Глава 3
Перед аптекой на углу Венс-авеню и проспекта Крамера Мейсон спросил:
– Как ты думаешь, Делла, откуда эта женщина могла знать, что я находился в «Золотом гусе»?
– Такая известная личность, как вы, заметна в любом месте, – улыбнулась Делла.
– Так ты полагаешь, что перед этим она тоже побывала в «Золотом гусе»?
– Необязательно. Она… постойте… да, мне понятно, почему вы так решили. А возможно, у нее был дружок, который позвонил ей и сказал: «Послушай, мистер Мейсон в „Золотом гусе“. Не упусти свой шанс. Тебе остается лишь связаться с ним». Или же метрдотель…
– Но мне почему-то кажется, что это не так, – сказал Мейсон. – Тогда в ее голосе не было бы такого нетерпения и страха… Нет, должно быть, она сама побывала в ночном клубе, увидела нас там, сразу же ушла и позвонила из аптеки.
– Кто-нибудь мог знать, что вы там будете?
– Но ведь мы и сами этого не знали заранее, – сказал Мейсон. – Ты помнишь, мы закончили расспрашивать свидетельницу и по дороге домой ты вспомнила, как Пол Дрейк расхваливал «Золотого гуся». Говорил, что там превосходная кухня и хорошая музыка и шоу…
– Да, верно, – согласилась она. – Это мы внезапно решили, поэтому никто не мог знать, что мы туда пошли.
– Если не считать сотрудников Детективного агентства Дрейка, – заметил Мейсон. – Помнишь, мы позвонили Полу из клуба и сказали, что у нас есть показания этой свидетельницы и что мы увидимся с ним утром, и, кажется, я упомянул, что мы решили последовать его совету насчет ночного клуба.
– Ну да. Я помню, как вы это говорили.
– Но, – сказал Мейсон, – Пол Дрейк не стал бы никому рассказывать, где мы находимся. В конце концов, он детектив. Он умеет держать язык за зубами. Ладно, надеюсь, мы многое узнаем после того, как побеседуем с Карлином. Может быть, все выльется в самое заурядное дело. И окажется, что не стоило слишком беспокоиться, пороть горячку и действовать ночью. Однако я не могу отделаться от мысли, что эта женщина долго откладывала деньги на крайний случай и, когда этот случай наступил, она взяла деньги и… Ну вот мы и у аптеки. Посмотрим, что тут есть. Зайдешь со мной? – спросил он Деллу.
Делла Стрит уже приоткрыла дверь.
– Только попробуйте меня не взять, – усмехнулась она.
Сотрудники аптеки уже готовились закрывать заведение. Четверым парням незрелого возраста, оживленно болтавшим за густым коктейлем из сиропа и мороженого, вежливо, но твердо напомнили, что пора уходить. Продавщица содовой с удрученным видом окунала грязные стаканы в горячую мыльную пену, а кассирша заканчивала подсчитывать выручку.
Продавец рецептурного отдела вяло выслушал Мейсона.
– Вряд ли я могу что-то припомнить о ней, – сказал он. – Нам долго звонили по другому телефону, но я был слишком занят, чтобы сразу ответить. Наконец я подошел, и с центрального телефонного узла сообщили, что кто-то забыл положить на место трубку во второй будке. Я это проверил и повесил трубку на место. Вот и все, что я могу вам рассказать. Поговорите лучше с кассиршей.
Мейсон подошел к кассе.
Да, кассирша смутно помнила эту женщину. Та разменяла у нее двадцать пять центов. Ей тридцать – тридцать пять лет, она была в черном пальто с меховым воротником и с коричневой крокодиловой сумочкой. Нет, описать более подробно не может. Трубка осталась висеть на шнуре. Нет, она не видела, как эта женщина уходила. Они все были страшно заняты и…
– Из какой будки она звонила? – спросил Мейсон.
– Из той, что справа, ближе к стенду с журналами.
– Я пойду взгляну, – сказал Мейсон.
Он подошел к телефонной будке, Делла Стрит последовала за ним.
– Аптекарь явно наблюдает за вами, шеф, – прошептала она.
– Он принимает меня за агента ФБР, – сказал Мейсон. – Готов поспорить, у нас один шанс из тысячи обнаружить то, что так напугало ее, но я все же загляну внутрь. Если она торопилась уйти, то, возможно, забыла тут что-нибудь: носовой платок, кошелек или…
– На полочке клочок бумаги и несколько монет, – сообщила Делла Стрит, заглядывая в будку через стекло.
