4. Чудо
Многие говорят, что на Рождество или Новый год им хочется чудес. Я вот, что думаю по этому поводу, не надо никаких чудес, пусть будут спокойные будни. Во-первых, почему именно под новый год, а не в ночь, скажем, на четвертое ноября? Во-вторых, почему это все решили, что чудо должно быть со знаком плюс. А если будет «минус»? Это что – тоже чудо? Где грань между чудом и несчастным случаем? Нет такой грани. Вот вам история из моей жизни.
Сначала преамбула. Отца своего я никогда не видел, мать меня, что называется, нагуляла. Она много гуляла, так мать рассказывала мне в детстве, и однажды маршрут ее прогулки проходил мимо капустного поля, где она меня и нашла. «Скажи спасибо, сынок, что не послушала твою бабушку, она была против моих прогулок, тем более, мимо капустного поля».
В общем, кто мой отец, я не знал. Хотя, если честно, иногда очень хотелось знать. Через это знание, я хотел как-то закрепиться на Земле, вписаться в ее историю, пустить корни, что ли.
– Ну, кто он, хотя бы по профессии?
– Физик, – перед смертью сказала мать, – то ли лирик. Я и сама не поняла.
Теперь к самой истории.
В середине декабря я решил – это было на работе – завести страницу в Фэйсбуке.
Так мне посоветовали сослуживцы.
– Вконтакте – для нищих, Одноклассники – для дебилов. Для нормальных людей – только Фейсбук.
– О чем же ты будешь писать? – поинтересовалась дома жена. – Ты что – нормальный?
– Что буду писать, не знаю, пока выставил только фотографию с прошлогоднего новогоднего корпоратива, я там в костюме, шляпе и темных очках. Изображаю Джеймса Бонда, такой я выбрал себе образ. Но кто знает, что это просто образ, в целом очень прилично все выглядит. Видна богатая закуска. Потом что-нибудь еще придумаю. Удодовы (друзья семьи по линии Риты) все время свою квартиру фотографируют или заграничные поездки, типа веселятся по жизни, Леоновы (друзья семьи по моей линии) снимают только – себя, он – ее, она – его, типа мы любим друг друга, несмотря на внешний вид и возраст. В фейсбуке люди с юмором, это не как в Одноклассниках: там только дебилы.
– Гена, я тоже хочу страницу в фейсбуке. Почему у нас уже две недели нет интернета? – спросила жена.
– Потому что у нас мало денежек, Ритуля. Наверное, пора отказаться от курения и коньяка. Так и путинский режим скорее рухнет, без наших акцизов.
– А от воздуха я не должна отказаться? Может, мне не дышать?
– Как хочешь, Рита. Тогда не спрашивай про интернет.
Через пару дней я получил через Фейсбук письмо. «Привет, Геннадий. Судя по тому, что у нас одинаковая фамилия – Лебедев, твое отчество – Григорьевич, тебе 50 лет и родился ты в славном городе Аксае, мы – родственники, ближайшие. Я – твой отец. Как ты смотришь на то, чтобы вместе встретить новый год? Все мы делаем ошибки, но жизнь – это хорошая школа, и я, наученный горьким опытом, хочу исправить некоторые из своих ошибок. Другими словами, нам есть, что сказать друг другу».
Еще отец написал, что у него все хорошо, он занимается бизнесом, хотя сейчас немного отошел от дел, но все равно ни в чем не нуждается, более того, может и сам помочь при необходимости, детали при встрече.
Отец прислал свою фотографию: солидный мужчина в костюме, шляпе, в темных очках, Кларк Гейбл в первом приближении. Или Джеймс Бонд. Очевидно, что мы похожи.
В общем, я согласился. Написал только, что спрошу у жены. Жене, чтобы не злилась на незнакомого человека и возможные неудобства, сказал, что отец обещал привезти богатые подарки и помочь с деньгами, если надо.
– Подарки – это хорошо, но где мы его поселим?
– У нас две комнаты. Большая и маленькая. Отдадим ему большую.
