Вы здесь

Десант на Сатурн, или триста лет одиночества. Глава четвертая. Долина Безмятежности (Ярослав Веров, 2006)

Глава четвертая

Долина Безмятежности

1

Малый разведывательный геликоптер МРГ-7 «Стрекоза», чаще именуемый как «Стрекозёл», медленно плыл над макушками невысоких гор, покрытых густым лесом. Впрочем, на южных склонах некоторых из них ещё были различимы проплешины заброшенных чайных плантаций, медленно, но верно прораставших жимолостью и молодыми деревцами.

Александр Неверов, Максим Джаксалыков и Серго Северов, ведущие научники, расположились в головной части десантного отсека, отделённой от пилотской кабины тонкой переборкой. В хвостовой части громоздились ящики с оборудованием; в эту пирамиду не без усилий вписались двое молодых техников-наладчиков из отдела Макса, чьих фамилий Неверов никак запомнить не мог. Помнил только, что кого-то из них зовут Олег. Перед наладчиками, изображая своей плоской спиной столешницу, застыл ремонтный орг – молодёжь увлечённо резалась в нарды. Формой корпуса, восемью конечностями и двумя манипуляторами-клешнями механорг подозрительно смахивал на легендарного ракопаука с планеты Пандора.

– Не нравится мне всё это, – сообщил Серго, ни к кому особенно не обращаясь, просто бросив в наполненное равномерным стрекотанием энерготурбины да тонким воем рассекаемого лопастями забортного воздуха пространство.

– Это ещё почему? – коренастый Макс пожал широкими, фактурными плечами спортсмена-тяжеловеса. – Пессимист ты наш.

– Я реалист, – буркнул Серго, отвернулся и стал глядеть в крошечный иллюминатор.

Серго не просто пессимист, а пессимист по жизни, подумал Александр. Вечный ожидатель несчастий. В смысле, ждитель. Если верить астрологии, то всё так и должно быть. Серго – промежуточный знак Зодиака, полускорпион-полустрелец. Ему присуще хмурое миросозерцание и подозрительность. В астрологию Неверов не верил – Александр усмехнулся мысленному каламбуру – а вот подозрительность заведующего отделом ресурсного обеспечения пару раз сослужила им всем добрую службу. Есть у него какое-то не людское чутьё на опасность. Поэтому, раз что-то не нравится Серго, жди пакости. Как правило – крупной. Александр привычным усилием воли убрал из груди зарождающийся там холодок и вернулся к созерцанию горных макушек.

А вот Кирилл в своё время не поверил. Просто сказал: «Кому-то всё равно надо ехать». И сгинул. Через два месяца до неузнаваемости изуродованное жестокими пытками тело ультры подбросили чуть ли не к воротам Института. Кира они потеряли через год после Ирки…

Молчать, мысленно приказал себе Александр. Слюнтяй, интеллигент. Молчать! Не сметь ворошить это прошлое, иначе душной волной поднимется к горлу ненависть, и что дальше – топать ногами, стенать, плакать? Не хватало ещё истерики здесь.

– Какого хрена, – сказал Серго. – Хотя бы один аппарат связи. Один!

– Ты же знаешь, – снова пожал богатырскими плечами Джаксалыков. – Именно от этого они бежали. От несовершенной техники прошлого. От несовершенной жизни прошлого. Именно этого мы от них хотели. Они, если сказать красиво, отдали себя во власть наших творений. Нам и отвечать… Только не рви сердце. Потери связи случались раньше, поломки случались раньше, крупных операций ультры больше не жди. А с мелкими бандами легко управится одна-единственная эриния. И у фаланстера она есть. Чего колотишься, друже?

И это верно. И эриния у них есть, и после Великой Зачистки основные силы ультралуддитов разгромлены и раздроблены, не до масштабных операций, в подполье ушли, крысы. И всё же…

– Надо было поставить в известность армию, – упрямо скривил губы Серго.

– Армия за каждым пустяком дёргаться не будет. – Макс третий раз пожал плечами, казалось, он то и дело извиняется перед Александром за непроходимое упрямство Северова. – Вот скоро подлетим, и во всём разберёмся.

