Глава первая
Даже маленький Мальчик знал, что все к Земле притягивается, ею держится, к ней стремится, а тут случилось неладное, удивительное.
Как-то, уж очень сильно проголодался он и решил буквально на минутку к блок-посту побежать, хлебушка попросить. А здесь невидаль какая! Война в самом разгаре, кругом бомбят, а кто-то решил жениться, даже свадьбу сыграть.
И вот хилая процессия пересекала мост, и никто бы просто так и не догадался бы, что это свадебный кортеж, да один шарик – большой, ярко-красный, и не простой, а вверх, в облака устремленный – выдал затею.
Через мост, мимо блок-поста без мзды никто не проедет, а при таких мероприятиях – «сам Бог велел», и велел небось немало; так что шел неуместный со стороны процессии торг. И в самый разгар Мальчик подошел:
– Какой класивый шалик! – воскликнул он.
– О, здоров малыш, – отвлекся от службы командир. – Что, шарик понравился? Гм. Ладно, ради Мальчика сжалюсь: отвязывай шарик, и с миром – совет вам да любовь!
У Мальчика и раньше были шарики. Правда, не такие, а маленькие, но с рисунками, но как их ни бить, хоть и легкие, а невысоко взлетали – и к земле. А этот шарик странный: к руке его привязали, а он аж вверх от земли рвет, того гляди с собой унесет.
Позабыл Мальчик о хлебушке, на радостях побежал домой. И как дядя командир советовал, только войдя в подъезд попытался развязать узелок – одной рукой не смог; уже войдя в жилище, ножичком веревочку перерезал, а шарик под потолок – и не достать. Пошел Мальчик на лестницу – там длиннющая палка. А в доме стекол нет, всюду сквозняк гуляет, и шаловливый ветерок заиграл с шариком, пощекотал его бока, поманил с собой в даль небесную, туда, где воля и простор.
С ужасом раскрыв рот, Мальчик видел, как неугомонный шарик, вроде с ленцой, с неохотой, цепляясь за верхний карниз, виновато выполз из его квартиры, а в подъезде во всю прыть устремился вверх по лестничному пролету – и прямо в раскуроченное ракетой окно.
Бросился Мальчик за ним, крикнул: «Стой! Куда!? Побудь со мной!» И шарик ему внял. С началом революции в Грозном электричества нет, а после и быть не могло, новые грозненцы, будто захватчики, лишь разрушали лихо, а электропровода своровали в первую очередь – как-никак цветной металл; нам не нужен, к свободе идем! И так получилось, все провода унесли, а во дворе Мальчика два проводка остались, то ли не смогли сорвать, то ли поленились. Да случайностей на свете не бывает: угораздило шарик попасть как раз меж этих проводов – там он и застрял.
Заскулил Мальчик, слезу тихонько пустил, а громко плакать не посмел, от этого его отучили. Так посидел он в разбитом проеме немало, додумался в помощь взрослых позвать.
Пришел командир российского блок-поста, да не один, с охраной. Почесали они затылки – высоко; предложили одно – пульнуть.
– Нет, нет, только не это. Вы шарик убьете, – закричал Мальчик. – Уходите!
Только они ушли, как из-под земли объявились чеченские боевики. Эти тоже почесали бороды – то же самое предложили. Попытался Мальчик и этих дядей спровадить, – ни в какую, чешутся у них руки – услышать хлопок, будто мало их в городе.
А вскоре бабушка Учитал пришла. Да что ее слушать – русская дура. И, наверное, назло ей и пульнули бы, да рядом блок-пост, до ночи подождать придется. Но вслед за бабушкой, к счастью, и Роза подоспела. Вроде и знает мальчик чеченский язык, да что сказала Роза, не слышал. Только видел, как боевики поогрызались и исчезли незаметно, как и пришли.
А была осень. И хоть ясный день, и теплый, а солнышко быстро садится, за руинами скрылось. И шарик будто бы на солнце обиделся, слегка сморщился, потускнел, и даже меньше стал, и тут явно дернулся. Потом еще и еще, и вдруг, когда совсем сумерки среди руин стали сгущаться и провода стали не видимыми, словно их и нет, выскочил шарик из западни и быстро взлетел, пока не достиг высоты, чтоб людские пули не достали. А там, на свободе, на фоне нежно-синего вечернего неба он вновь засиял алым светом и долгодолго там блестел, будто звал с собой Мальчика. И может быть, дозвался бы, да день кончился, солнышко спать ушло, шарик в ночном небе растворился, и вместо него бесконечное множество звезд, и лишь две родные звездочки блестят в слезинках на щечках Мальчика.
– Пойдем домой, холодно, – склонилась бабушка Учитал над Мальчиком.
– Почему он улетел? – с такой обидой сквозь всхлипы. – Почему, объясни ты, Учитал?!
– Ну, понимаешь, – прерывисто-натужен голос бабушки, – есть такое понятие, как гравитация, когда все тела в мире друг к другу притягиваются.
