Деонтология жизни. Глава II. Путь служения (Е. К. Склярова, 2014)

Мы ничем не должны друг другу, кроме как в одном, – в любви, «потому что любви не отплатишь: на любовь можно только отозваться благодарностью и ответной любовью» – это слова жившего много веков назад святителя Иоанна Златоуста. Они относятся ко всем нам. Нам кажется, что мы живы заботой о себе, а живы мы, по мнению многих величайших мудрецов прошлого, одной любовью. Если бы не было любви в людях, не вырос бы ни один ребёнок, не остался бы жив ни один человек. По мнению святителя Иоанна Златоуста, мы должны тренироваться и видеть доброе в каждом человеке, помочь ему «увидеть истинно доброе» в нем самом. Это и называется любовью.

Эмпидокл (ок. 490 – ок. 430 гг. до н. э.), основатель сицилийской медицинской школы, один из просвещённых людей своего времени, считал любовь вечным источником созидания, соединения. Гиппократ – «отец медицины», полагал, что любовь к медицине нераздельно связана с любовью к человечеству. Гиппократ спас жителей Афин от эпидемии чумы, за что признательные афиняне увенчали его золотым венцом. Для каждого больного он находил нужное только ему лекарство.

Гиппократа Аристотель назвал «великим», Платон – «божественным», жители Афин после его смерти воздвигли ему памятник, на котором написали: Гиппократу, нашему спасателю и благодетелю. По преданию, дикие пчелы, водившиеся недалеко от его могилы, давали мёд, обладающий целебными свойствами. Памятники Гиппократу воздвигнуты во многих странах и медицинских университетах мира.

Любовь есть поле, на котором взращиваются все нравственные совершенства, единственно верное направление всей деятельности человека, его духовных начал. Философия любви зародилась в эпоху античности. Эмпидокл и Демокрит, Платон и Аристотель, Цицерон и Овидий были основоположниками философской традиции в понимании природы любви. Великие умы старались понять, что есть любовь: её происхождение, значение и место в жизни человека. Эта сфера человеческих чувств была в центре внимания и в Средневековье. О ней говорили, связывая любовь с божественным началом, почитанием Бога, блаженный Августин, Франциск Ассизский, Фома Аквинский. В это время был создан специальный трактат «О степенях любви».

Врач и философ Леон Эбрео в своих «Диалогах о любви»[8], написанных в 1506 году называл любовь связующим звеном всех начал во вселенной, желанием и бесконечными поисками красоты. Это отблеск божественной красоты в материальном мире. Любое человеческое познание, чувственное или рациональное, стимулируется поисками красоты, гармонии, а значит, подчиняется законам любви. Что наиболее важно? Чтобы тебя любили или ты любил? Туллия Арагона, высокообразованная женщина, жившая в XVI веке, поднимает эти вопросы в своём трактате «О бесконечности любви»: «Тайна любви столь глубока, что вокруг каждого слова рождаются бесконечные споры». Ей отвечает итальянский философ Франческо Патрици «Любовной философией». В любви к ближнему, друзьям, родителям, женщине или мужчине «мы должны поступать как к самому себе, так как в них мы находим наше второе «я» и через них стремимся к собственному бессмертию». Таким образом, по его мнению, «в основе всякого вида и рода любви лежит стремление к самосохранению, к собственному интересу. Но правильное понятое, оно, в конечном счёте, приводит к всеобщей пользе»[9]. Любовь есть величайший дар, а уменье любить есть признак совершенного человека.

Все люди, все личности сосуществуют друг с другом. Как только мы преодолеем нашу разобщённость, то основой нашей жизни станет любовь. Абсолютная истина познаётся только в любви, которую мы должны развивать в себе. Об этом писал русский философ П.А. Флоренский, который считал, что непременным условием любви является «преодоление себялюбия», что означает вступление человека в новую гармоничную жизнь. «Истина, Добро, Красота» – это есть настоящая духовная жизнь, достойная человека. Лев Николаевич Толстой, обращаясь к молодёжи, говорил: «Любите друг друга». Он хотел поделиться с молодым поколением, как «надо жить людям для того, чтобы жизнь наша не была злом и горем, какою она теперь кажется большинству людей… а была бы… благом и радостью, какою она должна быть. <…> Жизнь наша дана нам на благо, и так мы все и понимаем жизнь. Для того же, чтобы жизнь была такою, людям надо понимать, что жизнь наша настоящая никак не в нашем теле, а в том духе, который живёт в нашем теле <…> хочет же этот дух… блага себе… блага всем людям. Желать же блага всем людям – значит любить людей»[10].

Без любви – всё ничто. Ответственность без любви делает человека бесцеремонным; справедливость – жестоким; правда без любви – это критиканство; воспитание без любви делает человека двуликим; ум – хитрым; приветливость – лицемерным; компетентность – неуступчивым; власть – насильником; честь – высокомерным; богатство – жадным; вера – фанатиком. Есть только одна великая держава на земле и на небе – Любовь. Считается, что эти слова дошли до нас от монахов Троице-Сергиевой лавры.

Что же важно для каждого человека? Чтоб он любил, или чтобы его любили?

На этот вопрос ответили своей жизнью многие выдающиеся личности, среди них спешивший «делать добро» доктор Ф.П. Гааз, известный юрист и правдолюбец А.Ф. Кони – автор биографического очерка о святом докторе, для которого Ф.П. Гааз служил примером во всем; а также святитель Лука, помогающий всегда людям и многие другие.

Тринадцатая страсть

«Посмотрите, говаривали практические люди, вот едет безумный Гааз. Раздал все свои деньги, прожил имение; теперь сам нищий и все хлопочет о каторжниках. Они же над ним помирают от смеху, и пока он говорит им поучения, крадут у него из кармана последние платки. Сумасшедший!»[11].

