Глава 3. Расцвет советской стратегической авиации в 1930-х годах и загадка ее уничтожения накануне войны
Раз налицо имеется массовая наступательная армия, основная задача воздушной армии – содействие продвижению этой армии вперед, для чего должны быть сосредоточены все силы.
Сталин мог предотвратить войну. Одним росчерком пера. Возможностей было много. Вот одна из них. В 1936 году в Советском Союзе был создан тяжелый скоростной высотный бомбардировщик ТБ-7. Вот некоторые отзывы о нем.
Генерал-майор авиации П. Стефановский, летчик-испытатель ТБ-7: «Многотонный корабль своими летными данными превосходил на десятикилометровой высоте все лучшие европейские истребители той поры» (Триста неизвестных. М.: Воениздат, 1968. С. 83).
Генерал-майор авиации В. С. Шумихин: «На высотах свыше 10 тысяч метров ТБ-7 был недосягаем для большинства имевшихся в то время истребителей, а потолок 12 тысяч метров делал его неуязвимым и для зенитной артиллерии» (Советская военная авиация. 1917–1941. М.: Наука, 1986. С. 218).
Авиаконструктор В. Б. Шавров: «Выдающийся самолет. На ТБ-7 впервые, раньше, чем в США и Англии, были подняты пятитонные бомбы» (История конструкций самолетов в СССР. 1938–1950. М: Машиностроение, 1988. С. 162).
Профессор Л. Л. Кербер: «Машина имела сильное оборонительное вооружение из 20-мм пушек и 12,7-мм тяжелых пулеметов. В большом бомбовом люке могли подвешиваться бомбы самых крупных калибров… Недоступный на максимальном потолке своего полета ни зенитным пушкам, ни истребителям того времени. ТБ-7 был самым сильным бомбардировщиком в мире» (ТУ – человек и самолет. М.: Советская Россия, 1973. С. 143), «Эпохальный самолет… Сейчас мы имеем все основания утверждать, что ТБ-7 был значительно сильнее знаменитой американской летающей крепости Б-17» (След в небе. Сборник статей. М: Политиздат, 1971. С. 202).
Зарубежные историки с такими оценками согласны. Джон Тейлор: «На высотах 26250–29500 футов его скорость превосходила скорость германских истребителей Ме-109 и Хе-112» (John William Ransom Taylor. Combat Aircraft of the World. London: G. P. Putnam, 1969. C. 592).
Вацлав Немечек: «У этой машины была удивительно долгая жизнь. В пятидесятых годах все еще можно было встретить отдельные образцы на полярных трассах, где их использовали для транспортировки грузов» (Vaclav Nemecek. History of Soviet Aircraft from 1918. London: Willow books, 1986. C. 134). Очевидно, что долго живут и долго летают только хорошие самолеты.
Выдающиеся качества ТБ-7 были продемонстрированы западным экспертам в 1942 году. Ожидалось прибытие советской правительственной делегации во главе Молотовым в Великобританию и в США. Предполагалось, что единственно возможный путь – через Сибирь и Аляску. Но Молотов на ТБ-7 полетел из Москвы в Великобританию прямо над оккупированной Европой. В небе Европы еще господствовала германская авиация – этот факт позволяет оценить то высочайшее доверие, с которым советское руководство относилось к этому самолету. Попади Молотов в лапы Гитлеру – и не избежать громкого процесса где-нибудь в Нюрнберге. И всплыли бы преступления советского «интернационал-социализма», которые могли шокировать мировую общественность и подорвать доверие к СССР на многие десятилетия. И открылось бы, что интернационал-социализм творит не меньшие злодеяния, чем его кровавый брат национал-социализм. И оказалось бы, что вожди Советского Союза вполне заслуживают суда за преступления против человечества.
Но Молотов не боялся попасть на скамью подсудимых. И Сталин не боялся отпускать Молотова в Великобританию: Молотов летел не на чем-нибудь, а на ТБ-7, о чем же волноваться?
ТБ-7 не подвел. Он прошел над Европой, погостил в Британии, слетал в Америку и вернулся тем же путем, дважды безнаказанно пролетев над германскими владениями. Полковник (в те времена – капитан) Эндель Карлович Пусэп[3], много раз водивший ТБ-7 над Германией, рассказывал:
Зенитка достает такую высоту не очень-то прицельно, можно сказать, почти на излете. Истребитель там тоже вроде сонной мухи. Кто мне чего сделает?
Итак, задолго до войны в Советском Союзе был создан неуязвимый бомбардировщик и подготовлен приказ о выпуске тысячи ТБ-7 к ноябрю 1940 года. Что оставалось сделать?
