Детская патопсихология. Хрестоматия. Глава 2. Задержка психического развития ( Коллектив авторов, 2010)

К. С. Лебединская

В отличие от олигофрении, где психическое, в первую очередь интеллектуальное, развитие имеет выраженный и главное – необратимый характер, при задержке психического развития речь прежде всего идет о замедлении темпа психического онтогенеза. Кроме того, в отличие от олигофрении при задержке психического развития нередко доминируют явления не интеллектуального, а эмоционального дизонтогенеза – психического (нередко психофизического) инфантилизма.

Т. А. Власова и М. С. Певзнер выделяют два основных механизма формирования задержки психического развития:

1) недоразвитие эмоциональной сферы (неосложненный и осложненный психический и психофизический инфантилизм);

2) влияние нейродинамических, в первую очередь стойких астенических и церебрастенических, состояний.

В этиологии психического и психофизического инфантилизма ведущее место отводится перенесенным в раннем детском возрасте негрубым инфекционным, обменным, токсико-дистрофирующим заболеваниям; патогенез психического недоразвития связывается с замедлением созревания лобных систем.

В этиологии задержки психического развития, обусловленной стойкими церебрастеническими состояниями, ведущая роль придается функциональной недостаточности нервной системы, приводящей к нарушениям интеллектуальной работоспособности вследствие повышенной психической истощаемости, низкого психического тонуса, явлений психофизической заторможениости или гипердинамии.

Акцент здесь делается на двух основных факторах, определяющих замедление темпа общего психического развития: вопервых, на незрелости эмоционально-волевой сферы, тормозящей формирование как возрастной иерархии мотивов, так и целенаправленности мыслительной деятельности, и, во-вторых, на роли нейродинамических расстройств, затрудняющих познавательную деятельность.

Открытие специальных экспериментальных школ для детей с задержкой психического развития потребовало разработки критериев отбора в эти учреждения. В специальной школе должны обучаться дети с более выраженной задержкой психического развития, другие же оказываются в состоянии учиться в массовой школе при условии индивидуального к ним подхода. В связи с этим возникла необходимость дальнейшей дифференциации данной аномалии развития как в отношении ее тяжести, так и структуры. Клинико-психологическое исследование как учеников этих специальных школ, так и детей, поступающих на медико-педагогическую комиссию для решения вопроса о направлении в данные школы, позволило уточнить клинико-психологическую структуру основных вариантов задержки психического развития, критерии их отграничения от умственной отсталости, клинические принципы отбора в специальные школы для детей с задержкой психического развития.

В излагаемой ниже систематике главных клинических форм задержки психического развития, основанной на этиопатогенетическом принципе, представлено характерное для каждого варианта соотношение основных факторов, определяющих ее формирование: эмоционально-волевой незрелости (явления психического инфантилизма с преобладанием психической неустойчивости или тормозимости) и нейродинамических (в первую очередь церебрастенических) и энцефалопатических расстройств.

Задержка психического развития может иметь конституциональное, соматогенное, психогенное и церебральное происхождение.

При задержке психического развития конституционального происхождения – гармоническом, неосложненном психическом или психофизическом инфантилизме по типу психической неустойчивости – эмоционально-волевая сфера ребенка как бы находится лишь на более ранней возрастной ступени развития. Характерны непосредственность и яркость эмоций, повышенный фон настроения, наличие творчества и инициативы в игре. Затруднения в обучении, нередко наблюдаемые у этих детей в младших классах, М. С. Певзнер и Т. А. Власова связывают с незрелостью интеллектуальных интересов (преобладанием игровых) и личности в целом.

Задержка психического развития соматогенного происхождения обусловлена длительной соматической недостаточностью (хронические инфекции, аллергические состояния, врожденные пороки развития внутренних органов и т. д.). Психическое развитие этих детей тормозится главным образом стойкой астенией, резко снижающей общий и психический тонус. Задержка эмоционального развития этих детей – соматогенный инфантилизм по типу психической тормозимости – часто обусловлена неврозоподобными чертами их психики: неуверенностью, робостью, астенической капризностью, а также явлениями гиперопеки, в которых нередко воспитывается соматически нездоровый ребенок.

Задержка психического развития психогенного происхождения связана с грубо выраженными неправильными условиями воспитания. Социальный генез этой аномалии развития не исключает ее патологического характера. Как известно, рано возникшее и длительно действующее неблагоприятное психотравмирующее воздействие на нервную систему ребенка может приводить к стойким сдвигам в нервно-психической сфере и нарушению психического (в первую очередь – эмоционального) развития.

В условиях безнадзорности (гипоопека) может формироваться вариант психогенного инфантилизма с преобладанием выраженных явлений психической неустойчивости (отсутствие чувства долга и ответственности, умения тормозить свои эмоции, импульсивность и повышенная внушаемость).

В условиях изнеживающего воспитания (гиперопека) психогенный инфантилизм носит другой характер. Преобладает эгоцентризм и эгоизм, установка на опеку; не формируется способность к волевому усилию, труду, самостоятельности.

В психотравмирующих условиях воспитания (грубость взаимоотношений в семье, наличие алкоголизма) может формироваться личность робкая и боязливая. Наблюдаемый у этих детей психогенный инфантилизм (по типу психической тормозимости) проявляется в несамостоятельности, отсутствии инициативы, активности, уверенности в себе.

Задержка психического развития церебрального происхождения занимает основное место среди вариантов данной аномалии развития как в отношении частоты, так и выраженности отклонений эмоционально-волевой сферы и познавательной деятельности. Ее этиология связана с органической недостаточностью нервной системы, большей частью резидуального характера: вследствие ряда пороков генетического развития, патологии беременности и родов, нейроинфекций, интоксикаций и травм, перенесенных на первых годах жизни. В отличие от олигофрении, вредоносный фактор чаще воздействует на более поздних этапах онтогенеза и выражен менее грубо. Поэтому применительно к патогенезу данного варианта задержки развития за рубежом получил широкое распространение термин «минимальная мозговая дисфункция» (ММД).

В анамнезе часто отмечается замедленное становление статических и локомоторных функций, ходьбы, речи, навыков опрятности, этапов игровой деятельности.

В соматическом состоянии наряду с признаками задержки физического развития могут наблюдаться и диспластические стигмы.

В неврологическом состоянии этих детей нередки гидроцефальные стигмы, нарушения черпно-мозговой иннервации, пирамидные знаки, вегетососудистая дистония, явления стертого гемисиндрома.

В психическом статусе тесно переплетены признаки задержки психического развития и органической поврежденности нервной системы.

В более легких случаях на первый план выступает задержка эмоционального развития в виде органического (церебрально-органического) инфантилизма. Для этих детей характерны недостаточная дифференцированность эмоций, слабая заинтересованность в оценке, однообразие и бедность воображения в игровой деятельности.

В зависимости от преобладающего эмоционального фона и в церебрально-органическом инфантилизме можно выделить два основных клинических варианта: 1) неустойчивый – с эйфорическим оттенком настроения, психомоторной расторможенностью; 2) тормозимый – с неврозоподобными расстройствами в виде неуверенности в себе, боязливости, малой активности.

Клиническая картина органического инфантилизма часто имеет свои добавочные особенности, связанные со спецификой этиологии и патогенеза поражения мозга. Так, при церебрально-эндокринном инфантилизме (церебральный гипогенитализм, субнанизм, синдром Шерешевского – Тернера и др.), а также задержке развития, обусловленной гидроцефалией, черты эмоциональной незрелости своеобразно сочетаются со склонностью к рассуждательству, сентенциям. Для детей с явлениями невропатии (врожденной либо рано приобретенной недостаточностью вегетативной нервной системы) более типичны черты тормозимого варианта инфантилизма – большая эмоциональная хрупкость, склонность к страхам.

Описанные явления органического инфантилизма тормозят развитие познавательной деятельности за счет недостаточности мотивационной сферы и более грубой органической незрелости функций, обеспечивающих целенаправленность поведения.

При более тяжелой задержке психического развития церебрально-органического генеза преобладает другой ряд клинических факторов, снижающих интеллектуальную продуктивность.

Сюда прежде всего относятся нейродинамические расстройства (в первую очередь стойкие и выраженные церебрастенические). Потенциальные возможности познавательной деятельности значительно страдают от низкого общего психического тонуса, истощаемости памяти, внимания, падения темпа психической деятельности, работоспособности в целом. Нередко нейродинамические расстройства, помимо истощаемости, проявляются и в более грубых нарушениях подвижности нервных процессов: инертности, медлительности, плохой переключаемости.

Помимо нейродинамических расстройств, в нарушениях познавательной деятельности значительная роль нередко принадлежит и энцефалопатическим явлениям (психопатоподобным, эпилептиформным, апатико-адинамическим), еще более дезорганизующим интеллектуальную деятельность ребенка.

