Глава 3
В магазине было многолюдно. Элли была так занята, что даже не имела возможности сосредоточиться на встрече. Она знала, многие посетители зашли лишь для того, чтобы узнать от нее, а еще лучше от миссис Трелони подробности о личности Макса Лавдея, но каждый что-то купил, пусть даже только кофе.
Вскоре Элли принялась убирать, готовясь к закрытию, откладывая момент, когда поднимется в свою квартиру. Она любила ее, а еще больше тишину и уединение. Любила делать все так, как хочется. Однако сегодня боялась остаться одна, зная, что будет мучиться, вспоминая встречу с Максом Лавдеем, вновь переживать боль за каждое сказанное им грубое слово, презрительный взгляд и едкое замечание. А затем неизбежно вспомнит о своем бывшем женихе, а этого совсем не хотелось.
И завтра ей опять предстоит общаться с Максом.
Как всегда, ритуал закрытия успокаивал. С первого же дня магазин стал ее святилищем. Она тщательно продумывала интерьер и каждую мелочь. Выбирала цвет стен, картины, полки и даже место для каждой книги. Теперь же была вознаграждена и с удовольствием любовалась собственным творением. Никто не ожидал, что книжный магазин будет оформлен с таким вкусом в стиле минимализма.
К семи часам Элли поняла, что дальше откладывать невозможно. Каждая книга занимала свое место, даже детские иллюстрированные издания расставлены по алфавиту, что совершенно бесполезно, поскольку достаточно одного трехлетнего посетителя, и порядка как не бывало.
На полках не было ни пылинки, подушки на диванах и креслах вытрясены и взбиты, пол подметен, мусор выброшен. Она даже пересчитала деньги в кассе.
Никаких дел больше просто не осталось.
Придется уходить.
Элли выключила свет и несколько минут стояла, любуясь чистотой в помещении, которое приглушенный вечерний свет делал еще уютнее.
– Спасибо, – прошептала она.
Если бы Демельза Лавдей не оставила ей магазин и не выбрала ее для воплощения собственной мечты, трудно представить, что бы с ней сейчас было. Как крестная из сказки, та подарила Элли спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Теперь у нее любимое дело и квартира. Они принадлежат ей, и никто не сможет у нее их забрать.
Что бы себе ни думал Макс Лавдей, идея с наследством принадлежала не ей. Это стало для нее приятным, но неожиданным подарком, единственным светлым пятном в череде серых будней.
Внезапный стук в дверь заставил Элли подпрыгнуть на месте. Всем должно быть ясно, что магазин в это время закрыт, об этом сообщает табличка на двери, в окнах нет света, и жалюзи опущены. Впрочем, в ее практике бывали случаи, когда человеку срочно нужно купить подарок. Такова специфика маленьких деревень, ни одно заведение не может быть закрыто по-настоящему.
– Иду, – крикнула она, направляясь к входу. Отодвинув задвижку и отперев замки, приоткрыла дверь на несколько сантиметров. Она не помнила, чтобы в Тренгарте когда-то орудовали грабители, но все же.
Она сжала ручку двери, когда увидела в темноте очертания высокой фигуры, темные волосы и волевой подбородок.
– Я полагала, мы должны встретиться завтра. – Она сглотнула. При этом не пригласила мужчину войти и даже не открыла дверь шире.
– Я пришел еще раз извиниться. – Макс вытянул руку с бутылкой красного вина и улыбнулся. – Вот, нашел его в погребе тети Демельзы. У нее прекрасная коллекция.
– Сейчас она ваша. – Элли сильнее сжала ручку и даже не сделала попытки взять бутылку.
Макс поморщился.
– Никак не могу освоиться. Странно было войти в чужой дом, принять душ в гостевой ванной, ходить и разглядывать незнакомые вещи. Понимаете, я ведь очень плохо ее знал.
Душ? Элли принялась гнать от себя возникшие в голове мысли, но перед глазами встал образ обнаженного Макса. Вода стекала по темным волосам, мускулистому торсу. Она положила руку на живот и поежилась. Этого не может быть, ведь сексуальные желания умерли несколько лет назад. Почему же они решили дать о себе знать именно в этот – такой неподходящий – момент?
– Я хотел купить шоколад, но магазин уже закрылся. – Он махнул в сторону небольшого супермаркета. – Утром они тоже не работали. Они вообще бывают открыты?
Элли перевела взгляд на витрину, радуясь возможности отвлечься от мыслей об обнаженном Максе.
