Глава 6
Работяга
Этот человек твердо стоит на земле. Среди художников и мечтателей он выглядит белой вороной. С суровым лицом первого ученика в классе он смотрит на жизнь, как на вечное соревнование. Один из лучших учеников Политехнической школы своего выпуска, с дипломом престижной Горной школы, Артюр Фонтен всё и всех людей вокруг себя оценивает, исходя из одного строгого критерия: превосходство. У него незаурядная сила воли, но он – индивидуалист, движимый честолюбием, работающий с такой страстью, что в сутках ему не хватает часов. В семье его охотно приводят в пример: его обязанности и ответственность высокого чиновника обеспечивают ему особый статус в мире, полностью подчиненном искусству, в котором живут два его свояка – Лероль и Шоссон. Ведь он женился на Мари, самой молодой из трио Эскюдье – младшей сестре Мадлен Лероль и Жанны Шоссон.
Он среднего роста, шатен, со светлыми усами и сероголубыми глазами, не лишен изысканности в манерах.
Он мало говорит и много думает. Не потому ли, что в личной жизни принуждает себя к сдержанности, неотъемлемой от его обязанностей высокопоставленного чиновника? Также он избегает высказывать свое мнение, если оно не основывается на железных аргументах, и остерегается любых несвоевременных суждений.
Он обладает осторожным и взвешенным умом. На службе, так же как и в семейных делах, ему часто приходится примирять противные стороны, добиваясь воцарения гармонии. Ничто не нравится ему больше, чем способствовать всеобщему миру, будь то на государственном уровне или на частном. Он мог бы стать блестящим дипломатом, как Филиппа Вертело. Он умеет ходить по самым бурным морям, сохраняя хладнокровие. Кажется, ничто не способно поколебать его, ведь он опирается на крепкие убеждения: католическую веру и веру в Республику. В то время когда вся Франция спорит по поводу отделения церкви от государства, он пламенно служит обеим сторонам. Бывший ученик иезуитского коллежа, он прилагает немало усилий, стремясь не предать ни одно из своих убеждений. Но он спокойно думает об их разделении: оно не помешает ему с тем же рвением, вопреки всем возможным расколам, продолжить служить и церкви, и государству.
Такие суровые моральные принципы озаряют его, будто ореол. Если кто-нибудь и заслуживает ордена Почетного легиона (злые языки утверждают, что он снимает его, только когда ложится спать), так это он. Став офицером Почетного легиона в тридцать четыре года, он очень быстро продвинулся по службе и в 1906 году получил звание командора.
По образованию инженер, долгое время занимавший пост в Аррасе, что в департаменте Па-де-Кале, он поступил на государственную службу так, как другие идут в семинарию. Под его попечением до конца его дней оставались Министерства торговли и труда. Образ его жизни был очень далек от яркой и насыщенной жизни Лероля и Шоссона, которую украшали своим искусством Пьер Луис или Дебюсси, и которую Ренуар, и не он один, согревает своим теплом.
Большую часть своего времени Фонтен проводит в душной атмосфере плохо освещенных масляными лампами и дурно обставленных неудобных кабинетов. Комната, которую он занимает в Министерстве труда, лишена всякой пышности: ни позолоты, ни ковров, ни гобеленов. Чтобы сделать поярче служебное время своих сотрудников, малооплачиваемых писцов в люстриновых пиджаках, он на свои средства купил красивые часы на постаменте, которые установил в холле, на входе в министерство.
