Глава IV. Чёрный понедельник, вертолёт над прорубью и приманка для дракона
Дети в понедельник встретили меня хорошо. Даже Роб кивнул мне головой и совсем чуть-чуть, самую малость, но улыбнулся. Начался учебный день. Четыре урока: математика, наука, чтение и рисование. Если дальше я буду писать про уроки географии или природоведения, я буду писать неправду. В американских школах таких предметов нет. Есть один предмет, который называется «наука». А там уже преподаватели решают, чему и как на этих занятиях учить.
Уроки мне не понравились. Они были скучными, иногда странными, а, первый, математика, оказался ещё и злым.
Миссис Ша встала у доски и сурово оглядела класс. Все сидели тихо, как мышки, которые стараются не попасться на глаза гуляющей рядом кошке.
– Сегодня мы изучаем и тренируем (миссис Ша так именно и сказала – «тренируем») сложение чисел. От десяти до пятидесяти.
Она подняла вверх лист бумаги, который закрывал доску, как занавес в театре, и мы увидели на доске 10 кружочков. Кружочки стояли в линеечку слева направо.
Миссис Ша взяла маркер и написала цифру «1» под кружочками.
И тут раздался хлопок. Резкий и грубый, как выстрел. Я сильно вздрогнула и подскочила на стуле. Но в тот же момент командный голос миссис Ша привёл меня в чувство.
– Что написано внизу?!
Выстрел опять. Меня опять встряхнуло от страха, но я расслышала громкое:
– Один.
– Громче, я не слышу! – строго потребовала учительница.
Опять выстрел. В этот раз ещё жёстче и резче.
– Одииин!! – протянули ученики разом, и разом же все замолкли.
– Что это за хлопки? – прошептала я в ухо миссис По. – Кто-то спортивный пистолет принёс?
Миссис По согнулась в тихом смехе.
– Хлопки и есть хлопки. Посмотрите на руки миссис Ша. Видите резиновые перчатки? Это они так «выстреливают», когда она в ладоши хлопает. Вы же в цирке не боитесь и со стула не падаете, когда дрессировщик сигнал хлыстом подаёт. Что вы здесь так перепугались?
– Но детей же не дрессируют… Их, вроде бы, учат, – смутилась я.
– Вы же слышали цель урока: тренировать сложение. Не учить, не разбирать, что это такое, а тре-ни-ро-вать. Мы приучаем детей отвечать мгновенно, по хлопку.
Тренинг продолжался. По хлопку дети добавили «один» к десяти, прокричали «одиннадцать» (не меньше пяти раз), потом добавляли разные цифры и выкрикивали результат.
Наконец, миссис Ша раздала всем листы бумаги, где было нарисовано два ряда кружочков. В каждом ряду по десять. Детям надо было дорисовать ещё три ряда по десять в каждом. Потом круги надо было раскрасить. Миссис Ша коротко дала указание, как это делать:
– Свой первый ряд раскрасьте жёлтым, второй коричневым и третий синим. Потом сосчитайте все кружки вместе и внизу, красным маркером, напишите цифру.
Дети запыхтели над кружочками. Миссис Ша сказала нам, что она так намучилась за эти 15 минут, так устала, что ей надо выйти и попить кофе.
Миссис По отмечала в специальном журнале тех, кто сидел тихо и работал быстро. Вскоре она поднялась и пошла к шкафу с «призами»: взяла пакет с печеньем и конфетами и положила по несколько штук на парту Кристалл, Курту и Стиви. Дети принялись жевать заслуженную награду.
Тут вернулась миссис Ша и быстро склонилась над работой Роба.
– Это что?! – раздалось в совсем притихшем классе.
– Кружочки – прошептал Роб.
– Нет, ты не понял мой вопрос. Это что?!! – миссис Ша грозно тыкала пальцем в третий ряд.
– 10 кругов, – сказал громче Роб.
– Какого они цвета?1 – вопрошала учительница.
– Чёрного.
– Почему они чёрного цвета? Они должны быть жёлтыми.
– Потому что я люблю чёрный цвет. У меня кожа чёрная, глаза чёрные, волосы чёрные. Это мой любимый цвет, – в этот раз голос мальчика звучал уверенно, с вызовом. Он даже поднял голову и посмотрел на миссис Ша без страха. Как равный.
Я заметила, как зажмурила в ужасе глаза Джуди. Я чувствовала, как тяжело дышит Кристалл.
– Чёрный цвет яркий… Может, Робу так легче считать: чёрные круги на белой бумаге хорошо выделяются, – робко, но решительно заступилась за мальчика Кристалл.