– Ха-ха, – рассмеялась Рита. – Как ты думаешь, может порядочный человек жить в квартире, где со стен свисают обои, не работает сливной бачок и местами проваливается пол. Мне стыдно за нашу квартиру. Интернета у нас также все еще нет.
– Зато у нас много книг и журналов за 1990 год. Ну… Может, тем богаче будут его подарки.
– Да? Не думаю. Мы его просто испугаем, он скажет, пойду за подарками, выйдет и больше не вернется. Потому что мы – лузеры.
– Рита, откуда такие термины?
– С улицы принесла, от девчат.
– С улицы? Ты же практически не выходишь из дома. Хорошо, мы сделаем косметический ремонт.
– Хотя бы поменяем полы и заменим обои.
– Поменяем полы? Да ты знаешь, сколько это стоит?
– Можно взять кредит.
Я никогда раньше не брал кредиты, но на этот раз решился. Ради отца, чтобы удовлетворить свое любопытство, увидеть корни.
Ремонтная бригада состояла из двух человек Романа и Владислава. Один из них был по образованию программистом, другой о себе ничего не рассказывал.
– Если вам надо срочно поменять полы, придется заплатить все деньги вперед, чтобы у нас не было искушения взять еще один заказ, – объявил Роман-программист, он был у них типа бригадира.
Мы согласились.
Полы, действительно, они сняли за один день, сбросили с балкона прогнившие доски, и мы с Ритой отнесли их ночью на мусорку.
На следующий день ремонтники завезли новые доски и сложили их в большой в комнате, почти перекрыв проход в малую.
Больше мы не видели ни Романа, ни Владислава, ни наших денег, телефон они отключили.
– Мы сделали что-то не так, – предположил я. – Видно, они получили какой-то более выгодный заказ.
Рита предположила:
– Или забухали.
– Тогда я сам положу полы.
– Божечки, – запричитала Рита. – Может быть, скажем, чтобы твой отец не приезжал сейчас, перенесем встречу на 8 марта.
– Нет, я хочу увидеть отца. Спросить, где он был столько лет?
Я бы положил эти дурацкие полы, если бы у меня были соответствующие инструменты, но у меня были только молоток, гвозди и ручная пила по дереву. Но даже не в этом дело, у меня не было навыка. За малым я не отпилил себе левую руку.
– Хорошо, что вену не задели, – сказал врач, накладывая шов.
Потом он перебинтовал руку.
– Тебе идет, – усмехнулась Рита.
– Если надеть белую рубашку с длинными рукавами, то практически незаметно. Слушай, Рита. Я подумал, мы не успеваем заменить полы. Но в Фэйсбуке я прочитал, что Удодовы новый год будут встречать в Испании. Что если они нам дадут свою квартиру на два-три дня. Скажем, ремонт делаем, но не успеваем, такие дела. С кем не бывает.
– Ну иди попроси.
– Ты сходи, ты же Сашку лучше знаешь, он же за тобой ухаживал.
– Блин, ты понимаешь, как мне неприятно его о чем-нибудь просить.
– Но у нас нет других знакомых с хорошей квартирой. И надо завтра сходить, потому что послезавтра они уезжают. Отец пишет, что уже выбирает подарки, спрашивает, может, лучше деньгами? – ничего такого отец не спрашивал, но Риту надо было как-то мотивировать.
Квартира Удодовых была какой-то, как бы это сказать, избыточной. Пять комнат. Зачем? Для двоих зачем пять комнат? Оптимальный вариант – три: каждому по спальне и одна общая, обеденная, если вдруг захочется пообедать вместе, или гости придут, или из полиции представители. Однажды к нам приходили из полиции, расспрашивали о соседях-наркоманах. Глупо полицейских приглашать в спальню, а обеденная комната идеально подходит для таких встреч.
– Интересно, а зачем им в каждой комнате телевизор?
– Не знаю. А два туалета зачем?
Мы, конечно, знали, зачем телевизоры и туалеты. Просто сталкивались с таким явлением раза два-три в жизни. Даже и не вспомнить, когда… Так что спрашивали друг друга от неожиданности увиденного.
