соглашению. Все произошло не совсем так, как он хотел; но в целом он остался доволен. Он принимал участие в выпуске облигаций «Онтарио» в 1886 и 1889 гг., а затем снова – в 1892 г.

В июне 1904 г. он написал Отто Кану, который тогда был в Париже, что они без лишнего шума скупают акции «Онтарио»; в конце же июля он писал другу: «Несколько месяцев назад мы узнали, что контрольный пакет «Нью-Йорка, Онтарио и Уэстерн» в свое время вырастет в цене и будет пользоваться спросом, возможно, у таких железнодорожных компаний, как «Нью-Йорк Сентрал», «Делавэр и Гудзон», а также «Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд», какой-либо из них либо всех, и потому мы решили приобрести достаточное количество акций компании, чтобы приобрести такой контроль, считая, что 250 тыс. акций из общего количества около 580 тыс. будут достаточными для такой цели».

Этот пакет в октябре того же года был продан компании «Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд», которая тогда начала расширяться. Впоследствии, в июне 1907 г., Шифф, судя по всему, предоставил дороге небольшой заем.

В 1883–1886 гг. они с Касселем проявляли активный интерес к строившейся тогда ветке Техас – Сент-Луис. После кризиса 1884 г. необходима была реорганизация, и Шифф в сентябре 1885 г. предложил Касселю предоставить дороге заем, хотя и небольшой. В марте 1886 г. он, судя по всему, передумал, так как советовал Касселю избавиться от соответствующих ценных бумаг, как только представится подходящий случай: «Я отнюдь не разделяю радужного мнения о реорганизации, которое, очевидно, царит повсюду».

В начале 1907 г., когда в самой Америке практически невозможно было изыскать нужные средства, поскольку «Кун, Лёб и Кº» год назад открыли французский рынок для облигаций «Пенсильвании», компания «Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд», которая не принадлежала к числу их постоянных клиентов, поручила им разместить во Франции серию своих ценных бумаг на сумму около 28 млн долларов. В январе 1914 г., когда компания «Нью-Хейвен» переживала трудности, Шифф писал Говарду Эллиоту, председателю совета директоров: «Ввиду выданного Вами разрешения мы перешлем Ваше письмо в Париж, банкирам, которые разместили французскую серию облигаций компании «Нью-Йорк, Нью-Хейвен и Хартфорд», и надеемся, что Ваши искренние заявления придадут им уверенности в том, что им и держателям Ваших облигаций не о чем беспокоиться, так как их инвестициям ничто не угрожает».

Рост населения и транспорта в крупных городах чрезвычайно затрудняли грузоперевозки. Сложнее всего положение оказалось в Чикаго; чтобы справиться с задачей, в 1905 г. там построили систему туннелей с вагонетками, практически систему подземных грузовых железных дорог, которую эксплуатировали железные дороги и пароходства. Шифф владел акциями компании «Туннель», в правление которой входили Арморс, Тарриман и Стиллмен. Он признавался Гарриману, что такого рода дела не особенно любит и его фирма занялась этим только из уважения к Гарриману. После ряда превратностей судьбы компания «Туннель» столкнулась с серьезными трудностями, и к 1911 г. назрела необходимость ее реорганизации.

В чем-то сходная проблема, только связанная с пассажирскими перевозками, существовала в Нью-Йорке, для чего Уильямом Макэду и фирмой «Харви Фиск и сыновья» была сконструирована и построена железнодорожная ветка Гудзон – Манхэттен. После того как компания столкнулась с финансовыми трудностями, Шифф приступил к изучению ситуации по просьбе Флеминга, крупнейшего акционера.

Движение по ветке во многом определялось так называемыми сезонными перевозками в пригородах Нью-Джерси. 8 ноября 1912 г. Шифф писал Флемингу: «Я, как и Вы, верю в будущее дороги, но считаю, что она не сразу станет рентабельной. Необходимо учитывать также, что после того, как мы построим в Нью-Йорке разветвленную систему подземки, которая сейчас обсуждается, люди предпочтут жить там, откуда можно будет доехать за пять центов, то есть в Бронксе, в Кингсе или Куинсе, а не добираться по туннелю на другой берег Гудзона, в Нью-Джерси, где приходится пересаживаться на другой поезд или трамвай, чтобы добраться до дома, и снова платить за проезд».

По этой причине, продолжал он, фирма «Кун, Лёб и Кº» в свое время настояла на значительном урезании накладных расходов во время грядущей реорганизации финансовой структуры компании. Их предложение было принято.

В июле 1913 г. он писал Полу Варбургу, что реорганизацию одобрила Комиссия по вопросам обслуживания населения, и добавил: «Мы вложили много денег, но реорганизация будет полной».

Глава 4

До развития нефтедобывающей промышленности крупнейшие после железных дорог инвестиции в США и соседних странах связаны с добычей полезных ископаемых. Еще в 1888 г.

Шифф писал Касселю об акциях компании «Бостон – Монтана», которые привлекали большое внимание в Европе.

Через Касселя Шифф в 1890 г. приобрел акции компании «Анаконда». В то время Гуггенхаймы из Нью-Йорка уже разрабатывали серебряные, свинцовые и медные месторождения; 15 мая 1891 г. Шифф познакомил Дэниела Гуггенхайма с Хэмилтоном Смитом-младшим, управляющим лондонской «Эксплорейшн Кº»: «Я подумал, что знакомство с Вами приведет либо к развитию прямых отношений между м-ром Гуггенхаймом и Вашей компанией, или, если это невозможно, Вы сможете дать ценные советы мистеру Гуггенхайму по вопросу о том, как ему лучше учредить представительство в Вашем городе».

Шахты и разработки переживали периоды взлетов и падений, но Шифф по-прежнему не сомневался в будущем «Анаконды». 16 сентября 1891 г. он писал Касселю, что считает: Дж. Б. Хеггину, главе «Анаконды», следует предоставить просимый им заем в размере 250 тыс. фунтов стерлингов; Огаст Белмонт ведет с Хеггином переговоры от имени Ротшильда; с ним, Шиффом, часто советуются по этому поводу и держат в курсе всех дел; и что необходимо одобрить предпринятые Белмонтом шаги, направленные на соглашение с Хеггином. То, что он переубедил Касселя, ранее сомневавшегося в перспективах компании, становится ясно из следующего письма Хеггину от 18 июля 1895 г.: «Примерно месяц назад, находясь в Монтане, я познакомился с Маркусом Дэли, от которого… узнал, что владельцы компании «Анаконда» намереваются разместить часть акций на рынке по новому плану капитализации, чтобы всегда иметь открытый рынок и цену, по которой можно определять стоимость акций. Если моя фирма или наши лондонские друзья, в число которых входит знакомый Вам мистер Кассель, могут способствовать в продвижении акций «Анаконды», капитализированных недавно, буду рад обсудить этот вопрос с Вами».

25 октября в письме Хиллу он сообщал, что покупка акций «Анаконды» завершилась удовлетворительно. 29 октября он писал Маркусу Дэли: «Хочу выразить… радость в связи с тем, что переговоры по «Анаконде» наконец завершились, как я надеялся, к удовлетворению всех сторон. С тех пор, как около четырех лет назад я впервые осмотрел Ваши огромные владения и еще больше увидел в ходе своего приезда прошлой весной, на меня произвели огромное впечатление их размеры и несомненная ценность, и я рад, что наши лондонские друзья согласились с точкой зрения, которую я изложил им, когда у нас появилась возможность приобрести акции новой компании».