Этого миссис Ша вынести не могла. Это был бунт. Урок неповиновения!
Миссис Ша мрачно оглядела класс, включая нас с миссис По, и тяжёлым шагом промаршировала к двери. Она напоминала очень разозлившегося генерала, который вдруг остался без войска. Только вот походка её подводила: шагала она смешно, широко расставляя в стороны негнущиеся ноги. Так ходят некоторые заводные куклы, и выглядело это потешно. Дверь хлопнула, дверной проём пискнул, а мы все затихли. Ведь перед бурей всегда так и бывает: становится так тихо, так спокойно… Пока гром не грянет.
Наш гром грянул через пять минут. Грянул он в три голоса: самый ворчливый и далёкий исходил от директрисы. Самый раскатистый и бабахающий, как из пушки – от полицейского. Самый холодный, пронизывающий насквозь как сырой ветер, – от миссис Ша.
Но все три «грохотали» одно и то же: Роб посмел нарушить инструкцию и указания учителя! Неслыханно для начальной школы! Но в сто раз опаснее для него, для всех детей, и для всей Америки даже не это! Самое ужасное в том, что он посмел воз-ра-жать! Возражать Взрослому!
Он перечил учителю! С этого, именно с этого, начинаются беспорядки в классе, в школе, а потом и в стране…
Бедного Роба увели в офис, а мы стали готовиться к уроку «наука». Его вела опять миссис Ша.
Она вошла в класс с вежливой улыбкой. С такой, которую можно быстро наклеить на рот и так же быстро отлепить. В руках учительница несла пачки старых журналов, газет, рекламных листков.
– Опять вертолёты клеить будут… – шепнула мне миссис По. – Одно и то же второй год. У неё муж пилот вертолёта, поэтому и вертолёты у нас в почёте.
– Вертолёты – это же так интересно, – не согласилась я. – Про них столько можно рассказать: почему они «вертушками» называются, зачем они нужны, когда есть столько мощных, быстрых самолётов…
Я поспешила закрыть рот, почувствовав на себе недовольный взгляд миссис Ша.
– Мы ведь любим вертолёты в нашем классе, не так ли? – бодро спросила она ребят.
– Дааа! – раздался послушный хор.
– Прежде чем вы начнёте создавать коллаж, то есть свои картины с наклеенными вертолётами, я хочу обсудить с вами один вопрос.
«Ну, наконец-то, – подумала я с радостью. – Хоть дадут детям что-то сказать, может, даже, поспорить».
– Кто может стать пилотом вертолёта?
– Любой, кто выучится на пилота, – неуверенно сказал Стиви.
– Ты прав, Стиви. А кто может выучиться на пилота вертолёта?
– Любой, кто решит стать вертолётчиком, – это была Джуди.
– А это зависит от вашего пола, то есть, от того, кто вы от рождения: девочки или мальчики?
– Наверное, зависит. Иногда… Всё-таки мальчишки смелей, умней и сильней, – громко сказал Курт.
– А вот тут ты не прав! И девушки, и парни могут стать пилотами вертолёта в нашей стране. Почему? Ну, вспоминайте…
– Потому что Америка – это страна равных возможностей, – ответил нестройный хор.
Миссис Ша заулыбалась.
– Вот ты, Кристалл, хотела бы стать пилотом вертолёта?
– Наверное, нет. Я бы не смогла… – тихо выдохнула Кристалл, сжалась и каким-то непонятным образом даже уменьшилась в размере. – Мама говорит, что я глупая: из меня ничего хорошего не получится.
– Я не спрашиваю, смогла бы ты стать лётчиком или нет. Я спрашиваю, хочешь ли ты получить такую профессию.
– Нет, я бы хотела быть медсестрой.
Миссис Ша сняла с лица улыбку, свела брови в две строгие складки и решила, что бесед с неё на сегодня хватит.
– Итак, приступаем к творческой работе. Каждый получает 5 журналов и газет. Вы их внимательно просматриваете, находите картинки с вертолётами, вырезаете и наклеиваете на листы бумаги. Вы можете создать любую картину, но вы должны наклеить не меньше пяти вертолётов на свои листы. Приступайте! Разговоры и хождения по классу запрещаются. И миссис Ша уткнулась в свой компьютер.
Я закрыла глаза и… улетела в детство. Лететь пришлось далеко, до берегов Тихого океана. А точнее, до той полосочки берега, что храбро тянулась вдоль бухты Золотой Рог и отделяла мою школу от зелёных океанских вод.
