Глава 4
Первоначально Паломино представлял собой захудалый западный городишко на перекрестке дорог. Затем, буквально на глазах, когда здесь стали разворачиваться широкие строительные работы на огромной дамбе, городишко разросся в настоящий город. Старые здания, ветхие и облупившиеся, отошли на задний план, уступив место спешно возведенным деловым кварталам, состоящим из павильонов, крытых площадок; старые грузовики-рефрижераторы превратились в склады; время от времени вдоль улицы припарковывались трейлеры с фирменными знаками на бортах.
Компания «Грэнд Миллинери» делала бизнес на контейнерных перевозках. Компания «Элит. Готовое платье» расположилась в переоборудованном грузовике, а отель «Рити» состоял из аккуратного фасада, за которым располагалось четыре или пять крытых павильонов, поставленных рядами, как армейские бараки.
Вытянутое облупившееся здание, известное как «Мейерс-Холл» в те дни, когда еще в городках на дальних переездах время от времени устраивались танцульки, теперь вмещало в себя шумный ночной клуб под названием «Трилистник».
Электричество превратилось со временем в самое дешевое из имеющихся удобств, и фонари ярко освещали странное скопление людского жилья. На переоборудованных товарных вагонах светились красные неоновые вывески, а на стенах «Трилистника» художник изобразил трехлистное растение цвета яркой зелени, казавшейся еще ярче в свете зеленых огней. Эти огни придавали всему месту вид таинственный и причудливый. В двери ночного клуба входили и выходили мужчины и женщины, напоминавшие жуткие очертания каких-то оживших призраков.
В самом клубе все было заполнено столиками, и только в углу этого помещения, похожего на амбар, оставался квадрат свободного места, где оркестр из пяти человек изображал музыку; ее грохот полностью возмещал отсутствие какой-либо мелодии.
Перри Мейсон и Делла Стрит, которые благодаря своей нездешней наружности смогли добыть столик недалеко от оркестра, обменивались отрывочными фразами в перерывах между номерами программы и ревом музыки.
– Такое впечатление, что здесь вот-вот рванет динамит, – заметила Делла Стрит, прихлебывая кофе, – все готово, и только… выжидают момент.
– Здесь все может случиться, – сказал Мейсон.
К их столику, усмехаясь, приблизился широкоплечий мужчина с огромными ручищами, в неказистом костюме, весьма широком в талии, но плотно облегающем его мощные плечи.
– Извините, мистер, – обратился он к Перри Мейсону, – у нас здесь слегка не хватает партнерш для танцев. Я к вам послан вон от того столика. Мы подумали, что молодая дама не откажется потанцевать.
Делла Стрит одарила его улыбкой.
– Извините, – сказала она, – но сегодня я не танцую.
– Ну, в чем дело, так не годится! А может, мы сумеем переубедить вас?
Улыбка Деллы была дружелюбной, но голос твердым:
– Ничего не выйдет. Извините.
– И вы меня извините.
Мужчина еще с минуту неловко потоптался около них, затем отошел к столику, где сидело еще трое мужчин. Его лицо сделалось красным, когда они приветствовали его хриплым смехом.
– Хорошо бы она вышла наконец, – произнесла Делла Стрит, – и мы могли бы уйти отсюда. Вы послали ей записку, шеф?
– Послал, с конферансье. И еще пять долларов, которые прилепил, как почтовую марку. Думаю, что это гарантирует ее приход.
Свет притушили, и конферансье объявил гвоздь программы, миниатюрную Шери Чи-Чи, чудесную, несравненную, легконогую танцовщицу.
Загремел оркестр. Стало почти совсем темно, и вдруг возникло изображение лунного неба в темно-зеленых тонах. Послышался шорох босых ног. В зале, до отказа заполненном мужчинами, послышался явственный вздох, и, порхая, на середину площадки выскользнула девушка с веерами из перьев, которые казались пронзительно белыми в темно-зеленом свете прожекторов. На какой-то момент Шери Чи-Чи остановилась, балансируя веерами, скрывавшими почти всю ее фигуру, и начала. Ее маленькое белое тело переливалось в вихре танцевальных па. В свете прожектора показались высокие острые груди, тонкая талия, гладкие бедра. Когда публика привыкла к полумраку, создалось ощущение, что свет прожектора стал ярче. Темп музыки становился все быстрее и быстрее. Вдруг девушка обернулась к публике. Веера на момент распахнулись, затем плотно прижались к телу, и все увидели улыбающееся лицо, белозубый рот; колеблющиеся перья вееров отразились в свете прожекторов в тот момент, когда она соскочила с танцевальной площадки и, внезапно повернувшись, исчезла в проходе.
Тонкие стены, казалось, вот-вот покачнутся и рухнут от шквала аплодисментов. Тут же вспыхнул свет, как бы означая, что выступления на бис не будет.
