Глава VII
Звонок от Сестрёнка.
– Да, Ева, – беру я трубку и слышу:
– Это пиздец!
– Что случилось?
– Не по телефону, быстрей домой!
Я выбежал из отеля.
***
Мотор автомобиля рычал спокойно – я же на нерве.
Светофор – чёрт с ним. Ещё один – и его туда же. Мысли неслись терабайтным потоком.
Вероятно, она встретила наших старых знакомый, а у нас нет добрых старых знакомых, когда-то мы со всеми расстались врагами.
Словно обезумевшие фанаты просвистели шины на повороте.
Быть может, что-то с Билли Бобом, хотя, это вполне телефонный разговор.
Встречная. Встречная. Тротуар, блин!
Возможно, у неё на руках полкилограмма кокаина и его срочно нужно вынюхать – весь. Я бы даже не удивился.
Перед домом я врезался в мусорный бак.
Если она с кокаином – убью её.
***
Я открыл дверь. Ева встретила меня на пороге. Мы молча осмотрели друг друга: мой нос окружала мозаика засохшей крови, белая футболка в красных пятнах, к спортивным штанам и кедам претензий нет; у Евы разбита губа, вечно неоправданно милое личико, ярко-красные взъерошенные волосы, чёрная футболка, джинсы и белые Аирмаксы – вот никогда не разувается.
– Что случилось? – спросил я.
Она отвела меня в спальню.
– Прыгал тут, как косуля от гепарда.
На кровати лежал избитый мужчина.
– Ты его так?
– Хотел изнасиловать меня.
Прикованный наручниками к кровати мужчина смотрел на нас безжизненными рыбьими глазами, его щёки стянул чёрный ремень, а специальное отверстие, приготовило рот к глубокому минету.
– Ещё и игрушки с собой взял, урод, – я схватил вазу холостяка, цветы упали на пол, бонг разбился о его голову, мелкие осколки вонзились в лицо, заострённое горлышко рассекло ухо.
– Мне ремешок понравился, – сказала Ева. – Натуральная кожа, недавно купила.
***
Свет обострил кухонные углы. Хлопнула дверь холодильника. Кубики льда звонко ударились о стекло и постепенно утонули в виски. Я протянул один из бокалов Еве. Она сидела на полу и обнимала Билли Боба.
– Ну, что будем делать с этим чудом? А, братишка?
– Не знаю. Есть сигарета?
– Ты же бросил.
***
Постепенно дым окутал помещение кухни.
Лёд в бокалах потрескался и округлился, намереваясь походить на медуз.
– Всё потому, что у тебя нет сигарет, – как бы оправдывалась Ева. – Я покормила Билли и пошла в магазин. А когда вернулась и только открыла дверь, этот сукин сын, – дальше в рассказе кроме мата появлялись лишь предлоги, – короче говоря, избивала его битый час, но он не сказал ни слова, – закончила Ева.
Виски ударило в голову, и я точно знал, что делать.
– В чулане есть верёвка, – сказал я. – Найди что-нибудь, чем можно прижечь раны, и хватит поить Билли Боба.
***
Кляп и наручники по-прежнему сдерживали пленника, на все вопросы он молчал и смеялся тупым рыбьим взглядом. Нам во что бы то ни стало нужно было узнать, кто эта залётная птичка. Поэтому я заволок его в ванную комнату, пару раз врезал по ходу действия и снял с него брюки.
– Я всё нашла, – Ева осмотрела нас. – Что ты делаешь?
– Хочу секса, – ответил я и стянул его трусы.
Ева бросила инструменты и оставила нас, чтобы налить ещё виски. На полу стоял пустой бокал, вокруг которого прыгал пьяный кролик. Три кубика льда, два пальца виски – это для нее. Два кубика льда, два пальца виски – это для меня. Три пальца виски – это для Билли Боба.
***
Ева протянула мне бокал и встала позади. Я перед пленником. Он болтался над ванной, подвязанный за ноги.
Я сделал глоток. Щелчок зажигалки – Ева подкурила. Я достал из шкафчика опасную бритву.
– Вот как мы поступим. Если ты не заговоришь – я отрежу тебе яйца. Будет больно, но ты не вырубишься, ведь не зря я подвесил тебя вниз головой. Ты будешь чувствовать всё, но это не самое страшное. Если ты всё-таки не сдохнешь от потери крови, а ты не сдохнешь, поскольку я прижгу то, что останется от твоей мошонки.
– Также есть вероятность заражения, – добавляет Ева. – Но подбривать тебя и тратить алкоголь слишком много чести, так что запасись антибиотиками.
