4
В прошлой главе я обещала поделиться впечатлениями о свадьбе одной русской, которая приехала сюда по вызову ее американского жениха. Она здесь всего три месяца, нас познакомили американцы. Выполняю обещание.
На свадьбу здесь обычно приглашают нескольких подруг невесты. Они даже одеты в одинаковые платья. Но так как невеста только недавно сюда приехала, и подруг у нее еще не было, она пригласила меня одну в качестве подруги невесты. За пару недель до свадьбы был «душ» из подарков. Мы с мужем женились в спешном порядке в Лас-Вегасе, поэтому никаких душей у нас не было. Мы боялись известить его семью и расстроить наш брак. Так что посмотреть на такой душ для невесты мне было любопытно. Я тут уже одиннадцать месяцев, но до сих пор чувствую себя как на экскурсии – все-то мне интересно. Да и скучно жить, когда ничего неинтересно. А надо жить весело – ведь жизнь так коротка!
На невестином душе присутствовала невеста и двадцать пять – тридцать американок разных возрастов – от десяти до восьмидесяти лет. Эдакое бабье царство. Кроме меня и невесты там была еще одна русская, из Москвы. Она все время снимала на видеокамеру все происходящее, поэтому я с ней не пообщалась. Всем присутствующим заранее были разосланы официальные приглашения. Меня привезла туда моя американская подруга Лиза, прилично говорящая по-русски. Она-то мне и скрашивала эти бабские посиделки. Все сидели большим кругом, горой были сложены подарки, и невеста должна была их по очереди разворачивать и хвалить. А все вокруг охали при этом, как мило, как прелестно. Перед открыванием подарков провели конкурс, состоявший из нескольких вопросов о предпочтениях невесты. Я ответила всех точнее и получила приз. Потом началось долгое разворачивание подарков, сопровождаемое одобрительными ахами. Мы с Лизой посидели пару часиков, попили лимонаду и уехали.
Цвета украшений, костюмов, оформления зала и так далее на свадьбе были темно-зеленый, персиковый и белый, конечно. Поэтому платье на мне должно было быть одного из этих цветов. Невестина «мать-в-законе» (таков точный перевод слова «свекровь» с английского mother-in-law) блюла точность всех тонов. Девушка я не самой первой молодости (хотя были и мы рысаками когда-то), поэтому склонялась к персиковому цвету для себя. Мне купили персиковое вечернее платье и такого же цвета туфли на высоченном каблуке. За день до свадьбы позвонили и пригласили на репетицию свадебной церемонии в церковь. Церковь – мормонская, т.к. свекровь ее посещает, хотя ничего такого, что я когда-то читала о мормонах, я там не увидела. Сама свекровь – симпатичная американка шестидесяти четырех лет, выглядит моложе. Муж и два сына, один из которых и женился теперь на русской. В церковь меня попросили надеть что-то поскромнее, не джинсы и не мини-юбку. Поэтому я достала единственную в моем гардеробе длинную, за колено, юбку и являла собой достойный вид. Мы вместе с пастором, симпатичным высоким американцем в темном костюме и белой рубашке, а также и остальными участниками торжественной церемонии отрепетировали всю процедуру венчания. Особенно милым был маленький белокурый мальчишка лет шести, который должен был подать кольца на кружевной подушечке. Он эту несчастную подушку затрепал, я думала, что ей не дожить до свадьбы.
Первыми на сцене появлялись пастор, жених и лучший мужчина (дословный перевод с английского, это такая должность во время свадьбы). Бестмен был братом жениха и во время торжественной церемонии должен был меня сопровождать (единственную подругу невесты). Он входил первым в зал, за ним, одна-одинешенька, под взорами многочисленных гостей, под звуки торжественной музыки должна была прошествовать к сцене я, подняться по ступенькам и занять свое место рядом с лучшим мужчиной. За мной входила в зал и поднималась на сцену невеста.
В день свадьбы, собираясь, я что-то вся извелась, нервничала. Будто замуж выдавали меня. Богатое воображение рисовало в моей голове всякие дурацкие картины. То я спотыкаюсь на своих высоких каблуках и падаю в своем персиковом бархатном платье очень некартинно перед американской публикой, то еще что-нибудь случается из рук вон нехорошее. Состояние мое походило на то, что было у меня однажды в жизни, когда я пела с микрофоном со сцены клуба, состояние жуткой нервозности, когда ты готов провалиться сквозь землю, чтобы лишь только этого не переживать в данный момент. И еще так же сильно я нервничала, когда шла на первый в своей жизни урок для взрослых студентов. Кстати, тогда, придя домой с хорошо проведенного урока, я обнаружила, что у меня на джинсах разошлась молния. Когда это произошло, перед студентами, или по дороге домой, так и осталось исторической тайной. Дома я долго и нервно смеялась. Ну а в описываемый день свадьбы, мучимая всевозможными страхами, я наводила красоту. Ногти у меня не красились. Из окна было видно, как муж в бассейне весело болтает с молодой дородной девицей. Все, буквально все меня раздражало и было не так. Все-таки я собралась, причем намного раньше срока.
