Глава 5
Сверившись с адресом, выписанным из телефонной книги, Перри Мейсон свернул на Диллингтон-драйв. Извилистая дорога повторяла очертания холма и выходила в тихую, затянутую дымкой долину.
Адвокат остановился у дома шестьсот тридцать один, современного здания с плоской крышей и почти сплошь стеклянными стенами.
Часы показывали десять минут двенадцатого. Мейсон поднялся по широким ступенькам и нажал кнопку звонка.
Через какое-то время дверь открыла красивая женщина с ясными голубыми глазами, на вид ей было лет двадцать восемь.
– Миссис Тейлман? – спросил Мейсон.
– Да, – ответила она настороженно.
– Я Перри Мейсон, адвокат. Я хотел бы поговорить с вами о вашем муже.
– Заходите, – пригласила она.
Мейсон вошел в комнату, залитую солнечным светом, проникавшим сквозь жемчужно-серые занавески. Комната была обставлена с большим вкусом, на полу, от стены до стены, лежал ковер, кресла были глубокие и удобные.
– Не хотите ли присесть, мистер Мейсон?
Мейсон поблагодарил, сел и заговорил:
– Миссис Тейлман, мне очень жаль, что в данный момент я не могу выложить на стол все карты. Насколько я понимаю, вы хотите получить информацию о своем муже. Я хочу этого не меньше вас. Я представляю интересы клиента, желающего остаться неизвестным, и уверен, что его интересы не противоречат вашим. Иначе я бы к вам не пришел. Насколько я знаю, у вас нет причин не быть со мной откровенной. Я уверен, что это в ваших интересах.
– Мой муж советовался с вами?
– Нет, миссис Тейлман, хотя в данном случае я действую в его интересах. Я объясню, почему я приехал к вам. Вы сообщили полиции, что ваш муж исчез. Вы сообщили также, что его шантажировал некто А.Б. Видал. Полицейские расспрашивали меня, поскольку я проявил интерес к мистеру Видалу раньше их. Я сообщил им все, что мог.
– Вы представляете мистера Видала?
– Нет, мы никогда в жизни не встречались, и, согласно имеющейся у меня информации, его интересы противоречат интересам вашего мужа. У меня есть основания предполагать, что мистер Видал пытался шантажировать мистера Тейлмана. Моя секретарша положила в конверт ключ от секции «FO восемьдесят два» камеры хранения на вокзале и отправила до востребования А.Б. Видалу. Это было вчера около полудня. Я попросил частного детектива проследить за этим Видалом, когда он явится за письмом. Я хотел выяснить, кто он, как выглядит и куда направляется.
– И вам это удалось? – с неожиданным интересом спросила она.
– Нет, – ответил Мейсон. – Вся эта затея с отправкой письма до востребования была просто уловкой. Шантажист заранее приготовил дубликат ключа и забрал содержимое ячейки, не заходя на почту. Потом он бросил в щель монету, вынул ключ и запер пустую ячейку.
– Вы рассказали все это полиции?
– Да.
– Если ваша секретарша отправляла ключ, то она могла открыть ячейку и забрать оттуда сверток. Или что там было…
– Это не обязательно следует одно из другого, – сказал Мейсон. – Я не хотел бы вас обманывать. Могу только сказать, что моя секретарша действительно положила ключ в конверт и отправила его Видалу до востребования.
– Вы не являетесь адвокатом моего мужа?
– Мы даже никогда не встречались.
– Если вы не связаны ни с Видалом, ни с моим мужем…
– Я не сказал, что не связан с вашим мужем, миссис Тейлман. Лично он меня не нанимал, но мой клиент действует исключительно в интересах вашего мужа.
– Вы можете объяснить подробнее?
– Очень сожалею… – Мейсон покачал головой.
– По-моему, – начала миссис Тейлман, – А.Б. Видал – вымышленное имя.
– Вы думаете, он шантажист?
– Я это знаю.
– Вы можете сказать мне, откуда вы это знаете?
Миссис Тейлман на мгновение заколебалась.
