2. КАТАКОМБЫ.
Лайвер недовольно пискнул. Конечно, никто не любит менять инстинкты, даже если это всего лишь стандартная (и для многих – единственная) линия доступа. Истерически замигал индикатор, пытаясь найти среди миллионов ниточек ту, что маркирована индексом «393». Этим каналом пользовались агенты девятого отдела и врачи скорой помощи – две службы, которым необходимо быстро узнать всю подноготную клиента. Задачу осложняла короткая команда – пять символов блокировали доступ не только к идентификатору лайвера, но и к его координатам.
Крис уходил все дальше от машины, петляя по разрушенным коридорам мертвого пансиона. Под ногами хрустели куски древних бумажных обоев с толстыми слоями известки и занесенный ветрами мусор. Дождь давно кончился, но его влаги не хватило очистить воздух заброшенного квартала. От пыли свербело в носу, Крис чихал так, что мозги выворачивало.
А еще донимало дежа вю.
Эти дома строили на совесть. Достигающие порой километровой длины стены простояли добрую сотню лет и могут выдержать еще столько же. Металлические каркасы перилл изъедены ржавчиной, но бетонные ступени лестниц по-прежнему не пустили ни трещины. Родители живущих рядом мальчишек могли не бояться увечий отпрысков, решивших порезвиться в таких развалинах.
Для Криса безопасность пансионов выражалась в другом. Вереница громадных зданий позволяла уйти от камер слежения по внутренним переходам, соединявшим один пансион с другим. Выстроившись нестройными рядами, бывшие убежища бедных окольцовывали город, позволяя добраться до нужного района незаметным. Было бы время. У Криса времени оставалось в обрез.
От двухчасовой ходьбы ноющая боль в ногах достигла апогея. Но решись Крис присесть, встать он бы не смог. Бывший экстрагент за десять лет мирного существования превратился в такую же развалину, как дверные косяки, рассыпающиеся трухой от прикосновения. Ему бы выспаться. Хорошо выспаться в безопасном месте и плотно поесть.
На экране лайвера появилось аскетическое меню. Волна поймана. Крис, не останавливаясь, набрал код доступа и вышел в сеть. Страна – Россия, город – Вернинск, база данных – Высший университет искусств, курс – 414, студент – Павченко Бэлла, запрос – личные данные: домашний адрес. Крис бросил взгляд на оконный проем, за которым наливалось чернилами небо. Квартала три-четыре, не больше. Придется немного отсидеться в коридорах, чтобы выйти под объективы камер укрытым ненадежным ночным мороком.
– Кто там?
В конце двадцать первого века редко услышишь этот вопрос из-за запертой двери. Крис отступил на шаг, позволив спрятанному в пластиковой обшивке видеодатчику разглядеть себя в полный рост.
– Крис Вериз, преподаватель Высшего университета искусств. Мне нужны господа Павченко. Хочу поговорить об успеваемости их дочери.
С мелодичным переливом дверь отворилась. Первое, что бросилось в глаза – длинные, идеально прямые ноги и упирающаяся в бок рука. Красноволосая бестия встречала гостей в шортах и топике, не справлявшихся с функциями одежды.
– Во-первых, господин Вериз, мои родители уехали за город. А во-вторых, я уже достаточно взрослая девочка и не позволяю шлепать себя за плохие оценки… родителям.
Свезло.
– Что ж, воспитание студентов входит в мои обязанности, – не скрывая двусмысленности сказал Крис и закрыл за собой дверь.
Длинные ноги развернулись и продефилировали в комнату.
Эх, Бэлла, Бэлла. Девятнадцатилетняя демонстрация нравов нового поколения. Они действительно похожи на цветы, эти дети. Выращенные заботливыми садовниками в надежных, как карцер, куполах теплиц, где не существует перепадов атмосферного давления и всегда под рукой удобрения. Им чужды запреты и естественен комфорт. Им не с кем бороться за выживание. Идеальная клетка для счастливых канареек.
Развалившись на огромном диване, Бэлла выглядела резиновой куклой. Та же неестественная расслабленность, тот же прямолинейный взгляд. Да и в деле набор функций оказался тем же. Только куклы не орут в ухо: «Быстрее».
Она получила то, чего добивалась, выставляя оголенные коленки в проход между столами аудиторий. Крис намеревался получить то, зачем пришел.
– Когда вернутся твои родители?
– На все выходные умотали, – небрежно бросила студентка, болтая ногой в воздухе.
