Путешествие во Святый Град Иерусалим Патриаршего Иерусалимского монастыря монаха Серапиона, именовавшегося прежде пострижения Стефаном 1830 и 1831 годов
Апреля 22 числа 1830 года был я представлен пред Священную Особу Благочестивейшего Государя Императора Всероссийского Николая Павловича, который, пылая любовию к Православной вере и церкви, когда узнал о неложном моем намерении быть в местах, освященных и возвеличенных воплощением, земною жизнию и смертию и небесным Воскресением Спасителя нашего Иисуса Христа, то удостоил меня, недостойного, свойственных Его Величеству милостей, одобрил мое смиренное желание; и своею ласковостию и пленительным снисхождением к последнейшему из подданных оставил на сердце моем печать, при каждом воспоминании о сих великих минутах возбуждающую слезы радости и возносящую дух мой на небеса для благословения и прославления имени Николая, царя мудрого и великого. 24 же числа выдан мне от Санктпетербургского Военного Генерал-Губернатора Его Высокопревосходительства Петра Кирилловича Эссена{59}, с приложением Его Императорского Величества печати, паспорт для свободного проезда в Иерусалим и оттуда обратно в Россию.
Апреля 28 числа отправился я из Санкт-Петербурга, Столицы России, из дома Его Превосходительства Всеволода Андреевича Всеволодского{60}, и прибыл благополучно в портовый город Одессу, Июня 11 числа явился к Графу Воронцову{61}, коему вручил записку, посланную ему из СПетербурга. Граф послал меня к градоначальнику, который, утвердив паспорт мой подписанием руки и приложением собственной печати, отправил меня к Карантинному Полковнику. Полковник Июня 21 дня препроводил на корабль, на коем я ехал морем до самого Царя града безденежно.
В пути, Июня 24 числа, в день Рождества Честного Славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, поднялась буря, усилившаяся до такой степени, что море едва не поглотило судно наше, впрочем сие малое искушение веры странников кончилось тем, что сломилась главная мачта, с коею прибиравшие паруса семь человек матросов поверглись в пучину волн рассвирипевшего моря и погибли невозвратно. Мы же все, находясь в отчаянии, в то время молились со слезами, и Господь услышал молитву Грешных! Буря утихла, и мы Июня 29-го, в день Святых Славных и всехвальных и первоверховных Апостолов Петра и Павла, благополучно прибыли к Цареградскому берегу.
30-го числа явились в Российско-Императорскую в Константинополе Коммерческую Канцелярию{62}, а в 2 часа утра к Иерусалимскому в Константинополе Патриарху{63}, который сам в тот день служил Всенощное бдение и сряду после оного Литургию, по случаю Храмового 12 Апостолов праздника. По окончании служения приняли у него благословение и приложились к ракам трех святых мощей, в том храме находящихся. После того были приглашены в келии Его Святейшества и угощаемы обедом, водкою и кофе. В 12-м часу дня Патриарх посетил корабль свой, нанятый поклонниками для путешествия к городу Яффе, освятил на нем воду и, окропив оною, всех нас благословил. С корабля опять ходили мы в вышеписанную Канцелярию, где, по отобрании Русских паспортов, выдали Турецкие фирманы и Итальянские паспорты, за которые все, кроме меня, заплатили по 27 левов. Находясь в Цареграде осматривали оный, были в некоторых Православных храмах и во всех святых местах, видели множество садов и разных редкостей{64}.
Между тем Капитан корабля, приготовляясь к отплытию, собирал путешествующих во Иерусалим, и когда исполнилось количество, которое на оном могло поместиться, то он собрал со всех за провоз деньги по 150 левов. Июля же 17 числа с Божиею помощью оставили Константинопольскую гавань, отправясь в дальнейший путь по Мраморному морю и Дарданельскому проливу на Патриаршем корабле, на коем во все время мореплавания был вывешен флаг о пяти крестах.
Будучи сопутствуемы благополучным ветром, спокойно прибыли 19 числа к городу Дарданеллам. В нем есть Крепость, в коей берут дань вообще со всех проезжающих, кроме Русских. Здесь Турки, видя нас (Русских), наперерыв старались оказывать нам благосклонность и ласки, изъявляя телодвижениями и словами особенное почтение и к Императору нашему, называя Его братом своего Повелителя и добрым Царем Московским{65}. Пробыв в Дарданеллах одни сутки, пустились в Средиземное море, и ехали мимо находящихся в Архипелаге островов: Мителена прежде именовавшегося Лесбос, коего столица есть Кастри; Сцио с столицею того же имени, – Хиос, Самоса, на котором город Ка<о>ра есть Резиденция Епископа Греческого и Турецких Кадия и Аги; Патмоса, где Святой Иоанн Богослов, находясь в заточении, написал Апокалипсис, и многих других островов, заселенных и ненаселенных, между коими величайшие: Кандия, по древнему Крит, Негропонт и Лемнос.