И всё же понятно, о чём говорит, но чего недоговаривает Сергей Северов. Что слишком странно оборвалась связь с фаланстером. М-связь, между прочим. Что нехрен очертя голову лететь за пятьсот с гаком вёрст троим ведущим специалистам Корпорации и, по совместительству, троим из пяти оставшихся в живых участников Проекта. Потому что, случись непоправимое – и вся тяжесть ляжет на плечи оставшихся – Майки и Алана.

Алан, старый добрый друг Алан. Самый талантливый из Иркиных аспирантов, и некогда соперник за её сердце. Единственный из посвящённых в тайну Проекта, кто долго и всерьёз ставил под сомнение основные его идеи. Сколько бессонных ночей, несметных чашек кофе, и споры, бесконечные споры до самого утра… Нельзя лишать человечества выбора, говорил Алан. Нельзя подменять свободу опекой электронной няньки, ибо невозможно учесть, просчитать на достаточно длинном временном участке все факторы и риски. И ещё никто не отменял теорию катастроф, утверждающую нестабильность любой искусственно созданной системы, начиная с определённой степени сложности. И вообще, любил повторять Алан, человек рождён для свободы. А свобода – это прежде всего одиночество, путь индивидуума. Свобода – это осознанный выбор несвободы, неизменно отвечала ему Ирка.

– Кстати, если что – Алан нас всегда прикроет, – произнёс Александр. – Правда, Алан?! – спросил он пространство отсека, слегка повысив голос.

– Разумеется, парни, – ответил «ракопаук», заодно исполнявший обязанности приёмопередатчика и транслировавший в режиме реального времени ситуацию на борту.

В точном соответствии с пунктом Устава Корпорации: «Полевая группа на задании обязана поддерживать постоянный аудиовизуальный контакт с ближайшим подразделением „Механорг Систем“ и не прерывать его ни при каких обстоятельствах». М-да, эдакий образчик корпоративного идиотизма. «При выполнении задания при вас будет оружие. Но пускать в ход его вам нельзя, ни при каких обстоятельствах…» Откуда эта чушь в голову лезет? Мало ли какие обстоятельства бывают. Не помог Устав ни Аркадиушу с Марикой – их подорвал смертник вместе со всеми пассажирами рейса «Дубаи – Нью-Йорк», не помог убитому снайперской пулей Андронику, и уж тем более ничем Устав не мог помочь погибшим при штурме Тель-Авивского представительства Двум Грациям – милым толстушкам Ленке-первой и Ленке-второй… и Марго, королеве Марго. Жене Макса…

Вскоре «Стрекозёл» перемахнул очередную горную гряду, выходя к цели путешествия, фаланстеру «Долина Безмятежности». Макс присвистнул. Серго безнадёжно махнул рукой, мол, я же говорил. Неверов ощутил, как в груди снова возник и стал разрастаться холодный и вместе с тем жгучий ком.

Чёрный дым стелился пластами, с высоты полёта картина разрушенного посёлка казалась игрушечной, и оттого, словно соскочившей с холста безумного сюрреалиста. Посёлок утюжили основательно. Уцелело с десяток домов, включая большое трёхэтажное здание, наверняка в нём проходили заседания Совета фаланстера, да водонасосная башенка на берегу реки. Остальное… Вот вам и «Долина Безмятежности».

Макс сорвал с кронштейна пульт внутренней связи:

– Командир, круговой облёт! Высота сто! Медленно!

Молодые наладчики, позабыв о нардах, вскочили и припали к своим иллюминаторам. Легко представить, что творится на душе у парней. Очень легко. Все мы через это прошли. И вот снова. Снова смотреть, как дело рук твоих, да что там дело, твоё детище, любимого ребёнка, уничтожает тёмная, тупая, не рассуждающая сила.

Эриния обнаружилась за южной окраиной посёлка, там, где ближе всего подступали к долине покрытые «зелёнкой» холмы. Лежала, распластав восьмиметрового размаха крылья. Крупная и опытная особь, наверняка ещё из Первоклана. Приземлившись, они долго смотрели на поверженную богиню возмездия. И без того узкие глаза Макса сделались словно два кинжала.