При более тяжелых формах органической недостаточности мозга может обнаруживаться и недостаточность отдельных корковых и подкорковых функций (трудности восприятия усложненных вариантов предметных изображений и букв, плохая ориентировка в определении сторон, нарушение фонематического слуха, слухоречевой памяти, тонкой моторики). Но для задержки психического развития весьма характерна мозаичность этих расстройств: наряду с недостаточностью одних корковых функций выступает сохранность других. Поэтому одни из этих детей испытывают преимущественные трудности в овладении чтением, письмом, другие – счетом, третьи обнаруживают более отчетливую недостаточность двигательной координации и т. д.

Выраженность функциональных нарушений познавательной деятельности при более тяжелой степени задержки психического развития церебрально-органического генеза нередко требует отграничения от олигофрении. Такое отграничение необходимо и потому, что задержка психического развития проявляется и в несовершенстве функций обобщения, при операциях анализа, синтеза, сравнения и др.

Однако если картина олигофренического слабоумия подчиняется закономерностям тотальности и иерархичности психического недоразвития, то при задержке психического развития таких закономерностей не наблюдается. Для нее характерна не тотальность, а описанная выше парциальность, мозаичность нарушений компонентов познавательной деятельности. Нет здесь и типичной для олигофрении иерархии недоразвития психических функций. Наоборот, потенциальные возможности высших форм мыслительной деятельности (обобщение, отвлечение, абстрагирование) у детей с задержкой психического развития значительно выше, чем при олигофрении. Поэтому гораздо лучше и возможность использования помощи. В отличие от олигофрении эти нарушения мыслительной деятельности при задержке развития носят вторичный характер, обусловленный незрелостью мотивационной сферы (при различных формах инфантилизма), нейродинамическими (при соматогенной задержке развития), нейродинамическими и энцефалопатическими расстройствами, дефицитарностью отдельных корковых и подкорковых функций (при задержке психического развития церебрально-органического генеза).

<…>

Дети с наличием только педагогической запущенности по своему психическому развитию отличаются от детей с различными вариантами задержки психического развития. Парциальность знаний и представлений педагогически запущенных детей связана не с недостаточностью нервной системы, а с дефектами воспитания. Поэтому они хорошо ориентируются в знакомых и привычных ситуациях, даже достаточно сложных, могут проявлять гибкость, инициативу, самостоятельность и целеустремленность в обстоятельствах, входящих в круг их интересов и знаний. Врач и психолог не обнаружат у таких детей клинических предпосылок задержки психического развития: астенических, церебрастенических, энцефалопатических расстройств, нарушений высших корковых функций, инертности психических процессов. В отличие от детей с психогенной задержкой психического развития у них не будет и явлений психической возбудимости либо тормозимости, импульсивности, слабости волевых качеств. <…>

Вторую генетически обусловленную группу составляют олигофрении, возникновение которых связано с энзимопатиями – нарушениями обмена веществ вследствие врожденной неполноценности различных ферментов. В настоящее время выделено большое количество генетически обусловленных нарушений обмена, сопровождающихся слабоумием (фенилкетонурия, галактоземия, гистидинемия, гистидинурия, тирозинемия, гомоцистинурия, аргининурия, пролинурия, фруктозурия, сукрозурия, гаргоилизм, прогерия и т. д.). Наиболее часто встречается фенилкетонурия. При этих заболеваниях врожденное отсутствие определенного фермента приводит к накоплению в организме токсических продуктов (фенилаланин, гистидин, аргинин, лейцин и т. д.), поражающих мозг детей. С такими нарушениями связано возникновение ряда тяжелых форм слабоумия. Раскрытие их патогенеза способствует успешному поиску терапии. Ряд энзимопатических заболеваний, в том числе фенилкетонурия, гомоцистанурия, галактоземия, фруктозурия и др., в определенной мере уже поддается лечению. Следует отметить, что отнесение энзимопатических форм слабоумия к олигофрении не является общепринятым, так как часть из них обладает выраженной прогредиентностью. Однако ранние сроки поражения нервной системы обусловливают формирование структуры интеллектуального дефекта, чаще наиболее близкого к олигофреническому. Кроме того, не все из перечисленных форм заболеваний отличаются прогредиентностью слабоумия. Способствующая нормализации обмена специфическая терапия ограничивает интеллектуальный дефект явлениями различной степени недоразвития. Поэтому большая часть данных заболеваний пока условно относится к группе олигофрении.

При ряде генетических пороков развития наследственный дефект проявляется в виде сочетания слабоумия с поражением сердечно-сосудистой, кожной, костной, мышечной систем, органов зрения, слуха и т. д. Наиболее известны болезнь Крузона, черепно-ключичный дизостоз, синдромы Апера, Корнелии де Ланге, Рубинштейна – Тейби, «лица эльфа»; при этих болезнях олигофрения сочетается с различными черепно-лицевыми дисплазиями.

В возникновении олигофрении определенная роль придается и так называемому полигенному типу наследования, при котором у потомства происходит накопление полученных от обоих родителей патологических наследственных факторов. У родителей подпороговое количество этих факторов может обусловить невысокий уровень их интеллекта, большей частью, однако, не достигающий степени олигофрении. Существует мнение, что при полигенно обусловленных формах олигофрении чаще встречаются легкие степени слабоумия. Эта же закономерность относится к олигофрении, обусловленной аномалиями половых хромосом. Генетические же формы олигофрении, связанные с аутосомными хромосомными аномалиями и, как указывалось, энзимопатическими генными мутациями, чаще вызывают более тяжелые степени умственного недоразвития.

К экзогенным формам олигофрении относят группу состояний, при которых недоразвитие нервной системы вызвано воздействием на мозг плода или ребенка извне.

Сюда относятся формы олигофрении, обусловленные внутриутробным поражением различными инфекциями; одни из них являются хроническими (токсоплазмоз, сифилис и др.; при поражении этими инфекциями нескольких членов семьи, большей частью сибсов, речь может идти об экзогенных семейных формах олигофрении), а другие – острыми (заболевание матери в период беременности краснухой, гриппом, эпидемическим паротитом, инфекционным гепатитом, ветряной оспой и другими инфекциями). Патогенное значение имеет хроническая интоксикация организма матери алкоголем («алкогольная эмбриопатия»), рядом химических веществ, в том числе некоторых лекарственных (антибиотики, сульфаниламидные препараты, барбитураты, хинин, гормоны и т. д.). Радиоактивное и рентгеновское облучение может оказать патогенное влияние как на плод, так и на сами половые клетки родителей. Патогенную роль играют и различные эндокринные заболевания матери (диабет, поражение щитовидной железы, гипофиза и т. д.). Имеют значение токсикозы беременности, нарушения витаминного баланса.

Большая роль принадлежит внутриутробной патологии, связанной с наличием у матери хронической недостаточности сердечно-сосудистой системы, легких, печени, почек. Значительное место занимает несовместимость крови матери и плода по резус-фактору, системе АВО и др.

В патогенезе внутриутробного поражения различного происхождения в настоящее время ведущая роль придается длительной гипоксии плода – хроническому недостатку кислорода, жизненно важного для формирования мозга.

Для последствий внутриутробного поражения большую роль играет и время воздействия вредности: особенно опасной считается первая треть беременности, когда происходит закладка и основное формирование наиболее важных систем организма, в первую очередь мозговых.

Причиной олигофрении может быть и патология родов: инфекция (листериоз), родовая травма, асфиксия или их сочетание. В последнее время этиологическая роль этих факторов суживается. Патогенное значение придается лишь тяжелым родовым травмам, асфиксии большой длительности. Считается, что самой родовой травме более подвержен плод, ослабленный внутриутробной патологией.

К экзогенным формам олигофрении относятся и варианты психического недоразвития, связанные с ранним постнатальным (в возрасте до 1,5–2 лет) поражением центральной нервной системы инфекциями, интоксикациями и травмами. В этих случаях речь чаще идет о менингитах, энцефалитах, менингоэнцефалитах различной этиологии, вызванных нейроинфекцией, тяжело протекающими общесоматическими заболеваниями (корь, скарлатина, паротит, дизентерия и т. д.), интоксикацией нервной системы (поствакцинальные энцефалиты). Определенное место принадлежит постнатальным черепно-мозговым травмам. В патогенезе этих поражений значительную роль играет гидроцефалия.

Смешанные по этиологии (эндогенно-экзогенные) формы олигофрении часто не вполне ясны по происхождению. В части из них предполагается роль наследственных факторов, однако они могут возникать и в результате экзогенных вредностей. Сюда относятся краниостеноз, микроцефалия, ряд форм гидроцефалии, гипотиреоидные формы (кретинизм).

Таковы основные этиологические факторы олигофрении.

Следует отметить, что достоверная этиология поражения диагностируется примерно лишь в половине всех случаев олигофрении. Эти случаи относятся к так называемой дифференцированной олигофрении, под которой понимаются: а) формы с установленными этиологией, патогенезом и клиникой (например, олигофрения после перенесенного менингоэнцефалита); б) формы с невыясненной этиологией, но с известными патогенезом и клиникой (например, болезнь Дауна, фенилкетонурия); в) формы с неизвестной этиологией, но характерной спецификой клинической картины (например, ряд форм гидрои микроцефалии).