Многие считали доктора Фёдора Петровича Гааза (1780–1853) чудаком и филантропом, человеком тронутым – он проводил всё своё время у постели бедных больных, безвозмездно лечил бедняков, раздавал свои деньги осуждённым, нищим. Другие видели в докторе Гаазе святого человека. Писатель Всеволод Иванов назвал его Дон Кихотом николаевской эпохи. А писатель Ф. М. Достоевский считал, что доктор Гааз олицетворял высшую степень совершенства – идеал человечности. Все страсти, направляющие поступки людей, по мнению по Ш. Фурье, делятся на 12 разрядов, к 13-й страсти он относил «гармонизм». Люди, у которых имеется эта страсть, «стремятся согласовать своё счастье со счастьем всего человеческого рода». К ним, безусловно, принадлежал доктор Гааз – человек тринадцатой страсти. Он был неспособен мириться с тем, что признавалось всеми людьми, но превыше всего ставил заботу об униженных и «задавленных несправедливым гнётом обстоятельств».

По мнению профессоров Ростовского государственного медицинского университета О.Е. Чернецкого и Л.В. Жарова, доктор Гааз понимал здоровье человека как то без чего «не свершится в мире ничего великого и прекрасного», и поэтому благополучие больного должно быть первой целью врача. А служителей медицины – врачей доктор Гааз считал по достоинству выше многих людей[12].

Большинство первых публикаций в России о докторе Ф.П. Гаазе основываются на исследованиях Анатолия Федоровича Кони (1844–1927). Человек редкого ума и таланта, один из образованнейших людей своей эпохи, он был настолько поражён жизнью и судьбой «святого доктора» Гааза, его незаурядной личностью, что написал замечательный очерк о нем, благодаря которому имя и деятельность Ф. П. Гааза не забыты.

Самое удивительное в том, что облик автора и его героя были во многом близки. Несмотря на разные эпохи – доктор Федор Петрович Гааз жил почти на сто лет раньше, чем написавший о нем Анатолий Федорович Кони. Их карьеры и судьбы складывались примерно одинаково.

В 1802 году доктор Ф.П. Гааз имел хорошие доходы, дома, суконную фабрику в Москве, Подмосковье. Он был обеспеченным во всех отношениях человеком, пользовался большим авторитетом и уважением, как врач и высокий профессионал своего дела.

Но в 1828 году, когда он стал главным врачом московских тюрем, увидев истинное положение дел, Ф.П. Гааз продаёт всё – и дом, и картинную галерею, суконную фабрику… Зачем? Чтобы помочь невинно осуждённым и раздать деньги нуждающимся!

Ф.П. Гааз ввёл институт «справщиков», которые ездили по делам заключённых, наводили справки по делу следствия. Благодаря доктору Ф.П. Гаазу многие из заключённых были реабилитированы.

Автор очерка о докторе Ф. П. Гаазе Анатолий Фёдорович Кони, окончив университет со званием кандидата права, с 1865 года начал свой путь в юстиции. Уже в 1867 году прокурор окружного суда Санкт-Петербурга, талантливый юрист-практик, учёный-правовед, он становится широко известен в России. А. Ф. Кони занимал в Российской империи высокие государственные посты, был обер-прокурором, сенатором, членом Государственного совета, имел многочисленные награды: орден Белого Орла, орден Александра Невского. Ему были присвоены степень доктора права и звание профессора.

А.Ф. Кони был первым, кто обосновал теоретические основы судебной экспертизы в России. При этом он всегда отстаивал равенство перед законом любого человека, не признавал классовых подходов при применении правовых норм к осуждённым. Был принципиальным и независимым судьёй.

В 1878 году министр юстиции граф К.И. Пален попросил его как председателя суда придать делу Веры Засулич (стрелявшую в градоначальника Санкт-Петербурга генерала Ф.Ф. Трепова) политическую окраску и вынести обвинительный приговор. На что А.Ф. Кони ответил: «уменье председателя состоит в беспрестанном соблюдении закона <…> Я вас прошу… не ждать от меня ничего, кроме точного исполнения моих обязанностей»[13]. Поводом для выстрела Веры Засулич в генерала Ф.Ф. Трепова были его самодурство и жестокость, которые он допустил в отношении одного студента, политзаключённого Богомолова. Тот был высечен розгами и посажен в карцер, потому что не снял шапку при встрече с генералом.

Человеческая личность всегда была и для А.Ф. Кони и для Ф.П. Гааза величайшей ценностью, оба были большими гуманистами, заслужили симпатии и любовь простого народа, и неприязнь высших чинов, своих коллег.

Доктор Ф.П. Гааз, руководя главным аптекарским и медицинским управлением, отмечал, какое количество воровства водилось за чиновниками, после многочисленных доносов ушёл оттуда, но в течение 10–12 лет судился во имя истины и все процессы выиграл. Это он писал: «… до последней степени оскорбительно видеть, сколько старания прилагается держать букву закона, когда хотят отказать в справедливости»[14].

В 1843 году доктор Ф.П. Гааз в своей докладной записке московскому губернатору писал о том, что если «правительство не может приобрести в недрах своих мир, силу и славу, если все его действия и отношения не будут основаны на христианском благочестии…то поразится земля в конец».

Современники называли Ф.П. Гааза филантропом. Он унижался и молил, требовал и просил. Чего? Облегчения участи осуждённых. При пересыльной тюрьме на Воробьевых горах он стал главврачом этой больницы, куда вложил собственные средства.

А.Ф. Кони был также «белой вороной» среди членов Сената и Государственного совета, потому что всегда сохранял независимость и бескомпромиссную честность. Его девизом было «справедливое право». А.Ф. Кони считал делом чести «быть слугой, а не лакеем правосудия». Судья, по его мнению, должен руководствоваться всегда законом, объективными и обстоятельными разборами доказательств.

Назначение А.Ф. Кони в Сенат в 1890-х годах было враждебно встречено в России сановными чиновниками, настроенными против держащегося буквы закона судебного деятеля, считавшего, что «суд постановляет приговоры, а не оказывает услуги».

На его назначение черносотенный журналист В.П. Буренин откликнулся такой эпиграммой:

На что А.Ф. Кони ответил:

Тяжело было подвергаться многолетней травле, сохранять душевное спокойствие и внешнее равновесие и невозмутимость духа. В 1878 году после дела В. Засулич, которую А.Ф. Кони оправдал вопреки большинству коллег, он не стал преемником графа К.И. Палена, министром юстиции, хотя все складывалось в его пользу. Позже, в 1906-м, он сам отказался от предложенного портфеля министра.