Мейсон открыл дверцу, и Делла Стрит проскользнула внутрь.
– Четыре пятицентовые монеты, сложенные столбиком, и бумажка, – подтвердила она.
– Что за бумажка?
– На ней какие-то цифры, накарябанные карандашом. И номер: Майн 9-6450.
– Позвони, – попросил Мейсон. – Посмотрим, кто ответит.
Опустив монетку в щель автомата, Делла набрала номер.
– Не удивлюсь, если так поздно никто не ответит, – заметила она. – Это… о, да, алло, да, о… спасибо… нет, не беспокойтесь, я просто ошиблась номером.
Она положила трубку на место и улыбнулась Перри Мейсону.
– Это, – сказала она, – номер «Золотого гуся».
– Вот черт! Я бы многое отдал, чтобы понять, как она узнала, что мы были там. Что еще на бумажке?
– Какие-то цифры на обратной стороне. Выведены аккуратно, как если бы это писала женщина, записывающая счета.
– На что они похожи?
– На какой-то сложный номер документа.
Цифры были выведены в строчку: 59-4R-38-3L-19-2R-10L.
Мейсон стоял нахмурившись.
К ним торопливо направлялся аптекарь.
– Что-нибудь нашли? – спросил он.
Мейсон улыбнулся и покачал головой:
– Я просто записал здешний номер.
– А, – протянул аптекарь.
Мейсон сунул клочок бумаги в карман, зевнул и пояснил:
– Это все пустяки. У меня есть кузина, которая страдает амнезией. По какой-то необъяснимой причине она умудряется помнить мой телефонный номер, даже забывая мое имя и имена всех наших родственников.
– Понятно, – протянул аптекарь тоном, явно свидетельствовавшим об обратном.
Мейсон повел Деллу Стрит к двери.
Моросящий дождик превратился в холодный проливной дождь. Делла Стрит забралась в машину и придвинулась поближе к Мейсону.
– Брррр… – произнесла она. – Я продрогла. В такую промозглую погоду коленям требуется что-нибудь теплей нейлона. Что вы думаете об этих цифрах, шеф?
– Цифры, – произнес Мейсон, извлекая из кармана бумажку, – это комбинация шифра сейфа. Четыре раза вправо до пятидесяти девяти, три раза влево до тридцати восьми, два раза вправо до девятнадцати, потом влево и остановиться на десяти.
– Аптекарь как бы невзначай приближается к двери, – предупредила Делла. – Сдается мне, он хочет запомнить номер вашей машины, так, на всякий случай…
Мейсон нажал на газ. Машина тронулась с места, и «дворники» задвигались, разгоняя с ветрового стекла струйки дождя.
– Этот аптекарь наверняка знает гораздо больше, чем говорит, – заметил Мейсон.
– Надеюсь, он разузнает, кто вы такой, и убедится, что вы адвокат и имеете законное право брать с собой в ночной клуб секретаршу. Возможно, он и так знает, кто вы, но понятия не имеет, кто я. Видимо, он принял вас за женатого человека, который решил немного порезвиться.
– А тебя? – спросил Мейсон.
– А меня за сирену, коварную искусительницу мужской добродетели.
– Наверняка Пьер именно так о тебе и подумал и составил обо мне определенное мнение, – сказал Мейсон.
– Вот как! – притворно рассердилась Делла Стрит. – Нечего все сваливать на женщину. Мужчине всегда хочется покрасоваться в роли ловеласа.
– О-о, – протянул Мейсон. – Можно взглянуть на это и по-другому. Пьер наверняка решил, что ты настоящая вамп, а я несчастный трудяга, по неосторожности попавший в твои коварные сети…
– Да будет вам, – рассмеялась Делла. – Поскольку я наш бухгалтер, подскажите, как мне следует оформить эти пятьсот семьдесят долларов в нашем гроссбухе?
– Я думаю, – сказал Мейсон, – тебе следует записать их как вклад мадам X, пока мы точно не выясним, кто такая наша клиентка. Возможно, мистер Карлин просветит нас.
– Что вы намерены сказать ему, шеф? Я имею в виду – о нашей клиентке?
– Ни слова, – ответил Мейсон. – К тому же я очень рассчитываю, что он не шутил насчет кофе.
Они задумчиво молчали, пока Мейсон не повернул машину на Вест-Лорендо-стрит и они не оказались в Шестьдесят восьмом квартале.
– Поторопились повернуть, Делла, – обронил Мейсон. – Теперь мы не на той стороне улицы.