Эриния, совершеннейший механорг, орудие устрашения и возмездия. Видит во всех диапазонах. Воспринимает радиоволны любой частоты и способна к самостоятельной дешифровке и интерпретации чужого радиосигнала. Подавляет любые электронные средства слежения. Поражает электрошоком и снотворными газами, прицельно мечет иглы-парализаторы на дистанцию до двухсот метров. И ещё много сюрпризов таит обтекаемое, совершенное тело. А самое главное – мечта разработчиков средств индивидуальной защиты всех времён, от бронзового щита до пластозного бронескафандра – неуязвима ни для пули, ни для ракеты. При ударе быстродвижущегося предмета, участок оболочки мгновенно твердеет, делаясь тем более прочным, чем сильнее ударное воздействие. Да, кстати, оболочка легко переносит сверхнизкие, до абсолютного нуля, и сверхвысокие – до десяти тысяч по Кельвину – температуры.

Тем не менее, в боку у эринии зияют два огромных, рваных, обгорелых по краям входных отверстия, а ещё одно, третье – прямо в груди, где располагался модульный блок связи и спин-процессоры…

Внезапная догадка заставила Александра достать из кармана трубку радиометра. Он шагнул вплотную к поверженному механоргу, сунул индикаторный щуп в отверстие.

– Радиация, – утвердительно произнёс Серго.

Александр кивнул, медленно пятясь и разглядывая шкалу прибора.

– Двести микрорентген.

– И что это, по-твоему?

– По-моему, это микротермальные заряды.

– Хм… – Серго сосредоточенно тёр переносицу. – Ты веришь в микротермальные заряды? Здесь?

– А что это, по-твоему?

– Ну…

– Объясни, Шурка, – потребовал Макс.

– Какой-нибудь трансуранид с ничтожно малой критической массой и таким же малым периодом полураспада. Последний искусственно стабилизирован сверхсильным магнитным полем. В нужный момент поле исчезает и происходит микроядерный взрыв. Разрушение сверхтвёрдой брони. В образовавшееся отверстие влетает остальная часть боезаряда, обыкновенная. Оружие невероятно дорогое и требующее развитой технологии. Вот такое дерьмо…

– Странные бандиты, – пробормотал Серго, окидывая цепким взглядом поросший падубом склон, что начинался метрах в пятистах от них.

– Теперь становится понятно… – сказал Джаксалыков. – Они атаковали ночью. Эриния почуяла чужаков в «зелёнке», начала сближение и получила… модуль вышел из строя мгновенно. Поэтому так странно оборвалась связь – мы успели уловить импульсное изменение М-поля…

– Эманация опасности? – предположил Неверов.

– Скорее, удивления, – усмехнулся Макс. – Итак…

Он осёкся, напоровшись на хмурый взгляд Северова.

– Рвать отсюда надо. И быстро, – расшифровал тот.

– Нет, – Макс покачал головой. – Надо прочесать посёлок. Вдруг кто-то выжил. Спрятался или ранен, не добили. Не возражать! – неожиданно выкрикнул он высоким и тонким голосом, хотя Серго не проронил ни слова, а лишь саркастически усмехнулся. – Не возражать… – совсем тихо повторил он. Вытер рукавом проступивший на лбу пот. И уже официальным тоном отчеканил: – Я, командир полевой группы, приказываю: взять с борта оружие и прочесать развалины. Полным составом группы. «Ракопаук» пойдёт с нами. Геликоптеру осуществлять барражирование на средней высоте, вести постоянное наблюдение за «зелёнкой». О любых замеченных подозрительных фактах – немедленно докладывать. Всё, приступаем.


На трупы они наткнулись, не успев войти в посёлок. Мужчина, женщина, трое детей. Полуголые тела изрешечены пулями. Женщина, скорчившись в предсмертной судороге, прижимает к груди младенца. Дети постарше – мальчик и девочка, лежат, раскинув руки, неподвижно глядя в небо. Голова лежащего ничком мужчины аккуратно отделена от туловища лазерным резаком, в спину вбит арматурный штырь с деревянной табличкой. Короткая надпись на арабском. И мухи. Целая армия мух.

– «Сын шайтана», – прочитал Макс.

Он больше не отирал лицо, и пот на нём смешался со слезами.

– Профессионалы работали, – сказал Серго. – Мы рискуем… командир. Нет здесь живых.

– Не могу… мама… – произнёс один из наладчиков и бросился бежать.

Серго перехватил его за локоть, развернул.

