Глава 3
Великий Отходняк
В течение следующих неполных сорока минут я блуждал по крошечным зальцам подвала Сониного дома с трепещущей свечой в руках среди прочих «огоньков», бросая осторожные взгляды на нетленные шедевры, украшавшие стены. Собственно говоря, для общего впечатления вполне достаточно было познакомиться с парой-тройкой полотен, постаравшись остаться при том в добром здравии и настрое.
Поверьте мне на слово, это было действительно нечто. Десятки огромных мрачных полотен, на которых было изображено не понятно что. Но это только на первый взгляд. Приблизившись к первому холсту, я в предвкушении замер, всматриваясь. И тут же вместо душевного трепета перед вечным искусством вдруг ощутил довольно-таки сильный рвотный рефлекс, очень кстати припомнив реплику Ольги по поводу «какого-нибудь мешочка».
На картине, как говорится без лишних затей, были изображены мрачноватые внутренности свежевскрытого трупа – этакое кровавое месиво с отдельными, весьма четкими, подробностями. Назывался сей шедевр простенько, но со вкусом: «Внутренний мир».
Ничем не хуже было и второе полотно, где главным героем оказалась человеческая печень, выложенная на некое подобие огромной синей тарелки из гипермаркета ИКЕА. Честно говоря, печень эта мало чем отличалась от говяжьей или свиной, ну, разве что размером поменьше, да и вид у нее был, прямо скажем, не слишком аппетитный. Объяснение тому давало лаконичное и внушительное название шедевра: «Жертва алкоголя».
Вот так-то – уверенная кисть мастера все расставила по своим местам: жил человек и умер, его вскрыли и без труда определили причину смерти. Не забывайте, граждане: много пить – здоровью вредить.
Отмечу сразу, что все прочие шедевры выставки были выдержаны примерно в том же суровом стиле, тяжело и мрачно агитируя за здоровый образ жизни и правильное питание. Не пейте, не курите, не поглощайте чипсы и прочую гадость – ешьте авокадо и орешки, брокколи и спаржу и тогда вскрывать ваши трупы будет одно сплошное удовольствие для патологоанатомов всех городских моргов.
Сами понимаете, каждое новое полотно лишь усиливало мой рвотный рефлекс. Я даже придумал новый сюжет для завершающей картины данной выставки: чаша с рвотной массой. Название: «Спасибо, что нас посетили!» Я пообещал себе непременно предложить его Соне. Абсолютно бесплатно.
Блуждая среди богемной публики, искрометным юмором отмечающей каждое новое Сонино произведение, я подумал, что моя подруга очень мудро поместила все свои шедевры в полной тьме. Будь каждая картина ярко освещена, совершенно неизвестно, какой бы эффект это имело. А тьма давала шанс выжить – лично у меня не было никакого желания лишний раз поднимать свечу, чтобы всматриваться в сюжет очередного полотна.
В какой-то момент мне вдруг пришла в голову мысль, что Соня Дижон, любовь всей моей жизни, на самом деле так и остается для меня немного пугающей незнакомкой. Пару раз я наблюдал, как она создает свои картины – кажется, моя любимая даже переставала дышать, в каждый новый мазок кисти вкладывая частичку своей энергии… И при всем при том все картины Сони Дижон остаются для меня абсолютно чужими… Чернуха, мрачность, безысходность – такими словами можно охарактеризовать их в общем и целом.
Что ни говори, а приходится признать очевидный факт: восхитительная, на редкость пропорциональная синеглазая Соня не создала ни одного столь же гармоничного и прекрасного, как она сама, произведения. В каждой ее картине – в лучшем случае гротеск и аномалия, в худшем – вот такие мерзости в духе трепанированного черепа и искореженных курением органов мертвяков.
И все равно я преданно люблю художницу и человека Соню Дижон. Такие вот дела…
Просмотр я завершил, по глупости остановившись перед очередным шедевром. Крупным планом на нем был изображен синевато-зеленый скукоженный пенис мертвеца (я ориентировался по колориту шедевра). Название картины было вполне в духе всей выставки: «Прощай, любовь моя!»
Как говорится, это было последней каплей. Из подвала я вылетел, как птичка из клетки. Глотнув влажного свежего воздуха, стрельнул сигарету у худощавого субъекта в темных очках – похоже, выставка подействовала на парня не лучшим образом, раз он на ночь глядя разгуливал в солнцезащитных очках.
Клянусь, никогда больше не получал такого наслаждения от греха курения! Я жадно затягивался никотином и прочими жуткими штучками, содержащимися в сигарете «Кэмел», с восторгом смотрел на темную синь неба с яркой россыпью звезд, подсвеченных серебристым полумесяцем, и мой рвотный рефлекс постепенно слабел, затухал, а на лице застывала слабая улыбка. В конце концов, вздохнув с великим облегчением, я затушил сигарету и отправил окурок в урну.
– Ну что, совсем плохо? – криво ухмыльнулся угостивший меня сигаретой малый, глядя черными стеклами очков.
Я ухмыльнулся в ответ:
– Наоборот: сейчас мне очень хорошо!
И я почти бегом кинулся к своей машине.