Татьяна Бутченко
Память
А я уже не там.
А я уже не с теми.
А память по пятам,
Мне сядет на колени,
С прищуром старика
Заглядывает в душу.
То сносит, как река,
То, как боксёр, по груше,
Старательно стучит,
Пробить броню мечтая,
То смотрит и молчит,
Разжалобить пытаясь.
То в сон мой, невзначай,
Войдёт без приглашения,
То просится на чай,
То молит о прощении.
А то, под ребра нож —
Из ржавого железа.
Не надо. Не тревожь,
Все это бесполезно.
Дровами залегло
Мне в душу – печь горящую —
Что было. Всё прошло!
Живу я настоящим.
У берёзы старенькой
У берёзы старенькой матушка стояла:
– Мы с тобой, родимая, прожили не мало,
Снегом заметало нас, ветры нас качали,
Злые люди с пилами смерть нам обещали.
Грады били жёсткие, солнце выжигало,
Ливнями холодными в осень заливало.
А мы взяли – выжили, Бог давал силёнку.
Зашумели листики на берёзе звонко,
По коре мурашечки, корни улыбнулись —
Веточки высокие к матушке нагнулись.
И шепнуло в ушко ей дерево большое:
– Мы корою старые, юные душою,
За землицу держимся корешками крепко,
Ангел утром весть принес – рано нам на щепки.
Слава Господу за всё! А тебе терпения…
Жизни радуйся, пеки пироги с вареньем!
Шла с Причастия домой летним утром мама
И к берёзке подошла на пути из храма…
Мама
Любимый борщ и пышные котлеты,
Чай ароматный. Пряники с кокосом.
Мой милый отчий дом хранит секреты,
А так же и ответы на вопросы.
Здесь неподдельно беспричинно рады
Мне, всё спешащей, хмурой и упрямой,
Здесь подвиг ежедневный без награды.
Здесь всё прощают.
Любят. Ждут.
Здесь мама.
И я, по жизни, дама деловая,
Переобувшись в тапочки у входа,
Мгновенно под опеку попадаю,
Как-будто, здесь остановились годы.
Здесь я всегда «немного похудела»,
Здесь я всегда чего-то не умею,
Здесь маме до меня всегда есть дело,
Она всегда поймёт и пожалеет.
Здесь у дверей, как прежде, без укора,
Вопросы, я их с детства заучила:
«Ой, как без головного ты убора?»,
«А носовой платок ты не забыла?
Я от опеки вечной раздражалась,
Вопросы эти глупыми считала,
Но вот, случайно, взглядом задержалась
На маминых руках, таких усталых.
И промелькнула жизнь перед глазами —
Всё детство, юных лет шальные страсти…
И поняла я – этими руками,
Вот в этом доме, создавалось счастье.
И стало страшно, что настанет время,
Когда вопросов не услышу глупых.
Раздавит душу мне сиротства бремя,
И в доме станет пусто, грустно, тупо.
Нет. Дальше углубляться я не стала
В ту безысходность и печаль без края.
Я маме в мыслях руки целовала,
Платок схватив и шапку надевая.
Огоньки
Тяжёлые дни —
Для чего нам они?
Вздыхаешь, скулишь,
А в окошке – огни.
Огням наплевать,
Им проблем не решать,
Им надо в ночи
Темноту освещать.
Я вдруг поняла,
Что не тою была,
Хочу огоньком быть,
Такие дела…
Облако
Проплывало облако над городом,
Розовое облако пушистое.
Вверх смотрели скучные прохожие
С лицами измученно-землистыми.
И мечтали взрослые, серьезные,
Бросить все дела необходимые,
Закопаться в вате нежно-розовой
И уплыть, счастливыми, с любимыми.
Спотыкались, заглядевшись пристально,
И в столбы врезались, фантазируя,
Закопавшись в пух небесный мысленно,
Вот такое облако красивое!
Посмотрел Господь на жизнь тернистую,
Пожалел людей, печалью меченных,
И послал им облако пушистое,
Чтобы, хоть немного, стало легче им.
Дождь
Расстроено небо делами людскими
И плачет слезами, а люди с зонтами
Считают себя далеко не плохими,
Жонглируя в вечность своими грехами..
И глядя на небо, ругаются люди:
– Когда уже солнце, когда уже лето?
Когда, наконец, замечательно будет?
И просят тепла и лучистого света.
И всем недовольны, всего-то им мало,
Границы желаний все шире и шире,
Вздыхая, зонты раскрывают устало,
А небо безудержно плачет о мире.