К недифференцированной олигофрении относят формы с невыясненными этиологией и патогенезом, отсутствием особой клинической специфики. Естественно, что по мере развития диагностических методов недифференцированные формы олигофрении должны обрести конкретную этиологию и клиническую дифференциацию.

Общие клинико-патогенетические закономерности олигофрении

Как указывалось, особенность аномалии развития при олигофрении состоит в превалировании явлений общего необратимого недоразвития церебральных структур с преимущественным нарушением онтогенеза наиболее сложных и поздно формирующихся корковых систем, в первую очередь лобной коры.

Эти особенности патогенеза являются определяющими для понимания клинико-психологической структуры дефекта, основу которой составляют два фактора: тотальность и иерархичность недоразвития мозга и организма в целом.

Тотальность проявляется прежде всего в органическом недоразвитии всех нервно-психических функций, начиная с низших (моторика, элементарные эмоции) и кончая высшими, специфически человеческими, обеспечивающими познавательные процессы.

Недоразвитие способности к познавательной деятельности при олигофрении связано со слабостью логического мышления, замедленностью темпа психических процессов, их подвижности, переключаемости, недостаточностью восприятия, моторики, памяти, внимания, речи, несформированностью эмоциональной сферы и личности в целом.

Недостаточность логического мышления проявляется прежде всего в слабой способности к обобщению, в трудностях понимания смысла любого явления. Понимание переносного смысла совсем или почти недоступно. Ведущим в познавательной деятельности является установление частных, конкретных связей. Предметно-практическое мышление также носит ограниченный характер. Сравнение предметов и явлений осуществляется по внешним признакам.

Недоразвитие высших форм познавательной деятельности оказывает отрицательное влияние на формирование речи. Степень ее недостаточности большей частью соответствует тяжести интеллектуального дефекта. Страдает понимание смысла слов. Словесные определения, не связанные с конкретной ситуацией, не усваиваются или усваиваются с трудом. Запас слов, особенно активный словарь, ограничен. Фразы бедны, содержат мало прилагательных, предлогов, союзов. Страдает грамматический строй речи. Часты дефекты произношения. Однако при некоторых формах олигофрении, в частности связанных с гидроцефалией, может отмечаться обилие сложных речевых штампов, обусловленных повышенной подражательностью и хорошей механической памятью.

Одна из основных особенностей олигофренического недоразвития – инертность психических процессов. Темп мышления замедлен, тугоподвижен. Затруднена переключаемость с одного вида деятельности на другой. Характерна слабость произвольного внимания. Оно плохо фиксируется, легко рассеивается.

Типична недостаточность памяти как в отношении запоминания, так и воспроизведения. Усвоение нового происходит медленно, после многократного повторения.

Хотя первичные поражения органов чувств при олигофрении большей частью отсутствуют, восприятие отличается бедностью, слабой избирательностью и недостаточно полно отражает окружающую действительность.

Характерно недоразвитие и эмоционально-волевой сферы. Типичны малая дифференцированность и однообразие эмоций, бедность либо отсутствие оттенков переживаний, слабость побуждений и борьбы мотивов, эмоциональные реакции в основном на непосредственно воздействующие раздражители. Недоразвитие эмоциональной сферы усугубляет общую косность психики, слабую психическую активность, недостаточность интереса к окружающему, отсутствие инициативы, самостоятельности. В то же время неспособность подавлять аффект либо влечения часто проявляется в склонности к импульсивности, интенсивной аффективной реакции (бурные вспышки гнева, агрессивные разряды) по незначительному поводу.

Недоразвитие моторики отмечается и при отсутствии первичного поражения двигательной сферы. Наряду с бедностью, однообразием, угловатостью, неритмичностью и замедленностью движений часто наблюдаются их бесцельность, общее двигательное беспокойство и наличие синкинезий.

Уровень деятельности больных олигофренией тесно связан в первую очередь со степенью интеллектуального дефекта и особенностями эмоционально-волевой сферы. При легкой степени олигофрении имеется способность к овладению простыми трудовыми навыками, достаточная адаптация к практически несложным и привычным жизненным ситуациям. В тяжелых случаях олигофрении о деятельности можно говорить лишь условно, в плане реализации инстинктивных потребностей.

Иерархичность психического недоразвития является вторым важнейшим признаком олигофрении. Она выражается в том, что при отсутствии осложненности олигофрении недостаточность восприятия, памяти, речи, эмоциональной сферы, моторики при прочих равных условиях всегда выражена меньше, чем недоразвитие мышления. При легкой степени олигофрении можно даже говорить о нередко встречающейся относительной сохранности отдельных психических функций. Недоразвитие же высших форм мышления составляет кардинальный, обязательный признак олигофрении.

Эта закономерность отражена и в самой структуре недостаточности каждой из психических функций. В конечном счете в восприятии, речи, памяти, внимании, эмоциональной сфере и даже моторике при олигофрении всегда более страдает уровень, связанный с функцией отвлечения и обобщения.

Наибольшее выражение это находит в недостаточности речи. Даже при сохранности грамматического строя и достаточном словарном запасе (например, при так называемых лобных формах олигофрении) в речи мало отражена функция обобщения.

Пассивное внимание сохранно в большей степени, чем активное, целенаправленное.

Механическая память может быть удовлетворительной, но всегда страдает память смысловая. Внешние признаки предметов запоминаются лучше. Запоминание же и воспроизведение явлений, элементы которых объединены внутренней связью, наиболее затруднено.

В восприятии, значительно более сохранном, чем мышление, также всегда страдает наиболее сложный компонент, связанный с анализом и синтезом воспринимаемых явлений.

И в эмоционально-волевой сфере выступает недоразвитие более сложных эмоций. Неадекватность эмоциональных реакций часто связана с неспособностью отделить главное от второстепенного, побочного. Отсутствуют либо очень слабы те переживания, которыми определяются интерес и побуждения к познавательной деятельности. Но в то же время даже при выраженных степенях слабоумия нередко сохранны эмоции, связанные с элементарными потребностями, конкретной ситуацией, а также «симпатические» эмоции: проявления сочувствия к конкретным лицам, способность к переживанию обиды, стыда.

То же касается и моторики. При недоразвитии способности к тонким и точным движениям, к выработке относительно сложных двигательных формул, быстрой смене моторных установок элементарные движения относительно более сохранны. Возможность их определенной дифференциации под влиянием обучения лежит в основе овладения рядом профессий.

При определенном параллелизме между уровнем интеллектуального недоразвития и нарушением практической деятельности при неосложненных и легких формах олигофрении последняя все же более сохранна, чем способность к мышлению. В работе, не требующей инициативы, самостоятельности, оперативности, больные могут быть достаточно продуктивны и целенаправленны.

Большая роль при этом принадлежит воспитанию, формирующему социальные мотивы трудовой деятельности.

<…>

Н. А. Цыпина

Художественная литература является действенным средством умственного, нравственного и эстетического воспитания, оказывает большое влияние на общее развитие ребенка, непосредственно способствует формированию готовности к учению.

В поэтических образах художественная литература открывает и объясняет ребенку жизнь природы и общества, сложный мир человеческих отношений, способствует речевому развитию ребенка, давая ему образцы правильного литературного языка.

Для успешного последующего школьного обучения у шестилетнего ребенка должен быть сформирован определенный интерес и любовь к книге, умение воспринять и понять прочитанный ему текст, ответить на вопросы по содержанию, самостоятельно пересказать несложные произведения, дать элементарную оценку героям и их поступкам, определить свое отношение к ним. Эти качества и умения в дошкольном возрасте приобретаются ребенком и совершенствуются в процессе ознакомления с художественными произведениями. Поскольку такая деятельность чрезвычайно важна для полноценной и планомерной подготовки детей к школе, ее особенности были предметом неоднократного обсуждения в психолого-педагогической литературе (А. В. Запорожец, Р. И. Жуковская, А. М. Бородич, Н. Н. Светловская, О. С. Ушакова, Е. А. Флерина и др.). Обоснование важности этой деятельности привело к тому, что в программу детского сада введены занятия по ознакомлению детей на слух с произведениями художественной литературы.

В ходе таких занятий у детей развивается читательская активность и любознательность, желание самостоятельной читательской деятельности. Формирование полноценного эстетического восприятия произведения, расширение и углубление знаний детей в процессе знакомства с литературой, активизация мыслительной деятельности и развитие словарного запаса приобретают коррекционное значение в работе с детьми, имеющими задержку психического развития.

В связи с ознакомлением детей с произведениями художественной литературы возникают возможности для развития монологической речи – одного из ведущих в школьном обучении видов речевой деятельности детей. Изучая готовность ребенка к школе, необходимо проанализировать особенности его монологической речи.

Этот вид речи, достаточно сложный для ребенка, формируется в 5–6-летнем возрасте [3, c. 195]. Монологическая речь отличается развернутостью, опирается на логическое мышление, требует напряжения памяти и внимания, умения пользоваться полными распространенными предложениями, значительным словарем.

