Глава I
Августейшие солдаты и моряки из династии Романовых
Начиная с 1613 г., когда на русский престол взошел избранный царь Михаил Федорович Романов, и вплоть до свержения монархии в 1917 г. наша дореволюционная Россия знала многих представителей правившей династии, которые связали свою жизнь с армией и флотом. Их список далеко не исчерпывается такими известными реформаторами военного дела, как Петр Великий и Павел Первый. Особенно много их было в XIX в. Примечательно то, что почти все императоры, великие князья и князья императорской крови были людьми военными, поскольку военная профессия в великокняжеской среде традиционно считалась привилегированной.
Таким образом, являясь представителями аристократии, они совмещали свое знатное происхождение и привилегированнейшее положение в обществе с военной службой. При этом многие из них явили своей жизнью пример, достойный подражания.
Нужно особо отметить тот факт, что в дореволюционной России такое обыденное для современного человека занятие, как работа, обычно именовалось словом «служба». И это непосредственно отражалось на характере и результатах выполняемого труда. «Служить» означает приносить пользу другим, то есть не себе, а ближним. В этом смысле классическая русская литература дает нам массу материалов для подтверждения справедливости данного тезиса, поскольку герои произведений, например, Н. В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и других писателей ходили именно «на службу». И относились к труду они истинно по-христиански. Так, Н. В. Гоголь своему «маленькому человеку» – главному герою повести «Шинель» – не случайно дал имя Акакий Акакиевич Башмачкин. Писатель назвал его в честь преподобного Акакия – юного послушника одного из египетских монастырей, который, по примеру Христа, «смирил себя и был послушен своему жестокому наставнику даже до смерти» [76, гл. 2, стих 8]. Более того, и после смерти на призыв жившего там великого старца: «Брат Акакий, умер ли ты?» – сей благоразумный послушник ответил: «Отче, как можно умереть делателю послушания?» Трогательную и поучительную историю о преподобном Акакии нам оставил египетский монах V–VI вв., игумен горы Синайской, прей. Иоанн Лествичник, прозванный Схоластиком, в своем бессмертном произведении «Лествица, возводящая на небо» [78, с. 99—102].
В повести «Шинель» не только имя, но и отчество главного героя апеллируют к преп. Акакию, из чего можно сделать вывод, что Акакий Акакиевич являл собой пример истинного смирения, послушания и жертвенного служения. Но с течением индустриального XIX в. такие люди и характеры, как Башмачкин, постепенно начали становиться анахронизмами. XX и XXI в. пошли еще дальше: сегодня жизненная позиция и отношение к труду, характерные для Акакия Акакиевича Башмачкина, считаются вообще не модными и не современными. Воистину, mutantur témpora et nos mutamur in illis![1]
В Государственном архиве Российский Федерации нам удалось обнаружить следующий документ 1885 г:
Таблица 1
Список лиц императорского дома, состоявших в обер-офицерских чинах, а также малолетних, числившихся в войсках (1885 г.)
[32, л. 1–5].
Как видим, в данном списке представлено 20 лиц императорского дома, которые числились по 6 прославленным гвардейским полкам русской армии и 3 артиллериям: по лейб-гвардии Преображенскому полку, лейб-гвардии Семёновскому полку, лейб-гвардии Измайловскому полку, лейб-гвардии Конному полку, лейб-гвардии Конно-Гренадерскому полку, лейб-гвардии Егерскому полку, лейб-гвардии Пешей артиллерии, лейб-гвардии Конной артиллерии, гвардейской Пешей артиллерии [32, л. 1–5].
Дворянство – изначально служилое сословие, которое появилось в России в XIV в., – иерархически возвысилось при царе Алексее Михайловиче в XVII в. Манифестом Петра III от 1762 г. «О вольности дворянства» было освобождено от обязательной службы государству Повинности, которые ранее возлагались на него законом, отныне были предоставлены гражданской совести его представителей. С этого момента дворян с рождения начали причислять к различным военным формированиям и, независимо от того, несли они в течение своей жизни воинскую службу или нет, продвижение вверх по военной иерархической лестнице им все равно было обеспечено. На наш взгляд, данный манифест обесценил и обессмыслил саму суть, функцию и назначение служилого сословия для государства, что в дальнейшем способствовало наращиванию имущественного и социального дисбаланса в российском обществе в целом.
По мысли Петра III, помещики, осевшие в деревне после освобождения от службы, должны были нести просвещение своим крестьянам, то есть по сути превратиться в аристократию. Но этого не произошло. Дворянство восприняло манифест как освобождение от каких бы то ни было обязательств по отношению к государству и начало стремительно деградировать.
Отношение помещиков к крестьянам до революции, особенно в эпоху крепостного права, зачастую приобретало столь вопиющие формы, что многие духовные иерархи, видя проявления подобных самочинств, чувствовали, писали и предостерегали, что они послужат серьезнейшим фактором накаливания социальных противоречий между богатыми и бедными [63, с. 40–42].
После революции, когда начали страдать уже «раздражавшие нищих», со стороны бывших дворян появились примеры понимания причин случившегося. В общем ключе эти причины могут быть высвечены выражением: «Это Федосьины внуки отплачивают за наших дедов!» [63, с. 42]. Данная фраза была произнесена во время Великой Отечественной войны одной эмигранткой, прежде очень богатой и знатной, у которой большевики убили единственного сына. Она, как понимающий человек и как христианка, давно простила убийц своего сына, не помышляла о возвращении «доброго старого времени» и молилась о победе советских людей над врагом, хотя жила тогда на милостыню американского народа и правительства [63, с. 42].
Лица царской фамилии с точки зрения земной человеческой логики вовсе не обязаны были нести военную службу Однако на самом деле те Романовы, что не являлись непосредственными претендентами на царский престол, де-факто всегда с самого детства предназначались и готовились к военной карьере. В вопросе определения направления жизненного пути эти люди практически были лишены выбора. Вот как пишет об этом великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях: «Если к нам обращались с каким-нибудь вопросом то мы должны были отвечать в тех рамках, которые нам предписывал строгий этикет. За обедом, когда какая-нибудь дама с притворно сладкой улыбкой на губах спрашивала меня о том, кем я хотел бы быть, то она сама прекрасно знала, что Великий Князь Александр не может желать быть ни пожарным, ни машинистом, чтобы не навлечь на себя неудовольствия Великого Князя – отца. Выбор моей карьеры был весьма ограничен: он лежал между кавалерией, которой командовал мой дядя, Великий Князь Николай Николаевич-Старший, артиллерией, которая была в ведении моего отца, и военным флотом, во главе которого стоял мой другой дядя – Великий Князь Константин Николаевич. <…> Брат Георгий как-то робко высказал желание сделаться художником-портретистом. Его слова были встречены зловещим молчанием всех присутствующих, и Георгий понял свою ошибку только тогда, когда камер-лакей, обносивший гостей десертом, прошел с малиновым мороженым мимо его прибора» [3, с. 31–32].
С 7 до 15 лет воспитание великих князей было подобно прохождению строевой службы в полку. Условия их жизни были максимально приближены к казарменным: сон на узких походных кроватях с тончайшими матрацами, положенными на деревянные доски, подъем в 6 часов утра, строжайшее наказание тем, кто рискнул бы «поспать еще 5 минут», чтение утреннего молитвенного правила на коленях перед иконами, потом – холодная ванна. К завтраку подавались только чай и хлеб с маслом; все остальное – строго запрещено, чтобы не приучать молодых людей к роскоши.