15 марта 1896 г. он писал Касселю из Билтмора (штат Северная Каролина): «Нам обоим следует уделить пристальное внимание «Анаконде», потому что я не сомневаюсь, что скоро у нас появится возможность купить весь пакет Хеггина и его партнеров… При надлежащем управлении, которого прежде не было, и при достаточных оборотных средствах «Анаконда» покажет блестящие результаты, если только все доступные нам отчеты о ее деятельности не вводят нас в заблуждение. Особенно это оправданно, если объединить всех производителей меди – что в конце концов неизбежно».

В 1900 г., когда Дэниел Гуггенхайм и его братья создавали «Гуггенхайм Эксплорейшн Кº», Шифф порекомендовал им умеренную капитализацию. Через несколько лет Гуггенхайм, по рекомендации Шиффа, встречался с Касселем, и после их беседы в декабре 1904 г. Шифф обсудил с Касселем финансирование как «Америкен Смелтинг & Рефайнинг Кº», так и компании «Эксплорейшн». 1 мая 1905 г. его фирма разместила на рынке через синдикат на 25 млн долларов гарантированных «плавильных акций», и «заявок на участие в синдикате было столько, что мы едва могли отдать самым серьезным претендентам половину того, что они хотели». 8 декабря 1905 г. он выражал удовлетворение размещением 13 тыс. «плавильных акций» в Голландии через «Хоуп и Кº» и Амстердамский банк. 8 февраля 1906 г. он писал Флемингу: «Из пятипроцентных привилегированных «плавильных акций» мы продали около 15 млн, и еще предстоит разместить около 10 млн. Возможно, это окажется медленным процессом; но эти ценные бумаги кажутся мне исключительным случаем, и со временем нераспроданный остаток, несомненно, найдет своих покупателей».

Он по-прежнему информировал своих европейских корреспондентов не только об акциях плавильных компаний, но и о «Гуггенхайм Эксплорейшн Кº» и «Аляскинском синдикате», которые впоследствии образовали Гуггенхаймы. Шифф живо интересовался операциями «Эксплорейшн» и поддерживал близкие личные отношения с Дэниелом Гуггенхаймом и его братьями, о чьих способностях и здравом смысле он придерживался высокого мнения. Летом 1910 г. он совершил поездку на Аляску и писал своим корреспондентам о сильном впечатлении от достижений Гуггенхаймов.

Впервые Шифф проявил интерес к компаниям Вестингауза благодаря Полу Д. Кравату, который был одновременно консультантом Джорджа Вестингауза и фирмы «Кун, Лёб и Кº». 10 мая 1907 г. Шифф писал Полу Варбургу, что «Куну, Лёбу и Кº», наверное, придется пролонгировать на 6 млн ценных бумаг «Вестингауз Электрик», подлежащих выплате в августе, добавив: «Если, конечно, нам следует зайти так далеко».

Ему казалось, что финансами компании управляют не консервативно, хотя новый выпуск ценных бумаг в июле был распродан за два-три дня. 4 ноября он писал Касселю: «Вестингауз, наверное, служит лучшим примером тех обстоятельств, которые по большому счету определяют нынешнюю ситуацию. Я лично, как и другие знакомые, предупреждал м-ра Вестингауза, что, если он не наложит разумных ограничений на свои предприятия, какими бы прибыльными они ни были, его компании не сумеют пролонгировать кредиты, когда начнется финансовая паника, и тогда им грозит крах. Несмотря на все заверения, что он держит финансовое положение под таким же контролем, как свои заводы и их выработку, он и его предприятия пали жертвами первых трудностей, которые начались при размещении векселей. Питтсбургские банки, по рекомендации которых заводы Вестингауза отданы в руки трех ликвидаторов, которые сейчас держат дела под полным контролем, как будто не особенно встревожены и уверяют, что кредиторам, особенно кредиторам компании «Вестингауз Электрик Кº», нечего бояться. Оправдан ли столь оптимистический подход, пока трудно сказать. Мы предпочитаем верить в то, что понадобится тщательная реорганизация».

На собрании правления в декабре 1908 г. у Шиффа возникли серьезные разногласия с Вестингаузом, но 31 декабря он писал, в ответ на письмо последнего: «Я… выражаю полную готовность принять протянутую Вами руку, и пусть все недоразумения останутся в старом году. Будем надеяться, что Новый год принесет лишь добрую волю и дружбу от Вас и всех, кого я уважаю».

Обеспокоенностью делами компании отмечено и более позднее письмо Эдварду Р. Аткинсу от 24 ноября 1911 г.: «Мы чувствуем значительную ответственность… в связи с надлежащим и независимым управлением «Вестингауз Кº». Как Вам известно, мы финансировали компанию до ее банкротства, выступали за ее реорганизацию и до сих пор поддерживаем контакт с мистером Матером, последним председателем компании. Поэтому мы против того, чтобы во главе компании стоял человек, о котором нам на личном опыте не было бы известно, что он не только очень способный, но и не зависит от сторонних влияний, могущих возобладать над интересами «Вестингауз Кº». Мы понимаем, как необходимо и важно, чтобы «Вестингауз Кº» поддерживала мир и согласие со своим главным конкурентом, но мы с тревогой относимся к тому, что интересы компании могут так или иначе уступить интересам влиятельных конкурентов.

Уильям Торн, один из кандидатов, кажется нам – если его удастся убедить принять предложение – особенно подходящим для поста председателя. Он накопил большой опыт на посту директора по закупкам «Юнион и Сазерн Пасифик», где, по-моему, проработал около десяти лет, сохраняя независимость от любых влияний. Он неизменно вызывал полное одобрение и мистера Гарримана, которому нелегко угодить, и нынешнего руководства компании. Убежден, что мистер Торн обладает опытом и качествами, необходимыми для председателя такого концерна, как «Вестингауз Кº». Я знаю, что Вы принимаете близко к сердцу процветание и успех компании, и поэтому пишу Вам так свободно, надеясь, что, станет ли председателем мистер Торн или другой, решение будет одобрено нами и мистером Джарви. Мне кажется, что, наряду с другими соображениями, это элементарная учтивость, на которую имеют право голосующие доверенные лица».

Джеймс Дж. Джарви, председатель Кредитного банковского комитета, который часто консультировался с Шиффом по этому трудному и не всегда приятному делу, также вспоминает о проблемах 1907 года: «Надо отдать должное мистеруру Шиффу и его требованию справедливого и равного обращения с тогдашними акционерами и кредиторами и его здравым методам финансирования, благодаря чему компания была в конце концов восстановлена. Он встал на сторону кредиторов и акционеров, он решительно был настроен защищать их и употребил на их защиту все свое влияние. Некоторые влиятельные доверенные лица придерживались противоположных взглядов. Они пробовали убеждать мистера Шиффа и давить на него, но он оказался непреклонен. Он внимательно выслушивал всех, однако мужественно и откровенно отстаивал свои взгляды. Его убеждения были продуманными, и потому он не шел ни на компромиссы, ни на уступки. В конце концов он победил благодаря своей решимости, оставшись на заднем плане как пылкий поборник справедливости. Требуемые новые деньги были найдены и приняты только на основе совместных действий со старыми кредиторами и акционерами».

