Глава пятая. Пропавшая банда
– Господин! Господин старший писарь. – осторожный шепот вкрадчиво просочился в окно.
Хеви свернул папирус и поднял лампаду. За окном, под ветками олеандра, закрывающего окно от лучей солнца днем, а сейчас с основательно запутавшейся в них луной, маячила фигура.
– Ты, Нофри?
– Да, господин старший писарь.
– Что тебя носит по ночам. – недовольно пробурчал Хеви, но только так, для порядка, он прекрасно знал по какой надобности тот бродит по ночам.
Понятно, что если бы не было срочного дела, писарь сопел бы сейчас как бегемот, приняв на сон грядущий и на грудь, жбанчик пивка. А бо и два. Да под рыбку с чесночком! Замечательное гастрономическое сочетание.
– Очень интересные вести, господин.
– Сейчас. Не ори на всю Священную Твердыню!
Хеви поставил на стол лампаду и вышел во двор.
– Все не спите, господин старший писарь. – польстил Нофри. – Даже ночами работаете. Дорого дается вам хлеб ваш.
– Да, много дел сейчас. Сам понимаешь – время жатвы. Господин Уаджар рвет и мечет и просто нервничает, а тут еще это убийство смотрителя белой палаты…. – Хеви махнул рукой.
– А, правда, что с него…
– Нос мне твой нужен, чтобы разнюхивать, а не совать куда не надо. – не очень ласково оборвал подчиненного Хеви.
– О, да, конечно, господин. И нос мой кое-что нанюхал, оч-ч-чень интересный след взял мой нос. – глаза Нофри азартно блестели.
– Ну-ну. – поощрил старший писарь.
– Приходил ко мне недавно, некто Паакер из банды нетопырей. Все, что положено по уговору, он отдал и сообщил такую новость. Есть у него приятель в другой банде, но не из тех, которые по совести вносят долю… ну, вы понимаете.
– Понимаю. Не понимаю почему этот приятель, раз уж ты про него знаешь, в подвале тюрьмы не блюет кровью, рассказывая где, с кем и сколько?
– Сейчас, сейчас, мой господин. Так вот этот приятель, после того как Паакер влил в него изрядно пива, проговорился, что они достали план одной гробницы полной сокровищ и скоро невиданно разбогатеют.
– Надо было схватить мерзавцев. Ты же прекрасно знаешь – грабеж захоронений святотатство, карающееся смертью или золотыми рудниками.
Старший писец глянул на младшего писца так честно и неподкупно, что тот поневоле опустил глаза.
– Увы, не удалось выяснить, какую именно гробницу собираются обчистить.
– Получишь палок.
– Слушаюсь, мой господин. Но дальше получилось очень странно – приятель Паакера больше в город не вернулся. А так же никто из этой банды.
– Ну, это странность небольшая – их, наверняка захватила стража.
– А почему же нет доклада о поимке? А? Кстати, насчет палок, по-моему, не за что?
– И это тоже тайна не из очень тайных и не из самых страшных – просто стражники грабителей поймали и всех перебили, а все драгоценности себе забрали и, конечно же, докладывать не стали. А вот если бы ты не ползал ленивой черепахой, а летал бы трудолюбивой пчелкой, то сокровища лежали бы сейчас в казне у господина Уаджара, а ты купил бы себе ту самую корову, которую у меня клянчишь уже почти полгода и уже натер мне до нарыва уши.
– Я хотел бы, не коровку, а дойных козочек, штучек три-шесть-восемь, если на то будет ваша воля, господин старший писец. – Нофри смиренно сложил руки на животе. – Но это новости не все. Я, весьма заинтересовавшись, пораспрашивал людей (пришлось, немного потратиться, мой господин, на вино, на пиво и на закуски, кхм… а жалование-то… кхе… кхм) и выяснилось, вот прямо так – увы! что это уже совсем не первый случай. Пропало уже несколько человек и одиночек и банд. Вот так вот, все они ушли в город мертвых, и к живым они обратно не вернулись и больше их никто не видел. А мы-то, так ничего и не знали!? Вот ведь ерунда какая – кто-то грабит и грабителей!
– Обнаглели позорные гиены! Шакалы сучьи! То есть – тьфу! – не трогаем священных шакалов!
– О ком вы господин?