Затем – уроки гимнастики и фехтования. Особое внимание уделялось практическим занятиям по артиллерии с применением пушки. «В возрасте 10 лет я мог бы принять участие в бомбардировке большого города», – писал великий князь Александр Михайлович [3, с. 28].
Уроки шли ежедневно с 8 до 11 утра и с 2 до 6 вечера. Учебная программа включала: Закон Божий, историю Православной церкви, сравнительную историю других исповеданий, русскую грамматику и литературу, историю иностранной литературы, историю России, Европы, Америки и Азии, географию, математику (арифметику, алгебру, геометрию и тригонометрию), так называемые новые языки (французский, английский, немецкий) и музыку Сверх того обучали обращению с огнестрельным оружием, верховой езде, фехтованию и штыковой атаке. Иногда прибавляли латынь и древнегреческий.
В процессе обучения всегда присутствовала излишняя строгость наставников, что оставляло чувство горечи в душах их воспитанников. «Можно с уверенностью сказать, что современные любящие родители воспротивились бы, если бы их детей воспитывали так, как это было принято в русской Императорской семье моего детства», – вспоминал великий князь Александр Михайлович [3, с. 30].
Малейшая ошибка в немецком слове влекла за собой лишение сладкого. За ошибку в вычислении скоростей двух встречных поездов наказывали стоянием на коленях носом к стене в течение целого часа.
«Однажды, когда мы были доведены до слез какой-то несправедливостью педагогов и попробовали протестовать, последовал рапорт отцу с именами зачинщиков, и мы были сурово наказаны. Для меня навсегда останется непостижимым, как такая давящая система воспитания не притупила наши умы и не вызвала ненависти ко всем тем предметам, которым нас обучали в детстве» [3, с. 30].
Справедливости ради нужно сказать, что, наравне с великими князьями, претенденты на престол с детства также приобщались к военному обучению и воспитанию. Более того, «все монархи Европы, казалось, пришли к молчаливому соглашению, что их сыновья должны быть воспитаны в страхе Божьем для правильного понимания будущей ответственности перед страной. Много лет спустя, делясь воспоминаниями с германским императором Вильгельмом, я оценил сравнительную мягкость наших тифлисских учителей. Его наследник, германский кронпринц, женатый на одной из моих племянниц, сухо добавил, что количество наказаний, полученных в детстве отцом-монархом, не смягчает тропы испытаний, по которой идет его сын» [3, с. 30].
Впрочем, в течение своей жизни люди, принадлежавшие к царской фамилии, могли заниматься и другими, интересными им, профессиями. Так, например,
• болезнь туберкулезом легких заставила великого князя Петра Николаевича Романова (1868–1931) бросить военную службу и заняться архитектурой;
• великий князь Владимир Александрович Романов (1847–1909) являлся тонким знатоком искусства. Он рисовал, собирал старинные иконы, интересовался балетом и первый финансировал заграничные балетные турне С. Дягилева. Ненавидел политику и, по сути, с ним невозможно было разговаривать ни о чем, кроме искусства;
• истинным призванием великого князя Николая Михайловича Романова (1859–1919) были исторические изыскания. Его непревзойденная монументальная биография императора Александра I произвела фурор среди французских наполеонистов, заставив их пересмотреть, исправить и даже пересоставить ряд исторических трактатов. Французская Академия избрала его своим членом – честь, которой почти никогда не удостаивались иностранцы. После революции М. Горький просил у В. И. Ленина помилования для Николая Михайловича, которого глубоко уважали даже на большевистских верхах за его ценные исторические труды и всем известный передовой образ мыслей. Но это не помешало Владимиру Ильичу подписать ему смертный приговор со словами: «Революция не нуждается в историках!» [3, с. 145, 154, 155, 323–324].
Тем не менее в день своего совершеннолетия (в 20 лет) великие князья давали присягу императору. Сохранилось описание этого знаменательного события, принадлежащее великому князю Александру Михайловичу: «1 апреля 1886 г. я стал совершеннолетним. В 8 часов утра фельдъегерь доставил мне форму флигель-адъютанта свиты Его Величества. В Петергофском дворце состоялся прием, на котором присутствовали Их Величества, члены Императорской фамилии, министры, депутации от гвардейских полков, придворные чины и духовенство. После молебствия на середину церкви вынесли флаг Гвардейского скипажа. Государь подал мне знак. Я приблизился к флагу, сопровождаемый священником, который вручил мне два текста присяги: первый – присяги для Великого Князя, в которой я клялся в верности Основным Законам Империи о престолонаследии и об Учреждении Императорской фамилии, и второй – присяги верноподданного. Держась левой рукой за полотнище флага, а правую подняв вверх по уставу, я прочел вслух обе присяги, поцеловал крест и Библию, которые лежали на аналое, подписал на присяжных листах, передал их министру Императорского двора, обнял Государя и поцеловал руку Императрице. Вслед за этим мы возвратились во дворец, где нас ожидал торжественный завтрак, данный в мою честь для ближайших членов Императорской семьи. Традиции нашей семьи исключали мелодраматические эффекты, а потому никто не стал объяснять мне значения данных мной присяг. Да в этом и не было надобности. Я решил в моей последующей жизни в точности исполнять все то, чему я присягнул. Тридцать один год спустя я вспомнил это решение моей юности, когда большинство из моих родственников подписали обязательство, исторгнутое у них Временным правительством, об отказе от своих прав. Я родился Великим Князем, и никакие угрозы не могли заставить меня забыть, что я обязался “служить Его Императорскому Величеству, не щадя живота своего, до последней капли крови”» [3, с. 98–99].
Лица царской фамилии, особенно некоторые ее представители, трудясь на военном поприще, способствовали тому, чтобы Россия одержала немалое количество побед, прославивших нашу страну.
§ 1. Августейшие полководцы и офицеры из династии Романовых второй половины XIX – начала XX в.
Среди августейших полководцев и офицеров второй половины XIX – начала XX в. наиболее известными, на наш взгляд, были пятеро:
Ил. 1. Император Николай II (Романов) (1868–1918)
1. Последний император России Николай Александрович Романов, являвшийся Верховным главнокомандующим русской армией и флотом в самый победоносный для России период Первой мировой войны. Основным его вкладом в дело руководства страной во время Первой мировой войны было принятие на себя летом 1915 г. верховного командования русскими войсками. Последний российский император обладал ценнейшими для военачальника качествами: высоким самообладанием и редкой способностью быстро и трезво принимать решения в любых обстоятельствах. И как только помазанник Божий встал во главе армии, счастье вернулось к русскому оружию. Когда весной 1916 г. по его воле в войска из Московского Кремля привезли Владимирскую икону Божией Матери, перед которой стали служить молебны, царь приказал начать наступление на Юго-Западном фронте, закончившееся большим успехом. Знаменательно, что, пока Николай II возглавлял войска, неприятелю не было отдано ни пяди земли [105, с. 21].
Кроме того, по инициативе Николая II в 1906 г. русский флот обрел новый вид вооружения – подводный флот Российской империи. При этом первыми подводными лодками становились бывшие миноносцы, подвергавшиеся перестройке и усовершенствованию.
Ил. 2. Великий князь
Николай Николаевич Романов Старший (1831–1891)
2. Великий князь Николай Николаевич Романов Старший, третий сын Николая I, имел придворное прозвище – дядя Низи. Всю жизнь посвятил военной карьере, прошел путь от капитана до генерал-фельдмаршала русской армии. Был очень популярен среди офицерства [3, с. 145].
С рождения великий князь был записан в лейб-гвардии Саперный батальон. 27 июля 1831 г. стал шефом лейб-гвардии Уланского полка, которым являлся до своей смерти.