Я подношу холодное лезвие к яйцам и продолжаю:
– А самое страшное будет потом, через какое-то время из-за нехватки тестостерона организм начнёт вырабатывать эстрогены: у тебя вырастет сучье вымя, а на бёдрах отложится жир. Ты больше не будешь мужиком. Ты не будешь бабой. Ты будешь хреном с титьками.
Пленник задёргался, я снял кляп. Слюни, сопли и слезы стекали по его лицу. В этот момент в квартире раздался звон, моя рука дёрнулась и лезвие прошло по ноге, капельки крови упали в ванну.
Дверной звонок. Кому я, блин, сейчас нужен?
Пленник орал, что уж греха таить, как резаный. Пока я пытался застегнуть кляп, Ева убежала к двери.
– Там эта сука! – выкрикнула она.
Не может быть. Не может, мать его, быть. Только одного человека она называла с такой конкретикой.
Я обошёл сестру, посмотрел в глазок, и паника охватила меня.
– Откуда эта сука знает твой адрес?
– Я дал.
Я застыл и не знал, что делать. Пятнисто-красно-белая футболка, в руке окровавленная опасная бритва, а за дверью моя жена.
– Я знаю, что ты там? – крикнула она.
– Что ей нужно? – шепнула Ева.
Я мотнул головой. Моя жена просила, чтобы я просто поговорил с ней.
– Спровадь её! – прошипела Ева.
Очередной звонок. Ева ушла в ванную комнату. Я убрал бритву в карман, стянул с себя футболку. Распахнулась дверь.
Она зашла без единого слова и направилась вперёд. И в этот миг в ванной что-то упало, что-то большое, кто-то. Ева тут же выдала своё присутствие обилием ненормативной лексики.
Я отвёл незваную гостью к выходу, а сам рванул к Еве.
Верёвка, на которой висел пленник, порвалась. В собственных слюнях и крови, избитый и изрезанный, с кляпом из секс-шопа, связанный по рукам и ногам лежал мужчина без штанов и со сломанной шеей – он был мёртв. Бледная как смерть Ева выглядела чуть живее.
Мы даже калечить его не собирались, это был блеф чистой воды, но это уже неважно.
В моей ванне лежало мёртвое тело, я с сестрой стояли перед ним, а на нас смотрела моя чёртова жена.
***
Синий белый кролик в очередной раз пробежал мимо меня.
Мы стояли в гостиной и молча смотрели друг на друга.
Мою жену трясло, как обезумевший вибратор.
Ева не отрывалась от бутылки.
Я крутил в руке телефон и вдыхал дым очередной сигареты.
Билли Боб второй раз подряд врезался в Еву и убежал. Она не выдержала.
– Итак, что мы имеем: мёртвое тело, живого свидетеля и пьяного кролика. Ничего не упустила?
– Да нет, – выпущенное дымовое кольцо разбилось о потолок.
Ева гнала дальше:
– И, главное, непонятно что это был за мужик, и что этой курице здесь нужно.
– Я никому не скажу… – промямлила моя жена.
Красноволосая пьяная баба тут же её прервала:
– Да проститутки искренней улыбаются, чем ты говоришь.
– Ев, налей ей выпить, – попросил я.
– Я вам не прислуга, пусть сама наливает.
Мы слышим стучащую о бокал бутылку.
Ева впилась в меня взглядом.
– Я её сейчас ударю, – сказала она.
– Мне кажется, вам лучше обратиться в полицию.
– Я её точно ударю.
Успокойся! – крикнул я.
– О! А давай грохнем её, одним больше, одним меньше. Пару лет назад чуть половину города не убили и ничего!
Билли Боб приступил к изнасилованию ноги Евы. Она пнула его и заистерила на меня:
– И хера ты такой спокойный? Думаешь свалить всё на кролика? Правильно! Нас тут не было, а кролик напился, притащил какого-то мужика, связал и как начал его по-кроличьи.
Зазвонил телефон – это был мой спаситель.
Я практически взял Еву в охапку и вывел из квартиры.
Утюг ждал внизу.
– Прости меня, – сказала Ева сквозь слёзы.
– Всё будет хорошо, посмотришь Европу, а я всё улажу, – я обнял её, посадил в машину и маякнул Утюгу. Автомобиль тронулся. Заплаканные глаза, залитые вискарём и паникой, с болью проводили меня.
Всё плохо. Во-первых, нужно было поговорить с женой, которую я не видел два года, и разговор явно не о том, о чём хотела она. Во-вторых, нужно было избавиться от тела.
Когда я вошёл в квартиру меня встретили лишь труп и, спящий, Билли Боб. Я решил, что с поисками жены только потеряю время, и принялся за тело.
А потом появилась полиция, за их спинами стояла моя жена.
Она хотела развод, как я узнал позже.
Кстати, получила.