Он проехал через перекресток, снизил скорость, пытаясь рассмотреть номера домов.
– Вот он, как раз на той стороне, – объявил Мейсон.
– Какой старый! – воскликнула Делла.
Мейсон кивнул.
– Могу поспорить – у его хозяина лет эдак двадцать пять назад вокруг дома имелось акров десять земли. Затем город начал наступать на него, и он решил поделиться с ним землей, но, как видишь, сохранил достаточно места вокруг. Должно быть, футов тридцать-сорок с каждой стороны дома, чтобы, так сказать, не терять сходства с усадьбой. Но дом явно пришел в упадок. Его давным-давно не перекрашивали, и теперь можно лишь догадываться о его былом великолепии. Вот мы и приехали.
Мейсон развернул машину и поставил ее прямо перед входом.
– Ну как твои ножки?
– Еще не просохли.
– А я надеялся, что отопление в салоне согреет их. Смотри не простудись.
– Постараюсь. А как ваши ноги?
– Нормально. У моих ботинок толстые подошвы.
Мейсон погасил фары, заглушил мотор, обошел вокруг машины и открыл дверцу для Деллы Стрит.
– Ну вот, Делла, – сказал Мейсон, – мы продолжаем вести следствие.
Они быстро прошли по цементной дорожке к скрипучему, неокрашенному крыльцу под навесом, с деревянными столбиками и резьбой по краям.
Мейсон попытался на ощупь отыскать дверной звонок, как вдруг дверь неожиданно приоткрылась и мужской голос произнес:
– Простите, здесь не горит свет. Вы мистер Мейсон?
– Совершенно верно. Полагаю, вы мистер Карлин?
– Да, сэр. Проходите в дом вместе с вашей дамой.
Карлин открыл дверь пошире. Делла Стрит вошла первой, Мейсон – за ней.
– Отвратительная погода, – посетовал Карлин. – Очень холодный дождь.
– Да, неприятный, – согласился Мейсон, исподтишка разглядывая хозяина и комнату, в которой они оказались.
При тусклом свете лампочки он увидел мужчину лет шестидесяти, с крупной головой и серыми навыкате глазами за толстыми стеклами очков. Хозяин с непонятным спокойствием разглядывал ночных гостей.
Его одежда выглядела не менее поношенной и обветшалой, чем дом снаружи. Однобортный, давно вышедший из моды пиджак, давно не знавшие утюга брюки, ботинки, потрескавшиеся от продолжительной носки и принявшие форму широких ступней хозяина…
– Холостяцкое логово, – заговорил Карлин. – Я живу один. Экономка приходит два раза в неделю, а сам я ничего здесь не прибираю. Так что уж не обессудьте.
– О, это пустяки, – заверил его Мейсон. – Это мы должны просить у вас прощения за столь поздний визит. Однако обстоятельства таковы, что дело не терпит отлагательств.
Карлин снял очки и внимательно посмотрел на Мейсона. Левая сторона его лица оставалась спокойной и ровной, в то время как правая казалась слегка перекошенной – угол рта был немного приподнят, а край глаза – опущен. Все вместе создавало впечатление, будто Карлин воспринимает окружающие его предметы под кривым углом.
– Мой дом, – произнес он, – в вашем распоряжении. Я могу лишь догадываться, насколько вы заняты целый день, мистер Мейсон. Пожалуйте в гостиную, у меня на плите горячий кофе.
– Вот это как нельзя кстати! – обрадовался Мейсон.
– Со сливками или черный? – спросил Карлин.
– Со сливками, – сказал Мейсон.
Гостиная как нельзя лучше отражала личность хозяина.
Здесь стояли три старомодных кресла-качалки, покрытые чехлами, и два деревянных стула с продавленными сиденьями, считавшиеся некогда стульями для буфетной. В комнате не было ни одного торшера и, очевидно, не было даже розеток в стене, поскольку провода тянулись непосредственно из патрона люстры, свисавшей с середины потолка. Из всей этой паутины проводов торчали лампы, затененные картонными абажурами, белыми изнутри и зелеными снаружи.
Маленький столик в середине комнаты был завален книгами, журналами и газетами, часть которых валялась и на полу. Небольшая кипа около одного из кресел свидетельствовала о том, что хозяин частенько сиживал здесь и, покончив с очередной книгой, просто бросал ее на пол.
– Устраивайтесь поудобней, – пригласил Карлин. – Сейчас принесу кофе.
И Карлин удалился на кухню, а Мейсон и Делла принялись разглядывать комнату. Делла улыбнулась Мейсону.