Фонтен не щадит и самого себя: как дисциплинированный человек, он всю жизнь приходит на службу в восемь часов утра, иногда даже в семь. Обедает он дома, давая себе короткую передышку, продолжающуюся не более двух часов, включая время на дорогу. Потом он возвращается к своим министерским обязанностям и работает до семи вечера, иногда дольше – такое случается, когда его мучает какой-то вопрос. В его обязанности входит высказывать свое мнение и давать рекомендации на предмет того, в чем он считается во Франции одним из крупнейших специалистов: о труде. Для этого он изучает досье, имеющие отношение к гражданскому обществу, юридические тексты, административные отчеты, экспертные исследования по самым острым французским проблемам, таким как «гигиена в швейных цехах» или «несчастные случаи на заводском производстве». Он читает и документы граничащих с Францией стран: Германии, Швейцарии или Великобритании, – ведь чтобы лучше понять, нужно сравнивать. Он – фанат статистики. Для различных исследовательских обществ, членом которых он является, он будет устраивать конференции по данной проблеме и выступать на них, например на тему «Статистика и анкетирование».
Он верит в силу и правду чисел, которыми пользуется, чтобы обосновать свои идеи. Он прагматичен и современен. Не только своим методом работы, опережающим время, не только способом своего мышления – статистика и международные сравнения, но своими идеями.
Это человек согласия и социального прогресса. В эпоху, когда для трудящихся не существует ни лимитированного по времени рабочего дня, ни воскресного отдыха, ни ежегодного отпуска, когда семь дней в неделю они работают, как проклятые, и не могут рассчитывать ни на какую помощь, за исключением редких частных инициатив хозяев, пользующихся безудержной и бесконтрольной властью, Артюр Фонтен сражается за улучшение условий их труда. По его мнению, в данном случае речь идет о злоупотреблениях капиталистов. Всю свою жизнь он не перестанет бороться, полностью посвятив себя рабочему вопросу, требуя, чтобы государство вмешалось и приняло законы по волнующим его проблемам: защита детей, женщин, так часто эксплуатируемых и приносимых в жертву во имя выгоды; развитие системы обучения, гигиена, нормальная обстановка в цехах; возмещение ущерба в результате несчастного случая на производстве; учреждение обязательного выходного дня по воскресеньям. Он даже выступает за право на забастовку. Его смелая, новаторская программа, задуманная, по его собственному выражению, для того, чтобы «защитить слабых», раздражает многих членов Национального собрания и выливается в приобретение не только друзей, но и врагов. Любимые им темы, в частности, введение воскресного выходного, сближают его с родственниками его жены: Полем Леролем (братом Анри Лероля) и Полем Эскюдье (братом Мадлен Лероль), депутатом и мэром парижских округов. Они тоже вовлечены в борьбу.
Когда парламент в 1901 году, после многолетних дискуссий, докладов и внесения поправок, проголосует за десятичасовой рабочий день, а в 1906 году примет закон об обязательном выходном дне, оба достижения будут плодами усилий Фонтена.
«Еженедельный отдых представляется мне одной из самых насущных и самых естественных потребностей рабочего. Необходимо, чтобы рабочий мог восстанавливать свои силы после недельного труда, еще более необходимо, чтобы во время отдыха у него находилось время выполнять свои обязанности отца семейства, гражданина, время на интеллектуальные развлечения. Это придаст смысл всей его жизни. Нужно быть человеком, а не инструментом, чтобы жить своей жизнью и одновременно жизнью общества» – такие передовые идеи защищает этот высокопоставленный чиновник.
Они продиктованы его христианскими убеждениями. Он – глубоко верующий католик, так же как
Лероль, Шоссон и его собственная семья – одна из его сестер стала монахиней ордена Сестер милосердия в монастыре Сен-Венсан-де-Поль. Он пытается буквально следовать заветам Евангелия, к своим министерским обязанностям он подходит, как Христов воин. Он – обладатель солидного состояния. Унаследовав процветающее семейное предприятие, специализирующееся на выпуске строительных материалов, в частности прессованных и слесарных изделий, он совместно с братьями стал собственником дома № 181 на улице Сент-Оноре, где и расположилась администрация его компании. Кроме того, он владеет доходными домами и крупным пакетом ценных бумаг в акциях и облигациях. Он мог бы спокойно жить на ренту, заботясь только о собственном комфорте. Его старшие братья Анри и Эмиль управляют их предприятием, таким известным и уважаемым в своей отрасли, что ему доверили поставку прессованных изделий для реставрации дворцов Сен-Жермен-ан-Лэ и Шамбор, а также для реконструкции парижской ратуши.
