Амбрелла для нового русского
Вадим Емельянович сидел в своей машине на обочине дороги и разглядывал автомобильную карту. Он уже давно не пользовался бумажными картами, обходясь маленьким скромным GPS-навигатором, но бестолковый кусок буржуазного интеллекта почему-то решил сломаться именно в этот момент. Сегодня все шло решительно не так. Вадим Емельянович для своих сорока лет уже многое повидал, и ему не привыкать к трудностям, но когда дело касалось Машки, он словно бы терял точку опоры, вновь становился неуклюжим, прыщавым подростком, не умеющим себя вести и не знающим, что сказать.
Машка – его дочь. Недавно ей исполнилось 14 лет, и временами эта девочка напоминала ему не дочь, а выходца с другой планеты. Он совершенно ее не понимал и готов был побиться об заклад, что чувство это было довольно-таки взаимным. Он не знал, что ей еще нужно, и почему она не может быть такой, как дочери его друзей. В какой-то мере ему импонировал ее сильный, волевой характер, она очень напоминала ему его самого. Но, боже мой, она, похоже, была совершенно неуправляемой.
И совершенно не хотела быть такой как все. В 12 лет она тайком от родителей проколола себе пупок, потом появился этот уродливый могильно-черный цвет помады и лака для ногтей, пронзительный цвет волос и наглая ухмылка на лице.
Начиная с пяти лет няньки у Марии Вадимовны задерживались не более недели, после чего, заламывая руки, уходили, порой даже не спрашивая о жаловании. Сейчас убегают уже не няньки. Сейчас сама Мария Вадимовна чуть что – грозится убежать из дома. Что хочешь с ней, то и делай. А если бы вы знали, какую музыку она слушает! От одного вида альбомов ее любимых групп передернет любого здорового человека.
С четвертого класса Маша стала из рук вон плохо учиться, хотя всегда отличалась острым, цепким умом. Уже в три с половиной года она медленно, но правильно читала простые слова, хотя ее, вроде бы, никто особо не учил.
И за что только такая черная неблагодарность. Вадим Емельянович и его супруга Наталия Андреевна из кожи вон лезли, чтобы дать Машеньке все, что нужно, сделать так, чтобы ребенок никогда и ни в чем не нуждался. Вадим Емельянович родился в простой семье заводских рабочих, но он так хотел добиться лучшей жизни, что работал как проклятый, работал на двух работах, «бомбил» на машине, параллельно учился, а затем создал и свой бизнес.
И вот, к сорока годам он уже не нищий Вадик, а Вадим Емельянович, крупный бизнесмен, миллионер, владелец особняка на Рублевке и нескольких домов в Италии, Франции и Хорватии. В его жизни изменилось все, кроме одного: Вадим Емельянович по-прежнему гнул спину на своем предприятии с утра до вечера, вставал засветло, а домой приходил глубокой ночью.
Наталия Андреевна старалась не отставать от него. Ей тоже несладко пришлось. Она вышла замуж, будучи молодой девятнадцатилетней девушкой, неискушенной и неопытной. Вадим Емельянович не разрешил ей продолжать работу лаборантки в ее институте, не к лицу бизнесмену было такое окружение. Он не возражал против того, чтобы Наташенька продолжила обучение, но когда ей исполнилось 20 лет, родилась Маша, и с учебой пришлось покончить.
Наталия Андреевна была не робкого десятка, она понимала, что неработающую и необразованную жену муж такого калибра враз променяет на какое-нибудь молодое, длинноногое, грудастое и большегубое создание, поэтому она старалась не терять времени даром.
Пыталась остаться интересной личностью. 7 дней в неделю она посещала фитнес-клуб, пять раз в неделю – косметические процедуры, один раз в неделю выбиралась в центр с целью изысканного шопинга. Ну и конечно, общение с подругами. Нельзя было выпадать из социального круга, это всегда чревато тем, что клуша-жена начинает говорить только о пирогах и пеленках, и она искренне считала, что от таких жен начинает воротить уже после десяти минут общения.