– В школьные каникулы они работают дольше, но в обычные дни закрываются рано. Местные жители к этому привыкли, а туристов может удивить. К тому же мистер Уайтхед постоянно жалуется, что люди предпочитают ездить в соседний город, где более крупный супермаркет.
Вот так. Вежливый скучный комментарий. То, что нужно, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Главное сейчас не смотреть на мускулистые руки, покрытые золотистым загаром, и обтянутый футболкой торс. Не смотреть.
– Это, право, лишнее, – продолжала она, сконцентрировавшись на его ухе. Какие непристойные мысли могут возникнуть при взгляде на ухо?
– А мне кажется, нет. – Улыбка его стала печальной. – Я проспал несколько часов и теперь чувствую себя просто ужасно. Всему виной разница во времени. Мой дед был бы возмущен, если бы услышал, как я разговариваю с молодой леди. Он меня не так воспитывал.
Дед? Не родители? Как интересно.
– Короче говоря, я решил подышать свежим воздухом и осмотреть городок, в котором жили мои предки и из которого сбежал мой прапрадед. Вероятно, вы откажетесь составить мне компанию. Не согласитесь показать окрестности?
Нет, совершенно точно, нет. Сегодня ее ждет «Энн из Зеленых Мезонинов». Посылку с книгой в твердом переплете, с иллюстрациями и комментариями Элли получила только утром. А еще у нее есть четверть бутылки вина, кусок лосося и салат. Она с удовольствием проведет очередной вечер в собственной квартирке, рассчитанной только на одного человека.
Будет ли безрассудством, если она позабудет обо всем и перед ужином, книгой, ванной и сном отправится на прогулку? Откровенно говоря, Элли частенько гуляла вечерами, разница лишь в том, что сегодня у нее появился спутник. Племянник любимой крестной. Вне всякого сомнения, Демельза хотела бы, чтобы у них сложились хорошие отношения и на них не повлияло впечатление от первой встречи. Нельзя забывать, скольким она обязана своей благодетельнице мисс Лавдей, настало время возвращать долги. Кроме того, неловко быть невежливой, когда человек пытается загладить вину. Хотя она не привыкла к таким поступкам людей.
В животе что-то шевельнулось, Элли опустила глаза, пряча взгляд. Много лет ей твердили, что она не права, какой бы ни была ситуация на самом деле. Ей незнаком тип мужчин, признающих свои ошибки.
Она решительно распахнула дверь и сделала шаг назад.
– Входите. Я только переобуюсь и возьму сумку.
Элли была в серых вельветовых джинсах-скинни и фиолетовой тунике, волосы убраны, косметикой она не воспользовалась. Внезапно она показалась себе незащищенной и подумала, что легкий макияж вполне подошел бы в качестве доспехов.
Макс потоптался на пороге в нерешительности, но тем не менее вошел. Сейчас ей надо извиниться и подняться наверх. Она крайне редко приглашала кого-то в свою квартиру. Не покажется ли невежливой, если оставит его в магазине, а сама забежит домой, чтобы взять кардиган и расчесать волосы? По крайней мере, здесь ему будет что почитать.
– Мы можем подняться ко мне вместе.
Не самое вежливое приглашение, но Максу его оказалось достаточно. Он прошел за ней к массивной двери в конце магазина, отделяющей личную жизнь от работы. Элли уже привыкла к узкой низкой лестнице, но почувствовала, что Макс двигается медленнее, услышала, как он задел головой потолок на повороте. К счастью, они вскоре ступили на площадку, и она смогла убедиться, что голова его не пострадала. Лестница вела на третий этаж, где располагалась спальня и ванная. Элли прошла вперед по коридору, стены которого были выкрашены в светло-зеленый цвет, а дощатый пол застелен полосатой дорожкой. Окно в дальней стене выходило на улицу. На простых крючках висела вся ее верхняя одежда: куртки, пальто, несколько шарфов. Ботинки и туфли стояли в ряд под ними.
Дверь справа вела в кухню и была немного приоткрыта, к сожалению, достаточно, чтобы увидеть немытую после завтрака посуду. Элли очень хотелось захлопнуть дверь, но она не решилась. За годы, прожитые со своим бывшим, Саймоном, она научилась быстро все убирать. Чашка и тарелка были оставлены намеренно, в знак протеста, чтобы еще раз продемонстрировать самой себе, что квартира эта ее, и кухня тоже ее, она свободна и имеет право делать все так, как заблагорассудится.
– Проходите прямо. – Она старалась говорить спокойно и убедить себя, что не совершила ничего противоестественного.