– Отгадайте, где его любимое кресло, шеф? – сказала она и указала на кресло-качалку, вокруг которого валялись разбросанные в беспорядке журналы, книги и газеты.
Мейсон улыбнулся в ответ, потом прошелся по комнате, разглядывая корешки книг, стоявших в потемневших от времени книжных шкафах из красного дерева.
– Боже мой, Делла, тут столько интересного! Наш новый приятель настоящий книжный червь. Ты только взгляни на эти переплеты!
– Что в них особенного? – спросила Делла. – И не пытайтесь выманить меня из этого уютного местечка, шеф. Я нашла газовый радиатор, и моим ножкам теперь просто божественно тепло.
Мейсон обернулся на нее через плечо. Делла стояла у фигурной решетки. Теплый воздух, поднимаясь снизу, слегка колыхал подол ее юбки.
Мейсон рассмеялся.
– Посмотрела бы я, как вы надели бы юбку в такую слякотную погоду, – сказала она. – Ну так что это за книги?
– Они разные, – ответил Мейсон, – но сразу видно, что это сплошь дорогие издания в роскошных переплетах и…
Со стороны кухни послышались приглушенные, шаркающие шаги, и в гостиную вошел Карлин, неся поднос с огромным керамическим кофейником, несколькими чашками с блюдцами, наполовину заполненной бутылочкой сливок и большой хрустальной сахарницей.
Он растерянно посмотрел на столик.
– Одну минутку, – сказала Делла Стрит. – Позвольте вам помочь.
Она сложила журналы и книги стопками. Карлин благодарно улыбнулся девушке, поставил поднос на столик и принялся разливать кофе.
Кофейные чашки оказались видавшими виды, треснутыми и разномастными.
– Боюсь, что у меня не найдется ничего лучше, – извинился Карлин. – Но вы понимаете, как трудно вести хозяйство одному, без заботливой руки. Впрочем, довольно извинений за мой скудный быт. Это дом холостяка. Но, как бы там ни было, я рад гостям. А теперь давайте выпьем кофе и познакомимся поближе.
Мейсон помешал кофе, сделал глоток и, взглянув на Деллу, одобрительно кивнул.
– Кофе поистине чудесный! – похвалил он.
– Очень рад, что угодил вам.
– Вы готовите себе сами? – поинтересовалась Делла и поспешно добавила: – Извините, мне не следует совать нос не в свое дело.
– О, не стоит извинений, – сказал Карлин. – Я люблю готовить. Ем когда захочу и что захочу. Вкусы у меня довольно причудливые. Когда чувствую голод, то готовлю себе что-нибудь. Когда не голоден, то и не ем вовсе. Одна из бед, так сказать, цивилизации состоит в том, что вся наша жизнь зависит от часов. Люди изобрели колесики, которые крутятся, и теперь вся наша жизнь полностью зависит от вращения часового механизма. Многие люди набирают лишний вес лишь потому, что стали рабами привычки обедать в одно и то же время. Даже если человек не испытывает голода, он должен усаживаться за стол в кругу семьи и друзей и поглощать ненужную пищу.
– У вас тут полно интересных книг, – заметил Мейсон.
Лицо Карлина искривилось в улыбке.
– Обойдемся без предисловий. Я догадываюсь, что вы явились сюда в столь поздний час вовсе не для беседы о погоде, кофе или моих книгах. Вы хотите что-то у меня узнать. Я готов удовлетворить ваше любопытство. После чего вы удовлетворите мое. Я вдовец, живу один уже пять лет. Имею скромный доход, который, при определенной бережливости, обеспечивает мне некоторую экономическую свободу.
У меня есть, так сказать, хобби. В своем подвале я оборудовал типографию, и у меня хранится небольшой запас первосортной бумаги. Время от времени, когда мне попадается в журналах что-то стоящее, я сам делаю набор в шрифте, который кажется мне наиболее подходящим, печатаю материал и потом переплетаю в красивый кожаный переплет. Иногда, когда мне попадается книга, которую я нахожу заслуживающей особого внимания, я снимаю с нее старый переплет и переплетаю заново вручную в дорогой кожаный переплет.