Развитие общественного транспорта в Нью-Йорке – трамваев, надземного сообщения и метро – было сопряжено со многими бурями и политическими превратностями. Когда компании «Метрополитен» и ее дочерняя фирма «Третья Авеню» потерпели финансовый крах и делались попытки их реорганизовать, 17 июня 1909 г. Шифф писал: хотя с «Метрополитен», скорее всего, ничего не удастся предпринять до зимы, зато реорганизацию «Третьей Авеню» можно организовать в короткие сроки, и восстановить компанию будет нетрудно.

Из-за общего кризиса транспортных компаний пострадали крупные и мелкие инвесторы. Когда положение обострилось, на тех, кто имел отношение к городскому общественному транспорту, в том числе на Шиффа, набросились так называемые реформаторы. Шифф был против роста предела городского долга ради дальнейшего стремительного строительства транспортных сетей. Он пылко защищал свою точку зрения в письме Р. Фултону Каттингу 29 марта 1909 г.: «Все, кто способен разобраться в происходящем без предубеждения, согласятся, что наш банк осуществлял лишь законные сделки с компаниями, занятыми строительством городского транспорта. Из этих сделок, по нашему мнению, фирма вышла с чистыми руками, пусть и с большими потерями… В Нью-Йорке нет ни одного банкира, который до 1907 г. не испытывал бы сомнений относительно финансирования городских транспортных сетей, чем занималась наша фирма. Не только облигации «Метрополитен» и «Третьей Авеню» два года назад считались превосходными, но и их акции в целом считались высококачественными. Случившийся впоследствии крах, как всем понятно, вызван условиями, за которые ни один разумный человек не возложит вины на наш банк. Более того, банк, надеясь на срочную реорганизацию, скупил почти на 1 млн долларов облигаций, выходящих в тираж, когда компании «Метрополитен» и «Третья Авеню» впервые не выполнили свои обязательства по контракту. Вполне логично, что я воспринял крах этих облигаций как довод против того, чтобы освободить эти облигации, выпущенные для строительства подземки, от предела долга. Ценой больших потерь я понял, насколько нестабильны условия для развития городского транспорта в Нью-Йорке. То, что в недавнем прошлом произошло с наземным транспортом, вполне может произойти в будущем с подземкой».

В 1910 г. ликвидаторы, управляющие «Нью-Йорк Сити Рейлуэй Кº», предъявили иск, одним из обвиняемых по которому стал сын Шиффа, в то время находившийся в Европе. Естественно, дело получило большой резонанс; газеты и журналы ожесточенно занимались процессом, который впоследствии получил название «копания в грязном белье». Хотя обычно Шифф не поддавался на такую критику, нападки глубоко задели его. В письме Роберту В. Де Форесту он излагает историю своих отношений с нью-йоркскими транспортными компаниями:

«14 апреля 1910 г.

Уважаемый мистер Де Форест!

Как я уже говорил Вам при встрече, в отсутствие моего сына, который сейчас находится в Европе, я особенно огорчен недавними измышлениями, смысл которых сводится к тому, что он и другие ответчики, ожидающие решения суда по делу о ликвидации «Нью-Йорк Сити Рейлуэй Кº», якобы стремились замять дело и даже предлагали 5 млн долларов в виде «возмещения».

В публикациях утверждается, что предъявить иск посоветовал мистер Джозеф Г. Чоут. Ссылка на него добавляет солидности такого рода измышлениям… Я тем более удивлен поступком мистера Чоута, что наша фирма в течение многих лет была клиентом его адвокатской конторы, особенно в то время, когда партнером мистера Чоута был мистер Бимен, и потому любые нападки, подкрепленные словами мистера Чоута, бесконечно больнее для нас, чем слова любого другого юриста.

Я не ответчик по делу; моего сына сейчас здесь нет, и он не может защищаться; обвинение в том, что он якобы предлагал некое «возмещение», оскорбительно и должно быть опровергнуто, поскольку оно ложно. Независимо от исхода дела, я предпочел бы подобным измышлениям даже обвинительный приговор в суде. От имени моего сына, который является также моим партнером, я намерен урегулировать все вопросы, связанные, судя по всему, с недоразумением… тем более что предложенный план… во многом облегчит реорганизацию и, возможно, восстановление «Метрополитен» и защитит держателей ее ценных бумаг. Но я ни на минуту не допускаю мысли и не позволю намекать на то, что мой сын или любой другой служащий моей фирмы имеет отношение к попыткам, прямым или косвенным, урегулировать вопрос незаконными методами…

Я слишком долго вынужден был молчать и терпеть необоснованные нападки на мою фирму и моих компаньонов. Если оказывается, что обвинения, содержащиеся в исках и других юридических документах, являются голословными или клеветническими, мне говорят, что они несущественны и не имеют прямого отношения к делу; когда я выражаю возмущение из-за огульных обвинений, с которыми не должен мириться ни один уважающий себя бизнесмен, мне говорят: доверительные заявления по закону могут делать прокуроры, советники и адвокаты; если я сталкиваюсь с заведомо неточными, искаженными и часто ложными публикациями, мне говорят: ниже нашего достоинства ругаться с любителями ворошить грязное белье, что те, кто разбирался со мной и моей фирмой, знают, что мы сознательно не допустили бы ничего противозаконного или мошеннического и что мы можем положиться на наше доброе имя…

Впервые мой банк вступил в отношения с «Метрополитен» в 1900 г., когда руководство компании попросило нас приобрести облигации на сумму в 35 млн долларов с целью выплаты долга компании «Третья Авеню», которая тогда находилась в руках временного управляющего, назначенного судом Соединенных Штатов, и с другими корпоративными целями. Тогда контроль над «Третьей Авеню» получили мистер Уитни и его компаньоны. До них мы не поддерживали никаких контактов с нью-йоркскими транспортными компаниями, и мы были не в том положении, чтобы знакомиться с подробностями управления и работы таких компаний. Мы банкиры, а не управляющие и не машинисты. До того как компания «Третья Авеню» в 1899–1900 гг. была передана в конкурсное управление, ее репутация считалась надежной, а судя по отчетам, которые они нам тогда представили, мы пришли к выводу, что у компании хватит ценных бумаг на выпуск облигаций, что прибыль достаточна для выплаты процентов по ним и что мы, следовательно, можем купить облигации, что мы и сделали. Мы заплатили компании «Третья Авеню» за пакет стоимостью 35 млн долларов почти по номиналу…

В связи с этим выпуском облигаций мы сделали все, что в наших силах, чтобы защитить держателей облигаций и предотвратить перемещение самих облигаций или доходов по ним. Насколько я помню, тогда мы… консультировались с представителями фирмы «Эвартс, Чоут и Бимен», в частности, с мистером Бименом, а также с фирмой «Сьюард, Гатри и Стил», к услугам которой мы прибегли после того, как они наняли мистера Бимена…

Насколько я понимаю, на Комиссии по вопросам обслуживания населения утверждалось, что свыше 11 млн долларов прибыли от этих облигаций было растрачено – и это несмотря на то, что, как мне доложили, в бухгалтерских книгах компании «Третья Авеню» не нашли никаких расхождений, а суд Соединенных Штатов постановил, что все облигации были выпущены надлежащим образом, и несмотря на то, что ранее на Комиссии по вопросам обслуживания населения было показано, что прибыль от облигаций расходовалась по назначению. Как бы там ни было, мой банк выступил добросовестным приобретателем; всю прибыль от облигаций до последнего доллара мы намеревались пустить на выплату долгов компании «Третья Авеню» и на создание корпорации.