Сам Фонтен не занимает там никакого поста, хотя получает доход в виде арендной платы за здание на улице Сент-Оноре. Но он не довольствуется жизнью обычного рантье. Он всегда знал, что такое труд, а в жизни руководствовался понятиями долга и справедливости. Баловень судьбы, он считает, что должен помогать тем, кому повезло меньше, обездоленным, слабым. Его братья на семейном предприятии следуют тем же принципам милосердия: дом Фонтенов организовал что-то вроде кассы взаимопомощи для поддержки работников в случае болезни или ухода на пенсию, ею также могли воспользоваться вдовы, вынужденные содержать свои семьи на одну зарплату. Она пополняется одновременно из взносов работников и, большей частью, благодаря участвующим в ней собственникам. Четверо братьев Фонтен играют роль интеллектуальной движущей силы, придерживаются одних и тех же гуманистических, реформаторских взглядов, далеко не ограничивающихся духом благотворительности. Их можно было бы назвать левоцентристами, если бы это выражение не устарело. «Левее Пуанкаре, правее Жореса», как справедливо пишет об этом в своем подробнейшем исследовании Мишель Куэнтепа, биограф Артюра Фонтена. Братья не примыкают к радикал-социалистам, решительно настроены против коллективистов, но противостоят и точке зрения торжествующего либерализма. Люсьен, самый младший из четверых, организовал филиал предприятия на Дальнем Востоке, он открыл контору в Тонкине[17]. Он ближе других к Артюру, привлекшему его к своей борьбе за интересы рабочего класса, вместе с ним состоит в разных филантропических обществах, где спорят о социальном прогрессе.
Марсель Пруст, который был особенно дружен с Люсьеном, отчасти вдохновлялся личностью Артюра Фонтена, создавая своего героя Леграндена в романе «По направлению к Свану». Несмотря на то, что он также придал ему черты старого друга своего отца Анри Казалиса, поэта-символиста, на некоторых страницах его эпопеи «В поисках утраченного времени» угадывается элегантный и пламенный образ Фонтена.
Руководитель Комитета по труду, в создании которого он принимал участие и где сначала был заместителем, известен своими передовицами в общественно-политических изданиях, является членом фонда «Musee social», Парижского статистического общества, близок к Республиканскому союзу, которым руководит Вальдек-Руссо, и основанной в 1895 году Свободной коллегии общественных наук. Эти закрытые сообщества, предназначенные только для элиты – парламентариев, высокопоставленных чиновников, членов научных обществ, – составляют влиятельную сеть, в которой Фонтен находит опору.
Вплоть до своей женитьбы на Мари Эскюдье, которая откроет ему двери в совсем иной мир, среди знакомых, да и друзей дядюшки Артюра были только горные инженеры, видные деятели Республики и кое-кто из руководителей синдиката металлургической промышленности, озабоченных, как и он, борьбой за справедливость. Большинство из них неизвестно широкой публике, они властвуют, не выходя из тени. До своего прихода в семью Лероль-Эскюдье-Шоссон и задолго до того, как он начал регулярно посещать художников из их круга общения, среди людей, с которыми он встречался чаще всего и с которыми не разорвал многолетних отношений, были Поль де Русье (социолог, работы которого регулярно печатались в журналах Министерства труда), Леон де Селак (будущий генеральный секретарь Центрального комитета судовладельцев) и Робер Пино (очень активный предприниматель из синдиката металлургической промышленности).