– О страже! О ком еще?! О гиенах! О шакалах и бегемотах и крокодилах, и пусть простят меня за святотатство бегемоты, шакалы и крокодилы! Ни одно животное себе такого не позволит. Совсем всё чувство меры потеряли, шелудивые собаки! Вместо того чтобы охранять покой мертвых, они сами у них воруют. Причем, поскольку сами, ну ни на что, ну, ни на хрен путное в жизни не способны, кроме как бить дубиной по спине себе подобного, то они подговаривают грабителей, а когда те всю работу сделают – нож им в спину, – и все скрылось под барханом пустыни неизвестности. Им, гнусным обезьянам, видите ли, уже законной доли мало. Ну, ничего! Ничего и ничего! – раздул ноздри Хеви, – Сегодня! Сегодня же доложу господину Уаджару. Мы их на этом деле… рудниками обеспечим. Золотыми рудниками! Откуда нет возврата. Пусть кровью похаркают, но очень недолго. Там долго не задерживаются. Хотя, – старший писец очень быстро остыл, – тут надобно решать немного по-другому – слишком много знают подлецы.
– Господин, но и это еще не конец.
– Ах, даже так! – Хеви с интересом подался вперед. – И что еще?
– Тот же самый Паакер, сегодня вечером встретил еще одного приятеля и, заметив у него сверточек папируса, попытался разговорить, но тот все отнекивался и пытался улизнуть, но Паакер не таков, чтобы упустить свое и зазвал его таки в свою компанию. Парень сначала пил весьма умеренно, и тогда Паакер с друзьями подразорились на кенхемское.
– И парень, не устояв, нажрался на халяву, как на божий дар, и разговорился?
– Нет. Нет, господин мой. Не сказал, подлец, ни слова. Ничего, сын Сета, не сказал! На выпивку, мерзавец, крепок оказался, но папирус-таки у него уперли и даже заменили на другой, с нарисованным на нем ослиным пенисом в возбужденном состоянии.
– Вот это уже дурь! Надо было просто упереть, и парень думал бы, что просто потерял в состоянии подпития, а теперь будет знать, что просто подменили.
– Это вряд ли – он так шатался, что по дороге его еще раз наверняка обчистят. Представляете, – мерзко хихикнул писец, – как обрадуются ворюги такому подробному плану подземелий?
– Хм. – изволил обозначить тонкое чувство юмора старший писец, затем хлопнул в ладоши. – Так! Значит план у нетопырей. Вот пусть сегодня же и действуют, барка Небетхет еще не проплыла и середины звездной реки. Только немного изменим установленный порядок. Начальнику караула сегодня ничего не сообщай, а просто проследи за караульным помещением. Заляжь в какой-нибудь канаве и булыжником прикинься. И возьми с собой еще два-три таких булыжника – дело опасное и непростое. Следи и молчи, как шакал в норе жарким полднем. Если стражники пойдут к указанной гробнице, продолжай следить. Даже если они перебьют нетопырей – не вмешивайся! Ни-ни-ни! Надеюсь, понимаешь, что иначе тебе больше не видать росу на лепестках священного синего лотоса? – Хеви с любопытством посмотрел на Нофри.
– С такой же ясностью, понимаю, мой господин, как и девка, которой раздвинули колени. – глаза Нофри азартно блестели в темноте.
– Вот-вот! Вот именно! Проследишь, куда уплывут сокровища и, продолжая наблюдение, пошлешь гонца ко мне. Я спать не лягу. Финик с тобой – получишь ты свою корову.
– Козочек, о, господин старший писец.
– Козочек, козочек, Сет с тобою, – козочек! – махнул рукой старший писец, – но для начала вылови мне этих козлов. Давай, давай…
– А вот там есть на небольшом участочке, ну, ма-а-аленький такой виноградничек и вроде как ничей, а можно я его как-нибудь так вот немножко… ну, чуть чуть… – писец сделал жест ладонью.
– А ты что, разве еще здесь? – удивился старший писец, подняв голову. – Я думал, что ты уже где-то там – на гробницах.
– Ага! Я уже там!
Ночь, господин старший писец, провел в беседке, созерцая звездное небо и слушая завывания шакалов в городе мертвых, и, с одной стороны, чувствуя блаженство от того, что лежит в беседке, а не на камнях перед караульным помещением стражи, рискуя своей задницей, а с другой, на него накатывал азарт, и он даже сожалел, что не принимает непосредственного участия в слежке.