Но А.Ф. Кони не жалел об этом: «Я не умел бы стать «способным чиновником» и, вероятно, в то же время был бы вынужден искать в себе черты общественного деятеля на правовом поприще»[16]. Благодаря делу Веры Засулич, он увидел человеческое предательство и низость близких ему людей, испытал «минуты сладкого отдыха в редких, но дорогих оазисах сочувствия и взаимопонимания». А.Ф. Кони всегда оставался верным слугой тех начал, с которыми вступил на свою службу ещё с университетской скамьи. Уважение многих людей, которых он ценил, их дружеское расположение с избытком искупило «растлевающее расположение «сфер» августейших особ и предательский привет «палаты и воинства» их.

Настало очень трудное время – октябрь 1917 года, которое длилось для А.Ф. Кони ещё долгие годы, ему уже было 73. Получив травму, сначала он ходил с одной палочкой, в дальнейшем передвигался на костылях. Вскоре после октября, зимой, по просьбе больного тогда Анатолия Фёдоровича к нему домой пришёл А.В. Луначарский. Его встретили полутёмный, неотапливаемый и совершенно холодный кабинет и маститый старец, который встал, встречая гостя, на своих нестойких ногах. Но А.Ф. Кони сохранил свой прежний облик, хорошо известный каждому по его портретам – глаза, «очень проницательные и внимательные, отличались… большим блеском, почти молодым». Нарком А.В. Луначарский спросил, чем может ему служить. «Мне лично решительно ничего не нужно», – сказал А.Ф. Кони, только попросил после своего выздоровления выступать с лекциями на различные темы, особенно с воспоминаниями. Вскоре А.Ф. Кони становится лектором.

У молодёжи, несмотря на очень трудное время после Октябрьской революции 1917 года, А.Ф. Кони увидел жажду к знаниям и интерес к тому, о чем он говорил с ними. Так, в 1918 году в Институте живого слова это были лекции о теории и истории ораторского искусства; курс «этики общежития». Он касался разных областей науки: судебной, экономической и врачебной.

А.Ф. Кони был первым из юристов, кто занимался вопросами медицинской этики. Он призывал врачей соблюдать те принципы, которые были предложены врачами древних цивилизаций, в частности Греции и Рима, а также Ф.П. Гаазом, Н.И. Пироговым, С.П. Боткиным и другими. Особое внимание уделял врачебной тайне, затрагивал вопросы, связанные с судебно-психиатрической медициной, пьянством.

А.Ф. Кони становится самым популярным лектором Петербурга. В 1921 году слушатели в день его рождения преподносят ему самый дорогой для него подарок – белый хлеб. «Никогда, – писал он в письме Р.М. Хин-Гольдовской, – никакие цветы так меня не трогали и не радовали». В те голодные годы такое подношение было выражением самой глубокой признательности и уважения к нему.

Начиная с 1918 года, несмотря на возраст и свои болезни, с 74 лет и до самых последних дней, А.Ф. Кони не прекращает своей работы, приводит в порядок мемуары, продолжает писать. Тысячу лекций на разные темы прочитал А.Ф. Кони за этот период.

Единственным средством к существованию для него были публичные лекции – они оплачивались ржавой селёдкой или ломтиком заплесневелого хлеба. А.Ф. Кони читал также лекции в Петроградском институте усовершенствования врачей, покоряя слушателей своей высокой эрудицией, искусством оратора, силой своего человеческого обаяния. Ему было трудно передвигаться, и студенты, встречая у входа, вносили его в институт в большом, приготовленном для него, кресле.

А.Ф. Кони любил выступления перед аудиторией, видя, как внимательно, с каким большим интересом воспринимаются его лекции. Как-то он признавался своим друзьям, что из-за старческой немощи и физической травмы приходится тяжело. Но он «с усердием по разуму, но не по летам предался чтению лекций о врачебной этике и экспертизе в клиническом институте для вызываемых группами из провинции врачей… Теперь приходится подновить и расширить мой медицинский курс для второго призыва врачей, причём я хочу их познакомить с докторами Ф.П. Гаазом и Н.И. Пироговым»[17]. А.Ф. Кони был рад, что его знания кому-то нужны.

Счастливым событием для доктора Ф.П. Гааза было в 1845 году открытие больницы для беспризорных. И 8 апреля 1845 года было также счастливым днём в его жизни – московский генерал-губернатор Д.В. Голицин «отменил заковывание арестантов на прут». Доктор Ф.П. Гааз все, что имел, раздавал и никогда для себя ничего не требовал. «Одевался он чисто, но бедно: фрак был истёртый, с неизбежным Владимиром в петлице; старые черные чулки… пестрели дырочками», – описывал его облик А.Ф. Кони[18]. Как же были похожи меж собой автор и его герой.

А.Ф. Кони никогда не носил парадную форму, приличествующему ему как высокому государственному лицу – обер-прокурору Синода, члену Государственного совета, даже когда имел высшие награды. В обществе он появлялся в неизменном чёрном сюртуке, много лет носил «потрёпанное старомодное пальтишко». Как-то придя в Государственный совет к одному из своих коллег, был остановлен швейцаром: «Проходи, старичок, здесь не подают». Достойные люди, как правило, не стремятся к высокооплачиваемым должностям и карьере, но всегда чтут кодекс чести и достоинство человека.

А.Ф. Кони жил холостяком, чтобы сохранить своё независимое положение. И иронизировал: «представьте… большая казённая квартира… жена… выезды… наряды… Несколько детских… А что, если вы не угодили начальству и вас выкинули из тёплого местечка? …свободен только одинокий – его ошибки и грехи падают только на его голову». Почти всю жизнь был один. Только в самый последний период его жизни за ним приглядывала старушка Е.В. Пономарева, которая неотлучно была рядом.

