Вы здесь

Девочки с большой дороги. Глава 1 (М. С. Серова, 2005)

Глава 1

Я сидела в аллейке на серой, потрескавшейся скамейке без спинки, с интересом глазея на светлое, усеянное мигающими точками-звездочками небо и круглый, затуманенный облаками диск красавицы-луны. Настроение почему-то было философским, хотелось размышлять о жизни, пересматривать прошлое, планировать будущее. Такое со мной случается достаточно редко…

«Интересно, за всю историю человечества кто-нибудь на самом деле хоть раз видел бога?» Не знаю, с чего вдруг у меня возник этот вопрос, возможно, навеянный таинственным, непонятным и немного пугающим своей бездонностью небом.

Где-то вдалеке замаячило несколько неясных фигур. Устав изучать небесные светила, я переключилась на этих случайно забредших в парк людей, пытаясь по их внешнему облику сделать вывод о том, что же они собой представляют. Ведь внешность и даже походка говорят о человеке очень многое. Внимательно приглядевшись, я поняла, что первой идет женщина. Кто следовал за ней, было пока видно плохо. Причем дамочка то и дело ускоряла шаг, видимо, боясь нападения, а может, просто куда-то очень спешила.

Еще бы, разгуливать в такую пору, да еще в наше неспокойное время! Ладно уж я – всегда могла за себя постоять и дать фору любому хулигану в округе. И потом, мне так редко удается подышать свежим прохладным воздухом и понаблюдать за ночными светилами. Я за… – даже не помню, за сколько месяцев – впервые задержалась на улице допоздна, причем совершенно не затем, чтобы кого-то выследить, а по собственному желанию. Просто захотелось посидеть в одиночестве, помечтать, подумать… С кем не случается такого, ну хотя бы раз в год!

Вспомнив о времени, я глянула на позолоченные часики, подаренные мне в прошлом году тетей Милой. На моем тонком запястье часики смотрелись весьма изящно. Стрелки показывали начало первого. Луна и звезды светили так ярко, что на улице было почти светло.

Внезапно мое внимание привлек какой-то шум. Я снова глянула перед собой и… тут же подскочила с лавочки. Неизвестные все же нагнали спешащую дамочку и теперь, схватив то ли за шею, то ли за горло, что-то требовали взамен ее собственной жизни. Мне стало ясно, что происходит банальное ограбление, одно из тех, про которые каждое утро сообщается в сводке местных новостей. Не задумываясь, ни минуты не колеблясь, я вскочила со скамейки и поспешила туда, где требовалась моя помощь…

* * *

Весьма тучного телосложения девица с алчным блеском в малюсеньких глазах медленно перемещала сверху вниз приставленное к горлу жертвы лезвие ножа, наслаждаясь обуревающим несчастную женщину страхом. Нападавшая явно чувствовала свое превосходство, именно это ее и возбуждало. Подружки-толстушки – почти двухметровая дылда с дурацкими хвостиками на голове и низкорослая девица с вьющимися, крашенными в ярко-красный цвет волосами – внимательно следили за каждым движением компаньонши, обступив несчастную жертву со всех сторон. Глаза отчаянных девах жадно ощупывали трясущуюся от страха мадам, задерживаясь только на том, что, на их взгляд, имело ценность. А именно – все, что подлежало продаже и было сделано из золота, драгоценных камней и металла, а также из натуральной кожи. Вышеперечисленных вещей на жертве имелось предостаточное количество.

– Ну что, милая, – яростно прошипела в ухо женщине главная бандит-леди, – не желаешь поделиться с нами честно нажитым?

Девицы производили впечатление весьма самоуверенных и опытных бандиток, что еще больше напугало подвернувшуюся им жертву. Та хоть и старалась держаться молодцом и не выказывать страха перед малолетками, но в душе понимала, что от столь прямого и «заманчивого» во всех отношениях предложения вряд ли сумеет отказаться. Своя жизнь, несомненно, дороже золота и денег, даже если те и последние.

– Ну че застыла, как корова во время дойки, – угрожающе пробасила одна. – Быстро снимай золотишко. Давай, давай, пошевеливайся!

В считаные минуты все ценное с рук, шеи и ушей женщины перекочевало в загребущие лапки юных разбойниц, которые, не удовлетворившись этим, принялись потрошить сумку, нагло сорванную с плеча бедняжки. Внутри девчонки нашли серебристый сотовый телефон одной из новых моделей, кошелек с пятисотенными бумажками и несколько банковских карточек.