Оставалось поставить под приказом короткую подпись: И. Сталин.
Когда первые ТБ-7 летали на недосягаемых для истребительной авиации и зенитной артиллерии высотах, конструкторы других авиационных держав мира уперлись в невидимый барьер высоты: в разреженном воздухе от нехватки кислорода двигатели теряли мощность. Они буквально задыхались – как альпинисты на вершине Эвереста. Существовал вполне перспективный путь повышения мощности двигателей: использовать выхлопные газы для вращения турбокомпрессора, который подает в двигатель дополнительный воздух. Просто в теории – сложно на практике. На экспериментальных самолетах, создававшихся специально для установления мировых рекордов, это получалось. На серийных – нет.
Детали турбокомпрессора работают в раскаленной струе агрессивных газов при температуре свыше 1000 градусов, температура окружающего воздуха – минус 60 градусов. Неравномерный нагрев и резкие перепады давления и температуры корежили детали, и скрежет турбокомпрессора заглушал рев двигателя; защитные лаки и краски выгорали в первом же полете, на земле влага оседала на остывающие детали, и коррозия разъедала механизмы насквозь. Особо доставалось подшипникам: они плавились как восковые свечи. Хорошо на «рекордном» самолете: из десяти попыток один раз не поломается турбокомпрессор – вот тебе и рекорд. А как быть с серийными машинами?
Решение искали все, а нашел Владимир Петляков, создатель ТБ-7. Решение было гениально простым. ТБ-7 имел четыре винта и внешне казался четырехмоторным самолетом. Но внутри корпуса, позади кабины экипажа, Петляков установил дополнительный пятый двигатель, который винтов не вращал. На малых и средних высотах работали четыре основных двигателя, на больших включался пятый – он приводил в действие систему централизованной подачи дополнительного воздуха. Этим воздухом пятый двигатель питал себя самого и четыре основных двигателя. Вот почему ТБ-7 мог забираться туда, где его никто не мог достать: летай себе над Европой, бомби кого хочешь и за свою безопасность не беспокойся.
Имея тысячу неуязвимых бомбардировщиков ТБ-7, можно было предотвратить любое вторжение. Для этого надо было просто пригласить военные делегации определенных государств и в их присутствии высыпать где-нибудь в заволжской степи со звенящих высот хотя бы пятьсот тонн бомб. И объяснить: к вам, господа, эти учения никакого отношения не имеют, это мы готовим сюрприз для столицы того государства, которое решится на нас напасть. Точность? Никакой точности. Откуда ей взяться? Высыпаем бомбы с головокружительных высот. Но отсутствие точности мы восполним повторными налетами. Каждый день будем сбрасывать по пять тысяч тонн бомб на столицу страны-агрессора, пока желаемого результата не достигнем, а потом и другим городам достанется. Представьте, во что превратятся города нашего противника, пока его войска дойдут до Москвы. В воздухе ТБ-7 почти неуязвимы, на земле противник их не достанет: наши базы далеко от границ и прикрыты, а стратегической авиации у наших вероятных противников нет. А теперь, господа, выпьем за вечный мир…
Та́к могли бы говорить сталинские дипломаты, если бы Советский Союз имел тысячу ТБ-7. Но Сталин от тысячи ТБ-7 отказался.
Можно ли понять мотивы Сталина?
Можно.
Предположим, что у Сталина в начале 1941 года была бы тысяча бомбардировщиков ТБ-7. Загрузим в каждый по четыре тонны бомб[4]. Масса взрывчатого вещества в авиационной бомбе обычно составляет примерно половину ее веса. То есть четыре тонны бомб – это примерно две тонны взрывчатого вещества. Тысяча бомбардировщиков ТБ-7 одним рейсом могла доставить на территорию противника две килотонны взрывчатых веществ. Масштабы разрушений, вызванных подрывом взрывчатых веществ в таких количествах, сопоставимы с разрушениями в результате применения ядерного оружия[5]. Если двух килотонн недостаточно, рейс можно повторить.
Тысяча бомбардировщиков ТБ-7 могли сыграть роль ракеты с ядерной боеголовкой, наведенной на столицу противника, и стать аналогом современной стратегии ядерного сдерживания: их мощь такова, что для потенциального агрессора война теряет смысл.
Можно возразить: во время войны британцы и американцы вон сколько тонн авиабомб высыпали на Германию, а «выбомбить» ее из войны так и не сумели[6].
