Глава пятая. Репатриант
Под хмельком старший лейтенант милиции в отставке катил в роскошном таксомоторе по извилистым улочкам Восточного Лондона, бережно прижимая к груди бутылочку виски, которой он намеревался продолжить вечер. Купил он ее в небольшом припортовом магазинчике по баснословно высокой (по московским меркам) цене. Если присовокупить к ней сегодняшние траты на такси, то выходило, что он за день промотал всю свою месячную зарплату. Надо бы поэкономней.
Вечерний Лондон бывшего калужского опера не впечатлил – на улицах пусто, редкие машины на перекрестках, терпеливо ожидающие красного сигнала светофора, какие-то тусовщики на тротуарах, все больше негры да латиносы в пестрой одежде из сэконд-хэнда. Может, он не там катался, где в это время шел настоящий праздник? Или где-то на западе есть один единственный городок, разукрашенный рекламой, и который беспрерывно снимают киношники?
Напротив гостиницы, на первом этаже жилого здания располагался магазин. Над темными витринами с опущенными жалюзи тянулись красные светящиеся трубки витиеватой надписи «DreamLand». Буквы горели через одну, холодными багровыми бликами отражаясь в лужах только что прошедшего дождя.
«Dead» – сложил в надпись оставшиеся светящиеся знаки Точилин, припоминая, что раньше слышал это слово. И, кажется, применительно к покойному дядюшке Сэнди…
Впрочем, особой впечатлительностью бывший калужский опер не страдал, бросил, уже как местный, «Халоу» пожилому дядьке за стойкой, который ответил учтивым кивком, долго искал ключи по карманам, раскачиваясь перед дверью в свой номер, и лишь после того, как нашел, убедился в том, что они ему не понадобятся – дверь подалась от одного легкого прикосновения. Он с недоумением зашел, в комнате горел приглушенный свет, а на его кровати… лежала совершенно незнакомая ему молоденькая блондинка в очень свободной позе и щелкала пультом телевизора. На ней была красная кожаная юбка и красный же кожаный топик, не скрывавший ни ее очаровательной груди, ни белую полоску живота.
– Сколько ни торчал по нашим гостиницам, но такого сервиса еще не видел. Надеюсь, наше общение входит в сумму, которую я уплатил? – сказал, оглядываясь приятно изумленный Точилин, ставя виски на стол. А он пессимист, даже закуси не взял.
– Hi! – проворковала красная блондинка. – Came to me, baby!16
Положила пульт, скинула туфельки-лодочки на пол, взялась за молнию на юбочке.
– Сейчас, дорогая, – пьяно ухмыльнулся Дима, схватился за поясной ремень, вытянул его… – Одну минуту, или, как вы говорите, one minits! Мне нужно принять душ!
Жанна могла бы им гордится, он явно делал в английском языке большие успехи.
Бросился в прихожую, провернул замок до отказа, заглянул в душевую, времени у него, судя по топоту множества ног на лестнице, было совсем немного, отодрал полотенцедержатель и так прикрутил его ремнем к ручке, что войти теперь можно было лишь выбив дверь вместе с петлями.
– Лоха ливерного нашли!
Бросился назад, в комнату, и присел рядом с нежданной гостьей, заметив мимолетный испуг на ее вульгарно раскрашенном личике.
– Ты кто, детка? Тебя как зовут?
Тем не менее, она улыбнулась, приподнялась, обвила его прохладными ручками, изобразила несколько жарких поцелуев и неожиданно больно укусила его в шею.
– Нет, детка, я так не люблю, – поморщился он, стягивая с себя рубашку. – Нежнее…
В номер постучали громко, требовательно.
– Ну, что ты замешкалась?
Потянул с нее юбочку…
– No, no! – слабо запротестовала она.
– Mister Tochilin, open the door, pleas. Police!17
– Не стесняйся, – продолжал распалившийся детектив, снимая брюки, – ты же ведь этого хотела, да? Но если ты мне скажешь, кто тебя прислал… Господи, она же не понимает по-русски.
– No, please, don’t do it! You must open the door!18
Блондинка попыталась выскользнуть из постели, но сильные руки детектива схватили ее и бросили на подушки. В дверь уже колотили несколько кулаков, задвижка прыгала, как бешенная.
– Mister Tochilin, open the door, immediately!19
– Нет, моя дорогая! Лучше сидеть за дело, чем ни за что!
– No! Help me… – хотела она крикнуть, но получился только слабый шепот. – Condom, condom, you vinky bastard20…
Одно слово начинающий лингвист разобрал, даром что-ли оно звучит на всех языках одинаково.