Кроме того, я увлекаюсь фотографией. У меня есть небольшая фотолаборатория и очень хороший увеличитель. Мне нравится разгуливать с фотоаппаратом и снимать, что понравится. Причудливую игру света и тени… утренние лучи солнца, пробивающиеся сквозь крону дуба… шипящие волны, с шумом набегающие на песчаный пляж после шторма… Я полагаю, каждому дано ценить красоту, хотя должен признать, что в молодые годы меня больше привлекали предметы одушевленные. – Карлин усмехнулся своим воспоминаниям. – Теперь я стою на более твердой философской позиции и боготворю красоту как таковую. Как видите, мистер Мейсон, я был с вами предельно откровенен. Теперь ваша очередь.
– Послушайте, я адвокат, – начал Мейсон. – Поверенный своих клиентов. Поэтому многое, о чем мне хотелось бы рассказать, я открыть не вправе.
– Я вас понимаю, – кивнул Карлин. – Тогда давайте коснемся тех предметов, о которых вы можете говорить.
– Прежде всего, я должен честно признаться, что не знаю, кто мой клиент.
– Этого не может быть.
– Уверяю вас.
– И вы соглашаетесь вести дела при подобных обстоятельствах?
– Нет, как правило. Но этот случай особенный. Я должен вам кое-что передать.
– Что именно?
Мейсон извлек из пакета вырезку из газеты.
– Прежде всего вот эту газетную вырезку.
Карлин встал со своего кресла, пересек комнату, взял вырезку из рук Мейсона и произнес:
– Она мне ни о чем не говорит. Постойте… Что тут… хм-м… Да… Кажется, это имеет отношение к некоей молодой особе, которую арестовали за тайные махинации.
– Вы ее знали? – насторожился Мейсон.
– Слава богу, нет!
– Может быть, вы когда-то имели отношение… вы уж извините меня, мистер Карлин, вас когда-нибудь пытались шантажировать?
– Решительно никогда. Возможно, дело прояснится, если вы скажете мне, что вас просили мне передать.
– Меня просили передать вам, – произнес Мейсон, – что при создавшихся обстоятельствах вы должны подыскать себе другого партнера.
– Кто вас просил передать это? – нахмурился Карлин.
– Честное слово, не могу вам сказать.
– Не можете или не хотите?
– Понимайте, как вам угодно.
– Вы точно передали слова?
– Да.
– Это было в письменном виде?
– Нет.
– К чему относились слова «при сложившихся обстоятельствах»?
– Этого я не знаю.
– Они – часть того, что вас просили передать?
– Совершенно верно.
Карлин задумчиво нахмурился, затем немного погодя покачал головой:
– Мистер Мейсон, у меня нет партнера.
– Может, совместное дело, связанное с риском, некое…
Карлин перебил его:
– Мистер Мейсон, у меня нет партнера, нет близких друзей, нет компаньонов.
– Может, это касается сделки? – Адвокат запнулся, заметив, как в глазах Карлина промелькнуло непонятное выражение. – Вы заключали какую-нибудь сделку?
Карлин с трудом сделал глубокий вдох.
Мейсон пристально глядел на него.
– Нет, никакой сделки я не совершал.
– Вы уверены?
– Да.
– Что ж, – сказал Мейсон, – на этом моя миссия окончена.
– Не понимаю, к чему было так спешить, – заметил ему Карлин.
– Меня вынудили к этому обстоятельства, – сказал Мейсон.
– Какие обстоятельства?
Мейсон улыбнулся:
– Я же сказал вам, что я адвокат, а посему не имею права выдавать секреты своих клиентов.
– Я имел возможность убедиться в этом.
Мейсон промолчал.
– Поскольку вы не хотите быть со мной откровенным, мне придется прибегнуть к догадкам.
– Что ж, пожалуйста.
Держа чашку без ручки в толстых пальцах, Карлин отрывисто произнес:
– Рано или поздно я все равно узнаю ответ.
– И что тогда? – спросил Мейсон.
Карлин скривил губы в странной улыбке.
– Вы нам о нем расскажете? – спросила Делла Стрит.
– Откуда мне знать. Сначала нужно найти ответ. – Он не спеша отхлебнул кофе из треснутой чашки. Затем так же отрывисто добавил: – Человеческий разум – поразительный инструмент! Он способен разгадать многие тайны, если только суметь сконцентрироваться. Можно даже проникнуть в тайну жизни и смерти… Но мы этого боимся, мистер Мейсон, ужасно боимся. Вся наша жизнь управляется страхом.
– Вы хотите сказать – страхом смерти? – уточнила Делла Стрит, взглядом давая понять Мейсону, что она попытается вызвать Карлина на откровенность.
– Я хочу сказать – страхом самих себя, – пояснил Карлин. – Человек куда больше боится самого себя, чем того, что может с ним случиться. Он боится оставаться один на один с собой. Он боится узнать самого себя. Он боится заглянуть поглубже в свою душу.