Они лежали на диване, расправляясь с бутылкой коньяка из отцовской коллекции. Коньяк был хорош – маслянистый янтарь обволакивал горло и терпкой теплотой разливался по телу. Из развешанных по окружности потолка лент динамиков пульсировали современные хиты – совершенная в своей гармонии музыка. Крису больше нравилось разнузданное варварство, насилие над струнами и мелодикой. Противоположности, действительно притягиваются.
– Приготовь поесть, – велел он.
Бэлла не шелохнулась, лениво пробормотала:
– Иди и возьми в холодильнике.
– Нет. Раз ты взрослая, чтобы трахаться, умей быть полезной.
Студентка презрительно фыркнула, но с дивана встала.
– Погоди. – Крис схватил ее за руку, притянул к себе и вынул из уха пуговку толкера. Пояснил: – Не хочу, чтобы весь университет знал о твоем подвиге.
Кем же служат ее родители, что достали для дочери агентурный телефон? Крис покрутил в пальцах клипсу. В сантиметровом корпусе спрятаны гигабайты памяти, сверхчувствительный микрофон и микроэлектроника, управляемая голосом. Отличная игрушка. Жаль, что забрать нельзя – толкеры программировались раз и навсегда, воспринимая только голос хозяина. Попытки перепрошивки приводили к саморазрушению прибора.
Тревожное предчувствие кольнуло и исчезло. Никаких разнарядок на экстрагентов девятый отдел не передает, пока не устранит. Каждый пойманный объявляется последним. И что самое смешное – люди верят и искренне радуются. Неужели до сих пор никто не возмутился? Неужели мнимая безопасность теперь важнее осведомленности? Люди устали от войн. Устали от серости красок и резких звуков. Слишком много трупов отдали последнюю кровь асфальтам. Новые дороги обещают счастье, и люди верят, больше не надеясь на собственные истощенные силы. Им надоело драться. И они не будут.
Бэлла вернулась с маленьким контейнером салата и чуть побольше – плова. У них что, тарелок нет? Хорошо, хоть вилку принесла. Крис заставил перетружденные колени согнуться и сел. За пять минут расправился с едой.
– Ну что, сил прибавилось? – самодовольно намекнула Бэлла. Она полулежала на диване, закинув ноги на спинку, и изредка как бы невзначай касалась ступнями плеч Криса.
Крис вытер рот руками. Студентку перекосило, но она сама не принесла салфеток.
– Мне надо выспаться, – обрубил провокацию Крис.
Бэлла дернулась, как от удара. Вскочила.
– Слушай, ты что себе позволяешь? – прошипела она Крису в лицо. Глаза, словно два значка радиации, предупреждали о возможном летальном исходе. – Пришел, раскомандовался. Да я если захочу, тебя в порошок сотру. Хочешь лишиться работы, добренький учитель-рубаха-парень?
Вот сучка.
– Остынь, – мягко сказал Крис, закрывая рот Бэллы ладонью. – Я правда устал. Мне все-таки сорок три. Но видимо еще нравлюсь молоденьким бестиям.
Фальши в перемене поведения Бэлла не заметила. Расслабилась, забралась на диван и утянула Криса следом.
– Завтра я на тебе отыграюсь, – пообещала она, потянувшись к его губам.
Крис только улыбнулся. Он засыпал. Так быстро, отключаясь от боли, жажды и если понадобится – совести, умели засыпать лишь экстрагенты. Удобная способность, привитая мастерами гипноза, позволяла быстро восстанавливаться. Но в любой программе возможен сбой. Вместо релаксирующего беспамятства Крис проваливался в дымную завесу кошмаров, зафиксировавших прошлое.
***
Они уже три часа петляли по городу. Дождь кончился, оставив на улице стремительно высыхающие лужи. Однако, тучи не спешили рассеиваться.
– Направо, во двор, – скомандовал невидимый проводник, Окси послушно вошла в поворот. – Тормози.
На заднем сидении зашевелились. Послышался шорох целлофана и через кресло перелетел пакет.
– Надень.
Окси развернула сверток, достала широкополую шляпу, черные очки и длинный легкий плащ. Ну и маскарад! В лучших традициях старых боевиков.
– По-моему… – начала Окси, но слова застряли в горле.
Не нужно смотреть в зеркало, чтобы почувствовать – ствол, приставленный к затылку, принадлежит настоящему огнестрелу. У парализаторов диаметр побольше, а для пластоблока газовика он чересчур холоден. Дергаться бесполезно, от пуль уклониться невозможно, будь ты хоть трижды суперменом.