– Да ладно, что я заразный, что ли… – прошептал он в ответ, набрасывая на себя одеяло.
В полицейской машине пахло точно так же, как в привычном ментовском уазике – кожей обивки, нагретым теплом двигателя и тем слабым тошнотворным запахом, который складывается из запаха немытых тел, алкогольного перегара и хлорки. Видимо, заграничным ментам тоже приходилось возить всякую шваль.
Точилин сидел на заднем сидении с разбитой губой в наручниках, прижатый с двух сторон дюжими парнями в штатском. Вел машину немолодой полицейский в форме, иногда внимательно поглядывая в зеркало на иностранного арестанта.
Когда подъехали к участку, наручники с него сняли и опера стали вести себя так вежливо, будто он не подозреваемый в тяжком преступлении, а любопытный гость, который решил в этот поздний час ознакомится с работой королевской полиции. В широком коридоре, обшитом серыми пластиковыми панелями, штатские замешкались, отстали. Навстречу шли два копа в полной выкладке и с короткоствольными автоматами.
– Hi, Mikki! Who’s that?21
– He’s my Russian friend, – хмуро отозвался мужик в форме.
Втолкнул его в пустую комнату.
– Sit dawn. Don’t move! I soon will back!22
– Я свои права знаю, – пробурчал Дима, с интересом оглядываясь. Большие кресла, пейзажи на стенах, в углу большой аквариум… – Неплохо. К тому же и зарплата, наверное, приличная.
И он вспомнил, поежившись, промерзшую бетонную камеру для допросов в родном Ленинском РУВД.
Минут двадцать пришлось полистать парочку журналов, затем в комнату вошел в сопровождении того же полицейского представительный мужчина в строгом сером костюме, при галстуке и с объемистым саквояжем. Они молча разместились напротив, мужчина положил перед собой бланки, исписанные мелким густым почерком.
– Здравствуйте, господин Точилин, – сказал он чисто, без акцента. – Я – Юрий Николаевич Караваев, ваш адвокат. Юридический отдел Российского консульства. Мне приходится заниматься соотечественниками, у которых возникают проблемы с местными стражами правопорядка. Услуги мои бесплатны.
– И что мне вменяют?
– Достаточно, чтобы провести в тюрьме два десятка лет. Английское правосудие консервативно и не страдает, как российское, слюнявой гуманностью к преступникам. Имеется заявление гражданки Сьюз Кэтлин, что вы довели ее до беспомощного состояния с помощью алкоголя, затем привели к себе в гостиничный номер и совершили над ней насилие. Как вы понимаете, в свидетелях недостатка нет.
– А в этих бумагах не объяснили, каким образом гражданка Кэтлин оказалась в моем номере в 23.15 по московскому времени? – сразу выложил свой главный козырь детектив, и победоносно глянул на полицейского. Он все еще не мог отделаться от необыкновенного ощущения, что на ночь он стал смотреть голливудский боевик и провалился в него, оказавшись рядом с героями. Надо же придумать такой сюжет – попасть в полицейский участок обвиняемым в тяжком преступлении, да еще перед этим заниматься любовью с настоящей заморской красоткой! Парни в клубе на Тверской от зависти сдохнут!
– Объяснили, – сказал адвокат, ничего не понимая в козырях. – Дежурный, да и охранник из гостиничного бара видели, как вы тащили полуживую девушку у себя на плече.
– Понято… – с грустью кивнул Дима, и восхитился: «Классика шантажа. Это всего лишь предисловие. Теперь по логике событий, мне должны сделать некое предложение в обмен на свободу». И сказал: – Что ж, я готов ответить по всей строгости английского закона.
Однако некоего предложения не последовало. Юрист поднялся.
– Where I must my sign?23
Молчавший все это время полицейский ткнул пальцем в бумагу.
– Here and here24…
Расписался, положил копию к себе в портфель, щелкнул замком.
– До свидания, господин Точилин. Мы увидимся с вами на суде. И совет, который я всегда даю тем, кто впервые знакомится с местным правосудием. Тюрьмы здесь хорошие, заболеваний туберкулезом не случается. А вот СПИД подхватить легко, поэтому старайтесь избегать половых контактов с сокамерниками. Вам придется сидеть в основном с цветными, а они так любвеобильны. Всего доброго.
Сон закончился, адвокат исчез так же внезапно, как и появился.
Полицейский поднялся, снял с пояса наручники, рявкнул:
– Stand up! Quickly, Russian swine! Give me yours hands…25
Детектив очнулся.