– Уверяю вас, – продолжал Мейсон, – если бы мои интересы или интересы моего клиента противоречили вашим, я никогда не приехал бы к вам. В настоящий момент я здесь исключительно в качестве человека, который хочет получить сведения от свидетеля.
– Хорошо, – сказала она. – Я сообщу вам некоторые факты, мистер Мейсон. Я скажу вам то, что сказала полиции. Все свои карты я не выложу на стол, пока вы не выложите свои.
– Отлично, – согласился Мейсон.
– Вчера муж вернулся с работы в два часа дня. Он был очень озабочен, сказал, что должен ехать в Бейкерсфилд. Он хотел переодеться и попросил меня принести другой костюм. Как обычно, я просмотрела карманы костюма, который Морли снял. Костюм нужно было отправить в чистку, и я хотела убедиться, что в карманах ничего не осталось.
– Ваш муж сам переложил все из одного костюма в другой?
– Да, он всегда делает это сам. Я пришла позже, взяла брошенный на стул костюм и прошлась по карманам. Очень часто он забывает в кармане перочинный нож, ключи, монеты. Мне кажется, все мужчины такие, у них так много карманов, и они всегда так спешат…
– Понимаю, – улыбнулся Мейсон. – Со мной тоже такое случается.
– Так вот, – продолжала она, – во внутреннем кармане пиджака было письмо. Оно было составлено из слов, вырезанных из газеты и приклеенных на лист бумаги.
– Вы помните, что там было написано? – спросил Мейсон.
– Могу повторить слово в слово: «Приготовьте деньги. Инструкции по телефону. Невыполнение условий опасно».
– Вы записали текст письма?
– Нет. Я просто запомнила.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Там же, в кармане, лежал и конверт, – сказала она. – Обычный конверт с маркой, адресованный моему мужу. В верхнем левом углу стоял обратный адрес: «А.Б. Видал, до востребования». Адрес был напечатан на машинке.
– И что же вы сделали? – спросил Мейсон.
– Морли в это время брился в ванной. Пиджак, который он собирался надеть, висел на вешалке. Я сунула письмо и конверт в нагрудный карман. Раз он мне ничего не сказал… Знаете ли, мистер Мейсон, я не люблю задавать лишние вопросы и ставить мужа в неловкое положение. Я считаю, что, если мой муж хочет мне что-то сказать, он скажет. А если не говорит, то не хочет меня беспокоить или не хочет, чтобы я это знала.
– Однако письмо вас обеспокоило?
– Да. К тому же я чувствовала, что мужа что-то тревожит.
– Вы в курсе финансовых дел вашего мужа?
– Мы вместе подписываем счета на оплату подоходного налога, но я просто, даже не глядя на цифры, ставлю свое имя на нужной строчке.
– Вы никогда не обсуждаете с мужем финансовые дела?
– Мой муж очень щедро дает мне деньги на расходы. Большего я не требую. Этих денег вполне хватает, чтобы вести хозяйство, а время от времени Морли делает мне подарки – новую машину или что-нибудь в этом роде. Одежду я покупаю на те деньги, что дает муж.
– Это большая сумма? – спросил Мейсон.
– Вполне достаточная, – улыбнулась она.
Мейсон окинул взглядом комнату.
– Да, похоже, – согласился адвокат. – И потрачена с большим вкусом. Итак, ваш муж уехал в Бейкерсфилд?
– Во всяком случае, я так полагаю. Он сел в машину и уехал. Он очень спешил.
– Сколько времени обычно ваш муж тратит на дорогу от дома до работы?
– Примерно полчаса. Он привык рано вставать и уезжает до того, как начинается час пик. И возвращается рано. А когда задерживается, всегда звонит.
– Понятно, – сказал Мейсон. – Итак, вы видели письмо, составленное из вырезанных из газет слов.
– Да.
– Миссис Тейлман, были ли эти слова как-нибудь порваны? Это может оказаться важным. Разорваны пополам и снова склеены?
– Нет, они были аккуратно вырезаны ножницами.
– На конверте был адрес конторы вашего мужа?
