Глава 3
В девять сорок пять того же вечера Перри Мейсон заскочил в офис Пола Дрейка, кивнул дежурной телефонистке на коммутаторе и поинтересовался:
– Пол у себя?
– Да, мистер Мейсон. Он пытался связаться с вами.
– Я говорил ему, что загляну.
– Знаю, но он хотел передать вам срочную информацию.
Мейсон взялся за ручку двери, ведущей в коридор, и сказал:
– Хорошо, я пойду повидаюсь с ним.
Дежурная кивнула и соединилась с Дрейком по внутренней связи:
– К вам идет мистер Мейсон.
Миновав ряд маленьких рабочих комнат, похожих на кроличьи клетушки, Мейсон подошел в самом конце коридора к двери с надписью «Пол Дрейк» и толчком распахнул ее как раз в тот момент, когда детектив, закончив разговор, вешал трубку.
– Господи, Перри, я пытался тебя разыскать.
– Что случилось?
– Мы нашли, где находится Инес Кейлор.
– Замечательно. И что же с ней случилось? Почему она ушла?
– Присядь, Перри, Все не так-то просто.
– Почему?
– Боюсь, ее подкупили.
Минуту Мейсон в задумчивом молчании размышлял над услышанным, потом сказал:
– Ну, если ее подкупили, мы ничего не можем с этим поделать.
– Можем попытаться заставить ее передумать.
– Если она способна продаться, то ее показания не принесут нам ничего хорошего. Где она, Пол?
– Снова вернулась на виллу «Лавина».
– Номер два?
– Нет, номер три.
– И что она там делает?
– Работает «хозяйкой».
– Как же ты ее нашел?
– Обыкновенно. Мы ведь знаем, что она в этом бизнесе. У нас довольно приличная ее фотография, хороший словесный портрет. Я запустил в работу группу ребят проверить девочек из ночных клубов и развлекательного бизнеса. А они, как ты знаешь, все между собой довольно плотно тусуются.
– И кто-то намекнул, что она на вилле «Лавина-3»?
– Нет, получилось иначе. Один из моих агентов отправился в «Лавину-3» поболтать там с девушками, разузнать, не известно ли им что-нибудь об Инес. И, черт возьми, оказалось, она как раз там.
– Ты уверен?
– Он ее видел, – сказал Дрейк. – Фамилия Кейлор. Фотография и описание совпадают. Агент говорит, что ошибки быть не может. Правда, эти «хозяйки» работают там под липовыми именами. Нашу девушку все зовут Петти, и никого не интересует ее фамилия, но это Кейлор, вне всякого сомнения. Агент звонил мне полчаса назад, и я сразу же стал тебя искать.
– Я пригласил Деллу поужинать, – пояснил Мейсон. – А тебе обещал, что загляну около девяти.
Дрейк многозначительно посмотрел на часы.
– Ладно, Пол, – усмехнулся адвокат. – Это был хороший ужин после тяжелого дня. Думаю, мне надо поехать и самому поговорить с девушкой. А где миссис Лавина, неизвестно?
– Вероятно, в одном из других клубов. В номере три ее нет. То есть не было, когда агент звонил мне в последний раз. Я его спрашивал.
– У тебя не найдется лишней фотографии девушки? – спросил Мейсон. – Хотел бы прихватить ее с собой, чтобы узнать наверняка.
– Да, есть. И, кстати, мой агент все еще там.
– Прикажи ему продолжать наблюдение, но, вероятно, будет лучше, если он не станет со мной общаться, когда я туда приеду. Кто он? Я его знаю?
– Не думаю, он у меня недавно. Между прочим, я велел каждому, работающему по этому делу, приколоть красную гвоздику. На случай, если вдруг срочно понадобится консолидировать силы, например устроить слежку. Так агентам будет легко узнать друг друга.
– Хорошая идея, – одобрил Мейсон. – И как скоро ты снова свяжешься со своим человеком?
– Он звонит каждые полчаса.
– Сообщи ему, что я туда еду. Скажи, чтобы не пытался вступить со мной в контакт. А если девица соберется уйти, пусть не спускает с нее глаз.
– Для слежки надо бы два человека.
– Хорошо. Пошли туда еще одного из твоих агентов. Пусть их там будет двое, пока я не велю тебе их снять. Этой девице Кейлор известно, кто я такой?
– Ей, конечно, известно твое имя, и, возможно, она видела фотографии.
– Но не видела меня в суде?
– Нет, я ведь сразу, как мы приехали из Лас-Вегаса, отвел ее в библиотеку. Усадил там, а сам пошел в зал. Она говорила, что никогда тебя не видела.
– Получив твой сигнал, что все в порядке и девушка в пределах досягаемости, я был совершенно уверен, что все складывается так, как мне хотелось, – признался Мейсон. – А это лишний раз показывает, как легко надуть человека. Ладно, Пол, дай мне ее фотографию. Поеду поговорю с ней.
– За ней следить, если она уйдет оттуда?
– Неплохо бы. Пошли для этого двоих или троих, если нужно. Пусть за ней понаблюдают, пока я не дам отбоя.
– Тебе все равно, если она поймет, что за ней установлена слежка?
– Далеко не все равно. Лучше проделать это тайно.
– Это все, что я хотел выяснить. Так будет дороже.
– Зато надежнее, – заметил Мейсон. – Увидимся, Пол!
– Как ты собираешься действовать? – поинтересовался тот. – Так напрямик все и выложишь?
– Вовсе нет, – удивился Мейсон. – Попробую изобразить из себя богатого бездельника, которому не терпится потратить деньги. Придется поужинать еще разок. Но, по моим ощущениям, я на это вполне способен. После дня, проведенного в суде, у меня всегда зверский аппетит.
– Но за ней продолжать следить после того, как ты с ней свяжешься?
– Сейчас не могу сказать. Пусть твои люди работают, пока я их не отзову. Если она пойдет со мной, пусть следят за нами обоими.
Мейсон покинул офис Дрейка, спустился вниз на лифте, вышел на улицу, сел в машину и быстро погнал ее по ночным улицам к бульвару, ведущему на север. Здесь сбросил скорость, и стрелка спидометра задрожала, показав на десять миль больше официально разрешенного предела.
Проехав несколько миль после того, как позади остался густонаселенный район, Мейсон повернул к горящей красным неоном вывеске «Лавина-3».
Швейцар поставил машину Мейсона на стоянку и вручил ему билетик с номером. Адвокат вошел в ночной клуб, сдал в гардероб пальто, шляпу и одарил метрдотеля пятью долларами, попросив столик получше. Время было десять часов двадцать одна минута.
Метрдотель отнесся к Мейсону с тем вниманием, которое во всем мире обеспечивается щедростью.
– Вы один? – поинтересовался он.
Мейсон кивнул.
Метрдотель скорчил гримасу:
– Какая жалость.
– Вот уж действительно.
– Но эту беду можно легко исправить.