Окси застыла, глядя в зеркало заднего вида на противника. Уложенные гелем волосы, строгий пиджак, галстук поверх белоснежной рубашки. Здравствуй, девятый отдел. Поймал все-таки. Но что-то выбивалось из накрахмаленного облика. Глаза. Глаза охотника, слишком взрослые для молодого агента.
– Не напрягайся, – мягко сказал незнакомец. – Мне нужно объяснить. Камеры вокруг не работают. Мы в одной из дыр города. Костюм нужен, чтобы попасть к Псионику. Но если бы ты меня увидела до пистолета… О реакции экстрагентов ходят легенды, я не мог рисковать. Увидишь наш штаб, все поймешь.
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что тебя прижали, «срОК выСИ». Как видишь, ваш код я знаю.
– Это не гарантия.
– Придется поверить.
Холод стали исчез. «Агент» протянул пистолет Окси.
– Возьми. А теперь одевайся. Мы уже опаздываем. И главное – ничему не удивляйся. В нашем деле спасти может только наглость. Да бери же.
Окси взялась за прорезиненную рукоять, проверила предохранитель и магазин. Пистолет бы не выстрелил. Нечем. На лице «агента» высветилась мальчишеская улыбка. Он ловко перепрыгнул-перекатился через спинку и уселся в кресло рядом.
– Одевайся, иначе не пройдем. С очками поосторожнее. Заляпаешь стекло – камуфляжу кирдык.
– В смысле? – спросила Окси.
Очки как очки. Темные стекла, роговая оправа. Не писк моды, но классика гораздо приятнее. Однако, стоило их надеть, как мир дрогнул. Черная дымка сползла, показывая незамутненные тонировкой окрестности.
– В оправу встроены камеры, – пояснил мальчишка. – Они передают картинку. А если кто захочет разглядеть твои глазки, получит неверное представление.
Это так похоже на старого друга.
– Остальное тоже с сюрпризами? – Окси выгнулась, натягивая плащ. Маловат. Хотя нет.
– Псевдоорганика. Подстраивается под нужный объем. И в качестве побочного эффекта – экранирует все скан-лучи. Хоть танк на пузо прицепи, ни один датчик не засечет.
– Неужели?
– Это экспериментальная технология. Подобные разработки финансируются с перебоями, в пользование не выдаются, тестовые образцы уничтожаются, если вовремя не прихватизировать, – Денни довольно усмехнулся. – Ну ты понимаешь.
– А шляпа?
– Тебе надо за мужика сойти. Рост позволяет, только грудь втяни как-нибудь.
– Было бы что втягивать, – вздохнула Окси. И рассмеялась.
Напряжение отпускало медленно, но верно. Если ее подставили, то очень изысканно. Реши Окси выйти из машины, ей бы позволили и камуфляж отдали. Выбор есть всегда. Даже если чаши весов замерли одна над другой, он есть. И Окси всегда следовала правилу: лучше схватиться за меч, приняв его за соломинку, чем отбросить соломинку, спутав с мечом.
– Куда дальше? – спросила она, пряча волосы под шляпу.
– Погоди-ка.
Мальчишка вытянул руку, пробежался пальцами по приборной панели. Красная оболочка стремительно сползла с кузова автомобиля, юркнула под капот, обнажив серебристое покрытие, колеса приподнялись, по обе стороны багажника выдвинулись десятисантиметровые крылья с фарами, вздулась крыша. Машина сменила марку.
– Впечатляет, – выдохнула Окси. – Так куда едем?
– К зданию правительства, – ответил мальчишка. – Говорил же, наглость – лучший союзник. Кстати, я – Денни. Вообще, Денис, но для своих – Денни.
Огромный цилиндр здания правительства был виден практически из любой точки города и заменял Вернинску Останкино, Эйфелеву башню и Биг-Бэн вместе взятые. Сто тридцать два этажа зеркал, за которыми сосредоточился оплот бюрократии. Строить купол такого объема власти не решились, ограничили кругоманию одной плоскостью. Поэтому СМИ и дипломаты гордо именовали здание Указующим Перстом, у населения оно из-за двух купольных пристроек вызывало иные ассоциации.
Окси втиснула машину между лимузинами на огромной стоянке. Убрав руки с руля, спросила:
– Куда теперь?
– Внутрь!
Улыбчивый парень.
Набрав в легкие побольше воздуха, Окси придала лицу безмятежное выражение. Сгустившийся сумрак делал очки нелепыми, но снимать их Окси не собиралась. Неспешным, твердым шагом они направились к главному входу. Навстречу шагали выхоленные служащие, некоторые говорили, глядя прямо перед собой.