Военную службу начал в 1851 г. в лейб-гвардии Конном полку. В 1852 г., в чине генерал-майора, великий князь был назначен генерал-инспектором по инженерной части (фактически – с 1856 г.), а также командиром бригады в 1-й легкой гвардейской кавалерийской дивизии. В дальнейшем вся военная деятельность Николая Николаевича была связана с переустройством вооруженных сил Российской империи, особенно в области инженерного дела и кавалерийской службы [87].
С началом Крымской (Восточной, или Севастопольской) войны Николай I послал великого князя вместе с его братом Михаилом в действующую армию. 23 октября 1854 г. Николай Николаевич прибыл под Севастополь накануне Инкерманского сражения, в котором принял участие. За отличие в этом сражении получил орден Святого Георгия 4-й степени. С января 1855 г. руководил всеми инженерными работами, укреплениями и батареями на северной стороне Севастополя на участке от Константиновской батареи до Микензиевых гор [87].
С 1856 г. командовал дивизией гвардейской кавалерии; с 1859 г. – командир гвардейского резервного кавалерийского корпуса; с 1861 г. – командир отдельного гвардейского корпуса.
В 1869 г. великий князь назначен командующим войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа.
Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. являлся главнокомандующим действующей армией на Балканах. В июне 1877 г. находился на рекогносцировке у Зимницы; в июле переправился через Дунай у Зимницы на Систово. Причем великий князь лично произвел тайную разведку берегов Дуная и выбрал место для переправы наших главных сил у Систова. При этом он отдал такие распоряжения, которые убедили всех, что переправа произойдет у Фламунды. Рано утром 16 июня началась переправа корпуса генерала Ф. Ф. Радецкого, и около часа дня наши войска уже утвердились на правом берегу Дуная. Вечером начальник штаба действующей армии, следивший за переправой, доложил великому князю, что Систово и окружающие высоты в наших руках. За этот успех великий князь был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени, о чем ему лично объявил император Александр II, провозгласивший «ура» главнокомандующему и войскам [68].
26 июня 1877 г. было получено известие о взятии кавалерией генерала И.В. Гурко Тырнова, доставившее великому князю особое удовлетворение: и как главнокомандующему, и как генерал-инспектору кавалерии. Эта победа дала возможность изменить план кампании на более решительный. Движение к Тырнову было настоящим триумфальным шествием: восторг населения, уверенного в том, что с появлением русских турецкое иго навсегда ушло в прошлое, был неописуем: всюду раздавались радостные крики: «Да живет царь Александр, да живет царь Николай!» Художник Н. Д. Дмитриев-Оренбургский в 1885 г. посвятил этому эпохальному событию свою знаменитую картину «Въезд великого князя Николая Николаевича в Тырново 30 июня 1877 г.» (см. обложку данной монографии).
Вскоре была получена весть о взятии генералом Н. П. Криде-нером Никополя, но вслед за тем пришло известие о неудаче генерала Ю.И. Шильдер-Шульднера под Плевной. Это известие отразилось крайне неблагоприятно на состоянии здоровья великого князя: он почувствовал сильное недомогание, и только сочувственная телеграмма императора утешила его немного. Однако 19 июля от Н. П. Криденера была получена телеграмма о новой неудаче под Плевной: «Бой длился целый день, у неприятеля громадное превосходство сил, отступаю на Булгарени». В том бою русские потеряли свыше 7 тысяч человек.
Великий князь был крайне огорчен этой неудачей, но она побудила его к решительным действиям. Он телеграфировал императору о своем намерении «непременно еще атаковать неприятеля и лично вести третью атаку». Но так как император не согласился на третью атаку Плевны, то решено было действовать выжидательно, стараясь выманить турок из укрепленных позиций в открытое поле, а самим укрепиться в занятых пунктах. Между тем турки, воспользовавшись приостановкой действий нашей армии, 9 августа начали атаковать перевалы. Несмотря на большой перевес, все атаки турок на Шипке были отбиты и позиция удержана, но они расположились в горах, окружив наши войска полукольцом. Великий князь очень много выстрадал за эти тревожные дни [68].
Художник-баталист В. В. Верещагин, сам участвовавший во многих боях той войны, запечатлел поражение под Телишем 12 октября 1877 г., в котором почти полностью погиб личный состав егерского полка.
Ил. 3. В. В. Верещагин. «Побежденные.
Панихида по павшим воинам Гриницкого редута» (1877–1878 гг.).
Государственная Третьяковская галерея (г. Москва)
23 августа 1877 г. генералом М. Д. Скобелевым и князем А. К. Имеретинским после 12-часового штурма была взята Ловча (Ловеч), и великий князь, боевые силы которого увеличились в это время более чем на 80 тысяч человек, решился вновь атаковать Плевну. В присутствии императора 26 августа началась бомбардировка Плевны, продолжавшаяся до 30 августа, когда произошел общий штурм, не увенчавшийся успехом, несмотря на ряд энергичных атак наших и румынских войск. Это было самое кровопролитное сражение за всю войну. Осадные войска насчитывали 85 тысяч человек, в том числе 32 тысячи румынских войск. Три месяца русские войска осаждали Плевну. Только 27 ноября было получено известие о сдаче турецкого гарнизона под командованием Османа-паши. Как главнокомандующий Николай Николаевич тотчас выехал навстречу турецкому паше, протянул ему руку и сказал по-французски: «Браво, Осман-паша! Мы все удивляемся вашей геройской обороне и стойкости и гордимся иметь такого противника, как вы и ваша армия!» На следующий день в Плевне император Александр II собственноручно надел на великого князя Николая Николаевича ленту ордена Св. Георгия 1-й степени «за овладение твердынями Плевны и пленение армии Османа-паши, упорно сопротивлявшейся в течение 5 месяцев, доблестным умением находившихся под предводительством Его Высочества войск», а также наградил Георгиевскими крестами нескольких генералов. Николай Николаевич стал последним кавалером этой величайшей полководческой награды России [68].
Следующей важной стратегической задачей русской армии был переход через Балканские горы, что многие, в условиях начавшейся зимы, считали делом совершенно безрассудным. Утром 13 декабря генерал И. В. Гурко выступил за Балканы тремя колоннами, и после невероятно трудного похода через снежные горы, по обледенелым тропам, при жестоком морозе и вьюге, таща на плечах 4-фунтовые орудия, авангард западного отряда овладел выходами из Балкан, а кавалерия встала уже на Софийском шоссе. Неприятель был захвачен врасплох, благодаря чему русские войска потеряли всего 5 человек. Об этой радостной вести великий князь немедленно телеграфировал императору.
21 декабря было получено от И. В. Гурко донесение об окончательном переходе через Балканы. Это известие доставило великому князю огромную радость, так как новый успех наших войск давал ему шанс на славное окончание кампании, за которую придворные круги, печать, а за ней и значительная часть русского общества обвиняли великого князя. С переходом через Балканы, за которым последовали другие победы, а 24 декабря – взятие Софии, приближалось окончание всей войны. Тем более беспокоило великого князя положение отряда генерала Ф.Ф. Радецкого, которому предстояли действия на Шипке в очень тяжелой горной обстановке, а также беспокоила его крайняя необеспеченность войск самой необходимой одеждой, о чем он послал военному министру телеграмму: «Гвардейские войска остались в эту минуту – равно и офицеры и нижние чины – без сапог уже давно, а теперь окончательно без шаровар. Мундиры и шинели – одни лохмотья и то без ворса. У большинства белья нет, а у кого осталось, то в клочках и истлевшее. Прошу убедительно немедленной высылки всякого рода одежды и обуви для Гвардии. Даже турецкое одеяние, найденное и выданное офицерам и людям, уже все изорвалось при неимоверно трудных и гигантских работах перехода через Балканы. Прошу уведомить о сделанных вами распоряжениях. Сделайте мне этот подарок на праздники» [68].