– Я этого не замечала, – возразила Делла Стрит.
Карлин наградил ее задумчивым взглядом.
– Когда люди собираются вместе вечером, они приносят с собой карты и начинают играть, приправляя игру ромом или табаком, или же включают радио, смотрят телевизор, или просто спешат в кино.
– А вам не кажется, что люди нуждаются в общении? – спросила Делла.
– Так-то оно так, только это не просто потребность в общении. Это человеческий страх остаться наедине с самим собой. Поэтому они жмутся друг к другу. Беспокойные мысли тонут в гуле голосов. Однако я уклонился от темы. Я постараюсь сконцентрироваться на вашем сообщении и понять, насколько ко мне оно относится. И в конце концов, если оно действительно касается меня – в чем я сильно сомневаюсь, – я узнаю то, что вы сочли не вправе открыть мне.
– Вы по-прежнему полагаете, что это не имеет для вас никакого значения? – спросил Мейсон.
– Да, я полагаю, что ваш клиент назвал не того Карлина, мистер Мейсон.
– Нет, – возразил Мейсон. – Мне точно указали ваше имя и адрес…
– Разумеется, – прервал его Карлин. – Я не сомневаюсь, что вы абсолютно точно выполняете поручение. Ошибся ваш клиент.
– Каким образом?
– Предположим, что у вашего клиента имеется поручение для некоего субъекта по имени Карлин. Клиент не уверен, скажем, в его инициалах, тогда он берет телефонный справочник и, находясь в возбужденном состоянии, причину которого нам теперь не узнать, вместо данных нужного ему Карлина находит мои. Таким образом ошибочные, так сказать, сведения передаются вам… Ну что ж, вы человек выдающийся и приятный собеседник, мистер Мейсон. Для меня большая удача познакомиться с вами и провести приятные полчаса в беседе. Однако, боюсь, ваш визит не принес вам пользы. – И Карлин с грустным видом протянул Мейсону газетную вырезку.
– Я надеялся, что вы мне немного расскажете о…
– О вашем клиенте? – подсказал Карлин.
– Возможно.
– Полагаю, ваш работодатель, если так можно назвать отношения между адвокатом и его клиентом, появился в самый последний момент, – заметил Карлин. – Совершенно очевидно, что у вас не было возможности побеседовать с клиентом, значит, это поручение вам передали. Не думаю, что его принесли вам в офис – время уже позднее. Однако мисс Стрит находится при вас, значит, осмелюсь предположить, что поручение доставили прежде, чем вы вернулись домой. А следовательно, оно нашло вас в то время, когда вы ужинали в «Золотом гусе», откуда, по вашим словам, вы мне звонили.
Мейсон улыбнулся:
– Кажется, вам нравится заниматься дедукцией?
– Совершенно верно, – согласился Карлин. – В конце концов, человеку дан ум. Так почему бы им не воспользоваться?.. Однако я позабыл о своих обязанностях хозяина. Позвольте мне наполнить ваши чашки.
И он быстро подошел к ним и принялся разливать кофе, передавая сахар и сливки, затем уселся в свое кресло и сдвинул очки на нос. Его лицо исказилось в свойственной ему странной улыбке.
– У вас примечательная внешность, – заметил он. – Ваши лица прекрасно вышли бы на фотографии. Я нечасто занимаюсь портретами. Мне больше нравится игра света и тени. Меня привлекают длинные утренние тени, косые послеполуденные лучи солнца… Но время от времени я снимаю и лица. Любопытно подмечать, как светотени могут выразить человеческую сущность, как блик света подчеркивает нежное очарование и красоту женщины. Я хотел бы сделать ваш портрет как-нибудь, когда представится случай и когда… будет не столь поздно.
Мейсон бросил взгляд на Деллу Стрит. Они допили свой кофе, и Мейсон сказал:
– Ну что ж, нам пора. Уже поздно и…
– Я готов проглотить язык за то, что обмолвился об этом, – сокрушенно произнес Карлин. – Не знаю, почему человек так часто говорит то, что нуждается в объяснении, а затем спохватывается, что объяснение имеет тенденцию быть ошибочным. Для меня вовсе не поздно. Я думал только о вас, и… простите меня, о фотографе, который не полагается на ретушь, которому нравится выявлять истинный характер модели на своем портрете, который предпочитает свежее лицо, освещенное утренним светом, лицу утомленному после длинного, напряженного дня. Лично я, мистер Мейсон, терпеть не могу ретушь. Любой предмет можно изобразить с помощью светотени.