Герой его очерка доктор Ф.П. Гааз также не имел семьи, его близкими были люди, которые нуждались в его помощи, – убогие, сирые, нищие. Вся каторжная Россия боготворила своего «святого доктора», так называли Ф.П. Гааза в народе.

Незадолго до его кончины при нем находился его старинный друг, профессор А.И. Поль. Только ему одному доктор признался, как он невыносимо страдает. Однако всего за две недели до смерти Ф.П. Гааз объехал все учреждения и больничные заведения в Москве.

Что сделал за свою жизнь «святой доктор» Ф.П. Гааз?

• 1832 год – устройство тюремной больницы на Воробьёвых горах;

• 1833 год – отмена «прута», замена его кандалами;

• 1836 год – замена тяжёлых кандалов «гаазовскими», облегчёнными, обшитыми кожей или сукном; открытие школы для детей арестантов;

• 1844 год – открытие больницы при Старо-Екатерининском приюте;

• 1846 год – отмена поголовного обрития ссыльных;

• 1843–1847 гг. – в неурожайные годы собирал 11 тыс. рублей серебром на пропитание арестантов;

• 1829–1853 гг. – на средства, собранные доктором Гаазом, выкуплено 74 крепостных; в эти же годы Гааз 142 раза ходатайствует о помиловании осуждённых, смягчении наказания и пересмотре дела[19].

В 1852 году в своём духовном завещании, всего за год до смерти, считая себя счастливым человеком, Ф.П. Гааз писал о том, «что самый верный путь к счастью… делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом, любить их»[20].

Огромным вдохновляющим примером служил для А.Ф. Кони весь облик и жизнь благородного человека, доктора Ф.П. Гааза. Не спрашивал ли себя порой А.Ф. Кони, соизмеряя свою жизнь с его: «А как поступил бы в таком случае Федор Петрович?».

В письме к актрисе М.Н. Ермоловой в 1925 году, всего за два года до смерти, А.Ф. Кони, подытоживая свою жизнь, писал о том, что М. Н. Ермолова работала на сцене, «драматургического искусства», а он «50 лет работал на большой сцене уголовного суда и правосудия», ему приходилось участвовать и в драмах, трагедиях и комедиях жизни». «Я прожил свою жизнь так, что мне не за что краснеть… я любил свой народ, свою страну, служил им, как мог и умел. Я не боюсь смерти. Я много боролся за свой народ, за то, во что верил», «не дал овладеть собою унынию и не утратил веры в лучшие свойства человеческой природы»[21].

За три дня до смерти доктора Ф.П. Гааза, 3 августа 1853 года, у него побывал Иван Киреевский, который отмечал в своём дневнике: «Был у Гааза. Он умирает… Ни жалобы, ни вздоха… Недвижимость душевного спокойствия… Удивительно много было у этого человека прекрасного… великого в его безоглядном человеколюбии, несокрушимом спокойствии», которое происходило «от крайней отважной решимости исполнять свой долг во что бы то ни стало»[22].

Последними словами друга обездоленных и несчастных, доктора Фёдора Петровича Гааза, были слова: Спешите делать добро! Его завет воплотил в своей жизни юрист, учёный, писатель Анатолий Фёдорович Кони.

Судьбы Ф.П. Гааза и А.Ф. Кони, их чувства, дела, поступки – пример «идеальной честности и бескомпромиссности, огромного трудолюбия», преданной любви к своему Отечеству, к человеку.

Исследуя судьбу книг доктора Гааза, А.Ф. Кони указывал, что в годы Отечественной войны 1812 года и пожара в Москве почти все экземпляры книг доктора Гааза погибли. Но лишь некоторые экземпляры редких книг сохранились в Государственной библиотеке в Московском государственном университете (МГУ)[23].

Однако на рубеже ХХ – XXI вв. преподаватели Ростовского государственного медицинского университета О.Е. Чернецкий и Л.В. Жаров, исследуя взгляды врача-гуманиста Ф.П. Гааза, описали историю редкого экземпляра книг доктора Гааза «Ma visite aux Eaux D`Alexandre et 1809 et 1810»[24]. Почти все экземпляры этого труда Ф.П. Гааза погибли в 1812 году во время пожара в Москве. Но в XXI веке, анализируя проблемы и задачи духовно-нравственного воспитания в Ростовском государственном медицинском университете, Е.В. Харламов и Е.К. Склярова вновь подчеркнули, что один из этих редких экземпляров книги доктора Ф.П. Гааза был «получен библиотекой Варшавского университета в дар от Румянцевского музея». В дальнейшем после эвакуации университета в Ростов-на-Дону он был передан в Фонд редких книг и изданий академической библиотеки Ростовского медицинского института[25]. Библиотека РостГМУ стала центром духовно-нравственного воспитания студентов.

Необходимо подчеркнуть, что в годы Первой мировой войны Варшавский университет вместе со студентами, преподавателями и библиотекой был эвакуирован в Ростов-на-Дону. Фонд медицинской литературы библиотеки Варшавского университета составил в 1915 году в годы Первой мировой войны основу фондов библиотеки медицинского факультета Донского университета, а в дальнейшем Ростовского медицинского института.

В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. фонд библиотеки Варшавского и Донского университета, а также книга доктора Ф.П. Гааза были сохранены благодаря профессиональному долгу и заботам врачей, преподавателей и сотрудников библиотеки Ростовского медицинского института и Ростовского государственного медицинского университета.

Он просто любил их

В жизни выпускника медицинского факультета Варшавского университета – Генрика Гольдшмита (1878–1942) самым главным были дети – чужие и бездомные. Впоследствии он возьмёт псевдоним – Януш Корчак, который остался с ним навсегда.

Генрик родился в Российской империи в Варшаве. Ещё в гимназические годы, стараясь помочь семье, он давал уроки детям из богатых семейств. Он нашёл к ним подход, чередуя основное обучение наукам с увлекательными рассказами и сказками. Генрику понравилось работать с детьми, уходить в их мир, забывая свои тревоги и заботы. У него рано проявился литературный талант. Первая педагогическая статья «Гордиев узел» была написана в 18 лет и напечатана в еженедельнике «Шипы». В ней молодой автор поднимал вопросы, связанные с воспитанием и образованием детей: когда родители сами займутся развитием ума и характера своих детей вместо того, чтобы оставлять их на попечение гувернанток и домашних учителей? Какой должна быть педагогика? По его мнению, она призвана научить детей «видеть, понимать и любить», а не учить только письму и чтению.