28 декабря 1877 г. была получена депеша генерала Ф.Ф. Радецкого о сдаче всех турецких войск генерала Весселя-паши в количестве 10 батарей, 41 батальона и 1 полка кавалерии и занятии Казанлыка князем П. Д. Святополк-Мирским, а Шипки – М. Д. Скобелевым. Радость великого князя, а затем и всего войска и населения была чрезвычайная: звуки русского гимна, покрываемого неумолкаемым «ура», сливались с радостным перезвоном колоколов церквей, где совершались благодарственные молебны. Императору великий князь отправил телеграмму следующего содержания: «Армия Вашего Величества перешла Балканы, и русские знамена победоносно развеваются на всем протяжении от Софии до Казанлыка». В день нового 1878 г. император поздравил великого князя и прислал ему новую награду – золотую саблю, украшенную алмазами, с надписью: «За переход через Балканы в декабре 1877 года», выражая благодарность за которую великий князь телеграфировал государю, что ему эта «награда доставила огромное удовольствие, тем более, что получил ее сегодня в Казанлыке, после того как перешел лично Балканы».
Великий князь подписал в Андрианополе 19 января 1878 г. предварительные условия мира и заключил перемирие. Николай Николаевич был награжден орденом Святого Георгия [87].
10 апреля 1878 г. к великому князю прибыла болгарская депутация, вручившая ему для поднесения императору адрес с более чем 100000 подписей болгар и выразившая и ему лично «благодарность болгарского народа за великие труды и всякого рода трудности и опасности, перенесенные Его Высочеством во главе непобедимого русского воинства в войне за освобождение Болгарии» [68].
По окончании войны Николай Николаевич Старший был пожалован высшим чином русской армии – званием генерал-фельдмаршала.
Нужно отметить, что многие военные любили великого князя, считали его сердечным, внимательным, энергичным человеком, не лишенным чувства юмора, ценили его присутствие духа в сложных ситуациях. Отмечали, что он мог разговаривать на равных как со старшими офицерами (генералами), так и с младшим командным составом. С другой стороны, некоторые современники отмечали, что как стратег и тактик он не пользовался авторитетом, а больше действовал как расторопный администратор. И именно мужество солдат и подвиги офицеров принесли России победу, несмотря на далеко не блестящее стратегическое дарование командующего. Тем не менее план переправы через Дунай, равно как план зимнего перехода через Балканы всецело принадлежали великому князю [68].
С 1880 г. он был тяжело болен (злокачественная опухоль десны) и активной государственной и военной роли не играл. Умер великий князь Николай Николаевич Старший 13 (25) апреля 1891 г. в Алупке. Погребен в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.
Ил. 4. Великий князь Михаил Николаевич Романов (1832–1909)
3. Великий князь Михаил Николаевич Романов, четвертый Младший сын императора Николая I, покоритель Кавказа, один из самых деятельных наместников в этой неспокойной части Российской империи.
В 20 лет великий князь Михаил был генерал-майором, командиром конно-артиллерийской бригады, генерал-фельдцейхмейстером. В этих чинах он и встретил Крымскую войну (1853–1856). Император Николай I, отправляя своих сыновей Николая и Михаила в действующую армию, напутствовал их так: «Если есть опасность, то не моим детям удаляться от нее, а собою подавать пример!»
Оба великих князя получили боевое крещение в военных действиях под Севастополем, в частности в Инкерманском сражении 24 октября (5 ноября) 1854 г. В тот день русские войска без должной подготовки атаковали позиции объединенного противника, но из-за густого тумана сражение разбилось на ряд отдельных схваток. Вооруженные новыми нарезными штуцерами, англичане и французы расстреливали атакующие колонны с большого расстояния, не давая сойтись в штыковом бою. Генерал князь А. С. Меньшиков утратил управление боем. Подоспевший 2-й французский корпус вынудил русские войска отступить, понеся серьезные потери. За отличие в бою у Инкерманских высот великий князь Михаил и его брат 7 (20) ноября 1854 г. были награждены орденом Святого Георгия 4-й степени. Михаилу Николаевичу орден был вручен «в воздаяние за мужество, оказанное им в сражении при Севастополе 24 октября, и за неустрашимость, коею он отличился при посещении после того Севастопольских бастионов и батарей, под смертоносным неприятельским огнем» [64].
Армия, да и Россия в целом оказались к Крымской войне не готовы. Время пребывания великого князя Михаила Николаевича на посту командующего всей русской артиллерией (с января 1856 по январь 1863 г.) совпало с периодом коренных реформ в русской артиллерии, вызванных, прежде всего, переходом от гладкоствольного к нарезному вооружению. В ходе этих преобразований было реорганизовано обучение артиллеристов, оборудовались новые артиллерийские полигоны, создан специальный артиллерийский комитет. Михаил Николаевич проявил себя в высшей степени вдумчивым и практичным руководителем. И в том, что российская артиллерия преодолела кризис, выявленный Крымской войной, – немалая, если не решающая, его заслуга.
Нарезные орудия сразу доказали свое преимущество перед гладкоствольными пушками. На вооружение русской армии они были приняты уже в 1858 г. – при равном калибре масса снаряда и дальность выстрела увеличились в два раза. В 1860-е гг. в войска начали поступать новые артиллерийские системы. В 1867 г. принята на вооружение трехфунтовая горная пушка, заряжавшаяся с казенной части, а не со ствола. А к 1870 г. артиллерийский парк русской армии был полностью переведен на нарезные стволы. Параллельно происходил отказ от использования при изготовлении стволов бронзы и переход на сталь. Впервые пушку со стальным стволом изготовил русский оружейник Яков Зотов в 1812 г., однако всесильный А. А. Аракчеев сумел доказать царю, что у подобного направления в развитии артиллерии нет будущего. В середине XIX в. идею перехватил Альфред Крупп. С 1877 г. орудия со стальными стволами появились и в России. Параллельно в России шли работы по созданию современных орудийных лафетов. Вот лишь краткий список людей, которые в той или иной степени работали на артиллерию в тот период. Математики Н. И. Лобачевский, П. Л. Чебышев, М. В. Остроградский занимались вопросами баллистики и теоретической разработкой принципов прицела. Химики Семён Панпушко и Дмитрий Менделеев занимались разработкой порохов, Григорий Забудский – взрывчатыми веществами. Металлурги Павел Аносов, Павел Обухов, Николай Калакуцкий вели исследования в области сплавов; уникальные многослойные стволы – детище Акселя Гадолина, идеи которого являются классикой по сей день. Появились совершенные прицелы, разработанные В. Петрушевским и С. Каминским [64].
Однако пушки не стреляют сами по себе. С совершенствованием пушек возрастали требования к офицерским кадрам. Благодаря хлопотам Михаила Николаевича в Петербурге было открыто новое учебное заведение – Константиновское артиллерийское училище. Офицеры повышали профессиональную подготовку в специально созданной школе. Большое внимание уделял Михаил Николаевич практической подготовке канониров. Артиллеристы постоянно упражнялись в стрельбе. Для поощрения самых лучших из них был учрежден специальный кубок генерал-фельдцейхмейстера.