Одним из основных типов монологической речи, связанных с читаемыми детьми текстами, является их пересказ.

Пересказ – это связное последовательное изложение художественного текста, передача содержания с использованием готовых, данных автором речевых форм. Деятельность пересказа – это особая творческая деятельность, в которой отражаются различные взаимосвязанные между собой явления: во-первых, эстетическое восприятие содержания и формы произведения, понимание конкретного содержания, предметного плана текста, а также заключенных в нем разнообразных смысловых связей; во-вторых, такие психические процессы, как логическое мышление, память, владение речевым оформлением мысли; в-третьих, эмоциональное отношение к описанным событиям и героям, восприятие морально-нравственных установок текста.

В связи со сказанным пересказ текста играет большую роль в общем развитии ребенка и активно используется на занятиях в дошкольных учреждениях, являясь основным видом монологической речи, которому обучают детей с целью подготовки к школе.

Анализ продукта деятельности позволяет получить большую информацию об отдельных сторонах развития ребенка. Если для исследования отобраны пятилетние дети, полученный материал дает возможность обсудить некоторые вопросы готовности ребенка к началу школьного обучения.

Целью нашего исследования было выявление особенностей пересказа сказки детьми с задержкой психического развития шестилетнего возраста.

Исследование проводилось в три этапа и охватило 112 детей из экспериментальных специальных групп НИИ дефектологии при детском саде № 1371 Перовского района Москвы и нормально развивающихся дошкольников того же возраста из того же сада.

В эксперименте была поставлена задача выявить, насколько 6-летним детям доступен для пересказа жанр сказки, народной – на I и II этапах исследования и авторской – на III этапе. Интересно было проследить, используют ли дети при изложении содержания традиционные языковые средства народного творчества и образцы авторской лексики, богатство средств художественной выразительности произведений. На I этапе исследования дополнительно изучался вопрос о том, насколько усвоены детьми произведения художественной литературы, с которыми они знакомились в соответствии с программой детского сада в предшествующие годы. На II и III этапах большое внимание было уделено изучению эстетического восприятия произведений детьми.

Народные сказки были включены в исследование не случайно. Со сказок начинается знакомство детей с художественной литературой и продолжается в течение всего дошкольного возраста и периода начального обучения.

Значение сказок в развитии детей огромно. Изучение их «необходимо для совершенного знания свойств русского языка» (А.С. Пушкин), для формирования моральных и эстетических идеалов ребенка.

Восприятие сказки, по мнению психологов [1, c. 9], способствует познанию ребенком объективной действительности, оказывает влияние на развитие его познавательных процессов, в первую очередь – на его воображение. Приобщаясь к сказке, ребенок приобретает новый вид внутренней психической активности – умение мысленно действовать в воображаемых обстоятельствах, что закладывает основы всей последующей творческой деятельности.

Выбор сказок для эксперимента на I этапе, который проводился с двумя группами по 16 детей в каждой, осуществлялся в соответствии с программой воспитания в детском саду, которая включает 32 русские народные сказки. Для эксперимента нами были отобраны 7 наиболее известных сказок, с которыми знакомятся дети с самого раннего возраста: «Курочка-ряба», «Репка», «Теремок», «Колобок» (из программы младшей группы – от двух до трех лет), «Маша и медведь», «Заяц, лиса и петух» (из программы второй младшей группы – от трех до четырех лет), «Гуси-лебеди» (из программы средней группы – от четырех до пяти лет).

В соответствии с программными требованиями – уметь «вспоминать и воспроизводить, не искажая смысла, хорошо знакомые сказки» [2, c. 73] – мы использовали следующую методику эксперимента. Сказки не зачитывались детям, им предлагалась ярко оформленная книжка, которая содержала выразительные иллюстрации к каждой из названных сказок (Вспомни и расскажи сказку. – М.: Малыш, 1982). Ребенок должен был, перелистывая страницы, назвать каждую сказку (если затруднялся, должен был ответить на вопрос – про кого или про что эта сказка), а затем выбрать любую для воспроизведения. При этом ребенку сообщалось, что он может выбрать для рассказывания ту сказку, которую он больше любит или лучше помнит. Ответы детей и пересказ подробно фиксировались в протоколе.

Интерес для анализа представляют данные о том, насколько испытуемые сравниваемых групп знают предъявленные им сказки. При анализе мы одинаково положительно расценивали ответы детей, из которых было видно, что они помнят названия сказок либо представляют их содержание (при оказании помощи в виде вопроса «Про кого или про что эта сказка?»). Результаты анализа знания детьми предложенных сказок представлены в табл.1.

Из таблицы мы видим, что подавляющее большинство массовой группы (13 человек – 81 % испытуемых) показали самый высокий уровень знания предъявленных сказок – они знали все или почти все сказки.

Таблица 1

В интересующей нас группе таких детей было значительно меньше (восемь человек – 50 % испытуемых).

Низкий уровень знания сказок характерен для троих испытуемых из экспериментальной группы: двое знали менее половины предложенных сказок, среди неузнанных у них встретилась даже сказка «Курочка-ряба»; один не знал ни одной сказки и ограничился лишь описанием иллюстраций.

В сравниваемой группе не было детей, знающих менее половины предложенных сказок.

Наименее знакома детям оказалась сказка «Заяц, лиса и петух», ее не знала половина испытуемых в обеих сравниваемых группах. В таком же положении для детей интересующей нас группы оказалась сказка «Теремок», в сравниваемой группе ее не знали лишь три ребенка.

Таким образом, обнаружилось, что дети с задержкой психического развития хуже своих сверстников усвоили пройденный ранее материал. Это говорит не только о снижении памяти, так как они получили помощь в виде раскрывающих содержание иллюстраций к сказкам и в виде стимулирующих вопросов; здесь налицо трудности восприятия и понимания детьми произведений в силу особенностей их познавательной деятельности в целом.

Представляет интерес для сравнения также выбор детьми сказки для рассказывания в качестве любимой или наиболее знакомой. Характерно, что дети с задержкой психического развития выбрали наиболее короткие, легкие по содержанию и раньше других изученные сказки: «Репка» (семь человек), «Курочка-ряба» (пять человек), «Колобок» (три человека), «Теремок» (один человек). Все эти сказки находятся в программе самой младшей группы.

Выбор сказок у нормально развивающихся детей гораздо разнообразнее, охватывает все сказки. Названные четыре сказки выбрали менее половины группы детей (шесть человек), а кроме них, дети воспроизводили следующие сказки: «Гуси-лебеди» (пять человек), «Маша и медведь» (четыре человека), «Заяц, лиса и петух» (один человек).

Мы видим, что большинство нормально развивающихся детей интересуется сказками с более замысловатым сюжетом, содержащим более сложные смысловые связи, более серьезные взаимоотношения действующих лиц, которые требуют нравственной оценки их поступков. Выбор сказок детьми с задержкой психического развития можно расценивать как свидетельство недостаточного усвоения испытуемыми содержания сказок, более сложных, но предназначенных для их и даже для более младшего возраста.

Такое усвоение сказалось и на самом качестве пересказа. Один испытуемый пересказа не дал совсем, 6 детей опустили начало сказки (даже в сказках «Курочка-ряба» и «Репка»), некоторые нарушили последовательность изложения, другие заменяли действующих лиц либо под влиянием непонятной иллюстрации (например, один ребенок в «Репке» вместо кошки назвал лису и повторял это название несколько раз, хотя при первом упоминании «лиса» была исправлена экспериментатором), либо под влиянием фантазии (например, один назвал крокодила в «Колобке» вместо волка); двое вместо курочки назвали петушка. В сравниваемой группе таких случаев не наблюдалось.

В пересказах проявилась характерная для детей с задержкой психического развития импульсивность. Они иногда замечали свои ошибки и с возгласом «Ой!» исправляли, например: «ДЕД ПЛАЧЕТ, МАМА ПЛАЧЕТ, ОЙ, БАБУШКА». В речевом оформлении некоторых пересказов проявился инфантилизм детей («ЛИСА AM, И СЪЕЛА КОЛОБКА»), бедность их представлений об окружающем («БАБУШКА СВАРИЛА КОЛОБОК, ПОСАДИЛА НА ОКНО – ПУСТЬ ВЫСОХНЕТ»).

По пересказам детей интересующей группы видно, что они часто не могут воспринять сказку как цельное поэтическое произведение со своей образной структурой и отражением народных представлений, народного быта. Испытуемые нередко привносили в пересказ представления, более близкие их современной жизни: «ДЕД БИЛ, РАЗБИЛ, И СВАРИЛИ ОНИ ЯИЧНИЦУ», «ДЕДУШКА УТРОМ РАНО ПОСМОТРЕЛ В ОКНО, ВИДИТ – РЕПКА БОЛЬШАЯ».

