Глава десятая
Ночь только начиналась, и впереди был долгий путь. Страхи и тревоги, усилившиеся, как только Гвен покинула родной город, медленно начинали отходить на второй план, как старая болячка, которая неизбежно должна будет отпасть. «Нужно лишь время. Нужно лишь набраться терпения», – твердила себе Гвен, стараясь сосредоточенно следить за дорогой.
Фары старой «Фиесты» разрезали ночь, вспарывали ее брюхо. Иногда в сознании Гвен вспыхивали образы, события, лица. Она видела доктора Лероя, Рона Адамса, Лорель, Макнери, шерифа, мать. Воспоминания как-то предательски сгустились, подобно тьме за окнами машины. Даже ночь стала представляться пережитком прошлого, его союзником, который будет так долго цепляться за беглецов, как только сможет.
В какой-то момент в голове Гвен даже мелькнула мысль, что она не сможет увидеть утро, пока не повернет назад. Будущее есть только в Луизиане и нигде больше. Но будущее без брата, а значит, нужно прогнать страхи и ехать вперед. И неважно, начнется утро или нет. Гвен увеличила скорость, начиная привыкать к ночной поездке. Томас проснулся, попытался что-то спросить заплетающимся языком, решил, что все еще видит какой-то сон, и снова заснул. Гвен настроила зеркало заднего вида так, чтобы видеть брата, подумала, что было бы неплохо укрыть его одеялом, но решила не останавливаться.
Если бы было возможным, то она вообще без остановок предпочла бы добраться до фермы Мэдди Мартинес и только там уже отоспаться и отдохнуть. Если, конечно, ей позволят там остаться и если, конечно, она сможет найти туда дорогу. В последнем Гвен была почти уверена, но вот насчет первого возникали некоторые сомнения.
Остановившись утром на заправке, она купила пару бутербродов для Томаса, чтобы мог перекусить, когда проснется, увидела карту Техаса и без раздумий купила и ее. Округ Хилл находился не так уж и близко, как ей казалось вначале, а крохотный город Эбботт, на который нужно было ориентироваться при поездке, вообще удалось найти с трудом. Но вместо сомнений Гвен испытала небольшое облегчение, решив, что чем дальше уберется от Луизианы, тем больше шансов, что ее никогда не смогут найти и забрать брата.
Она включила зажигание и покинула заправку, уверенная, что делает все правильно. Сомнения отступили. Почти отступили. «Если бы только еще удалось найти работу в Техасе!» Гвен задумчиво поджала губы, пытаясь вспомнить, думала ли она когда-нибудь, что жизнь повернется именно так? Планировала ли покинуть Луизиану? А Томас? Могла ли она представить, что его судьба так сильно будет зависеть от нее?
Гвен увидела, что брат заворочался на заднем сиденье, и сбросила скорость, сворачивая к обочине, надеясь, что успеет остановиться и пересесть к нему раньше, чем он проснется. Кто знает, вспомнит ли он, как они уехали из дома? А если нет, то какой будет его реакция? Гвен вспомнила, как сама была ребенком и пугалась, просыпаясь в чужих местах. А здесь у Томаса нет даже кровати. Он в машине, в совершенно незнакомой местности. Гвен вздрогнула, услышав голос брата. Он спрашивал ее, может ли она остановиться, чтобы он сходил в туалет.
– И еще позавтракать и умыться, – сказала Гвен, радуясь, что он все-таки не испугался.
«Может быть, все дело в том, что я была девочкой, а он мальчишка?» – думала она, доставая из багажника бутыль с водой, чтобы Томас после завтрака смог умыться.
День только начинался, но Гвен уже чувствовала последствия бессонной ночи. «А на что я надеялась? Думала, что удастся доехать до Эбботта и ни разу не лечь спать?» Гвен дождалась, когда Томас закончит завтракать, убедив себя, что, как только они снова поедут, сон пройдет. Но она ошиблась.
Ближе к полудню ей пришлось еще раз остановиться и допить оставшийся кофе. Глаза начали слезиться, солнце вдруг стало слишком ярким. И жара! Гвен вспотела так сильно, что, казалось, даже сиденья промокли насквозь. Томас что-то говорил, и от его голоса начинала болеть голова. С одной стороны, он помогал не заснуть, а с другой, она с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на него и не заставить молчать.
