Глава 2
Если дорог тебе твой дом…
Добравшись до приметных деревьев, между которыми недавно висело «окно» телепортационного канала, остановились. Разглядеть их со стороны горящего дома, спасибо зарослям и покосившемуся сараю с наполовину провалившейся от старости крышей, было невозможно. За прошедшее время – не столь уж, впрочем, и долгое, весь бой занял от силы минут семь – здесь, как и предсказывал Леха, ничего не изменилось. Переливчатый «пузырь» на прежнем месте не появился, равно как и в любом другом.
Командир группы привалился к древесному стволу и, позволив забралу лицевого щитка распасться надвое, убираясь под шлем, негромко выругался. С точки зрения десантника – достаточно незамысловато, до обычных для этого времени многоэтажных сложноподчиненных конструкций – как до Китая раком. Даже до нормального «второго командного» не дотягивает. Эх, слабоваты потомки на язык стали, учиться и учиться им еще у предков…
Несколько секунд царило молчание, затем десантник сообщил, постаравшись, чтобы прозвучало достаточно мягко:
– Ты это, коллега, не психуй раньше времени. Скажи лучше, вас в каком-нибудь другом месте отследить могут? Ну, ты понял, о чем я? Или нужно обязательно здесь сидеть? Резервные точки эвакуации предусматривались?
– Хрен его знает, это не обсуждалось… – нахмурившись, ответил спецназовец. – Теоретически – да, можно отследить сигнал наших индивидуальных маяков. Они будут работать даже после того, как полностью разрядятся батареи бронекомплекта или погибнет его носитель. Правда, с точным наведением могут возникнуть проблемы, в пределах от десятка метров до сотни. А резервные точки мы не оговаривали, нас изначально исключительно на твое местонахождение нацелили.
– Ну, плюс-минус валенок по карте, это-то как раз нормально, в рамках допустимой погрешности, – с умным видом хмыкнул Степанов. – Значит, и дальше здесь оставаться нам необязательно?
– В принципе, нет.
– Вот и хорошо. Посему вношу предложение быстренько захватить что-нибудь ездящее, желательно, колесное или колесно-гусеничное, поскольку у него скорость повыше, и валить куда подальше. А уж там, в спокойной обстановке, обкашлять дела наши скорбные.
– Что сделать? – не понял спецназовец.
– Обсудить, – с убийственной серьезностью пояснил десантник. – Вот только, знаешь, нехорошо как-то по-тихому уходить. У фрицев тут фигова куча танков и прочей техники скопилась, видел краем глаза, когда нас утром на допрос вели. Как бы не полнокровный моторизованный батальон. И нападения они, несмотря на устроенный вами шухер, явно не ждут. Грех не воспользоваться и хоть немного нашим не помочь, на фронте сейчас жуть что творится, немец прет, как наскипидаренный, потери сумасшедшие. Вот только, сколько у вас выстрелов к той штуковине, которой вы полброневика к известной матери испарили, осталось?
– Четырнадцать. По три на каждого бойца. Стандартный носимый боекомплект к «РПП-4Д». Плюс по восемь штурмовых гранат, тоже на каждого. Одну уже истратили, еще одна у тебя.
Леха кивнул, прикинув, что нужно будет не позабыть выяснить, как это самое загадочное «РПП» расшифровывается. Может, «ручной противотанковый плазмомет»? Или не противотанковый, а переносной или, допустим, портативный? А литера «Д» после номера что означает? Десантный вариант, как в привычном ему по срочной службе «РПГ-7»? Или, допустим, какой-нибудь «дальнобойный»?
– Маловато, танков и бэтээров у фрицев на несколько порядков больше. Всех не спалите, зарядов не хватит, рано или поздно тупо задавят числом. А если вызовут авиацию – еще быстрее. Вот скажи, коллега, ваша защита выдержит прямое попадание фугасной авиабомбы килограммов эдак в пятьдесят? Или даже не прямое, а просто близкий разрыв?
– Броня с включенным на максимум силовым полем, может, и выдержит, – пожал плечами космодесантник. – Тело носителя – однозначно нет. Вот только при чем тут «РПП»? Со здешней бронетехникой и штурмовые винтовки вполне справятся. Сам же видел, что с тем бэтээром произошло, – мощность тандемного боеприпаса оказалась явно избыточной, только зря выстрел потратили.