Следует отметить, однако, что испытуемые обеих групп допускали путаницу при употреблении названий таких типичных для народных сказок действующих лиц, как дед и баба, старик со старухой; они говорили: МАМА С ПАПОЙ, ДЕД И МАМА, ДЕД И СТАРУХА (И БАБУШКА). В обеих группах встречалось употребление слов, отличающихся своими формами, главным образом, суффиксами, от привычных традиционных названий: КУРИЦА РЯБА, КУРОЧКА РЯБУШКА, РЕПА, КОТ, КИСКА (вместо КОШКА), СОБАКА (вместо ЖУЧКА).

Важно отметить также, что только в тех случаях, когда пересказ давался близко к тексту (это четыре ребенка из экспериментальной группы – на наиболее легких текстах – и семь испытуемых из массовой группы), дети достаточно полно использовали лексику народных сказок, в том числе характерные средства художественной выразительности, например, зачины, повторы, постоянные эпитеты и др. В большинстве случаев дети мало или совсем не использовали в своих рассказах традиционных языковых средств устного народного творчества.

Таким образом, результаты эксперимента показали, что дети с задержкой психического развития недостаточно усваивают художественные произведения, предусмотренные программой занятий в детском саду. Для них характерно знание сказок наиболее коротких, легких по содержанию, простых по развитию сюжета, по количеству действующих лиц и взаимоотношениям между ними. Сказки, которые лучше других усвоены детьми, рекомендуются для занятий с дошкольниками самого раннего возраста. Дети плохо умеют пользоваться при пересказе традиционными народными образными языковыми средствами, обнаруживают недостаточное понимание многих слов и выражений, проявляют характерные для них особенности словообразования, построения высказывания.

На II этапе эксперимент проводился с двумя сравниваемыми группами детей по 20 человек в каждой. Наряду с выявлением особенностей пересказа стояла задача изучения эстетического восприятия, так как известно, что оно возможно лишь при понимании литературного произведения в единстве содержания и формы. Под формой в наиболее элементарном виде понимаются средства художественной выразительности, художественные приемы (тропы), которые использованы в произведении для создания художественных образов.

Обсуждая вопрос готовности ребенка к школе, мы должны представлять себе его речь с точки зрения ее образности, выразительности. Ребенок должен быть готов при обучении в школе находить в литературных текстах образные слова и выражения, использовать их в пересказах и в собственных рассказах, таким образом иметь в этом плане практические навыки. Образные средства не только обогащают речь, но делают ее более легкой, эмоциональной, культурной.

Эксперимент проводился по традиционной методике организации деятельности пересказа: двухкратное чтение текста, беседа по содержанию прочитанного. Использовался адаптированный в целях эксперимента вариант народной сказки «Снегурушка и лиса» (см. приложение 2), из которой был исключен один самостоятельный эпизод и добавлены различные тропы.

Адаптированный текст сказки невелик по объему, доступен и четок по содержанию и построению, по лексико-грамматическому оформлению; две трети воспитанников обеих групп определили этот текст как знакомый. Композиционно он состоит из пяти крупных частей, две средние части фактически повторяют одна другую. Понимание логических связей текста позволяет воспринять воспитательную направленность произведения с ее установкой: помощь и внимательное отношение друг к другу, благодарность за доброе дело. Для нас данный текст представлял интерес еще и с точки зрения насыщенности различными тропами. Здесь 14 эпитетов, 3 гиперболы, 2 сравнения, использован прием олицетворения. Имеются и сказочные атрибуты – зачин и концовка, повторы – общие места, устойчивые словосочетания, используется народная стилистика в построении предложений и словообразовании.

Пересказы детей и их ответы на вопросы беседы дословно фиксировались в протоколах. Рассмотрим результаты анализа полученных данных.

Композиция сказки не затруднила испытуемых обеих групп. Все они воспроизвели основные части текста. Однако, анализируя самостоятельность пересказа, следует отметить, что в интересующей нас группе более половины детей (12 человек) нуждались в помощи и стимуляции при пересказе (лишь троим было достаточно побуждающих вопросов, остальные нуждались в небольшой подсказке), в сравниваемой группе помощь была оказана вдвое меньшему количеству детей (6 человек). Семеро воспитанников нуждались в подсказке первого предложения, без этого они не могли начать свой рассказ, в массовой группе таких было только трое.

Полноту пересказа могут характеризовать и результаты формального анализа речевого оформления, в частности, с точки зрения количества входящих в него слов. При общем количестве 297 слов в тексте наиболее полно использовалась «авторская» лексика при пересказе в диапазоне от 160 до 220 слов. В этом диапазоне отмечены пересказы 11 детей с задержкой психического развития против 15 нормально развивающихся сверстников. При этом ниже названной границы слов пересказы у семи человек, выше только у двух человек из интересующей нас группы, что отличается от показателей воспитанников сравниваемой группы: два человека – ниже, три – выше. Следовательно, почти половина испытуемых экспериментальной группы не сумела воспринять образцы авторской речи, не использует ее в достаточном объеме в своих пересказах.

Для детей этого возраста характерно недостаточное освоение ряда обобщенных представлений и понятий, которые проявились в заменах слов и выражений текста. В первую очередь это понятия, отражающие бедность представлений о родственных семейных связях. В 13 случаях у детей с задержкой психического развития (против 9 – у детей сравниваемой группы) встретились замены слов ВНУЧКА, ПОДРУЖКИ на ДОЧКА, СЕСТРЫ или СЕСТРИЦЫ. Причем эти замены у детей соседствуют с нужными словами (ПОШЛИ ВНУЧКИ С ВНУЧКОЙ В ЛЕС).

Дети не замечают противоречий в своем повествовании. Будучи невнимательны к «авторской» речи, дети употребляют в пересказе и другие замены: вместо ТВОРОГ – СЫР, вместо ПО ЯГОДЫ – ПО ГРИБЫ, вместо ПЛАЧЕТ ПРИПЕВАЮЧИ – ПОЕТ ПЕСЕНКУ, вместо СТАЛО ЖАЛКО ДЕВОЧКУ – СТАЛО ОБИДНО ЕЕ, вместо ПОВОЗОЧКА – КОНУРОЧКА, КОРЗИНОЧКА, ПОВОДЬЯ, ПОВЯЗОЧКА, вместо ЯЙЦА – ЯИЧНИЦА. Такая невнимательность, отсутствие самоконтроля в речи и снижение памяти очень ярко проявились в замене имени действующего лица: вместо СНЕГУРОЧКА 12 детей с задержкой психического развития употребили имя АЛЕНУШКА или МАШЕНЬКА, при этом верное и ошибочное имя персонажа нередко соседствовали в одном и том же пересказе (в норме отмечено лишь 2 случая такой замены с последующим самостоятельным исправлением ошибки). Неряшливость речи проявляется и в изобилии у детей слов-сорняков ВОТ; ЭТО; НУ ВОТ (11 испытуемых против 6 в норме). Например: ПОШЛИ ТРЕЗВЫЕ (вместо РЕЗВЫЕ) ПОДРУЖИ В ЛЕС. ВОТ. ПОШЛА С НИМИ СНЕГУРОЧКА. ШЛИ ОНИ, ШЛИ. ВОТ. СНЕГУРОЧКА ОТСТАЛА…

У некоторых детей с задержкой психического развития в пересказах отмечаются привнесения под влиянием других знакомых детям народных сказок, например, Юля О. рассказывает: ПРИПЕВАЕТ СНЕГУРОЧКА: «Я У БАБУШКИ БЫЛА, Я ОТ

ДЕДУШКИ… ОЙ, У ДЕДУШКИ БЫЛА»; МЕДВЕДЬ ГОВОРИТ: «САДИСЬ НА ПЕНЕК, Я ТЕБЯ ПОВЕЗУ» (мотивы из сказок «Колобок» и «Маша и медведь»).

При построении предложений у детей встречаются иногда единичные неправильные согласования слов: ОТ ПОДРУЖКОВ ОТСТАЛА, ЯГОДОВ МНОГО, СТАЛО ОБИДНО ДЕВОЧКУ, бытовой аграмматизм: ДАЛИ ЯЙЦОВ, БЕГИТ ЛИСА, ПРИШЛИ СЕСТРА, СТОЯТ ДЕРЕВА. Чрезвычайно распространенным недостатком, который отмечается не только в интересующей нас, но и в сравниваемой группе, является употребление неполных предложений с опущенным подлежащим (СЛЕЗЛА С ДЕРЕВА, ПРИБЕЖАЛА В ДЕРЕВНЮ. КРИЧАТ: «КТО ТАМ»), а также использование в нескольких предложениях местоимения в качестве подлежащего, обозначающего разных субъектов (OНA СЛЕЗЛА С ДЕРЕВА, И ОНА ПОВЕЗЛА В ДЕРЕВНЮ).