Муж меня привез в церковь и уехал, чтобы появиться попозже. Я ходила тигрицей по почти пустой церкви. Она и на церковь-то не похожа, так себе, клуб какой-то. Это, кстати, очень характерно для американских церквей. Наконец привезли невесту, и мы пошли с ней переодеваться. За ней бросилась толпа каких-то нянек-мамок помогать ей одеваться. Юбок на ней было немалое количество, и каждую надо было аккуратно расправить, чтобы «костюмчик сидел». Нарядив, ее повели фотографировать во всяких позах. Там было двое профессиональных фотографов – мужчина и женщина. Фотографирование продолжалось в течение двух часов до церемонии. Это было долго и нудно. Вариациям не было числа. Фотографировали всех по отдельности, по парам, с мальчиком, без мальчика, с девочкой, без девочки, невесту на траве, невесту без травы, и т. д. и т. п. Казалось, это никогда не кончится. Мне хотелось снять свои персиковые туфли, забросить их куда подальше и ходить босиком. Я не представляла, как выдержу еще три часа. А невеста безоблачно улыбалась, как, собственно, ей и полагалось, будто ей все это до лампочки и даже нравится. Оказывается, она перед этим выпила успокоительную таблетку и ей действительно, видно, все, было до лампочки. А я вот, серая, не догадалась.
И вот, наконец, нас повели к заветной двери в зал. Настал мой черед выходить. Зазвучала музыка, открылись двери, и я медленно поплыла. Ничего, оказалось не смертельно. Поднялась на сцену и встала на положенное место. За мной пошла невеста. Медленно и с достоинством, в белом облаке своих воздушных юбок. А на репетиции, помню, она все галопом норовила. Встали мы все на сцене, и пастор начал свою недлинную речь. Минут через пять я совсем освоилась на сцене, и осторожно, не бегая глазами, стала осматривать зал. Нашла Лизу с ее русским ухажером. Нашла собственного мужа где-то в последних рядах, и потом стала рассматривать всех подряд гостей. Церемония прошла быстро, «не церемонясь». Лучший мужчина помог мне сойти по ступеням сцены, и мы медленно, под звуки органа, пошли в зал для приема. За нами потянулись все остальные, стоявшие на сцене, потом родители мужа. Пройдя в соседний зал, мы опять все выстроились в ряд. И к нам, в порядке живой и очень длинной очереди, стали подходить все приглашенные, чтобы засвидетельствовать свое почтение и поздравить новобрачных. Их было человек двести, и казалось, что очереди не будет конца. Когда очередь доходила до нас с бестменом, он без устали представлял меня всем их родственникам и знакомым: Хай! Бай! Рады познакомиться! Мой муж прихватил фотоаппарат, и мы решили воспользоваться случаем, пока мы приодетые, пофотографироваться. Ведь наши с ним фотографии из Лас-Вегаса, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Мы там мало спали, бродили всю ночь по казино, и получились наутро на нашей собственной свадебной церемонии с маленькими и сонными глазками. А ведь глаза, это наша с ним основная гордость, так как мы не очень фотогеничны. Я эти фотографии и не показывала никому. Так, держу для себя.
Вернемся же к описываемым событиям. Музыка на свадьбе была хорошая, с профессиональным диск-жокеем, который лихо танцевал и прыгал. И весь зал, глядя на него. Особенно активными были латиноамериканки, подруги бестмена. Они были маленькие, смуглые, миловидные и очень подвижные. Я невольно взирала на них с высоты своих каблуков. Пить и есть, однако, было нечего. Видно, мормоны не хотят превращать еду в культ, даже если это свадьба сына. Правда, муж сказал, что были какие-то закуски, но почему-то быстро кончились. Были пепси-кола и лимонад и тоже быстро иссякли. Вода со льдом, правда, не кончилась и пили ее исправно. Воду здесь из крана не пьют, а специально покупают. Я хоть и едок хороший и на отсутствие аппетита никогда не жаловалась, но в ответственные моменты мне есть не хочется. Так что меня мало трогало отсутствие угощений. На одной фотографии невеста с огромными (от голода, может) глазами, жадно поедает поданную ей кем-то клубнику.