Гостиная простиралась на всю ширину здания и выходила окнами на залив. С одной стороны под прямым углом стояли два дивана – большой, обитый красным бархатом, и поменьше, подходящий по расцветке. С другой стороны расположился небольшой обеденный стол с четырьмя стульями. Стены в комнате простого белого цвета, но их почти не было видно под постерами в рамках, рассказывающими о ее любимых книгах за последние три года.
– У вас нет книг? – Макс удивленно огляделся. Элли рассмеялась в ответ, хотя и немного нервозно.
– Очень много, но они в кабинете и на лестнице. Я решила, что не стоит весь день проводить среди них, иначе стану отшельником, а я и без того не очень общительная.
– Вот. – Он протянул ей вино. – Возьмите.
Элли сосредоточенно посмотрела на бутылку. Прежде чем она возьмет ее, лучше прояснить ситуацию. Она покажет ему деревню, и, возможно, в свете заходящего солнца у нее опять возникнут видения. Элли давно дала себе слово не бояться быть всегда честной, она больше никогда не позволит себе превратиться в тихую покорную тень, какой была с Саймоном.
Жаль, что на деле все не так просто.
Она решительно выдохнула:
– Давайте начистоту, мистер Лавдей.
Брови его взлетели вверх, но он не перебил ее, лишь прислонился к стене и сложил руки на груди, готовясь внимательно слушать.
– Вы были не очень вежливы со мной утром, но вы меня впервые видели, и у вас был повод так себя вести. Если бы все решала я, вы бы уже были на пути в Нью-Йорк, однако есть одно но – ваша тетя. Она пожелала, чтобы мы исполнили ее волю вместе, и это надо уважать. Тем не менее хочу предупредить, если вы еще раз позволите себе заговорить со мной в таком тоне, я обращусь к адвокатам и найду способ снять с себя обязанности.
Элли едва не упала, сказав последнее слово, лишь усилием воли удержалась на ногах, не сводя глаз с его лица, пытаясь найти знакомые признаки гнева, например расширенные зрачки, поджатые губы, раздувшиеся ноздри. Как хорошо они ей знакомы.
Она стиснула ладони, стараясь унять дрожь, и ждала. Странно, но лицо Макса Лавдея не изменилось, лишь в глазах появилось нечто, похожее на уважение.
– Откровенное заявление. Или заявления? Итак, во-первых, поскольку нам предстоит работать вместе, называйте меня Макс. Во-вторых, я живу не в Нью-Йорке, а в Коннектикуте, поэтому, если соберетесь отправить меня назад, убедитесь вначале, что пункт назначения верный. И в-третьих, – он помедлил, – признаю вашу правоту. Я был груб. У меня есть на то причины, но к вам это не имеет никакого отношения. Я могу лишь еще раз извиниться перед вами. – Он опять на несколько секунд закрыл глаза. – В моей семье происходят такие вещи, которые заставляют усомниться в существовании альтруизма, а моя тетя оставила вам этот дом.
– Я ее не просила.
– Разумеется, но взгляните на все с моей точки зрения. Я ведь вас совсем не знаю, опираюсь на голые факты. Тетушка была одинока, возможно, ранима и доверчива. Она оставила вам, вернее нам, все состояние, а вас обеспечила жильем и возможностью зарабатывать на жизнь. На бумаге все выглядит очень подозрительно.
Элли поджала губы, недовольная тем, что приходится признать правоту Макса. Она сама испытала шок, когда узнала о завещании и уготовленной ей роли. Впрочем, кое-что она упустила.
– Кажется, вы плохо знали свою тетушку, верно? – Она рассмеялась. – Я не представляю, чтобы кто-то мог ее надуть. К счастью, она была вовсе не глупа.
– Я совсем ее не знал. Она переехала сюда до моего рождения. Мне следовало увидеться с ней прежде, чем стало поздно.
– Следовало. Ради знакомства с ней стоило перелететь океан. Ладно, я пойду. – Она махнула рукой в сторону лестницы. – Это ненадолго. Располагайтесь и будьте как дома.
Элли выскользнула из комнаты. У нее и в мыслях не было производить на него впечатление, просто без пудры ей не справиться. И надо еще расчесать волосы. Если останется время, можно подкрасить ресницы. Лишь для того, чтобы придать свежести уставшему после долгого трудового дня лицу. Иных причин нет.
Проблема в том, что она опять пытается себя обмануть.
Так вот каков дом Элли Скотт. Светлый, яркий, однако при этом какой-то пустой. Комнату очень украшали и постеры в рамках, и подушечки на диванах, и, разумеется, восхитительный вид из окна на море, но в ней определенного чего-то не хватало.