Следует отметить, что у детей обеих групп сохранилось еще словотворчество: ПОВОДИК вместо ПОВОЗКА, ОБМАНЧИВЫЕ ПОДРУЖКИ на месте слова ЗАМАНИВШИ (МЕНЯ ПОДРУЖКИ В ЛЕС ЗАМАНИЛИ И ОБМАНЧИВЫЕ ПОКИНУЛИ); встречаются бессмысленные слова на месте незнакомых форм слов ПОКИСНИЮ (МЕНЯ ПОДРУЖКИ В ЛЕС ЗАМАНИЛИ И ПОКИСНИЮ ОСТАВИЛИ на месте слов ЗАМАНИВШИ ПОКИНУЛИ); ОТТОЧИВАЕТ (СНЕГУРОЧКА ЗАЛЕЗЛА НА ДЕРЕВО И ПЛАЧЕТ, ОТТОЧИВАЕТ на месте слова ПРИПЕВАЮЧИ).

Как и на предыдущем этапе исследования, у детей обеих групп встречаются нарушения в употреблении таких типичных для народных сказок названий действующих лиц, как дедушка и бабушка, старик со старухой, они говорят ДЕД СО СТАРУХОЙ, ДЕД И БАБУШКА, БАБУШКА И ДЕДА. Встречаются замены выражений: вместо ТЬМА ТЬМУЩАЯ ЯГОД – ТЬМА ТЬМУЩАЯ, ТЬМА-ТЬМИЩА, либо словосочетание ЯГОД МНОГО, ОЧЕНЬ МНОГО. Использование последней замены продуктивно, ибо говорит о понимании образного смысла выражения. К сожалению, лишь половина испытуемых воспользовалась такой заменой, другие дети совсем опустили это выражение.

Отдельно изучался нами вопрос, как отразилась в пересказе художественная форма произведения, какие языковые средства выразительности были использованы детьми.

Главными признаками жанра народной сказки являются зачин (первые вступительные фразы или слова в произведениях устного народного творчества); концовка (заключительная строка или фраза); повторы – общие места (повторение одних и тех же слов, иногда фраз). К средствам художественной выразительности относятся в народных сказках олицетворение (наделение животных, предметов, явлений природы человеческими способностями и свойствами: даром речи, чувствами, мыслями), гипербола (непомерное преувеличение изображаемого явления).

Половина группы (10 человек) испытуемых с задержкой психического развития начала свой рассказ с зачина «Жили-были дедушка с бабушкой», В сравниваемой группе таких детей почти в полтора раза больше (14 человек). Концовкой «вот и сказке конец» воспользовались еще меньше детей (соответственно четыре и семь человек). Не использовали повторов (общих мест) по два ребенка из каждой группы, большой разницы в их употреблении между сравниваемыми группами нет – из трех имеющихся в сказке случаев использования этого приема у детей с задержкой психического развития встречается 50 %, т. е. 1,5 случая в среднем на человека, и чуть больше – 58 %, т. е. 1,75 случаев в среднем у детей нормы.

Таким образом, элементы композиции народной сказки 6-летними детьми усвоены практически недостаточно, при этом разница в пользу нормально развивающихся незначительна.

Олицетворение в данной сказке есть неотъемлемая часть содержания, вплетается в него, так как звери – медведь и лиса – являются действующими лицами произведения. При пересказе не встретилось ни одного ребенка, который бы не воспроизводил этот художественный прием, ибо иначе он не мог бы представить пересказ. Поэтому в данном случае нет возможности судить об овладении детьми этим поэтическим приемом.

Из трех примеров гиперболы, которые имеются в сказке: ягод тьма тьмущая, конца-края нет лесу, много-много сундуков еды наложили лисе – дети обеих групп использовали в среднем по одному, т. е. 33 % употребления этого приема. В сравниваемых группах здесь также нет существенных расхождений: все три гиперболы встречались в пересказах у одного испытуемого каждой группы, ни одной – у четверых детей с задержкой психического развития и пятерых испытуемых нормы.

Такой распространенный прием художественной выразительности, как сравнение, у детей с задержкой психического развития используется даже больше, чем у детей нормы; из двух случаев употребления приема сравнения в сказке: медведь спрашивает, как в трубу гудит, деревья стоят, как стена, – в группе с задержкой психического развития использовались в среднем 0,8 случая на человека, т. е. 40 % от возможного употребления, в группе нормы – в среднем по 0,5 случая, т. е. 25 %; соответственно шесть и десять детей не употребили сравнение ни разу.

Текст сказки насыщен эпитетами – 14 случаев. Однако в обеих группах их употребили крайне ограниченно и примерно в одинаковом количества: в среднем по 2,25 (16 %) случая на ребенка в группе с задержкой психического развития и по 2,76 (20 %) случая – в группе нормы. По два ребенка каждой группы не употребили ни одного эпитета, максимальное количество – по пять эпитетов – в пересказах соответственно двух и четырех человек.

Проводился анализ использования устойчивых словосочетаний, которые 14 раз встречаются в тексте, и здесь незначительные преимущества имеются у детей группы нормы: в среднем по 4,8 (34 %) случая против четырех (28 %) случаев. Минимальное количество – по два случая использования этого приема – отмечается у четырех детей с задержкой психического развития и у двух нормально развивающихся детей, максимальное количество – от 6 до 9 случаев – соответственно у троих и у девяти детей.

С преимуществом на один случай в пользу нормально развивающихся шестилеток (в среднем по пять – 50 % случаев у детей с задержкой психического развития и по шесть – 60 % случаев у их сверстников) используют дети в пересказе типичный для сказок прием инверсии.

Таким образом, сопоставление полученных данных позволяет судить, как отражается в пересказах детей художественная форма произведения. Данные об использовании средств художественной выразительности (тропов) в среднем на испытуемого представлены в табл. 2 (в % от количества тропов в тексте).

Сравнение полученных результатов позволяет сделать вывод, что средства художественной выразительности плохо усваиваются 6-летними детьми без специальной работы в этом направлении. При этом, когда используется для пересказа текст невысокой сложности, различия у детей с задержкой психического развития с их нормально развивающимися сверстникам незначительны.

В связи с тем, что пересказ художественного произведения, как говорилось ранее, отражает эмоциональное отношение детей к описанным событиям и героям на основе понимания содержания текста и восприятия его морально-нравственных установок, мы дополнительно изучали выражение детьми своих чувств и отношений по поводу текста. Следует отметить, что все дети слушали двухкратное чтение сказки с интересом, с адекватным выражением лица; у большинства детей с задержкой психического развития при этом отмечалось двигательное беспокойство (ерзание на стуле, навязчивые движения рук), которое заметно усиливалось от напряжения при воспроизведении сказки.

Таблица 2

Заложенные в народном произведении высокие чувства добра в данной сказке передаются детям с помощью используемых суффиксальных способов образования существительных (Снегурушка, подружки, дедушка, бабушка, медведюшка, лисонька, повозочка и т. п.). Интересно, что при пересказе наши испытуемые использовали значительно меньше слов этой формы, чем имеется в тексте: половина из них говорили – дед да баба, дед со старухой; никто из детей с задержкой психического развития не употребил имя Снегурушка (в сравниваемой группе таких было 8 человек), уменьшительно-ласкательние суффиксы у них встречались в среднем по 4,5 раза из 10 возможных – 45 % (против пяти – 50 % случаев в среднем в другой группе).

Об эмоциональности восприятия сказки при ее пересказе детьми можно судить по владению выразительными интонациями повествования, которые наиболее употребительны в диалогах. Использование выразительных интонаций показывает, насколько разбужено воображение ребенка, насколько он вживается в передаваемую ситуацию, является «соучастником» событий. Эти интонации при пересказе детей могли звучать и как подражание чтению экспериментатора, и в связи с непосредственным указанием текста: «Медведь спрашивает, как в трубу гудит». Однако отмечается небольшое количество случаев использования интонационной выразительности речи для пересказа диалогов детьми: три случая в интересующей нас группе и девять случаев в сравниваемой группе.

Сказка «Снегурушка и лиса», если правильно понято ее содержание, учит сопереживанию, формирует чувство благодарности. Однако 6-летними детьми без специального объяснения, без разбора содержания эти чувства не всегда воспринимаются, особенно детьми с задержкой психического развития. Правильно в подавляющем большинстве определив причину, что девочка осталась в лесу из-за того, что отстала, т. е. нечаянно, а не по вине подружек, которые якобы «ее заманили, заманивши, покинули», 75 % испытуемых (15 детей) с задержкой психического развития (вдвое больше, чем в сравниваемой группе – 35 % – семь детей) не сумели правильно оценить несправедливость обвинения в адрес подружек, считали, что Снегурушка их ругала правильно, за дело. Лишь 14 детей против 18 (70 % против 90 % испытуемых) говорили, что жалко им заблудившуюся девочку, лишь 12 детей против 10 (60 % против 80 % испытуемых) сказали, что порадовались за нее, когда она вернулась домой. Из всех испытуемых два ребенка из группы нормы в пересказе последнего эпизода сказки употребили слова благодарности лисе за спасание девочки, все остальные – 80 % из этой группы – говорили о чувстве благодарности после наводящих вопросов. В интересующей нас группе такие ответы после наводящих вопросов получены лишь у 55 % испытуемых (11 человек). Анализ проявившегося в пересказе эмоционального отношения детей к действующим лицам и понимания эмоциональных состояний персонажей позволил определить количество испытуемых, адекватно обозначить соответствующие чувства.