Мейсон глянул на свои наручные часы:
– Пожалуйста, не воспринимайте мои слова как ответ на ваше замечание. Уже далеко за полночь. Нам пора домой, иначе мы не выспимся и будем недостаточно свежими для утреннего фотографирования, и…
– Вы хотите сказать, что придете утром и дадите мне возможность…
Мейсон рассмеялся:
– Я выразился фигурально. Потом когда-нибудь, мистер Карлин. Большое спасибо за гостеприимство, в другой раз я бы хотел подольше потолковать о вашей жизненной философии и взглянуть на ваши фотографии.
– Я буду рад, – ответил Карлин, слегка наклоняясь вперед в кресле и ожидая, когда гости поднимутся со своих мест.
Мейсон встал.
– Большое спасибо, что навестили меня, – сказал Карлин, затем, улыбнувшись Делле Стрит, добавил: – Всякий раз, когда мужчина замыкается в своем самодовольном мирке и начинает воображать, будто красота природы значит для него больше, чем красота живых форм, случай доказывает ему, как он не прав.
– Спасибо, – улыбнулась она и, поднявшись со стула, направилась к двери.
– Из вас вышла бы потрясающая модель, – восхищенно сказал Карлин. – Смею надеяться, что в ближайшее время вы и мистер Мейсон урвете минутку из своего плотного расписания и заглянете ко мне. Это не займет больше, скажем… получаса. По четверти часа на каждого достаточно. К тому же вы сможете полюбоваться на мои фотографии и взглянуть на мою студию. Но я понимаю, что теперь поздно, а у вас был напряженный день. Представляю, насколько насыщена делами жизнь известного адвоката.
И Карлин распахнул парадную дверь.
– О, я вас порадую! Дождь прекратился. Уже видны края облаков, несущихся по небу, и… вы только взгляните на это залитое серебряным светом облако! Мне очень жаль, что пока не придумали объективов и пленок, пригодных для фотографирования лунного света. Вы же знаете, что на всех рекламных фотографиях вместо лунного света сияет солнечный свет, снятый при малой выдержке? Но я верю, что когда-нибудь можно будет запечатлеть настоящий, полный очарования и таинственности лунный свет. Но не стану вас больше задерживать. Холодает, и я вижу, что вам не терпится домой. Будьте осторожны. В такой поздний час на дорогах хватает подвыпивших водителей, которые мчатся сломя голову.
– Мы постараемся быть осторожными, – пообещал Мейсон.
– И приезжайте снова, чтобы я мог… Разумеется, я не могу требовать от вас обещания, поскольку понимаю, как трудно иногда держать обещания, но мое приглашение остается в силе, мой телефон есть в справочнике… Хотя он вам и без того известен, поскольку вы мне звонили! Спокойной ночи. Был искренне рад познакомиться с вами.
Мейсон и Делла пожелали Карлину спокойной ночи, поблагодарили его за гостеприимство, подождали, пока парадная дверь медленно закроется за хозяином, затем по цементной дорожке направились на ощупь в темноте к машине.
– Ну и как? – спросил Мейсон.
– Он меня пугает, – ответила Делла Стрит.
– Почему?
– Не знаю.
– Женская интуиция?
– Возможно.
Делла первой подошла к машине и, прежде чем Мейсон успел взяться за ручку, открыла дверцу и поспешно забралась на сиденье, сверкнув стройными ножками из-под слегка задравшейся юбки. Быстро захлопнув дверцу, она сказала:
– Давайте поскорее уедем отсюда.
Обойдя машину, Мейсон сел на водительское место и попросил:
– Поделись со мной тем, что подсказывает твоя женская интуиция, Делла.
– По-моему, он тоже испугался.
– Ты хочешь сказать, наше сообщение для него что-то значит?
– Я думаю, оно имеет для него большое значение.
Мейсон завел мотор и, трогая машину с места, сказал:
– Он выдал себя только раз.
– Когда? Я не заметила.
– Когда я протянул ему вырезку, – ответил Мейсон. – Он, даже не глядя на нее, сказал, что она ему ни о чем не говорит. Если бы он действительно хотел знать, что в ней написано, то должен был прежде прочесть ее. А он взял и почти сразу же сказал, что она ни о чем ему не говорит. Впрочем, если он притворялся, то небезуспешно.
Делла согласно кивнула:
– Он и бровью не повел. Все время держался спокойно и сумел ловко от нас избавиться, намекнув, что уже очень поздно.