– Эту хреновину брать или как? – подняв вверх одну из карточек, засомневалась девица-переросток.

Напарницы переглянулись, видимо, не совсем представляя, что с такой находкой следует делать и как использовать. В конце концов решение снова приняла та, что удерживала потерпевшую за волосы, приставив к ее шее нож:

– Бери, потом разберемся. Не пригодятся – выкинем.

По правую сторону треснула ветка. Вздрогнув, «красавицы» резко повернулись в ту сторону, откуда послышался шум, и увидели еще одну солидно выглядевшую тетку в дорогой кожаной короткой курточке…


Это, конечно же, была я – Евгения Охотникова, телохранитель и свободолюбивый борец за справедливость. Успев преодолеть разделяющее меня и грабительниц расстояние, я некоторое время просто наблюдала за подростками со стороны, изумляясь их наглости и напору. За своим увлекательным занятием девицы вовремя не заметили моего присутствия, так что мне даже пришлось произвести некоторый шум, чтобы привлечь-таки к себе их внимание. Зато теперь я уж точно оказалась в центре событий.

– Помощь не нужна? – глядя в упор на малолетних хулиганок, с вызовом спросила я и сделала несколько шагов вперед, чтобы те получше меня разглядели.

– Не нужна, – агрессивно ответила одна, пряча за спину сумочку, сорванную с плеча ограбленной женщины. – Идите себе своей дорогой.

– Мы вас не трогаем, и вы к нам не лезьте, – поддакнула другая.

– Вам, может, помощь и не нужна, а вот ей, кажется, была бы весьма кстати! – Я кивнула на дрожащую, как осиновый лист, и обобранную до нитки женщину. При моем появлении нож с ее горла поспешно убрали. Осталась лишь рука, слегка оттягивавшая голову жертвы за волосы. Бедняга не смела вымолвить ни слова, боясь разозлить нахалок просьбой о помощи. Крик замер у нее на губах, а на лице застыла маска ужаса. Впрочем, я подозревала, что причина молчания женщины крылась еще и в острие ножа, упиравшегося в данный момент куда-нибудь в спину или ребра.

– Ей мы сами помощь окажем, – попыталась замять дело курчавая, выступая вперед и делано улыбаясь. Она, видимо, поняла, что лучше им не светиться и для собственного же блага постараться поскорее от меня избавиться. – Это наша подруга. Девушке стало немного не по себе, и мы дали ей таблетку. Теперь все в порядке. Мы проводим ее домой, не волнуйтесь.

Глянув на несчастную женщину, по всем параметрам никак не тянувшую на подружку негодяек, я решила поддержать игру:

– Что ж, я так и думала, что это ваша знакомая.

Затем, сделав вид, будто ухожу, шагнула назад, но в самую последнюю минуту, когда юные разбойницы уже собирались облегченно выдохнуть, резко вернулась в прежнее положение. Совершив молниеносный выпад, я крепко вцепилась в плечо курчавой. Та взвизгнула от боли и дернулась было в сторону, да только ничего не вышло: держала я ее крепко.

– А ну, отпусти, заору! – возмущенно выкрикнула разбойница, гневно сверкнув размалеванными глазками.

– Давай, заодно поможешь народ созвать, – ничуть не испугалась я ее блефа. – Будет кому объяснять, почему вещи этой несчастной находятся в ваших рюкзаках. Не думаю, что она отдала их сама, по собственной воле.

– Советую не вмешиваться в наши разборки, – попробовала переиграть толстушка. – Уматывай, пока кости целы. – Девица поиграла в темноте блестящим лезвием, давая понять, что стоит мне шевельнуться – и она быстренько продырявит несчастную.

Но тут, совершенно неожиданно, пострадавшая сама выкинула нечто такое, чего от нее никто не ждал. Она вдруг резко дернулась вперед. Волосы ее по-прежнему были намотаны на руку одной из разудалых разбойниц, но женщина, похоже, и думать забыла про боль. Затем она не менее резко выпрямилась, ударив грабительницу по носу своим затылком. Понятно, какую надежду питала барышня, но все же вырубить девицу-налетчицу ей не удалось. Для этого требовалась куда большая сила и навыки. У дамочки получилось лишь грубо задеть девицу. В результате та еще сильнее разозлилась.

Зато этот фокус дал мне возможность выбить из рук атаманши холодное оружие. После чего девица моментально отпрыгнула в сторону и, быстро прикинув, стоит ли рисковать собой, и приняв отрицательное решение, кинулась бежать. Такого от нее не ожидали даже подружки, вконец растерявшиеся и обескураженные.