Результат этого анализа представлен в табл. 3.

Из таблицы видно, что в плане эмоционального восприятия сказки и сформированности некоторых нравственных чувств (справедливости, сопереживания, благодарности) дети с задержкой психического развития отстают от своих нормально развивающихся сверстников.

Таким образом, на II этапе эксперимента было выявлено, что 6-летние дети с задержкой психического развития справляются с пересказом народной сказки сразу после ее непосредственного восприятия удовлетворительно, хотя не могут полно, в достаточном объеме использовать образцы «авторской» лексики, допускают много неточностей, смысловых замен и искажений понятий. Традиционные языковые средства устного народного творчества используются детьми указанной категории в ограниченном объеме, что характерно и для их нормально развивающихся сверстников. Недостаточное, упрощенное понимание взаимоотношений персонажей ограничивает выражение положительных эмоций по отношению к действующим лицам, что заметно отличает наших испытуемых от нормально развивающихся шестилетних детей.

Таблица 3

На III этапе эксперимент проводился в конце «учебного» года, на пороге семилетнего возраста детей. Специальной работы по обучению детей пересказу ранее не проводилось. Исследованием были также охвачены две сравниваемые группы детей по 20 человек. Эксперимент ставил те же задачи, что и на II этапе, однако проводился он на более сложном материале – авторской сказки (см. приложение 2) с нестандартным, неожиданным для ребенка сюжетом и с непростым подтекстом, в котором заключена воспитательная значимость произведения. Изучались последовательность и полнота пересказа, его речевое оформление, эстетическое восприятие и понимание прочитанного.

Анализ протоколов пересказов и ответов испытуемых обеих групп позволил получить следующие данные.

Пересказ данного текста, состоящего из выделенных нами для удобства анализа семи небольших частей, по своей полноте у испытуемых двух групп отличается от пересказа рассмотренного ранее текста.

Если текст сказки «Снегурушка и лиса» был воспроизведен по всем основным частям всеми испытуемыми, на III этапе такая картина не наблюдается. Данные о полноте пересказа детей представлены в табл. 4.

Таблица 4

Из таблицы отчетливо видно, что дети с задержкой психического развития отстают от своих нормально развивающихся сверстников в полноте пересказа текста: менее половины из них (восемь человек – 40 %) достигли наилучшего результата, воспроизводя семь или шесть частей текста, в то время как в сравниваемой группе этого уровня достигло большинство испытуемых (14 человек – 70 %).

При этом без пропусков с максимальной полнотой здесь пересказали текст почти в три раза больше детей – восемь против трех.

Количество детей, воспроизводивших пять или четыре части текста, близко в сравниваемых группах (семь и шесть человек – 35 и 30 %), но и здесь результат в пользу нормально развивающихся детей, лишь один дал пересказ из четырех частей (это наихудший результат в данной группе). В этой группе нет детей, которые при пересказе воспроизвели три и менее трех частей, в то время как среди детей с задержкой психического развития отмечалось пять таких испытуемых (25 %), из них двое рассказали только две части. Вместе с тем следует отметить, что в группе не было детей, которые бы нарушили последовательность событий или исказили содержание.

Самостоятельность пересказа также несколько снизилась при воспроизведении более сложной сказки. Помощь в виде подсказки первого предложения потребовалась девяти воспитанникам экспериментальной и шести – массовой группы (против соответственно семи и трех воспитанников на II этапе исследования). Среди детей с задержкой психического развития оказались такие, которые нуждались в массивной помощи – до 4–5 наводящих и подсказывающих вопросов.

Формальный анализ полноты речевого оформления пересказа с точки зрения количества входящих в него слов показал, что при общем количестве 213 слов в тексте наиболее полно использовалась детьми авторская лексика при пересказе в диапазоне от 80 до 120 слов. Половина группы испытуемых с задержкой психического развития использует до 60 слов, в сравниваемой группе таких два человека. В названном диапазоне отмечены пересказы семи детей с задержкой психического развития, что вдвое меньше количества детей сравниваемой группы – 15 человек. Следовательно, при пересказе более сложного текста использование авторской лексики затруднено для детей с задержкой психического развития в большей степени, чем для их нормально развивающихся сверстников. И здесь ярко проявляется их ограниченный словарный запас и бедность обобщенных представлений. Дети заменяют авторские слова РОДИТЕЛИ, АИСТ, КЛЮВ, ЗАКОЛДОВАННАЯ своими: МАМА и ПАПА, ЖУРАВЛЬ, РОТ, ПАСТЬ, ВОЛШЕБНИЦА.

Изучение вопроса об отражении в пересказе художественной формы произведения, об использовании языковых средств выразительности показало следующую картину.

Менее трети испытуемых с задержкой психического развития (шесть) начали свой рассказ с зачина, что вдвое меньше количества испытуемых из сравниваемой группы (11 детей), использовавших зачин. Анализируя текст, мы отметили в нем семь элементов олицетворения. Из них у детей с задержкой психического развития присутствовали в пересказе в среднем по 3,5 элемента, а у детей из массового сада – по 5. В тексте имеются два примерa гиперболы, но в пересказах встретилось у детей с задержкой психического развития в среднем по 0,5 примера на ребенка против двух примеров в сравниваемой группе.

Таким образом, и на этом этапе исследования выявилось, что характерные для жанра сказки средства художественной выразительности недостаточно полно воспринимаются, запоминаются и воспроизводятся детьми в обеих сравниваемых группах. Однако испытуемые с задержкой психического развития использовали эти приемы в своих пересказах в среднем в два раза меньше, чем их нормально развивающиеся сверстники.

Интересно было проследить, как употребляли дети такие распространенные средства художественной выразительности, как сравнения и эпитеты, с которыми они встречались много раз при слушании литературных произведений.

Из двух сравнений, имеющихся в тексте, в пересказах детей обеих групп встретилось одинаковое количество (в среднем по одному) сравнений (cемь детей с задержкой психического развития и пять детей из контрольной группы не употребили сравнение ни разу). Текст был насыщен эпитетами, анализ показал их 15 случаев. Однако в обеих группах их употребили крайне ограниченно: в экспериментальной группе – в среднем по 2,5 эпитета на пересказ, в массовых группах – по 3,5 эпитета (на один больше).

Таким образом, при пересказе более сложного текста обнаружилось, что использование некоторых художественных приемов, например, гипербол, олицетворений, вызывает большие трудности у детей с задержкой психического развития, чем у нормально развивающихся. А в других случаях, например, при употреблении эпитетов, художественный прием одинаково затрудняет испытуемых. Так, например, каждый ребенок употребил в среднем из имеющихся в текстах эпитеты в таком количестве (в %):

Заметно, что расхождения внутри групп и между группами незначительны, что использование этого тропа ограничено.

Нас интересовал вопрос о том, как поняли дети, что действующие лица в сказке являются отрицательными персонажами, что их поведение заслуживает неодобрения, плохо их характеризует. Детям надо было определить основную отрицательную черту героев – хвастливость. Для этого им была оказана помощь в виде описания аналогичного поведения других персонажей в других ситуациях. В этой последней проверке вместо 20 участвовало по 16 детей. Из них правильно определили хвастливый характер действующих лиц шесть детей с задержкой психического развития (кроме точного слова ХВАСТУНЫ, говорили ЖАДНЫЕ, ХВАСТЛИВЫЕ, ГОРДЫЕ, НЕПРАВИЛЬНО ГОВОРЯТ) и 13 нормально развивающихся детей (правильное определение ХВАСТЛИВЫЕ, ХВАСТУН соседствовало у них с таким выражением, как ХВАЛИШКИ, ПОХВАЛИШКИ, ВООБРАЖАЛЫ, МНОГО О СЕБЕ ДУМАЮТ, ФАНТАЗЕРЫ).

Таким образом, на III этапе исследования подтвердились данные о трудностях овладения детьми средствами художественной выразительности литературных произведений. Без специального обучения использование при пересказе выразительных средств художественной литературы затруднено для всех шестилетних детей, эти трудности не преодолеваются и к семи годам, к началу школьного обучения, особенно при пересказах более сложных текстов. При этом у детей с задержкой психического развития проявляется более значительное отставание в практическом овладении этими знаниями и умениями при выполнении более сложных заданий. На этом этапе они отстают и в полноте пересказа, и в его самостоятельности, и в использовании авторской лексика, и в употреблении средств художественной выразительности. Бесспорно, впоследствии это будет влиять на результативность учебной деятельности детей.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы. 6-летним детям с задержкой психического развития доступна деятельность пересказа художественного текста, в частности, сказок, не слишком сложных по построению и содержанию. На качество пересказа влияют особенности общего развития детей указанной категории – недостаточность соответствующих возрасту знаний об окружающем мире, бедность запаса обобщенных представлений и понятий, а также словарного запаса, фрагментарность восприятия, снижение памяти, логического мышления. Усложнение сюжета, увеличение количества даже небольших по объему частей (эпизодов) текста вызывает затруднения у детей с задержкой психического развития в большей степени, чем у их нормально развивающихся сверстников, и приводит к большему снижению полноты и самостоятельности пересказа.