– Куда прёшь, дурак? Или здесь шутки шутят? – Влепил юноше затрещину. – Вот тебе люди. – Ещё затрещина. – Такое вот у нас человечество. – Ещё одна…

– Северов, хватит. Пошли, – бросил Макс.

Они продвигались к центру, то и дело натыкаясь на изуродованные тела и время от времени останавливаясь слушать развалины, звать, снова слушать, и не слышать ничего, кроме тишины и густого, довольного жужжания. У почти целого каменного дома с провалившейся крышей Александру послышался какой-то звук. Точно, жалобный вопль доносился из-под обломков. Он без колебаний нырнул в перекошенную дверь.

Обширная зала была художественной мастерской. Часть картин валялась в грудах мусора и штукатурки, два полотна остались криво висеть на уцелевшей стене. Пейзаж и женский портрет. Взгляд успел уловить необузданную пестроту красок пейзажа и грустные чёрные глаза, глянувшие с портрета, а потом Александр увидел обладательницу глаз. Рухнувшая плита перекрытия почти целиком накрыла её бетонным саваном, снаружи остались лишь голова, грудь и скованная агонией рука. Скрюченные почерневшие пальцы, сорванные ногти: вероятно, девушка до последнего мига пыталась приподнять неподъёмную тяжесть. На груди у погибшей сидел черный двухмесячный котёнок с белой кисточкой на хвосте. Заметив вошедшего человека, он скорбно глянул слезящимися голубыми глазами и лизнул щёку погибшей хозяйки.

Ненавижу, подумал Неверов, опускаясь на корточках перед мёртвой художницей. Попробовал взять котёнка, но тот закричал, когтями вцепился в воротник неуместно чистого, без единого пятна крови синего халата. Александр стиснул зубы, потянул сильнее – тонкая ткань затрещала, – и, наконец, смог сунуть котёнка себе под куртку. Заглянул в искажённое гримасой лицо со страшно распухшими, прокушенными губами. Обезображенное, оно мало походило на то, что было на портрете. Совсем не походило. Это было другое лицо. Маска смерти.

Самая достоверная из всех масок мира.

Источником чёрного дыма была центральная площадь. Здесь сожгли всех механоргов фаланстера. Тупо согнали и облили струями горящего напалма. Из огнемётов, или что у них там было.

– Когда критическая точка? – спросил вдруг Серго, и Неверов понял, что тот обращается к нему.

– Через два года, – хрипло, чужим каким-то голосом сказал он. – Плюс-минус.

– Похоже, без смотрителя нам не обойтись.

– Скорее, наладчика, – поправил Александр.

– Наладчика, – согласился Серго.

– И пора думать о параметрах личности.

– Пора, – согласился Серго.

Два огненных шара сорвались с вершины ближайшей горы. Оставляя белые иммерсионные следы, устремились к еле различимой на фоне яркого неба «Стрекозе». Два разрыва. Два попадания.

Мышеловка захлопнулась.

Закрепиться решили в административном здании посёлка. На плоской крыше дома было надстроена небольшая обсерватория, надстроена недавно, видимо, среди обитателей фаланстера были интересовавшиеся астрономией. Отсюда открывался полный круговой обзор, правда и расстрелять надстройку ракетами не представляло особого труда. Вот только слишком ценная добыча для простой банды ультралуддитов, располагавшей, правда, такой мелочью, как микротермальные заряды, чтобы запросто портить ценный материал – трое заведующих направлениями, один из которых ещё и зам по науке…

Серго и Макс наблюдали в бинокли, как из зарослей у подножия запирающих долину гор, появляются одетые в камуфляж бандиты и неторопливыми цепями окружают посёлок. Обстоятельно так окружают. Не спешат.

Неверов вот уже битых пять минут пытался выйти на связь с Аланом. Проклятый ракопаук хранил молчание. Молодые наладчики с убитым видом сидели посреди зала, у станины телескопа. Что и говорить, не бойцы.

– Алан, Алан, слышишь нас? Нападение, нужны эринии, нападение. Алан, Алан… – Неверов в сердцах пнул ни в чём не повинного орга ногой.

Фотофоры ремонтника сверкнули малиновым – есть связь – и раздался негромкий уверенный голос Алана.

– Я очень сожалею Шурка, но эриний не будет.