– Серьезно? Так это же все меняет! Так что, дадим фрицам как следует проср…ся напоследок, захватим бронетачку да и отвалим под шумок? С ветерком и веселой песней? Михалыч, ты как, мое предложение одобряешь?
Смерив десантника весьма задумчивым взглядом, особист пожал плечами:
– Вполне. К своим нужно поскорее пробиваться, а уж там поглядим, что да как…
Степанов мысленно фыркнул: ну, понятное дело, что к своим! Такой источник сверхценной информации в его лице пропадает! Не говоря уж про ребят из вовсе уж невероятно далекого будущего. Вот товарищ Сталин обрадуется… только какой из него, на фиг, источник информации? Все его знания – исключительно в рамках школьного курса истории, политинформаций в десантной учебке, прочитанных книг да фильмов про Великую Отечественную. Ну, и того, чего он по разным форумам в Сети по верхам нахватался. Даже нормальный чертеж «АК-47» не нарисует. Принцип работы объяснить – объяснит, ни разу не вопрос, даже в подробностях, а нарисовать – увы. Да и зачем, собственно говоря? Можно подумать, предкам и без него незнаком принцип отвода газов из ствола при выстреле! Уже куча оружия по этому принципу работает. Да и пресловутый промежуточный патрон вкупе с командирской башенкой для «тридцатьчетверки» года через два и безо всякого его участия введут. Воевать у него куда лучше получается, этому в родной армии туго учили…
– Ну, что решаешь, старшой? – с ударением на последнем слоге спросил Степанов. – Голосовать не предлагаю, поскольку нечестно, вас больше.
– Думаешь, никто следом не увяжется? – усомнился космодесантник. – Неужели их не заинтересует ни наша неуязвимость, ни наше оружие? Всех-то мы никак не завалим, значит, останется множество свидетелей. В том числе офицеры, которые в технике разбираются куда лучше своих подчиненных.
– А вот знаешь, коллега, думаю, что как раз не увяжутся, – кивнул Леха, постаравшись, чтобы прозвучало как можно более уверенно. – Во-первых, если мы грамотно пошумим, им тупо не до того будет. Ну, а во-вторых? Понимаешь, между вами слишком уж большой разрыв во времени и, соответственно, в технологиях. Они пока просто не знают ни про какие лазеры, силовые защитные поля или плазму. Мне проще, да и то исключительно потому, что я немного наукой интересовался да фантастические романы порой почитывал. А для фрицев тот же лазер – просто выдумка какого-нибудь Уэллса с его «тепловым лучом» – да и то, если хоть кто-то из них этот роман читал, что вовсе не факт. Улавливаешь мою мысль?
– В целом да. Это все?
– Не совсем, – мотнул головой Степанов. – Есть такое понятие, «инерция мышления» называется. Ага, по лицу вижу, ты в курсе, о чем я. Так вот, в соответствии с этой самой инерцией, как считаешь, о чем фашисты в первую очередь подумают? Практически убежден, подумают они о некой русской разведгруппе, посланной для поимки или уничтожения Гудериана. А что оружие и униформа какие-то нестандартные? Ну так мало ли? У страха глаза велики, как говорится! Показалось, привиделось – и все такое прочее. Понятно, что следом понаедут всякие спецы из абвера – все ж таки самого Гудера грохнули, не абы кого, подобное не каждый день случается! – и вот они-то уже наверняка что-то да раскопают. Вот только мы к этому времени окажемся очень далеко. Или героически погибнем в бою, чего бы категорически не хотелось. Ну, вот как-то так… Нет, ежели у вас есть какая-нибудь супер-пупер мощная батарея от скафандра или плазмогана, которую можно превратить в заряд килотонн эдак на пять, тогда совсем другое дело, но ведь нет же ничего подобного, так?
– Так, – мрачно кивнул собеседник. – В смысле, нет ничего подобного.
– Значит, не о чем и рассуждать. Прорываемся с боем, остальное неважно. Не станут нас всерьез преследовать, точно говорю.