Вместе с тем в пересказах детей интересующей нас группы не встречаются искажения и нарушения последовательности событий.

Народные сказки, изученные в более раннем возрасте, усваиваются детьми недостаточно и ненадолго, что также затрудняет их воспроизведение по памяти даже с опорой на иллюстрации.

Отмечается недостаточно активное использование при пересказе образцов авторской речи, бедность используемого словаря, малое употребление средств художественной выразительности. Особенно недостаточно использование традиционных художественных средств народного языка при воспроизведении сказок по памяти; более высокие результаты – при воспроизведении сразу после восприятия сказки. При этом следует отметить, что при пересказах более легких и знакомых сказок, хоть и наблюдается разница в использовании художественных приемов в пользу нормально развивающихся детей, но она незначительна, однако при усложнении содержания и структуры сказки эти расхождения увеличиваются, главным образом за счет приемов, характеризующих жанровые особенности произведения.

Установление смысловых связей, содержащихся в произведениях и отражающих взаимоотношения персонажей, а также эмоциональная отзывчивость на содержание прочитанного, выражение нравственных чувств (справедливости, сопереживания, благодарности) у детей с ЗПР недостаточны, определение доступных возрасту морально-нравственных категорий удается хуже, чем у нормально развивающихся сверстников.

Исследование, раскрывая особенности пересказа и эстетического восприятия художественного текста 6-летними детьми с задержкой психического развития, показало их недостаточную готовность в этом плане к началу школьного обучения и выдвигает необходимость поисков путей коррекционной работы в данном направлении.

Народная сказка (Адаптированный вариант) («Гуси-лебеди». Сборник сказок. – М.: Детская литература, 1986)

Жили-были старик со старухой. У них была любимая внучка Снегурушка. Собрались ее резвые подружки в лес по ягоды и пришли звать ее с собой. Старик со старухой отпустили Снегурушку и велели ей не отставать от подруг.

Пришли девушки в лес, ягод там тьма-тьмущая. Стали собирать, а Снегурушка отстала от своих подружек. Они аукали ее, аукали, но Снегурушка не слыхала. Уже стало темно, подружки пошли домой.

А бедная Снегурушка ходила-ходила по лесу, конца-края ему нет. Деревья, как стена, стоят кругом. Совсем заблудилась девочка. Залезла на высокое дерево, уселась на крепкую ветку и стала горькие слезы лить, припеваючи:

– Ау-ау, Снегурушка! Ау-ау, голубушка! У дедушки, у бабушки была внучка Снегурушка. Ее подружки в лес заманили, заманивши – покинули!

Идет косолапый медведь и спрашивает, как в трубу гудит:

– О чем ты, Снегурушка, плачешь?

– Как же мне, медведушка, не плакать! Я одна у бабушки, у дедушки внучка Снегурушка, меня подружки в дремучий лес заманили, заманивши – покинули.

– Слезай, я тебя отнесу к дедушке и бабушке!

– Нет, я тебя боюсь, ты меня съешь!

Медведь ушел от нее. Опять она заплакала, припеваючи:

– Ау-ау, Снегурушка! Ау-ау, голубушка! У дедушки, у бабушки была внучка Снегурушка. Ее подружки в лес заманили, заманивши – покинули!

Бежит мимо лисица-сестрица. Услыхала Снегурушкин тоненький голосок и спрашивает:

– Чего ты, Снегурушка, плачешь?

– Как же мне, лисонька, не плакать! Меня подружки в дремучий лес заманили, заманивши, покинули.

Пожалела ее лисонька:

– Сойди, милая, я тебя отвезу к дедушке и бабушке.

Снегурушка слезла с высокого дерева, села в легкую повозочку, лисица побежала. Прибежала к дому и стала рыжим хвостом стучаться в калитку.

– Кто там? – спрашивают дедушка и бабушка.

– Это я, лисица, вашу внучку привезла!

– Ах ты, дорогая! Войди в избу! Уж где нам тебя посадить, уж чем угостить?

Принесли молока, яиц, творогу и стали лисицу потчевать. Накормили, напоили, да в придачу много сундуков едой нагрузили, на повозочку положили и в лес проводили.

Тут и сказке конец.

А. Бусуйок (Адаптированный вариант)

(Художественно-речевая деятельность старших дошкольников: Методические разработки. – Кишинев, 1984)

Жила-была лягушка Квака. Она появилась на свет, как все лягушки, из головастика. Головастик сбросил с себя кожу вместе с хвостом, и на месте его появилась Квака во всей своей необыкновенной красоте.

Квака смотрела на родителей большими зелеными глазами, а шкура на ней была гладкая, мягкая. Родители подумали, что она лучше всех.

А когда Квака впервые запела, ее высокий крикливый голос очаровал родителей. «Милая Квака! – Закричали они. – Мы решили, что ты не просто лягушонок, а заколдованная царевна. Когда-нибудь прекрасный принц пригласит тебя петь в театре».

С той поры Квака целые дни с утра до вечера проводила на зеленом листике, без конца хвастливо выквакивая разные песенки. Со всех сторон на нее смотрели подружки и завидовали ей.

Однажды, когда Квака сидела и пела на своем листе, опустился на землю Аист. Квакины подружки разлетелись, как мухи, с перепугу попрыгали в воду. Только певица – ни с места! «Мне ли бояться Аиста, – хвастливо подумала она, – если я заколдованная, а он, может быть, и есть тот принц!»

Длинноногий Аист сделал несколько шагов, потом подошел к ней поближе. Квака продолжала петь как ни в чем не бывало. Аист выслушал ее пение без всякого удовольствия, потом широко, как ворота, распахнул свой клюв и проглотил певицу и песню.

Болото умолкло. Ну и Квака! Если бы она знала, что она вовсе не заколдованная царевна…

Литература

1. Запорожец А.В. Психология восприятия сказки ребенком-дошкольником: Дошкольное воспитание. – М., 1963.

2. Программа воспитания в детском саду. – М., 1982.

3. Эльконин Д.Б. Детская психология. – М., 1960.

Г. М. Капустина

Обучение математике, как и другим учебным предметам, опирается на те элементарные знания и представления, которые дети получают в дошкольный период своей жизни, общаясь со сверстниками и взрослыми, действуя с различными предметами. В результате этой деятельности дети приобретают сведения, которые становятся фундаментом их дальнейшего обучения. Поэтому важной задачей было выявление уровня математических представлений шестилетних детей с ЗПР к моменту их поступления в школу.

Наше исследование ставило следующие задачи.

1. Изучить особенности элементарных математических знаний детей с ЗПР шестилетнего возраста в сравнении с их нормально развивающимися сверстниками.

2. Определить эффективность обучения шестилетних детей с ЗПР по программе подготовительного класса в условиях детского сада.

Для реализации первой задачи был проведен индивидуальный констатирующий эксперимент в самом начале пребывания детей в детском саду (сентябрь месяц). Испытуемыми были шестилетние дети, имеющие диагноз «задержка психического развития», принятые в подготовительный класс детского сада № 1371 Перовского района г. Москвы (73 чел.). Для сравнения привлекались первоклассники того же возраста, поступившие в общеобразовательную школу № 151 Ленинградского района Москвы (50 чел.).

При определении содержания элементарных математических знаний у детей мы руководствовались Типовой программой воспитания и обучения в детском саду (М.: Просвещение, 1984).

Детям предъявлялись задания по следующим разделам.

I. Количество и счет

1. Умение воспроизводить числовой ряд в прямом, обратном порядке, от заданного числа до заданного:

– считай вперед по одному;

– считай в обратном порядке, до одного;

– считай от двух до шести; от семи до четырех.

2. Умение сосчитать группу однородных предметов и обозначить числом:

– сосчитай, сколько кругов; покажи четыре круга;

– сосчитай, сколько всего кубиков, покажи шесть кубиков.

3. Понимание независимости числа от величины элементов, его образующих, от расстояния между ними, от их расположения:

– сосчитай круги сверху вниз;

– сосчитай круги слева направо;

– сосчитай, сколько всего кругов (вразброс).

4. Умение считать с опорой на слуховое и осязательное восприятие предметов и явлений:

– сосчитай, сколько раз я постучу карандашом (с закрытыми глазами);

– сосчитай на ощупь, сколько здесь предметов;

– хлопни в ладоши пять раз;

– сосчитай, сколько шагов я сделал до двери.

5. Умение считать по порядку:

– посчитай так: первый, второй…

– покажи первый, третий флажок.

II. Количественные отношения

•••

1. Установление равенства и неравенства групп однородных предметов, понимание отношений: больше – меньше, одинаково, на сколько больше – меньше:

Конец ознакомительного фрагмента.