В декабре 1862 г. великий князь был награжден орденом Святого Владимира 1-й степени – редкой наградой для членов императорской фамилии. Тогда же он назначается наместником на Кавказе и главнокомандующим Кавказской армией. Это был самый ответственный период жизни великого князя Михаила Николаевича. С 6 декабря 1862 г. по 27 июля 1881 г. пребывал он наместником на Кавказе; с 19 апреля 1864 г. был главнокомандующим Кавказской армией, а с 1865 г. – командующим войсками Кавказского военного округа.
13 (26) октября 1863 г. великий князь Михаил Николаевич был назначен шефом Нго Стрелкового батальона. В мае 1864 г. великий князь участвует в походе против горцев на Черноморском побережье Кавказа в районе Адлера. Именно в эти годы происходит окончательное «усмирение» Чечни и Дагестана. За Россией наконец закрепляются Предкавказье и Западный Кавказ. 15 (30) июня 1864 г. «за окончание Кавказской войны» Высочайшим манифестом Александр II жалует великого князя Михаила орденом Святого Георгия 2-й степени. Именно Михаилу Николаевичу довелось заканчивать длительную Кавказскую войну, налаживать в крае мирную жизнь. В качестве наместника он зарекомендовал себя отличным администратором, последовательным реформатором, чутко учитывающим местные особенности.
В это же время на Кавказе великий князь проводил реформы, которые в те годы велись по всей России: освобождение крестьян, реформа крестьянского и народного управления, судебная, административная и военная реформы, усовершенствование путей сообщения и реформирование финансовой сферы, а также преобразования в области судопроизводства. По словам С.Ю. Витте, великий князь Михаил Николаевич оставил о себе на Кавказе самые лучшие воспоминания.
Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. великий князь стал главнокомандующим действующей русской армией на «азиатском театре» – Кавказской армией. Первый же удар, нанесенный по турецким войскам, стал для них полной неожиданностью. Имея подавляющее преимущество в силах, турки не ожидали нападения, поэтому в приграничных столкновениях потерпели ощутимые поражения. Впрочем, они оправились быстро, постепенно положение на Кавказском фронте выровнялось и даже стало клониться в пользу турецких войск. Тогда в район боевых действий прибыл Михаил Николаевич со своим начальником штаба генералом Н. Н. Обручевым. 27 сентября они стали готовить армию для нанесения сокрушительного удара по турецким войскам. Под их общим командованием в сражении 2 и 3 октября на Аладжинских высотах турецкая армия Мухтара-паши была полностью уничтожена. Турки потеряли 15 тысяч человек убитыми, а также всю артиллерию, которая досталась русским. Через несколько дней, 9 (22) октября 1877 г., за «разбитие наголову Кавказскими войсками армии Мухтара-паши в кровопролитном бою 3 октября 1877 г. на Аладжинских высотах и принуждение большей части оной сложить оружие» великий князь Михаил Николаевич был награжден орденом Святого Георгия 1-й степени. Так Михаил Николаевич стал 24-м кавалером высшего военного ордена Российской империи.
Опять же, по мнению некоторых современников, великий князь Михаил Николаевич не обладал талантами военачальника и не проявил на этом посту ни необходимой энергии, ни военного искусства. Ряд успехов Кавказской армии был в большей степени связан именно с деятельностью генералов, которые воевали на Кавказе рядом с ним. Штурм Карса, которым 6 ноября 1877 г. руководил М. Т. Лорис-Ме-ликов, но подготавливал великий князь, по сути, поставил точку в активных боевых действиях на Кавказе. За успешное руководство боевыми действиями на Кавказском театре военных действий 16 (29) апреля 1878 г., по окончании Русско-турецкой войны, 45-летний великий князь Михаил Николаевич был произведен в высший военный чин Российской империи – генерал-фельдмаршала, став последним представителем дома Романовых, пожалованным этим воинским чином. Никто больше не имел после Михаила Николаевича все высшие русские воинские и гражданские награды империи и чин генерал-фельдмаршала. Это был пик воинской славы великого князя [64].
В качестве генерал-фельдцейхмейстера он продолжал заниматься делами русской артиллерии. Служба великого князя Михаила Николаевича на этом посту проявила все присущие ему способности и таланты в военном деле. Артиллерия была перевооружена новыми орудиями образца 1877 г. с хорошими баллистическими качествами; в 1889–1894 гг. было сформировано пять мортирных полков по четыре-пять батарей в каждом; в 1891 г. – горно-артиллерийский полк, в котором испытывались горные орудия различных образцов.
Необходимо особо отметить исключительный авторитет великого князя Михаила Николаевича в клане Романовых. К его мнению прислушивались все. При этом сам он с подчеркнутым уважением относился к царскому авторитету. В последние годы жизни, начиная с 1903 г., будучи тяжелобольным и частично парализованным, большую часть времени он проводил на юге Франции, отойдя от государственных и общественных дел. В 1905 г. он вышел в полную отставку. Великий князь Михаил Николаевич скончался от паралича сердца 5 (18) декабря 1909 г. на 78-м году жизни. Умер он на своей вилле «Вейден» в Каннах, близ Ниццы. Со всеми подобающими почестями 23 декабря 1909 г. (5 января 1910 г.) прах великого князя Михаила Николаевича был захоронен в Санкт-Петербурге в Петропавловском соборе. Его смерть во многом ознаменовала приход новой эпохи, в которой ему уже не нашлось бы места [64].
Ил. 5. Великий князь Николай Николаевич Романов Младший (1856–1929)
4. Менее популярным в войсках был сын Николая Николаевича Старшего – великий князь Николай Николаевич Романов Младший, двоюродный дядя Николая II. За время Первой мировой войны дважды был главнокомандующим российской армией (до и после главнокомандования царя Николая II). Увы, ношу Верховного главнокомандующего он понести не смог, а впоследствии и вовсе оказался не достоин того высокого доверия и братской любви, которыми его всегда щедро одаривал царь [38, с. 5].
Во время февральского переворота 2 марта 1917 г., в числе прочих командующих фронтами, подписал телеграмму императору, в которой выражалось мнение о необходимости отречения от престола. В тот же день был вновь назначен Верховным главнокомандующим, но под давлением Временного правительства отказался от этого поста. Жил в Крыму, в имении Дюльбер. В 1919 г. эмигрировал на английском крейсере «Мальборо» в Италию, с 1922 г. жил во Франции. В 1924 г. принял от барона Врангеля руководство деятельностью всех русских военных зарубежных организаций (впоследствии – РОВС). В определенных кругах русского зарубежья считался главным претендентом на русский престол. Умер на своей вилле в г. Антиб [38, с. 23].
Ил. 6. Великий князь Олег Константинович Романов (1892–1914)
5. Геройски погиб на поле брани в самом начале Первой мировой войны великий князь Олег Константинович Романов, младший сын великого князя Константина Константиновича Романова. На войну юный великий князь отправился сразу же после выхода приказа о всеобщей мобилизации. Служил корнетом в Гусарском Е. И. В. полку, который вошел в состав 1-й действующей армии. Боевое крещение получил 6 августа 1914 г. в большом сражении под Каушеном в Восточной Пруссии. 27 сентября 1914 г., преследуя отступавшего неприятеля в направлении Владиславова, недалеко от деревни Шильвишки получил ранение в обе ноги. В условиях отсутствия в то время антибиотиков (они еще не были открыты) ранение оказалось смертельным. Великий князь скончался 29 сентября 1914 г., похоронен в Волоколамске на берегу реки Рузы. Место для могилы было избрано самим князем Олегом Константиновичем еще при жизни. Так сбылась его мечта посвятить все силы служению Родине [59, с. 319–323].