– Я дам вам знать, если мне что-то понадобится, – сказал адвокат.
– К вашим услугам, – поклонился метрдотель и проводил его к столику, стоящему рядом с танцевальной площадкой, в нескольких футах от слегка приподнятой платформы, служившей сценой.
В заведении все говорило об умении Марты Лавины создать то неопределенное, что принято называть «приятной атмосферой».
В ином ночном клубе тратят тысячи долларов на интерьер, развлечения и рекламу, и тем не менее он все равно не привлекает посетителей. Людей туда просто не тянет. В другом же месте, где обходятся гораздо меньшими затратами, складывается такая атмосфера, что его начинают посещать знаменитости. У многих появляется привычка проводить там вечера, не раз и не два заказывая напитки, в результате чего администрация получает неплохую прибыль. Такое заведение, имеющее ярко выраженную индивидуальность, быстро завоевывает популярность. Становится модным, чтобы тебя увидели там за столиком.
Никакой магической формулы, как добиться такого успеха, не существует. Некоторые знатоки считают, что это результат совершенствования, хотя и непредсказуемого, как и процесс развития личности человека. Но есть и такие, кто полагает, что подобная уютная обстановка создается благодаря тщательному продумыванию всех мелочей.
Марте Лавине такая завидная атмосфера, приносящая хорошую прибыль, удалась во всех трех ее заведениях. «Лавина-1» обслуживала любителей скачек. «Лавина-2» привлекала людей из литературных и кинематографических кругов. В «Лавину-3» зачастила богема – художники и газетчики. Ходили слухи, что художники, ставшие регулярными посетителями, пользовались значительной скидкой при оплате и могли проводить за специально отведенными им столиками столько времени, сколько они хотели. В свою очередь, эти люди, получившие таким образом своего рода признание, вносили свой вклад в создание этой атмосферы, расписывая стены непристойными картинками, сексуальными карикатурами и шаржами, снабженными остроумными эпиграммами.
Каждый из трех ночных клубов ориентировался на обслуживание постоянных посетителей. Туристов, любителей достопримечательностей и компании зевак, забредавших сюда поглазеть на «знаменитостей», принимали внимательно и вежливо, но строго отделяли от «своих».
Собственно, понаблюдать за известными личностями тут мог любой. У официантов даже вошло в привычку нашептывать посетителям имена знаменитостей, оказавшихся в зале, тайком указывать на них, что было приятно не только любознательным гостям, но и самим этим людям, большинство из которых, как известно, не лишены тщеславия.
Многие художники были даже обязаны своей репутацией этой рекламе, которую им делали официанты виллы «Лавина-3». Ведь именно они обращали внимание посетителей на их рисунки или остроумные «высказывания» на стенах ночного клуба, демонстрируя затем исподтишка и самих авторов, коротающих вечер в своей компании.
И все-таки прежде всего успех заведений Марты Лавины зависел от царившей в них манеры раскрепощенности, которая, однако, никогда не переходила границ приличия.
В менее респектабельных ночных забегаловках работали всякого рода развлекатели, стриптизерши; закончив выступление, они смешивались с публикой, стараясь прицепиться к какой-нибудь компании и в расчете на комиссионные подбить ее на выпивку.
У Марты Лавины ничего подобного не было. Ее исполнители были только исполнителями. А «хозяйки» – своего рода гейши – держались скромно и сдержанно, демонстрируя при этом потрясающе соблазнительные фигуры и одежды.
Говорили, будто Марта как-то сказала: «Хорошая „хозяйка“ должна отвечать трем основным требованиям: обладать невинным личиком, грешным телом и ничего не иметь под платьем, кроме волнующих изгибов фигуры».
Все заведения Марты находились в предместье города, в тщательно продуманных местах.
Сидя за столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывал посетителей, находившихся в зале.
Около двадцати завсегдатаев, сидевших за длинным столом, вели оживленную, слегка приправленную алкоголем дискуссию. Они явно уже поужинали и теперь только общались, попивая кофе и ликеры. Официанты подходили к ним принять заказ только тогда, когда кто-то из сидящих за столом подзывал их взмахом руки.
В глаза бросался резкий контраст между тем, как обслуживали эту компанию и других посетителей. Официанты как бы вежливо внушали остальным гостям ценность пространства, занимаемого этой группой. Ведь она была частью той атмосферы, которую так старательно поддерживала Марта Лавина.
Несколько столиков оставались свободными, хотя в целом в зале было многолюдно. Мейсон знал, что наплыв посетителей здесь не спадает до утра.
Когда зазвучала музыка, он заметил, что двое мужчин, сидевших до этого в одиночестве, танцуют с молодыми симпатичными девушками. А по окончании танца эти девушки подсели к ним за столик. Они выглядели общительными, привлекательными, скромными и практически ничем не отличались от других красивых молодых женщин, находящихся в ночном клубе.
Мейсон поймал взгляд метрдотеля, и тот поспешил к его столику.
– Петти сегодня здесь? – спросил адвокат.
Брови метрдотеля медленно поползли вверх.
– Вы знаете Петти?
– Я знаю того, кто знает ее.
– Сейчас Петти тут нет, но я могу попробовать ее найти, – произнес метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.
– Я хотел бы предложить ей составить мне компанию, если она не против, – проговорил Мейсон, вкладывая в руку метрдотеля еще одну пятидолларовую бумажку. – Та была за столик. Эта – за то, чтобы вы привели Петти.
– Попробую ее поискать, – пообещал метрдотель. – Но на это потребуется некоторое время.
Мейсон сделал заказ, специально выбрав такие блюда, которые красноречиво свидетельствовали, что он желает самого лучшего и не особенно озабочен ценой.
Когда накрыли на стол, Мейсон неторопливо принялся за еду, не слишком внимательно наблюдая за парами на танцевальной площадке. Потом с любопытством посмотрел шоу, которое оказалось определенно выше среднего исполнительского уровня других ночных клубов. И вдруг почувствовал, что за ним наблюдают.
Повернувшись, он увидел стройную молодую женщину с такими темно-карими глазами, что зрачок, казалось, не отличался от радужной оболочки. На губах ее играла легкая улыбка. Заметив, что Мейсон смотрит на нее, женщина неторопливо пошла к его столику, двигаясь удивительно плавно, каждая линия ее фигуры проступала под облегающим платьем.
Мейсон встал, отодвинув стул:
– Петти?
Она улыбнулась, протягивая ему руку:
– Как поживаете? Приятно познакомиться. Мы ведь раньше не встречались?
Мейсон обошел вокруг столика, помог ей сесть. Почти одновременно к ним подскочил внимательный официант, и Петти заказала виски с содовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.
Усевшись, Мейсон поиграл кофейной чашкой, сознавая, что молодой женщине надо дать время внимательно его рассмотреть.
– Счастлив, что вы сжалились надо мной, – сказал он наконец. – Мне было так тоскливо сегодня вечером. Ужин в одиночестве – не самое приятное занятие.
