© Ольга Климова, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
День – ночь
Муж, жена, девушка
«Для чего знать, к примеру, математику? А если для того, чтобы продвигаться по жизни как по незримой оси координат, вверх, со знаком плюс, к той вершине, заветной стрелочке.» – так рассуждал домашний философ Василий, слушая тем временем длинную речь старого приятеля.
В летнем кафе, где за круглым столиком устроился Василий, было немноголюдно, но громко вещал телевизор.
– У меня любовный треугольник, и Роман, уверенный, но нервный поведал другу Василию свежую историю общения с женщинами.
– …и жена есть, девушка есть, – закончил он фразу.
Друг ещё прислушивался, повернув левое ухо к собеседнику и слегка вытягивая шею. Прислушиваясь пару секунд к воздуху, Василий сделал вывод:
– Что скажу? Никакого треугольника нет и быть не может. Смотри.
Он вытащил из кармана дорогую сувенирную ручку, нарисовал на салфетке солидную круглую точку, около неё букву М.
– Вершина треугольника – точка М, значит муж, – основательно произнёс Василий.
– Дальше, точка Ж (жена), Д (девушка). Жена любит мужа, проводим сторону МЖ, – он начертил твёрдой рукой линию. – Девушка любит чужого мужа, проводим линию от Д к М.
– А! Вот тут и главное: сторона Ж-Д (жена – девушка) невозможна! Они не любят и не соединяются! Итог: треугольник невозможен.
Разум Романа, неслабо захмелённый, кружил где-то в ароматах кафе, над столиком и сверху смотрел на недостроенный треугольник. Секунду спустя, которую Роман отчётливо прожил, он к удивлению для себя отметил, что на самом деле стоит и смотрит сверху на расчерченную салфетку. Всё же разум не отделялся от тела.
А тело его уже нетвёрдо шагало по улице, как по длинному нескончаемому коридору. И шёл, и шёл, и шёл. А коридор не заканчивался.
Внезапно нескончаемый коридор улицы закончился входом в родной подъезд.
Когда-то, когда Роман жил в другом измерении, то есть в детстве, он непоказно любил свою маму, жалел брошенных кошек и собак, считал, что пить очень и очень плохо, а любить можно только одну девочку. Тогда он не только знал, но и испытывал настоящие чувства
Чувства были убиты им самим, неизвестно когда или, растворились, попав во взрослое измерение жизни.
Жена и сын встречали похожими грустными, как у Пьеро, лицами. – Не знаю, твой сын говорит, что пить нехорошо! – немного пугаясь собственной строгости, сказала жена.
– А, все так говорят в его возрасте!
Краткого мутного взора хватило, чтобы отметить, как жена сильно напоминает его мать, попытался почувствовать к ней нежность. Получилось. Но нежность сразу сменилась лёгким недовольством.
– А ты чего ребёнка натравливаешь, чего хочешь, Чтобы мы развелись?
Оба, как из балетной школы, худобно-прозрачные, сын и мать выпрямили спины и одинаково вздрогнули.
– Нет! – Хором ответили они. – Ешь, пожалуйста! – торопливо двигая тарелку, тут же сказал жена.
– Ел уже. Вчера.
С горьким осадком вспомнилось ему о любовном треугольнике, а ещё слова друга Васи, о том, что Девушка перевстречалась со всеми в их дворе.
«А, так вот почему я ушёл из кафе не прощаясь!»
– Ну и неправда, завидует Васька, – сказал Роман своей слегка прояснившейся памяти. – А почему?»
«А потому… что у неё глаза цвета янтаря, а голос, как ручеёк лесной журчит, и освежает…
Она девушка, юная, нежная, как ромашка полевая.»
Девушка Мила недавно переехала из села в квартиру завещанную бабушкой.
Попав в городскую почву цветочек Мила немало поменялась: сначала чахла, а потом расцвела по-новому, желая нравиться всем и каждому. От сельской жизни навсегда осталась привычка вставать на заре, прическа, выдававшая недавнюю ПТУшницу, и переехавшая с ней деревенская беспородная кошка, переименованная недавно в Светку – в честь жены нового любовника Романа.
Свежесть улицы бодрила, мелкий острый снежок покалывал щеки. Во дворе, откуда Роман звонил девушке, видны были свои окна и окна квартира Милы.
Девушка – ромашка, девушка – ручеёк ответила Роману хриплым голосом.
– Рома, ночью у соседей пожар был, Светка сбежала, – быстро заговорила Мила.
Подняв голову, Роман увидел: соседние с Милой окно и балкон были сильно полизаны огнём ночного пожара.