«Нужно найти отель и остановиться», – решила Гвен, понимая, что если скоро не сделает этого, то придется спать прямо в машине. Вот только чем в это время будет заниматься Томас? Вряд ли удастся убедить шестигодовалого мальчишку сидеть в машине и ждать, когда проснется сестра. Он выберется на дорогу, его могут задавить, он может уйти куда-нибудь и заблудиться…
Гвен увидела вывеску отеля и поблагодарила Всевышнего, что не дал сойти с ума. Мысли в голове путались, все начинало казаться каким-то смазанным, нереальным, словно сон наяву. Гвен заплатила за двухместный номер, не став возражать, когда управляющий назвал Томаса ее сыном. «Так даже лучше. Не будет лишних вопросов. Мать с сыном куда понятнее, чем сестра с братом».
Гвен закрылась в номере, включила Томасу телевизор и повалилась на кровать, заснув, казалось, раньше, чем голова коснулась подушки. Ей приснилось, как они с братом едут в Эбботт. Была ночь. Фары светили так плохо, что с трудом удавалось разглядеть дорогу. Томас сидел рядом. На коленях у него лежала карта. Он вел пальцем по бумаге, показывая дорогу, по которой они сейчас едут. Гвен похвалила его и включила радио. Где-то сбоку мелькнули фары. Машина вынырнула с обочины, пристроилась сзади. Гвен увидела яркие вспышки полицейской мигалки, услышала сирену.
– Думаю, нужно остановиться, – сказал Томас.
Гвен послушно свернула на обочину. Полицейский в ковбойской шляпе подошел к машине. Она опустила боковое стекло, протянула ему документы. Он изучал их несколько минут, подсвечивая своим фонарем, затем вернул, заглянул в машину, увидел Томаса.
– Это ваш сын? – спросил он Гвен.
Она замялась, хотела сначала согласиться, но потом решила, что врать все равно нет смысла.
– Могу я посмотреть его документы? – полицейский терпеливо протянул руку.
– Это мой брат, – сказала Гвен.
Он кивнул, но руку не убрал. Гвен достала с заднего сиденья свою сумку, нашла документы Томаса.
– Оставайтесь в машине, – велел служитель закона.
Он ушел в свою машину. Гвен слышала, как он связывается с кем-то по рации. Голоса были неестественно четкими. Они говорили о Томасе, они говори о ней. Гвен положила руку на ключи в замке зажигания.
– Что ты делаешь? – спросил Томас. – Он ведь просил нас никуда не уезжать.
– Я знаю. – Гвен завела мотор, дождалась, когда полицейский выйдет из своей машины, подойдет к ней, и вдавила акселератор в пол.
«Фиеста» лихо рванула с места.
– Гвен?! – растерянно закричал Томас.
– Так надо. – Гвен обернулась, но ничего не увидела. – У нас получится. Мы успеем. – Она до крови закусила губу, упрекая себя, что поехала ночью. – Днем никто бы не стал меня останавливать. – Гвен почувствовала, что прокусила губу, нервно посмотрела в зеркало заднего вида.
Темнота разверзлась. Яркие фары разрезали ночь, вынырнули из мрака, оглушая все вокруг пронзительным воем сирены.
– Гвен, мы должны остановиться! – закричал Томас.
– Нет.
Она вильнула на дороге, не позволяя себя обогнать.
– Гвен!
Откуда-то издалека долетели звуки выстрелов. Заднее стекло «Фиесты» мгновенно осыпалось. Томас вскрикнул и закрыл голову руками. Фары погасли. Все вокруг погрузилась во мрак. Остался только звук сирены и красно-синие вспышки. Гвен зажмурилась, не понимая, что происходит. Сон кончился. Она поняла это, почувствовав, что лежит на кровати.
Томас сидел рядом и смотрел телевизор, по которому шел какой-то боевик. Пара полицейских автомобилей преследовала каких-то нарушителей. Они неслись по шоссе, сталкивая с дороги мирных граждан. Машины разбивались, переворачивались. Кричали люди, визжали тормоза.