– По правде говоря, я не обратила внимания. Ему приходят письма и на домашний адрес.
– Я думаю, что вы не заметили, когда пришло это письмо.
– Боже мой! Нет, конечно. Я просто просматриваю почту и адресованные мужу письма кладу на столик справа от двери. Он забирает их, когда возвращается домой.
– Он получает много писем на домашний адрес?
– Не слишком, но достаточно. Большинство из них не особо важные.
– Но это пришло домой?
– Может быть. Я помню только имя мужа на конверте и обратный адрес в левом верхнем углу. Я смотрела на него всего секунду.
– Ваш муж приезжает обедать домой?
– Нет, он обедает в городе.
– В этот день он вернулся в два часа?
– Чуть раньше. Точно не скажу.
– Вы уже положили почту на столик?
– Там было, кажется, три письма.
– Это были деловые письма? – уточнил Мейсон. – Конверты были надписаны от руки?
– Там не было надушенных конвертов, надписанных женским почерком, – улыбнулась она. – Это были обычные деловые письма.
– Могло письмо Видала быть среди них?
– Я думаю, могло, но точно не помню.
– Вы обратили внимание на марку на конверте?
– Нет. Я не собиралась соваться в его дела. Конечно, я удивилась, увидев это письмо. Я взглянула на конверт, но… Понимаете, мистер Мейсон, это трудно объяснить. Я не хотела соваться в дела мужа. Я просто взяла письмо, взглянула на него, нашла конверт и переложила в другой костюм. Конечно, я была обеспокоена, но вмешиваться не хотела. Я не отношусь к числу ревнивых или слишком любопытных жен. Я считаю, они просто напрасно терзают себя и разрушают собственные семьи.
– У вас счастливый брак?
– Очень.
– Я хотел бы задать вам деликатный вопрос, – начал Мейсон. – Я полагаю, ваш муж много старше вас, поскольку он достаточно давно занимается бизнесом, а вы….
– Продолжайте, – улыбнулась она, – женщинам всегда нравится слушать такое.
– Вы совсем молоды, – сказал Мейсон.
– Благодарю вас, – ответила она. И после паузы добавила: – Я не так молода, как кажется, но моложе своего мужа. Я знаю, о чем вы хотите спросить, – я его вторая жена. Мой муж был женат на сварливой ревнивой женщине, полной противоположности тому, чем стараюсь быть я. Она была на редкость подозрительна, постоянно требовала объяснений всего, что он делал. Она разрушила собственное семейное счастье, сделав дом местом, которого мистер Тейлман старался избегать.
– Этот дом?
– Разумеется, нет. Я не хотела, чтобы вокруг меня хоть что-то напоминало об этой женщине. Я заставила мужа продать старый дом вместе с мебелью, мы поселились в этом, и я обставила его по своему вкусу.
Мейсон еще раз огляделся вокруг.
– Прекрасная обстановка!
– Спасибо.
– Итак, – продолжал Мейсон, – вы сообщили в полицию, что ваш муж исчез. Повлияло ли на ваше решение письмо Видала?
– Да, очень. Если бы не оно, я бы не забеспокоилась.
– Ваш муж звонил вчера?
– Да, часов в восемь. Сказал, что вернется в одиннадцать или в половине двенадцатого. В три часа ночи я забеспокоилась, позвонила в полицию и попросила проверить сводки дорожных происшествий. Мне сказали, что мой муж ни в каких сводках автокатастроф не значится, я успокоилась и легла спать. Уверяю вас, мистер Мейсон, я понимаю, что мужчина может не вернуться вечером домой. Я не жду, что мой муж превратится в святого. Он не был им, когда мы поженились, и я не настолько глупа, чтобы считать, что могу его изменить. И тем не менее, когда я проснулась в семь утра, а его по-прежнему не было дома, я забеспокоилась всерьез.
– Чем занимается ваш муж?
– Недвижимостью. Он играет на бирже.
– Вы хотите сказать, что он агент по продаже недвижимости?
– Боже, нет, конечно! Это не дает таких доходов, к которым привык мой муж. Он биржевой маклер.