– Что скажешь? А ночью тут оранжевое зарево было! Ты бы видел! Нас всех эвакуировали… Что мне делать, Светка пропала! – Почему пропала, – Роман перевёл взгляд на жену, которая преспокойно хозяйничала на кухне, но вовремя сообразил, что речь не о жене, о кошке. Кашлянув, солидно договорил. – Как она пропасть могла, она же домашняя у тебя!
– Ага, это у тебя домашняя…, – и Мила замолчала, подумав, что если говорить о жене, они могут поругаться.
Возвращаясь с работы, измученный бесконечными разговорами – переговорами, слух Романа отчётливо распознал истошный кошачий крик.
Дома он увидел кошку, которая смирно сидела на диване, вытянув туго замотанную ярко-белым бинтом переднюю лапу. Лапа была забинтована от подушечек до основания и напоминала ножку табуретки. Весь кошачий облик выражал крепкое осуждение человечества. Узнать её было не сложно – это кошка Милы. Жена и сын стояли растрёпанные и смотрели на новое домашнее сокровище.
– Где вы её? Откуда?
Роман постарался сделать вид, что не знаком с кошкой – Светкой. Кошка также не выдала, отвернув морду зевнула.
– Не знаю, с балкона наверное, упала в соседнем доме, мы подобрали. У неё лапка поломана. Мы с Ванюшей полечить решили, я же медсестра. А хозяева найдутся… может быть… или себе оставим.
«Да, и назовём её Мила, – подумал Роман.»
– Бедненькая! Бедная кошечка, лапу сломала. Тебе больно? – Юный чистый голосок сына вернул в реальность…
Через звуки голоса ребёнка вдруг вернулась к Роману пропавшая некогда жалость к животным. Произошло соединение Романа мальчика, маленького и доброго, и Романа большого – серьёзного и чёрствого.
***
– Так …похоже, треугольник построился… – Задумчиво произнёс Василий, выслушав новости из жизни Романа.
«Сторона ЖД соединилась, с помощью кошки, они теперь связаны, жена и девушка.»
– Вася, ты про какой треугольник! Что мне делать с ними? Светка, Мила, кошка теперь эта!
– А что делать? Что раньше делал, то и сейчас. Разберёшься, придумаешь…
Птичье молоко
Нельзя съедать конфеты, их мама берегла к празднику, а Лида ела. Одну, за ней ещё одну, – вытаскивала из коробки шоколадные конфеточки. С удовольствием кусала. «Птичье молоко» – нежнейшее лакомство!
С недавних дней праздник жил в сердце Лиды. Крутой парень Боря! Он обратил внимание не на подруг, на неё, на Лиду. Теперь они встречаются. Два раза гуляли, топая по склизкому весеннему снегу.
Сегодня Лида ждала Борю в гости. Мечтательно ела конфеты вместе с полуторагодовалой племянницей Верочкой. Верочка сидела смирно, конфеты ела аккуратно.
И как только Боря устроился на диване – прямо перед взглядом его оказался фотографический портрет.
– Кто это!? – Спросил, почти крикнул Боря.
– Мама! – Так же громко ответила Лида.
«Что такого в её маме, что так орать!»
– Директор техникума!? – ещё громче, быстрее сказал Боря.
– Да… почему спрашиваешь?
– …Я учусь там… О, она строгая у тебя, очень… Знаешь, если она придёт, я спрыгну с балкона.
– Да ты двоечник, прогульщик, – раскусила парня Лида.
Про то, как Наталья Васильевна (мама) вызывала Борю в кабинет, как предупреждала о скором отчислении – ничего этого Боря рассказывать не собирался.
– Не, ну… Я просто не хочу. Она подумает, что я специально с тобой. А я не… Ты мне нра…
И он наклонился к пухленьким губам, похожим на вишнёвое сердечко.
В тот момент маленькая Верочка, которая и до того вела себя бесцеремонно, залезла на диван и потянула Борю за воротник рубашки. Ребята смутились, а Боря нехотя вынужденно сюсюкал с Верой.
«А-а, я знаю, я помню, какая ты Верочка спокойная бываешь, когда ешь конфеты». И Лида быстро протянула племяннице коробку «Птичьего молока» с тремя конфетами внутри.
Верочка успокоилась и удалилась в игры.
Сама Лида прижалась к Боре. Они целовались. Время летело.
Труженица часовая стрелка торопилась к пяти.
– В пять мама вернётся! – Опомнилась Лида.
Боря сделал один огромный шаг, оказавшись в коридоре, схватил куртку. Хотел было обуться. Но только одна туфля грустно ждала хозяина. «А где вторая?»
Теперь минутная стрелка задрожала и будто ускорилась. Начались экстренные поиски. Нервное обследование комнат показало, что туфли нет нигде.