Этот аргумент не совсем корректен: когда 3 сентября 1939 года Великобритания объявила войну Германии, у Гитлера просто не было выбора – оставалось воевать. А вот если бы в августе 1939 года у Великобритании было несколько сот стратегических бомбардировщиков, подобных ТБ-7, и если бы Великобритания выразила твердую решимость использовать их для бомбардировок Третьего рейха в ответ на агрессивные действия Гитлера, тогда фюреру было бы над чем задуматься. В этом случае нападать на Польшу он вряд ли бы стал.
Но Британия в тот момент таких бомбардировщиков не имела, твердой решимости воевать не выразила, а потом вдруг ошарашила Гитлера объявлением войны, которого Гитлер не ожидал.
А у Сталина была возможность иметь к началу 1941 года тысячу ТБ-7.
Приказом о серийном выпуске ТБ-7 можно было предотвратить германское вторжение на советскую территорию. Скажу больше: Сталин мог бы предотвратить и всю Вторую мировую войну. Понятно, в августе 1939 года он не мог иметь всю тысячу ТБ-7. Но двести, триста, четыреста и даже пятьсот машин – мог. Имея всего двести ТБ-7, пакт Молотова – Риббентропа можно было не подписывать. Имея только двести ТБ-7, можно было не оглядываться на позицию Великобритании и Франции.
Можно было просто пригласить Риббентропа (или даже самого Гитлера) в гости, продемонстрировать имеющиеся в наличии бомбардировщики и их возможности, а потом просто и четко изложить свою позицию: господин министр (или господин канцлер), у нас отношения с Польшей не самые лучшие, но германское продвижение на восток нас пугает. Разногласия Германии с Польшей нас не касаются, решайте сами свои проблемы, но только не начинайте большую войну против Польши.
Если начнете, мы бросим в Польшу пять миллионов советских добровольцев. Мы дадим Польше все, что она попросит. Мы развернем в Польше партизанскую войну и начнем мобилизацию Красной Армии. Ну и пустим в дело бомбардировщики ТБ-7. Доставку тысячи тонн бомб в первую же ночь гарантируем.
Так можно было бы разговаривать с Гитлером еще в августе 1939 года, если бы Сталин в свое время подписал приказ о серийном выпуске этих бомбардировщиков.
Справедливости ради надо сказать, что Сталин приказ подписал.
Но потом его отменил.
И подписал снова. И снова отменил.
И снова…
Четыре раза ТБ-7 начинали выпускать серийно и четыре раза с серии снимали (Г. Озеров. Туполевская шарага. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1971. С. 47). После каждого приказа промышленность успевала выпустить три-четыре ТБ-7, и приказ отменялся. Снова все начиналось и снова обрывалось.
На 22 июня 1941 года ТБ-7 серийно не выпускались. После четырех попыток серийного производства авиапромышленность успела выпустить и передать стратегической авиации не тысячу ТБ-7, а только восемнадцать. Более того, почти все из этих самолетов не имели самого главного – дополнительного пятого двигателя. Без него лучший стратегический бомбардировщик мира превращался в посредственность.
После нападения Гитлера ТБ-7 выпускали малыми сериями.
Но было поздно.
Возникает вопрос: если бы Сталин дал приказ о выпуске тысячи ТБ-7 и не отменил его, смогла бы советская промышленность выполнить сталинский заказ? Смогла бы к концу 1940 года выпустить тысячу таких самолетов?
Создатель ТБ-7 авиаконструктор Владимир Петляков (после трагической гибели Петлякова ТБ-7 был переименован в Пе-8) ни минуты в этом не сомневался. Александр Микулин, создавший двигатели для ТБ-7, был совершенно уверен, что советской промышленности такой заказ по плечу.
Заместитель авиаконструктора Туполева профессор Л. Кербер, ведущие эксперты авиапромышленности С. Егер, С. Лещенко, Е. Стоман, главный конструктор завода, выпускавшего ТБ-7, И. Незваль, главный технолог завода Е. Шекунов и многие другие, от кого зависел выпуск ТБ-7, считали задачу выполнимой в отведенный срок.
Авиаконструкторы В. Б. Шавров и А. Н. Туполев считали, что тысяча ТБ-7 может быть готова к ноябрю 1940 года.
Уверенность конструкторов и руководителей авиационной промышленности понятна: ТБ-7 появился не на пустом месте. Россия – родина стратегических бомбардировщиков. Это я говорю с гордостью и без иронии. В начале XX века, когда весь мир летал на одномоторных самолетах, Россия первая в мире начала строить самолеты двухмоторные. Мир еще не успел по достоинству оценить этот шаг, а великий русский инженер Игорь Иванович Сикорский в 1913 году построил первый в мире четырехмоторный тяжелый бомбардировщик «Илья Муромец». Уже в ходе испытаний «Муромец» побил мировой рекорд дальности. По дальности, вооружению и бомбовой нагрузке «Муромец» в течение нескольких лет не имел аналогов во всем мире. Он имел самое передовое по тем временам навигационное оборудование, бомбардировочный прицел и первый в мире электрический бомбосбрасыватель. Для самообороны «Муромец» имел восемь пулеметов; была даже попытка установить на нем 76-мм полевую пушку. В 1914 году Россия стала первой в мире страной, создавшей подразделение тяжелых бомбардировщиков – эскадру воздушных кораблей.