Поняв, что атаманша их кинула, другая разбойница-малолетка лишь на минуту замешкалась, соображая, как быть, но этого времени освобожденной женщине вполне хватило на то, чтобы кинуться ей навстречу и вырвать свою сумочку из чужих рук. Теперь прочь понеслась и длинноногая. Та, что до сих пор была зажата в моих руках, отчаянно дергалась, но последовать за подельницами, увы, не имела никакой возможности. Говорят, надежда умирает последней. Верткая девица, видимо, уповая на это, норовила пнуть меня посильнее, рычала, как озлобленный зверек, но никакого серьезного вреда мне, конечно же, не наносила.

И все же ее дерганье меня раздражало. Чтобы слегка угомонить разбойницу, я схватила ее за шкирку и, приподняв над землей, хорошенько тряхнула, заметив при этом:

– Не рыпайся, тебе не по зубам.

После чего вернула звереныша на грешную землю и, не выпуская из рук, обернулась к спасенной:

– Вы как – в порядке?

– Относительно. – Женщина с благодарностью смотрела на меня, успевая при этом перетряхивать свою сумочку. – Спасибо, вы мне очень помогли… Черт, деньги все же стянули. – Oна раздраженно топнула ногой. – Хорошо еще, что документы на месте… Что вы собираетесь с ней делать? – Дама вновь обратила свой взор на меня.

Только теперь я получила возможность внимательно ее рассмотреть. Нужно признать, она оказалась весьма привлекательной особой лет тридцати двух – тридцати пяти. У нее были большие выразительные глаза, маленький аккуратный носик, четко очерченные и в данный момент не накрашенные губки с пикантной родинкой внизу. Темные волосы сейчас слегка спутались и почти полностью вылезли из-под симпатичной заколки.

Дама была одета в легкую кожаную курточку, из ворота которой выглядывал белый батник. Соответственно белые, расшитые понизу стразами брючки красиво обтягивали ее довольно пышные бедра, почти полностью скрывая замшевые сапожки.

Закончив «осмотр потерпевшей», я ответила на ее вопрос:

– Эту красотку я передам в отделение милиции. Там знают, что с такими делать.

– Вы не будете против, если я не пойду с вами? – Женщина смущенно потопталась на месте, видимо, опасаясь моего отказа. – Вы-то за себя постоять можете, это сразу видно, чего не скажешь обо мне. И потом, я сейчас вся на нервах и… просто трясусь от страха. Мне нужно привести себя в порядок, успокоиться.

– Конечно, не против, идите домой, – сразу же согласилась я. – Я сама ее отведу – мне не сложно. Только оставьте свои данные. Полагаю, что работникам нашей доблестной милиции вскоре все равно понадобится с вами связаться.

Пострадавшая согласно кивнула, затем покопалась в сумочке и, достав блокнот, выдернула из середины один листок. Затем с трудом отыскала ручку и, присев на корточки, принялась что-то корябать на мятой бумажке. Я молча стояла в стороне. Задержанная тоже никаких звуков не издавала, тихо сопя и, видимо, кумекая, что ей делать дальше.

– Вот, – через несколько минут женщина протянула мне листок с записями: – Здесь домашний телефон и сотовый. Впрочем, я сама завтра в отделение зайду, чтобы написать заявление. Сейчас-то все равно там никого, кроме дежурного, нет… Да, и еще раз огромное спасибо!

На этом мы и расстались: женщина заторопилась поскорее добраться до своего дома, боясь, видимо, по новой столкнуться со сбежавшими разбойницами. Кто знает – возможно, они поджидали где-то неподалеку. Я же, подтолкнув низкорослую мошенницу в спину, направила ее в сторону расположенного поблизости отделения милиции.

Сначала мы шли молча. Лишь редкие осенние листья, не прибранные дворниками, шуршали под ногами, нарушая благоговейную тишину. Постепенно аллейка закончилась, и тут моя спутница, видимо, испытывая отчаянное желание избежать визита в казенный дом, чьи контуры уже маячили на горизонте, вдруг засуетилась:

– Слушай, а может, не пойдем в ментуру, – предложила она без всяких предисловий. – Чего мы обе там забыли? Тебя сейчас заставят бумажки разные заполнять, потом по кабинетам затаскают, вопросов кучу разных зададут, а меня с полчаса подержат, а потом все равно отпустят.

– Да ты, я смотрю, не сильно и боишься, – заметив, с какой вызывающей наглостью ведет себя малолетка, усмехнулась я. – Что, уже не в первый раз приходится посещать нескучное местечко? Довелось, наверное, узнать, что такое камера предварительного заключения?