Борису повезло. Туфель, замотанный в детские колготки, мирно отдыхал в игрушечной коляске. Верочка покачивала коляску, посасывала пустышку.
– Боря! Мама! – крикнула Лида, заметив с балкона родительницу.
«Тише мыши», – прозвучало в Борином мозгу. Открыл дверь и вышел в просторный подъезд дома №5, ступая тише мыши.
И также беззвучно Лида прикрыла дверь.
Когда вошла мама, Лида и Верочка с коляской стояли в пороге.
– Вы почему такие… Что случилось?
Мама опустила руки, она всё поняла. На полу валялась растерзанная коробка «Птичьего молока».
– Съели конфеты! Лида, ты почему! Они на праздник!
Верочка резко выплюнула соску, незаметно облизнулась.
– Да мама, мы съели! Съели! Птичье молоко! – звенящим от счастья голосом ответила Лида.
День, ночь – снова любовь
Только что М закончил выступление в цирке, где числился рядовым иллюзионистом. Смыл с лица грим и поспешил уйти. Уже два дня М никого не любил. Не любил чернявую Вику, крупную красавицу Ирину, последней он разлюбил приятную татарочку Наташу. Наташа быстро сдружилась с его бывшими и вместе они хихикали, вероятно, о нём.
Вчера, расстроенный женщинами М, приобрёл с горя новенький полосатый костюмчик, который сидел на нем как влитой, лишь штанишки были слегка коротковаты, для шарма. К костюмчику не хватало бабочки, и зайдя после того самого рядового выступления в цирке, в свой обычный магазин, вместе с атласной бабочкой М получил какой-то цветной билет.
– А это?
– А это! Это билет на розыгрыш призов! – Пискляво весело воскликнула красивая продавщица по имени Гала (по паспорту Галина). – Специально, специально для наших постоянных покупателей! Призы!
«Призы, призы!» – В животе М запорхали бабочки.
Когда Гала пробиралась через толпу в квадратное фойе, розыгрыш уже шёл полным ходом.
Ведущий вылавливал из барабана номера счастливых чеков, сделав паузу, громким баритоном оглашал номер счастливчика. Во время паузы все лица, темнели, мрачнели, зеленели; потом опять расслаблялись, розовели и ждали.
Призы получил и директор магазина, и его заместитель, продавцы, и даже грузчики. Призами оказались билеты в цирк, в котором работал М.
– Ууууу, – кричала Гала каждому выигравшему и громко аплодировала.
Стоявший рядом мальчик шёпотом спрашивал у мамы, почему эта тётя все время воет.
– Она так радуется, – отвечала ребёнку мама.
И опять каждый ждал, уж не он ли следующий, ни его ли чек вытянет юркая рука.
Гала была последней.
– Билет в цирк полллучает чек номеррр… Наша несомненная королева Гала!
– Уууу, – протяжно завыла Гала и вскинула вверх руки.
И тут резко заиграла оркестровая музыка.
М подскочил к королеве, поочерёдно выбрасывая вперёд, то левую, то правую руку, приглашая её на танец.
– Прошу вас! – сказал М, подавая руку.
– С удовольствием! – Отрицательно мотнув головой, сказала Гала
М шептал ей что-то абстрактное, направляя слова в розовое ушко, причудливо двигая телом.
А ей всё это нравилось.
– Забыл представиться, меня зовут «Эм». И вы мне нравитесь как женщина!
– Эм-эм-эм, – произнесла она вслух, потом тише, тише. И ещё тише. От каждого звука сознание её медленно растекалось и уплывало.
Они не заметили, что музыка замолчала почти сразу, а зал совсем опустел. Их танец украшали звёзды.
Появилась уборщица, загромыхала ведром, проворно орудуя шваброй. Несколько раз швабра врезалась в ноги танцующим, но это не помешало влюблённым.
Лишь когда директор магазина вошёл и строго сказал, что праздник давно окончен, они послушно удалились.
– Погодка какая славная! – радостно, улыбаясь, сказал М. – Пройдёмся?
Указательным пальцем М начертил в воздухе дом, в котором жил последнее время.
– Да, но… Но есть одно препятствие…
– Какое? – учтиво спросил М.
– У меня есть Муж.
– Позвольте, разве это препятствие! Мы и его возьмём с собой!
Гала облегчённо вздохнула. И они направились к дому, где в общаге их ждала маленькая тихая комнатка рядового иллюзиониста. Комнатка со старым диваном и окошком во двор. Королева Гала пружинисто ступала тонкими ножками, а его слегка пошатывало от неожиданного любовного приза.
Он и она уплывали в дымке, растворялись в густом воздухе ночной любви.