Захватив власть в стране, коммунисты резко затормозили техническое развитие России, истребив и изгнав миллионы самых толковых, самых трудолюбивых, самых талантливых. Среди изгнанников оказался и Игорь Сикорский. И все же технический потенциал России был огромен, развитие продолжалось. Вопреки террору, вопреки коммунистическому гнету Россия продолжала оставаться лидером в области тяжелых бомбардировщиков. В 1925 году конструкторским бюро А. Н. Туполева был создан ТБ-1, первый в мире серийный цельнометаллический бомбардировщик-моноплан.
Весь остальной мир в те времена строил только деревянные бомбардировщики-бипланы. Уже в ходе испытаний ТБ-1 побил два мировых рекорда. За два с половиной года было построено 212 ТБ-1, и это тоже своего рода рекорд. Это в несколько раз больше, чем было тяжелых бомбардировщиков во всех остальных странах мира вместе взятых. По мере выпуска самолетов формировались эскадрильи, полки, бригады.
В 1930 году Туполев выдает еще более мощный тяжелый бомбардировщик ТБ-3 – первый в мире четырехмоторный моноплан со свободнонесущим крылом[7]. Среди самолетов мира того времени, как военных, так и гражданских, ТБ-3 был самым большим. Таких самолетов никто в мире не имел не только в производстве, но даже в проектах.
Уже в 1933 году Туполев начинает эксперименты по дозаправке ТБ-3 в воздухе. На ТБ-3 было установлено несколько мировых рекордов, включая высотные полеты с грузами 5, 10 и 12 тонн. Схема ТБ-3 стала классической для этого класса самолетов на многие десятилетия вперед.
Поражает скорость производства этих самолетов: выпуск доходил до трех машин в день (Е. Рябчиков, А. Магид. Становление. М: Знание, 1978. С. 132).
Советская промышленность превзошла свой собственный рекорд, установленный ранее при производстве бомбардировщиков ТБ-1, и в короткий срок выпустила 818 ТБ-3. Тут уже не обойдешься полками и бригадами. 23 марта 1932 года Советский Союз первым в мире начинает создание тяжелых бомбардировочных корпусов. В январе 1936 года в СССР создается первая в мире авиационная армия, в марте – вторая, чуть позже – третья. Ни одна другая страна мира в то время не имела ни авиационных армий, ни даже корпусов стратегической авиации.
Флот в тысячу тяжелых бомбардировщиков – это мечта стратегов, и она впервые была воплощена в Советском Союзе. Генералы и политики всех стран спорили о доктрине генерала Джулио Дуэ[8]. А Сталин не спорил – он действовал, и действовал в соответствии с этой доктриной.
Но это не все: планировалось перевооружить новейшими бомбардировщиками три существующие авиационные армии и дополнительно развернуть еще три новые авиационные армии в Белорусском, Киевском и Ленинградском военных округах (Шумихин В. Советская военная авиация. 1917–1941. С. 185).
Пока ТБ-3 учился летать, пока его только «ставили на крыло», около десятка конструкторских бюро уже включились в жестокую схватку за заказ на производство новейшего стратегического бомбардировщика, который потом должен был заменить тысячу туполевских ТБ-1 и ТБ-3.
Сам Туполев предложил восьмимоторный «Максим Горький». Самолет появлялся на парадах, потрясая воображение своими размерами, и лишь немногие знали его настоящее название, отражавшее истинное предназначение этого гиганта – ТБ-4 (тяжелый бомбардировщик четвертый).
Павел Сухой создал одномоторный сверхдальний бомбардировщик ДБ-1 с невероятно большим размахом крыльев. Самолет (под именем АНТ-25) совершил несколько полетов через Северный полюс в Америку. Американцы с восторгом встречали советских героев-летчиков, не понимая, что присутствуют на испытаниях советского экспериментального бомбардировщика.
А Сергей Козлов удивил двенадцатимоторным «Гигантом», способным поднимать несколько десятков тонн бомб или перебрасывать в тыл противника десантные подразделения с любым тяжелым оружием, включая танки.