Северов и Джаксалыков враз позабыли про свои посты, и даже наладчики подтянулись поближе. Пятеро человек окружили небольшого орга, словно тот был оракулом Дельфийским.

– Что случилось? Неполадка в главном модуле? – быстро спросил Макс.

– Нет, парни, – так же спокойно произнёс Алан.

– Тогда, чёрт возьми, в чём дело?! – воскликнул Неверов.

– Я долго думал, следует ли рассказать, или оставить вас в неведении. Взвесив всё, я принял решение: вы должны узнать правду. Впрочем, знать вам её осталось недолго. – Алан сухо рассмеялся. В исполнении механорга это звучало жутковато.

– Да что ты мелешь! – вскипел Макс.

– Друзья, знайте, за всеми вашими несчастьями стоял я. Поверьте, ничего личного. Шурка свидетель, я никогда не скрывал своих убеждений, я всегда был убеждённым противником вашего Проекта, – теперь Алан говорил всё громче и всё быстрее, – но при этом долго не верил в возможность его осуществления, и ошибся, ошибся. Ошибся! Когда понял, было поздно. Пришлось задействовать наших… ваших врагов. Я не мог допустить появления эринии! Вы стали бы слишком сильны. Да, я всё точно рассчитал. Шурик, ваш приезд в Питомник… тот вертолёт… он проник в город под покровом пылевой бури, вся прочая операция была прикрытием… зародыш и его создатели должны были погибнуть… если бы не твоя, Северов, маниакальная подозрительность. Помнишь?

Ещё бы не помнить. Когда «Команч» расстреливал их, из окна своего кабинета высунулся Серго и врезал из ПЗРК. Тем самым, нарушив очередной пункт Устава Корпорации: «Категорически запрещается хранение на территории объектов „Механорг Сиситем“ любых видов оружия». Как Серго ухитрился собрать у себя целый арсенал?…

– Не смотри так! – взвизгнул Алан. Нет, это не он, это взвизгнул ракопаук, так лучше, это не может быть Алан, друг Алан. Этот чёртов орг взбесился, это всё чушь, бред спинтронного мозга… – Шура! Я тоже её любил! Но я не мог… Вы не оставили мне выбора! Не ос-та-ви-ли!

Он умолк, только хриплое дыхание доносилось из звуковых мембран ракопаука; наверное Алан говорил, чуть ли не уткнувшись носом в экран визора. Что чувствует палач, глядя на лица приговорённых? Впрочем, нет, Алан наверняка чувствует себя судьёй, выносящим жестокий, но необходимый приговор.

– Ты же, сволочь, мог просто сдать нас тогда руководству. – Джаксалыков, напротив, успокоился, только в карих глазах застыли две искры-молнии.

– Нет! Нельзя. Это вразрез моей этике. Я должен был сам. Сам, понимаешь ты, сам?!

– Слушай, не кричи так, – отмахнулся Джаксалыков, в речи его прорезался казахский акцент. – Предавать, это не вразрез, да? Убивать – не вразрез, да? Хороший этика, правильный.

– Кирилла – тоже ты? – быстро сказал Серго.

– Да! Всех, и Кирилла и… остальных… Чёрт! Чёрт, чёрт, чё…

Тишина.

– Заткнулся, – Серго сплюнул. – Хоть бы там у него…

Договорить он не успел, потому что наладчик, тот самый, нервы которого раз уже не выдержали, дико вскрикнул и метнулся вниз по лестнице, ведущей в этажи.

Александр сделал движение – за ним, но его остановил Макс:

– Щ-щёрт с ним… скоро все там будем. К бою, други.

С высоты хорошо было видно, как юноша, нелепо прижав к боку автомат, мчит по улице. Он успел пробежать метров сто, но впереди, ещё дальше, возникли фигурки в камуфляже, и он споткнулся, словно налетел на невидимую стену, и резкие хлопки донеслись до слуха оставшихся.

Серго и Макс синхронно вскинули свои «Абаканы», посылая во врага титановый рой злых сверхбыстрых пуль. Двое из атаковавших упали, остальные мгновенно рассредоточились и залегли среди развалин.

– Началось, – сказал второй наладчик, который, кажется, Олег. И громко всхлипнул.