Начинало уже светать, и Нофри вскоре должен был появиться, но не появлялся и, когда рассвело окончательно, Хеви почувствовал беспокойство – обидно будет, если пройдоха Нофри попался. Старший писарь посетовал, что так наобум, послал весьма ценного человека на такое опасное дело, и в груди у него защемило, как от потери преданного и умного животного. Надо было бы самому…
Однако Нофри появился жив и здоров, и Хеви, увидев входящего во двор писца, разозлился – где столько времени болтался гребанный раздолбай!?
– Ты где болтался, сын мартышкиного навоза?
– Случилось что-то странное, господин писец.
– Старший.
– Что? Ах, ну, да, конечно, простите, господин старший писец. А нельзя ли мне немножко пива? господин старший писец, а то я еле на ногах держусь.
Хеви внимательно взглянул на коллегу – тот действительно выглядел не лучшим образом и подвинул к нему кувшин и кружку. Нофри хорошенько приложился, двигая кадыком, вытер запястьем пену, и облегченно вздохнул, слегка рыгнул, и вздохнул еще облегченней.
– Произошло что-то непонятное и… брр. – Нофри передернулся. – Простите, как-то мне не по себе. Значит так: стражники всю ночь не покидали помещение и лишь иногда выходили по естественной надобности наружу, в этом и заключалась их охрана, правда выходили они довольно часто, поскольку прихватили с собой изрядно пива.
– Так, с этим понятно, «нетопыри» взяли сокровища?
– Они ничего не взяли, и домой не вернулись. С первыми же признаками рассвета я направился к воровским кварталам, но никого не встретил в условленном месте. Прождал до самого рассвета, но с тем, же результатом. Тогда я зашел к некоторым домой и выяснил, что никто не вернулся. Жены и дети стояли на коленях, молились богам и подвывали.
– Не рано ли? Может мерзавцы взяли столько, что решили улизнуть.
– Я подумал так же и направил ступни своих ног к той самой гробнице. Они там были. Они зашли в сердаб, разбили лицо статуи усопшего, взломали дверь в захоронение, ну все как положено, и… – Нофри странно посмотрел на старшего по чину коллегу.
– И. – потребовал старший писец.
– И… и исчезли.
– Хочешь сказать – они ушли и сокровища исчезли.
– Господин старший писец, всегда был для меня мудрости источником, но тут кончаются поля мудрости и начинается что-то потустороннее и потому все получилось наоборот – сокровища на месте, а грабители исчезли.
– Исчезли! Почему исчезли?! Ушли, сбежали, уползли. Почему обязательно исчезли. – Хеви раздраженно смотрел на коллегу.
– Господин Хеви, я говорю, что видел. А я увидел, что дверь взломана, сокровища не тронуты, инструменты взломщиков валяются на полу, а взломщики исчезли.
Хеви почувствовал, как по телу пробежали мурашки, а Нофри продолжил шепотом, склонившись к уху старшего писца:
– Я не знаю, господин, что они там увидали, что за хреновину такую они выпустили из запечатанной гробницы, но, как только они ее вскрыли, так выронили, или бросили, свои инструменты и… и все. И до сего момента они нигде не появились. Мне кажется, что … – Нофри беспокойно стрельнул по сторонам глазами.
– Ну!
– Похоже, господин Хеви, – младший писец еще понизил голос, – что-то такое там они увидели, что в ужасе бежали.
Старший писец внимательно посмотрел на коллегу.
– Те, которые бегают в ужасе, ночами не лазят по захороненьям с целью грабежа. Тебе ли этого не знать, Нофри?
– И я об этом думаю все время, мой господин. – Нофри что-то пробормотал, еле шевеля губами, и добавил. – Я не знаю, что могло заставить их, этих отжаренных теменем на солнце, бежать от сокровища? Если только… может… если…
– Ты о чем?
Нофри схватился рукой за амулет в форме скарабея, висящий на груди, и, озираясь по сторонам, наклонился к самому уху Хеви и еле слышно прошептал:
– Они выпустили что-то из гробницы, что-то такое из мира мертвых и оно уволокло их в пучину страшную Дуата.