Поприсутствовав приличествующее случаю и моей обязанности подружки время, мы с мужем уехали домой, и быстро переодевшись, поехали оторваться в бар караоке. Ведь самым смешным было то, что свадьба была в день святого Патрика, это какой-то народно-исторический, с, ирландскими корнями, праздник, когда положено напиваться. Он бывает в середине марта, в воскресенье. Муж по этому поводу очень потешался, и мы потом много раз пересказывали всем друзьям, как это было смешно, в день Св. Патрика оказаться на трезвой мормонской свадьбе. Караоке – это самодеятельное пение в каком-то баре, пришедшее из японской культуры. Посетитель выбирает по каталогу песню, которую хочет исполнить. Включается музыкальное сопровождение, на экране ТВ показываются слова, и ты поешь в микрофон. Ты доволен, публика в восторге. Тот барчик караоке, куда мы иногда заглядываем, нам нравится по нескольким причинам. Мужу – потому что там нет мексиканцев. Он не может смириться с тем, что платит огромные налоги, а мексиканцы, десятками тысяч, работают нелегально. Они бегут сюда толпами, ведь Калифорния находится на границе с Мексикой. Еще в этом баре можно поболтать с народом и поиграть в биллиард. Мне там нравится, потому что я там могу общаться со всеми, с кем мне только угодно. Там меня уже знают как его жену и единственную русскую, ведь многие русских здесь, в южной Калифорнии, не видели вообще. Американцы очень приветливы и дружелюбны и с удовольствием общаются. Там никто не танцует, а только поют, но я быстренько решила исправить эту оплошность. Теперь, потихоньку, в наше присутствие, люди начинают расстанцовываться. Уж очень мне нравится, что муж что-то там поет тоненьким голосочком. У него голос-то нормальный, а как петь, так тоненький. Поэтому в такие моменты как-то хочется его морально поддержать. Я подхожу и начинаю пританцовывать в ритм песне. Оказывается, что и все не прочь потанцевать, а вот чего-то кокетничают сначала. «Ударим же русским танцем по американской неподвижности» – так наверно бы сказали в этот момент Ильф и Петров. Американцам тоже нравится со мной общаться, они находят меня экзотической. То же самое мне и муж сказал в начале нашего знакомства. И я тогда подумала, не сотрется ли экзотика брачными отношениями. Пока не стерлась. Русские говорят: «Тьфу, чтоб не сглазить!» – и плюют через левое плечо, а американцы в этих случаях скрещивают указательный и третий пальцы на одной руке. Так что в баре караоке я вдоволь практикую свои разговорные навыки с разным народом.
Хочу сказать несколько слов об американском чувстве юмора. Оно конечно не такое, как у нас, и не может быть таким. Для этого надо жить в русских условиях. А они живут в американских и очень даже отлично смеются над своими недостатками и над тем, над чем стоит посмеяться. Сначала, помню, я, как натура горячая, даже попрекала мужа, что он не понимает моих анекдотов. Даже чуть не рассорились один раз. Потом я сказала себе, что ведь это глупо. Мы ведь с ним из совершенно разных культур. И я перестала его пытать своими анекдотами. А вот посторонних людей можно, потому что это не грозит семейному покою. Конечно, не все анекдоты поддаются переводу. Например, ну как перевести такой, анекдот: «Мальчик-подросток на улице: «Дядь, а дядь, дай закурить! – А волшебное слово? – А в глаз?» Ведь тут и сигарет-то не стреляют. Там, где я живу, по крайней мере. Но в том, что у американцев присутствует отличное чувство юмора, могу ручаться своей русской головой. А тем, кто его не понимает, простой совет – вместо того чтобы зубоскалить, лучше пусть поучат английский.
Муж-трудяга второй день занимается своим бассейновым бизнесом. Мой студент не клюет. Я вешаю объявления о русском тьюторстве (tutoring, частном преподавании). Последний мой студент пропал 2 недели назад. Если работать вдвоем, то жить можно довольно-таки прилично. Для меня уровень приличия сейчас – это позволить себе побольше путешествовать по Америке. Я ведь невыездная еще месяцев десять. Может, иммиграционная служба, известившая меня об этом, хотела меня огорчить? Но ей это не удалось. Куда мне отсюда ехать и зачем? В мачеху-прибалтийскую столицу, или в Россию, где я никогда не жила, а только бывала проездом? Тут достаточно мест, где стоит побывать. Я ведь нигде почти не была. Только в Лас-Вегасе и Сан-Диего. Помните «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова? Так они описывали там именно Сан-Диего в южной Калифорнии. Это красивый город, растянувшийся по побережью Тихого океана, в двух часах от границы с Мексикой.