У Артюра Фонтена много связей, много компетентных и высокопоставленных знакомых, однако до женитьбы у него был один-единственный друг – Поль Дежарден, будущий основатель знаменитых литературных декад в Понтиньи. «Ум Сократа, – пишет о нем аббат Мюнье, – но говорит слишком напыщенно». Он – выпускник Эколь Нормаль[18], учившийся вместе с философом Бергсоном и Жоресом, преподает литературу в колледже Станислас и публикует в периодике статьи высокого духовного содержания. Его бойкое перо воспевает моральные ценности, которые уважает и Фонтен: справедливость, право, добро, любовь к ближнему. В 1891 году, когда они познакомились, Дежарден опубликовал сборник очерков, напечатанных в газете Le Journal des de bats под названием «Долг в настоящем».
Этот молодой обеспеченный католик, выходец из той же социальной среды, что и Фонтен, превозносит верховенство морали, которая должна распространяться на все сферы, от семьи до производства и от политики до религии. В тот момент, когда папа Лев XIII публикует две энциклики «Rerum novarum»[19] и «Среди забот» (1891 и 1892 годы), он призывает к моральному подъему и духовным исканиям. Как не поладить ему с Артюром Фонтеном, целостной личностью, верящей в самопожертвование ради помощи слабым, и строящей собственную жизнь на основе веры в лучший мир? Они часто встречаются, обмениваются письмами, делятся своими взглядами на жизнь, больше похожими на убеждения, разделяемые обоими. Их общение, неотделимое от их взглядов, можно кратко передать словами Поля Дежардена, сказанными им в одном из писем: «Несмотря на то, что какие-то мои взгляды меняются или, скорее, развиваются, я по-прежнему люблю вас, как одного из моих друзей, несхожесть с которым создает между нами самую большую гармонию, и как самого лучшего из них».
Их дружбу скрепляют семейные узы. Люсьен, младший из братьев Фонтенов, женат на Луизе Дежарден, младшей сестре Поля. К несчастью, она умрет от брюшного тифа, заразившись во время поездки в Тонкин.
Именно через Абеля Дежардена, самого младшего брата Поля и однокашника Робера Пруста по медицинскому факультету, Марсель Пруст, старший брат Робера, познакомится с семьей Дежарден, а потом, вполне естественным образом, с семейством Фонтен.
В эти годы ими движет создание организации, способной консолидировать и распространять идеи, которые они хотят сделать своим ударным оружием. Название говорит о ее программе: Союз в поддержку нравственных действий. Философ Жюль Ланьо является одним из его основателей и теоретиков, как и капитан Лиоте, будущий маршал, автор работы «Социальная роль офицера», а также пастор Шарль Вагнер, автор книги «Молодость», в будущем основатель либеральной протестантской церкви. Именно Ланьо лучше всего определяет спиритуалистические намерения этой небольшой группы, движимой верой в реформы: все они жаждут «воскресения души». Выступая против продвижения материальных ценностей в обществе конца XIX столетия, против позитивизма и коллективизма, а также против сомнений и замешательства, в которых, как им кажется, погрязла правящая элита, они попытаются собрать вокруг себя свежие силы, с надеждой и верой мечтающие о более справедливом мире, царстве гармонии, покоя и взаимного уважения. В каком-то смысле это должен быть светский орден внутри Республики, осеняемый светом веры.
Союз в поддержку нравственных действий собирается один раз в две недели в любезно предоставленном в его распоряжение доме Фонтена на улице Сент-Оноре. Позднее, когда число его участников станет слишком велико для этого дома, он переместится в здание, находящееся в тупике Ронсен. В роли управляющего и казначея Союза выступает Люсьен Фонтен. Артюр – член административного совета и редакционной коллегии выпускаемого Союзом бюллетеня Bulletin pour Vaction morale.
В эти годы набирает популярность дело Дрейфуса, начавшееся в 1894 году. Члены Союза, «братья-моралисты», как окрестил их Пруст, надеются на мирное завершение процесса. Он станет для них испытанием, а с учетом того, что вся Франция будет вовлечена в ожесточенные споры, приведет к столкновениям во время бурных и агрессивных заседаний, во время которых многие перессорятся друг с другом.