Вся его дальнейшая деятельность была посвящена детям. Вслед за несколькими статьями, выходившими в журнале, увидел свет его роман «Самоубийство», пьеса «Каким путём?» во многом автобиографичная, поэтому Генрик Гольдшмит взял псевдоним – Януш Корчак. Вместе с новым именем он решил изменить и свою жизнь.

В 1898 году Януш Корчак поступил на медицинский факультет Варшавского университета. Удивлённые таким поворотом его друзья спрашивали, почему он решил стать врачом, ведь его литературная карьера так удачно складывалась? И слышали его ответ, что А.П. Чехов тоже был врачом, но это не помешало ему стать великим писателем, наоборот, придало особую глубину его творчеству.

В 1899 году, будучи студентом медицинского факультета Варшавского университета, Януш Корчак уехал в Швейцарию для знакомства с педагогическими методами И. Г. Песталлоци, которые широко применялись в образовании Швейцарии. Начальное обучение сочеталось с воспитанием и развитием ребёнка, педагогика тесно переплеталась с психологией и медициной.

В 1904 году Януш Корчак, выпускник Варшавского университета, получает диплом врача и становится педиатром. В это время Польша была частью Российской империи. Она вошла в состав Российской империи после наполеоновских войн и Отечественной войны 1812 года. Война имела глубокие последствия для истории Польши, Варшавского университета, а также и Ростовского государственного медицинского университета[26].

В начале ХХ века Польша переживала тяжёлый период истории – переход к индустриализации. Десятки тысяч детей и крестьян оставались без средств к существованию, жили в трущобах, не имея работы. И молодой врач Януш Корчак всячески помогал многим людям, оказавшимся в бедственном положении. Как врач он лечил и утешал.

Его популярность как «доктора бедняков» всё более возрастала. В своём дневнике Януш Корчак писал: Ответственность лежит на мне! Если я врач, не сделаю этого, то кто сделает?

Вечерами он бродил по трущобам, шёл к брошенным детям, нёс сладости и лекарства, рассказывал сказки, учил читать, нёс с собой доброту и любовь к ним. В рождественский сочельник Януш Корчак приходил к детям, переодевшись святым Николаем, раздавал всем подарки. «Вы святой?» – спросил его рыжий мальчуган, сидевший один в темноте. – «Да», – ответил Януш Корчак. Это были особенные минуты в его жизни. Он почувствовал, что «новые невидимые силы» вливаются в него, духовно преображая в человека, ответственного за своих ближних.

Вернувшись в Варшаву в 1906 году после участия в Русско-японской войне в качестве дивизионного врача, Януш Корчак обнаружил, что стал знаменитым. Его роман «Дитя гостиной» имел большой успех, критики называли его «новым голосом в польской литературе».

Между тем его ждала работа в детской больнице. Она была построена на средства меценатов, хорошо оснащена, имела операционную, лабораторию, амбулаторию. Здесь бесплатно принимали детей всех вероисповеданий. В больнице Януш Корчак занимался не только лечением скарлатины, тифа, кори, туберкулёза, но составлял каталог медицинской библиотеки численностью 1400 томов.

Ночью его работа продолжалась – он спускался в подвалы, поднимался на чердаки к беднякам, лечил, бесплатно раздавал лекарства. Врач принимал гонорары от богачей, чтобы иметь возможность покупать лекарства для бедных. Он проработал в детской больнице 7 лет и не находил все это время покоя, потому что знал, что после выздоровления ребёнок, выписавшись из больницы, опять окажется там, где был. Януш Корчак старался улучшить и изменить жизнь детей.

На одном благотворительном вечере в пользу приюта, созданного Обществом помощи сиротам, Януш Корчак знакомится со Стефанией Вильчинской, которая, так же как и он, мечтала о создании приюта, который будет родным домом для бездомных детей. Она стала его верной помощницей в осуществлении задуманного. Благодаря их огромному желанию и большим усилиям, помощи благотворителей, в 1912 году открылся Дом сирот. Двумя годами раньше Януш Корчак отказался от успешной медицинской практики, литературной карьеры и стал директором Дома сирот. Приют Януша Корчака был справедливой общиной, сами дети выбирали парламент, суд равных, имелась своя газета. Труд был обязателен для всех, в процессе труда дети учились взаимопомощи, чувству ответственности. Самым главным в обучении Януш Корчак считал нравственное воспитание, этические аспекты. Всё было продумано до мелочей, чтобы детям было уютно и хорошо. В Доме сирот было центральное отопление, электричество, горячая и холодная вода, железные кроватки, разделённые деревянными перегородками с отверстиями в центре, если вдруг ребёнок проснётся ночью и испугается… Без отдыха, по 16 часов в сутки, работали Стефания Вильчинская и Януш Корчак. Слава о Доме сирот, где ребёнок являлся «хозяином, тружеником и главой семьи», вышла за пределы Варшавы.

В 1914 году началась Первая мировая война и Януш Корчак вынужден был покинуть Дом сирот, поскольку его призвали в качестве врача в армию, прикомандировав к полевому госпиталю на восточном фронте. В этот период он начал писать свою книгу «Как любить ребёнка». Её главная мысль – вы не любите ребёнка, если не видите в нем самостоятельную личность, которая имеет право стать таким, каким ему уготовлено судьбой.

Януш Корчак получил назначение на должность педиатра сразу в трёх детских приютах. Дети страдали от недоедания и ужасного обращения, и Януш Корчак часто оставался с ними на ночь, чтобы хоть как-то поддержать. Он обращался за помощью в управление приютов, обличал и встречал сопротивление со стороны коррумпированных директоров приютов. В самые тяжёлые минуты своей жизни он обращался к Богу.