Наш следующий контакт с нью-йоркскими транспортными компаниями состоялся зимой 1901–1902 гг., когда, по просьбе мистера Уитни, мистера Вриленда и их партнеров мы откликнулись на предложение о реорганизации финансов системы «Метрополитен» и с этой целью привлекли и разместили дополнительные средства на сумму около 23 млн долларов.

Представленные нам расчеты и предварительные оценки показались нам удовлетворительными. В подобных сделках нам приходится до известной степени полагаться на отчеты, представленные нам руководством и людьми, знакомыми с практической деятельностью того или иного предприятия. Мы постоянно покупаем ценные бумаги на очень крупные суммы, будучи совершенно уверены в точности тех сведений, которые содержатся в декларациях, представляемых нам руководством компаний. Более того, в большинстве случаев невозможно было бы вести дела, если бы банкиры не доверяли подобным декларациям. Бизнес в цивилизованном мире, и прежде всего в нашей стране, основан на доверии и хорошей репутации.

Эти декларации и предварительные расчеты будущих прибылей, на основе которых мы приступили к образованию синдиката и организации «Метрополитен Секьюритиз Компани», оказались неточными, отчего больше всех пострадали именно мы… В отчетах, представленных нам мистером Врилендом, утверждалось, что система имеет большую ценность и вполне рентабельна. На основе этих отчетов наш банк и стал действовать: мы предоставили заем в размере 23 млн 400 тыс. долларов.

Все факты, имеющие отношение к этим операциям, все документы и все шаги, предпринятые моим банком, подробно рассматривались в связи с делом Уормсера. Нашими адвокатами выступали представители фирмы «Гатри, Крават и Хендерсон». Верховный суд, в лице судьи Скотта, вынес решение в нашу пользу и подтвердил правомерность и законность операций. Приговор был утвержден в апелляционной комиссии и Апелляционном суде. Единогласное мнение всех трех судов, безусловно, служит полным и достаточным подтверждением, но, к сожалению, общественное мнение не знакомо с решениями судов или быстро о них забывает. Достаточно будет процитировать одну фразу из речи покойного судьи Паттерсона, а именно: «Мы тщетно искали в записях какие-либо указания, способные опорочить честность и добросовестность всех сторон, связанных с операциями, вследствие которых компания «Интерурбан Стрит Рейлуэй Кº» (ныне «Нью-Йорк Сити Рейлуэй Кº») стала арендатором».

Трехпроцентные облигации «Интерурбан Компани» действительно подлежали погашению по номиналу – и были впоследствии погашены по номиналу. Нам говорили, хотя мы и так знали, что облигации корпораций по закону могут продаваться ниже номинала, по истинной рыночной цене. На протяжении многих лет мы покупаем облигации корпораций по цене ниже номинала… Это распространенная практика. В 1902 г. необеспеченные трехпроцентные облигации такой компании, как «Интерурбан», стоили 70 % от номинала, если не меньше. Конечно, за такие деньги их невозможно было продать на рынке. Во всяком случае… я по опыту знаю, что выпуск таких необеспеченных облигаций по курсу 70 был совершенно легален и их цена – вполне разумной. Необеспеченные облигации подлежали погашению по номиналу. Распространенной практикой является предусматривать для всех облигаций акционерных обществ цифру, по которой их можно выкупить, так как в противном случае они не окупятся до погашения. Условие выкупа по номиналу облигаций трехпроцентного займа компании «Интерурбан», как мне сказали, было внесено в договор по инициативе наших юристов.

Остается рассмотреть юридические вопросы, связанные с делом, находящимся в судопроизводстве. Не рискну обсуждать их подробно, это лучше предоставить юристам. Но мне сообщили, что облигации были погашены по номиналу, потому что так было предписано условиями сделки и потому что наши юристы сочли данное условие допустимым с точки зрения закона. Насколько я понимал и считал в то время, как понимаю и считаю сейчас, директора считали, что, поскольку компания «Метрополитен Секьюритиз» владеет всеми акциями и всеми облигациями компании «Интерурбан» («Нью-Йорк Сити»), облигации следует погасить должным образом и никто не понесет ущерба. То, что погашение последовало вскоре после эмиссии, – не обязательно доказательство непредусмотрительности или несоблюдения закона, так как часто условия быстро меняются и требуют быстрой перегруппировки. Но, независимо от того, было ли погашение, выражаясь юридическим языком, законным при существующих обстоятельствах, одно ясно и неоспоримо, а именно: ни директора «Нью-Йорк Сити», ни директора «Метрополитен Секьюритиз» не были лично заинтересованы в погашении и не получили, прямо или косвенно, ни доллара прибыли и ничего не присвоили и не выгадали в результате данной операции. Возможно, директора совершили ошибку в праве, и их ошибка в праве, возможно, влечет за собой ответственность, но они никогда не признают, прямо или косвенно, что хотя бы в малом, будучи доверенными лицами, нарушили свои обязательства или сознательно пошли на правонарушение.

В заключение… я намерен обсудить урегулирование претензий к директорам компании «Нью-Йорк Сити» на цифре в 1,5 млн долларов, которую, насколько я понимаю, Вы одобряете и рекомендуете, но только учитывая, что я поступаю так из-за предполагаемой юридической ошибки, а не в виде возмещения или признания сознательного правонарушения. Если будет произведена такая крупная выплата, отдельные члены правления понесут наказание за операции, которые они в свое время сочли законными и которые совершили добросовестно, возможно неверно истолковав закон. Повторяю, в результате этих операций они не получили никакой личной выгоды. Я решил написать Вам так подробно, потому что боюсь, что даже Вы, возможно, не полностью знакомы со всеми этапами дела. Можете показать это письмо мистеру Чоуту, если представится подходящий случай и Вы сочтете нужным так поступить…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Компания «Бруклин Рэпид Трэнзит» стала еще одним предприятием общественного транспорта, с которым одно время были связаны Шифф и его фирма. В начале 1911 г. Энтони Н. Брейди вел переговоры с Шиффом по финансированию этого предприятия. В результате переговоров в июне 1912 г. «Кун, Лёб и Кº» совместно с «Киддер, Пибоди и Кº» и «Сентрал Траст Кº» продали на 40 млн долларов пятипроцентных шестилетних обеспеченных векселей, конвертируемых в такое же количество облигаций компании «Нью-Йорк Мьюнисипал Рейлуэй Кº», которую создали для заключения договора с муниципалитетом Нью-Йорка. 30 августа 1911 г. Шифф писал Сэмьюелу Ри из «Пенсильвании», которая была заинтересована в развитии нью-йоркского метрополитена ввиду крупных предприятий, строительства нового вокзала и линий через Гудзон, что его фирма отказывается финансировать проект до тех пор, пока «Бруклин Рэпид Транзит» не подпишет контракт с городскими властями.