– Хорошо, я тебя понял. Погоди пару минут…
Спецназовец опустил забрало, видимо, советуясь со своими бойцами по внутренней связи. Алексей не торопил, прекрасно понимая, что сейчас испытывает его «коллега». Ему было куда проще, поскольку человек он вольный, присягой и полученным приказом на данный момент не связанный. Попал в прошлое с одним ножичком, китайским фонариком и ни для чего полезного не пригодной мобилой – и попал. И делай что хочешь. Снимай с деревьев застрявших летчиков, взрывай аэродромы, сбивай из пулемета «мессеры», останавливай гранатами танки или попадай в плен аж к самому «быстроногому Гейнцу». Да и пообвыкся он уже тут немного, к чему скрывать…
– Добро, – вынес вердикт спецназовец, снова убирая лицевой щиток. Куда именно прятались его половинки, Леха так и не понял, но внешне это выглядело впечатляюще, словно в каком-нибудь высокобюджетном фантастическом фильме. – Ты прав, и дальше оставаться на месте смысла не вижу. Уходим по твоему плану.
– Ну, по моему так по моему, – покладисто согласился Леха, мысленно расслабленно выдохнув. – Грамотный план отхода – наше все. А теперь давайте все дружно напряжем извилины и скоренько этот самый план и придумаем…
Деревня напоминала растревоженный муравейник – казалось, все имеющиеся в наличии немцы дружно повылазили на улицу. При этом складывалось впечатление, что никто точно не знает, что, собственно говоря, следует предпринимать. И потому шла старательная имитация бурной деятельности – на всякий случай и в полном соответствии со старой доброй армейской традицией. Поскольку ничем не занятый солдат – как минимум источник серьезных проблем для командира, а как максимум – так и вовсе потенциальный преступник. Вот офицеры рангом от ротных и ниже и старались занять подчиненных хоть чем-то полезным – лишь бы не допустить паники, ведь взрывы и стрельбу слышали все, да и разносимые солдатским телеграфом слухи о гибели генерал-полковника уже начали стремительно распространяться среди личного состава.
По единственной центральной улочке невеликого села то и дело проносились мотоциклы; сновали туда-сюда, настороженно сжимая в руках карабины, группы пехотинцев. Поднятый по тревоге личный состав занимал позиции вокруг поселка, а мехводы запаркованных на ночь за околицей танков, получив соответствующий приказ, запускали движки боевых машин, пока экипажи торопливо проверяли вооружение и задраивали по-боевому люки. Что именно произошло, никто в точности не знал, но на всякий случай панцерманы готовились к отражению массированной русской атаки. Равно как и пехотное прикрытие.
Одним словом, как определил для себя происходящее Леха, следящий за всей этой движухой с чердака ближайшего сарая, – ну, или как там называется эта постройка, внутри которой селяне хранят зимой сено? Овин – не овин, ему-то откуда знать? – каждый второй искренне убежден, что каждый первый знает, что делает, и все трое на хрен ошибаются. Самое главное, что момент для прорыва, с точки зрения Степанова, оказался наиболее подходящим – удара в спину фашисты определенно не ждали. Паникой, увы, и не пахло, но неразбериха вокруг была – просто любо-дорого посмотреть.
Наибольшее столпотворение, понятное дело, наблюдалось возле жарко полыхавшей избы, в которой почил в бозе командующий 2. Panzergruppe вместе с несколькими штабными офицерами. Потушить охваченное жарким огнем строение никаких шансов не имелось, хоть фрицы, выстроившись цепочкой от ближайшего колодца, с похвальной быстротой и передавали друг другу ведра, поливая водой дымящиеся бревенчатые стены и кровлю, куда могли достать. Но когда рухнула, выбросив роскошный сноп искр, окончательно прогоревшая крыша, командовавший спасательными работами чумазый от копоти лейтенант обреченно махнул рукой: хватит, мол…
– Ну чего, коллега, самое время, а? Пока они не начали все подворья частым гребнем прочесывать – к чему все и идет, как я понимаю. – Перевернувшись на бок, Степанов протянул спецназовцу электронный бинокль. Офигенную, кстати, штуку, с первой же секунды жутко понравившуюся Лехе: двадцатикратный зумм, пассивный и активный ночной режим, да еще и возможность автоматически сопровождать перемещения трех объектов вне зависимости от того, куда в данный момент направлены окуляры. Ну и беспроводное соединение с чипом СУО тактического шлема, разумеется – впрочем, данная функция для десантника особого смысла не имела, за неимением последнего. Размерами же сие высокотехнологичное чудо иновременной техники не превышало карманную электронную книжку-читалку, разве что раза в три потолще.