В 1930-е годы Януш Корчак выступил по радио с собственной радиопрограммой под псевдонимом «Старый доктор», чтобы не вызвать возмущения чиновников, по мнению которых врач и педагог-еврей не может заниматься воспитанием детей поляков. У Януша Корчака появилась возможность выступать перед большой аудиторией детей. Но в 1937 году его радиопрограмма была запрещена. И Януша Корчака обвинили в том, что программа – часть заговора, направленного на то, чтобы портить польских детей. Под влиянием фашистских настроений, исходивших из Третьего рейха, правая пресса Польши всячески способствовала ухудшению в стране отношений между поляками и евреями. В это время он лишился своей радиопрограммы, работы в польских органах опеки над сиротами. «Ни один еврей не может заниматься вопросами наших несовершеннолетних преступников» – так прозвучал отказ ему польских чиновников юриспруденции занимать должность консультанта в суде над несовершеннолетними.

Уехать в Палестину, где его ждали бывшие воспитанники, проживающие в кибуцах (евр. община. – Авт.), которых он уже навещал в 1934 году? В Палестине он видел жизнь детей – они помогали взрослым на полях, были закалёнными и жизнеспособными. Эта поездка тогда была радостной для него, там было хорошо и спокойно.

Остаться в Польше? И добиваться того, во что верил, воплощать в жизнь свои идеи, помогать, вопреки всему, страдающим детям? К нему пришли сомнения, отчаяние и надежда. Летом Януш Корчак уезжает в горы, чтобы все хорошо обдумать. Там он остаётся со своими любимыми героями – Моисеем и знаменитым врачом и микробиологом Франции Луи Пастером.

В 1939 году голос доктора Януша Корчака вновь зазвучал в эфире, голос ободряющий, призывающий людей не падать духом. Немцы вторглись в Польшу. Ему предложили закрыть Дом сирот, поскольку обеспечить всем необходимым детей было очень трудно. Но Януш Корчак и его верная помощница Стефания Вильчинская решили, что как-то прокормят воспитанников. Не было хлеба, газа, электричества, воды. После сильных бомбардировок в приют попало семь снарядов. Дети поменьше при звуке сирены прятались в убежище в цоколе здания, ребята постарше – дежурили на крыше, тушили зажигательные бомбы, паники не было.

В поисках пропитания для своих детей Януш Корчак писал воззвания о помощи, указывая, что беспокоится не только о судьбе приюта, но и о традиции помощи детям, а того, кто не слышит этого призыва, неминуемо ждут страдания нравственного падения. Януш Корчак продолжал искать пропитание для детей, добывать и заботиться. Шатаясь от голода, он испытывал вину, когда ел что-нибудь в приюте. Но, несмотря на все его усилия, смертность детей была большой. Он приказывал себе встать, одеться и идти. Совершенно обессиленный, он возвращался в середине дня в свой Дом сирот, добыв каких-то 50 злотых да получив обещание хоть одного благотворителя жертвовать 5 злотых в месяц. Его главным способом духовного сопротивления было брать на себя больше, чем в человеческих силах.

Ежедневное противостояние всем обстоятельствам, всем преградам, ежечасные усилия спасти своих детей – вот, что помогало доктору, их ангелу-хранителю, держаться и сохранять им жизнь. Януш Корчак понимал, насколько ослабел его организм от физического и эмоционального напряжения. Он надеялся, что за годы, проведённые детьми в Доме сирот, смог заложить и воспитать в них такие духовные, нравственные начала, которые помогут его детям выстоять в сложных житейских испытаниях.

Утро 6 августа 1942 года началось, как обычно. Януш Корчак встал рано, а потом был завтрак – немного картофельных очисток, маленькая кружка эрзац-кофе. Неожиданно раздались два резких свистка и команда: «Все евреи на выход!», детей построили в колонну по 4 человека в ряду, они захватили с собой любимые книжки, игрушки, фляжки с водой. Януш Корчак получил предписание вместе с детьми явиться на вокзал.

Их пунктом назначения был лагерь немедленного уничтожения. Лагерь смерти в Треблинке, в 60 милях к северо-востоку от Варшавы. Устроили перекличку – 192 ребёнка и 10 взрослых. Одного ребёнка Януш Корчак нёс на руках, другого – вёл за руку. За ним, с детьми от 9 до 12 лет, шла Стефания Вильчинская. Она, получив уведомление от Международного Красного Креста в 1940 году о том, что может эмигрировать в Палестину, ответила: «Дорогие мои, мы здоровы. Я понемногу работаю. Корчак работает напряжённо. Не могу уехать без детей. Благословляю вас всех. Стефа». В момент погрузки детей в вагоны немецкий офицер подошёл к Янушу Корчаку и вручил ему какую-то бумагу. Его друзья предлагали ему спастись, вернувшись без детей, и добыли ему соответствующие документы. В ответ он покачал головой и жестом попросил отойти офицера. Дети его родного Дома сирот, в отличие от кричащей толпы, подгоняемой плетьми, шли со спокойным достоинством. Этому научил их верный друг и любящий детей – Януш Корчак!

Как оставить детей в болезни, в несчастье, в опасности? Двести детей! Как оставить их одних в этом жутком вагоне, как оставить их в газовой камере?

Вместе с детьми он принял смерть, был неразлучен с ними до конца, потому что он просто любил их…

Навсегда остались с Янушем Корчаком – выпускником Варшавского университета, детским врачом, известным писателем и педагогом его любимые дети из Дома сирот.

Об этом свидетельствует скромная плита, установленная в Треблинке, фашистском лагере смерти, на которой написано: Януш Корчак и дети.

Язык любви

Трудно нам всем, очень трудно жить, пока существует безразличие. Пока мы не осознаем, что мы единое целое. В нашей жизни только одно имеет значение – кому и сколько ты даришь любви. Самое значимое для каждого из нас – счастье, и здесь, сегодня делать своё дело с любовью. Не надо ждать, что тебя поймут, не это главное. Нужно постоянно забывать себя, немного слов и много любви… Если не отчаешься, то увидишь свет. Любовь не имеет меры, она безгранична. Не ожидай благодарности… неблагодарность принимай с радостью! Любовь любит всяческих. Мы родились, чтобы любить, и тебя не касается, любят тебя или нет… Каково предназначение человека? – Любовь. Истинная любовь, когда ты даёшь, не ожидая получить взамен.