В 1915 г. были проданы векселя еще на 20 млн долларов, так что в июле 1918 г., когда подошел срок погашения – поскольку некоторые векселя в процессе были конвертированы – просроченными оказались векселя на сумму в 57 млн 735 тыс. долларов. Этот срок, наступивший в разгар войны, создал очень трудную ситуацию. Наконец, решено было выпустить новые обеспеченные векселя на трехлетний срок под 7 %, из которых Корпорация военных финансов согласилась принять векселей на 17 млн 320 тыс. долларов на том условии, что держатели векселей, у которых подходил срок погашения, обменяют не менее 70 % своих бумаг на новые векселя. Пролонгация прошла успешно, но компания «Бруклин Рэпид Транзит» не справлялась с увеличившейся стоимостью операции, особенно наземных и надземных участков и линий, без соответствующего роста тарифов, и в декабре 1918 г. была передана в конкурсное управление. Поскольку Шифф и его банк приобрели лишь акции подземных линий, «Кун, Лёб и Кº» вместе с фирмами «Киддер, Пибоди и Кº» и «Сентрал Юнион Траст Кº» образовали комитет по защите держателей этих векселей и базовых облигаций «Нью-Йорк Мьюнисипал Рейлуэй Кº» Впоследствии был принят план реорганизации, который устраивал держателей ценных бумаг; он был приведен в исполнение в сентябре 1923 г.

Шифф проявлял умеренный интерес к предприятиям общественного транспорта и за пределами Нью-Йорка, но его банк, как правило, не принимал активного участия в финансировании предприятий коммунального хозяйства.

В течение сорока с лишним лет заключалось много сделок, которые сегодня кажутся незначимыми по сравнению с самыми крупными, хотя в свое время и они, несомненно, имели большое значение. В июле 1899 г. Шифф вел переписку с Касселем о компании по производству свекловичного сахара «Американ Бит Шугар Кº», акции которой имелись у них обоих. В апреле 1902 г. у компании возникли трудности, и понадобился арбитраж. Генри О. Хэвемайер, в то время самая важная фигура в отрасли, попросил Шиффа и Джеймса Стиллмена выступить в роли третейских судей. Сначала Шифф отказывался и писал Хэвемайеру: «Для меня будет довольно щекотливой и трудной задачей выступить третейским судьей в том деле, в котором я напрямую заинтересован».

Однако 23 апреля он написал Стиллмену и договорился с ним о встрече для обсуждения дела. Через неделю их совместный отчет передали Хэвемайеру и У. Бейярду Каттингу.

На протяжении ряда лет Шифф входил в правление «Уэстерн Юнион Телеграф Кº». Он вступил в совет директоров по приглашению Гулда за несколько лет до того, как тот продал контрольный пакет «Американской телефонной и телеграфной компании». После перехода контрольного пакета Шифф стал очень активным директором; он определял политику компании совместно с ее президентом, Теодором Н. Вейлем. Когда в 1914 г. компания, в свою очередь, решила отказаться от контрольного пакета, Вейл обратился к Шиффу и вел переговоры с ним лично о продаже этих активов, как становится ясно из письма «Куна, Лёба и Кº» от 10 февраля 1914 г., одного из сравнительно немногих официальных писем фирмы, подписанным от руки лично Шиффом. Из этого письма процитировано следующее: «Относительно устной дискуссии и переговоров между Вами и нашим руководством, мы делаем официальное предложение о покупке у «Американской телефонной и телеграфной компании» ее активов «Уэстерн Юнион Телеграф Кº», равных по номиналу примерно 30 млн долларов…

Точная цена, которую мы обязуемся выплатить, зависит от цены, по которой удастся в максимально короткий срок предложить акции акционерам «Уэстерн Юнион Телеграф Кº», при условии, что запрашиваемая цена будет во всяком случае не более трех (3) долларов выше покупной цены, которую мы обязаны заплатить Вашей компании…»

Наконец покупная цена была зафиксирована в размере 60 долларов за акцию, а запрашиваемая цена для акционеров составила 63 доллара за акцию. Шифф по-прежнему горячо интересовался делами «Уэстерн Юнион Телеграф Кº» и входил в ее правление до своей смерти, хотя после 1914 г., когда вместе с ним в совет директоров вступил его сын и стал его преемником в исполнительном комитете, он уже не так часто присутствовал на заседаниях.

Дружба Шиффа с Вейлем началась в 1906 г., когда банк «Кун, Лёб и Кº» совместно с нью-йоркским отделением «Дж. П. Морган и Кº», бостонским банком «Киддер, Пибоди и Кº» и «Бэринг Бразерс и Кº» из Лондона участвовали в финансировании «Американской телефонной и телеграфной компании». Растущей компании важно было найти дополнительные рынки для размещения ее ценных бумаг, что вылилось в образование вышеуказанной банковской группы, чьей первоначальной сделкой была покупка четырехпроцентных конвертируемых облигаций на 100 млн долларов – огромная эмиссия для того времени.

Шифф познакомился с полковником Сэмьюэлом П. Кольтом, президентом «Юнайтед Стейтс Раббер Кº», когда по просьбе других директоров «Мортон Траст Кº» он вступил в совет директоров дочернего предприятия «Индастриал Траст Кº» из Провиденса (штат Род-Айленд), председателем которого был Кольт. Вполне естественно поэтому, что, когда в конце 1916 г., переломного в ходе войны, «Юнайтед Стейтс Раббер Кº» необходимо было произвести крупномасштабное рефинансирование и понадобился дополнительный капитал, Кольт обращался к Шиффу за советами и поддержкой. В результате их переговоров банк «Кун, Лёб и Кº» в январе 1917 г. произвел эмиссию пятипроцентных облигаций на сумму в 60 млн долларов.

Около 1900 г. Шифф почти случайно занялся финансированием крупных мясоперерабатывающих компаний. В то время на ряде из них наблюдались трения между работодателями и работниками. Администрация не признавала права профсоюза, в результате чего был объявлен общий локаут (массовое увольнение рабочих и полное или частичное закрытие предприятий с целью заставить профсоюз или трудовой коллектив принять предложения администрации по трудовому соглашению), со стороны всех крупных фирм. Единственным исключением оказалась компания «Шварцшильд и Салзбергер»: ее главные бойни находились в Нью-Йорке, в то время как бойни других компаний находились на Западе. Другие компании требовали, чтобы «Шварцшильд и Салзбергер» также уволила рабочих, но главы фирмы поддерживали самые дружеские отношения со своими работниками, хорошо платили им и готовы были признать профсоюз. После их отказа присоединиться к локауту другие мясоперерабатывающие компании угрожали вытеснить их из отрасли. Однажды летним утром Шифф, как обычно, плыл из Сибрайта (Нью-Джерси) в Нью-Йорк на корабле «Сэнди Хук», когда в его каюту вошел Фердинанд Салзбергер в сопровождении одного из своих сыновей. Салзбергер объяснил ситуацию Шиффу и сказал, что, если его фирма откажется увольнять рабочих, конкуренты объединятся и погубят их. Во всяком случае, сейчас им необходимо получить в свое распоряжение несколько миллионов долларов. Шифф молча выслушал его, а затем повернулся к сыну Салзбергера и, положив руку ему на плечо, спросил:

– А ты чем занимаешься, мальчик мой?