Дружба Фонтена и Дежардена выйдет из этой гражданской войны целой и невредимой. Тот и другой – ревизионисты, хотя Фонтен был им с момента вынесения приговора Дрейфусу. Когда Золя в январе 1898 года публикует свой памфлет «Я обвиняю!», он уже не сомневается в своих убеждениях, и Дежарден присоединяется к нему.
На фоне дрейфусаров первой волны он отличается умеренностью, по зрелому размышлению он склоняется к признанию вины капитана Дрейфуса, но считает, что справедливость была поругана. Процесс, проведенный заведомо настроенным против Дрейфуса трибуналом, должен быть отменен. Фонтен на свой манер будет сражаться в кулуарах парламента и министерских кабинетах, пытаясь повлиять на исход дела и убедить тех, кто стоит у власти. Не высказываясь публично – он обязан сдерживаться! – он сумеет решительно ввязаться в схватку. Его идеи совпадают с убеждениями семьи его жены, поскольку все представители клана Лероль-Эскюдье-Шоссон – убежденные дрейфусары. В этом идеально спевшемся семейном хоре раздаются два не согласных с ним голоса: голоса гостей, близких друзей семьи, Эдгара Дега и Поля Валери, высказывающих антидрейфусарскую точку зрения. Но ни один спор не потревожит обедов на улице Дюкен или на бульваре Курсель, где мягкость – правило хорошего тона. Так же, как и в доме Фонтена, поборника всеобщего мира.
Если для Артюра Фонтена высшая ценность – освященная верой мораль, то труд для него – миссия. Он посвятил ему свою жизнь. До такой степени, что никогда не думает ни о досуге, ни об отдыхе.
Этот за многое несущий ответственность инженер, в чьем расписании редко сыщешь свободный час, неловко ощущает себя в гостиной. Он старается избегать светских обязанностей, как и всего, что вынуждает его терять время. Насмешники уверены, что он работает даже во сне. А если он видит сны, то, должно быть, это длинные рукописные доклады своим начальникам, проекты законов, составленные в должной форме, аргументированные циркуляры, адресованные министрам для продвижения его идей и для того, чтобы направить
Францию по правильному пути, недаром же Фонтен мечтает о должности президента сети железных дорог. Будучи человеком воспитанным, он не злоупотребляет своей властью, однако он иногда может остановить поезд, чтобы выйти на нужной станции, даже если состав следует через нее без остановки. Впрочем, это им делается только для того, чтобы выиграть время или не отстать в гонке, в которую превратилась его жизнь.
Ни женитьба в 1889 году на Мари Эскюдье, ни шестеро детей, которых она ему родила за десять лет, не замедлили его рабочего ритма. У них четверо сыновей и две дочери: Жан-Артюр, Филипп, Шарлотта (умершая в младенчестве), Жаклин-Ноэль и, наконец, Дени, родившийся в 1897 году, когда была написана картина Ренуара.
Мари Фонтен, самая «пикантная» из сестер Эскюдье, с невинным личиком, обладательница чудесного сопрано, еще молода – в 1897 году ей всего тридцать два года, но она выглядит уставшей, ее лицо омрачено грустью, которую никто не видел тогда, когда она жила в доме родителей. Она потеряла свежесть, удачно замеченную Леролем, когда он в 1885 году писал ее портрет. На нем она изображена в профиль, в той же позе, что на знаменитой картине «На хорах», поющей с партитурой в руках.