Фотографий. Здесь совсем нет фотографий. Ни на стенах, ни на буфете, даже на каминной полке над очень уютным очагом, который топят дровами. Макс никогда не встречал женщину, которая не стремилась заполнить личное пространство семейными фото, снимками важных жизненных моментов или портретами друзей и домашних животных. У него самого на столе стояла фотография родителей, а по квартире было развешано несколько детских снимков. Особая гордость – фотография, на которой он в возрасте лет десяти на катере деда сжимает в руке пойманную рыбу.
Возможно, фото скрыты от посторонних глаз, как и книги, но Макс в этом сомневался. Кто же она такая, Элли Скотт? Что заставило молодую женщину переехать в глухую приморскую деревню вдали от цивилизации? Или она, как шелки, вышла из моря и теперь вынуждена жить в человеческом обличье, пока не найдет свою тюленью шкуру? Да, она очень похожа на шелки, по преданию, у них такие же огромные карие глаза и длинные ресницы.
– Я готова. Надеюсь, не заставила вас слишком долго ждать?
После ее обещания собраться быстро Макс приготовился ждать минимум двадцать минут, а прошло не более пяти. Элли сменила лодочки на кроссовки, накинула светло-серый кардиган и распустила волосы. При этом выглядела свежо, словно дриада весной, и совсем не похожа на женщин с безупречным маникюром, идеальной укладкой, облаченных в дизайнерскую одежду, окружавших его в офисе и вне него, с которыми он работал или встречался.
Она отличалась от них, как ледяная вода из родника от переслащенной баночной газировки. Нельзя сказать, что он очень приглядывался, чтобы уловить разницу, просто она слишком очевидна. Знакомясь с девушками, Макс не обращал внимания на их кожу, но, надо сказать, редко встречал женщин, которые могли похвастаться таким здоровым цветом лица. Вернее, не встречал никогда.
– Готовы? – Он не мог отвести от нее взгляд. Смущенный тем, что ведет себя как подросток, заставил себя отвернуться. – Тогда пойдемте, дорогая.
Порывистый ветер, который совсем недавно сбивал с ног, стих. Несмотря на поздний час, солнце все еще бросало свет на крыши домов. Мягкое тепло после жаркой и влажной погоды в Штатах и сырой и прохладной сиднейской зимы было приятно. Конечно, зима в Сиднее не такая холодная, как в Коннектикуте, но назвать ее мягкой тоже нельзя.
– Там на холме детская площадка. – Элли указала на возвышение у пристани. – А еще кабинет врача и остановка автобуса, который курсирует до ближайшего города. Наверное, вам это совсем неинтересно?
– Только если я не соберусь сюда переезжать.
– А что же будет с домом? – Она направилась вниз по склону к берегу, Макс двинулся следом.
– Не знаю.
Надо признать, что, войдя в просторный холл Раунд-Хаус, увидев на стенах морские компасы, услышав долетавший сюда гул моря, он ощутил связь между собой и этим местом. Однако сохранять дом не имеет смысла даже из практических соображений.
– Он находится слишком далеко, чтобы приезжать сюда на отдых, но это семейное гнездо, поэтому не хотелось бы его продавать.
– В Тренгарте и без того слишком много домов, использующихся как летние коттеджи, а ему нужны молодые семьи, которые могли бы здесь обосноваться, пустить корни. Сейчас даже ведутся разговоры о закрытии начальной школы, в следующем году детей будут возить на автобусе в соседний город. – Элли замолчала и с грустью посмотрела на холм. – Когдато тут была настоящая главная улица с галантерейными и скобяными лавками, магазинами продуктов и игрушек. У вашей тетушки остались любопытные фотографии еще викторианских времен. Сейчас там только сувенирные магазины, художественные галереи и офисы, выдающие напрокат оборудование для серфингистов, пожалуй, несколько магазинов с детскими игрушками.
Голос ее был грустный. Ностальгия по Тренгарту, в котором ей так и не довелось пожить?
– Вы поэтому сюда переехали? Пустить корни? – Надеется найти здесь человека, с которым можно создать семью? Не похоже, что в ее квартире бывал мужчина. Впрочем, другие члены семьи тоже.
– Я переехала, потому что здесь мне спокойно. Рядом была крестная, я ее любила, доверяла ей.
Она еще больше погрустнела, и Макс решил оставить тему. Они молча дошли до подножия холма, перешли дорогу, на развилке двинулись правее по узкой тропинке на прибрежном моле. Дома, выходящие окнами на набережную, были яркими, с красочными верандами – веселая мозаика из оттенков синего, зеленого, розового и голубого. Узкие улочки спиралью обвивали холм.