Еще мне нужны деньги на учебу в университете для получения степени магистра, и на машину. Тогда, кажется, я буду иметь все, что нужно. Хотя, как и всем людям, всегда чего-то не хватает: «зимою лета, осенью весны». Но приятно хотя бы построить программу-минимум на ближайшее будущее.
А пока жаловаться грех, ведь условия, муж, и климат – отличные. От жары спасаюсь в бассейне, где и нахожусь в данный момент со своим блокнотом. Наблюдаю, как молодой человек с маленькой дочкой приучает ее к воде. Это американец, живущий в нашем комплексе. Апартамент-комплекс – это как бы городок, состоящий из двухэтажных, четырех-шестиквартирных домов продолговатой формы. Весь в зеленых газонах, цветах, пальмах и цементных узеньких дорожках. Американец, за которым я лениво наблюдаю, имеет достаточно экзотический вид. По количеству наколок, выполненных профессионально и в цвете на его мускулистом торсе, и «бритой под коленку» головой, он своим внешним видом не уступил бы ни одному крутому русскому криминалу-братку. А здесь – это просто дань моде. Кстати, с криминальным прошлым он не смог бы здесь снимать «апартамент». Я помню, когда мы оформляли бумаги при переезде сюда, как тщательно менеджер комплекса проверяла все данные мужа. Мой муж тоже отдал дань моде в виде наколки. На одном плече у него очень симпатичная Смерть с весами в руках. Он Весы по гороскопу. Как-то я слыхала тут в бассейне досужие разговоры, что американки не любят мужчин с наколками. А мы с мужем не любим таких толстых, от которых исходили эти разговоры. Как будто ей кто-то предлагает моего мужа. Кстати, мужчины тут очень скромные. Купаются и загорают все сплошь калифорнийцы в длинных спортивных шортах, типа старых русских добрых доисторических семейных трусов. Когда я мужу показала на какой-то картинке европейский пляж и мужчин в узеньких плавках, он сказал, что это противный вид, под «противным» явно подразумевая «недостойный мужчины». (Уже намного позже, прожив в стране несколько лет, я поняла, в чем настоящая причина. Мужчины с нормальной сексуальной ориентацией тут очень боятся быть перепутанными с «голубыми», оттуда и скромность в мужской одежде.) Так что в шортах «по колено, это считается очень симпатичный вид. Женщины-американки не такие скромные в одежде, они кто в чем. Например, в купальнике практически «без попы».
Американская женщина вообще очень эмансипированная и независимая. Настолько, что и сама иногда этому не рада, и настолько, что мужчинам трудно найти себе пару. Мой муж мне часто говорит: «Ты такая вся неиспорченная, чистая, наивная», что, по-видимому, выгодно отличает нашу сестру от американок. Муж говорит, что они, с детства донельзя разбалованные своими папашами, и потом неизвестно чего хотят от своих партнеров. Здесь очень много неженатых до тридцати – сорока лет мужчин. В основном, вся молодежь старше семнадцати-восемнадцати лет сразу отделяется от родителей и живет отдельно. Снимают квартиры с друзьями. То есть условия позволяют встречаться с кем хочешь, сколько хочешь, и как хочешь. Проблемы «негде» у них нет (разве что только у подростков). Поэтому нет спешки в этом деле – нежелательных беременностей, ранних браков. Бывают, конечно, исключения, но я сейчас не о них. Один знакомый мужа по боулингу – симпатичный тридцатилетний американец, оказывается, вообще шесть лет не встречался с женщинами. К секс-меньшинствам он тоже явно не принадлежит, так как всегда оказывает мне всяческие знаки внимания. Я вначале думала, что у него «женщин куры не клюют». Мой муж, когда узнал, что у того нет никого шесть лет, так расстроился, что с горя выпил лишнюю кружку пива. Приехав домой с боулинга, он начал мне взволнованно рассказывать, что у того Майка шесть лет не было ни одной женщины. Я, конечно, тоже удивилась и подумала, что в России такое явление вряд ли встретишь. Моя подруга учила десять месяцев русский язык в Москве. Там у нее был русский «бойфренд». Его русская мама как-то сказала Лизе-американке: «Сколько тебе лет? Двадцать шесть? Пора уж, пора замуж-то». Это так в России считается. Здесь совсем другой подход к возрасту женщины. Вот они, плоды эмансипации! Выглядишь хорошо, моложе, и слава Богу. Никто никогда в жизни не ткнет, мол, замуж пора. Тут у всех незамужних бойфренды. Причем, хоть ему под семьдесят, а он все бойфренд называется (дословно «друг-мальчик»).