– У него, я полагаю, весьма представительный офис?
– Да, кабинет обставлен недурно, но он многие дела ведет не там. Он не ждет, когда придут к нему, а сам идет навстречу.
– Сколько у него секретарей? – небрежно поинтересовался Мейсон.
– Одна.
– Как ее зовут?
– Дженис Вайнрайт… У меня просто терпения не хватает на эту девицу. Иногда хочется вцепиться ей в волосы.
– Почему? – спросил Мейсон. – Она что?..
– Строит ему глазки? Только не это. В том-то все и дело. С тех пор как появилась я, она превратилась в совершенно серое, незаметное существо, зализывает волосы и носит огромные очки, которые ей ужасно не идут.
– Вы говорите, это началось после вашего появления?
– Вот именно.
– Вы знали ее и раньше?
– Да, – осторожно ответила миссис Тейлман, – я видела ее.
– И до вашей свадьбы она такой не была?
– Нет. Она была вполне привлекательной девушкой.
– Как вы думаете, ваш муж считает ее привлекательной?
– Конечно. Он же взял ее на работу. Его первый брак длился лет десять и был неудачным. Если за это время он не пытался за ней приударить, значит, он просто глуп. Кроме того, я думаю, она была влюблена в него тогда, и знаю, что влюблена сейчас.
– Откуда вы это знаете?
– Она старается как можно сильнее изуродовать себя, чтобы я не добивалась ее увольнения. Если девушка идет на такое, значит, мужчина ей очень дорог.
– Другими словами, эффект оказался прямо противоположным.
– Вот именно. Это ясно показывает, что она влюблена в Морли. По крайней, я в этом убеждена.
– И у вас это не вызывает чувства неприязни?
– Если девушка влюблена в него, это ее дело.
– Несмотря на то что у них были, скажем, романтические отношения, вы все же не делаете попыток избавиться от нее?
– Послушайте, мистер Мейсон, – рассмеялась хозяйка дома, – наш разговор приобретает уже очень личный характер.
– Извините, – улыбнулся Мейсон, – я зашел слишком далеко.
– Нет, просто вы открыли двери, а я в них вошла. Я очень откровенна и принимаю жизнь такой, какая она есть. Уверяю вас, у меня нет ни малейшего желания, чтобы какая-то секретарша увела моего мужа. Мне совершенно безразлично, что Дженис чувствует к Морли. Главное – как Морли относится к Дженис. Если она хочет сделать себя уродом, чтобы быть рядом с ним, я не возражаю. Захочет стать привлекательной – ради бога. Если он не может забыть то, что вы называете романтическими отношениями, пожалуйста. Но пусть какая-нибудь женщина попробует нарушить мое благополучие – ей придется очень туго. И я не стану устраивать сцены, чтобы мужу не хотелось возвращаться домой. Одним словом, мистер Мейсон, я знаю, что делать, и прекрасно понимаю, что, если Морли не будет чувствовать себя дома лучше, чем в любом другом месте, он не захочет сюда приходить. Больше того, я не настолько глупа, чтобы пытаться удержать мужчину насильно. Я уверена, мистер Мейсон, вы заметили, что у меня недурная внешность, и я вовсе не намерена тратить свою красоту на человека, который ее не ценит. На мой взгляд, вот в чем основная причина неудачных браков: женщина обнаруживает, что теряет мужа, у нее не хватает духа признать этот факт и разорвать отношения, пока она еще привлекательна для других мужчин; она тянет время, брюзжит, теряет красоту и неизбежно оказывается ни с чем, а потом поет старую песню, что отдала мужу лучшие годы жизни. Я отдаю Морли Тейлману лучшие годы своей жизни и хочу, чтобы он это знал и ценил. Мистер Мейсон, вы вызвали меня на откровенность и узнали обо мне больше, чем я обычно позволяю. Возможно, я не сказала бы этого, если бы не была так обеспокоена исчезновением Морли и не хотела бы выплакаться. Ну вот, я выплакалась.
Конец ознакомительного фрагмента.