И снова
И снова мордой об асфальт…
И снова встали, отряхнулись:
Видок убит, прикид помят,
Враги довольно ухмыльнулись.
Но мы лишь учимся летать,
Не так-то просто в небо сразу.
Врагам, конечно, не понять,
Но дела нет до них ни разу!
Когда-нибудь мы воспарим,
И полетим над головами.
И над асфальтом полетим.
И над застывшими врагами.
Не поздно
Быть любимой никогда не поздно,
Даже если завтра умирать.
Тот, кто ночью зажигает звезды,
Может все просящему подать.
И в минуты полного отчаяния,
В темноте тотальных неудач,
Не давай по жизни обещания —
Быть несчастной женщиной.
Не плачь.
Одинокой ночью у окошка
Встань, на звёзды в небо посмотри.
Видишь – та сияющая крошка —
Знает всё, что у тебя внутри.
Расскажи ей, отчего так больно,
И о чем мечтается в ночи,
Или, хочешь – этого довольно —
Глядя в небо, просто помолчи.
И тогда узнаешь, что случится.
И тогда увидишь и поймёшь:
Раз уж повезло на свет родиться,
Нелюбимой точно не уйдёшь!
Встреча
Какая встреча – Смерть и Жизнь.
Одна страшна, с тупой косой,
Другая с чаем, с колбасой,
И вечным лозунгом: «Держись!»
Смерть жизни задала вопрос:
– А нет ли камня – поточить?
Тут кое-кто не должен жить,
Да вот, срывается покос…
Ты мне с косою помоги!
Тут Жизнь от наглости такой,
Косясь с упрёком на косу:
– Тебе я камень принесу,
Чтоб ты меня под корешок?
Иди-ка, дура, стороной.
Полно камней в других дворах.
И смерть, сложив в мешочек страх,
Ушла за камнем в двор другой.
А жизнь, дохлёбывая чай,
Во след ей буркнула:
– Иди!
Когда наточишь, приходи,
А не застанешь, извиняй…
Уборка
Я уборку замутила —
Надо в прошлом покопаться.
Сохранить, что сердцу мило,
А с плохим скорей расстаться.
Пусть везде живут со мною
Мои первые свиданья,
Детство теплое такое,
Школьных лет очарованье,
Все победы и везенья,
Смех весёлый и беспечный,
Вдохновенья, наслажденья,
Душу греющие встречи,
Исцеляющие песни,
Добрых слов людских букеты —
Положу на видном месте,
Чтобы радовало это.
Остальное – на кусочки
Рву и в мусор отправляю!
Я – счастливая и точка.
Я всегда была такая.
Моим замечательным друзьям
Я вижу как друзья стареют,
Но лучше на лице морщины,
Чем смерти чёрные картины,
А смерть тупою бритвой бреет.
Сбривает тех, кто выдаётся,
Красивых, сильных и любимых,
Тех пропуская, кто пригнётся,
Ей средний палец бросив в спину.
Друзья, я вас прошу, пригнитесь.
Живите долго и упорно.
Пускай, уже не так проворно,
Но мне встречайтесь, а не снитесь.
Пусть старость – время не из лучших,
Пускай, хромые и слепые,
Но всем смертям назло – ЖИВЫЕ!
А это плит могильных круче!
Я вам желаю крепнуть духом,
Своих морщин не замечая,
Живите, с юмором встречая,
Шальные жизни оплеухи.
Друзья, пожалуйста, мелькайте —
В сетях и с рюмкою напротив,
Живите вечно! Я – не против.
И про меня не забывайте….
Итог
У одной – квартира.
Мачо за баранкой,
На лице и в деле —
Полный марафет.
Все курорты мира,
Счёт в солидном банке…
Голубые ели,
Сёмга на обед.
У другой – общага,
Рейсовый автобус,
На лице – морщины,
На работе план.
Сорванцов ватага,
Старый папин глобус,
Пьяная скотина
И пустой карман.
Пролетели годы.
Обе постарели.
И – ничто не вечно —
Время умирать.
Такова природа,
Что скопить успели
В жизни быстротечной,
То с собой и брать.
Не пустили даму
С чемоданом пухлым,
Не прошёл таможню —
Велено: пустой.
А без чемодана
План спасенья рухнул.
На душе тревожно,
Хоть собакой вой.
А вторая с сеткой.
В сетке лишь смиренье.
В сетке лишь терпенье,
И она легка.