Два беспилотника на гиперзвуке бесшумно вынырнули из-за горной гряды и серыми призраками промелькнули над долиной; среди развалин возник веерный узор взметнувшихся столбов пыли, мгновение спустя превратившихся в ослепительные бутоны белого пламени. Следом пришел грохот, со звоном посыпались уцелевшие оконные стёкла.

Гиперзвуковики, заложив невозможный для пилотируемой машины вираж, развернулись и так же мгновенно и беспощадно превратили в огненное море склон северного холма. Заход – удар, и ещё, и снова…

Неверов, занятый тем, чтобы удержать за пазухой отчаянно вопящего и рвущегося на волю кота, почувствовал, как кто-то тянет его за рукав. Обернулся – ракопаук притопывал всеми восемью ногами, стараясь обратить на себя внимание, фотофоры его проблёскивали малиновым. Александр наклонился к оргу, и в какофонии звуков возник ещё один – начальственный рык генерал-лейтенанта Скрябина:

«…слышите меня, засранцы? Держитесь, мать вашу!…»

2

Сидевший в кресле-качалке на веранде двухэтажного деревянного особнячка человек, казалось, мирно дремал. По крайней мере, так мог подумать случайный прохожий, если бы не насторожило его то, как сильно напоминает неподвижное лицо с плотно сомкнутыми веками посмертную гипсовую маску, или холодный мрамор статуи.

Надо бы всё же собраться и хотя бы пару часов поспать, решил Наладчик, открывая газа. Слишком часто он занимается в последнее время бесплодной прокруткой теней прошлого. «Сон входит в обязательный набор программы жизнеобеспечения, – вспомнилось в который уж, бессчётный раз. – Через сон канализируется накопившийся в подсознании стресс…» Что верно, то верно – подсознание не поддаётся ни киборгизации, ни нейропрограммированию. Его не обмануть. Вот только сны при этом снятся… врагу не пожелаешь.

Как бы то ни было, пришло время написать агенту. Судя по всему, «Птерозавр» уже приземлился, контакт произошёл. Должна быть информация. Надо же – «Птерозавр». Ещё одна тень прошлого, на это раз воскресшая во плоти. Точнее, в композитном сплаве. Наладчик достал блокнот, стило и написал:

«Жду первичной информации. Напоминаю: никаких активных действий без согласования со мной. Ни в коем случае не раскрывать свои способности. Больше инфантилизма».

С лужайки перед домом донесся низкий, утробный рык. Опять!

Лёгким движением Наладчик перемахнул через перила веранды, приземлился на корточки за спиной Мафусаила и молниеносным движением ухватил того за загривок. Из пасти метакота торчало мышиное туловище. Мыш, чья голова оказалась в кошачьей пасти, – именно, мыш, потому что из многочисленных полёвок, крыс, хомячков и прочих жертв, Мафу с удивительной избирательностью отлавливал и душил исключительно особей мужского пола, – судорожно дёргал лапками и бил хвостом.

– Урод. Чудовище, – внятно произнёс Наладчик. – Отпусти зверя. Как тебе не стыдно, ты же практически разумное существо.

Метакот зарычал громче, но челюстей не разжал. Наладчик усилил хватку, продолжая увещевать:

– Ты же их всё равно не ешь. Ступай в свои джунгли, там хоть львов можешь рвать, хоть крокодилов.

Лет восемьдесят назад – восемьдесят лет два месяца и четыре дня, подсказал тут же внутренний хронометр – Наладчик с удивлением обнаружил, что Ирма создала для своего пушистохвостого любимца охотничью программу-симулятор, где Мафусаил мог сколь угодно много и разнообразно удовлетворять самые разнузданные, самые дремучие свои инстинкты. Некоторое время это помогало, и Мафу часами пропадал в виртуальных «джунглях», но потом стал частенько возвращаться к привычному занятию, не без оснований предпочитая одного реально удушенного грызуна десятку виртуально убиенных трицератопсов. Впрочем, и симулятором по-прежнему не брезговал.

Внезапно, трепыхавшийся мыш преобразился: оказывается, метакот сжимал в зубах уже вполне человеческую фигурку. Облачённую, кстати, в такие же белые льняные штаны и плетёные сандалии на босу ногу, что и Наладчик. Из штанов торчал всё тот же конвульсивно дёргающийся тонкий хвост.