Петти улыбнулась:
– Ну, теперь вы больше не одиноки.
– Мне повезло, – согласился он. – Это большая удача, которая, пожалуй, полностью компенсирует одинокие часы первой половины вечера.
– Вы спросили обо мне, назвав мое имя?
– Да.
– Откуда вы меня знаете?
– Я слышал о вас, – ответил адвокат. – Вы были заняты?
Она покачала головой, потом пояснила:
– Нет, меня здесь не было. Я была… Я ездила домой.
Мейсон промолчал.
– Одна, – добавила женщина.
Его лицо по-прежнему ничего не выражало.
Несколько смягчившись, Петти поинтересовалась:
– Любопытно, как вы обо мне узнали?
– Мне рассказывал о вас мой друг.
– Но я здесь не так давно.
– Именно это мне и дали понять.
Она улыбнулась:
– Вы определенно очень разговорчивы, не так ли?
Официант принес виски. Мейсон наклонился к девушке, и ее оценивающие глаза взглянули на него поверх ободка бокала. А еще, как ему показалось, в них проскользнул неподдельный интерес.
Петти были высока и грациозна, с длинными темными ресницами и темно-каштановыми волосами, на свету отливающими бронзой. Ее губы были искусно подкрашены помадой, и казалось, они вот-вот готовы улыбнуться, даже когда она осторожно изучала собеседника.
Шоу уже закончилось, оркестр вновь заиграл танцевальную музыку.
Мейсон поднял брови в молчаливом вопросе.
Она едва заметно кивнула.
Он отодвинул стул, и мгновением позже Петти оказалась в его объятиях.
Несколько секунд они танцевали молча.
– А вы отлично танцуете! – сказала она наконец.
– Благодарю за комплимент, – ответил Мейсон. – А я как раз только что подумал, что кружусь с пушинкой в руках.
Она засмеялась и на мгновение придвинулась к нему ближе. Мейсон почувствовал ее тело под платьем. И одновременно понял, что, кроме него, танцевальных туфель и чулок, на ней ничего нет.
– Вам нравится танцевать, не так ли? – спросил Мейсон.
– Я это обожаю, – ответила она и немного печально добавила: – С некоторыми… Мне… мне не со всеми нравится танцевать.
Девушка снова замолчала, и по движениям ее тела Мейсон догадался, что по крайней мере на какое-то время она целиком отдалась музыке.
Потом, уже за столиком, Петти задумчиво посмотрела на него.
– Итак? – спросил он.
– Вы не такой, как все, – сказала она.
Мейсон рассмеялся:
– Разве мужчины не говорят вам то же самое?
Она нетерпеливо взмахнула рукой:
– Давайте не будем перебивать друг друга.
– Согласен, – ответил Мейсон.
– Вы не такой, как все. Вы сильный, крепкий, мужественный, но на бабника не похожи.
– Предполагается, я должен быть польщен?
– Да, в том смысле, в каком я имею в виду.
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
Но она замолчала.
Он поймал взгляд официанта и поманил его, чтобы заказать ей еще выпивку.
– В этом нет необходимости, – запротестовала Петти. – Мы тут не девочки из обычных баров.
Официант наклонился к ней и спросил:
– Повторить?
Она кивнула:
– Только сделай полегче, Чарли.
Официант повернулся к Мейсону, и тот заказал для себя двойной бренди двадцатипятилетней выдержки.
Когда официант ушел, Петти пояснила:
– Для нас не имеет значения, сколько выпьет клиент. Мы не работаем на комиссионной основе.
– Это очень интересно, – отозвался Мейсон. – И как же вы работаете?
– Не так, как думает большинство людей.
Он промолчал.
– Мы – атмосфера, – добавила она. – Мы на самом деле хозяйки.
– И сколько вас? – полюбопытствовал адвокат.
– Много, – улыбнулась она. – По большей части нас заказывают предварительно, но и случайно зашедшие сюда люди, если они одинокие и… и приятные, тоже могут получить партнершу для танцев, собеседницу. Миссис Лавина считает, что одинокий человек может испортить компанию, и не поощряет таких людей.
– Как явно не поощряет и бурного веселья.
– Она хочет, чтобы люди вели себя естественно, хорошо проводили время, но ей не нравится шумная публика. Понимаете, она своего рода гений…
– Продолжайте, очень интересно, – поддержал девушку адвокат.
Лицо Петти просияло, когда она заговорила о миссис Лавине.
– Видите ли, за ней постоянно следят. Ее закроют мгновенно, если только она перейдет черту. То есть если зайдет за нее слишком далеко.
Мейсон кивнул, и уголки его губ дрогнули в мимолетной улыбке.
– Разумеется, здесь вовсе не пикник воскресной школы, – торопливо продолжила Петти. – У Марты Лавины создана своя особая атмосфера. Те, кто приходит сюда посмотреть на знаменитостей, видят их.
Вон те люди, сидящие за длинным столом, очень, очень интересны. Тот мужчина во главе стола, с темными волосами, роговых очках, ну, тот, который сейчас говорит и размахивает руками, – блестящий художник. Это он написал картину с девушкой за колючей проволокой. А красавица рядом с ним – очень популярная фотомодель. Говорят, она живет с…
– Не стоит зачитывать весь каталог, – остановил ее Мейсон. – Я не интересуюсь атмосферой.
– Тогда чем же вы интересуетесь?
– Вами в настоящий момент.
Она покачала головой:
– Я недоступна.
– Но вы ведь здесь, не так ли?
– Я недоступна.
– Речь не о том, – возразил Мейсон. – Я вполне доволен вашим обществом.
Петти еще раз внимательно посмотрела на него:
– Вы не такой, как все… Вы славный.
Снова заиграл оркестр, и они снова пошли танцевать. Она позволила Мейсону прижать себя ближе, и он почувствовал движение ее сильных, молодых бедер, упругие мускулы на тонкой талии под платьем.
– Замечательно, – произнесла Петти, когда музыка кончилась. – Похоже, вы начинаете мне нравиться. Нет, вы мне определенно нравитесь!
– И это взаимно, – произнес Мейсон.
Она встретила его взгляд.
– Со мной такое происходит нечасто. Я не очень подхожу для этой работы. Я никогда не сажусь за столик к людям, пока к ним хорошенько не присмотрюсь.
– И разглядывали меня перед тем, как подойти?
– Конечно.
– Что ж, я польщен.
– Как мне вас называть?
– Перри.
Она наморщила лоб:
– Довольно необычное имя.
Мейсон посмотрел ей в глаза:
– Тем не менее это мое настоящее имя. Больше того, я холост. Меня интересуют окружающие люди, и я не мелкая сошка, пытающаяся гнать большую волну.
– Вас интересуют люди?
– Вы в настоящий момент.
– Мне понравилось танцевать с вами.