– А вы небось думали, что от одного упоминания о ней я затрясусь или, может, еще и в обморок грохнусь, – хихикнула деваха, свободной рукой небрежно заправляя за ухо вырвавшийся из хвостика локон. – Черта с два! Меня все равно выпустят, мне ж еще и четырнадцати не исполнилось. А судить только с таких лет могут, я это точно знаю.

– Знаешь и пользуешься… Родители-то хоть в курсе, чем ты занимаешься? – вскользь оглядывая не до конца еще сформировавшуюся фигуру и лицо и понимая, что относительно своего возраста поганка, скорее всего, меня не обманула, спросила я.

– В курсе, – небрежно отмахнулась та, но я ей не особенно поверила. Наверняка врет, как и большинство малолеток, которых отлавливают на улице и совершенно неожиданно для них развозят по домам. Лучше уж в милицию, откуда все равно отпустят, особенно если как следует пореветь, чем к родителям, которые могут ничего и не знать, зато, узнав, организуют такую поучительную беседу, что мало не покажется.

– А давай-ка я тебя к ним доставлю, – с прищуром глянув на девчонку, сама не знаю почему, вдруг предложила я. – Заодно и познакомлюсь поближе: очень уж хочется узнать, как они на твой приработок смотрят!

Я резко свернула с дорожки в сторону, туда, где была оставлена моя машина.

– Сквозь пальцы, – нагло вздернув подбородок, откликнулась юная разбойница.

– Ну вот и проверим. Пошли.

Возражений не последовало, и мы направились к автостоянке. Там среди остальных машин я отыскала свою, открыла дверцу и запихнула девицу в салон, усадив на переднее сиденье. Вставив ключ в замок зажигания, я повернула его и прислушалась к негромкому шуму двигателя. За время простоя машина успела слегка промерзнуть, так что, прежде чем трогаться, следовало ее сначала прогреть, что я как раз и делала. Когда мотор заработал четко и в полную силу, я обернулась к притихшей девчонке и спросила:

– Как зовут?

– Верка, – небрежно шмыгнула носом девица и принялась теребить пальцами висящую на лобовом стекле мягкую игрушку – маленькую гориллу в желтом комбинезоне и точно такой же кепке. – Забавная. Сама сшила?

– Нет, подарили. Так где ты живешь?

– В райцентре Коброво… Недалеко от города. – Девица махнула рукой куда-то вправо.

– А сюда специально для грабежей приехали? – не торопясь двигаться с места, уточнила я.

– Ну не дома же куролесить, – усмехнулась в ответ малолетняя нахалка. – У нас дыра дырой, приличных гражданок – раз, два и обчелся, всех по пальцам пересчитать можно. А потом, как в любой деревне, в одном конце чихнешь, в другом скажут, что обделался. Мы не дуры, чтоб там светиться. А тут холеных таких, как вы, пруд пруди. Чуть ли не через одну у всех золотишко, шкурки, меха. Чего ж не ограбить, коли сами напрашиваются?!

– Попадалась уже? – Я не сводила любопытного взгляда со своей спутницы.

– Сто раз, – охотно призналась она, видимо, вполне довольная тем, что может похвастаться своими «успехами». – Правда, всегда удавалось вовремя свалить. Менты – они же дураки полные! Чуть сопли развесишь – жалеть начинают, а если еще на лапу дашь, так они уже тебе помочь готовы…

– Значит, до отделения не довозили, – подвела я итог.

– Почему? Довозили, но совсем по другому поводу. Кстати, а че ты вообще вдруг решила вмешаться? Обычно прохожие стараются нас стороной обходить.

– То-то вы совсем и обнаглели! Ну да ничего, сейчас сдам тебя родичам, они живо внесут недостающую поправку в твое воспитание.

– Угу, – усмехнулась в ответ Верка и, отвернувшись к окну, принялась рассматривать ночной городской пейзаж со множеством огоньков – зрелище не менее впечатляющее, чем звездное небо.

До райцентра мы добрались далеко за полночь. Темень вокруг стояла непроглядная, дорога оказалась корявой и мерзкой, а потому нас все время трясло и то и дело подкидывало на кочках. Встречных машин фактически не было. Оно и понятно: в век тотальной урбанизации количество населения в райцентрах, подобных Коброву, стремительно падает. Наверняка основной процент жителей составляют древние старики и старухи, а молодежи почти нет.