В самой большой комнате был и самый большой телевизор. Рита попыталась охватить его диагональ, но у нее не получилось.
– У меня размах рук 150 сантиметров, их не хватает на телевизионную диагональ.
– Здесь больше двух метров. Такой стоит миллиона три. Bang & Olufsen BeoVision – прочитал я название.
– Не слишком ли это роскошно для нас?
– Ты права. Важно не переборщить с нашим благополучием. Должно создаться впечатление, что мы люди благополучные, но все-таки нуждающиеся в поддержке. Мы колеблемся на грани с полным и окончательным благополучием. Небольшая помощь родственников могла бы склонить чашу весов в сторону этого бесповоротного благополучия. Я думаю, надо спрятать наиболее ценные вещи в дальние комнаты, и закрыть. Отцу скажем, что это кладовки. А плазму перевезем к нам. Посмотрим, что это такое.
Так мы и сделали. Но оказалось, что плазма сама по себе не показывает. Это просто экран. Откуда-то должен поступать сигнал. Например, от компьютера. А интернета у нас все еще не было…
На этой почве мы поссорились с Ритой.
Она назвала меня дебилом, а я дал ей в глаз.
Утром мы помирились, но Рита сказала, что в таком виде не хочет никого видеть и себя показывать тоже не хочет.
– Я никуда не пойду, буду дома сидеть, смотреть на свое отображение в неработающем экране.
– Подумаешь, у меня левая рука перевязана.
– Я серьезно, я не пойду.
– Хорошо, я скажу, что ты уехала. Или… Может быть, я тогда позову Наташу, скажу, что это ты, чтобы долго не объяснять.
– Наташу? Это та, о ком я думаю?
– Ты ее помнишь? Мы вновь подружились, спустя, так сказать годы. Ты помнишь ее, неужели?
Рита замерла.
– В Фейсбуке, разумеется, подружились, просто переписываемся, – я попытался сгладить ситуация, но было поздно.
– Зачем переписываетесь?
– Ну, не знаю. Я подумал. Кто-то же должен будет подавать на стол.
– И как Наташа?
– Развелась.
– Сучка.
– Почему она сучка?
– Такой родилась.
Мы подрались. Рита сильно расцарапала мне лицо. Наутро мы помирились.
– Блин, сколько раз я тебе говорил, стриги регулярно ногти. Посмотри теперь на меня. Посмотри, тебе говорю.
– Ой, божечки.
– Как я теперь пойду на встречу с отцом – с перевязанной рукой и поцарапанной мордой. Пиздец какой-то.
– Ну и не хер тебе с ним встречаться. Я тоже не знаю, кто мой отец.
– А мне надо знать, кто мой отец.
– Тогда пусть он примет тебя таким, какой ты есть. Зачем пускать пыль в глаза?
– Тогда давай устроим встречу у нас дома. Не хочешь?
В общем, я решил, что на встречу с отцом вместо нас пойдут Леоновы – Татьяна и Михаил. Они наши ровесники, но выглядят лучше. Они ухоженные, и какие-то приличные, с ними спокойно, они прямо сочатся своей взаимной любовью. Если малый предприниматель Михаил Леонов наденет мой маскарадный костюм – шляпу и темные очки, мы будем неразличимы.
Леоновы (за небольшую услугу, связанную с поступлением их сына в вуз), согласились. Михаил спросил:
– А что мы будем говорить? Как вести беседу?
– Говорить надо две фразы: «Я ничего не помню» и «рассказывайте дальше, мне все интересно». Спросите, женат ли он, есть ли другие дети, чем занимаются, где живут. Все, что он скажет, запишите на диктофон. В общем, сориентируетесь.
– Я могу растеряться, – заметил Михаил.
– Хорошо, мы напишем вопросы на бумажке.
– Почему, не нашел тебя раньше, спрашивать? Какие-то острые темы затрагивать?
– Сложный вопрос. Интересно, конечно, но он может обидеться. Тактично спросите. Когда выпьете. Пусть лучше Таня спросит, как женщина.
