Великан как глобальное пространство инфраструктуры
В загадочном тысячеглавом тысячеруком великане, созданном Гюго, аудитория TED увидит правильную модель для описания роли пространства в глобальной политике. Некоторые из наиболее радикальных перемен, связанных с глобализацией, описываются не языком юриспруденции или дипломатии, а с помощью «вирусных» пространственных формул. Исключенные из законодательного процесса, глобальные инфраструктуры de facto создают свои формы правления быстрее, чем официальные государственные органы могут их узаконить.
Попытаемся взглянуть на великана через инфраструктурную модель Дубая и Шэньчжэня – зон свободной торговли. В начале ХХ века зона свободной торговли представляла собой обнесенную забором территорию для хранения беспошлинных товаров. Когда на этих же территориях стало развиваться производство, Организация Объединенных Наций по промышленному развитию (ЮНИДО) начала продвигать их как средство для стимулирования экономики развивающихся стран. Свободная зона, управляемая особым образом, освобождается от соблюдения налогового, трудового и природоохранного законодательства, действующего на остальной территории страны. Изначально эти послабления задумывались как способ обойти местную бюрократию, но вскоре туда устремились корпорации и представители городской администрации. Чтобы опробовать принципы свободного рынка, Китай решил распространить эту модель на целый город. Первым и самым заметным из таких городов-зон стал Шэньчжэнь. Так в мире возникла почти маниакальная страсть к поощряемому урбанизму. Хайтек Сити в Хайдарабаде или Экономический город Короля Абдаллы в Саудовской Аравии вскоре пополнят список урбанизированных свободных зон, рассредоточенных по всему миру. Вступление в подобную сеть принято праздновать, украшая свои корпоративные бизнес-парки сверкающими небоскребами и пафосными cимволами национальной гордости. Растущие по экспоненте города-зоны, занимающие от нескольких гектаров до нескольких квадратных километров, появились уже почти во всех странах мира. Зоны поглощают города.
Свободная зона стала синонимом глобального рынка. Это идеальная структура для «экстернализации» – уловки, с помощью которой корпорации обходят препятствия на пути к прибыли. Например, разместив штаб-квартиру в Дубае, компания Halliburton уклоняется от соблюдения законов своей страны. Разрекламированная как стратегия свободного рынка, свободная экономическая зона превратилась в инструмент манипулирования рынком на основе «вашингтонского консенсуса», предложенного Всемирным банком и МВФ. Будучи субоптимальным экономическим инструментом, зона стала так популярна, что многие крупные города создают двойников – собственные, не подконтрольные государству территории. Так, двойником Мумбая стал Нави Мумбай, а Нью-Сонгдо Сити уже отбрасывает тень на Сеул. Но всем им далеко до казахской Астаны, застроенной знаменитыми архитекторами, которые использовали древние мотивы в духе Чингисхана (пирамидальный Дворец Мира и Согласия, гигантский шатер со своим микроклиматом, под которым расположился развлекательный центр Хан Шатыр). Астана – это особая экономическая зона, ставшая столицей государства, от которого она, по сути, отделена. Для государства зона – это лазейка в собственном законодательстве и посредник в тайных и потенциально высокоприбыльных сделках. (В TED это принято называть «полный улет».)
Еще одна выгодная позиция с хорошим видом на великана – это глобальная сеть широкополосных коммуникаций. Здесь легче всего заметить неявные или скрытые силы, на которые у нас еще не наметан глаз. В 2000 году в мире было менее 800 миллионов мобильных телефонов. К 2010 году их стало 5 миллиардов, и большая их часть используется в развивающихся странах[1]. Развитие сетей широкополосного доступа является основой правительственных программ многих стран, а такие международные организации, как Всемирный банк и ООН, считают его приоритетным направлением. Право на доступ к мобильной телефонии, которую Всемирный банк назвал «крупнейшей в мире распределительной платформой», рассматривается в одном ряду с правом на воду и пищу[2]. Для проникновения на рынки густонаселенных стран, переживающих невероятный рост мобильной телефонии, предприниматели высчитывают сложные коэффициенты и применяют методы краудсорсинга. В странах, где доступ к Интернету обеспечивается через мобильный телефон, Веб 2.0 меняет сельское хозяйство, банковскую сферу, медицину и образование, за которыми следуют соответствующие перемены в градоустройстве. Скажем, в Кении, получившей международный подводный оптоволоконный кабель одной из последних, местоположение этого кабеля – предмет ожесточенной конкурентной борьбы. До сих пор не ясно, поспособствует ли он ускоренному развитию уже существующих городов в коридоре между Момбаса и Найорби, созданию новых анклавов, наподобие упомянутых свободных зон, или обеспечит развитие сельских районов страны. Государство, а также любой из сонма негосударственных игроков (НПО, провайдеры, многонациональные корпорации, управляющие компании) – в любой комбинации – могут приобрести контроль над этим инфраструктурным пространством и создать монополию или искусственный дефицит.
Публично заявлено, что и свободные зоны, и «широкополосная» урбанизация зиждутся на свободном рынке, свободной торговле или открытом доступе. Однако в реальности мы имеем дело с диким чудовищем, причем продуманной политической реакции на его действия пока просто не существует. Зона остается вне поля зрения, уклоняется от соблюдения законов и обходит политические декларации, грозящие усилить трение в ее хорошо смазанных механизмах. «Широкополосная» урбанизация – это сложный эквилибр с участием независимых игроков, способных концентрировать власть или просто оставаться незаметными среди запутанных управленческих схем. Связь между заявленными намерениями и наблюдаемыми результатами их деятельности практически отсутствует. Здесь, как в шайке контрабандистов, где множество участников выполняют рутинные задачи, не имея представления об организации в целом, процесс идет сам по себе, независимо от политических деклараций, иногда с опережением законодательства. В результате мы имеем завышенные цены на мобильные телефоны в Найроби или мир, состоящий главным образом из автономных загородных поселений, и причины этого не вполне ясны. Это и есть волшебная сила великана, а точнее – ловкость его рук. И вопрос скорее не в том, кто устанавливает правила, а в том, кто или что создает условия, в которых возможно одно и невозможно другое. Даже если удастся обнаружить великана в облаке его эфемерной активности и запутанных отношений, непонятно, как им управлять и каковы будут политические последствия. Важные подсказки можно найти в самих пространственных схемах, однако чрезвычайно трудно определить, где расположены тумблеры и рычаги, их включившие.
После выступления на конференции TED нашему Гюго организуют поездку в Давос. Если к бороде, микрофону-петлице и пиарщику прибавить мокасины, можно устраивать дорогостоящие семинары, где за хороший гонорар Гюго объяснит, что он на самом деле имел в виду, утверждая, что «архитектура и есть информация» или «инфраструктура – это форма правления».