Тот ответил:

– Год я изучал химию в Гейдельберге и собирался вернуться туда, но, поскольку у отца такие трудности, я должен остаться здесь.

Шифф снова положил руку юноше на плечо и сказал:

– Возвращайся в Гейдельберг; мы поможем твоему отцу.

Таким образом, примерно за десять или пятнадцать минут была подготовлена операция, после которой «Кун, Лёб и Кº», пусть и временно, стали причастны к делам в мясоперерабатывающей отрасли.

Глава 5

На страницах книги часто встречаются названия финансовых организаций и имена финансистов из Европы, Азии и Америки, но, естественно, имелись отдельные люди и учреждения, с которыми коммерческие операции велись особенно часто.

При жизни Шиффа еще одной частной банковской фирмой в Нью-Йорке была фирма Дж. Пирпонта Моргана-старшего. С ним и с его партнерами Шифф часто вел дела. Иногда у них случались расхождения, как во взглядах, так и на практике, но Шифф не жалел слов признательности для этого великого банкирского дома; 28 августа 1895 г. он писал Костеру и поздравлял фирму с планом реорганизации железнодорожной компании «Эри». То, что он иногда делал предложения в их интересах, частично отражено в письме Джорджу У. Перкинсу от 22 января 1902 г., после того как был решен вопрос с компанией «Берлингтон – Нозерн Пасифик»: «Повторяю, мы всецело признаем преимущественное право «Дж. П. Морган и Кº» на переговоры по «Берлингтону», и я лично готов поддержать их в совете директоров «Берлингтона»; но, как я уже сказал, я считаю, что будет уместным, если Вы срочно заявите о своих правах до того, как разойдутся облигации, которые сейчас разрешены к выпуску».

Одно время банк Моргана серьезно критиковали, и Шифф горячо защищал его в письме Флемингу от 25 июня 1902 г.: «Лично я восхищаюсь отвагой и способностями Пирпонта Моргана и его компаньонов. Благодаря своим дальновидным шагам, он многое сделал для процветания нашей страны, которая, по крайней мере до некоторой степени, могла бы без них оставаться в спячке… Почти вся критика… как внутри страны, так и за границей, происходит от зависти, а что касается Европы – от недооценки грандиозного развития нашей страны и условий, преобладающих на нашем берегу океана, которых человек класса Моргана всего лишь орудие».

Когда в 1903 г. журналисты пытались сравнивать Шиффа и Моргана, Шифф возражал: «В присланной статье мне решительно не нравятся попытки противопоставить мои коммерческие операции и операции мистера Моргана, великого человека, в чьей беспристрастности, коммерческой честности и добродетели я всецело убежден».

Рассказывая Касселю о банковской панике 1907 г., он писал: «Все испытывают огромное облегчение; особенно большую роль здесь сыграл Пирпонт Морган. Возможно, никто лучше него не сумел бы заставить банки действовать сообща и объединить усилия…»

Два события позволяют понять, с каким уважением и вниманием относились друг к другу главы двух фирм, и указывают на существовавшие между ними деликатные отношения. Между ними не было соперничества, каждый признавал способности и влияние другого, и обоих в первую очередь интересовала не прибыль, а конструктивная работа во имя промышленного и экономического развития страны. Хотя их подходы к делу часто различались, оба мыслили масштабно и скорее радовались трудным задачам, которые более слабые люди предпочли бы избежать.

Первое событие связано с приобретением в 1900 г. компанией «Эри» компании «Пенсильвания Коул Кº». Шифф вел переговоры от лица «Нью-Йорк, Онтарио и Уэстерн», не зная, что в сделке заинтересованы и другие стороны. В разгар переговоров стало известно, что «Дж. П. Морган и Кº» купила «Пенсильванию Коул» для «Эри». Сразу после этого Морган написал Шиффу: он глубоко сожалеет о том, что ему пришлось вмешаться в ход переговоров, которые вел Шифф, поскольку такое противоречит его обычной практике, но для «Эри» настолько жизненно важно было приобрести компанию, что он вынужден был начать действовать. Морган настаивал на том, чтобы «Кун, Лёб и Кº» получили весьма существенную долю прибыли от сделки. От последнего Шифф отказался, отметив, что Морган действовал совершенно правомерно, а банк «Кун, Лёб и Кº» не может и не желает получить долю от прибыли в операции, за которую он не несет ответственности. И только после неоднократных просьб и уверений Моргана Шифф позволил уговорить себя и принял предложение Моргана, заручившись, впрочем, согласием «Нью-Йорк, Онтарио и Уэстерн».

Второе событие произошло в конце 1903 г., во время так называемой «паники богачей». Обычные акции «Юнайтед Стейтс Стил», которые в 1901 г. выпустили на рынок по курсу 40, продавались ниже 10, и относительно этой корпорации ходили всевозможные слухи. Морган, ранее выражавший свою веру в нее, принимал случившееся близко к сердцу. В то время «Лейк Шор и Мичиган Сазерн Рейлуэй» решила реструктуризовать свой довольно обременительный плавающий долг, выпустив на 40 млн долларов облигаций; компания обратилась в банк «Дж. П. Морган и Кº», который сотрудничал с ней на протяжении многих лет. К большому удивлению Г.М. Твомбли, который вел переговоры, Морган отказался от эмиссии, заявив, что из-за нападок на него он пока не хочет вести никаких дел. Твомбли всячески старался убедить его, но Морган оставался непоколебим в своем решении и посоветовал Твомбли обратиться к фирме «Кун, Лёб и Кº». Так Твомбли впоследствии и поступил, подчеркнув во время переговоров с Шиффом, что Морган решительно отказался от операции и лично посоветовал ему обратиться к Шиффу. Представилась соблазнительная возможность завязать ценные отношения, но Шифф ни секунды не колебался. Как только Твомбли вышел от него, Шифф ознакомил своих партнеров с тем, что произошло, а сам отправился к Моргану. Он застал его в том состоянии, которое описал Твомбли: Морган настаивал, что его фирма не станет проводить эту операцию, и соглашался уступить ее «Куну, Лёбу и Кº». Шифф все же возражал, сказав примерно следующее: «Мистер Морган, вы всегда последовательно искренни и дружелюбно настроены по отношению к моей фирме. Вы доброжелательно отнеслись к нам еще в то время, когда мы не занимали теперешнего положения. Вы без колебаний согласились с тем, чтобы мы занялись реорганизацией «Юнион Пасифик», на которую и у вас имелись определенные притязания. Моя фирма никогда не станет способствовать уменьшению вашего престижа. Ради себя самого вы обязаны осуществить эту эмиссию, но, если у вас возникли хотя бы малейшие сомнения в ее успехе, мы готовы взять на себя любую часть финансовой ответственности на том единственном условии, что по отношению к «Лейк Шор» и публике ваш банк, как и прежде, будет считаться основным». Шифф наконец убедил Моргана пересмотреть свое решение, и, следуя обычной практике того времени, эмиссию осуществили компании «Дж. П. Морган и Кº», «Нэшнл Сити Бэнк» и «Ферст Нэшнл Бэнк» – с большим успехом.