– Похоже… – буркнул тот, убирая лицевой щиток. Необходимости использовать дополнительные приборы наблюдения у него не было: все, что нужно, – встроено в шлем, а бинокль – так, на всякий случай. – Оставь пока, тебе нужнее.
– Вот за это спасибо, – искренне обрадовался Алексей. – Кстати, коллега, ты бы хоть представился, что ли? Нам еще вместе воевать и воевать – и как мне тебя называть? Лично меня от этого «коллеги» уже мутит. Да и вообще, невежливо как-то.
– Прости, – на миг смутился космодесантник. – Просто раньше как-то времени не было. Владимиром меня звать. Старший лейтенант Владимир Локтев. Остальных бойцов позже представлю, некогда сейчас.
– То бишь Вова, – кивнул Степанов, быстро переглянувшись с особистом и чему-то усмехнувшись. – Хорошее имя. И фамилия тоже замечательная, запоминающаяся такая. А отчество у тебя, часом, не Владимирович? Ладно, не напрягайся, это я так шучу. Так вот, коль уж ты согласился ко мне прислушиваться, предлагаю вот что… ты только сразу не спорь, ладно? Я просто прикинул, как нам с максимальным эффектом вашу невидимость использовать – нас-то троих всяко не спрячешь, как ни таись. Согласен, Вов?
– Говори… Леша, – дернув щекой, кивнул спецназовец. – И меньше слов.
– Добро. Кстати, Михалыч, – вспомнив кое о чем, десантник обернулся к Батищеву. – Я вот чего заметил – местных в деревне вроде как и нет. Интересно, почему? Или ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – хмыкнул особист. – А почему – как раз понятно. Просто ты таких мелочей не знаешь, а я сразу подметил. Еще когда нас в ту избу привели, обратил внимание, что иконостас – ну, это полка такая, на которой образа стоят, – пустая. Да и вещей в доме минимум, одни занавески на окнах остались да коврики старые. Выходит, ушли люди-то. То ли эвакуировались, то ли немцы выгнали. Скорее, первое, вряд ли фрицы им бы позволили много скарба с собой забрать. Но что деревня пустая – факт.
– Это хорошо, – задумчиво пробормотал Степанов. – Значит, мирняк не пострадает, когда мы на прорыв двинем.
Заметив, что спецназовец недовольно нахмурился, Леха мотнул головой:
– Да все, Вова, все, излагаю свою мысль! Слушай сюда…
Через деревню прошли незамеченными: двигались огородами и фруктовыми садами, имевшимися на каждом участке, держась подальше от занятых фрицами подворий, благо особой сложности в этом не было. Обильно разросшаяся по летнему времени – конец июня на дворе, как-никак, – растительность надежно укрывала восьмерых людей, пятеро из которых, ко всему прочему, еще и могли становиться практически невидимыми. Миновав примыкавшую к лесной опушке околицу, разделились: спецназовцы, активировав маскировку, двинулись в сторону стоянки бронетехники. Их задачей было отвлечь противника, заодно устроив ему «как следует проср…ся напоследок», выражаясь языком Степанова. Или «нанести максимальный урон посредством имеющихся в наличии огневых средств дистанционного действия», как сформулировал для себя боевую задачу старлей Локтев. Первый выстрел космодесантников должен был послужить сигналом товарищам.