Делла Стрит взглянула на Мейсона.
– В этом танце что-то есть, – сказала она.
– Чертовски хорошенькая девчонка, – заметил Мейсон. – Совершенно очевидно, что в ней нет ни капли мексиканской крови, кожа очень белая, рыжие волосы… Я думаю, что глаза у нее голубые.
– Да, я обратила внимание, как вы изучали ее лицо.
Мейсон усмехнулся.
Публика продолжала кричать «бис», но конферансье объявил, что сейчас выйдут две одаренные исполнительницы танца «хула», прибывшие прямо с острова Оаху. Зазвучала мелодия укулеле, и огни снова потухли. Смуглые девушки, весьма в теле, в травяных юбочках, быстро выбежали на освещенную прожекторами площадку, чтобы начать демонстрировать свои способности, привлекательные для любой мужской аудитории в любом конце света. После окончания второго танца «хула» обе гавайки настолько завладели вниманием публики, что никто не обратил внимания на Шери Чи-Чи, одетую теперь в костюм из клетчатой ткани, выглядевшей почти как твид, когда она плавно подплыла к столику Мейсона.
Мейсон поднялся.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил он.
– Спасибо. Мэтр передал мне вашу записку.
– Меня зовут Мейсон. А это мисс Стрит, моя секретарша.
Девушка улыбнулась Делле и обратилась к Мейсону:
– Вы тот самый человек, который поместил объявление в газете в Эль-Сентро?
– Да.
– Вы уже встречались с мистером Каллендером?
– Мы виделись.
– О-о, – только и вымолвила она.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил Мейсон.
Она кивнула. Официант, внимательно наблюдавший за ней, быстро подскочил к столику.
– Как обычно, Гарри, – бросила она.
Официант вопросительно взглянул на Перри Мейсона и Деллу Стрит.
– У нас пока есть, – сказал Мейсон.
Официант беззвучно растворился в голубом мареве табачного дыма, висевшем над столиками.
– Вы здесь давно работаете? – начал разговор Мейсон.
– Не очень.
– Вам здесь нравится?
– Угу.
– Такое ощущение, что вы довольно хорошо знаете официанта.
Она засмеялась:
– Мы здесь все в одной упряжке. В этой работе есть что-то такое, что заставляет всех очень быстро знакомиться и потом оставаться друзьями. – Ее глаза стали задумчивыми, и она продолжила: – Когда все время путешествуешь, то все, с кем встречаешься на этой работе, становятся твоими друзьями. Настоящими друзьями.
– На какой высоте расположен этот городишко? – спросил Мейсон.
– Примерно пять тысяч пятьсот футов. А мы где-то на высоте пяти тысяч двухсот восьмидесяти футов.
– Климат весьма отличается от Империал-Вэлли.
– Да, вы уже заметили?
– Итак, – рассмеявшись, приступил Мейсон, – будете интересоваться своей собственностью?
– Моей лошадью?
– Конечно, – заметил Мейсон, – как держатель собственности, я должен занести ее в весьма неопределенную категорию личной собственности, пока вы ее не опознаете.
– Но она моя.
– Все, что вы должны сделать, это опознать ее.
– Гнедая лошадь. Немного выше, чем они обычно бывают. Очень красиво перебирает ногами. Стройный корпус, горячая, но не слишком. Седло сделал Билл Уайатт из Остина, штат Техас.
– Что-нибудь еще?
– Ах да, еще при лошади было индейское одеяло и стеганая подушка.
– У вас эта лошадь давно? – спросил Мейсон.
– Два или три месяца.
– На лбу у нее белая отметина?
– Правильно.
Мейсон улыбнулся и подытожил:
– Нет, я не видел этой лошади.
Она нахмурилась, на лице отразилось раздражение.
– Не дурите.
– Говорю вам, я не видел лошади.
– Да нет же, вы видели. Вы даже знаете все ее приметы. Вы знаете об отметине на лбу и о том, что правая задняя нога белая.
– Если я описываю лошадь, это совсем не значит, что я видел ее.
– Чего вы хотите? Вытрясти из меня деньги? Это что, шантаж? – спросила она со злостью.
Официант вынул из кармана счет и встал около стола.
– Запишите на мой счет, – сказал Мейсон.
– Слушаюсь, сэр. – Высокий официант приблизился к столику. – С выпивкой все в порядке, мисс Шери? – обратился он к девушке.
Она улыбнулась ему:
– Прекрасно, спасибо.
Официант продолжал вертеться вокруг столика.
Шери Чи-Чи взглянула на Перри Мейсона.
– Вы не нашли лошадь?
Мейсон изобразил любезную улыбку.
– У меня нет никакой лошади.
Указательным пальцем левой руки она стала чертить на скатерти какие-то линии.
– Вы что-то нашли. Иначе вы не дали бы объявление.