Не зная, как продолжить, она тяжело вздохнула, и тогда заговорила Роза:
– Это бабушка как ученый физик-астроном рассуждает, а на самом деле все гораздо проще – не мог красивый шарик ужаса войны видеть, вот и улетел.
– А куда он улетел? Что там?
– Там космос, звезды, бесконечная Вселенная.
– И к какой звезде он полетел?
– Э-э, – замешалась бабушка Учитал, и вновь на помощь ей пришла Роза, по молодости ляпнула:
– К той звезде, где твои папа и мама, От тебя привет передать.
– Давайте и мы полетим к той звезде!
– Не-не, – встревожилась бабушка. – тебя ведь просили родители дома ждать, они сами к тебе придут.
– Что же они так долго не идут? Сколько я их жду!
– Придут, придут, обязательно придут, – склонилась над ним бабушка. – А теперь пошли домой, – и видя, что мальчик упирается, она, пойдя на компромисс, приняла версию Розы: – Вот, наверное, скоро шарик до них долетит, от тебя послание передаст, и они тебя навестят. Может, даже сегодня, когда ты заснешь. А теперь помаши звездочкам ручкой, пожелай всем спокойной ночи – и пойдем домой вечерять, потом спать, чтобы хороший сон нам приснился.
– Они могут сегодня придти?! – даже в темноте заблестели глаза мальчика, и смотрел он снизу вверх одновременно и на женщин, которые знали все, и на звездное небо, где было все.
Ужинали не хитро – чай сладкий, много хлеба и две конфетки для Мальчика, одна шоколадная.
Перед сном ходили к разбитому проему между третьим и четвертым этажами, откуда шарик улетел. Любовались звездным небом, и бабушка Учитал впервые показала Мальчику Млечный путь, Полярную звезду, Большую и Малую Медведицы, созвездие Ориона.
– А на какой звезде мои папа и мама? – повторил Мальчик вопрос.
– Они сами тебе расскажут. Пошли спать, пора.
Ночей Мальчик боялся, но ждал, ждал родителей, что прилетали во сне. Обычно он ложился ничком, прикрывал головку ручонками и под мышки бабушки. А когда начинали стрелять и бомбить, он еще глубже пытался залезть как будто под землю. Но эта ночь выдалась на редкость спокойной: тишина, мирная тишина, так что даже слышно течение Сунжи. И Мальчик в эту ночь не обмочился, но спал тревожно, все время дергался, норовил одеяло скинуть, и смеялся, смеялся, и что-то бессвязно бормотал.
И как обычно, раньше всех с зарею он вскочил, рассеянно посмотрел вокруг, побежал. Женщины думали, что в туалет. А он вдруг тихо простонал:
– Где они? Где?… Неужто улетели?!
Услышав скрип балконной двери, бабушка о страшном подумала, и зная, что с утра ее суставы не послушаются, закричала:
– Роза! Вставай! Быстрее!
Мальчик уже стоял на разбитом балконе и сквозь слезы всматривался в озаренное рассветом небо, что-то выискивая, и в лице его было столько разочарования, вопрошания и мольбы, что мир должен был бы его понять, но миру было не до этого. Напротив, в этот момент раздался рядом оглушительный взрыв. Ударная волна оттолкнула Мальчика внутрь, в то же мгновение подоспела Роза.
– Ты что!? Ты что?! – надрывно крикнула она, сжав со всей силой Мальчика.
– Они были, были здесь!… Почему они ушли? Почему они не забрали меня и не остались со мной? – слезы щедро текли из его глаз.
Эти «почему» и «куда ушли» с щемящим унынием повторялись весь день с небольшим перерывом, когда Роза принесла с базарчика блестящую игрушку. Однако игрушка оказалась некачественной, вскоре развалилась, а дело было к вечеру, и это еще больше усугубило гнетущее настроение Мальчика. А когда наступила ночь, ночь в осажденном городе, где с темнотой до предела стервенеет наступление и канонада, как фейерверк победы, – Мальчик совсем потерял покой, и началась такая безудержная истерия, что он весь покрылся красными пятнами, а потом пошла носом кровь.
Женщины запаниковали, сами рыдая заметались в беспомощности вокруг Мальчика, и неизвестно, к чему бы это привело, да вдруг Мальчик умолк, как-то странно, даже сурово посмотрел на кровь на полу и своим недетским баском с хрипотцой твердо сказал:
– Нам плакаться нельзя – побьют, – и в упор глянув на бабушку: – Я их столько жду, а они ушли, – развел он ручонками. – Вы ведь, бабушка, знаете, куда они ушли?
– А-а-а, – замешкалась бабушка.
– Знает, знает, все знает, – вступилась Роза. – Вот сейчас ляжем спать, и бабушка Учитал тебе все расскажет, и все будет хорошо.
– «Хорошо»? – насупился мальчик. – Значит, сказку?
– Ну-у, – чуть ли не хором вздохнули женщины. – Ведь сказка – это жизнь, а жизнь – это сказка.