Виктор Болховитинов выдвинул проект тяжелого бомбардировщика ДБ-А. По виду и характеристикам этот самолет казался совершенно новой машиной, на самом деле являясь глубокой переработкой туполевского ТБ-3. Это классический пример успешного создания нового проекта с минимальными затратами на базе старого самолета.
ДБ-А опрокинул сразу четыре мировых рекорда. Он был новейшим самолетом, но его, однако, могли производить те же заводы, которые ранее выпускали ТБ-3, причем производить без перестройки производственного цикла, без смены оборудования, без нарушения устоявшихся технологических процессов, без переучивания рабочих и инженеров, без обычного в таких случаях снижения количества выпускаемых самолетов и даже без переучивания летчиков, техников и инженеров стратегической авиации.
Если время поджимало, можно было пустить ДБ-А в серию, и к началу Второй мировой войны полностью обновить флот стратегической авиации.
Но тут появилось настоящее чудо – ТБ-7 Петлякова. ТБ-7 затмил все другие модели бомбардировщиков. К моменту его появления производство тяжелых бомбардировщиков в Советском Союзе было отлажено, как производство автомобилей у Генри Форда. Смена модели – процесс болезненный, но это проще, чем создавать новое дело на пустом месте.
И вот вам парадокс: в те страшные годы, когда в СССР миллионы людей умирали от голода, страна была абсолютным лидером в строительстве тяжелых бомбардировщиков, а когда экономическая ситуация резко улучшилась, Советский Союз добровольно отказался от первенства в этой области. Когда стране никто не угрожал, она лишала хлеба голодавших детей, обрекая их на мучительную смерть, но тяжелые бомбардировщики строила, а когда к концу 1930-х годов в Европе запахло новой войной, тяжелые бомбардировщики в СССР строить перестали.
И не в том вопрос, успел бы в Советском Союзе построить тысячу ТБ-7 к началу войны или нет.
Вопрос в другом: почему не пытались?
К моменту появления ТБ-7 в СССР были созданы конструкторские бюро, способные создавать самолеты, опережающие свое время, промышленность, способная осуществлять массовый выпуск этих самолетов в количествах, превышающих потребность мирного времени, были открыты академии, летные и технические школы, разработана теория боевого применения авиации и получен боевой опыт в локальных войнах и на грандиозных учениях, построены аэродромы, базы, учебные центры, полигоны, созданы формирования, подготовлены кадры от командующего армией до бортового стрелка, от инженеров по навигационному оборудованию до фотодешифровщиков крупных авиационных штабов, выращены летчики, штурманы, бортинженеры, техники, мотористы, метеорологи, радисты, авиационные медики и прочая и прочая. Сложились целые коллективы и родились традиции, были воспитаны теоретики и практики.
И вот после всего этого страна, которая была единственным лидером в области стратегической авиации, вступила во Вторую мировую войну без стратегической авиации. Приказом Сталина в ноябре 1940 года авиационные армии были расформированы. На 22 июня 1941 года советская стратегическая авиация в своем составе больше армий не имела. Остались только пять корпусов и три отдельные дивизии. Основное их вооружение – ДБ-3ф. Это великолепный бомбардировщик, но не стратегический. Еще оставались на вооружении ТБ-3. Их можно было использовать как транспортные самолеты, но как бомбардировщики они уже устарели. А бомбардировщиков ТБ-7, как мы уже знаем, было совсем немного. Этого количества было не достаточно даже для того, чтобы укомплектовать один полк.
Без ТБ-7 стратегическая авиация перестала быть стратегической. Мало того, весной 1941 года Сталин устроил здесь настоящий разгром. До этого высший командный состав стратегической авиации комплектовался только теми, кто отличился в боях, кто в небе Китая, Испании и Монголии доказал свое право командовать. Все командующие авиационными армиями были Героями Советского Союза. В те времена звание это весило гораздо больше, чем после войны. Командующий 2-й армией особого назначения[9] С. П. Денисов имел не одну, а две Золотых Звезды. В те годы таких людей можно было пересчитать по пальцам одной руки.
Весной 1940 года Сталин вводит генеральские звания, но звездами не разбрасывается: начальник Главного управления ВВС – генерал-лейтенант авиации, начальник Штаба ВВС – генерал-майор авиации. При такой скупости командующих авиационными армиями Сталин не обижает – он им дает звания генерал-лейтенантов авиации. Командующие авиационными армиями по воинскому званию равнялись самому высокому авиационному начальнику и превосходили некоторых из его заместителей, включая и начальника Штаба ВВС. Сталин верит лидерам стратегической авиации: командующий 3-й армией генерал-лейтенант авиации И. И. Проскуров становится начальником Разведывательного управления Генерального штаба перед тем, как принять под командование всю стратегическую авиацию.