Надо сказать, что все эти попытки были вознаграждены по достоинству. В свои 34 года Наталия Андреевна выглядела лет на 20. Стройна, подтянута, одета с иголочки. Если бы она прошлась со своей дочерью Машей, то их, скорее всего, приняли бы за сестер или подруг. Только вот вместе Наталью Андреевну и Машу живущие ныне обитатели престижного поселка не видели уже очень, очень давно.
Вадим Емельянович внимательно читал контракт, который ему принесли юристы. Сделка назначена на завтра, нужно торопиться, иначе конкуренты быстренько перехватят инвестора. А потом нужно подумать о своих перспективах. Ему уже сорок с небольшим, пора бы уже и о политике задуматься. Все, вроде бы, было в порядке. Он достал из кармана ручку престижной фирмы Монблан и уже собирался «подмахнуть» многомиллионный контракт, как зазвонил телефон.
– Марина, не сейчас. Скажи, что я на встрече, мне нужно закончить очень срочную работу.
– Вадим Емельянович, на линии подруга вашей дочери, Ира. Она говорит, что это очень срочно и, кажется, она плачет.
– Господи, ну что там еще?! Хорошо, соедини меня с ней.
Голос Машиной подруги ему совсем не понравился. Девочка говорила путано, ее рассказ тонул в бесконечных всхлипываниях.
«Что? Куда она пошла? Какая еще Амбрелла?» – из сбивчивого разговора подруги дочери он понял, что Маша направилась в какое-то ужасное место с непонятной компанией, девочка не поняла, с кем именно, возможно, какими-то сектантами.
Кровь отхлынула от лица Вадима Емельяновича. Что значит, «какими-то сектантами»? Если говорить по-русски, кто это вообще? Какие-то сатанисты? Какие-то наркоманы? Какие-то бомжи? Господи, а вдруг Машка принимает наркотики? А вдруг эти сектанты приносят там кровавые жертвы и проводят чудовищные оргии?
Контракт упал на зеркально надраенный паркет. В глазах Вадима Емельяновича все поплыло. Он рывком встал с кресла, подбежал к сейфу, достал оттуда пачку денег. Потом схватил свой портфель и выбежал из офиса.
Какой-то придурок заблокировал проход на парковку со стороны улицы, и Вадиму Емельяновичу пришлось обходить дворами. В очередной раз его передернуло от того, что в самом центре города, в пятидесяти метрах от детской площадки находится заброшенный полуразрушенный дом, и никто не может его отремонтировать или снести. Фасады вылизали, а во двор зайдешь, так чувство такое, что война закончилась только вчера.
Словно бы подтверждая его мысли, от стены разрушенного дома бесшумно отделилась фигура в черном, развевающемся по ветру длинном балахоне, и спешно скрылась во дворе. «Вот-вот, и я о том же» – раздраженно подумал Вадим Емельянович.
Сев в машину, он рванул так, что его любимый холеный Порше Кайен издал жалобный рык раненного льва.
Он не знал, куда ехать. Черт! Он сорвался с места, даже не сообразив, где находится эта Амбрелла. И что это такое вообще, он тоже не знал. Может быть, нужно с собой было брать отряд бойцов, а он собрался туда один. Боже, ну и дурак. Но медлить было нельзя. Он достал телефон:
– Марина, срочно найди, что такое Амбрелла, и где это вообще находится!
Через десять минут зазвонил телефон. Оказалось, что это романтичное название принадлежит одному из самых зловещих мест Москвы, под названием Ховринская больница.
Во времена строительства светлого будущего планировалось построить огромную больницу на 1300 мест, превосходящую по вместительности даже всем известный Склиф, но потом строительство резко прекратилось. Позднее его опять пробовали начать, но это и во второй раз не увенчалось успехом.