Леха же с особистом и летуном рванули к укрытым под крайними деревьями автомобилям, в основном самым обычным двух- и трехосным кузовным грузовикам, хоть десантник заметил и несколько бензовозов. Поскольку Степанов уже был в курсе, что победоносный вермахт испытывает катастрофический недостаток наливняка, из-за чего горючее приходится возить, в основном, в Kraftstoff 200L – самых обычных двухсотлитровых бочках, а то и вовсе в канистрах, – ни малейшего удивления он не испытал. Более того, три из пяти накрытых масксетями автоцистерн оказались трофейными: уж отличить характерный радиатор советского «ЗиСа» от тупорылой морды «Опеля» или «Мерседеса» Леха теперь мог со всей уверенностью [5]. Трафаретные надписи «Feuergefährlich. Rauchen verboten!», которые Батищев шепотом перевел как «Огнеопасно. Не курить!», на бортах тоже говорили сами за себя. Как и стоящий наособицу ручной насос с повешенной на рукоять бухтой резинового шланга. Ну, все правильно, все по уставу: танки – отдельно, заправщики – отдельно. Поскольку иначе вовсе никакой не орднунг получится, а сплошная, понимаете ли, профанация…
Почему Леха решил начать атаку именно отсюда? Да исключительно ради полугусеничного «Ганомага», захватить который тут окажется куда проще, нежели на основной стоянке! Которую после начала атаки космодесанта, будем надеяться, захлестнет настоящий огненный вал – Вова обещал не пожалеть боеприпасов… ну, в смысле, плазмы. Что же до бэтээра, то Степанов полагал, что внутри угловатой бронекоробки спокойно поместятся все – десантное отделение вмешало десятерых, не считая экипажа. Понятно, что спецназовцы в их броне занимают куда больше места, нежели среднестатистический немецкий пехотинец в полной выкладке, ну так ведь кому-то придется еще и управлять броневиком. Кому-то – это в смысле Батищеву, понятно. Поскольку Леха на свои силы в управлении допотопной бронетехникой особо не рассчитывал, а летун, для которого оная техника была вполне современной, просто не умел водить ничего, кроме самолета. Гости из будущего – тем более… хотя, кто их знает? Может, они как в том старом фильме: раз – и подгрузят себе необходимое умение напрямую в мозг! Хотя и вряд ли, конечно. Поскольку фантастическое кино – это одно, а жизнь – вовсе даже другое…
– Ну, чего делаем? – Особист вернул Алексею бинокль. Мельком подумав, какая же это все-таки замечательная штуковина, не сравнимая даже с… да ни с чем, собственно говоря, не сравнимая!
– Воюем, Михалыч, чего ж еще? – буркнул Леха, внутренне настраиваясь на предстоящий бой. – Можно подумать, мы до того чем-то другим занимались. Главное, мужики, зря не рискуем! Наша задача – живыми отсюда вырваться. Кто что делает, помним?
– Обижаешь, – ухмыльнулся Батищев, аккуратно выводя затворную рукоять автомата из предохранительного паза. Последний запасной магазин Иван Михайлович на немецкий манер запихнул за голенище сапога: больше просто некуда, поскольку ремни у всех троих отобрали, когда брали в плен. Не в трофейный же планшет совать? Пока вытащишь, трижды убить успеют…
– Помним, Леш, – хриплым от волнения голосом отозвался сержант Борисов, покрепче сжимая карабин. Коснулся локтем кармана летного комбинезона, где ободряюще позвякивали две запасные обоймы – нормально, боекомплект на пару минут боя имеется. А уж там они или захватят броневик, или… От последней мысли немедленно стало стыдно: что значит «или»?! Отставить пораженчество разводить! Определенно захватят, разве хоть один Лешин план провалился? Десантник точно знает, что говорит! Тем более, сейчас, когда к нему на помощь такие серьезные боевые товарищи пришли! Нет, оно, конечно, понятно, что не особенно они ему и товарищи, поскольку Степанов о них и сам узнал какой-то час назад, но тем не менее…
Окончательно запутавшись, Василий раздраженно выругался под нос, едва не прослушав, о чем говорит Алексей:
– …Раз напоминаю: как только начну работать, вы на всех парах рвете к бэтээру. Пока Михалыч заводит мотор, ты, Вась, прикрываешь. Только без фанатизма, душевно прошу! Если понадобится, пальнешь пару-тройку раз со своей дуры, потом тоже лезь внутрь, к пулемету. Не забыл, как пользоваться, помнишь, я показывал? Хорошо. Ну и я вас тоже прикрою, коль подопрет. Дальше ждете меня, постараюсь управиться поскорее. Вот и все, собственно. Подбираем наших на выезде из деревни и жмем на всю катушку куда подальше отсюда. Вопросы?