Но вот Сталин на что-то решился, и начинается разгром. Всего два ярких примера.
Генерал-лейтенанта авиации С. П. Денисова, командовавшего 2-й армией особого назначения, Сталин отправил в Закавказье командовать авиацией второстепенного округа. Дальше Денисов будет служить на должностях, не соответствующих его званию, и выше командира дивизии так и не поднимется.
Генерал-лейтенант авиации И. И. Проскуров в апреле 1941 года был арестован, подвергнут чудовищным пыткам и в октябре расстрелян. Командовать стратегической авиацией был назначен полковник Л. А. Горбацевич (М. Н. Кожевников. Командование и штаб ВВС Советской Армии. М: Наука, 1977. С. 26). Полковник нигде ранее не отличился (и не отличится в будущем), но Сталину не нужны не только ТБ-7, но и командиры, доказавшие умение применять тяжелые бомбардировщики.
Кажется, нет такой ситуации, в которой ТБ-7 оказался бы бесполезным.
Если Сталин хотел предотвратить Вторую мировую войну, ТБ-7 были нужны как грозное напоминание поджигателям войны о неминуемых последствиях.
Если Сталин решил позволить Гитлеру развязать мировую войну, а сам рассчитывал остаться нейтральным, то тогда ТБ-7 были очень нужны как средство стратегического сдерживания.
Если Сталин замышлял оборонительную войну, тогда не надо было ломать укрепленные районы на линии Сталина – надо было их усиливать. Надо было отдать приказ войскам зарыться в землю, как это было сделано впоследствии на Курской дуге. Надо было загородиться непроходимыми минными полями от моря до моря и, пока противник прогрызает нашу оборону, приказать армадам ТБ-7 летать на недосягаемых высотах и массовыми бомбардировками подрывать германскую экономическую мощь.
В оборонительной войне ТБ-7 были незаменимы. Сталин обладал неограниченными ресурсами, а ресурсы Гитлера были ограничены. Поэтому, если война начнется, Сталину выгодно было ее затянуть: война на истощение для Германии смертельна. А чтобы ресурсы истощились быстрее, надо ослаблять военно-экономический потенциал противника стратегическими бомбардировками. И лучшего инструмента, чем ТБ-7, для этого не придумать.
Советские историки любят версию о контрударах: товарищ Сталин якобы намеревался терпеливо и покорно дожидаться, пока Гитлер не саданет его топором по черепу. А уж потом намеревался ответить. Если так, если Сталин решил дождаться германского вторжения и потом нанести контрудары, то для ответного удара ничего лучшего, чем тысяча ТБ-7, в то время вообразить было нельзя.
История производства бомбардировщиков ТБ-7 опровергает не только легенду о контрударах, которые якобы готовил Сталин, но и легенду о том, что Сталин боялся Гитлера. Если боялся, то почему не заказал тысячу ТБ-7? Чем больше боялся, тем быстрее должен был заказать.
Пусть читатель согласится со мной: если нам страшно ночью идти глухим лесом, мы берем в руки дубину. И чем больше боимся, тем бо́льшую дубину выбираем. И помахиваем ею воинственно. Не так ли?
А Сталину дубину навязывали. Личный референт Сталина, генерал-полковник авиации авиаконструктор А. С. Яковлев свидетельствует, что начальник НИИ ВВС генерал-майор авиации А. И. Филин не боялся в присутствии многих доказывать Сталину необходимость серийного выпуска ТБ-7.
Спорить со Сталиным – риск на грани самоубийственного подвига.
Филин настаивал, его поддерживали некоторые другие. В конце концов Сталин уступил, сказав: «Ну, пусть будет по-вашему, хотя вы меня и не убедили».
Это один из тех моментов, когда Сталин в очередной раз разрешил ТБ-7 выпускать. Вскоре Сталин одумается, свое решение отменит, и вновь найдутся смельчаки, готовые спорить с ним и доказывать необходимость возобновления производства этого бомбардировщика.
Вопрос вот в чем: почему Сталину надо было это доказывать? Если все мы понимаем неоспоримые достоинства ТБ-7 и необходимость его серийного выпуска, почему Сталин таких простых вещей понять не мог? Между тем и самому глупому ясно, что в темном лесу с дубиной веселее, чем без оной.
Если все сводилось лишь к сталинской глупости, то ТБ-7 был бы запрещен одним махом, и больше к этому вопросу Сталин не вернулся бы. Но Сталин восемь раз меняет свое решение на прямо противоположное. Что за сомнения? Такая манера вести дела нехарактерна для Сталина.