– Но тебе показалось, что он чем-то встревожен?
– Шеф, я уверена, что этот человек страшно напуган.
– Хорошо, – кивнул Мейсон. – Я согласен, что сообщение предназначалось ему и имело для него крайне важное значение.
– Почему вы сбавили скорость, шеф?
– Мне нужно найти первый попавшийся телефон-автомат.
– Тогда сворачивайте на проспект, – посоветовала Делла. – Там ночное кафе, а в таких заведениях почти всегда имеются телефоны-автоматы. Кому вы собираетесь звонить?
– В Детективное агентство Дрейка, – ответил Мейсон. – Посмотрим, вдруг Пол на месте? Если его там нет, я позвоню ему домой, вытащу из постели и заставлю работать.
– Над чем?
– Хочу установить слежку за мистером М.Д. Карлином.
Мейсон свернул на проспект и через несколько кварталов обнаружил кафе, из которого и позвонил Полу Дрейку.
– Имей совесть, Перри, – запротестовал детектив. – Я устал как собака. Только что расправился с одним делом и уже два часа только и мечтаю, как бы доползти до кровати.
– Тебе необязательно делать это самому, – сказал Мейсон. – Разве у тебя нет надежных людей, которых ты можешь по-быстрому отправить на дело?
– Что значит по-быстрому?
– Прямо сейчас.
– Нет. Хотя подожди, один из ребят только что освободился, возможно, он согласится поработать еще. Он был занят всего несколько часов.
– Отлично, Пол, – обрадовался Мейсон. – Записывай. Медфорд, М.Д. Карлин, 6920, Вест-Лорендо-стрит. Телефон – Ривервью 3-2322. Мужчина лет шестидесяти, голова большая, круглая, лицо без всякого выражения, не считая характерной кривоватой усмешки, рост примерно пять футов пять-шесть дюймов, вес сто семьдесят – сто семьдесят пять фунтов, живет один. Я хочу, чтобы твои люди понаблюдали за домом, особенно меня интересует, кто может заявиться к нему.
– Что еще?
– Если он выйдет из дому, я хотел бы знать, куда он пойдет.
– Ты думаешь, он собирается куда-то пойти?
– По моим соображениям, да. Как скоро ты сможешь прислать своих парней?
– Где это? – спросил Дрейк. – 6920, Вест-Лорендо. Дай подумать, на это уйдет… Если этот парень согласится поработать, он должен быть там минут через пятнадцать-семнадцать, Перри. Но у него уже было одно задание сегодня, и…
– Отлично, Пол. Начни с него. Сколько тебе понадобится времени, чтобы подыскать кого-то еще?
– Хороший вопрос, – сказал Дрейк. – Подожди, не вешай трубку.
Мейсон слышал, как Пол говорил с кем-то, кто, очевидно, находился рядом с телефоном, потом Дрейк произнес в трубку:
– Алло, Перри. Я уговорил его взяться за работу. Я велел ему проследить за Карлином, если тот выйдет из дому, правильно?
– Совершенно правильно.
– В подобных случаях, – продолжал Дрейк, – мы обычно ставим одного человека наблюдать за парадным входом, второго – за черным, а третьего держим в резерве. В случае, если кто-то войдет в дом, а потом выйдет через парадную дверь, стоящий перед домом сыщик последует за ним. Если кто-то выйдет через черный ход, сыщик, находящийся за домом, последует за ним. Тогда тот, кто находится в резерве, должен будет обойти дом вокруг на случай, если кто-то еще пожалует…
– Меня не интересует механизм дела, – оборвал его Мейсон. – Сейчас уже почти полпервого, и нужно действовать. Я подозреваю, что этот Карлин намеревается куда-то выйти. Боюсь, он покинет дом прежде, чем твой человек доберется до места.
– Этот парень водитель опытный, а сейчас на дорогах почти нет движения. Он успеет. Как только ты повесишь трубку, я начну искать других.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Доложи мне обо всем утром, Пол. – Он повесил трубку и обернулся к Делле Стрит: – Как насчет того, чтобы перекусить?
Она отрицательно покачала головой:
– Вот уж нет. А вы?
– Тоже нет.
– Больше всего на свете, – сказала Делла, – мне хочется лечь спать. День сегодня выдался на редкость утомительный. Если хотите знать, время вашей беседы с Полом Дрейком – ровно двенадцать пятьдесят две.
– Запиши это, – велел Мейсон.
– Уже записала, – ответила она ему, улыбаясь.