Тогда, со своей тонкой талией, длинной шеей, постановкой очаровательной головы и курносым носиком, она была самой красивой, самой неотразимой из сестер Эскюдье. С букетиком живых ромашек за корсажем она выглядела даже несколько вызывающе. Хотя она все еще поет, окруженная детьми, она не так радостна и смешлива, как прежде. Теперь она жалуется на усталость, мигрени, боль в спине и в животе, что ее утомили повторяющиеся беременности и роды. Она в глубоком кризисе. Она лечится, уезжая на воды, где к ней присоединяются мать и сестры, занимающие летние резиденции. Две ее сестры, Мадлен Лероль и Жанна Шоссон, никогда не расстаются со своими мужьями. Они всегда сопровождают их в поездках, будь то Венеция или Вель-ле-Роз в Верхней Нормандии. Они – неразделимые семейные пары. Мари почти всегда уезжает одна – с детьми, но без мужа. Из-за своей работы Артюр Фонтен остается в Париже. Он вместе с коллегами из Министерства труда ездит только на международные конгрессы, в Берлин, Цюрих, Базель, Кельн или Брюссель, где проводит деловые встречи. Он чаще путешествует за границей, чем по Франции. Он берет лишь две недели отпуска в сентябре, когда присоединяется к жене и детям. Он работает семь дней в неделю, не позволяя себе никакого отдыха, даже в воскресенье – того отдыха, которого он добивается для рабочих. У него нет других развлечений, кроме мессы и воскресного обеда после нее.
В Париже семейство Фонтен сначала живет на улице Матюрен, где селятся почти все высокопоставленные чиновники, в домах которых регулярно бывает руководитель Комитета по труду.
В 1900 году они переедут в другой округ, в дом номер 2 по авеню Вийар: богатое здание, только что отстроенное на углу авеню Бретей, фасад которого выходит на Дом инвалидов. Удобства в новом жилище кажутся необыкновенными для той эпохи: две оборудованные ванные комнаты и ватерклозет для слуг – большая редкость для того времени. В семье Фонтен служат лакей, горничная, кухарка и няня. Мари не нарадуется на новый дом: здесь она в двух минутах ходьбы от улицы Дюкен, где находится дом Мадлен и Анри. Впрочем, авеню Вийар приютила также друзей Лероля, которых она хороню знает и ценит: Венсан д’Энди и Анри Дгопарк занимают квартиру в доме номер 7, стоящем напротив, – в теплое время года через открытые окна года можно услышать их музыку. Кроме того, здесь же живут граф и графиня Робер де Бонньер. Для Артюра Фонтена дом хорош тем, что стоит всего в нескольких минутах ходьбы от его министерства, расположенного на улице Варенн. Он сможет сократить свой обеденный перерыв на два часа, которые прежде терял на дорогу. Отныне он ежедневно ходит пешком. Особенность дома номер 2 по улице Вайар еще и в том, что прямо над квартирой Фонтена живет его министр Александр Мильеран, который однажды станет председателем совета министров, а затем президентом Франции, радикал-социалист, с которым Артюр ладит лучше, чем с представителями правого консервативного крыла. Чиновники приглашают друг друга на обед, переходя с этажа на этаж в компании общих знакомых, серьезность и важность которых не радуют Мари.
Погружаясь в неврастению, она думает только о том, чтобы подышать воздухом вместе с детьми, сестрами или подругами. Неважно где, в деревне или на морском побережье, лишь бы подальше от Парижа. Как можно дальше от ее безупречного мужа, вызывающего у всех зависть, но рядом с которым она увядает, как поблекший цветок. Среди мест для отдыха у нее есть свои предпочтения: курорты Аркашон и Биарриц на юго-западе Франции.
Там мягкий климат и вечно праздные люди, зрелище, которое для нее непривычно и приятно. Но главное, что она – на другом конце Франции. Здесь она вне досягаемости одержимого работой мужа, которому не приходит в голову присоединиться к ней, даже изменив направление поезда.
Он, несомненно, предпочел бы, чтобы она почаще посещала строгий дом его собственной семьи в Мерсене, в департаменте Эна, в Пикардии. Это ближе к Парижу, доступнее. Он мог бы приезжать туда вечером в субботу и проводить там воскресенье, захватив с собой документы. Он с удовольствием общается там с братьями, как в детстве. Эти края оставили свой отпечаток на личности Фонтена, не расположенного к веселью и ласке. В большом парке, деревья которого добавляют мрака суровому пейзажу, дети радостно играют, тогда как Мари предается меланхолии и мечтам – о лазури, об океане и романтической любви.
Конец ознакомительного фрагмента.