Глава III. Дым, бум, пятница и головастики
Со следующего дня я начинала свою первую настоящую работу в школе. Директор школы, миссис «Бррр», накануне сказала мне строгим голосом:
– Миссис Ти, вы будете вести уроки в двух классах, и оба класса трудные, для специальных детей.
Ну, с миссис Брр спорить бесполезно, это все в школе знали, так что я уныло согласилась.
На работу я приехала пораньше. Мне нужно было найти, где занимается класс 2S, да и просто разузнать, где что находится.
Школы в Америке устроены по-другому, не так, как у нас в России. У нас школу ни с чем не спутаешь: здания большие, в несколько этажей, и в этих зданиях много классных комнат, лабораторий, спортзал, актовый зал, библиотека и много ещё чего. А в Калифорнии большинство школ – это огороженная забором территория, на которой много маленьких домиков. Домики называются кампусами и издалека выглядят как игрушечные.
Другое отличие от наших школ ещё сильнее. У них в школах почти нет учебников! Все ученики носят кучу разных бумаг, а в конце дня они их радостно выбрасывают в мусорную корзину. Правда, по некоторым предметам есть Рабочие Тетради. Их очень любят американские учителя. Они обычно раздают тетради в начале урока и говорят:
– За работу! Меня вопросами не беспокоить! – а сами либо утыкаются носом в свой компьютер, либо пишут свои бумаги, переговариваясь с другими преподавателями.
Итак, я нашла нужный домик и вошла внутрь. Вошла… и замерла. Из правого угла комнаты шёл дым и пахло жареным. Слева, вернее, с левой стены, где висел экран, неслись вопли Тома и Джерри из мультика. Несколько детей играли в компьютерную игру. Они напоминали засланных откуда-то роботов. Они вроде бы и были в классе, потому что их туловища, руки, ноги и головы точно были здесь, а вроде бы их и не было: лица со стеклянными глазами казались втянутыми в бездонную пасть компьютера. В самом дальнем углу, на матрасе, лежала учительница и что-то сурово писала на листках бумаги. Тут прямо передо мной возникла маленькая девочка с большой дыркой в передних зубах и громко закричала в тот угол, откуда пахло жареным:
– Да не клади ты машло на шковородку! Мажь его прямо на хлеб, а хлеб бросай на шковородку машлом вниз!
– А что сверху? – спрашивал грустный мальчик в фартуке и с ножом в руке. Его прозрачные серые глаза открывались всё больше, в то время как красивый, но унылый рот провисал всё ниже и ниже.
– А ты что, шыр на хлеб не положил? Ну, ты глупее, чем я думала, Штиви, ты прошто тупой! – «заштрекотала» сквозь дырку в зубах девочка. Тут рот у Стиви окончательно завис на подбородке, подбородок задрожал, и мальчик с рёвом бросился к другой учительнице, сидящей на стуле рядом с плитой. Комнату заполнил его вопль:
– Кристалл обзывается, миссис По, накажите её!
Я сразу поняла, что работать здесь будет не просто весело, а весело до слёз. Мне надо начать знакомство, подумала я, и подошла к растянувшейся на матрасе учительнице.
– Здравствуйте! Меня зовут миссис Ти. Я буду работать в вашем классе.
– Привет! Добро пожаловать на борт нашего штормящего корабля! – услышала я в ответ. – Вы пришли в самый неудачный день. Ведь сегодня пятница. Уроков по расписанию нет. Занимаемся, чем можем. Да, кстати, я миссис Ша. Вы, пожалуйста, подождите, пока я домашние задания досочиняю, а потом мы с Вами всё обсудим.
Говорила миссис Ша как-то странно. Как будто однажды злой волшебник учёный взял большой шприц и вытянул из её голоса все главные человеческие эмоции: радость, гнев, печаль, сочувствие. Оставил только брезгливость и холодную сдержанность.
Я решила поговорить с учениками.
Ребята у телевизора сидели головой вперёд и вверх, ну а ко мне, получалось, спиной и попой. Они меня не видели, и видеть, как мне показалось, не желали. Я подошла к крайнему справа мальчику и тихонько тронула его за плечо. Мальчик вздрогнул, как будто его ударили, или какая-то злая муха укусила, и вскочил. Чёрные глаза смотрели на меня враждебно.
– Не трогайте меня! Отойдите! Дальше, ещё дальше! – вопил он, не глядя на меня и почти закрыв глаза.
Я не просто отошла, я отскочила от него, ничего не понимая. К нам кинулась миссис По, оставив хныкающего Стиви дохныкивать в одиночку.
– Роб, всё в порядке, успокойся. С тобой просто хотели познакомиться. И всё! Это наша новая учительница.
– Как Вас зовут? – обратилась она ко мне. Одновременно она широко открыла глаза и смотрела на меня так, как будто просила что-то понять, чего вслух сказать не могла.
Я кивнула головой:
– Меня зовут миссис Ти. Я буду работать в вашем классе. Роб, если я тебя испугала, прости меня. Я из другой страны, России. Я могу сделать что-то не так или сказать что-то не то. Вы, ребята, мне здорово поможете, если будете меня поправлять и говорить, как у вас, в Америке, принято делать.
– А что, в России учителям разве разрешают дотрагиваться до детей? – спросила кругленькая, как будто сделанная из мягких колобков, девочка.
– Да. Мы, например, можем погладить ученика по голове, если хотим похвалить или пожалеть его.
– А конфеты вы ученикам даёте за выполненное задание? – с вызовом задал свой вопрос красивый мальчик с безразличными голубыми глазами и глухим, как из колодца, голосом.