Хеви вновь пристально посмотрел на побледневшую физиономию младшего писца, на шепчущие молитвы губы и еще раз почувствовал озноб и непроизвольно передернул плечами.
– Сокровища точно на месте?
– Сокровища не тронуты.
– Ну, а сам-то немножечко потрогал? – с ласковой небрежностью спросил Хеви.
– Господин, как только я все это понял, то вылетел из гробницы с такой скоростью, словно на каждой ступеньке стояло по быку, и каждый наподдавал мне в задницу рогами.
– Ты, вроде бы, не был до сих пор пуглив, настолько?
– Понимаете, господин старший писец, – несколько смутился Нофри, – мне вдруг почудилось…
– Что?
– … почудилось, что мумия встает из саркофага.
Старший писец, хоть и не собирался, но опять вздрогнул. Потом плюнул. Потом раскрыл рот, для внушительного крика, но посмотрев на младшего коллегу, сдержался.
Нофри с собачьей преданностью заглядывал в глаза, и старшему писцу показалось, что он явственно слышит стук хвоста. Он даже заглянул за спину коллеги, на всякий случай.
– Вы же знаете, господин старший писец, что говорят в городе.
– О чем?
– Ну, о покойниках. Вроде как… видели их… ночами… опять же этот вой…
– Ну, раз уже покойники встают из саркофагов, то, пожалуй, тебе, младший писец, стоит пойти поспать. А после обеда собери всех в канцелярию градо… нет! Все соберемся здесь. Вечером, когда диск Атума коснется горизонта.
Отправив, слегка деморализованного ночными событиями, младшего коллегу на отдых, старший писец оседлал своего крупного нубийского осла, предмет зависти всех младших писцов, и, не спеша, потрусил в направлении города мертвых, руководствуясь пословицей – хочешь сделать хорошо – сделай сам. По дороге он тщательно обдумал форму поведения со стражей города мертвых, которая должна уже обнаружить вскрытую гробницу. Конечно, со стражниками все уже давно решено, оговорено, для общей пользы дела и распито в знак понимания. Но кто, же доверяет страже! особенно в делах, где речь идет о ценностях немалых. Им, стражникам, не стоит доверять и в делах малых – на то они и стражники. Не для того они пошли охранять сокровища мертвых, чтобы цацкаться с живыми.
Честно сказать, так только самая, что ни на есть на свете, мразь и пролезает сейчас в стражу. Хотя, Хеви усмехнулся, если бы стража исполняла свой долг как должно, то… шиш бы он ездил на таком осле и имел дом с садом и беседкой.
Вот его отец, да будет жизнь его легка в долине Осириса, рассказывал, что в его времена стража действительно порядок охраняла, а дед, пусть и его жизнь вечная будет счастлива, говорил, что в его времена стража, смешно даже подумать, людей защищала от грабителей, разбойников и даже от банд техенну, появляющихся неожиданно из своих красных песков.
Ох, что-то вериться с трудом! К нонешним стражам порядка лично он, Хеви, ни за что спиной не повернется. А может быть он бы тогда имел намного больше? По закону, одному для всех?
Конечно, за ним господин Уаджар и это большая сила, но никакая сила не спасет, если в спину нож засунут. Ночью, по рукоять и под левую лопатку.
Старший писец въехал в обширную пальмовую рощу, по сути, целый лес, тянущийся до самого подъема на плато Сокара, с удовольствием скрывшись от лучей уже начинающей припекать священной золотой ладьи Ра. Высоко вверху, широкие резные листья соединялись в почти сплошной полог, создавая приятное затенение. Правда в лесу этом не стоило находиться после заката, ибо северной стороной он упирался в воровские кварталы и именно по нему пролегали тропы, по которым грабители гробниц выходили к городу мертвых. Собственно, и днем нельзя было считать, что здесь находишься у Осириса за пазухой.
Осел ленивой трусцой взобрался на подьем и перед Хеви открылся город мертвых – священное поле Сокара.
Прямо перед ним устремились ввысь горизонты Усеркафа и Тети, с сияющим золотым наконечниками высоко вверху, а чуть далее на юго-запад возвышался ступенчатый горизонт великого и мудрого Нетджеритхета, окруженный белой стеной в двадцать локтей высоты – Кебеху Нетеру.