– Слушай, друг, верни его, плыз… Караваев, мистер Караваев! – закричал он, и тут же получил болезненный тычок под ложечку рукояткой резиновой палки. Рухнул в заботливо пододвинутое кресло, но случилось чудо – дверь отворилась и вернулся адвокат. Точнее сказать, заглянул, не перешагивая через порог:
– Что еще?
– Скажите, – болезненно морщась, выдавил из себя российский детектив. – Есть какие-либо варианты, чтобы не торчать тут следующие двадцать лет? Я совсем забыл, что машину в Шереметьево оставил на частной стоянке. Вы представляете, сколько мне придется заплатить, когда я вернусь?
– С вами плохо обращаются?
– Нет, все о’кей! – глянул в сторону невозмутимого копа Точилин. – Я ударился о край стола. Пить меньше надо. Так мы можем поговорить?
Куда ж несчастный Кожинов залез, если на них работает даже лондонская полиция!
– Поговорить всегда можно, – уклончиво ответил мистер Караваев, вновь занимая свое место за столом. – Только мне нужна от вас полная искренность. Я должен знать всю правду, иначе как я смогу защитить ваши интересы. Итак, зачем вы приехали в Лондон?
Как на духу охранник с Тверской рассказал, каким образом он вляпался в эту историю. Правда, место Жанны заняла ее мать, которая, якобы, наняла его. (Вряд ли бы таким образом Точилин выгородил свою прекрасную нанимательницу – если они обладают такими возможностями, то для них не представляет труда выяснить наличие внучки убитого академика, но она в этой истории выглядела бы неправдоподобно). Рассказал подробно, напирая на жестокие подробности убийства известного российского ученого.
– И вы понятия не имеете, – недоверчиво спросил адвокат, – кто вас подставил и кому вы перешли дорогу?
– Откуда мне знать, Юрий Николаевич? За день до неожиданного контракта я еще работал вышибалой в клубе на Тверской. Да и сейчас там числюсь, взял административный отпуск на две недели.
– Ваши слова трудно проверить – СИМ-карта из вашего телефона исчезла, – задумчиво произнес Караваев. – Скажите, вы ничего не слышали об ушебти?
– О чем, о чем? – не понял «насильник».
Недаром говорят, лучший способ не выдать тайну – это не знать ее вовсе. Если бы в глазах арестанта промелькнуло хоть на долю секунды напряжение, то события развернулись бы далеко не в лучшую сторону для приезжего детектива. Но он действительно никогда в жизни не слышал этого слова и даже не был уверен, правильно ли его разобрал.
– Как вы сказали? Я плохо понимаю английский, вернее, ни черта в нем не разбираюсь.
– Забудем, – сказал Караваев. – Извините, далеко за полночь, и я спутал вас с другим клиентом. То, что вас подставили – очевидно. Многое в моей практике было, но в первый раз сталкиваюсь с русским туристом, который в первый же день приезда накидывается на беззащитную английскую девушку и сладострастно ее насилует. Это ведь история для первых полос столичных газет. Английская полиция также это понимает и также не желает огласки. Я только что говорил с капитаном. Он не знает, кто вас подставил, но не хочет, чтобы на его территорию русские мафиози устраивали свои грязные разборки. Поэтому он предложил немедленно вывезти вас в аэропорт и посадить под контролем его людей на ближайший рейс.
– Те самые штатские?
– Да, это сотрудники отдела нравов, которые выследили вас. И мне будет легче – не придется впутывать консульство в эту историю. Пресса растерзает нас на части.
– Вот-вот, я помогу вам избежать крупного дипломатического скандала! – закинув ногу на ногу, самодовольно сказал Точилин.
Юрий Николаевич усмехнулся столь простодушной наглости.
– Хорошо. Сидите спокойно, я обговорю формальности.
Он вышел, в комнату заглянул молоденький полицейский:
– Mikki, captain ask you, how long you will to occupy a recreation room? He offered you get out in the nearest pub with yours fucking Russian friends or go home and sleeping!26
– O’key, o’key, just a moment!27
Когда парни в штатском сажали русского насильника в машину, заботливо придерживая его за макушку, Караваев спросил:
– Нет, все-таки интересно, в дверь ломятся, а вы… того, продолжаете свое черное дело.
– А что мне еще оставалось? – пожал плечами давно протрезвевший детектив. – Так и так бы подставили. Она знала, на что идет, а я люблю экстрим…
– Смотрите, как бы ваша любовь к экстриму вас не подвела.
Прежде чем захлопнулась дверца, Точилин успел глянуть в лицо адвоката, но ни тени угрозы не промелькнуло в нем, одна озабоченность.