Истребить миллионы лучших крестьян, кормильцев России? Никаких сомнений: подписал бумагу, и вот вам – год великого перелома.
Уничтожить командный состав армии? Без колебаний.
Подписать пакт с Гитлером? Никаких проблем: три дня переговоров и – пробки в потолок.
Были у Сталина сомнения, были колебания. Но – пусть меня поправят, если я не прав – ничего подобного истории принятия решений о производстве БТ-7 не было. Отказ от ТБ-7 – это самое трудное из всех решений, которое Сталин принимал в своей жизни. Это, вероятно, самое важное решение в его жизни. Скажу больше: отказ от ТБ-7 – это, возможно, вообще самое важное решение из всех, принятых в первой половине XX века. Вопрос о ТБ-7 – это вопрос о том, будет Вторая мировая война или ее не будет. Когда решался вопрос о ТБ-7, одновременно решались и судьбы десятков миллионов людей.
Понятны соображения Сталина, когда четыре раза подряд он принимал решение о серийном производстве ТБ-7. Но когда Сталин столько же раз свое решение отменял, руководствовался же он чем-то! Почему никто из советских историков даже не пытается высказать предположения о мотивах Сталина?
У ТБ-7 были могущественные противники, и пора их назвать.
В 1935 году был образован Генеральный штаб РККА. До германского вторжения сменилось четыре начальника Генерального штаба: Маршалы Советского Союза А. И. Егоров и Б. М. Шапошников, генералы армии К. А. Мерецков и Г. К. Жуков. Все они были противниками массового производства бомбардировщиков ТБ-7. Противниками не только ТБ-7, но и вообще всех стратегических бомбардировщиков, были многие видные авиационные генералы, включая П. В. Рычагова, Ф. К. Аржанухина, Ф. П. Полынина.
Противником ТБ-7 был нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.
Ярым противником ТБ-7 был референт Сталина по вопросам авиации авиаконструктор А. С. Яковлев.
Ну и, понятно, противниками стратегических бомбардировщиков были почти все советские военные теоретики, начиная с В. К. Триандафиллова.
Лучше всех доводы против тяжелых бомбардировщиков изложил выдающийся советский теоретик воздушной войны, профессор, комбриг Александр Николаевич Лапчинский. Он написал несколько блистательных работ по теории боевого применения авиации. Идеи Лапчинского просты и понятны. Бомбить города, заводы, источники и хранилища стратегического сырья – хорошо. Но лучше захватить их целыми и использовать для усиления своей мощи. Превратить страну противника в дымящиеся развалины можно, но нужно ли?
Бомбить дороги и мосты в любой ситуации полезно, за исключением одной: когда мы готовим вторжение на вражескую территорию. В этом случае мосты и дороги надо не бомбить, а захватывать, не позволяя отходящему противнику их использовать или разрушать.
Бомбардировка городов резко снижает моральное состояние населения. Это правильно. С этим никто не спорит. Но стремительный прорыв наших войск к вражеским городам деморализует население больше, чем любая бомбардировка.
Лапчинский рекомендовал Сталину все силы Красной Армии направить не на подрыв военно-экономической мощи противника, а на ее захват.
Задача Красной Армии – разгром армий противника. Задача авиации – открыть дорогу нашим армиям и поддержать их стремительное движение вперед.
Лапчинский рекомендовал войну не объявлять, а начинать ее внезапным сокрушительным ударом советской авиации по вражеским аэродромам. Внезапность и мощь удара должны быть такими, чтобы в первые часы подавить всю авиацию противника, не позволив ей подняться в воздух. Подавив авиацию противника на аэродромах, мы открываем дорогу танкам, а наступающие танки в свою очередь «опрокидывают аэродромы противника».
Цели для нашей авиации – не городские кварталы, не электростанции и не заводы, а вражеский самолет, не успевший подняться в воздух, огневая точка, мешающая продвижению нашей пехоты, колонна машин с топливом для вражеских танков, противотанковая пушка, притаившаяся в кустах. Другими словами, предстоит бомбить не площади, а точечные цели, многие из которых подвижны. Предстоит бомбить цели не в стратегическом тылу, а в ближайшем тактическом, а то и прямо на переднем крае. Для такой работы нужен не тяжелый бомбардировщик, а легкий маневренный самолет, который подходит к цели вплотную, чтобы опознать ее и точно накрыть, не задев своих, – свои рядом. Нужен самолет, который или пикирует с высоты, или подходит к цели на бреющем полете, почти касаясь крыльями верхушек деревьев.