– Гришенька, дорогой, вы не скучали без нас? Мужчина, я к вам обращаюсь, – Таня работала в районной администрации, там все так говорили, первая фраза ласково, вторая – строго.
– Пусть лучше Миша спросит, – испугалась Рита Таниных интонаций.
– Ой да ладно. Я ж выпью, расслаблюсь.
– Разберемся, – успокоил Миша. – Во сколько приходить?
– Мы все подготовим, накроем стол, купим выпивку. Приходите к 10 вечера, он будет в 11, за час до Нового года. Говорит, что встречать его не надо, он сам вас найдет, я дал ему адрес. Написал, что прилетит на самолете, но сначала хочет погулять по городу, в котором не был сто лет.
– А если он спросит, как вы сами поживаете, чем занимаетесь? Что говорить?
– Трудный вопрос. Ну не знаю. Рита! Как ты думаешь?
– Скажи, много читаем.
– Не надо переводить серьезную беседу в шутку.
– Тогда пусть скажут, что школу уже закончили, потом – институт, работаем, на работе уважают, дети живут отдельно, скоро будут внуки. Вот, ремонт к вашему приезду сделали.
– Вы главное, спрашивайте, как он, где живет? Что за за дом, кто соседи. Кто был его отец, спросите. А второго утром проводите на поезд.
Пока Леоновы и мой отец встречали новый год за накрытым нами столом (оливье, гусь, холодец, мандарины, шампанское, коньяк, 5 тысяч рублей) мы с Ритой гуляли по ночному городу, под окнами Удодовых – дома было как-то неуютно (ремонт, доски, неработающая плазма, текущий бачок).
– Что я могу сказать, это самая необычная встреча нового года в моей жизни. Запомнится надолго, – сказала Рита.
Я не выдержал и позвонил Михаилу.
«Все нормально – сказал Михаил. – Классный мужик, анекдотов знает кучу, просто не умолкает, тосты говорит один за другим, так что мы уже хорошие. Ходит в темных очках, в костюме и шдяпу не снимает. Голос у Григория Ивановича такой командирский-командирский. Куда там Тане. А подать-ка мне сюда оливье! И гусик, на выход! Где холодчик? Хвалил холодец, кстати. Сразу видно, какой-то начальник. Его биографию мы еще не обсуждали. Но! Гена, он не собирается никуда уезжать, говорит, что завтра хочет в музей, а потом в какой-нибудь загородный ресторан, а дальше видно будет, это он так говорит, не я».
– Да? Ну, поезжайте.
– Ага. А платить кто будет? У него доллары, говорит, только, а банки завтра, 1 января, не работают.
– Некоторые работают.
– Я ему так и сказал. Говорит, где я буду искать работающие. И как-то подразумевается, что мы должны заплатить. Он все время повторяет, ой, как вы хорошо живете. Еще он говорит, что хочет покататься на колесе обозрения и требует обзорную экскурсию по городу.
– Хорошо, мы заплатим по факту.
– Ладно, договорились.
– Блин, Рита, я же говорил, что надо у нас встречать новый год, – это я уже жене сказал.
Возвращаюсь к вопросу, с которого я начал, – о чуде. Чудо случилось. Удодовой там в далекой и теплой Испании приснилось, что их квартиру в зимнем и холодном Ростове ограбили. Ограбили по мелочи, так – пару шуб, кое-какой фарфор, золотишко, плазму, денег не нашли. И это случилось потому что мы – Лебедевы – бросили квартиру открытой, забыли закрыть из-за общей растерянности перед жизнью.
– Надо срочно лететь домой! – сказала Удодова мужу. – У меня плохое предчувствие. Эти твои Лебедевы оставили квартиру открытой.
Муж поначалу возражал, но потом согласился, потому что с женой ему было скучно, все что было можно они уже запостили в фейсбуке, все их френды уже поняли, что они в Испании. Чего еще желать?
В общем, Удодовы приехали домой, поднялись к себе на девятый этаж, потихоньку потянули дверь – та была открыта, первая часть сна оказалась неприятной реальностью. В прихожей Удодовы увидела три пары обуви (а обуви там уже не должно было быть), потихоньку закрыла дверь и вызвала полицию, предварительно подперев открывающуюся наружу дверь чемоданами, чтобы гости не ускользнули.