Да с мимозы веткой,
В светлый день весенний,
В скромненькой одежде
Взмыла в облака.
Как вырастают крылья
Ты же знаешь, как вырастают крылья!
Ты же помнишь тот волшебный момент,
Когда после долгой поры бессилья
Получаешь с неба ангажемент.
И взлетаешь, воздух побед вдыхая,
Под тобою город твоих проблем,
Рассекая небо в районе рая,
Ты не помнишь зла и доволен всем.
Пусть наступят чёрные дни тревоги,
Пусть от крыльев дыры краснеют ран…
Ты же знаешь, дело то за немногим —
Просто верить, в то, что на все есть план.
Значит, время – новый полёт готовить.
Значит, надо просто терпеть и ждать.
И увидишь, как на засохшей крови
Начинают крылышки прорастать.
Кобели и два кота
Ты сказала: «Не нужны в доме кобели!»,
А в глазах застыла грусть женщины ненужной.
В нецелованных глазах корабли любви
И желание иметь, хоть какого, мужа.
Говоришь:
– Я всё сама, на себе везу!
Мне нахлебник ни к чему, я люблю свободу!
А сама роняешь в пух по ночи слезу,
И надеешься тайком, что не все – уроды.
У тебя есть два кота и собака мопс.
Ты всегда спешишь домой – с ними не до скуки.
Вся при деле, а в глазах, в крик, немой вопрос:
«Ну когда ж я попаду в ласковые руки?»
Никогда не попадешь, видимо, уже.
Так и будешь двух котов гладить вечерами.
Грустно в зеркало смотреть, стоя в неглиже,
И хвалиться всем важными делами.
Потому что где-то там, мучая диван,
О тебе глотает мысль холостой мужчина,
Не красавец, и пока пуст его карман,
Твой висит на нем ярлык «Наглая скотина».
Представляет он себе, как тебя возьмёт,
В свои крепкие до слёз, ласковые руки,
Когда «ласточку свою» средь толпы найдёт,
Одиночества прервав горестные муки.
Он найдёт тебя, а ты с ног до головы,
Рассмотрев его прикид, статус изучая,
С видом важным прошипишь:
– Мне нужны не Вы!
И к себе не пригласишь на стаканчик чая.
Вот и всё. И разошлись в море корабли.
Не свершилось, а могло, если б не корона!
Ты её поправив, вновь фыркнешь:
– Кобели!
И, лишённое любви, зарыдает лоно.
Морщины
Морщины? Ну и что же?
Мужчина, это – кожа.
Вы б в душу заглянули,
Там дырочки от пули,
Не дуры, не слепой,
А той, что звать судьбой.
А на подживших ранках —
Цветочные полянки,
Пролитые слезой,
Вот, что с моей душой.
А кожу мы расправим,
Ей макияжик справим,
И будет не понять,
Что нам за сорок пять.
Попробуйте, мужчина,
Смотреть не на морщины,
А в то, что там, внутри,
Короче, В ДУШУ ЗРИ!
Про жену
ЖЕНА – работа трудная!
Частенько, очень нудная…
Без выходных и праздников,
И даже отпусков.
Корми его вкусняшками,
На выпады – будь няшкою,
А иногда, развратницей
И сборщицей носков.
Ещё быть надо шеею,
И фразу: «Не умею я!»
В любой, по сути, области
Приходится забыть.
Быть надо семирукою,
С улыбкой, а не с мукою,
Красавицей и умницей,
И мамкой надо быть!
В награду, как закончатся
Заботы, спать захочется,
И упадешь без задних ног
На ложе почивать,
Чудовище сопатое,
Местами волосатое,
Сподобится от нежности
К себе тебя прижать!
Зеркало
Есть на каждую женщину
мужчина свой.
Если выбор дал трещину —
с тобой чужой.
И не «стерепится – слюбится»,
а прочь беги.
Все, что хочется, сбудется —
не с ним, с другим.
А смирившись с ошибкою —
авось пройдёт —
Счастье женское зыбкое
пошлёшь в расход.
Будешь тлеть деревяшкою,
и то с трудом,
Разбавляясь поблажками —
чужим добром.
Несвоё подбираючи,
как с пола медь,
Префальшиво играючи,
до смерти тлеть…
Разве это по-божьему —
себе соврать,
И ночами тревожными
от слёз не спать?
Где-то ходит твой суженый,
проси о нём,
Чтоб согреться простуженной
его огнём.
От него пахнет мужеством и чуть отцом.
Для тебя станет зеркалом его лицо.