– Вы танцуете божественно, – сказал Мейсон. – В вас есть та самая изюминка…
– Это моя профессия, – перебила она, как бы желая закрыть эту тему, и через мгновение многозначительно добавила: – Танцевать.
– И вам это нравится? – спросил Мейсон.
– Танцевать – да, – ответила она, – а то, что это моя профессия, – нет.
– Почему?
– Этому слишком многое сопутствует.
– Что, например?
– Стоит ли рассказывать?
– Очень интересно, с чем же вам приходится сталкиваться?
– Со многим.
Мейсон улыбнулся:
– Ну, совершенно очевидно, что вам приходится зарабатывать на жизнь, и я полагаю, вы получаете какие-то проценты в виде компенсации… – Он поднял руку, чтобы привлечь внимание официанта.
– Не стоит заказывать больше выпивки, – запротестовала Петти.
– Почему?
– Я не хочу пить.
– А что вы хотите?
– Танцевать!
Они протанцевали еще два танца. Она прильнула к его плечу, иногда поднимая голову так, что ее лоб касался его подбородка. Во время последнего танца на нее вдруг напала задумчивость.
Провожая Петти обратно к столику, Мейсон проговорил:
– Меня мучает совесть. Вы потратили на меня столько времени!
– Мне это доставляет удовольствие.
– У вас наверняка есть какое-то соглашение с клубом, по которому вы получаете компенсацию…
– Хотите поехать в одно место? – неожиданно спросила она.
Адвокат внимательно посмотрел на нее:
– А вам понадобилось немало времени, прежде чем вы осмелились сделать мне такое предложение, не так ли, Петти?
– Пожалуй. – Она посмотрела ему в глаза.
– Вы всегда такая нерешительная?
– В общем, да. Но когда решаюсь, то иду до конца.
– И значит?
– Значит, предложение остается в силе.
– Поехали! – согласился Мейсон.
Он поманил официанта, заплатил по счету, дал на чай девушке в гардеробе, проводил Петти к выходу и, поймав взгляд служащего на стоянке, кивнул.
Петти покачала головой, отменяя его просьбу:
– Вам не понадобится ваша машина. Мы поедем на моей.
Мейсон поднял брови.
– Все в порядке, – улыбнулась она. – Эдди! Машину, пожалуйста.
Служащий стоянки моментально исчез, а через минуту к ним подкатил огромный черный лимузин. Шофер в униформе ловко выпрыгнул из него и открыл дверцу.
Петти поблагодарила его улыбкой. Мейсон помог ей забраться в машину, затем сел рядом с ней. Тяжелая дверца захлопнулась.
– Что теперь? – поинтересовался адвокат не без иронии в голосе.
– Отправимся в одно место.
– Насколько я понимаю, – сказал Мейсон, глянув на часы, – теперь вы уже догадались, кто я такой, и это нечто в духе особого приема, оказываемого?..
– Нет, – оборвала она его. – Мне безразлично, кто вы есть. Просто вы очень симпатичный.
Она протянула руку, дернула черный шелковый шнур, и в ту же секунду на все окна опустились темные шторы, скрыв им обзор. Стекло между кабиной водителя и пассажирской частью салона было непрозрачным. Они оказались в полном уединении.
– В чем смысл? – полюбопытствовал Мейсон.
Она придвинулась и всем телом прижалась к нему.
– Разве вам не хочется побыть со мной?
Он рассмеялся и обнял ее одной рукой за плечи. Потом другую положил на талию. Петти прижалась к нему еще крепче, а Мейсон провел рукой по ее бедру, проверяя, не припрятано ли под платьем какое-нибудь миниатюрное оружие, хотя тут же понял, что тонкая атласная ткань вряд ли могла укрыть даже почтовую марку.
Машина плавно влилась в уличное движение.
– Куда мы едем? – поинтересовался адвокат.
– В одно место. Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– А почему ты остановился?
Мейсон усмехнулся:
– Я искал пистолет или нож.
– Но только с одной стороны. Попробуй с другой. – Она изменила положение. – Давай попробуй с этого бока!
– Нет, – отказался он. – Твоим единственным оружием тебя одарила природа.
Петти засмеялась и положила голову ему на плечо.
– Почему ты захотел видеть именно меня?
– Мне порекомендовали тебя как хорошую собеседницу.
– Кто?
– Друг.
– Я не со всеми так выезжаю. Обычно только танцую, и все.
– Тебе нравится твоя работа?
– Не особенно.
– Тебе нравится миссис Лавина?
– О, она душка! Удивительно понимающая и заботливая женщина. Делает нашу работу стоящей.
– У тебя много клиентов?
– Относительно.
Наступило долгое молчание. Петти поерзала на сиденье и опять повторила:
– Но ты не такой, как все.
Мейсон откровенно рассмеялся.
– На самом деле, ты не такой, как все, – еще раз ласково пропела она.
– Куда же все-таки мы едем, Петти?
– В одно место.
– Какое место?
– Увидишь.
Мейсон слегка шевельнулся, обнял девушку, сидевшую к нему боком, устроился поудобнее.
Она замерла, потом наконец спросила:
– Это все?
– Пока да, – ответил он.
Петти расслабилась и так долго сидела неподвижно, что ему показалось, будто она уснула.
Внезапно большой лимузин замедлил движение, сделал резкий поворот, еще раз свернул и остановился. Потом проехал несколько ярдов назад, снова вперед и замер окончательно.
Девушка потянулась и вновь дернула шнур. Шторы скользнули вверх. Мейсон увидел, что они припарковались позади какого-то здания. Почувствовался влажный запах неухоженного двора, легкий аромат жареного лука. Освещения снаружи не было.
Адвокат взглянул на часы. Им потребовалось двадцать две минуты, чтобы сюда добраться.
Водитель открыл дверцу и застыл в ожидании.
Мейсон вышел, помог выбраться Петти.
– Что теперь? – спросил он.
– Оставь шляпу и пальто в машине, – проинструктировала она и пошла впереди него. Поднявшись по трем ступенькам на неосвещенное крыльцо, девушка дернула наружную дверь, вставила ключ во вторую, внутреннюю, отперла ее и, толкнув, открыла.
Тусклая пятнадцативаттная лампочка осветила ведущую наверх лестницу.
Петти жестом попросила Мейсона закрыть дверь и положила руку на деревянные перила. На мгновение ее пальцы скользнули по ним, потом она ухватилась покрепче и начала подниматься.
Мейсон пошел следом за ней.
– Ты здесь живешь? – спросил он.
Петти не ответила.
Наверху оказалась еще одна дверь. Ее она тоже открыла толчком, и они попали в длинный коридор. Пройдя по нему, девушка открыла дверь справа и приглашающе улыбнулась своему спутнику через плечо.
Адвокат вошел следом за ней.
Они оказались в довольно большой комнате, обставленной самой простой мебелью. В одной ее стороне находилась длинная из красного дерева стойка бара, перед которой стояли переносные табуреты, в другой были разбросаны складные кресла. За стойкой бармен смешивал напитки, на табуретах сидели несколько человек.