Мейсон кивнул. Официант смахнул салфеткой воображаемые крошки со стола.
– Вы что-то обнаружили… – Внезапно она прекратила двигать пальцем. Подняла глаза с густо намазанными ресницами. – Вы нашли два веера, – догадалась она. – Два страусовых веера с инициалами «Л.Ф.». И пару балетных туфель на высоких каблуках.
Мейсон кивнул.
Она откинула назад голову и рассмеялась.
– А я думала, что это была лошадь! Это все, Гарри. Выпивка в порядке. Ты мне больше не нужен.
Официант мгновенно исчез.
– Где они? – спросила Шери Чи-Чи.
– В моей машине.
– Прекрасно. Я сейчас опишу их. Они изготовлены одной фирмой из Сент-Луиса. Инициалы «Л.Ф.» вышиты на веерах золотом, а туфли тоже сделаны в Сент-Луисе. Я могу назвать вам магазин, если как следует подумаю.
– Этого не требуется. Без сомнения, это ваши вещи. Когда вы хотите получить их?
– Сейчас.
– Где?
– Здесь.
– Попридержи пока столик, Делла. Я принесу сверток, – сказал Мейсон.
Он оставил девушек и стал пробиваться сквозь заполненный зал, вышел на бодрящий холодный горный воздух, открыл машину, вынул маленький чемоданчик и, закрывая машину, почувствовал, что сзади кто-то стоит.
Мейсон быстро обернулся, сдержав инстинктивное желание отпрыгнуть в сторону.
Гарри, здоровый официант, объяснил:
– Она послала меня за вещами, сэр, так что вам не понадобится заносить их внутрь.
– Не беспокойтесь, – ответил Мейсон. – Я сам принесу их ей.
– Но я могу прямо сейчас занести их через задний вход, если вы не возражаете.
– Я бы хотел отдать вещи ей лично. Может быть, вы позволите мне пройти с вами через задний вход?
– Да, сэр. Очень хорошо, сэр. Сюда, пожалуйста.
Мейсон последовал за официантом мимо припаркованных автомобилей, они оставили позади ряд канистр с мусором, издававшим кислый запах, и сделали еще три шага в направлении двери, которую официант отпер ключом. Они быстро пошли по коридору, поднялись на несколько ступенек и миновали несколько артистических уборных.
Двери были открыты. Девушки, занятые в шоу, переодевались без всякого стеснения, меняя изношенные платья, именуемые костюмами. Гарри, двигавшийся с полной уверенностью, прошел вдоль этих раздевалок через маленькую комнату, где электрик манипулировал с освещением, затем через служебный вход, небольшой лестничный пролет и кухню, подвел Мейсона к его столику в зале.
Мейсон застал Деллу Стрит и танцовщицу, увлеченных негромким разговором.
Шери Чи-Чи взглянула на него, улыбнувшись.
– Ну как, вещи у вас?
– Да.
– Я попросила Гарри принести их мне, чтобы вам не тащить через толпу. Я думала, что вы уже устали от всего этого.
– Гарри провел меня сюда через служебный вход. Это не составило никакого труда. Вещи у меня здесь.
Мейсон водрузил чемодан на колени и открыл крышку.
Шери Чи-Чи вынула один из вееров, раскрыла его, сделала изящный чувственный взмах, дразняще проведя его по всем изгибам тела.
– Это мои любимые веера, – сказала она. – Они дают такой чудесный баланс. – Она протянула один веер Делле: – Хочешь попробовать, милая?
Делла Стрит взяла веер, взглянула на Мейсона и повторила чувственные движения танцовщицы с веерами.
– О-о! – протянул Мейсон.
– Вы чудесно это делаете! – воскликнула Шери Чи-Чи. – Вы когда-нибудь пробовали раньше?
Делла с улыбкой отклонила предположение, что она когда-либо занималась танцами с веерами.
Гарри снова засуетился вокруг столика:
– Все в порядке?
– Все в порядке, Гарри, и не выписывай счет на этот столик. Я плачу.
Густо накрашенные глаза внимательно взглянули на Мейсона.
– И будет вознаграждение, – пообещала девушка.
Свет притушили, когда на сцене, ступая босыми ногами, появилась девушка, которую объявили как «индийскую танцовщицу». Ступни ее ног, двигаясь по дощатому полу, издавали глухой звук, подобно лапам какого-нибудь большого дикого животного.
Шери Чи-Чи наклонилась к стулу Мейсона, рукой обвив его шею.
– Благодарю вас, – сказала она, и адвокат почувствовал, как горячие, влажные губы приникли всего на какое-то мгновение к его губам. И она исчезла.
К удивлению Мейсона, Делла Стрит рассмеялась.
– Клубничная? – спросила она, пока Мейсон салфеткой стирал губную помаду.
– Малиновая, – пробурчал адвокат, – и жутко жирная.