Любимая шуточка Мафусаила: сгенерировать мыслеобраз, почти не отличающийся от реальной картинки, и транслировать так, чтобы незаметно наложить на эту самую реальность. Наведённая кибергаллюцинация, однако.

– Намёк понял, – сквозь зубы сообщил Наладчик, прогоняя наваждение. – Не боюсь. Удавишь зверя – три дня будешь без маслинки.

Мафу очень любит маслины. Крупные, чёрные. Аж трусится. Прежде чем растерзать, долго гоняет по всему дому, прыгает из засады, катает, зажимает всеми четырьмя лапами и, лишь наигравшись, уносит в укромный угол и там пожирает.

Метакот неохотно раскрыл пасть. Мыш вывалился, блеснул бусинками глаз и, на заплетающихся лапках, словно пьяный, по длинной, неуверенной дуге ушёл в траву.

Наладчик разжал хватку, Мафусаил фыркнул, глянул долгим и скорбным взглядом и принялся вылизываться, всем своим видом показывая: и не нужны мне вовсе никакие мыши.

Блокнот обжигал руку. Усевшись в кресло-качалку, Наладчик раскрыл его и прочёл:

«Какой классный пикник! Все девчонки просто улётные, а парни – настоящие друзья! Будем петь и веселиться, чтоб поймать перо жар-птицы!»

Пару мгновений поразмышлял, взялся за стило, но тут же передумал и аккуратно положил обратно на перила.

Итак, будем анализировать.

Первое предположение – кто-то рядом, нет возможности выразить мысль – отпадает. Нет возможности – не выражай.

Второе предположение – агент перевербован. Возможно, но очень, очень маловероятно. Он, Наладчик, не первый день на свете белом, знает, кого посылать. Анализ психоэмоциональных характеристик агента, базисной устойчивости параметров личности и ещё как минимум десятка параметров – исключает.

Значит, остаётся третий, самый неприятный вариант: он, Наладчик, недооценил соперника. Хотя, судя по тому, что они учинили на Марсе, должен был, скорее, переоценить. Значит, агент разоблачён, канал перехвачен – а ведь это его личный, отдельный, надёжнейший канал, не связанный даже с Ирмой – и соперник подсовывает «липу». Странно, правда, что не пользуется возможностью втюхнуть изящную дезинформацию, а просто и незатейливо куражится. С другой стороны, такое поведение вполне укладывается в парадигму этих самых трикстеров. Шутники хреновы.

А ведь я втянул хорошего парня Хлодвига в неприятную историю. Что делать? Ждать. Вступать в игру и затевать обмен бессмысленными сообщениями – нельзя. Пусть сами проявляют активность. Лично засветиться – рано. Непохоже, чтобы ко мне отнеслись с большой любовью, да и преклонный мой возраст этим ребятишкам тоже не повод для уважения. Кроме того, не стоит отбрасывать и версию номер один: Хлодвиг, из завышенного чувства долга, полагает необходимым отвечать немедленно, кто бы ни висел над плечом. Подождём.

Что там Мафу? Ага, валяется в траве. Всё же ушёл поохотиться виртуально. Обиделся, как всегда. Ладно. Пусть его. Всем бы котам такую жизнь… Наладчик настроился на приём текущих рапортов состояния инфосферы и вновь отключился от действительности.

Спустя несколько часов от агента всё ещё не было сообщений. Наладчик отправил ещё один запрос. Подождал. Нет ответа.

А Мафусаил-то всё так же неподвижно валяется в траве. Странно. Чем можно так долго заниматься в Виртуале? Охотиться? Не кот, а сущее дитё.

Войдя в Виртуал, Наладчик сразу же разыскал каталог блока развлечений. Здесь как всегда кипела жизнь, сотни и тысячи игроков азартно гоняли на вездеходах по горам и пустыням, вели воздушные, морские, подводные и космические сражения. Другие сотни и тысячи на познавательных тренажёрах участвовали в постановках Ирмы на исторические темы. Более вдумчивые предпочитали развивать собственные виртуальные миры-проекты. Последних, впрочем, было немного.