– Это старый город. Некогда здесь жили моряки.
– Некогда?
– Кто-то и сейчас живет. – Она пожала плечами. – Некоторые строения стали домами для пенсионеров, какими-то владеют местные жители. Половина используется под летние коттеджи. Когда наступает сезон, все отлично. Ведь мой доход зависит от туристов, так же обстоят дела и у владельцев кафе, пансионов, галерей и магазинов игрушек. А если большую часть года коттеджи пусты, у нас проблемы. Поэтому так важно организовать фестиваль, он привлечет сюда новых жителей и туристов.
Элли остановилась, повернулась к морю и оперлась локтями на железные поручни.
– Я люблю этот вид. Море, волны, пришвартованные рыбацкие лодки, катера, яхты. Иногда жалею, что не могу выйти в море, хотелось бы посмотреть, где я окажусь.
Она говорила тихо и задумчиво, вглядываясь в белые гребешки волн. Макс покосился на нее. Похоже, она сейчас в другом мире и совсем не обращает на него внимания.
– Вы не умеете управлять лодкой? Живете на море и не умеете? А серфингом не занимаетесь? – Он оценивающе оглядел ее. Очень стройная, даже худенькая, но в ней чувствуется сила. На доске она смотрелась бы очень эффектно.
Элли покачала головой.
– А плавать умеете?
– Нет. – На губах мелькнула улыбка. – Я люблю море, но только смотреть на него и слушать. Погружаться нет желания.
– Хм. – Макс покачал головой. – Жить в пяти минутах ходьбы и просто смотреть? Я думал нанять лодку и покататься, пока здесь. Предлагаю вам пойти со мной, это изменит вашу жизнь.
– Возможно.
Она не отказалась. Продолжая улыбаться, отвернулась и пошла дальше.
– По этой дороге можно добраться до самого важного места в Тренгарте – паба «Три селедки». Дальше есть еще один бар и пивной дворик с видом на набережную. Там очень красиво, но местные жители туда редко наведываются. «Три селедки» более популярны, там нет красивого вида, дымоход чадит, но всегда много вкусной и разнообразной еды.
– Понятно.
– Хотите посмотреть пляж?
– С удовольствием.
Они развернулись и пошли в обратном направлении, мимо главной улицы в сторону широкого променада. Домов здесь не было, помимо нескольких кафе, лишь несколько магазинчиков, торгующих мороженым, кремами для защиты от солнца, детскими пляжными игрушками и костюмами и оборудованием для серфинга, которые Макс оглядел с неподдельным интересом.
– Это «Боут-Хаус», – объявила Элли, когда они подошли к современному зданию из дерева и стекла. – Кафе днем, бистро вечером, а потом популярное местечко, где можно повеселиться. Мы с Демельзой ужинали здесь каждую пятницу. Знаете, после ее смерти я приходила одна. Ноги сами несли сюда. Кажется, только сидя здесь в одиночестве, я осознала, что крестной больше нет.
– Я вам сочувствую. Сочувствую, что вы по ней тоскуете, а я не могу разделить эти чувства, ведь я ее совсем не знал. Мне совестно, что никто из нас не пришел на ее похороны, хотя мы всего за несколько месяцев до этого потеряли деда.
Впоследствии, едва взяв в свои руки бразды правления, отец все в компании перевернул с ног на голову.
– Все в порядке. Правда. У меня есть опыт организации похорон.
В ее голосе послышалась горечь, что поразило Макса.
– Кроме того, Демельза точно обозначила, чего хочет, а это немного.
Элли опустила голову и пошла в сторону от кафе к прибрежной полосе пляжа. Макс задержался немного и огляделся, любуясь пейзажем. Тоненькая серая фигурка становилась все меньше. С этой стороны залив окружили не холмы, а отвесные скалы, лишь наверху покрытые растительностью, у подножия каменная масса сливалась с песком и крупной галькой. С другой стороны о скалы с рыком разбивались волны, наводящие на мысль о том, что место спасателя на пляже, пожалуй, пустует напрасно. Однако ничто не могло удержать на берегу серфингистов, на фоне моря тут и там угадывались фигуры людей, некоторые больше похожие на темные точки.
Ветер усилился совсем немного, но Макс сразу почувствовал, как по рукам крадется холодок. Он с удовольствием вдохнул соленый воздух и улыбнулся крикам детей, бегавших по пляжу за резвым щенком. Впервые за долгое время почувствовал, что груз не давит на плечи, а на душе непривычно легко.
Конец ознакомительного фрагмента.