Верка за время поездки успела немного вздремнуть. В моей машине, судя по всему, она чувствовала себя как дома. Мою спутницу, похоже, мало волновало, что ее ждет впереди, отчего я слегка занервничала. Не ошибка ли везти ее к родственникам? Может, надо было доставить прямиком в отделение? Я даже принялась мысленно ругать себя: «Вечно я себе проблемы какие-то нахожу и все усложняю! Хорошо еще, что сегодня тети Милы дома нет, иначе замучила бы звонками: где я есть, что делаю. Она-то сейчас небось веселится на дне рождения бывшего коллеги, а может, даже уже давно спит, а я вот тащусь невесть куда. И зачем мне все это надо?»

– Вон наша хата, – ткнув пальцем в сторону старой трехэтажки с двумя подъездами, сообщила проснувшаяся Верка, едва только я начала спускаться с горки к показавшимся впереди строениям поселка. Затем она немного помолчала и со вздохом добавила: – Предки все еще зенки таращат, небось порнуху включили, потому и не спят. Такое зрелище им по душе.

Я сбавила скорость и, зарулив во дворик, затормозила прямо напротив подъезда, указанного Веркой. Затем окончательно заглушила мотор и первой вышла из салона. Верка нехотя последовала моему примеру.

– Ну че, и впрямь хочешь подняться? Этот вопрос юная разбойница задала весьма наглым тоном. Складывалось такое впечатление, будто бы именно она меня сюда притащила в наказание за какой-то серьезный проступок. – Сразу предупреждаю, тебе у нас не понравится – хибара не твоего ранга.

Я уверенно шагнула вперед, давая понять, что меня ничем не испугаешь и передумать не заставишь – если уж что решила, то доведу до конца.

– Ну как знаешь, дело твое, – равнодушно передернула плечами девица. Обогнав меня, она стала подниматься по лестнице наверх.

Я старалась не отставать. Вскоре мы оказались на самом верху. Верка порылась в своем потрепанном рюкзаке, извлекла связку ключей и быстро открыла дверь. Затем вытащила ключ из замочной скважины, бросила его обратно в рюкзак и, небрежно пнув дверь ногой, пригласила:

– Прошу в наши апартаменты!

Я осторожно шагнула в темноту коридора, откуда доносились совершенно непристойные звуки и стоны, отчетливо подтверждающие недавние слова Верки: сородичи, видимо, просматривали фильм для тех, кому далеко «за шестнадцать». Постепенно мои глаза начали привыкать к темноте, и я смогла различить неясные очертания полок, шкафов, ящиков и всякого хлама. Я осмелилась сделать несколько шагов вперед, и вскоре откуда-то сбоку прорвался луч света. Я приостановилась, а юная хозяйка, опередив меня, уверенным движением широко распахнула дверь и, встав в позу «ночной бабочки» в ожидании клиента, замерла в дверном проеме. Я осторожно выглянула из-за ее спины, желая рассмотреть сидящих в комнате.

– А, приперлась, – недовольно пробурчал со своего места небритый, взлохмаченный мужик при виде Верки. Меня он пока еще, похоже, не заметил. – Что-то сегодня ты рано… – Он ковырнул грязным пальцем в передних зубах и снова спросил: – Не расскажешь любимым родственничкам, где тебя нынче носило?..

Девчонка в ответ огрызнулась:

– Не твое дело, кретин, – и пулей пролетела в свою комнату, оставив меня растерянно стоять на пороге под пристальными взглядами остальных домочадцев.

Главным из присутствующих, несомненно, был хозяин дома – распухший, вероятно, от продолжительного запоя мужик с топорщившейся щетиной и клоками седых волос на голове. Колоритный персонаж был одет в засаленную, давно уже не белую майку с растянутым воротом и пузырящиеся на коленях кальсоны, местами пустившие «стрелки», выставляющие напоказ волосатые ноги. Судя по всему, это был отец семейства.

Помимо него, в кухне (а именно в это сумрачное и убогое помещение я попала) находились еще пара человек: косматый малец лет двенадцати, а то и меньше, с запекшейся на голове раной и немного раскосыми глазами, и довольно упитанная девица на артритных ногах. Судить о возрасте последней было весьма затруднительно. Малец что-то строгал, сидя на расшатанном табурете. Девица помешивала кипевший в грязной кастрюле вар, испускавший совсем не аппетитный запах, и то и дело поглядывала на экран старого черно-белого телевизора, стоявшего на забрызганном жирными пятнами холодильнике. На мать семейства девица смахивала мало, а потому я решила, что это, скорее всего, старшая из дочерей.