Что касается меня, то я тут помолодела. Хожу в спорткомплекс два – четыре раза в неделю, как получается. Лиза оплатила за нас двоих сто пятьдесят долларов в год членство. Ходи хоть двадцать четыре часа в сутки. Это очень дешево, мы попали под какие-то скидки. Я хожу на степ-класс три раза в неделю, который ведет тренер француженка Лоранс. Лоранс молодая, симпатичная, «светлая темнокожая», если можно так выразиться. По-английски она говорит с французским акцентом, и мне это очень нравится. Она – «трабахадор», что означает по-испански «трудяга». Я сама трабахадор, когда дело касается того, что мне нравится делать, поэтому мы с ней подружились. Она «пашет» по четырнадцать – восем надцать часов в неделю. Попрыгай-ка с гантельками под быструю музыку! Работает в нескольких местах за сравнительно небольшую плату – полторы тысячи долларов в месяц. Трое детей. Она мне тут как-то польстила, как бы вылила бальзам на душу. Мы стали проверять по таблице мое сердцебиение, и выяснилось, что она думала, что я на восемь – десять лет моложе. Мелочь, но приятно. Относясь к себе трезво и самокритично, я считаю, что выгляжу моложе, когда у меня нет бессонниц. Когда они меня мучают, я выгляжу на свой возраст. Иногда Лоранс замещают всякие заместители. Меня тут все веселит – и их вид, и их речь. У нее три заместителя: испанка лет под пятьдесят, маленькая и коротконогая, но очень прыгучая. По-английски еле говорит. Второй заместитель тоже маленький, квадратный, но очень выносливый. Тоже по-английски – еле-еле. Третья – крепкосбитая американка. Я с удовольствием послушала ее грамотные английские команды. После разных акцентов приятно услышать перфектное произношение настоящих американцев.
Когда мне не удается попасть на степ-класс, я иду в зал с тренажерами. Всегда спрашивают: «Откуда вы?» Причем американцы находят мой русский акцент «приятным и интересным», тогда как другие народы просто его находят. Выяснив, что я из России, поудивлявшись и поахав, показывают, как пользоваться тренажерами. Я обычно за полчаса поменяю четыре или пять. Русская душа – ленивая. Если над ней не стоит тренер и не подгоняет, как-то лень «пахать». Слегка притомившись, я иду переодеваться.
Хочу закончить эту главу на орнитологической ноте, или «кстати о птичках». Птицы в Калифорнии есть такие же, как и в России, воробьи, голуби и чайки, как в Прибалтике. Но есть тут и крохотные, чуть больше стрекозы, хамминг-птички. Очень милые пташки. Еще есть какие-то серые, типа кукушки, и ярко-синие, типа попугая. Попугаи тут входят в разряд петов – домашних животных. У меня тут есть одна знакомая попугаиха, по-испански «папагайя». Живет она в магазине рядом со школой. Ей двадцать четыре года. Это макау. Огромная красно-сине-желто-зеленая и очень умная. Когда я на нее смотрю, вспоминаю Геннадия Хазанова и его пародию про попугая. Ее словарь насчитывает всего два слова, но зато она их говорит с очень хорошим произношением и интонацией. Это хелло и бай. Приходишь, она тут же тебя приветствует «Хелло!». Уходишь – прощается «Бай!». Когда я с ней разговариваю, она что-то кудахчет в ответ. Я иногда ее называю по-русски «курицей». Тогда, мне кажется, что она начинает жутко возмущаться и не знает куда деть лапы (руки) от волнения. Очень милое создание. Стоит такая две – четыре тысячи, и клетка около тысячи. Дорогое удовольствие. Американцы также держат волнистых попугайчиков и учат их говорить. У одной моей тут русской подруги есть маленький попугайчик. Когда я спросила ее, умеет ли ее попугай говорить, она поведала, что пытается его научить говорить слово «птичка», но тщетно. Я ей говорю, что не всякий тебе американец нашу «птичку» выговорит, а ты попугайчика хочешь научить. Еще по зеленым газонам тут гуляют большие вороны – черные и неприятные. Прыгают с пальмы на пальму. Из окна нашей спальни виднеются горы. Лос-Анджелес находится как бы в чаше, окруженной горами. Поэтому куда ни едешь, всегда горы впереди виднеются. Утром можно слышать, как поют петухи, откуда-то с гор доносится. Они кукарекают очень по-русски. И я всегда при этом думаю одно и то же: «Петух – птица международная».