– Господи, Томас! – Гвен поднялась на кровати, вытерла вспотевшее лицо.
– Мне убавить звук? – спросил брат, не отрываясь от экрана.
– Нет. – Гвен взяла со стола бутылку минералки. – Есть хочешь?
– Немного.
– Сейчас позвоню управляющему и узнаю, где здесь можно поесть.
– А потом поедем? – Томас бросил на нее короткий взгляд. – Мне хочется досмотреть фильм.
– Досмотришь. – Гвен вспомнила сон. – Ночью мы больше никуда не поедем.
– Значит, спать буду на кровати? – Томас хотел сказать что-то еще, но действия фильма сбили с мысли, и он радостно вскрикнул, увидев очередную аварию. Гвен потрепала его за волосы. – Дай посмотреть! – заныл он, напоминая ей, что она хотела куда-то позвонить.
Заказав пиццу и пару стаканов колы, Гвен вышла на улицу. Сон кончился, но какая-то тяжесть, принесенная им, осталась. Смелость и решительность, которые она чувствовала утром, отступили под натиском здравого смысла. «Что если Адамс скажет шерифу, что она нездорова? Что если они назовут ее опасной для Томаса? Что тогда? Сколько людей будет брошено на ее поиски?» Гвен закрыла глаза и постаралась выкинуть из головы все эти мысли. Остался только сон. Но ведь сны не сбываются, в крайнем случае их можно увидеть и предотвратить то, что должно случиться.
«Ведь если мы с Томасом не будем передвигаться ночью, то никто нас и не остановит», – решила Гвен, затем подумала о том, что будет неплохо нанести побольше косметики, чтобы выглядеть на пару лет старше, и, если их остановят, говорить, что Томас ее сын. А кто станет проверять документы ребенка, который путешествует с матерью?! Верно. Никто. Только бы сам Томас не выдал их, сказав лишнее. Гвен подумала, что нужно будет поговорить с ним об этом, попробовать объяснить ему, зачем и почему он должен при людях притворяться, что она его мать.
«Но вот как он отнесется к этому?» – Гвен весь вечер пыталась убедить себя, что брат все поймет, но заговорить с ним об этом так и не решилась. Перед глазами почему-то витал образ доктора Макнери, который снова и снова спрашивал ее о том, почему она провела ночь в комнате матери, почему день спустя вышла на крыльцо и легла спать в кресло, где мать покончила с собой, и, наконец, почему, сбежав с братом, заставила его называть себя своей матерью. «Да уж, полный набор шизофреника», – согласилась Гвен, однако тут же возразила, что каждый ее поступок можно оправдать, объяснить и понять.
Она закрыла глаза и попыталась заснуть, пролежала, притворяясь, что засыпает, около часа и встала с кровати. «Сон не придет, – решила Гвен. – Сам не придет». Она представила, что завтра придется снова ехать, борясь со сном, и разозлилась сама на себя за то, что не может лечь и заснуть. Таблетки, которые выписал доктор Лерой, лежали в сумочке, но Гвен принципиально не хотела принимать их, словно стоит ей уступить, и не только доктор Лерой, но и доктор Макнери, почти поставивший ей неутешительный диагноз, окажутся правы. «Но ведь спать-то надо».
Гвен приняла одну таблетку, легла в кровать и снова закрыла глаза. «Даже так не помогает», – сердито подумала она, возмущаясь, что прежде чуть не попала из-за этих таблеток в аварию. Она подождала еще пару минут. Ничего. «Лучше будет выйти на улицу и подышать воздухом», – Гвен подняла голову, недоверчиво глядя за окно, где искрилось позднее утро. Томас сидел за столом, доедая остатки пиццы. Он увидел, что сестра проснулась, помахал ей рукой и спросил, можно ли допить оставшуюся в ее стакане колу.
– Конечно, можно. – Гвен поднялась с кровати. Тело затекло, в голове витали туманные обрывки незапомнившихся снов, но в целом она чувствовала себя отдохнувшей.
