Вы здесь

День, когда я начала жить. 5 (Виржини Гримальди, 2015)

5

Мари слишком много выпила вчера вечером. И слишком много курила: две с половиной сигареты – более чем достаточно для некурящей женщины. Легкий стук в дверь вывел ее из сонного забытья. На световом табло телевизора высветилось семь часов утра. Мари легла спать около пяти часов назад, проведя вечер с Анной и Камиллой.

Она вылезла из-под одеяла, отметив, что не помнила, когда так крепко спала. Бортовая качка не мешала ей быстро заснуть и лишь увеличивала чувство свободы, которое не покидало ее с тех пор, как она ступила на борт круизного лайнера.

Накинув халат, она открыла дверь. Перед ней стояла Анна с заплаканными глазами и опущенными вниз уголками губ.

– Доброе утро, Мари. Прежде всего я хотела бы тебе сказать, что мне, в принципе, не свойственно изливать душу.

– Заходи. Извини, но я еще не успела одеться.

Анна покорно села на софу. Мари устроилась напротив на кровати.

– Я не спала всю ночь, – сказала Анна, глубоко вздыхая. – Мне кажется, я совершила непоправимую ошибку… Я разрушила свою жизнь.

– Именно поэтому ты плакала вчера вечером?

– Да. Я хотела все сохранить в тайне, я даже не осмелилась вам рассказать о том, что со мной произошло. Но я не могу больше все это носить в себе, мне нужно выговориться. Можешь ли ты оказать мне любезность выслушать меня?

– Разумеется! Хочешь апельсинового сока?


Нервно теребя в руках бумажный носовой платок, Анна открыла Мари душу.

Ей шестьдесят два года, сорок лет из которых она провела вместе со своим другом Домиником. Их связывало такое всеобъемлющее чувство, что они даже решили не заводить детей.

– Нам друг друга вполне хватало, ребенок стал бы третьим лишним.

Анна думала, что гармоничные отношения продлятся всю жизнь. Их союзу были незнакомы скандалы и ссоры, самое большее, что между ними случалось, – мелкие недоразумения, которые они тут же решали в ходе обсуждения. Они были образцом для подражания и часто повторяли, что им крупно повезло в жизни, потому что они нашли друг друга. Счастье в их понимании – это когда они были вместе.

Но несколько месяцев назад Доминик кардинально изменился. Всегда обычно веселый, он вдруг стал угрюмым. Дело в том, что его предприятие столкнулось с необходимостью вести борьбу с конкурентом, который «увел» самых крупных клиентов. И если бы Доминик не сумел остановить их отток, ему бы пришлось выставить своих сотрудников за дверь, а саму дверь запереть на ключ.

Самое страшное заключалось в том, что теперь у него совсем не было свободного времени – каждое мгновение его жизни было посвящено предприятию. Он просыпался, когда Анна еще спала, принимал душ, стараясь не шуметь, и уходил на работу, тихо прикрыв за собой дверь. Вечером он возвращался, когда она уже спала, и осторожно ложился под одеяло, чтобы ее не разбудить. А в те редкие моменты, когда они встречались, у него был отсутствующий вид, и он витал где-то далеко. Он стал замкнутым, напряженным, раздражительным. Жизнь Анны наполнилась тишиной и тоской. Он чувствовала себя одинокой.

– Мне стало страшно. Мне осталось совсем немного до пенсии, которую я ждала с нетерпением, но тут вдруг она стала меня пугать. Какой будет моя ежедневная жизнь? На что она будет похожа? Чередование бессмысленных дней без него? В страшном сне я не могла такого представить. Это было невозможно! И тогда я решила заставить его реагировать, как-то проявить себя… У тебя есть «клинекс»?

– Нет, только туалетная бумага.

Сначала Анна решила вызвать Доминика на разговор. Именно совместная беседа была их сильной стороной, которой они помахивали, как флагом, когда у них спрашивали рецепт их долговременного союза. Она ему объяснила, что ей одиноко без него, что она даже не хочет уходить на пенсию, потому что на работе ее хотя бы окружают коллеги. Казалось, он ее понимает, он предпринял даже некоторые усилия, но надолго его не хватило.

Она больше не играла первую роль в его жизни. И в один из дней, когда в полночь его еще не было дома, она встала, сложила в чемодан его вещи, поставила его перед входной дверью, заперла ее, оставив ключ в замочной скважине, и легла спать.

– Быть такого не может, ты шутить! – воскликнула Мари.