На тонком молодом льду прыгали, кувыркались, строили смешные и страшные рожицы три мальчика. На твёрдой, надёжной полоске земли замерли и, молча, смотрели на них три девочки. Все они были закадычными друзьями почти с пелёнок: жили в одном доме, учились в одной школе, безобразничали и шалили вместе, вместе сажали деревья и цветы во дворе. Даже уроки часто делали вместе.
Но в тот страшный день они были врозь. Принципиально! Девочки, среди которых была и она, маленькая Ти, ополчились на друзей всерьёз: мальчишки решили устроить «шоу на льду», далеко от берега, удрав с уроков и не сказав никому, куда они идут. Лёд был хрупкий, слабый и чуть-чуть подмягший: он легко таял.
Заводилой был Сашка: он становился на голову, изображал походку пингвинов, представлял себя «ледовым гимнастом» и прыгал с подвёртами и вывертами всё выше и выше.
Вдруг Ти увидела, что от Сашки осталась только половина! Ноги и почти всё туловище исчезли.
– Нелли!!! Смотри! Сашка поломался!
– Как поломался? Такого не бывает.
– Но от него только половина осталась, – глухим от страха голосом выдохнула Ти.
– Да он под лёд ушёл! – закричала третья девочка, Лиза, и бросилась бежать по берегу, налево, к учебной военно-морской базе.
Подруги бросились вслед. До базы было всего 50 метров: за секунду можно добежать.
На полпути Ти остановилась и вернулась назад. Девочки и без неё попросят помощи у моряков, а друзей надо поддержать. Надо заставить их продержаться хотя бы минут пятнадцать.
Девочка увидела, что два других мальчика легли на живот и медленно поползли к проруби, в которой с криком барахтался Сашка. Ребята подали ему свои руки, мальчик за них ухватился, но, как друзья ни старались, вытащить его они не могли. Края проруби обламывались, она становилась всё больше, а Сашка кричал всё слабее.
Потом случилось самое страшное. Огромный кусок льда, на котором были дети, откололся и, вместе с прорубью, стал отплывать всё дальше от берега.
– Ребята, миленькие, держитесь! Не дайте Сашке уйти под воду! Помощь вот-вот прибудет!
И в этот момент она услышала стрёкот вертолёта. Маленький военный вертолётик быстро подлетал к льдине. Потом он завис на одном месте, затем закружил над мальчиками, нарезая круги всё меньше и всё ниже и ниже. Вдруг из вертолёта что-то выпало. Это был крепкий морской канат с узлом на нижнем конце.
Кто-то знакомым голосом, через микрофон закричал:
– Положите его руки на узел каната! Руки на узел! Сами не двигайтесь, и на лёд не вставайте!
Мальчики делали всё, что им приказывал офицер (это оказался её, маленькой Ти, папа), но пальцы Сашки скользили по канату, а ухватиться за него не могли. Так прошло ещё несколько минут. Берег уже был полон народа: учителя, дети, жители соседних домов прибежали в надежде помочь. Мама Сашки тихо плакала. Её поддерживали под руки двое соседей.
Внезапно вертолёт ушёл на новый круг, и все ахнули: из него выпала лестница с маленькой фигуркой на верхней ступеньке. Это, конечно, был человек, но уж очень тоненький и хрупкий. Выглядел спасатель странно:
его живот лежал на чём-то вроде матраса, а с плеча свисал рюкзак размером чуть ли не больше самой фигуры. Человек медленно спускался по лестнице, а вертолёт делал манёвры, чтобы зависнуть прямо над прорубью с тонувшим мальчиком. Наконец, то, что оказалось настоящим надувным матрасом, упало на лёд. Следом, расставив руки и ноги как летящий парашютист, приземлилась тоненькая фигурка. Да это же наша «Таблетка»! – закричали вокруг. Так, любя, звали военную медсестру, Майю, за её белоснежный халат, красивое круглое лицо и талант излечивать больных одним своим видом.
– Не двигаться! – приказала Майя мальчикам на льду.
Сама она подползала к проруби на матрасе: очень медленно и осторожно.
Когда её руки достигли проруби, она обхватила ими одну руку Сашки, приказав его друзьям уцепиться вдвоём за вторую. В четыре руки они начали тянуть мальчика наверх. Если лёд обламывался, все трое отползали, но рук Саши не выпускали. Через минуту Сашка, синий и заледенелый, лежал на матрасе, а «Таблетка» резким точным движением открыла рюкзак и принялась колдовать над спасённым мальчиком.
Сашка зашевелился. Люди на берегу прыгали, кричали и обнимали друг друга.