– Вот видишь, а что говорила? – сказала Удодова мужу. – Снам надо верить.
Полиция застала в квартире Удодовых не знакомую хозяевам компанию: семейную пару средних лет и пожилого мужчину в шляпе и солнцезащитных очках. Всех вежливо попросили лечь на пол, лицом вниз. Все легли. Полицейские попросили у лежащих паспорта.
– Так, Леоновы, Татьяна, Михаил, супруги. Устойчивая преступная группа, типа Бонни и Клайда, стало быть. Не вы ли это ограбили в прошлом году дом на улице Оранжерейной?
– Мы никогда не были на Оранжерейной.
– Проверим. Все проверим. Хотя и так все ясно.
– Они украли нащу плазму Bang & Olufsen BeoVision, – вдруг закричала Удодова, обнаружившая пропажу, и упала в обморок.
– Ничего мы не крали, не было плазмы с самого начала, – оправдывались Леоновы.
– Разберемся, граждане Леоновы, – комментировали происходящее полицейские.
– Почему они называют вас Леоновыми? Вы же Лебедевы, я что ошибся квартирой? – подал голос отец.
– А вас, гражданин Мамуния Леон Иванович, пока никто не спрашивает.
– Как Мамуния? – на этот раз удивились Леоновы. – Вы же Григорий Лебедев.
– Григорий не смог придти, – сказал мужчина в сдвинувшейся на затылок шляпе, помятом костюме и темных очках, теперь уже не мой отец.
– Какая интересная ситуация, прямо немая сцена «Ревизора», – наконец заговорил Удодов. – Я думаю, надо срочно задержать Лебедевых, пока они не покинули город с нашей плазмой. Хотя, скорее всего, поздно.
Группа захвата, а также потерпевшие Удодовы, прибыли к нам практически в полночь. Мы сидели перед неработающим телевизором, смотрели на свое отражение и думали, где же взять деньги на спектакль местного драмтеатра: оказалось, что кроме ресторанов, музеев, цирка, отец любит еще и театр.
В общем, мы отделались, как говорится, легким испугом. Удодовы не стали подавать на нас в суд, решили, что это испортит им имидж легких и веселых людей.
Теперь об отце и лже-отце.
Оказалось, что Мамуния последние 5 лет жил в доме-интернате для инвалидов и ветеранов. Когда-то он был главой какой-то захолустной районной администрации. Потом его время прошло, дети уехали, Леон Иванович заболел, на лечение ушли все деньги, дети вернулись, продали квартиру в центре города, вырученные деньги также ушли на лечение, дети приехали еще раз и поместили Мамунию в интернат.
А полгода назад к нему в комнату подселили Григория Лебедева.
Лебедев передвигался на инвалидной коляске, ничего о себе не рассказывал, только вот это:
– Кажется, в этом городе должен быть мой сын, но он за всю жизнь не сделал не единой попытки найти меня. Да и правильно, зачем я ему нужен? Старики никому не нужны.
А потом в интернат провели интернет, извиняюсь за каламбур. Компьютер освоил только Григорий Лебедев. Лебедев и нашел меня в Фейсбуке.
– Жаль, жаль, но на коляске туда не добраться… Слушай, Мамуния, хочешь встретить новый год по-человечески, может, в последний раз? А? Тут сынок мой объявился, судя по фоткам – богатенький. Вполне можно раскрутить на хорошие новогодние праздники. У меня есть план на сей счет. Заодно пораспрашивай, как там они живут. Есть у меня внуки или нет? Любопытно все-таки. Соглашайся!
И Мамуния согласился. Вот собственно и вся история.
Мамуния вернулся в дом-интернат, а мы с Ритой столкнулись с вопросом, как поступить. Что делать с таким чудом? Рита предложила забрать отца из интерната. Я подумал, и согласился.
Теперь у нас куча дополнительных проблем, между прочим. Но есть с кем поговорить о корнях.