Так думала и жила Аврилия Папайанни (1897–1992), впоследствии геронтисса (в Греции так называют уважаемую старицу, монахиню, игуменью монастыря. – Авт.). Гавриилия, монахиня православной церкви. Она стала известной во всём мире за свою бескорыстную, телесную и духовную помощь любому человеку, встретившемуся не её жизненном пути. «Любовь и молитва, – говорила она, – могут перевернуть весь мир!»

Аврилия Папайанни родилась в Константинополе в православной верующей семье. Родители Аврилии были состоятельными людьми. Отец – крупный лесоторговец. Мать имела владение в Северной Греции, доставшееся ей от отца, который был врачом и лечил самого султана. Дедушка Аврилии был послом в Вене. Оставив свою должность и переехав в Халкис, он провёл там телеграф, возглавлял инспекционную коллегию.

Любви к людям Аврилия училась у своих родителей, атмосфера в семье была доброй и светлой. Она всегда была окружена всеобщим вниманием и заботой отца и матери, двух старших братьев и сестры. Её юные годы были счастливыми и радостными – «она любила весь мир, и весь мир любил её». «Когда родители не отдают всей любви детям, или когда сами они не имеют любви между собой, нельзя ожидать, чтобы вышли хорошими и послушными… их дети»[27], – говорила много лет спустя Аврилия. Её мама была сама любовь. «Поэтому я могу и люблю всех и вся», – писала она своему старому другу в 1955 году.

Любовь к животным и растениям побудила Аврилию закончить агротехническую школу в Швейцарии. В 1923 году она в качестве слушательницы поступила на философский факультет греческого университета. Затем в одной из клиник Англии получила специальность врача-физиотерапевта, специализирующегося на болезнях ног. В 1946 году стала членом «Общества массажистов ног» в Великобритании.

По возвращении в Грецию, в 1947 году, Аврилия открыла свою клинику. У неё была большая клиентура. Многие приходили к ней лечить не только ноги, но исповедать свою боль, горе. Она была и психотерапевтом – давала советы и наставления. Одна из пациенток призналась, что пришла в клинику Аврилии поделиться своей бедой, и немного ради ног… Люди относились к ней с большим доверием – она лечила тело и душу. Работая с 9 утра до 6 вечера без перерыва, выпив в отсутствие очередного больного стакан молока, она снова принималась за дело. Её подруга, Елена Вирву, удивлялась: получая 500–600 драхм в день, денег к вечеру не оставалось. Аврилия платила за слепого квартплату, купила безработному костюм, нуждающихся пациентов лечила бесплатно, помогала многим людям, например за свой счёт обучала юношей в Англии, оплачивая их расходы.

С 1949 года начинается её основная благотворительная деятельность и бесконечные путешествия. Она то покидает свою клинику, то возвращается вновь сюда. По просьбе супруги английского посла уезжает в Лондон и сопровождает 11 детей-сирот, жертв гражданской войны, в Афины. В 1950 году Аврилия отправляется с английской слепой девочкой в Америку, чтобы дать ей образование в специальных учреждениях.

В своей клинике перед приёмом больных Аврилия всегда читала молитвы, а потом шла лечить. В зале ожидания висела репродукция картины Дюрера двух молящихся рук.

День 24 марта 1954 года, когда её мать покинула этот мир, стал решающим днём её жизни. В эту ночь случилось нечто таинственное и непостижимое – она услышала внутренний голос, было только одно слово «Индия». И ещё ей пришли на ум слова из Евангелия: «Иди, продай имение своё и раздай нищим» и «Следуй за Мной!»

Аврилия увидела, что икона Иисуса Христа излучала ослепительный Свет. Позже она писала своему другу, что этот Свет побудил её оставить все и следовать за ним. И она последовала этому призыву: продала всё, что имела, в том числе и свою клинику. Едва она успела все продать, как её пригласили в Вену, и Аврилия сказала «да», зная, что всё равно поедет в Индию. С собой на семинар молодёжи взяла лишь Евангелие да подаренную подругой книгу индуса Шивананды.

В Вене она встретила двух христианок, индийских студентов, спросила о Шивананде, жив ли он. «Жив», – ответили они. Вместе с ними Аврилия идёт в индийское посольство получить визу. Аврилии приходит новое приглашение поработать добровольцем в Израиле, в кибуце. Она через Швейцарию и Италию попадает в израильский порт Хайфа.

Снова новое приглашение на Кипр от знакомых из Лондона. И снова её «да». Здесь она работала с больными, приобрела много новых друзей. Все люди, встретившиеся на её пути в Индию, – это её друзья. В записных книжках Аврилии сотни имён – иранских, иорданских, еврейских, ливанских, европейских – тех, кто были её друзьями и помощниками. Более 500 имён насчитала в её записных книжках её подруга Елена Вирву.

В получении визы в Индию Аврилии было официально отказано. Она уезжает в Иордан, в Амаллон, заходит в индийский магазин и спрашивает служащего, не знает ли он, как можно получить визу в Индию. Как только разговор заходит о книге Шивананды, он посылает Аврилию к своему брату, работавшему в индийском посольстве. Виза получена!

Аврилия писала своей подруге об этом времени: «На автобусе мы пересекали пустыню день и ночь… Много пыли, отсутствие воды… находила удобный момент позаботиться о больных на разных остановках, которые мы делали на постоялых дворах на несколько часов. Я осознавала, что язык не является единственным способом общения между людьми. Сострадание имеет большее значение, чем язык, и поэтому оно было самым лучшим языком. По дороге многие европейские миссионеры, врачи и другие спрашивали меня, как я решилась поехать так, без рекомендации и знакомства, в Индию, не зная следующего своего шага… но я только одно знала, что мне нужно было ехать и притом ехать одной»… Надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут, пойдут – и не утомятся[28].

Аврилия была 11 месяцев в пути. Вера Аврилии поддерживала её, давала силы и указывала следующие шаги.