Не успел Мейсон оглядеться, как открылась дверь, ведущая куда-то вовнутрь помещения. Оттуда появился человек в смокинге и черном галстуке-бабочке. И хотя он тут же захлопнул за собой дверь, Мейсон на мгновение услышал звук, подобный тому, какой обычно издает шарик из слоновой кости, совершая бег по отделениям рулетки.
Любезно улыбаясь, мужчина направился к ним. Высокий, стройный, он выглядел лет на тридцать с небольшим. У него были холодные серые глаза и гладкие черные волосы, зачесанные назад так, что казались похожими на лакированную кожу.
– Добрый вечер, Петти, – произнес он. – Ты знаешь, кто с тобой?
Она улыбнулась:
– Мой спутник может представиться сам.
– В этом нет необходимости, – отреагировал мужчина. – Это Перри Мейсон, адвокат.
– Ох! – воскликнула девушка в полном смятении и замерла.
– Надеюсь, мистер Мейсон, вы здесь не по делам? – проговорил мужчина в смокинге.
– А если да? – отозвался тот.
– Собственно, это не имеет значения, лишь бы дело не касалось непосредственно нас.
– Я не служу у окружного прокурора, если вы это имеете в виду, – улыбаясь, ответил адвокат.
– Не хотите ли зайти?
– Насколько я понимаю, меня привезли сюда именно с такой целью.
Мужчина улыбнулся:
– Разумеется, темнить с человеком вашей профессии, мистер Мейсон, – пустая трата времени. Если желаете попытать счастья, мы будем только рады получить часть ваших денег.
– А Петти? – поинтересовался тот.
– Получит гонорар за то, что привезла вас сюда, и маленький процент от суммы вашего проигрыша.
– А если я выиграю?
– Такая возможность всегда существует, – согласился мужчина с серыми глазами. – И в этом случае «хозяйке» придется самой о себе позаботиться. Но они не считают такую ситуацию возмутительной.
– Думаю, мы зайдем, – решил Мейсон.
– Пожалуйста, направо.
– Перри Мейсон, адвокат! – воскликнула Петти. – Мне следовало бы догадаться, когда вы сказали, что вас зовут Перри. Я чувствовала, что в вас что-то есть… И надо же было, чтобы вы мне понравились!
– Постараюсь, чтобы ты получила компенсацию в любом случае, независимо от того, выиграю я или проиграю, – пообещал он.
Мужчина открыл дверь. Они вошли в комнату, где, кроме складных стульев, двух рулеточных столов, карточного стола и двух столиков, за которыми играли в «очко», никакой другой мебели не было.
Мужчина в смокинге преувеличенно извинился:
– Сожалею, мистер Мейсон, что мы не можем вам предложить более роскошное окружение, но могу вас заверить, игра идет активно и по-честному. Увы, из-за узколобого отношения к нам со стороны властей время от времени бывает необходимо переносить игру с места на место.
– Но вы сообщаете об этом «хозяйкам»? – поинтересовался адвокат.
– Не «хозяйкам», а шоферам, которые водят машины.
– Понимаю, – кивнул Мейсон. – Это обеспечивает некоторую степень безопасности.
– Некоторую, – признал мужчина. – Будем рады выдать вам наличные на ваш чек на любую сумму, мистер Мейсон.
– В этом не будет надобности, – ответит тот, доставая из кармана пачку денег и вытаскивая из нее два стодолларовых банкнота.
– Вот сюда, к кассиру, будьте любезны, мистер Мейсон. Можете обменять ваши деньги на жетоны по одному или по пять долларов, а если хотите, у нас есть и двадцатидолларовые.
– Думаю, мы начнем с пятидолларовых, – решил Мейсон. – И мне кажется, Петти тоже нужно несколько штук. – Он получил в обмен на два стодолларовых банкнота сорок жетонов. – Какую игру ты предпочитаешь, Петти?
– Рулетку.
Они подошли к столу с рулеткой. Внимательно наблюдая за игрой, для начала адвокат сделал несколько мелких ставок на группу из двенадцати номеров, на цвета и сектора. Какое-то время он оставался при своих, потом стал проигрывать. Но, поставив последний жетон на номер 7, с удивлением увидел, что шарик остановился на семерке.
Крупье с бесстрастным лицом придвинул ему выигрыш. Забрав жетоны, Мейсон поставил один из них на 7, второй – на 30, третий – на 5.
Шарик остановился на цифре «9».
Мейсон снова сыграл на 7, 30 и 5. Вышло 5.
Петти, стоявшая рядом и наблюдавшая за ним, пока еще не играла.
– Ну что? – спросил ее адвокат.
Она тоже положила жетоны на 7, 30 и 5.
Шарик остановился на 24.
С возгласом отвращения Петти поставила десять долларов на красное. Вышло черное. Поставила пять долларов на красное. Снова вышло черное. Тогда она кинула оставшиеся жетоны на красное, и шарик остановился на «зеро».
– Отлично! – сказала она. – Я разорена.
Мейсон отсчитал ей еще десять пятидолларовых жетонов.
– Попробуй эти, – предложил он.
Потом отошел от нее и, не обращая внимания на результаты собственной игры, с удивлением заметил, что Петти начало везти.
Ее лицо раскраснелось, глаза засверкали от возбуждения.
Какое-то время сам Мейсон выигрывал, потом начал стабильно проигрывать. А когда неожиданно вернул свой первоначальный капитал в двести долларов, подошел к кассиру и сдал все жетоны.
Кассир улыбнулся:
– Ну как, доставили себе удовольствие, мистер Мейсон?
– Во всяком случае, не нанес себе никакого урона, – ответил тот и вернулся к рулеточному столу.
Петти складывала жетоны.
– Как дела? – поинтересовался адвокат.
– Все было отлично всего минуту назад. Но теперь, похоже, я ничего не могу выиграть.
– Сдай жетоны, – предложил он. – Мне хочется уйти.
– Сейчас?
– Сейчас.
– Но мы ведь только что пришли.
Мейсон пожал плечами.
– Я чувствую, что мне сегодня повезет, – запротестовала Петти. – По-моему, я смогу снять банк.
– Не думаю, – возразил Мейсон.
Она поставила еще три раза, потом повернулась к нему с кислой гримаской.
– Это вы заставили вылететь в окошко мою удачу.
– Тогда сдавай жетоны.
– Хорошо, – согласилась она внезапно. – Сдам.
Он помог ей отнести жетоны к окошечку кассы. Петти получила шестьсот двадцать долларов.
– Так много? – воскликнула она. – Боже, я и не догадывалась, что эти жетончики столько стоят!
– Извините, что уносим вашу прибыль, – сказал адвокат кассиру.
– Не волнуйтесь, мы ее вернем, – любезно откликнулся тот.