Отношения Шиффа со всеми партнерами фирмы Моргана были самые дружеские, но особенно это касалось Чарлза Стила, который ранее был одним из консультантов «Куна, Лёба и Кº»; с Джорджем У. Перкинсом, о чьих способностях Шифф придерживался весьма высокого мнения; а позже с Генри П. Дэвисоном, которым Шифф восхищался, считая его самым способным представителем молодого поколения банкиров.

9 апреля 1913 г. он писал Касселю: «Смерть Пирпонта Моргана задела меня до глубины души. Он был выдающимся человеком, который всегда старался поступать правильно и которому, несмотря на его выдающееся положение, было чуждо высокомерие. Я был очень привязан к нему, а он всегда относился ко мне очень любезно и внимательно, особенно после дела «Нозерн Пасифик». Он прекрасно понимал, что именно его интересы привели нас к конфликту. Его круг друзей был невероятно широк… Теперь, после его кончины, мы в Нью-Йорке остро почувствуем, кем он был и сколько мы в нем потеряли».

Отношения Шиффа с «Нэшнл Сити Бэнк» и его главой, Джеймсом Стиллменом, заслуживают более подробного упоминания[17]. 7 февраля 1899 г. он вошел в совет директоров банка – и воспринял свой выбор с радостью.

В 1925 г. Джеймс А. Стиллмен писал: «Мистер Шифф был внимательным директором банка, регулярно посещал заседания правления и был одним из немногих, у кого мой отец спрашивал совета на этих заседаниях».

Естественно, в силу своего положения он мог помочь банку, привлекая в качестве инвесторов крупные железнодорожные корпорации, с которыми вел дела. В то же время банк в разные времена оказывал большие услуги ему и его фирме, особенно в противоборстве Хилла – Гарримана за «Нозерн Пасифик». Многие важные сделки были проведены совместно с этим банком и с аффилированной «Нэшнл Сити Компани». Стиллмена особенно интересовали проекты Гарримана; после смерти Гарримана он в сотрудничестве с «Куном, Лёбом и Кº» временно взял на себя управление их делами.

Когда Шифф подал в отставку с поста директора банка, он писал его тогдашнему президенту:

«1 июля 1914 г.

Уважаемый мистер Вандерлип!

Из-за определенных ограничений в законах Федерального резервного банка необходимо, чтобы я подал в отставку с поста директора «Нэшнл Сити Бэнк». Едва ли нужно подчеркивать, что я ухожу со своего поста с чувством глубокого сожаления, поскольку вынужден разорвать отношения, которые всегда служили для меня источником удовлетворения и радости.

Шестнадцать лет назад, когда я вошел в совет директоров «Нэшнл Сити Бэнк», последний был не столь крупным концерном, как сегодня, и я убежден, что «Нэшнл Сити Бэнк» завоевал свое выдающееся и почетное положение в финансовой и коммерческой жизни Соединенных Штатов не в последнюю очередь благодаря благоразумному и эффективному управлению, которое велось под руководством Джеймса Стиллмена, а в более поздние годы – под Вашим руководством. Особенно я сожалею о необходимости покинуть совет директоров в такое время, когда, в силу недавно принятых законов, банк получает возможность – не сомневаюсь, выгодную – открывать новые отделения за рубежом и таким образом служить дальнейшим и еще более важным фактором для продвижения финансовых и коммерческих интересов нашей страны.

Позвольте просить Вас принять мою отставку на следующем заседании совета директоров; желаю Вам лично, а также Вашим компаньонам в правлении банка, дальнейших успехов…

Искренне Ваш

Джейкоб Г. Шифф».

Шифф входил и в директорат банка «Мортон Траст Кº», созданного в сентябре 1899 г. «Мортон Траст» стал преемником старинного банкирского дома «Мортон, Блисс и Кº», детища Леви П. Мортона, бывшего губернатора Нью-Йорка и вице-президента Соединенных Штатов. После того как Шиффа пригласили войти в совет директоров, 17 октября 1900 г. он писал Мортону: «Я получил Ваше вчерашнее письмо, в котором Вы сообщаете, что меня выбрали директором «Мортон Траст Кº» и членом его исполнительного комитета. Пользуясь возможностью, выражаю свою благодарность за радость сотрудничать с Вами в совете директоров компании, носящей Ваше имя и управляемой таким выдающимся человеком. Я знаю, как высоко ценил эти отношения мой покойный друг и компаньон Абрахам Волфф, и надеюсь, что отношения, существовавшие между ним и Вашими коллегами, продолжатся между Вами, другими членами совета директоров и мной – также к взаимному удовлетворению».

Томас Ф. Райан, один из крупных акционеров компании, поделился краткими воспоминаниями о связях с ней Шиффа: «Примерно в 1900 г. я начал сотрудничать с губернатором Мортоном в правлении «Мортон Траст Кº». Начиная с того времени и до слияния компании с «Таранти Траст Кº» мистер Шифф был одним из моих самых влиятельных сторонников и советников в правлении. Наши отношения стали очень близкими; я всецело доверял его суждениям, пока находился во главе «Морган Траст». Когда у меня возникали сомнения относительно шагов, которые необходимо было предпринять, я неизменно советовался с ним, если он оказывался в пределах доступности».

Шифф поддерживал близкую дружбу с Джоном А. Стюартом, президентом и позже председателем «Юнайтед Стейтс Траст Кº», старейшиной президентов трастовой компании; с

Луисом Фитцджералдом, президентом «Меркантайл Траст Кº», позже поглощенной «Банкере Траст Кº», который вместе с Шиффом занимался реорганизацией «Юнион Пасифик» и служил председателем реорганизационного комитета; с Фредериком П. Олкоттом, президентом «Сентрал Траст Кº», и с Джеймсом Н. Уоллесом, который после смерти Олкотта сменил его на посту президента. Шифф принимал особенно активное личное участие в делах последней компании и ряд лет состоял в ее директорате. Кроме того, у него сложились доверительные, близкие отношения с многими ведущими банкирами, например, с Генри Л. Хиггинсоном из «Ли, Хиггинсон и Кº», Робертом Уинсором из «Киддер, Пибоди и Кº»; Джеймсом Александером из нью-йоркского «Национального коммерческого банка»; Моррисом К. Джессапом и его племянниками, Т. Де Виттом Кайлером и С. С. Кайл ером; с Джеймсом Б. Форганом из чикагского отделения «Ферст Нэшнл Бэнк» и Джоном Дж. Митчеллом из чикагского отделения «Иллинойс Траст Кº». Он довольно часто виделся с ними, особенно с теми, кто проживал в Нью-Йорке. Возможно, поэтому в письмах о них говорится мало и переписки почти не сохранилось.

В 1905–1909 гг. Шифф входил в правление «Тайтл Таранти и Траст Кº»; тогда же он был членом финансового комитета. 29 марта 1892 г. он стал одним из учредителей дочерней компании «Бонд и Мортгейдж Таранти Кº», где служил директором и членом исполнительного комитета до марта 1911 г.

Короткое время он был директором «Уэстерн Нэшнл Бэнк оф зэ Юнайтед Стейтс», который в октябре 1903 г. слился с «Национальным коммерческим банком» в Нью-Йорке. После слияния Шифф вошел в правление банка, а с марта 1910 г. стал членом его финансового комитета. С обоих постов он ушел в сентябре 1911 г.

