Глава 4-я,
в которой Тихон спешно прибывает к руднику. – Поиски воздухолета. – Манефа в узилище. – Странная беседа. – Нежданный оборот дела. – Блуждания во тьме. – Прогулка под Песьей звездой
Провизия в форме запеченной утки и хлеба, спички, свечи, а также драгоценная карта с указанием секретного местоположения Акинфия благополучно тряслись в седельной сумке. Редингот же перекочевал на туловище поэта, спася его от вечерней прохлады.
Кобыла Копна оказалась пегой красавицей бодрого нрава – по словам Глафиры, братец порой выезжал на ней с целью пострелять уток, в прочее же время она отъедала бока и совершала пробежки на выгоне, под водительством конюшего.
Дорога в Устьянский рудник, если даже имелась, вела от городской заставы, но терять драгоценные часы на ее поиски Тихон не мог. А потому выбирал направление, руководствуясь исключительно приметами местности и солнцем. Пару раз ему пришлось спешиваться, чтобы преодолеть крайне неприятные овраги, но через два часа холмов и удолий он достиг такого неровного ландшафта, что покидать круп лошади было нелепо – так бы и прыгал туда-сюда.
Возле особо крутого склона поэт все-таки принужден был дать и себе, и Копне передышку.
– Так, поглядим на выдающиеся приметы, – сказал он, лишь бы услышать чей-нибудь голос, и развернул карту на валуне. – А ты подкрепись, славная подруга.
Пока лошадь благодарно выискивала среди обломков скал пожухлую траву, Тихон пытался сообразить, в какую сторону двигаться. Прямо перед ним высился колоссальный утес, поросший у подножия березами и елями. Слева начинался довольно протяженный распадок, полный поникших ив и переплетений палых и стоячих стволов – вода оттуда почти вся успела уйти под землю, лишь слабый ручеек змеился под корягами. Лезть туда было нелепо. А вот справа, собственно, находился вход в старый рудник.
Беда была в том, что крест обозначал не его, а какую-то другую точку на горе. Очевидно, у самого Акинфия, благо он успел обследовать тут многое при подготовке умыкания, затруднений бы не возникло. Уж он бы сумел попасть в потайное место. Наверняка натаскал туда одеял, припасов, дров и всего прочего, потребного для ублажения капризной девицы.
– Маргаринов! – крикнул Тихон, не особенно напрягая легкие. – Покажись!
Этим он только насторожил кобылу.
– Надо бы тебя привязать…
Крест показывал на гору, из-под которой лет тридцать тому назад еще добывали золотые самородки. Следовательно, у поэта было только два пути – или карабкаться наверх, отыскивая убежище механика, или смело углубляться в черноту хода. Самое же важное было обнаружить следы воздухолета, ведь этот летучий механизм в любом случае обязан был приземлиться.
Тихон вскочил на Копну и удалился с нею на приличное расстояние от хода в рудник, в сторону низины. Там еще было довольно растительности, в том числе на ивах. Здесь он и привязал лошадь и снял седельную сумку, а затем вернулся к руднику.
Никаких следов Акинфиевого механизма, каковые изобиловали возле и внутри мастерской, тут не имелось. Зато во множестве отпечатались вепревы копыта и крошечные следы диких поросят, отчего Тихон мимолетно пожалел об отсутствии ружья и особенно верного Барбоса.
Влететь внутрь старинной выработки, не опасаясь безнадежно сломать лопасти, было невозможно. Да и некуда было лететь, собственно – сразу от земли лаз прилично сужался и вел глубоко в темные глубины Рифейских гор. Несмотря на отсутствие колесных следов, помимо свиных отчетливо виднелись и человеческие, и насколько мог судить Тихон, оставили их не так давно и причем разные люди. Во всяком случае, возникли они тут не раньше чем десять дней назад, когда прошел последний сильный дождь. Вели они как внутрь старой выработки, так и наружу.
«Ловцы, что ли? – озадаченно подумал Тихон. – Может, тати лесные вокруг горы шляются?»
Начинало смеркаться. Тут только поэт осознал всю сложность своего «спасительного» замысла. Мало того, что крест на карте еще не гарантировал, будто узилище находится в «золотой» горе, так и следов воздухолета никаких не обнаружилось. И похолодало настолько, что даже охотничьего редингота уже показалось мало.
– Или воротиться домой? – спросил себя Тихон и представил, как Глафира презрительно кривит губы, а Манефа томится в застенке, наедине с ополоумевшим от страсти механиком.
После такой картины он перекинул суму, заметно полегчавшую после двухчасовой скачки, на спину и приступил к восхождению на гору. Перво-наперво нужно понять, где спрятан воздухолет и есть ли он тут вообще. Тащить его под землю немыслимо и глупо, куда проще закидать ветвями ила в распадок закатить. Да кто его искать-то станет, «марсианский» механизм? Разве что дотошный и разгоряченный любовью поэт, но Акинфий вряд ли мог предположить такого оборота дел и озаботился лишь, чтобы его летательное устройство не обнаружили охотники. А им карабкаться по камням смысла нет, горных козлов на Рифейских скалах не водится…
Конец ознакомительного фрагмента.