– Насколько я понимаю, это новый поворот: сосунок не выигрывает и не проигрывает, а «хозяйка» все подчищает, – пошутил Мейсон.
– Будь я проклят, если это не так, – признал кассир.
Пропуская Петти, Мейсон придержал дверь. У бара они остановились, чтобы выпить. Подошел мужчина с галстуком-бабочкой.
– Надеюсь, мы увидим вас снова, мистер Мейсон.
– Благодарю вас, – вежливо ответил адвокат.
Они спустились по лестнице, и, словно по заранее поданному сигналу, лимузин подкатил к крыльцу.
Мейсон посадил Петти в машину. Она прижалась к нему и вновь дернула шелковый шнур.
– По-моему, вы просто замечательный, – проворковала девушка. – Я так рада, что вы заставили меня остановиться. Начиная играть, я никогда не могу этого сделать, пока все не спущу. Рано или поздно там до тебя всегда добираются.
– Ну, сейчас у тебя все в порядке.
– У меня никогда не было столько денег… Боже, если бы я только могла удержаться и не играть до тех пор, пока не истрачу их на что-нибудь стоящее!
– Тебе позволяют уезжать с выигрышем?
– Если кто-нибудь покупает мне жетоны, то да.
– Тогда не возвращайся, пока все эти деньги не кончатся, – посоветовал Мейсон. – Держись подальше от столов. На что ты собираешься их потратить?
Сейчас Петти была слишком возбуждена, чтобы пытаться его соблазнить.
– Боже, мистер Мейсон, если бы вы только знали, как много эти деньги для меня значат. Скажите, зачем вы пришли на виллу «Лавина» и спросили меня?
– А ты не знаешь?
– Нет.
– Ты меня сегодня подвела.
– Я подвела? – воскликнула она. – Я никогда в жизни вас раньше не видела!
– А как насчет Пола Дрейка?
– Кто это?
– Он иногда на меня работает.
– Я… – Внезапно она замолчала.
– Ну? – подтолкнул ее Мейсон и вдруг услышал шуршание ее юбки.
– Не мешайте, – попросила девушка. – Я прячу деньги в чулок. – Потом тесно прижалась к нему в темноте лимузина и спросила: – Я вам нравлюсь?
– Так как насчет Пола Дрейка? – повторил Мейсон.
– Я говорю не о Поле Дрейке. Я говорю о нас с вами. Я вам нравлюсь?
– Да.
Она провела рукой по спинке сиденья, нащупывая пальцами скрытый выключатель. Над пепельницей зажглась крошечная лампочка, заполнив салон мягким освещением.
– Расслабьтесь, – засмеялась Петти. – Я не собираюсь вас кусать.
Мейсон посмотрел на нее сверху вниз. Подняв глаза, она встретилась с его взглядом. Ее яркие красные губы были раздвинуты, обнажая жемчужные зубы.
– Вы мне нравитесь, – повторила девушка. Кончики ее пальцев заскользили вверх и вниз по его затылку. – А я вам нравлюсь?
– Разумеется.
– Но вы не показываете признаков избытка энтузиазма.
– Ты хотела бы, что я проявил избыток энтузиазма?
– Ну, могли хотя бы просто проявить энтузиазм, а потом мы двинулись бы дальше. – Ее левая рука скользнула по его пальто, потом пальцы ухватились за левый лацкан и начали его подергивать, притягивая Мейсона к ней ближе.
– Ты помнишь тот вечер, когда ограбили Родни Арчера, Петти? – спросил он.
Она замерла, напрягшись.
– А что такое? – спросила холодным, настороженным голосом.
– Ты видела в тот вечер Марту Лавину?
Петти резко отодвинулась.
– Хорошо, продолжайте в том же духе, будьте нудным старым адвокатом, если вам так хочется. Вы мне нравитесь. А вам нужно только задать мне кучу вопросов. Но, между прочим, я живой человек, хотя вам этого никогда не понять. Вы думаете обо мне лишь как о свидетеле.
– Все, о чем я спрашиваю, – это видела ли ты Марту Лавину в тот вечер, – мягко повторил Мейсон.
Она резко щелкнула выключателем, погрузив салон в полную темноту.
– Нет? – спросил Мейсон через несколько секунд. – Ты собираешься отвечать на мой вопрос?
Ответа не последовало, и вдруг он услышал, что она плачет.
Мейсон попытался найти ее в темноте.
– Отстаньте от меня! Не прикасайтесь ко мне! – всхлипнула Петти, когда он коснулся ее плеча.
– В конце концов, – проговорил Мейсон, – давай посмотрим на это трезво. Ведь я только спросил тебя… – И почувствовал, как ее плечо затряслось от рыданий, потом она стряхнула с себя его руку.
Почти одновременно машина затормозила и остановилась.
– В чем дело? – удивился Мейсон.
Петти не ответила.
Дверца лимузина открылась. Водитель сдвинул в сторону темную шторку и сказал:
– Вилла «Лавина».
Мейсон взглянул на часы. Поездка обратно заняла ровно шесть с половиной минут.
Он вышел из машины; Петти осталась внутри, она сидела, повернувшись к нему спиной, опустив голову, прижав к глазам носовой платок.
– Идешь? – спросил Мейсон.
– Нет, – приглушенно ответила она.
Шофер закрыл дверцу, укоризненно взглянув на Мейсона.
– Я вам что-то должен? – спросил тот.
– Ничего, сэр.
Адвокат поднялся по ступенькам на крыльцо виллы «Лавина-3».
– Теперь вам нужна ваша машина? – поинтересовался швейцар у дверей.
– Через минуту, – бросил ему Мейсон.
Он вошел в ночной клуб, еще раз сдав шляпу и пальто. Метрдотель, который до сих пор был чрезвычайно почтителен к нему, теперь повел себя как-то странно.
– Боюсь, у нас почти все занято, – извинился он.
Мейсон огляделся в поисках красной гвоздики, отличавшей детективов Пола Дрейка, но не увидел ни одной.
– Думаю, у нас нет свободных столиков, – повторил метрдотель на этот раз со стальными нотками в голосе.
– Я только зайду в мужскую комнату, – сказал ему адвокат и, обогнув танцевальную площадку, направился в глубь ресторана, при этом бегло оглядывая столики. Никаких признаков людей с красными гвоздиками не было.
Мейсон пересек холл для отдыха, открыл дверь в коридор, который привел его к черному ходу. Открыв его дверь, он оказался на маленьком служебном крыльце, заваленном большими мешками с мусором.
Перед освещенным крыльцом находилось темное пространство. Слева виднелась стоянка, на которой стояли машины посетителей виллы «Лавина-3». Справа – высокий дощатый забор. Воздух был пропитан запахом жареного лука.
Мейсон повернул обратно, двинулся по коридору в другую сторону и, заметив дверь, попробовал ее открыть. За ней оказалась лестница.