Никто так до сих пор и не знает, почему. То ли закончилось финансирование, то ли из-за просчетов геодезистов дом начал резко просаживаться. Неудивительно, отметил про себя Вадим Емельянович. Неудивительно, что в советское время показухи и приписок могли и деньги «потерять» (и найти на чьей-нибудь даче, ухмыльнулся бизнесмен), так и не доделать исследования или и вовсе что-то подделать, лишь бы скорее сдать объект.
Он никогда не забудет строительство многоэтажки в том московском районе, где он в детстве жил. Дом находился возле пруда, его строительство растянулось на 10 лет, злые языки поговаривают, что дом без конца «плыл». Каким-то образом строительство удалось закончить, и насколько ему известно, дом стоит до сих пор, только вот крыша там текла еще долго.
В общей сложности, Ховринская больница стоит, недостроенная, уже почти 30 лет. Она зовется в народе ХЗБ, сокращенно от Ховринская заброшенная больница, или Амбрелла, благодаря своей причудливой форме, напоминающей что-то там из компьютерной игрушки.
Амбрелла имеет исключительно дурную славу среди населения, являясь местом сборищ различных прослоек дна общества, начиная от ночлежек бомжей и заканчивая оргиями сатанистов. Иногда там находят мертвых людей. Известно это место и среди так называемых «сталкеров», любителей экстремального туризма, вечно ищущих приключений на свою задницу.
Место это как магнитом притягивает молодых людей, возраста примерно Машкиного или чуть постарше. «И куда только смотрят родители!» – с негодованием подумал Вадим Емельянович. И в этот момент его сердце сжалось, словно тисками. Он бы вероятно, возглавил это сообщество нерадивых родителей, которым дети нужны лишь для мебели или «потому что время пришло», или чтобы было кого друзьям показать. Вот, мол, мы какие! У нас все хорошо. Как и у вас. Как и у всех.
Вадима Емельяновича передернуло. Он никогда не слышал об этом месте. Говорят, все подвалы в нем затоплены. Как, скажите мне, как в Москве почти 30 лет может простоять недостроенное многоэтажное здание?
Почему этот криминальный рассадник никто не снесет? Неужели место это столь страшно, что туда боится ходить даже полиция, как когда-то было с Хитровкой, где сейчас расположен его шикарный офис? Но самое главное, почему и боже, зачем туда пошла его дочь?!
Что-то еще? Здание было построено на месте старинного кладбища? Имеет дурную энергетику? Это Вадим Емельянович слушал уже вполголоса. Не верил он в это. Особо впечатлительные личности видели там призраков. Ну а это, тем более, бред.
В городе очередной транспортный коллапс. Вадим Емельянович заметно нервничал и без конца курил. Он едет уже третий час. Сейчас зима, темнеет рано. Нужно успеть найти Машку до темноты, ведь если все то, что говорят про это чУдное место, хотя бы отчасти правда, то мало ему не покажется. Фонаря с собой нет, можно провалиться в развал – так называемые ловушки, ведь во многих местах отсутствуют межэтажные перекрытия, зато присутствуют открытые шахты лифтов. Да и зачем ему фонарь. Кому охота становиться мишенью.
Наконец исторические здания и сталинские дома начали сменяться унылым пейзажем спального района. Типовые социалистические многоэтажные домишки, как две капли воды похожие друг на друга, выстроились вдоль дороги.
Вадим Емельянович свернул на какую-то улицу и посмотрел на навигатор. «Поверните направо и двигайтесь 30 километров в сторону северо-востока» – радостно сообщила тетка в навигаторе. Красная стрелка вела куда-то в Капотню. «Это еще что за хрень?»