Оставив позади себя кривые и запутанные улочки Восточного Лондона, полицейская машина, увлекаемая мощным форсированным движком, вырвалась на гладкое, глянцево блестевшее полотно шоссе, ведущего к аэропорту Хитроу. Мелькали на обочине широкие щиты дорожных указателей, навстречу тянулся редкий поток машин, из динамика MPEG-проигрывателя неслись сонные звуки сентиментальной песенки, перебиваемые шипением служебной радиостанции.
Начинающий детектив находился в превосходном настроении. Ему жутко повезло. Выйти целым и невредимым из такой передряги! Как он сам не догадался, что появление русского маньяка в Лондоне вызовет грандиозный скандал. Их и так немало в отношениях между Великобританией и Россией: Ахмед Закаев, Литвиненко, еще и Точилин! Он вполне мог потребовать приличную сумму в качестве моральной компенсации… Но с другой стороны как эта женщина оказалась в его номере? Полицейские точно знали, куда им ломиться. Явная подстава. И тем, кто ее организовал, наплевать на международный скандал. Хорошо, что юрист попался толковый, да и организаторы явно не учли, что английские копы точно так же берегут отчетность, как и русские менты. Им тоже сенсаций не надо…
Видимо, после напряжения последних часов началось полное расслабление… реласакция, как говаривал его приятель по школе милиции Костя Антропов, знаток иностранных языков, когда они часами парились в сауне… И все мечтал об рекрейшине – отпуске.
От припомненного словечка Диму продернуло, точно электрическим током. Он только что слышал это слово. Да, от копа, что заглянул к ним в комнату. Что он сказал? Господи, мама ведь ему говорила, учи английский, человеком станешь… А он из школы, кроме pen и pencil ничего не вынес. Рэкрейшн руум, – сказал тот коп. Нет, все-таки были в его памяти иностранные словечки, да как много, оказывается. Руум – это комната, всякий дурак знает, если окончательно не пропил свои мозги. Рекреация – отпуск, отдых. Еще он сказал «fucking Russian friends». Тоже в переводе не нуждается. Типа – долбанные русские друзья. Постой, на дверях комнаты как раз была табличка «recreation room». Комната отдыха!
Он даже дыхание задержал, бросив взгляд на каменный подбородок полицейского в гражданке, сидящего рядом. А не странно ли это, мистер Точилин, что перед тем, как вывели из машины, еще на улице, отомкнули наручники, затем завели прямиком в комнату отдыха. Да если бы он был настоящим русским преступником, на него сбежались поглазеть все свободные от дежурства менты! И мистер Караваев в первом часу ночи прибыл в участок всего лишь спустя двадцать минут, точно живет по-соседству…
Фары выхватили тонкий силуэт молодой женщины, стоявшей рядом с машиной на обочине. Мелькнули рыжие волосы, золотистого цвета плащ…. Мелькнули и пропали.
Труднее всего было закинуть якобы неловким движением свой сотовый телефон из нагрудного кармана в пространство между первыми сидениями.
– Сори, экскъюз ми… Я сам… о кей? – и полез между сидениями.
До телефона не дотянулся, зато дотянулся до рукоятки ручного тормоза. Резко рванул на себя, завизжали тормозные колодки, наполняя салон гарью, тяжелый полицейский «БМВ» развернуло и потащило на встречную полосу… Офицер, как бешенный, закрутил руль, впереди взревел огромный красный двухэтажный грузовик, затопив салон светом мощных фар, и тогда детектив вышиб своим телом громилу в распахнутую дверь, покатившись с ним в крепких объятиях к бетонной разделительной стене…
Рев клаксона грузового монстра продолжал рвать ночной промозглый воздух, заплясали белые и красные огни на смятой крыше изуродованной полицейской машины и пропали, от тяжкого удара осколки стекол и куски автомобильной обшивки разлетелись далеко вокруг…
С громилой пришлось повозиться. Его нечувствительное, крепко тренированное тело выдержало несколько ударов, которые другого свалили бы в секунду. И, даже оглушенный, он продолжал цепляться за ноги.
– Сука, – прохрипел он, когда Точилин погрузил ему локоть в грудную клетку. – Убью.
Прохрипел и смолк.
– Я читал, что в шоковом состоянии, – пробормотал крайне утомленный боец, – можно внезапно заговорить на чужом языке, но вижу в первый раз…
Не обращая внимания на людей, спешивших к развороченной «БМВ», нашел в обломках свою сумку, бросился опять к стене, перевалил через нее, и вскоре сидел в канареечного цвета «Мерседесе», уносящем его обратно в город.