Осторожно закрыв за собой дверь, он поднялся на второй этаж, прошел по коридору, толкнул дверь справа и вошел в ту же самую комнату, в которой был несколькими минутами раньше, – с баром, переносными табуретами, складными креслами.
Тот же мужчина в смокинге, улыбаясь, шагнул к нему навстречу, и вдруг улыбка на его лице застыла. Глаза смотрели холодно и жестко.
– Что-то забыли, мистер Мейсон?
– Захотелось снова попытать счастья, – любезно ответил он.
– Могу я вас спросить, как вы сюда попала?
– Поднялся по лестнице.
– По какой лестнице?
– По лестнице из коридора виллы «Лавина».
– Вам не стоило этого делать, мистер Мейсон, – произнес мужчина в смокинге.
– Почему же? – наивно спросил адвокат.
– У нас нет никакой связи с виллой «Лавина».
– Я и не говорю, что есть. Просто сказал, что поднялся по лестнице и оказался здесь. Вы спросили – я ответил.
Сидящий в конце стойки бара мужчина с толстой шеей и телосложением борца встал, приблизился к ним и застыл, прикуривая сигарету, примерно в трех футах за спиной адвоката.
– Вы важная персона, мистер Мейсон, – проговорил мужчина в смокинге, – имеете большой вес, но существуют поступки, которые неразумно совершать кому бы то ни было, даже вам.
– Какие, например? – полюбопытствовал Мейсон.
– Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы.
– А для чего же?
– Поддерживать порядок.
– Я его не нарушаю, не так ли?
Мужчина в галстуке-бабочке внезапно принял решение:
– Разумеется, мистер Мейсон. Не хотите ли снова пройти в другую комнату? – Отступив назад, он открыл дверь.
На мгновение адвокат заколебался, потом прошел в помещение, где находились игорные столы. Подошел к окошку кассира, достал из кармана двести долларов.
Кассир посмотрел на него с изумлением:
– Передумали, мистер Мейсон?
– Да.
Кассир заколебался:
– Похоже, вы теперь один.
Адвокат изобразил на лице удивление, поглядел направо, потом налево и воскликнул:
– Будь я проклят, если не один!
Глянув за плечо Мейсона, кассир поймал от кого-то, стоявшего позади него, сигнал, принял деловитый вид и выдал адвокату сорок пятидолларовых фишек.
Мейсон вернулся к рулеточному столу.
Десять или пятнадцать минут он без всякого интереса играл, рассматривая посетителей, в основном делая ставки на цвет, и каждый раз проигрывал. Наконец, пожав плечами, собрал жетоны, бросил последний на 24.
Шарик упал на номер 3.
Позади него женский голос произнес:
– Не везет, мистер Мейсон? Но нельзя же все время выигрывать!
Обернувшись, он встретил оценивающий взгляд Марты Лавины.
– Добрый вечер, – сказал адвокат.
– Не ожидала увидеть вас здесь, – заметила она.
Мейсон усмехнулся.
– Как случилось, что вы попали в это место? – поинтересовалась миссис Лавина, не обращая внимания на его реакцию.
– Этот вопрос мне задают уже второй раз за последние двадцать минут, – ответил адвокат.
– По-моему, нам с вами надо поговорить, мистер Мейсон.
– Где? Когда?
– Как вам уже известно, моя вилла «Лавина-3» находится внизу, она примыкает к этому зданию. Там, в моем офисе, мы будем совершенно одни.
Мейсон поклонился:
– Я к вашим услугам.
Они спустились по лестнице, прошли в коридор виллы, а когда шли по помещениям ночного клуба через холл и небольшую приемную, дверной проем которой был занавешен, адвокат поддерживал Марту Лавину под руку.
В оформлении офиса чувствовалась женская рука. Письменный стол был окружен удобными мягкими креслами, обитыми дорогой кожей красного цвета, а комната освещалась целой системой ламп, излучавших мягкое свечение, которые в целом создавали эффект, напоминающий умиротворяющую лунную ночь.
Марта Лавина жестом показала гостю, куда ему сесть, и села сама, но не за письменный стол, а в красное кожаное кресло. Скрестила ноги, поправила юбку как раз на нужную высоту. Блестящий нейлон подчеркивал стройные ноги и аккуратной формы ступни.
Она открыла сумочку, вынула серебряный портсигар со встроенной в него зажигалкой, выбрала сигарету, прикурила ее, глубоко затянулась и выпустила дым двумя струйками из слегка расширенных ноздрей, внимательно разглядывая при этом Перри Мейсона.
Адвокат небрежно достал свою сигарету, чиркнул спичкой и ответил ей тем же молчаливым, изучающим взглядом.
– Итак? – спросила она наконец.
Он пожал плечами, улыбнулся, но ничего не ответил.
– Чего вы хотите? – требовательно проговорила миссис Лавина.
– В настоящий момент – ничего.
– Боюсь, у нас с вами могут возникнуть большие проблемы, мистер Мейсон.
– Не сомневаюсь, что так и будет.
– Зачем вам создавать мне проблемы?
– Я представляю интересы моего клиента.
– Фу! – махнула она рукой. – Жалкое существо со дна общества.
– Тем не менее мой клиент.
– В тюрьме ему будет не хуже, чем на свободе. Не прикидывайтесь. Для вас это просто обуза.
– Он мой клиент.
– Он виновен.
– Это мы еще посмотрим.
– Хорошо, чего вы хотите? Сколько вы хотите? К чему вы клоните?
– У меня нет никакой цены.
– Похоже, вы проявляете довольно большой интерес к моей жизни.
– Я проявляю довольно большой интерес к вашим показаниям.
– А что не так с моими показаниями?
Мейсон спокойно выдержал ее разгневанный взгляд.
– Вас не было с Родни Арчером, когда его ограбили.
– Кто это говорит?
– Думаю, это скажут присяжные, делая свое заключение.
– И это вам может помочь?
– Это может помочь моему клиенту.
– Не понимаю, каким образом?
– В настоящий момент, – пояснил адвокат, – я основываюсь на предположении, что моему клиенту поможет правда.
– Сколько вы хотите?
– Ничего.
– Хорошо. Скажем по-другому. Сколько хочет ваш клиент?
– Не думаю, что он чего-то хочет.
– Не глупите, мистер Мейсон! У каждого есть цена. Возможно, не для того, чтобы продавать свои способности, но все на свете имеет цену. Вы адвокат. Все, что у вас есть, продается.
– А вы? – спросил он.
Она посмотрела ему в глаза:
– И все, что есть у меня, тоже продается – за свою цену.
– Какая удобная философия…
– Это практичная философия. Каждый продает то, что имеет продать. Некоторые женщины просят денег. Другие хотят безопасности и выходят замуж, чтобы ее приобрести. Но каждая женщина, у которой есть зеркало, десятки раз на дню оценивает свои возможности поторговаться. Давайте перестанем ходить вокруг да около, мистер Мейсон. Вы – деловой человек. Я – деловая женщина. Я готова признать ваши личные и профессиональные достоинства, хотя совершенно не понимаю, зачем вы так пыжитесь из-за этого клиента. Это же ничего не значащий бездельник, который, вероятно, повинен еще в десятке ограблений. К тому же за его защиту вы не получаете ни цента.