Ирак, Тегеран, Пакистан – страны и люди, все сопутствовало её цели – добраться до Индии. Зачем? Почему? Нет вопросов у Аврилии, только уверенность: «Индия», – было ей извещение.

Наконец следующей станцией была Индия. Май 1955 года – Аврилии 58 лет. В первый же день в Дели её ждал сюрприз. Из открытого окна гостиницы услышала знакомую песенку, распеваемую в Греции. Это был индийский студент, приезжавший к ним с другими для оказания помощи пострадавшим от землетрясения греческим островам, который приходил к Аврилии в её клинику, и она вылечила его ногу. Была замечательная радостная встреча для них обоих. И была большая радость для Аврилии, что её так встретила Индия. Было и ещё много встреч и знакомств – с известными общественными деятелями, со всеми известными гуру, иностранными миссионерами, политиками – Джавахарлалом Неру и его дочерью Индирой Ганди.

Миссия Аврилии началась с Гималаев, джунгли – первое место её безвозмездной работы в больнице. Теперь у неё не было денег, и она шла за Ведомым, убеждалась в Его заботе на каждом шагу. Дальше – встреча с Шиванандой, чью книгу подарила Аврилии её подруга. В его ашраме она обучала монахов и монахинь практической физиотерапии. У Аврилии была крыша над головой и пища – рис, зелень, йогурт каждый день.

За пять лет, проведённых в Индии, Аврилия объездила почти всю страну и везде была нужна – служила ближним, несла свою любовь, работая не за деньги. Индусы называли её Лилей из Греции, оказывали гостеприимство, понимая, какое великое это сердце, какая прекрасная душа. Считали её своей, их родственницей. Сам премьер-министр Индии Джавахарлал Неру при её первом отъезде из Индии преподнёс ей гирлянду цветов с великой благодарностью за её деятельность.

Ученик Шивананды в 1968 году в письме, адресованном Аврилии (которая находилась в Новом Иерусалиме), писал, что её пребывание в ашраме было для многих источником вдохновения, а её дух служения, энтузиазм в служении ближнему нашёл отклик в сердце их гуру Шивананде.

Следующий шаг Аврилии привёл её в поселение для прокажённых, которое основал Баба Амте. Вскоре семья Амте стала её семьей. Их связало между собой Служение страждущему. Посвящая себя такому Служению, семья Баба Амте словно услышала слова Евангелия: «Продай имение своё и дай нищим… и иди, следуй за Мной». И исполнили их. У них было двое детей и много имущества. Они последовали за Ним, пошли в джунгли.

В 1956 году Аврилия стала служить прокажённым в Доме радости, в котором прокажённые лечились не только от болезни тела, но и от отчаяния, одиночества. Как свидетельствовала Аврилия, она видела здесь улыбающиеся лица, слышала радостные песни, звучащие весь день.

Она становится широко известной, организует контакты и помощь от международных организаций, Красного Креста, пишет письма своим многочисленным европейским знакомым – о лекарствах, тракторе, игрушках для прокажённых.

Она занимается язвами прокажённых, преподаёт физиотерапию медперсоналу многих больниц Индии. Из города в город, из учреждения в учреждение – ездит поездами, автобусами, повозками, запряжёнными волами. «Кто любит, не устаёт», – говорила она. Ей шёл уже 61 год! И это только начало её пути!

Тот же ритм и та же работа, служение людям в Америке, Африке, Индии. Только уже как монахиня Гавриилия.

У меня есть пять… языков! – говорила она. – Первый – улыбка… Второй – слезы… Третий – прикосновение… Четвёртый – молитва… Пятый – любовь…С этими пятью языками объезжаю весь мир!

Ещё раз про любовь

Доктор медицины, американский психолог Джеральд Джампольски, работавший в 70-80-х годах ХХ века в одной из клиник в городе Тибуроне в пригороде Сан-Франциско, был знаменит не только своей философской повестью «Курс чудес», много раз переиздававшейся в США и других странах, а также книгами «Любовь побеждает страх», «Любовь – величайший целитель». В нём удивительным образом сочетались психолог, философ, социолог, врач. Все его способности были направлены на служение обиженным, обездоленным, тяжело больным людям. По свидетельству профессора Ю.А. Александровского, он видел в Тибуроне «и обездоленных, и уставших от жизни ветеранов вьетнамской войны, и неизлечимых больных СПИДом. Им помогали словом, надеждой, а главное – действенной любовью»[29].

У Дж. Джампольски были многочисленные последователи, работающие на общественных началах. И в США и в других странах известно более 100 таких групп или «школ Джампольски». Эти благотворительные организации занимаются реабилитацией людей, пострадавших от многих причин.

Одухотворённое лицо с доброй улыбкой, доброжелательность, которая его никогда не покидала, – все это притягивало как магнитом людей к американскому психологу и доктору Дж. Джампольски. Доброта врача – могла быть не только добренькой, поглаживающей по головке, но и сердито-правдивой и к пациентам, и к своим коллегам, при этом всегда настоящей, справедливой.

Вся его многолетняя деятельность строилась на любви «ко всем и ко всему», потому что «любя других – любишь себя». Вот его слова, обращённые ко всем людям: Давайте смотреть на настоящее с любовью, поскольку только в ней существует истинное знание. Давайте постоянно заниматься трансформацией собственной личности, развивать стремление отдавать, а не получать. Давайте же поймём, что все мы объединены в единое Я, излучающее свет любви и освещающее им весь мир. Давайте придём к пониманию того, что смысл нашего существования – любовь[30].

Иван Александрович Ильин, русский философ, писатель и публицист, говорил о том, что нельзя прожить без любви. Потому что в душе человека образуется страшная пустота, которую ничем не заполнить. Любовь – это «главная выбирающая сила в жизни». Нельзя жить всем, что несёт хаос жизни, завертеться в её бесконечном потоке. Мы призваны выбирать, отказываться от многого, но то немногое, что нам по сердцу, «беречь, ценить, копить, растить и совершенствовать». И этим строить свою личность, нравственность и мораль.