Имя этого достойного представителя царской семьи с благоговением повторялось как в аристократических кругах, так и в народе, а скорбящий отец не смог пережить горя и умер на следующий год после гибели сына. Страшная казнь в Алапаевске ждала братьев Олега – великих князей Игоря, Константина и Иоанна, разделивших горькую участь дома Романовых [59, с. 311].
В 1995 г. в Казани вышла книга «Князь Олег» – репринтное воспроизведение издания 1915 г. с предисловием и примечаниями протоиерея Игоря Цветкова (г. Казань), где приведена биография и дневниковые записи великого князя, рассказывается о его последних страдальческих днях. Издание иллюстрировано фотоснимками и рисунками. Это практически единственный источник, повествующий о жизни Олега Константиновича и всей семьи Константина Константиновича Романова.
§ 2. Августейшие адмиралы и морские офицеры из династии Романовых второй половины XIX – начала XX в.
Со времени появления российского регулярного флота в 1696 г., по подсчетам Ю. Л. Коршунова, с ним связали свою жизнь 7 человек из династии Романовых: императоры Петр Первый и Павел Первый, а также великие князья: Константин Николаевич, Алексей Александрович, Константин Константинович, Александр Михайлович и Кирилл Владимирович [53, с. 39].
По-разному складывались судьбы августейших моряков России XIX – начала XX в. Попробуем дать их деятельности краткую характеристику.
Ил. 7. Великий князь Константин Николаевич Романов (1827–1892)
1. Великий князь Константин Николаевич Романов. Реформатор российского флота. После гибели Черноморского флота под Севастополем во время Крымской войны (1853–1856) он менее чем за 10 лет (с 1861 по 1869 г.) создал Балтийский паровой броненосный флот России, который в то время стал третьим в мире по мощи. Этот флот насчитывал 23 корабля, на вооружении которых состояло 162 нарезных орудия крупного калибра – сила, достаточная для обороны морских рубежей страны. Он ввел на флоте систематические общеобразовательные занятия офицерского состава флота с нижними чинами. Даже в императорской семье в политическом отношении на него смотрели, как на опасного либерала [53, с. 39].
Ил. 8. Великий князь Алексей Александрович Романов (1850–1908)
2. Великий князь Алексей Александрович Романов (1850–1908), четвертый сын Александра II, последний генерал-адмирал (во главе флота стоял 24 года, после Константина Николаевича, с 1881 по 1905 г.). Однако генерал-адмиралом он был практически никаким, поскольку отличался ленью, проводил жизнь в Париже среди вкусных обедов и красивых женщин и никогда не был женат. Генерал-адмиральство его закончилось Цусимской трагедией 14–15 мая 1905 г., когда в двухдневном сражении погибла эскадра адмирала З.П. Рожественского [53, с. 40]. На том, чтобы Балтийский флот послать на верную смерть в Тихий океан, также настоял великий князь Алексей Александрович. Зять царя, великий князь Александр Михайлович, перед этим произнес убедительную речь о недопустимости такого решения, и, казалось, буквально все вняли его аргументам. Тем не менее 10 дней спустя генерал-адмиралу в конце концов удалось переломить ситуацию, и флот был послан на Дальний Восток [3, с. 227–229].
Наиболее сдержанно его характеризовал С. Ю. Витте: «Милый, честный, благородный, но в деловом отношении не особенно серьезен». Много резче – двоюродный брат великий князь Александр Михайлович: «Непревзойденная карикатура на Генерал-Адмирала… Не интересуясь решительно ничем, что не относилось к женщинам, еде или напиткам, изобрел чрезвычайно удобный способ для устройства заседаний Адмиралтейств Совета. Приглашал его членов к себе во дворец на обед, и после того, как наполеоновский коньяк попадал в желудок его гостей, радушный хозяин открывал заседание традиционным рассказом о случае из истории русского парусного военного флота» [3, с. 162, 227]. Академик А.Н. Крылов: «За 23 года бюджет вырос в 5 раз. Было построено множество броненосцев и броненосных крейсеров, но оно являлось собранием отдельных судов, а не флотом. Большинство кораблей были разнотипны, либо слабы по вооружению, либо слабы по бронированию. Подчас они представляли собой обыкновенное подражание английским броненосцам с опозданием в 6–7 лет. В смысле создания флота деятельность генерал-адмирала Алексея была характерным образцом бесплановой растраты государственных средств» [53, с. 50–51].
Беззаботное существование великого князя Алексея Александровича было омрачено позорным разгромом нашего флота на Дальнем Востоке в битве с современными дредноутами Микадо. Он подал в отставку и вскоре умер.
Ил. 9. Великий князь Константин Константинович Романов (1858–1915)
3. Великий князь Константин Константинович Романов (1858–1915), второй сын великого князя Константина Николаевича. Известно, что он совершал дальние плавания, в том числе в Америку, на празднование 400-летия ее открытия. С 1882 г. служба его проходила в гвардии. 7 лет командовал ротой лейб-гвардии Измайловского полка, в 1901 г. был произведен в полковники, командовал Преображенским полком. В 1910 г. стал генерал-инспектором военных училищ. Известен как поэт, талантливый переводчик Гёте, Шекспира. Автор многих лирических произведений, некоторые из них переложены на музыку композиторами И.И. Чайковским, А.Г. Рубинштейном, А.К. Глазуновым [53, с. 62]. Свои произведения великий князь подписывал псевдонимом К.Р., и его литературный талант признавался даже органами печати, враждебными существовавшему в России строю [3, с. 150].
В лейб-гвардии Измайловском полку он создал свои знаменитые «Измайловские досуги» и таким образом заменил обычные кутежи офицерских собраний интересными вечерами, посвященными современной литературе [3, с. 150].
По словам великого князя Александра Михайловича, хорошо разбираясь в тайниках души русского простолюдина, великий князь Константин Константинович значительно преобразовал методы во спитания молодых солдат. Для него не было большего удовольствия, как провести утро в казармах, где он занимался с ними «словесностью». Будучи в течение многих лет начальником Главного Управления военных учебных заведений, он сделал многое, чтобы смягчить суровые методы нашей дореволюционной военной педагогики [3, с. 150–151].
Константин Константинович с большим тактом исполнял обязанности президента Императорской Академии наук и был первым, кто признал гений первого русского нобелевского лауреата (1904 г.) биолога И. П. Павлова.
Ил. 10. Великий князь Александр Михайлович Романов (1866–1933)
4. Великий князь Александр Михайлович Романов (1866–1933), двоюродный дядя Николая II, его сверстник и единственный друг юности, был женат на сестре Николая II Ксении. Основатель нового вида войск в России – военной авиации, первый главком ВВС России [53, с. 66]. Интересовался зарубежными флотами, в 1891 г. выпустил первый в России справочник по зарубежным флотам (всего до 1909 г. выпустил их 12). Проанализировав статистику строительства флотов, пришел к выводу, что постройка судов во многих государствах подчинена определенной цели – каждое из них имеет в виду определенного противника. Еще в 1895 г., почти за 10 лет до начала Русско-японской войны, он вычислил, что нашим противником будет Япония, а война начнется в 1903–1904 гг., поэтому подал докладную записку императору с предложениями по усилению флота на Тихом океане, но она осталась без внимания. Записка же точно определила не только время начала войны, но и то, как она начнется [53, с. 68]. Во дворце великого князя, здание которого и сегодня располагается на набережной Мойки, с 1898 г. начала собираться флотская молодежь для обсуждения всего, что касается флота. Здесь же в 1897 г. впервые великим князем Александром Михайловичем была изобретена новая, ранее никогда не применявшаяся форма оперативно-тактических исследований- военно-морская игра, используемая для обучения будущих офицеров в Морском училище [3, с. 211]. Позднее такие игры составили не только основу новых курсов Николаевской Морской академии, но и получили широкое распространение во всем мире. На играх при неизменном участии великого князя неоднократно исследовалась война с Японией. Увы, объективная реальность была такова, что русский флот проигрывал каждый раз. Интересно, что в одной из последних игр сторона, игравшая за Японию, начала военные действия именно так, как это произошло в действительности, – внезапной минной атакой без объявления войны. Участники игры потом мрачно шутили – «японцы подсмотрели это у нас» [53, с. 69].