– Меня назначил его защищать суд. Вот почему этот человек – мой клиент.
– Хорошо, не стоит повторяться! Боже милосердный, я усвоила, что он ваш клиент, а вы все твердите: «Он мой клиент! Он мой клиент!» Знаю, поняла. Итак, чего вы хотите?
– Справедливости.
– Что такое справедливость?
– Оправдание подсудимого.
– Ну это уж слишком!
– Какие у вас предложения?
– Допустим, окружной прокурор предъявит ему обвинение в каком-нибудь очень незначительном проступке, например в мелкой краже или бродяжничестве…
– Мой клиент хочет быть оправдан судом.
– Не получится.
– Почему же?
– Потому что это выставит в смешном виде заместителя окружного прокурора, выступающего его обвинителем. Это будет черным пятном на его репутации и поставит полицию в неловкое положение.
– На чем основана такая ваша уверенность?
– А вы как думаете?
– Уж не поинтересовались ли вы у них самих?
– Не говорите ерунды. Просто я общаюсь с людьми.
– А я общаюсь с собой.
– Предлагаю вам выгодную сделку, – в открытую заявила Марта Лавина. – Сейчас ваш клиент получит хороший пинок в виде тюремного заключения. Но все можно устроить иначе, и я преподнесу это вам на серебряной тарелочке. Он отделается пустяком, а когда вынесут приговор, подаст ходатайство на пересмотр дела и получит условный срок. Вы не можете сделать для него большего.
– Оправдание значит гораздо больше.
– Вам не добиться оправдания, во всяком случае сейчас.
– Что может мне помешать?
– Хотя бы я.
– Не боитесь проиграть?
– Со мной такого не случится.
Некоторое время адвокат с интересом разглядывал собеседницу, наконец сказал:
– Вы поклялись, что присутствовали при ограблении…
– Присутствовала. И могу повторить определенно, уверенно, абсолютно и окончательно, что я была с Родни Арчером во время ограбления, а этот ваш клиент, о котором вы так печетесь, был тем самым человеком, который нас ограбил.
– Я не вижу причин обсуждать сейчас этот вопрос, его решат присяжные, – остановил ее адвокат.
– А когда вы собираетесь его обсуждать?
– В понедельник утром, когда вы сядете на свидетельское место для продолжения перекрестного допроса.
Она выпрямилась в кресле и резко сменила тему:
– Тогда ответьте, зачем вы тут рыщете?
– Я хотел поговорить с мисс Кейлор. Слышал, что она здесь.
– Мисс Кейлор поддержит мои показания.
– Насколько мне известно, несколько дней назад было иначе.
– Спросите ее, как обстоит дело сейчас.
– Она сказала Полу Дрейку, что вы…
– Кто такой Пол Дрейк?
– Частный детектив, которого я нанял.
– Хорошо, и что она ему сказала?
– Что не подвозила вас в тот вечер, когда произошло ограбление.
– В тот момент она не находилась под присягой. Поставьте ее на свидетельское место, возьмите с нее присягу. Но учтите, мистер Мейсон, тогда она уже станет вашим свидетелем.
– Да, и что? – откликнулся он.
Марта Лавина холодно улыбнулась:
– Так уж случилось, что я знаю – адвокат не может оспаривать показания своего свидетеля. Вы спросите ее, подвозила ли она меня в тот самый вечер, и Кейлор поклянется, что подвозила. Вы окажетесь связанным таким ответом. Ее показания загонят вас в тупик, потому что вы не сможете их опровергнуть.
– Что ж, ей же будет хуже, если она решится лжесвидетельствовать.
– Она не будет лжесвидетельствовать.
– Но Полу Дрейку Кейлор говорила другое.
– Могу лишь повторить, мистер Мейсон, что, беседуя с вашим мистером Дрейком, она не находилась под присягой.
– Хорошо, – адвокат встал, – закончим на этом дискуссию.
– Садитесь! Не надо так спешить. Скажите, почему вы вернулись в игорное заведение?
– Потому что мне стало интересно.
– Что именно?
– Захотелось понять, как оно работает.
– Зачем? Вы хотите меня шантажировать?
– Нет. Просто разобрало любопытство.
– И могу я спросить, что именно вызвало ваше любопытство?
– Потребовалось двадцать две минуты, чтобы доехать от парадной двери вашей виллы до черного хода в игорный дом, – ответил адвокат. – А чтобы вернуться назад, оказалось достаточно шести с половиной минут.
– И что?
– Мне показалось это очень странным, ведь мы все время ехали примерно с одной и той же скоростью. И еще я обратил внимание на запах жареного лука в заднем дворе игорного дома, поэтому, когда сюда вернулся, прошел через кухню, чтобы проверить зародившееся у меня подозрение. И, почувствовав запах жареного лука, убедился в правильности моих выводов.
– Надо будет с этим разобраться, – заметила Марта Лавина, нахмурясь.
– И, разумеется, с расхождением во времени, – добавил Мейсон.
– Если бы вы вели себя правильно, поездка обратно заняла бы столько же времени, сколько и туда.
– Что вы имеете в виду под правильным поведением?
– Ну, биологически нормально, а вы вместо этого устроили «хозяйке» допрос.
– Понимаю, – усмехнулся Мейсон. – Значит, существует какая-то система сигналов между «хозяйкой» и водителем, чтобы…
– Никаких сигналов, – отрезала она. – Просто водитель слышит все, что происходит в салоне. Там установлен микрофон. Шофер – доверенный человек, и предполагается, что он не злоупотребляет этим доверием.
– О, можно представить, какие при этом открываются интересные возможности!
– Вы не догадаетесь даже о половине из них.
– Насколько я понимаю, – продолжил Мейсон, – дело обстоит так. Если клиент проигрался в пух и прах, поездка обратно короткая. И в этом случае «хозяйка» получает проценты от его проигрыша. Если же человек выиграл и, естественно, находится в связи с этим в возбужденном состоянии и щедром настроении, поездка длится до тех пор, пока «хозяйке» не удастся его хорошенько раскошелить.
– Последнюю часть вы изложили очень деликатно, мистер Мейсон.
– Зато убежден, что точно.
– Если вам хочется узнать об этом поподробнее, придется провести ряд экспериментов, – заявила она. – Я не обсуждаю эти вопросы с шоферами и, хотите – верьте, хотите – нет, мистер Мейсон, не имею никакого отношения к работе игорного дома. «Лавина» – совершенно независимое заведение. Единственное между нами связующее звено – это предоставляемая «хозяйкам» возможность заработать кое-что на стороне, не теряя своего престижа.
Конец ознакомительного фрагмента.