У Шиффа и партнеров имелись значительные пакеты в «Эквитабл Траст Кº» и «Юнайтед Стейтс Мортгейдж и Траст Кº». Совместно с другими банкирами, в том числе Джеймсом Стиллменом и Сетом Милликеном, он стал основателем небольшого местного банка под названием «Фиделити» на углу Мэдисон-авеню и 75-й улицы. Организаторы привлекали других участников и вклады – судя по всему, не столько для того, чтобы сделать банк крупным финансовым учреждением, сколько для удобства местных жителей.

В 1890 г. Шифф стал одним из основателей «Государственного банка» и короткое время входил в его совет директоров. Его отношения с этим учреждением, ставшим одним из самых процветающих нью-йоркских банков, начались довольно курьезным образом. Шиффа очень беспокоили частые банкротства так называемых «истсайдских банков» и, соответственно, потери их вкладчиков, и он задумал, скорее в филантропических, чем в коммерческих целях, создать банк, который обслуживал бы проживавших по соседству людей со скромными доходами. Обдумывая этот вопрос, он случайно, во время ежедневной прогулки по Пятой авеню, встретил Оскара Л. Ричарда из банка «К.Б. Ричард и Кº». Тот, в силу тогдашней сферы интересов своей фирмы, имел широкие связи с недавними иммигрантами. Шифф поделился с ним своими соображениями. Ричард ответил: жаль, что он не может присоединиться к нему, поскольку он и сам всерьез думает учредить в том районе банк с уставным капиталом в 100 тыс. долларов, но он будет рад, если Шифф приобретет часть акций будущего банка. На это Шифф охотно согласился, и через несколько дней подписка на капитал разошлась. 9 июля 1890 г. «Государственный банк» открыл свои двери в старом особняке по адресу: Гранд-стрит, 296.

Шифф вкладывал средства в акции различных банков и трастовых компаний в Соединенных Штатах. Так, в 1899 г. он написал Т. Джефферсону Кулиджу-младшему в Бостон, выразив желание купить 100–200 акций компании «Олд Колони Траст». Он был директором и членом инвестиционного комитета «Индастриал Траст Кº» в Провиденсе (штат Род-Айленд); с этого поста он ушел в отставку в 1907 г. Шифф владел также акциями «Первого национального банка» Чикаго. В 1919 г., продав их, он сказал, что акции принадлежали к тем его вложениям, которыми он много лет «больше всего дорожил».

В течение долгого времени банк «Кун, Лёб и Кº» был связан с крупными страховыми компаниями – такими как «Эквитабл Лайф Эшшуранс Сесайети» («Общество по справедливому страхованию жизни»), «Нью-Йорк Лайф» и «Мьючуэл Лайф». У него завязалась близкая дружба с основателем «Эквитабл», Генри Балдуином Гайдом, по чьей просьбе он вошел в директорат его общества; кроме того, он владел акциями нескольких аффилированных организаций. Шифф предварительно выяснил свои права и обязанности по страховому законодательству; узнав, что его фирма по закону имеет право свободно оперировать ценными бумагами тех страховых компаний, в чье правление он входил, однако ни он сам, ни его банк не имеют права действовать от имени такой компании или принимать вознаграждение за покупку ценных бумаг от их имени, он решил, что, учитывая обстоятельства и ввиду их договоренности с Гайдом, ему не следует выходить из состава правления.

Личные соображения часто влияли на его решения. В то время, когда возникли трудности, о которых будет рассказано ниже, Джеймсу Хейзену Гайду, сыну основателя, было двадцать семь лет; Шифф знал его, еще когда он был студентом Гарварда. После того, как Гайд стал вице-президентом Общества, Шифф писал ему: «Вы носите достойную фамилию, которую уважают благодаря заслугам Вашего отца; уверен, Вы сделаете все возможное, чтобы сохранить ее блеск».

О значении Общества в то время и о суммах, которые имелись в его распоряжении, можно судить по словам Шиффа, сказанным Хиллу: «Эквитабл» – один из крупнейших, если не самый крупный, держатель ценных бумаг Вашей компании».

Тем не менее Общество управлялось по старинке. Основной капитал составлял всего 100 тыс. долларов, из которых Гайду-младшему принадлежал 51 %, в то время как ресурсы Общества в то время превышали 400 млн долларов. В начале 1905 г. вспыхнула ссора между Гайдом и Джеймсом У. Александером, президентом Общества, стремившимся взять власть в свои руки. Среди прочего, Александер требовал превратить «Эквитабл» в компанию взаимного страхования, то есть право участия в голосовании, по его мнению, следовало передать держателям полисов. Действия правления, которое отказалось одобрить предложения Александера, как будто играли на руку Гайду. Но Шифф не заблуждался относительно перспектив Общества и после собрания дал молодому Гайду отеческий совет: «То была не столько Ваша личная победа, сколько отпор м-ру Александеру… Общество необходимо превратить в компанию взаимного страхования, и я считаю, что чем больше благоразумия Вы выкажете комитету, с которым Вам придется иметь дело и членом которого Вы являетесь, тем вернее Вы заслужите уважение и получите продолжительное влияние в Обществе».

Хотя он признавал неуместность сохранения контроля над такой обширной корпорацией на основании всего 51 тыс. долларов основного капитала, он указывал еще на одну опасную тенденцию в компаниях взаимного страхования: полномочия держателей полисов приобретались агентами компаний для того, чтобы правление могло голосовать по своему усмотрению. Шифф считал, что такие методы рано или поздно приведут к тому, что все полномочия будут переданы президенту, который таким образом получит абсолютный контроль в правлении и станет таким же диктатором, как и тот, в чьих руках находится контрольный пакет акций.

4 апреля 1905 г. он объяснил дальнейшие трудности Касселю: «Я лично испытываю большое недовольство из-за разногласий в «Эквитабл», о которых Вы, несомненно, слышали из газет. В результате моего ходатайства от лица Гайда мы (то есть «Кун, Лёб и Кº». – Авт.) подверглись всевозможным нападкам со стороны Александера. Главным обвинением стало то, что мы продали компании «Эквитабл» большое количество ценных бумаг и что я, будучи членом правления, выступал в одних и тех же сделках и как покупатель, и как продавец. Это откровенная неправда, потому что покупка ценных бумаг для «Эквитабл» обсуждалась на заседании исполнительного комитета, в который я не только не вхожу, но и отказался входить в него; и наши сделки с Обществом все время были такими же, как и наши сделки с «Мьючуэл» и «Нью-Йорком»; в то же время ценные бумаги, которые мы им продали – практически без исключения, – стоят гораздо больше, чем они за них платили. То же самое справедливо для Спейеров и Айзлинов в «Мьючуэл» и для Морганов и Блэров из «Нью-Йорка».

Разногласия настолько обострились, что в конце концов в правлении создали комитет под председательством Генри К. Фрика, которому и передали дело. Комитет представил отчет, в котором не пощадил ни Александера, ни Гайда. В начале июня, заслушав отчет, Шифф предложил им сложить полномочия и назначить председателя правления, который был бы наделен всей полнотой власти. Получив отказ, он подал в отставку, как и многие другие члены правления:

Конец ознакомительного фрагмента.