Тому, кто намерен взорвать дом соседа, нужен ящик динамита. Но если этот злодей намерен соседа убить, а его дом захватить, тогда ящик динамита ему не нужен, тогда необходим более дешевый, легкий и точный инструмент. Лапчинский рекомендовал Сталину такой инструмент: легкий пикирующий бомбардировщик или маневренный штурмовик.
Стратегический бомбардировщик летает с дальних стационарных аэродромов на огромные расстояния, а нам нужен такой самолет, который всегда рядом, который базируется на любом временном грунтовом аэродроме, который легко меняет аэродромы вслед за наступающими дивизиями и корпусами, который выполняет заявки танкистов на уничтожение целей немедленно. Нужен легкий самолет, пилоты которого сами видят ситуацию, мгновенно реагируют на ее изменения и вносят свой вклад в успешный исход быстротечного боя.
Владимир Петляков, кроме тяжелого четырехмоторного (точнее, пятимоторного) бомбардировщика ТБ-7, создал и другой – небольшой, двухмоторный, скоростной, маневренный пикирующий бомбардировщик Пе-2. Это было именно то, что нужно Сталину. И Сталин решил: «Строить двухмоторные и числом побольше» (А. С. Яковлев. Цель жизни. С. 182).
Но разве нельзя строить и легкие, и тяжелые бомбардировщики одновременно? Нет, говорил Лапчинский. Нельзя.
Все силы, все возможности должны быть сконцентрированы на решении главной задачи: завоевании полного господства в воздухе, то есть на внезапном ударе по аэродромам противника. Если такой удар нанесен, то города и заводы бомбить незачем.
Сталин некоторое время позволял строить и те, и другие самолеты, а потом понял: надо выбирать что-то одно.
И выбрал.
Если железная сталинская логика нам непонятна, то проще всего объявить Сталина безумцем. Но давайте посмотрим на Гитлера: он тоже был агрессором, и именно поэтому стратегической авиации у него не было.
Гитлер готовил молниеносный захват Бельгии, Голландии и Франции, а потому мосты надо было не бомбить, а захватывать и сохранять. Мосты были нужны германским танковым дивизиям для стремительного наступления. И Париж бомбить не требовалось. Париж со всеми своими сокровищами достанется победителю. Гитлеру не надо было разрушать судостроительные верфи Бреста, танковые, артиллерийские заводы Шербура, Шамона и Буржа, авиазаводы Амстердама и Тулузы – они будут работать на усиление военной мощи Третьего рейха!
Для блицкрига Гитлеру была нужна авиация, но не та, которая разрушает города и заводы, а та, которая одним ударом может накрыть французскую авиацию на аэродромах, внезапными ударами парализовать всю систему военного управления. Нужна была авиация, которая открывает путь танкам и обеспечивает стремительность их рывка к океану. Нужна была авиация, которая висит над полем боя, выполняя заказы танкистов; авиация, которая бьет не по огромным площадям, а по точечным целям. Для молниеносной войны Гитлеру был нужен небольшой пикирующий бомбардировщик, который несет совсем немного бомб, но бомбит точно: двухмоторный Ju-88 или даже одномоторный Ju-87.
Пока Гитлер сокрушал противников молниеносными ударами, тактических бомбардировщиков ему хватало. Но потом война пошла не тем руслом: из быстротечной превратилась в затяжную. Появились города, германским танкам недоступные: Лондон и Челябинск, Бристоль и Куйбышев, Шеффилд и Магнитогорск. Вот тут Гитлеру стратегическая авиация не помешала бы.
Но ее у Гитлера не было.
Идеи Лапчинского, высказанные им задолго до прихода Гитлера к власти, Сталиным были использованы. Правда, в полной мере воплотить их в жизнь удалось не в 1941 году, как замышлялось, а в 1945-м, когда сталинские пикирующие бомбардировщики Пе-2 и штурмовики Ил-2 внезапным ударом накрыли японские аэродромы, и советские танковые клинья вспороли Маньчжурию. Страна досталась победителю. Советские десантные подразделения высаживались в китайских городах не для того, чтобы разрушать мосты, дороги и заводы, а для того, чтобы не допустить их разрушения. В такой войне для стратегической авиации работы не нашлось.
В 1920-х и в начале 1930-х годов стратегическая авиация была нужна Сталину, чтобы никто не помешал свободно наращивать советскую военно-экономическую мощь. Со второй половины 1930-х годов Сталин все более склонялся к сценарию такой войны, результатом которой будет не уничтожение экономического потенциала Германии, а его захват.
В ноябре 1940 года Сталин окончательно решил напасть на Германию так, как через несколько лет он напал на Японию.