– У всех толкеры? – поинтересовалась Окси.
– Ага. И у тебя будет, – пообещал Денни. – Ты только ничему не удивляйся. Доверься мне.
– Куда уж больше?
Стеклянные двери разъехались. Окси быстро пробежалась взглядом по мраморному холлу: три степени защиты – по два охранника у каждых ворот, сенсорные панели у дверей лифта и физически ощутимая слежка камер отовсюду.
Денни уверенно подошел к первым воротам, прислонил ладонь к панели. Один охранник молча кивнул, второй констатировал:
– Записан.
Окси решительно повторила действия проводника, лишь зубы сжались, да дыхание замедлилось.
– Записано, – произнес охранник многозначительно. Окси заметила, как дрогнул его палец, как бы невзначай коснувшись одной из клавиш управления.
У двух следующих ворот сцена повторилась с точностью до мимолетных движений.
– Здесь все свои, – пояснил Денни, пропуская Окси в пустой лифт.
Хромированные двери закрылись. Денни наугад ткнул кнопку, и лифт мягко пополз вверх. На индикаторе загорелась пятерка, мальчишка, все это время державший руки за спиной, развернулся к панели управления, и Окси заметила, что на кнопку «Стоп» надет металлический колпачок.
– Это блокировка камер и временная шиза для местной электроники, – объяснил Денни. Достал из кармана небольшую панель, пробежался по клавишам. – А теперь поедем куда надо.
Лифт послушно изменил направление. Хотя цифра на индикаторе продолжала расти, кабина спускалась.
– Три, два, один, – считал мальчишка, – минус один, минус два, приехали.
Лифт остановился. Открывшиеся двери выпустили в полутемный коридор. Красивая, чистая, с красным половичком на полу кабина лифта контрастировала с бетонными стенами подвала, словно приплывшая в средневековье субмарина.
«Вот конспиратор!» – с восхищением подумала Окси.
Будущих экстрагентов учили обходиться малым. Недели на непокрытых панцирных сетках кроватей, уборные с дырами в полу, периодически заглядывающие на кухню крысы входили в программу подготовки, но на всем потоке не нашлось второго воспитанника, способного месяцами ходить в нестиранной одежде и обходиться вообще без мебели, был бы под рукой новейший компьютер. Только Псионик.
Денни вел Окси лабиринтами катакомб, показывая, где пригнуться, чтобы не въехать лбом в связку свисающих проводов, или наступать осторожнее, дабы не споткнуться о трубы. Наконец, дорогу преградила железная дверь. Пробежавшись по кнопкам, Денни опустил рычаг и вошел в комнату первым.
– Алоха, – поздоровался он.
– И тебе того же, засранец, – отозвался знакомый скрипучий голос.
В широкой комнате осветительные приборы отсутствовали как класс. Жестяные столы, сети проводов и десяток пультов управления освещали дисплеи, увесившие стены мигающей мозаикой. Глядя на пестрящий калейдоскоп можно было проследить эволюцию мониторов от мастодонтов, работающих на ЭЛТ, до голографической плоскости, по которой сновали мириады пульсирующих красных червячков. С высокого потолка свисал исполинский вентилятор, лопасти вращались с размеренным гулом, образуя серый круг.
Среди всего этого хлама, за литым столом восседал Псионик, словно паук в сердцевине своего кружева. Обычно лохматый, с привычными огромными очками на горбатой переносице и неизменной щетиной.
– Черт возьми, как я рада тебя видеть!
– Ой, сестра, – скривился экстрагент и импульсивно замахал руками, – давай только без нежностей. Денни, подкати ей стул и принеси пожевать что-нибудь.
Мальчишка вывез из-за угла кресло, придвинул к столу напротив Псионика и исчез за дверью в противоположной стене.
– Ну как тебе мое логово? – хитро прищурился хозяин.
Окси еще раз огляделась. Без издевки ответила:
– Впечатляет.
– Здесь, – раскинул руки Псионик, – собраны сокровища со всех помоек Вернинска. Нелегальным засранцам иного не достать.
– Я смотрю, у тебя новое любимое слово.
– А я смотрю, у тебя синяк намечается.
Окси нахмурилась, коснулась ушибленной челюсти. Опухшая щека тут же отозвалась ноющей болью.
– Ерунда. Связалась тут с одним…
– Знаю-знаю, – оборвал Псионик. – Крис Вериз та еще скотина. Но когда-то был одним из лучших. Ты знаешь, что именно он за Праттом следы заметал? И в Вегасе он шуму наделал.