Даже Наладчику потребовалось бы немало усилий, чтобы разыскать в этом мареве миражей охотничьи угодья Мафусаила. К счастью, при подключении к какому-либо узлу Виртуала, Наладчик сразу обнаруживал друга по особой метке в виде ярко светящегося следа кошачьей лапки. Если, конечно, он, кот, виртуально в этом узле присутствует.

В «охотничьих угодьях» Мафусаила не было. Считав данные пользовательского файла, Наладчик убедился, что в последний раз Мафу здесь побывал трое суток назад. Трое суток, шесть часов, две минуты и тридцать семь целых, ноль-ноль сотых секунд назад загрузился и пробыл три минуты реального времени, что соответствовало нескольким дням времени виртуального…

Будем искать, подумал Наладчик. Наверное, если разблокировать эмодрайвер, я почувствую настоящую тревогу. Я уже забыл, как это – чувствовать настоящую тревогу. Но разблокировать эмодрайвер нельзя… поэтому будем искать.

Вот и коридоры Лабиринта, сейчас на какой-нибудь из дверей проступит отпечаток кошачьей лапы. Наладчик прошёл коридором Внутренних Библиотек – нет, не здесь. Свернул в сектор управления механоргами, который делился на лабиринтики входов в зоны соответственно рабочих, этических, боевых и прочая, прочая, прочая оргов и должен был оказаться в зоне орбитального и внеземного управления, но вместо этого… снова был в коридоре Библиотек. Каким образом?

Кажется, понятно, каким. Ну-ка, ещё раз. Ещё раз. Библиотеки – орги… библиотеки. В Готический зал…Чертовщина, опять орги. Попался. Делаю ошибку за ошибкой. Неужели, всё-таки, старость? Ведь опять взломали защиту Ирмы, и уже не на Марсе, а можно сказать под самым носом взломали. Очень плохо.

Наладчик открыл глаза. Как всегда при совмещении двух картин, на миг закружилась голова – нейропроцессоры-опухоли распараллелились, беря каждый под свой контроль соответствующую часть мироздания: реальную – процессор левого полушария, виртуальную – правого. Так называемый «режим усиленного функционирования», или попросту – боевой режим. Долго пребывать не рекомендуется. Знатная, однако, дилеммка, – либо, распараллелившись, медленно сходить с ума, либо навсегда остаться запертым на маршруте библиотеки – орги – библиотеки… и, кстати, где же Мафусаил? Неужели метакот в таком же капкане? Но если попробовать ещё и вот как?

Наладчик встал – перед глазами колыхались стены Лабиринта, сделавшиеся призрачными из-за бьющего в глаза солнца. Добрался до лужайки, опустился на колени перед котом и с силой потянул того за хвост.

Мафусаил издал возмущённый вопль.

– Ищи меня! – Наладчик рухнул в траву, снова ныряя при этом в «чистый» виртуал.

Метакот возник в Лабиринте через мгновение. Недоумённо глянул на хозяина, поднял хвост трубой и гордо зашагал.

Ну-ну, посмотрим. Библиотеки… орги… вот дерьмо. Орбитальное и внеземное управление.

Мафусаил, между тем, встал перед дверью доступа к базе данных модуля Первого кольца на задние лапы и энергично пошкрябал об нее передней, выпустив при этом отменного размера виртуальные когти.

Ай да, Мафу, ай да сукин кот… Не только мышь мимо тебя не проскочит, но и самый мелкий глюк. А это не мелкий глюк, это спонтанное срабатывание орбитального геологического термазера. Дважды. Второй раз – совсем недавно. И ведь никакого рапорта не было. Вдруг есть пострадавшие?…

Додумать он не успел. Короткий пронзительный звонок – гости. Кто это, интересно, пожаловал через его личный телепорт? Неужто Хлодвиг?

Это был не Хлодвиг. Русоволосая девица с совершенно чумазым, перепачканным копотью лицом, буквально вывалилась из кабинки и ошалело уставилась на Наладчика.

– А… где я? – спросила девица.

Мафусаил с выражением крайнего интереса на морде осторожно подкрался к незваной гостье и принялся сосредоточенно обнюхивать её сандалеты.

– Хм… у меня.

– А… кто – вы?

– Меня зовут Шур, – ответил Наладчик. – Встаньте, пожалуйста, с четверенек.

– Мр-ряу!!! – хрипло рявкнул метакот, запрыгивая гостье на спину…