Но тут случилось непонятное! Вертолёт развернулся и стал улетать в сторону базы, оставив терпящих бедствие одних! Одних, на льдине, которая медленно, но уверенно, уходила в море.
– Как будем поднимать мальчика? – сердито задавал вопрос командир вертушки на командном пункте базы.
– Я вынужден был улететь, потому что на лестницу спасённый ребёнок взобраться не может. Это для него не выход. Да и для остальных детей.
– Да, – согласился второй пилот. – Они не могут встать на лёд, он просто провалится. А, значит, и до лестницы они не дотянутся.
– Нужна корзина, или сеть, обычная рыбацкая сеть. Но очень прочная.
– Точно! – поддержал его капитан вертолёта.
– Но края сети, по верху, надо укрепить, сделать твёрдыми, чтобы сеть легко превращалась в корзину.
Закипела работа. Опытные моряки работали над сетью не больше десяти минут. Затем её закинули в вертолёт, и храбрая «стрекоза» весело затарахтела винтами, лопастями и всем, что было на её брюшке, полетев назад, к четырём продрогшим фигуркам на дрейфующей в море льдине.
Всё случилось так, как задумали лётчики и моряки. Сеть плавно упала на лёд, и «Таблетка» стала крутить Сашку, как скалку для раскатки теста, в её сторону. Через минуту мальчик оказался в сети-корзине. Пилоты стали медленно поднимать провисшую от тяжести сеть (ведь ребёнок был насквозь промокший), стараясь не отлетать далеко от того места, где спасения ждали Сашкины друзья-горемыки.
Но самое трудное и опасное было, как оказалось, впереди. Корзина могла попасть под лопасти вертолёта. А те перемалывали всё, что попадалось им на пути.
– Внимание! Объявляю готовность к операции «зависание»! – донеслось сразу из двух точек: сверху, из кабины лётчиков, и с земли, от офицера, руководившего спасательной операцией.
Всё стихло так резко, как бывает только в фильмах про приведения или внеземные цивилизации. Ведь вертолёт мог упасть при малейшей ошибке в расчётах и действиях пилотов. От лётчика требовалось умение поставить руль в такое положение, когда «вертушка» зависает в одной точке, но не падает.
Маленькая Ти закрыла в ужасе глаза. Ведь там, в вертолёте был и её папа. Как командир базы, он отвечал за всё и за всех.
Она очнулась от громкого «Ура!!!», разлетевшегося по всему берегу, до самой базы, потому что оттуда тут же пришла мощная поддержка радостному хору.
Потом были трудные минуты ожидания. Спасательная операция требовала большой подготовки перед каждым новым подъёмом корзины с перепуганными, насквозь промёрзшими «храбрецами».
Майя-Таблетка закатилась в сеть последней. И только когда и она оказалась на борту вертолёта, все расслабились и разом задвигались: кто-то танцевал, кто-то прыгал как куча зайцев на поляне, некоторые пели «Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, пощады никто не желает». Только мать Сашки не могла придти в себя. Вскоре её отвезли к сыну на военной машине.
Весёлая, даже смешная часть истории оказалась неожиданной. Сашка даже ни разу не чихнул после подлёдного плавания. У него не было ни высокой температуры, ни кашля, вообще ни-че-го простудного. Но и это ещё не всё! У него сами по себе вылечились гланды, которые собирались удалять, и он даже грипп прекратил подхватывать! Он вообще забыл про болезни!
Может, это наша любимейшая медсестра так хитро над ним поколдовала на льдине, а, может, всем нам полезно иногда сильно-сильно испугаться, а потом просто победить свой испуг.
Я открыла глаза и оглядела тихий класс. Дети наклеивали вертолёты, миссис Ша не отрывалась от ноутбука, а миссис По помогала тем, кто не мог уместить пять вертолётов на листе бумаги.
– Я обязательно расскажу Кристалл эту историю как-нибудь на перемене, чтобы никто не видел, – решила я (ведь слишком тесные отношения и всякие дружеские беседы с учениками запрещались). Кристалл должна знать, что она не глупая, и что медсестра – это очень хорошая, важная и героическая профессия.
Тут раздался звонок. После обеда нас ждал урок чтения.
Его вела миссис По. Она принесла на урок книгу с американскими сказками.
– Как интересно, – подумала я. – Каких только сказок я ни читала: русские, восточные, французские, немецкие, грузинские и армянские, но Американских сказок я не помню. Ни одной! Будет интересно!
Миссис По сказала, что сказка будет про дракона. Читать будет она, но перед этим, дети должны будут научиться читать 10 слов из сказки.