В 90-е гг. XIX в. проявляется еще одна его незаурядная черта, столь не свойственная великокняжеской среде, – интерес к технике, особенно к ее новинкам. Как старший офицер строившегося в Петербурге на Новом Адмиралтействе броненосца «Сисой Великий», великий князь Александр Михайлович энергично содействовал ускорению его постройки. Он буквально дневал и ночевал на заводе. В 1900 г. он стал командиром строившегося в Николаеве броненосца «Ростислав». «Мечта моей жизни, – писал великий князь, – мечта каждого моряка осуществилась. Я… произведен в чин капитана 1 ранга и назначен командиром броненосца Черноморского флота» [3, с. 212]. В процессе достройки и сдачи корабля великий князь работал во многих комиссиях. Он был членом «комиссии для испытания и приемки в казну башенной установки 10-дюймовых орудий», председателем комиссии по испытаниям первой в русском флоте котельной установки с нефтяным отоплением и т. д. [53, с. 70].
Но круг его интересов никогда не ограничивался рамками его непосредственных служебных обязанностей. Был он человеком не только незаурядным, но и честолюбивым. Энергии и идей у него было всегда хоть отбавляй. Одним из его увлечений было развитие отечественного торгового судоходства. Без торгового мореплавания, как он считал, России трудно развивать свой военный флот. Все, кому близки были нужды отечественного судоходства, находили в его лице «союзника и покровителя». Русское императорское общество судоходства избрало его своим почетным председателем.
С учреждением в 1898 г. при Министерстве финансов отдела торгового мореплавания Александр Михайлович, не прерывая службы на флоте, становится председателем Совета по делам торгового мореплавания. Его главные заботы теперь – организация мореходного образования, улучшение быта «низших служащих торгового флота», обеспечение балтийского побережья русским углем и, наконец, «постановка вопроса о соединении Черного и Балтийского морей внутренним путем». С 1902 г. Александр Михайлович – самый молодой министр России. Он – главноуправляющий торговым мореплаванием и портами. Одновременно он продолжал оставаться «в звании флигель-адъютанта и командира броненосца “Ростислав”». Кстати, к броненосцу, построенному при его непосредственном и активном участии, командовать которым ему привелось более трех лет, Александр Михайлович относился с большой любовью. Не случайно своего пятого сына, родившегося в 1902 г., он назвал Ростиславом [53, с. 71].
Начало войны с Японией великий князь встретил в должности младшего флагмана Черноморского флота и в чине контр-адмирала. В ночь на 27 января 1904 г. японские миноносцы атаковали стоявшую на Порт-Артурском рейде русскую эскадру. Александр Михайлович в это время был в Каннах. Закончив 18 ноября «на броненосце “Ростислав” под собственным флагом» кампанию 1903 г., он с многочисленным семейством отдыхал на юге Франции. Но уже 30 января в дневнике Николая II появилась запись: «Ксения и Сандро вернулись из-за границы», и на следующий день – «Ксения и Сандро пришли к нам». Вот что писал о своей встрече с императором сам великий князь: «Мое появление смутило его… Он ждал тяжелого объяснения… упреков за прошлое. Я поторопился все его опасения устранить.
– Я пришел к тебе, Ники… чтобы получить разрешение на отъезд в Порт-Артур. Надеюсь, ты сочувствуешь моему… желанию быть… вместе с моими соплавателями…
Лицо его прояснилось.
– Я всецело понимаю тебя, но… не могу отпустить… ты мне будешь нужен в Петербурге. Я хочу воспользоваться твоим опытом…
В течение часа я старался ему доказать, что мог бы принести гораздо большую пользу в Порт-Артуре, чем в столице, но государь не согласился» [3, с. 222–223].
Главная идея великого князя на этот раз – крейсерская война. Япония – островное государство, и ее возможности целиком зависят от ввоза сырья, оружия, боеприпасов. Это и имел в виду Александр Михайлович.
С согласия императора он призвал на военную службу несколько быстроходных судов «Добровольного флота». Как министр торгового флота купил за границей еще четыре парохода и, вооружив их, создал эскадру быстроходных вспомогательных крейсеров. Вскоре агентурная разведка донесла, что из Европы в Японию с оружием и боеприпасами направляются 12 транспортов. Проходит немного времени, и вспомогательные крейсеры великого князя захватывают в Красном море несколько транспортов. Однако возникает международный скандал. Действия русских крейсеров квалифицируются как пиратские. Англия и Германия угрожают санкциями. Под давлением министра иностранных дел император принимает однозначное решение: «Сандро… ты должен немедленно распорядиться, чтобы твоя эскадра освободила захваченные… пароходы… Подавляя горечь, – вспоминает великий князь, – я подчинился» [53, с. 72].
В целом, подводя итоги своей деятельности во время войны, великий князь писал: «Мое участие в войне 1904–1905 гг. оказалось весьма неудачным». Что еще можно сказать в этой связи? В справочнике «Военные флоты иностранных государств…» за 1906 г. Александр Михайлович поместил обзор военных действий на море. Он писал: «Я считаю необходимым поместить это… описание, которое поможет офицерам, которым дорого будущее… русского флота, разобраться в наших ошибках и усвоить, что только постоянное изучение военно-морского дела может подготовить их к умению управлять флотом… и побеждать, в чем и заключается призвание каждого из нас» [53, с. 72].
Были ли результаты деятельности великого князя Александра Михайловича на море? Были, и еще какие! Уже в 1904–1905 гг. «Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования» под председательством великого князя Александра Михайловича закладывает на верфях Гельсингфорса (Хельсинки. – О. Ф.), Риги и Або 14 кораблей. Всего «благодаря настойчивости великого князя в короткие сроки… было построено 18 миноносных крейсеров и миноносцев». После войны с Японией они по существу и составили ядро Балтийского флота. Последним кораблем, построенным на средства Комитета, стал знаменитый «Новик», эсминец, положивший начало большой серии отечественных кораблей. Долгие годы они считались в своем классе чуть ли не лучшими в мире [53, с. 72].
История «Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования» такова. Еще в начале 1904 г. в Петербурге образовалась группа энтузиастов, предложившая строить флот на добровольные пожертвования. Начало пожертвованиям положил князь Л. Кочубей. Его призыв, напечатанный в газете «Новое время», нашел столь широкий отклик, что уже через несколько дней в кассу Комитета поступило более 250 тыс. рублей. Пожертвования шли от губерний, дворянства, духовенства, крестьян, купечества и даже от учащихся. Были и крупные взносы: 400 тыс. рублей внес граф С. В. Орлов, 200 тыс. – граф А. Д. Шереметев, 1 миллион – эмир Бухарский и т. д. Всего Комитет собрал свыше 17 млн рублей [53, с. 72].
Однако главным в деятельности «Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования» для будущего России стало отнюдь не строительство кораблей, а создание отечественной военной авиации.