– Нет, конфеты на уроках мы не раздаём.
– Ну и на что мне Ваша рука на голове, если в ней нет конфеты?
Все стали смеяться и повторять:
– На что мне рука без конфеты… На что мне рука без конфеты…
Я не успела ответить, потому что ко мне подбежала щербатая девочка Кристалл и почти шёпотом попросила:
– А Вы можете погладить меня по голове и сказать что-нибудь хорошее?
Я положила руку на её мягкие спутанные волосы, немножко пригладила их и сказала:
– Спасибо тебе, Кристалл, за то, что обратилась ко мне. Ты мне очень помогла. И у тебя очень красивые волосы.
Всё это время я чувствовала на себе тяжёлый, неодобрительный взгляд миссис Ша. «Да она пытается меня заморозить!», – подумала я. Захотелось закрыть глаза и просто убежать далеко – далеко. Но тут вторая учительница, миссис По, улыбнулась и дружелюбно мне подмигнула. Я улыбнулась в ответ.
Ещё один мальчик, маленького роста и весь очень беленький, подошёл ближе. В руке он держал листок бумаги.
– Меня зовут Курт. Я хочу спросить, знаете ли Вы математику.
– Думаю, немножко знаю. Ты хочешь что-то спросить по математике?
– Да. У нас тут игра, ну… компьютерная, про корабли. Так там чертёж какой-то. Две линии… Как стрелочки. Одна идёт вправо, а другая вверх. На той, что идёт вверх, буква «t» стоит. А на той, что вправо…
– Буква «V», да? – подсказала я.
– А откуда Вы знаете? Может, Вы знаете, что нам в игре делать надо, чтобы на следующий уровень перейти и в морской бой начать играть?
– Я могу попробовать догадаться. Вам надо найти расстояния, которые проходят корабли до встречи с противником. Я права? Буква «t» обозначает время, а буква «v» – скорость, с которой идут корабли.
Все до единого ученика смотрели на меня, как на пришельца из космоса. Потом Курт стал манить меня пальцем (в Америке многие люди подзывают друг друга именно так), приглашая подойти к компьютеру. Я подошла. Игра и задания были проще некуда. Ставь нужное время по вертикали, то есть по стрелочке, которая идёт вверх, а скорость по горизонтали, по той, что бежит вправо, и проводи от цифр линии. Где линии пересекутся, там и будет находиться корабль.
Меня сразу приняли в игру, стало легко и весело. Даже черноволосый и чернокожий Роб оттаял и улыбался.
Оставив «врубившихся» в игру детей, я пошла к учительницам. На меня смотрели круглые, блекло-голубые глаза миссис Ша. Они напоминали прорубь в речке или озере: такие же холодные и опасные, особенно в начале зимы.
– Миссис Ти, прошу Вас сделать правильный вывод из сегодняшнего инцидента. Вы не должны дотрагиваться до детей. Ещё лучше, не подходить к ним близко. Мы, американцы, ценим личное пространство. Это ясно? – пробулькало её горло.
Я молча кивнула. Я почти ненавидела миссис Ша с её полинявшим, без красок, голосом и манерой говорить с другими. К тому времени я уже заметила, что и с миссис По она разговаривала сухо и свысока.
– Я – не простой учитель, – продолжала миссис Ша. Я кандидат наук. И я один из лучших специалистов по работе с трудными детьми. Вам придётся прислушиваться к моим словам.
– Почему они трудные? – спросила я.
– Эмоционально нестабильные. Неустойчивые.
«Зато ты эмоционально стабильная как киборг», – подумала я.
– Эти дети неспокойные, не очень умные и не умеющие быть счастливыми.
«С Вами тут самый счастливый и светлый потухнет и угаснет за один день», – мысленно возразила я ей.
Тут миссис По решила смягчить разговор и прояснить ситуацию:
– Дети у нас разные. Есть умные, как Роб, но несчастливые. Есть шустрые и слишком активные, как Джуди (девочка колобок). А есть такие, кому в жизни много горя досталось. Кристалл и Курт, например. Но со всеми можно общий язык найти. Просто сегодня пятница, и все немного расслабились.
– А вы что, по пятницам не учитесь?
– А вы что, в России, и по пятницам учитесь? – влезла в разговор миссис Ша.
– Конечно. Обычные уроки по расписанию.
– Ну… у вас в России, как известно, всё не как у людей, – не могла не выпустить яда миссис Ша.
Я сделала вид, что не слышала её, и обратилась к миссис По.
– А чем вы детей занимаете по пятницам?
– По пятницам мы можем делать, что захотим: учиться готовить или учиться чистить зубы, например. Ещё можно смотреть фильмы, играть, иногда послушать книжку, которую мы им вслух читаем.
– Не забывайте, миссис По, что по пятницам мы также занимаемся важной методической работой: придумываем и пишем домашние задания на выходные. Учебников у нас, слава богу, нет, так что преподаватель свободен сам составлять домашние задания, – опять вставила своё слово миссис Ша.
Из дальнейшего разговора я поняла, что в классе всего девять учеников. По три на учителя. Мне предложили работать с Кристалл, Куртом и Стиви, но так как они дружили с Джуди и Робом, все пять окружили меня и стали знакомиться. Потом опять взяла слово миссис Ша и предупредила, что «дети в этом классе с холодным сердцем, не знают чувства благодарности и ответственности за свои поступки».
Я почему-то верила ей лишь на половину, но решила всё-таки попросить дать мне один день, чтобы оглядеться и понаблюдать за учениками. Так мы и решили.