– Разве в Штаты наших бросали?
– Если их головорезы не справлялись. Или своих приструнить надо было. Тут, если помнишь, второй вариант.
Вернулся Денни. Прикатил маленький гувернерский столик с бутербродами и минералкой. Спросил:
– Арти позвать?
Псионик на минуту задумался.
– Пусть попозже заглянет. Зверя взяли?
– Пока нет, работаем.
Окси переставила бутылки и тарелку на большой стол, открыла шипящую минералку.
Мир тесен, каста экстрагентов и вовсе мала, но все же…
– Откуда ты знаешь Криса? – поинтересовалась она, когда Денни исчез из пропахшей металлом и изоляцией комнаты.
Псионик глубоко вздохнул, прищурился, глядя на один из экранов.
– Хорошо! Хочешь сразу к делу, значит – к делу. Видишь ли, сестренка, я слежу за всеми экстрагентами. Знаю, где вы, чем занимаетесь, даже как друзья вас называют – знаю.
– Откуда?
Бутерброд остановился на полпути. Десять лет «свободной» жизни под пристальным взглядом Большого Брата. Да разве ж можно поверить, что один, пусть гениальный пацан держит на прицеле самых опасных врагов неблагодарного общества? Штаб под зданием правительства, мальчишка в роли прислуги (явно не единственный), подкупленная охрана – все это слишком похоже на бутафорию, за которой звенят стальные мускулы девятого отдела. Окси почти физически ощутила направленный в спину парализатор.
– Не беги вперед процессора – зависнешь, – нравоучительно изрек Псионик. Он будто не заметил возникшего напряжения. – Я знаю, что тебя засекли, и новый идентификатор – не проблема. У меня их сотни две. Успел перехватить еще лет семь назад. Но, Окси, сестренка, мне нужна твоя помощь.
– Издеваешься? Чем я-то помочь могу?
– Ты – экстрагент. Один из трех оставшихся.
– Трое?! Всего трое? Ты, я и Крис? – Окси откинулась на спинку кресла. Есть расхотелось. Желудок свела иная сила. Страх. – Не верю.
– Нет, сестренка. Ты, Крис и чертов паршивец Влад, за которым я гоняюсь со дня сотворения мира!
Окси не успела задать вопрос. Псионик развернулся и выкатился из-за стола. С сидения инвалидного кресла свисала одна нога и стянутая узлом у колена второго штанина.
– Да не строй ты опечаленную мину, – отмахнулся бывший экстрагент, подъезжая к Окси. – Зато все думают, что помер. Даже с базы данных потерли. Ну, я помог, конечно. Совсем чуточку.
– Как ты живешь… брат? – Окси впервые за вечер обратилась к Псионику привычным когда-то словом. Инвалидность объясняет многое.
– Помнишь легенду про Одина? Он отдал глаз, чтобы увидеть. Я ногу, конечно, сам не отрубал, но сил это прибавило. И открыло многое. Скажи только, Окси, – он взял ее руку, сжал худыми пальцами до боли, – ты со мной?
– Не знаю. Пси, меня воротит от слежки, оружия и бега. При одном упоминании об экстрагентах не хочется выходить из квартиры даже за едой. Веришь – нет, держу в кладовке… держала месячный запас консервов. Первые годы шарахалась от сигналов лайвера. Пси, не втягивай меня. Дай спокойно исчезнуть.
– Ты нужна мне, Окси. Как никогда.
Дверь распахнулась. Первой показалась сгорбленная спина. Мальчишка тряхнул светлой шевелюрой и засеменил внутрь, бережно втаскивая за короткую ручку огромный никелированный ящик с дырявой крышкой. Его помощник напрягался ощутимо меньше, из-под рукава футболки выступали накачанные бицепсы. Последней вошла стройная девчонка.
– Прибыли, – радостно сообщила она, заправляя красные волосы за ухо.
– Умница, – оживился Псионик. – Давайте сразу в третий отсек. И позови Арти. Где он вообще шляется?
– Как всегда виртуалов препарирует, наверное, – засмеялась девчонка. Коротко кивнула Окси, не представляясь. – Ладно, ребята, пошли.
Похожий на цинковый гроб ящик унесли. Экстрагенты снова остались наедине.
– Во что ты меня втягиваешь? – спросила Окси. Она как никогда чувствовала себя скованной. Общим прошлым, привязанностью и зависимостью от некогда надежного друга.
– В самое пекло, сестренка. Но без тебя – никак.