Возглавлял ВВС России великий князь до 21 марта 1917 г. Через 3 недели после отречения Николая II он сложил с себя обязанности главнокомандующего воздушной авиации и практически полностью отошел от дел. На этом закончилась его многолетняя активная деятельность на благо Отечества. Затем – эмиграция – Англия, Франция, Америка. Умер Александр Михайлович в 1933 г. на юге Франции в небольшом городке Рокбрюн, где и похоронен.
Ил. 11. Великий князь Кирилл Владимирович Романов (1876–1938)
5. Великий князь Кирилл Владимирович Романов (1876–1938), внук Александра II. Являлся третьим претендентом на российский престол. Моряков в семье не было. В 15 лет захотел служить на флоте [53, с. 82].
Кирилл Владимирович собственными усилиями стал начальником военно-морского (по-современному, оперативного) отдела в штабе Командующего флотом Тихого океана. Участвовал в Русско-японской войне. Настойчиво искал встречи с японцами, неоднократно вступал в бой. Но численное их превосходство заставляло его отходить под прикрытие. Был контужен 31 марта 1904 г. на броненосце адмирала С. О. Макарова «Петропавловск», вышедшем на помощь крейсеру «Баян». В составе кораблей он шел первым и коснулся японской мины. Произошел взрыв, в результате чего корабль утонул. Погибли: командующий флотом С. О. Макаров со своим штабом из 10 человек, 18 корабельных офицеров, 620 «нижних чинов», известный русский художник-баталист В. В. Верещагин. Из воды подобраны: великий князь Кирилл Владимирович, командир броненосца Н. М. Яковлев, 5 офицеров, 73 «нижних чина». Спасал их миноносец «Бесшумный». Спасено 80 человек, погибло 650 [53, с. 87]. В заключении расследовавшей комиссии было сказано, что взрыв японской бомбы вызвал детонацию находившегося на корабле запаса якорных мин и погребов со снарядами [53, с. 92].
Контузия, ожог лица и купание в воде при +5° требовали лечения. Но царь не хотел отпускать его за границу из-за непростой личной жизни великого князя. Дело в том, что Кирилл Владимирович был влюблен в свою кузину, герцогиню Гессенскую Викторию-Мелиту. Она отвечала взаимностью. Николай II запретил им жениться по причине близкого родства, а главное – замужнего ее состояния. Угрожал лишить всего, в том числе великокняжеского звания. Императрица Александра Федоровна еще до замужества также была не в ладах с герцогиней. Герцог Гессенский – муж Виктории-Мелиты – был родным братом русской императрицы, а мать Виктории-Мелиты была дочерью Александра II, то есть родной сестрой Владимира Александровича – отца великого князя Кирилла [53, с. 86].
Великий князь Владимир Александрович настоял на заграничном лечении. Виктория-Мелита уже была в разводе, и они с Кириллом Владимировичем поженились. Она приняла православие с именем Виктория Федоровна [53, с. 88].
Из-за того, что Кирилл Владимирович нарушил запрет царя на заключение этого брака, Николай II приказал ему покинуть Россию. По мнению Ю. Л. Коршунова, это было решение не царя, а императрицы. Наказание последовало такое: непризнание брака, отрешение великого князя и его потомков от прав на престолонаследие, прекращение отпуска причитавшихся денежных средств. Последнее вскоре было отменено [53, с. 89].
С повинной великий князь не спешил. Прощение пришло в 1907 г. С семьей он возвратился в Россию в 1909 г. после смерти отца. Приказом от 3 ноября 1908 г. был возвращен на службу прежним чином капитана 2 ранга с прежним званием флигель-адъютанта Е.И. В. с зачислением в списки флота. Три года служил старшим офицером крейсера «Олег», плавал в Балтике. В 1912 г. капитаном 1 ранга назначен командиром крейсера «Олег». Тогда же «вольнослушателем» окончил Николаевскую Морскую академию.
Уже 3 августа 1914 г. уехал в действующую армию исполняющим обязанности наблюдающего за морскими командами действующей армии. В 1915 г. произведен в контр-адмиралы и стал начальником морских батальонов и речных флотилий в действующей армии и одновременно командиром Гвардейского экипажа. В этой должности он встретил и Февральскую революцию.
По-видимому, обида за наказание царя не была прощена и забыта: 1 марта 1917 г., в день так называемого отречения Николая II от престола, Кирилл Владимирович вел по Шпалерной улице к Таврическому дворцу под красным знаменем колонну моряков. Это была самая элитная часть российского флота – Гвардейский экипаж. Великий князь был при этом командиром экипажа, контр-адмиралом. Вместо флигель-адъютантских аксельбантов на его груди красовался большой красный бант [53, с. 81].
Что побудило великого князя Кирилла Владимировича к переходу на сторону Временного правительства? Одно из его интервью в газете начиналось так: «Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия теряет всё». Заканчивалось оно заявлением, что он доволен быть свободным гражданином России. В другом: «Мы все русские люди… Нам всем надо заботиться о том, чтобы не было излишнего беспорядка и кровопролития. Мы все желаем образования настоящего русского правительства». Наконец, на вопрос, как он оценивает арест Николая II: «Исключительные обстоятельства требуют исключительных мероприятий. Вот почему лишение свободы Николая и его супруги оправдывается событиями, происходящими в России…» По поводу своего будущего: «Мне кажется, что никто из нас, принадлежащих к семье бывшего императора, не должен… оставаться на занимаемых нами постах». 11 марта 1917 г. он сдал должность командира Гвардейского экипажа избранному матросским комитетом командиру императорской яхты «Полярная звезда» капитану 1 ранга М.М. Лялину [53, с. 89–90].
Дальше – эмиграция. Там он провозгласил себя императором Кириллом I. Умер в Кобурге (Германия) в 1938 г., там и похоронен. В 1995 г. его прах и прах Виктории Федоровны был перевезен в Петербург и захоронен в великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора [53, с. 90].
Итак, из общей массы лиц императорской фамилии, трудившихся в военной сфере, мы высветили 10 ее представителей, которые во второй половине XIX – начале XX в. с разной степенью ответственности относились к своей службе. Как любая семья, дом Романовых был представлен людьми, как обладавшими посредственными данными в военном деле (великий князь Алексей Александрович), так и являвшимися, без преувеличения, достойными наследниками великого Петра, несомненно отмечавшимися военным гением (великие князья Константин Николаевич и Александр Михайлович). Кроме того, великий князь Николай Николаевич Старший заслужил огромную популярность среди славян в результате освобождения Болгарии и других православных народов Европы от турецкого ига по итогам Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Великий князь Михаил Николаевич навсегда остался в истории России как усмиритель и покоритель Кавказа, Чечни и Дагестана.
Один из представителей царской фамилии – великий князь Олег Константинович – получил смертельное ранение на поле битвы в 1914 г., от которого скончался в возрасте 22 лет, оставив в народе добрую память о себе и своей воинской доблести.
Более того, несмотря на годы санкционированного советской властью забвения, последний российский император Николай II, много потрудившийся на посту главнокомандующего во время Первой мировой войны, а затем предательски отстраненный от власти в стране и позднее расстрелянный с членами семьи большевиками в Екатеринбурге, прославлен и канонизирован Русской православной церковью в лике святых. При жизни не подписав ни одного приказа о смертной казни, царь сам пал от рук убийц. Его служение на благо России, постоянная самоотверженная забота о людях, а также мученическая кончина послужили тому, что именно он, Николай Александрович Романов, возглавляет сонм новых святых – новомучеников и исповедников Российских, стоящих у престола Божия и возносящих молитвы о нашей стране, властях, воинстве и народе российском, то есть о каждом из нас.