Глава 4
Тайное место
Далеко-далеко за городом, в глубине хвойного леса было одно интересное место. Тайное место. В этих краях редко показывался человек, практически никогда. А бывало, когда случайно забредёт лесничий, то и тот не может догадаться, что перед ним не просто перекошенные набекрень ели, а вход в то самое место. Да, спрятано оно было знатно. Дело даже не в том, что местность дикая и не примечательная, а в том, что мощные колдовские чары лежали на этом месте.
Вечерело. Солнце плавно клонилось за горизонт, вверяя зимнюю безмятежность и спокойствие плавно загорающимся огонькам далёких звёзд. Птицы давно отпели и приготовились ко сну. Ветер утих, перестав тормошить зелённые иголки. Тишина.
И вдруг, как из ниоткуда, в глубине леса появились густые клубы дыма. А когда они рассеялись, то по чаще шла, утопая ногами в глубоких сугробах, высокая женщина в чёрном плаще, а на руках у неё безмолвно лежала девятилетняя девочка.
Оксинья приблизилась к перекошенным елям, склонила голову и забормотала.
Врата елового покрова,
Сторожевые господа,
Откройтесь по веленью слова
И пропустите вглубь меня.
Ветви деревьев зашевелились, сбрасывая вниз снежные хлопья. Подул лёгкий ветерок. Он подхватил хлопья и закружил их между стволов. Оксинья уверенно зашагала к этой веренице, поравнялась с ней и прошла насквозь. Сразу же за её спиной ветер стих, нежно уложив хлопья на землю.
Теперь перед колдуньей покоилась непроходимая еловая роща. Из-за тесно переплетённых веток ни то, что пройти невозможно было, но даже увидеть, что скрывается через пару метров впереди. Однако Оксинью это не останавливало. Она, как ни в чём не бывало, продолжала путь. И, о чудо, ветки прямо перед ней расходились в стороны, и смыкались обратно сразу же за её спиной. Ноги теперь не утопали в сугробах. Снег будто стал твёрдым, прочно выдерживая каждый шаг.
Впереди показалась поляна, а на ней – ветхая избушка без окон, без дверей, основанием своим глубоко уходящая в землю.
Колдунья приблизилась к избушке.
– Откройся, – властно молвила она.
В тот же миг на монотонной деревянной стене засверкали щели. Через пару секунд это были уже не щели, а чётко очерченный прямоугольный контур. Ещё через пару – перед Оксиньей была дверь. Она со скрежетом отворилась наружу, и оттуда выпали деревяшки разной длины. Удерживаемые невидимой силой они повисли в воздухе, образуя лестницу. Оксинья поднялась внутрь избушки. Деревяшки запрыгнули следом. Дверь со скрежетом затворилась, а контуры её стёрлись со стены.
Внутри избушка казалась больше, чем снаружи. Вдоль стен громоздились шкафы, забитые старинными книгами, в углу стояла большая кирпичная печь, на стене грациозно покоилось огромное овальное зеркало величиной с человеческий рост, отовсюду выглядывали медные котелки, деревянная посуда и соломенные баночки, заполненные сушеными травами. Удивительно, но, несмотря на отсутствие окон, в избушке было светло, как днём. Откуда брался свет – загадка.
Возле одной из стен находился небольшой круглый столик. Поодаль от него была кушетка. Оксинья уложила на неё девочку, подошла к печи, провела по воздуху рукой, и в глубине кирпичных стенок зарделся маленький огонёк. Пока колдунья наполняла водой котелок и ставила его на печь, огонь разросся до приличных размеров. Оксинья бросила в воду несколько ложек сушённого зверобоя, пару листиков подорожника (тщательно размяв их перед этим), немного богородициной травы и два бутона астрагала. Она мешала варево деревянной ложкой и всё время что-то шептала, периодически перекрещивая котелок троеперстием.
Когда отвар был готов, Оксинья полотенцем в руках сняла котелок с печи, смочила в нём марлю и стала аккуратно прикладывать её к Алисиным ранам.
– Сила матушки Земли, что трава впитала, тело бренное спаси и от смерти сбереги… – заклинала колдунья, склонясь над девочкой.
Но это не помогало. Раны никак не хотели затягиваться. Частое дыхание и учащённое сердцебиение говорили о чрезвычайно плохом состоянии Алисы.
– Как же так?.. Что же делать?.. – бормотала Оксинья.
Долго Алиса не протянет. С каждой секундой её тело становилось слабее. Она умирала, медленно, мучительно…
Тогда Оксинья решилась на это.
Она вытащила огниво из кармана, пристально посмотрела на него и положила на столик. Затем она сняла с себя плащ и повесила его на крючок на стене. Под плащом на шее оказался большой серебряный крест.
Оксинья достала с полки несколько стеклянных баночек с непонятно чем, перемешала их содержимое в толстой кружке, налила туда воды и залпом опрокинула в себя. Лицо её непроизвольно сморщилось, затем складки расправились, глаза загорелись, по всему телу пробежала мощная энергетическая волна. Женщина почувствовала, как силы наполняют её.
Она встала напротив большого зеркала, сжала в ладони серебряный крест, закатила кверху глаза и зашептала:
– Вход отворись… Проход покажись… Вход отворись… Проход покажись…
Зеркальная гладь начала вибрировать, пуская фигурные круги, как по воде. С каждым новым кругом стекло становилось тоньше. А за ним уже просвечивались длинные пещерные стены. И вот зеркало окончательно растворилось, а по ту сторону рамы красовался каменный проход.
Оксинья разжала ладонь, чуть оперлась на столик, глубоко вдохнула и выдохнула. Как же тяжело даётся ей эта магия… Сколько сил она отнимает у неё…
Женщина подошла к Алисе, взяла её на руки и шагнула за грань рамы.
Она шла по коридору вглубь пещеры. Постепенно на стенах начали поблёскивать зелёненькие изумруды, потом желтизной сверкнули топазы, фиолетовым зарделись аметисты. Под ногами стали появляться густые слитки золота, сверху засверкали мягкие переливы серебра. И, буквально через мгновение, перед Оксиньей в полной красе предстала та самая самоцветная пещера, по которой во сне бегала Машенька. Бегала, да камушки собирала.
Конец ознакомительного фрагмента.