Чувство благоговения заставило старшего писца пробормотать несколько молитв, а вспомнив цель своего прибытия, он непроизвольно схватился рукой за амулет. Впрочем, что еще за нежности!? – он перед мертвыми совсем и не виновен! Он ведь по гробницам сам не шарит. Он вообще тут ни при чем.
Так, где тут та самая?
Ха!!!
Ха-ха-ха-ха!
Напрасно он изощрял свой ум для предстоящего разговора со стражей – возле взломанной гробницы не было ожидаемой суеты. Стража, видимо, еще ничего не знает. Нет! – ну никому и ничего и ни хрена не надо! Хоть стадо бегемотов пройдись по всему Сокару вдоль и поперек и завали навозом бегемочьим все гробницы скопом. Ни фиги никому не надо! Ну, дожили, Краснолапый нас всех забери! Что ж за времена-то в самом деле?! Вот ведь хрень, какая!
Хеви зажег лампадку и спустился в темные недра гробницы по узкому наклонному коридору более похожему на щель.
Да, все оказалось так, как и говорил Нофри. Дверь в захоронение вскрыта, инструменты грабителей валяются на полу. А так же и мешки, приготовленные для сокровищ.
Старший писец опустился на колени и начал детальный осмотр помещения сердаба, искоса поглядывая на черное отверстие, за которым находился хозяин гробницы. Смех смехом, а тяжелые волны загробной жути явственно вытекали из этой дыры в верхний мир. Сидя в беседке можно было, конечно, и посмеяться над младшим коллегой, но здесь, на первой ступени в неведомый мир Дуата, что-то было совсем и не смешно. Тем более совсем не смешно пробраться сюда ночью, когда силы мира Загробного… но об этом лучше не думать.
Однако, поиски ровным счетом ничего не дали, и Хеви сел на пол, привалившись к стене, и тут в темном отверстии что-то такое обозначилось. То ли какое-то движение, то ли…
Старший писец вытер со лба пот, вытащил кремневый нож (не очень-то надежная защита от мертвецов) и, стараясь дышать размеренно, подкрался к темной дыре, изо всех сил сдерживая жгучее желание с нечленораздельными воплями кинуться вверх по узкой лестнице.
Он взглянул на свою ладонь сжимающую нож и удостоверился, что перстни с магическими камнями по-прежнему на пальцах и браслет тоже, и начал вглядываться в отверстие, за которым уже явственно виднелись какие-то блики.
Ну, конечно же! Хеви выдохнул и присел на пол – это же золотые, серебряные и алебастровые кубки, чаши и кувшины – необходимые предметы обихода покойника. Вот они сокровища – прямо перед ним! Но естественную мысль – прихватить с собой две-три-двенадцать ценных чаш, Хеви даже и не стал серьезно в своем уме обсуждать.
Во-первых, опять-таки, не его это дело, а во-вторых, – хорош он будет, выезжая днем из города мертвых с вазами и чашами в руках или с мешком сокровищ за плечами. Он здесь совсем не за этим, а… оп-па!
Старший писец заметил волос, зацепившийся за его перстень, и довольно ухмыльнулся – он знал, что преступления без следов не бывает. Все наверх! Пусть те, кому положено ходят по ступеням, ведущим в царство Инпу – страшного бога мертвых и пусть ему потом дают ответ за свои дела земные. Он-то, старший писец, здесь совсем и ни при чем.
Наверху, очень обрадовавшись солнечному дню, Хеви рассмотрел волос и сильно задумался. Волос имел длину чуть больше локтя и весьма странный серебристый цвет. Седой? Это что же получается – старики взялись за грабителей? И на хрен перебили всех грабителей из чувства …ну типа великого государства.
А че, они это могут. Да запросто! Только старье седое еще какие-то понятия сохранило о государственном порядке и мечты о мощном государстве. Они и вправду могут. Белые орлы, Асет их мать!
О, Осирис! Так мумия наверняка принадлежит пожилому человеку! Хеви мгновенно покрылся потом.
Надо было все-таки более тщательно осмотреть помещение с саркофагом.
Но сейчас старший писец, ни за какие сокровища не полез бы обратно. Да и вообще – надо отсюда быстро удаляться. Когти рвать! А волос прихватить!