Не сразу избавившись от замешательства, я постаралась взять себя в руки и, несмотря на зародившиеся уже в душе сомнения, все же произнесла:

– Ваша дочь занялась криминалом. Я только что стала свидетельницей того, как она и несколько ее подружек пытались ограбить приличную женщину, возвращавшуюся домой от остановки. Девицы не поленились приехать ради этого в город.

– А вы, судя по всему, работник милиции, – нехотя оторвавшись от интереснейшего фильма и искоса посмотрев на меня, протянул мужчина. На губах его блуждала ухмылка. Когда он открыл рот, на меня пахнуло нестерпимым перегаром. – Что-то не сильно похожи…

– Я и не работник мил…

Слушать мои объяснения явно никто не собирался. Без лишних церемоний меня оборвали на полуслове, а затем я услышала совершенно немыслимое:

– А, так, значит, просто ответственная гражданка… Зря вы сюда приперлись, дамочка. Мы в курсе, что эта шалава чем-то подобным промышляет… И неча удивляться, жить-то по-барски всем охота, да так, чтоб еще и не работать. При любом раскладе в наше время таким, как она, дорога одна – в криминал.

– Но ведь Вера могла бы пойти рабо…

Мне вновь не дали договорить.

– Верка?.. Издеваетесь? Для того чтобы работать, надо чего-нибудь знать, а она у нас даже средней школы толком закончить не может, дура…

– Сам придурок, – не удержалась от ответного комплимента девица, снова заглянувшая в кухню. Как оказалось, она никуда и не пряталась, а со стороны следила за разговором – интересно же, чем все кончится. – На хрен мне нужна ваша школа, тем более вечерка!

– Вы имеете в виду школу для трудных подростков? – удивилась я.

– Ее самую. Пару раз нарвалась, вот ее и определили к тем особям, которые тоже склонны к хулиганству. – Мужик вновь издал нечто похожее на смешок. – Ну, видно, и спелись они там. Ведь, чтоб мужикам давать за деньги, ей не хватает ни рожи, ни кожи. А для того, чтобы стать мошенницей, мозгов не хватает. Вот и получается, что грабеж – самое подходящее для нее занятие…

– Вы так спокойно об этом говорите, словно это не ваша дочь, – изумилась я, впервые сталкиваясь с подобным цинизмом и равнодушием. – Неужели вам за нее нисколько не стыдно?

– А почему это мне должно быть стыдно? У нее что, своей совести нет? Вот придумали… Мне вообще плевать, как она себе на жратву зарабатывает. Главное – чтоб меня не трогала. Я один не собираюсь весь этот клоповник содержать.

– Ирр-род! – продребезжало откуда-то сбоку. Я повернула голову в ту сторону и увидела маленького, сухого и сморщенного похлеще сушеного гриба старичка, совершенно сливавшегося с серыми, замызганными обоями. Почему-то его я не заметила сразу.

Он был по пояс обнажен, так что весь его дистрофичный стан, с просвечивающими ребрами и прилипшим к позвоночнику животом, оставался на виду, внушая отвращение. Подобное мне приходилось встречать лишь на страницах газет, рассказывающих о заключенных гитлеровских концлагерей и камерах пыток. Но то были фотографии… «Оригинал» же казался еще более безобразным и ужасающим. Пока я пялилась на ходячий скелет, старик слабо выкрикнул:

– Тебб-бе бы только водяру жрать, анти…христ. Эт не нас… в пятьдесят четвертом, а вас… безз…божников, на верную смерть посылать следовало.

Дед чахоточно закашлялся и на время потерял всякую возможность говорить.

– Не слушайте вы его, – перехватив между тем мой пристальный взгляд, буркнул хозяин. – Сбрендил он малость, после ядерного испытания. Жаль, что совсем его тогда не шарахнуло. Глядишь, сейчас бы лишний угол не занимал.

– Для вас… – Дед едва сдерживал новый приступ кашля. – …кхе-к-кхе… ско…тов… все равно ничего святого нет. Только в землю зря гадите… вместо того, чтоб нор…мальный след после себя… оставить. – Дед постоянно прерывался, давясь кашлем. – Ху…ми работать любой горазд, мы же для науки…

– Уймись, дед, нас тогда еще и в планах не было, когда ты по своему полигону бегал, – рыкнул на неугомонного старика мужик. – Никому это уже не интересно. – Он снова повернулся ко мне: – Ну че застыли там, как изваяние. Пить будете?..

– Н-нет, я пожалуй поеду, темнеет, – попятившись к двери, заторопилась я.