– Да ладно тебе, разведка, какие вопросы! – Батищев легонько сжал плечо десантника. – Понятно все! Ты лучше скажи, как нога? Не подведет?
– Нормально нога, я уж практически и позабыл, – слегка приукрасил истинное положение вещей Алексей: на самом деле раненое бедро периодически подергивало короткой болью, по счастью, не острой и вполне терпимой. И свежей крови на повязке больше не появлялось, что тоже не могло не радовать. А вот бицепс и вовсе никаких хлопот не доставлял, словно и не было той проклятой пули, пробороздившей памятную дембельскую наколку. Нет, все-таки будущанский медикит – вроде так подобные штуковины называют в читанной им фантастике? – вещь серьезная, коль на подобные чудеса способна. Везет товарищам потомкам…
– Приготовились, – Леха поправил обхватывающий лоб упругий обруч врученной ему Локтевым радиогарнитуры, прислушиваясь к переговорам спецназовцев. Ага, именно так: у космодесантников, как неожиданно выяснилось, имелся запасной комплект переговорных устройств на всю группу. Прослушать частоту немцы не смогли бы при всем желании – во-первых, просто не имели технической возможности, а во-вторых, переговоры автоматически кодировались – в подробности Степанов не вдавался, здраво рассудив, что это не суть важно, главное – сам факт, как говорится. Батищева с летуном снабжать гарнитурами пока не стали, дабы не тратить время на объяснения, как пользоваться незнакомым прибором. Ничего сложного в принципе, но никак не для человека середины двадцатого века, у которого беспроводная связь ассоциируется исключительно с громоздким ящиком переносной радиостанции…
В крохотном наушнике раздалось: «Всем номерам – начинаем, пять секунд, отсчет пошел» – и десантник кивнул товарищам:
– Все, погнали, мужики. Время.
Опустив большим пальцем клавишу предохранителя – высокотехнологичное оружие едва слышно пискнуло, подтверждая активацию боевого режима, – Алексей передвинул переводчик мощности на максимум: экономить батарею он не собирался. Да и семь десятков обещанных Вовой выстрелов – вполне достаточно для реализации задуманного плана. Немного смущало расстояние: спецназовец говорил, что дистанция действительного огня составляет всего сто метров, а до ближайшей машины было примерно в полтора раза дальше. С другой стороны, старлей упоминал, что это – расстояние, на котором плазмоид не отклонится от оси прицеливания, а Степанов сейчас вовсе не собирался показывать снайперскую стрельбу – неужели промажет в здоровенный грузовик с каких-то полутора сотен метров из оружия, у которого даже отдачи нет? Глупости какие! Тем более особенная точность и не нужна: плазма – не зажигательная пуля, уж если попадет, то попадет.
Палец лег на спусковой крючок, плавно выдавливая слабину… и рука предательски дрогнула. Примерно над серединой корпуса (ну, не называть же его «затворной рамой», поскольку никакого затвора тут по определению не имеется!) развернулось небольшое квадратное окошко с ярко-красной точкой посередине, чем-то напоминающее обычный коллиматор. А борт грузовика рывком увеличился в несколько раз, заполнив поле виртуального прицела.
От неожиданности десантник убрал палец со спуска. Окошко погасло.
«Так вот что Вова имел в виду, когда говорил, что с прицелом сам разберусь, – понял Степанов. – А я-то промахнуться боялся! Ну, товарищи потомки, все-то у вас не как у людей. Сплошная, понимаешь ли, электроника! А ежели батарейка в самый неподходящий момент сядет? Хотя удобно, конечно, кто ж спорит. Наводи марку на цель да пали – и захочешь, не смажешь».
Палец снова выдавил спуск, теперь уже куда увереннее. Совместив красную точку с бортом кузова – уж коль пользоваться высокими технологиями, так на полную катушку! – Леха дождался короткого «ноль» в наушнике, и выстрелил. Отдачи и на самом деле не было, непривычное оружие лишь слегка вздрогнуло в руке, выплюнув бело-голубой огненный росчерк.
«Ну, может, и не пуля, конечно, но летит все равно быстро, – мельком подумал сержант, переводя прицел на соседний бензовоз. – Уж всяко пошустрее, чем импульсы имперских штурмовиков из того фильма. О, гляди, попал!..»