Он нажал кнопку сброса направления и задал его заново. «Поверните налево и двигайтесь 25 километров в юго-западном направлении». На этот раз навигатор любезно предлагал отправиться в сторону дома. «Не сейчас, детка». Странности происходили и после третьей попытки. «Да что же это такое происходит сегодня!» – в сердцах воскликнул Вадим Емельянович и вмазал навигатору «в пятак». После чего навигатор окончательно «сдулся», монитор его погас.
– Алло! Наташа! Наташа! Ты дома? Мне нужно, чтобы ты срочно посмотрела в интернете на карте, где находится Ховринская больница. Кажется, Машка туда пошла. Это очень опасно. Я сейчас еду туда.
– Что? Вадим, это ты? Перезвони, пожалуйста, позже, я сейчас не могу говорить, я в салоне, у меня краска на волосах, сейчас телефон залью.
– Ах ты тварь! Вырвалось у Вадима Емельяновича. Он с ненавистью бросил трубку, которая упала на резиновый коврик возле пассажирского сиденья.
Он достал из бардачка бумажную карту, которую возил с собой с начала перестройки, еще когда «бомбил» по улицам на своей старой «шестерке».
Карта была грязной, замусоленной, на ней отсутствовала куча новых улиц и направлений, но Вадиму Емельяновичу она была дорога, как память. Еще бы, она столько пережила вместе с ним. Минут десять он крутил-вертел карту в руках и, наконец, понял, что находится уже довольно близко от зловещего места, где не могут найти покой неприкаянные души.
Через пять минут он припарковал машину возле здания, которое можно показывать в фильме ужасов. В том же самом городе, наводненном различными Порше, Бентли, Майбахами, Мерседесами и БМВ, городе, где жилье можно купить и за 7 тысяч долларов за квадратный метр, городе с его закрытыми клубами и ресторанами, городе, жители которого путешествуют за границу и покупают там дома… в этом же самом городе стоит высокое заброшенное здание, с отсутствующими стеклами в оконных рамах, здание, в котором планировалось спасать человеческие жизни, но которому было на роду написано их забирать.
Здание было словно живым, оно походило на грустного беззубого старика, с немым укором взирающего на него и вопрошавшего, почему на свою пенсию он не может купить нормальной еды и лекарств. Здание словно бы вопрошало: «За что?».
Больница была спрятана за колючей проволокой. Походив туда-сюда, Вадим Емельянович наконец увидел вход. Господи, и я приехал сюда в таком виде! Да меня через пять минут уберут. Он подошел к охраннику, мигом вставшему во встревоженную стойку.
– Сюда нельзя!
– Командир, мне очень нужно. У меня дочка, похоже, сюда пошла.
– Сюда нельзя!
– Послушай, пропусти, мне очень нужно! Вадим Емельянович порылся в карманах, достал скомканную пятисотрублевку и протянул охраннику.
– Сюда нельзя!!! Ты что не слышал? Сейчас ментов позову.
Бизнесмен вернулся к машине. И вдруг его осенило. Он достал свой счастливый талисман, свою истрепанную временем карту, достал из пачки денег несколько купюр, изображающих американских президентов, и положил между страницами. Потом вновь подошел к охраннику.
– Командир, я неместный, заблудился в этом районе. Будь другом, посмотри на карту, покажи, как мне выбраться отсюда.
С этими словами он протянул карту охраннику. Охранник открыл карту, но на его суровом лице не дрогнул ни один мускул. Постояв с долю секунды, он вдруг развернулся и пошел в сторожку. Через секунду из сторожки выпало что-то вроде телогрейки.
Вадим Емельянович не стал дожидаться второго шанса. Схватив телогрейку, он быстро забежал на территорию больницы и поспешил скрыться с глаз долой.
Когда он зашел в здание, то достал из-под пиджака железную монтировку, которую всегда возил с собой в машине на случай, если кто-то вдруг позарится на его Порше или его жизнь. Зашел в заброшенное здание. Здание как здание, ничего особенного. Выглядит как новостройка, а точнее недостройка.
Конец ознакомительного фрагмента.