© Резепкин О., 2016
© ООО «Издательство «Э», 2016
Памяти моего сына Женечки посвящается
Пролог
Темнота пахла как-то… неправильно. В типично питерский «букет» – плюш, старое дерево и паркетная мастика – раздражающе врезалась тяжелая, тошнотворно чуждая струя. Словно в антикварный магазин втиснули мясной прилавок.
Денис попытался открыть глаза. Что-то было не так. Голова была странно пустой, но при этом ужасно тяжелой – как будто вчера он выпил не бокал сухого вина, а бутылку скверного самогона. Вдобавок что-то мешало правой руке. Денис пошевелил пальцами: что-то твердое, длинное и – ах ты, черт! – острое. Нож? Откуда в постели нож?
Мерзкий запах лез в ноздри. Может, мерещится? Денис скосил глаза…
Льющийся из окна полусумрак не столько освещал, сколько скрывал окружающее. На смятой гостиничной постели рядом с Денисом лежала девушка. Тихая, красивая, бледная до синевы. Как вампир. И с вампирской же кровавой улыбкой. Правда, улыбка располагалась почему-то ниже, чем нужно… В плотно сомкнутых девичьих губах не осталось, кажется, ни капельки крови, они были бесцветны, почти незаметны, а под хрупким подбородком разверзлась гигантская, что называется, от уха до уха, жуткая «ухмылка», из которой очень по-вампирски вытекали тягучие темно-багровые потоки…