– Я всего лишь хотела заставить его реагировать, и я даже не думала, что он воспримет все это таким образом. Я была уверена, что он позвонит в дверь или по телефону!

Но нет. Доминик взял чемодан и исчез. В буквальном смысле этого слова. Анна звонила ему тысячи раз, оставила ему столько же сообщений, часами ждала его возле офиса, и все тщетно. Он соблаговолил дать о себе знать только через неделю. Он был разочарован – впервые в жизни он нуждался в ее поддержке, а ее в этот момент не было рядом с ним. А если к этому прибавить тот факт, что она всегда отвечала отказом на его предложения руки и сердца, то из всего этого следовало, что он «вообще не может ей доверять». Короче говоря, он сказал, что ему нужно время, пауза в отношениях, чтобы взвесить все «за» и «против».

Анна всхлипнула.

– Но на самом деле он прав: я была ужасна с ним. Я должна была бы сказать «да», когда он впервые предложил мне выйти за него замуж, но мне этого совсем не хотелось. Мне казалось, что это лишнее в нашем случае, что свадьба может что-то нарушить в нашей жизни.

– Он так и не вернулся?

– Подожди, это еще не конец!

Лишившись постоянного присутствия Доминика, Анна впала в мрачную тоску. Она не знала, что ей делать без него, да она и не хотела ничего делать. Будущего без него она не представляла, тем более что все о нем напоминало: песни, фильмы, запахи. Она страдала. И именно в этот момент она совершила «самую большую глупость в своей жизни», как она выразилась.

Все произошло во время вечеринки с коллегами, сопровождаемой шутками, смехом и большим количеством алкоголя. Был среди них некий Жан-Марк, программист, всегда готовый прийти на помощь.

Она излила ему душу, он ее выслушал, осушил слезы, проявил сочувствие, говоря ласковые слова и поглаживая по руке. Не понимая, как это произошло, она вдруг очутилась в его спальне и, в довершение ко всему, верхом на нем. Она опомнилась, когда увидела, что он собирается вскрыть упаковку с презервативом. Она тут же вскочила, схватила в охапку свою одежду и сбежала, даже не дав себе времени одеться.

– Это скорее хорошо, ты смогла оказать ему сопротивление! – похвалила Мари.

– Доминик придерживался другого мнения…

– Вот как…

– Да, остается только сожалеть.

После нескольких недель размышлений до него, наконец, дошло, что ему не хватает подруги. Он пригласил Анну в их любимый ресторан, чтобы сообщить: он хочет возобновить их отношения и совместную жизнь. Вне себя от радости она подумала, что не имеет права ему лгать, тем более что до главного у них с Жан-Марком так и не дошло. Она логично предположила, что признание не нанесет Доминику травму и он поймет ее.

Но, к сожалению, ее честная исповедь не произвела на него должного впечатления. Он ушел, оставив Анну коротать ужин наедине с дорадо по-королевски.

– Через неделю он появился, чтобы забрать все свои вещи. Ты только представь, Мари: сорок лет совместной жизни уместились в маленьком грузовичке. Я провожала его глазами до конца улицы, умоляя вернуться, но грузовик становился все меньше и меньше, пока окончательно не скрылся из виду.

– Но ты хотя бы попыталась ему все объяснить, все вернуть на круги своя?

Она испробовала все: писала ему письма, посылала эсэмэски, просила прощение, рыдала, умоляла, обещала и даже посетила медиума, славившегося тем, что он будто бы мог влиять на расстоянии на людей, представлявших интерес для его клиентов. Но ничего не сработало. Доминик как будто вычеркнул ее из своей жизни. И эта кругосветка была последним шансом для нее.

Она послала ему сообщение с предупреждением о своем отъезде. Оно было расплывчатым и лаконичным: «Я уезжаю, прощай». И она, разумеется, ждала его реакции. Если бы он хоть немного любил ее, он бы проявил беспокойство и захотел бы узнать больше. Он бы не оставил сообщение без внимания. Со вчерашнего дня она не выпускала телефона из рук, но не прозвучало ни одного звонка.

– Это конец, – говорила она сквозь слезы. – Я потеряла его.

– Мне очень жаль, Анна. Но ты ведь кажешься сильной. Уверена, ты все преодолеешь и начнешь жизнь сначала.

– Я не хочу ничего начинать сначала, я хочу, чтобы он вернулся, я не могу не любить его.

Мари принесла из душевой второй рулон туалетной бумаги и протянула его Анне.

– Не уверена, что это что-то изменит, но мне кажется, у меня есть идея.