– Ну как хотите, дважды предлагать не стану, – и, ловким движением откупорив бутылку, муж семейства запрокинул ее вверх и стал заливать свое бездонное горло.

Я поспешила покинуть сию неблагополучную семейку и убогое жилище и, лишь выйдя на свежий воздух, смогла облегченно вздохнуть.

«Ну и времечко пошло, всем друг на друга плевать. Разве ж раньше такое могло быть? Права тетя Мила, которая постоянно твердит, что в ее годы в людях воспитывали сочувствие, а не безразличие! Вот он и результат… Верно говорил и Виктор Гюго: „Чтобы изменить человека, нужно начинать с его бабушки“. Хотя сейчас, наверное, нужно начинать еще раньше».

Немного подышав свежим воздухом, я села в машину и внезапно почувствовала, что мне впервые за много лет захотелось напиться. Не до отключки, а просто выпить чего-нибудь алкогольного, что поможет расслабиться и забыть о том, что половина населения нашей страны живет вот в такой же вот нищете и зарабатывает себе на хлеб далеко не праведным образом. Вот вам и ответ на вопрос, откуда берутся преступники.

На мое счастье, зазвонил сотовый телефон, отвлекая меня от грустных мыслей. Не глядя на дисплей, на котором определился номер, я торопливо нажала кнопку ответа и произнесла:

– Слушаю!

– Женька, где тебя в такую пору носит? – возмущенно пропел знакомый голосок тетушки Милы. – Я еще четыре часа назад домой вернулась, думала, ты спишь… Заглядываю, а тебя и нет вовсе.

– Скоро буду, – не желая вдаваться в объяснения, отмахнулась я.

– Естественно, будешь, в противном случае я тебя попросту не пущу в дом, оставлю ночевать на улице. А то вона что взяла в моду…

– Тетя… – Я начинала раздражаться. – Мне уже не пятнадцать лет, пора бы уже это понять. И я ни перед кем отчитываться не должна! Ложись спать и не волнуйся, скоро приеду.

– Я-то не волнуюсь, а вот другие волнуются, – не спешила класть трубку окончательно разошедшаяся тетушка Мила.

– Кого это ты имеешь в виду?

– Очередного желающего воспользоваться твоими услугами, – расплывчато поведала та. – Он уже раз восемь звонил и оставил на автоответчике кучу самых разных сообщений. И это при том, что я назвала ему номер твоего сотового, хотя… – тетя запнулась, – мне кажется, что последние цифры я все же перепутала местами. Подозреваю, что у этого человека случилось что-то серьезное, очень уж обеспокоенным он мне показался.

– У всех моих клиентов случается что-то серьезное, – ничуть не удивилась я. – Иначе бы они ко мне не обращались. Ладно, приеду – прослушаю.

Теткины слова заставили меня поторопиться. Я слегка увеличила скорость и через двадцать минут уже была дома и с облегчением скидывала с уставших ног лаковые туфли на невысоком каблучке. Вообще я терпеть не могу обувь на каблуках, она кажется мне неудобной. Но иногда, когда вдруг случалось надевать платье или юбку, пользоваться ею все же приходилось. Так вышло и на этот раз…

– Ну наконец-то, я уж изнервничалась совсем, – выглядывая в коридор, подала голос неугомонная тетушка Мила.

– А ты чего это сегодня вообще домой вернулась? – опередив назревающий поток вопросов, спросила я. – Говорила же, что заночуешь там, у своего Валентина Григорьевича. Или он тебя выгнал за слишком длинный язык?..

– И заночевала бы, но… наши мальчики, – на щеках тетушки вспыхнул легкий румянец, – слишком уж развеселились. Не думаю, что они закончат гулять раньше чем к обеду завтрашнего дня. Я на такое уже не способна, вот и попросила кое-кого подбросить меня до дома.

– Он оказал тебе такую услугу, но тебе вновь не повезло, и бессонница так и не дала тебе возможности насладиться объятиями Морфея, – закончила за нее я.

– Ну, примерно так, – согласилась тетя Мила и тут же пожаловалась: – Выпила уже две таблетки снотворного – и ни какого результата! Если б знала, что тебя нет дома…

Я активно замахала руками, давая понять, что давно уже пора оставить эту тему. Затем проскользнула в кухню, налила полный бокал воды и сделала несколько больших глотков. За это время суетливая тетка успела притащить в кухню телефон и, не спрашивая моего согласия, нажала на кнопку воспроизведения записи. По кухне тут же поплыл незнакомый, достаточно приятный мужской голос:

– Здравствуйте еще раз. Извините, что беспокою, но мне очень нужна ваша помощь. Пожалуйста, позвоните мне сразу, как только вернетесь. Мой номер: тридцать один, семьдесят пять, шестьдесят четыре. Спросить Зубченко Анатолия Степановича. Жду вашего звонка! – Пи-и-и-и-и!