«Главное – не паниковать и не делать глупостей», – решила Гвен. Она вышла на улицу, достала из машины карту Техаса и попыталась найти кратчайший маршрут до Эбботта, надеясь, что так сможет добраться туда до сумерек. Вернувшись в номер, Гвен умылась и собрала вещи. Томас включил телевизор и начал смотреть какой-то фильм, отказываясь уезжать, пока фильм не закончится.
– Хочешь провести еще одну ночь в отеле? – разозлилась Гвен за его недогадливость.
– А там тоже будет телевизор и много каналов?
– Телевизор? – Гвен растерянно хлопнула глазами, подавила в себе желание накричать на брата. – Знаешь что… – она подумала, что сейчас самым лучшим будет соврать. – Я не знаю, сколько каналов будет в следующем отеле, но то, что их много у тети Мэдди, – это точно. – Гвен выдержала пристальный взгляд брата.
Решив, что она не врет, он тяжело вздохнул, выключил телевизор и начал собираться. Они оставили отель в начале десятого. Около получаса Томас дулся, что не досмотрел фильм, – сидел на заднем сиденье, сложив на груди руки, и задумчиво смотрел за окно. Затем, поняв, что так ничего не добьется, начал капризничать и проситься в туалет каждые пятнадцать минут, а когда Гвен попыталась игнорировать его, стал тихо всхлипывать и что-то бормотать себе под нос.
– А что если я скажу тебе, что дам порулить, как только мы приедем к тете Мэдди? – предложила Гвен, надеясь, что это сможет успокоить брата.
– Порулить? – недоверчиво переспросил он. – Я ведь не достану до педалей.
– И что?! – Гвен облегченно выдохнула, чувствуя, что попала в цель. – Я посажу тебя на колени и сама буду нажимать на педали, а ты будешь только рулить.
– И ты не будешь держать руль, контролируя меня?
– Нет.
– А если я попрошу тебя прибавить скорость, ты прибавишь?
– Если только в пределах разумного, – рассмеялась Гвен. Томас остался серьезным, однако уже не помнил, что обижается.
– А на тормоз резко нажмешь? – спросил он, вспоминая фильм, который смотрел в отеле. – Чтобы нас занесло и развернуло на дороге, как это делают полицейские.
– Вот на это даже и не надейся. – Гвен поймала себя на мысли, что хочет соврать и пообещать все что угодно, лишь бы брат успокоился и не отвлекал ее, но зная его богатую фантазию, решила, что лучше этого не делать, сразу расставив точки над «i». Да и после, когда они доберутся до Эбботта, от этого будет только лучше. Одно дело – посадить шестилетнего ребенка на колени и дать ему порулить, зная, что он не рассчитывает на большее, и совершенно другое – ублажать его воспаленное воображение обещаниями, что все мечты исполнятся, но не сегодня. «К тому же как отнесется к нам тетя Мэдди, если я привезу к ней заплаканного племянника?!»
Гвен увидела, что Томас разочарованно нахмурился, и попыталась объяснить ему, что не умеет делать полицейский разворот.
– Не умеешь? – недоверчиво спросил он.
– Ну да, – Гвен устало пожала плечами. – Я же девчонка, а девчонкам необязательно уметь делать полицейский разворот. Вот ты, когда вырастешь, то научишься, потому что ты мальчишка.
– Значит, девчонка… – протянул Томас. – Ладно, тогда я только порулю. – Он задумался ненадолго, пытаясь вспомнить значение времени. – Вот столько минут, – он показал сестре две руки с растопыренными пальцами, увидел, что она кивнула, и попросил ее объяснить, сколько это, решив, что здесь есть какая-та уловка с ее стороны или ошибка с его. Гвен посмотрела на часы и сказала, что не будет разговаривать с ним ровно столько, сколько он показал на пальцах. Затянувшаяся пауза показалась Томасу вечностью. – Ладно, пусть будет десять, – согласился он раньше, чем кончилось время, решив, что это очень много, но когда они добрались до Эбботта и сестра посадила его на колени, позволив управлять машиной, десять минут пролетели так быстро, что он отказался верить Гвен.
Конец ознакомительного фрагмента.