Эти слова она написала на доске: дра-кон, го-род, пе-ще-ра, вы-ход и ещё несколько. Ребята прочитали слова, и миссис По начала…
Суть сказки была в том, что дракон запугал один город. Он не разрешал никому выходить за городские стены и сжирал тех, кто осмеливался в город войти. В городе начался упадок бизнеса: одни торговцы не могли завозить товар, другие не могли продавать свои изделия другим городам и странам. Надо как-то задобрить дракона – решили жители.
Некоторые с ними не согласились. Они считали, что надо дракона чем-то так заинтересовать, чтобы он расслабился, забыл обо всём на свете и…в этот момент расправиться с ним. Лучше всего отравить.
Вопрос поставили на голосование горожан. Победили сторонники второго плана.
Дракона пытались заинтересовать и расслабить разными способами: предлагали полное меню Мак Доналдса, и всё, даже Кока-колу, абсолютно бесплатно. Ничего не вышло.
Устроили модельный показ одежды «Года Дракона». Дракон и смотреть не стал.
Наконец, два брата бизнесмена решили подарить Дракону «Каталог всех городских товаров со скидками». Дракон пришёл в такой восторг, говорилось дальше в сказке, что уткнулся всеми тремя головами в подаренный Каталог, забыв об опасности. Вот тут-то ему и пришёл конец! Последние страницы были пропитаны ядом. Дракон им надышался и… Сами понимаете, что с ним стало.
Потом миссис По стала задавать вопросы.
– Дракон действовал легально, когда он перекрыл доступ в город?
– Какие законы Соединённых Штатов Америки нарушил дракон?
– Почему жители города решали вопрос о борьбе с драконом голосованием?
– Как называется общество, в котором всё решается голосованием?
– В чём польза Каталогов и рекламы о распродажах?
Мои уши вяли от каждого вопроса: ведь они задавались детям 7—8 лет!
Сами дети вопросы и не слушали: Курт рассматривал географический атлас, спрятав его под партой. Кристалл дожёвывала печенья с предыдущего урока, а Джуди, хоть и смотрела очень прилежно в глаза миссис По, руку не поднимала, только усердно кивала головой, когда учительница сама же на свои вопросы и отвечала.
Только Стиви бубнил как заведённая музыкальная коробка: «Потому что у нас демократия… Демократия… Демократия».
Про урок рисования писать мне нечего: его просто не было. В связи с «бунтом» Роба миссис Ша объявила:
– Последний урок будет «Уроком Правды». Каждому надо будет припомнить всё нехорошее и просто плохое, что он сегодня сделал. Обдумайте свои признания на перемене и расскажите о проступках всему классу. Потом мы всё обсудим.
Я закрыла уши сразу же после заикающихся, слезливых «признаний» Кристалл.
Миссис Ша заставила её «признать», как плохо, даже ужасно она поступила, поддержав Роба. Девочка обещала никогда больше не заступаться за провинившихся. Потом Кристалл дали ещё пять минут подумать и вспомнить свои нехорошие мысли и поступки за день. Кристалл, рыдая, призналась, что жевала печенье на уроке чтения, и что толкнула Курта в столовой, так как он не давал ей пройти к салатам. Покаялась она и в том, что её не понравилась сказка про Дракона.
Следующим был Курт. Но я слушать не стала. Я не могла. Мне было жалко всех: Роба, которому, наверное, сильно досталось дома. Худенькую щербатую Кристалл, уткнувшуюся носом в острые коленки, чтобы не показывать слёз, Курта, с дрожью в голосе рассказавшему, как он украдкой изучал географические карты. Всё это казалось мне недетским, недобрым и неправильным.
Я молча высидела эту пытку до конца, потом попросила Мисси Ша и миссис По разрешить мне в среду провести все уроки самой, сразу для всего класса. После уговоров обе учительницы согласились, и мы решили, что первым уроком будет природоведение, вторым география, а третьим внеклассное чтение. По природоведению Миссис Ша решила изучать лягушек. В понедельник она принесла в класс аквариум и пустила туда головастиков, объяснив, что дети весь месяц будут наблюдать за этими скользкими слизистыми головастиками и отмечать наблюдения в тетради. Этот план не понравился всем детям, а уж мне, в особенности! Это же со скуки можно помереть, пялясь на одних и тех же головастиков 4 недели! Я решила, что надо срочно придумать что-нибудь интересное! И ушла домой думать.
К тому времени я начинала понимать, чего так сильно не хватает американским детям. Им не хватало сказки. Магии… Чего-нибудь такого, до чего не дотронешься и в рот не положишь. Чего-то, что больше всех нас. В общем, чего-то очень детского и волшебного.