– Это последнее, погоди, сейчас перемотаю на начало, – вновь засуетилась тетушка Мила.

– Не нужно, мне и так все ясно. К тому же прямо сейчас я перезванивать не стану. Подождет его проблема до утра. Глядишь, и сама разрешится.

– Мне кажется или ты сегодня не в духе?

– Сама еще не поняла. – Я пожала плечами и направилась в свою комнату, намереваясь упасть в мягкую постель и забыться безмятежным сном. А завтра – это все-таки завтра, до него еще дожить или доспать нужно.

* * *

– Женя, ты не забыла, что собиралась перезвонить с утра Анатолию Степановичу, – сквозь рассеивающийся туман сновидений донесся до моего слуха чей-то голос. Оказывается, это кричала из кухни тетя Мила, уже давно вставшая и, видимо, решившая, что и мне пора сделать то же. А приняв такое решение, она «прибавила» уровень громкости своего голоса до максимума. Тетушка вообще эффективнее любого будильника и запросто поднимет мертвого, поставив при желании перед собой такую цель.

Я сладко потянулась под легким верблюжьим одеялом и вдохнула ароматы, доносившиеся из кухни. Похоже, тетушка колдовала над каким-то пирогом, от одного запаха которого тут же встрепенулся мой желудок, громким урчанием напомнивший о том, что давно переварил вчерашний ужин. Я поторопилась встать. Накинула на плечи мягкий темно-бардовый махровый халат, сунула ноги в такого же цвета тапочки и пошаркала в кухню.

– У-у-уу! Как пахнет! Будет мне кусочек?..

– Только после того, как перезвонишь тому нетерпеливому, иначе он снова примется названивать сам.

– А он что, уже успел отметиться с самого утра? – Я вопросительно посмотрела на тетю.

– Успел, успел, – активно закивала головой та. – Аж три раза успел. Суетливый, видно, гражданин. Ну иди уже, перезвони ему – не заставляй человека нервничать. И оставь в покое пирог. – Тетя Мила хлопнула меня по руке, не дав отщипнуть и маленького кусочка от теплого яблочного пирога.

Разочарованно вздохнув, я поплелась в зал, к ненавистному аппарату, заранее предугадывая все то, что сейчас услышу. Что ни говори, а работа частного телохранителя в любом случае подразумевает одно и то же: охрану и защиту кого-либо от кого-либо. Вряд ли этот клиент предложит что-то новое.

Плюхнувшись в кресло, я набрала номер и от неожиданности вздрогнула: первый же гудок оборвался, и раздался громкий взволнованный голос:

– Да, да, слушаю!

– Вы меня напугали! – не смогла я удержаться от эмоций. – Это квартира Зубченко Анатолия Степановича?

– Она самая! А вы, наверное, Охотникова, – продолжил частить мой собеседник. – Я уже и не надеялся вас услышать – хорошо, что вы позвонили. Я в растерянности и совершенно не знаю, что делать! Понимаете, меня хотят убить! И уже совершили несколько попыток. Каждый раз чудом оставался жив. Причем даже непонятно, кому я мог так насолить. Кстати, обратиться к вам мне посоветовали мои очень хорошие друзья, – без всяких пауз перескочил с одного на другое мужчина. – Другим частникам я не решился позвонить. Про оплату мне все известно, поэтому хотел бы сразу обговорить суть работы. Вы можете подъехать прямо сейчас.

– Прямо сейчас не могу, – удалось мне наконец-то вставить фразу в его длинный монолог.

– Не можете?.. – Мужчина явно расстроился. – А я надеялся…

Я поспешила успокоить беднягу:

– Не могу, потому что неосмотрительно выезжать к заказчику, даже не позавтракав. Как только поем, буду полностью в вашем распоряжении. Диктуйте адрес.

– Седьмая Пролетарка, дом восемьдесят четыре, квартира сорок пять. Код на входной двери запишите тоже… Восемь, три, четыре, один. Жду вас.

– Что ж, увидимся через час. – Я, не прощаясь, повесила трубку. «Ну вот, как и предполагала, все одно и то же. И когда только наступит в моей жизни разнообразие?»