25 же числа того же месяца стали на якорь, в виду города Яффы, на открытом море, версты за две от берега: поелику оный не имеет гавани по причине мелководья и огромных камней около берега. Но как в означенном городе должно было всем выйти на берег, чтоб продолжать путешествие сухим путем, то Капитан корабля приказал сделать один выстрел из пушки, после коего наш Консул в Яффе вывесил на своем доме Русский флаг. И по знаку сему Турки и Арабы немедленно приехали к нам на маленьких лодочках и, взяв с каждого человека по 80 копеек за перевоз, повезли на берег, но не достигли оного по причине чрезвычайной мели, должны были все, сняв сапоги, идти по воде пешком. Здесь пристали на Иерусалимское подворье и Русским Консулом Георгием Ивановичем Мострасом{66} были чрезмерно обласканы, который просил всех поместить в особых келиях.
Здесь есть древняя двухпрестольная церковь во имя Великомученика и Победоносца Георгия и Святителя Николая. На другой день, после служения, которое совершалось на Греческом диалекте, все 120 человек поклонников, в том числе 20 Россиян, а прочие разных религий и земель, позваны были к Игумену Аврамию, и по угощении вином, водкою и кофе делали на содержание Монастыря пожертвования, каждый по своему произволу и расположению. Город Яффа – небольшой городок, окруженный с 3 сторон стеною, с 4-й же – морем. Он обведен глубоким рвом, который обложен диким камнем. Все вместе с провожатыми из Арабов-Христиан ходили около сего города и были в другой ветхой загородной Церкви Великомученика Георгия, где, приложась к явленной иконе Великомученика, обратно шли через величайшие сады, обремененные разными плодами, опять на Иерусалимское подворье.
Между тем Господин Консул отправил вперед на верблюдах все наши тяжелые вещи, за провоз коих от Яффы до Иерусалима мы заплатили по 35 копеек с пуда; расстояния же между сими местами считают 12 часов.
30 числа по переписке Консула Мостраса с Иерусалимским Турецким Салимом были присланы в Яффу с проводниками лошаки, на которых все поклонники отправились верхами{67}, заплатив за провоз по 3 рубли 60 копеек с человека до самого Святого Града. Сей Консул, оставив у себя наши Италианские паспорты, дал по небольшой записке всем 20-ти человекам Русских. Пополудни, [в] часу во втором, выехали мы из Яффы чрез Дамасковы врата таким образом: каждого лошака вел за узду Араб проводник, на лошаке же мужчины поклонники сидели по одному, а женщины по две; и когда лошак спускался с крутого камня или горного утеса, то Араб руками поддерживал сидящего, сам же босый, перепрыгивая с чрезвычайным проворством с крутизны, успевал и скотом править.
Доехав до города Ремля{68}, ночевали в оном на Иерусалимском подворье. По утру же 31 числа Июля были у Священнослужения в Церкви Великомученика Георгия, в которой хранится в целости часть столпа вдовича, о коем пишется в житии Победоносца Георгия{69}. После служения Игумен Феоктист пригласил нас на подворье, и по угощении кофе и завтраком все поклонники жертвовали на содержание Монастыря. Около 9-ти часов утра отправились из Ремля в дальнейший путь на тех же лошаках и, ехав часа два ровными полями, достигли гористой долины, в коей дорога узкая, каменистая и весьма неровная{70}. На пути, не доезжая часа три до Иерусалима, миновали местечко Еммаус{71}, в котором Христос по воскресении явился Апостолу Луке и Клеопе.
Таким образом спускаясь с нескольких гор и куртин и сряду поднимаясь на другие, наконец приблизились к одной высочайшей горе, с коей виден Святой Град. Узрев сие вместилище высочайшея святыни, возрадовались всею душею и все в слезах и излиянии сердечном благодарили Творца, попустившего нашим грешным очам зреть неизъяснимую и неописанную страну. Спустясь с горы, ехали дорогою ровною, но не доезжая верст 5-ти до Иерусалима, вступили в крепость Турецкого Паши, который тотчас выставил противу нас вооруженное войско и спросил: «Кто таковы проезжающие?». Данный нам для препровождения от Иоппийского Консула{72} белый Араб-Христианин, подал Паше Консульское письмо, и отвечал на все его вопросы. После чего Русские были пропущены без задержания и проехали между рядами солдат, а прочие остановлены и заплатили по 5 левов с каждого человека. От сей крепости Иерусалим совершенно виден и издали кажется маленьким городком. Он обнесен каменною зубчатою стеною средней высоты, выстроенною из белых крупных камней, и находится под властию Дамасского Паши. Всю окружность оного можно полагать в два часа ходьбы{73}.
Июля 31 числа вечером по захождении солнца въехали мы в Святой и великий град Иерусалим через Давидовы врата{74}, в коих Турки Русских пропустили без задержания, а прочих всех без изъятия остановили для сбора дани. Таким образом мы с ними расстались навсегда. Нас же при вступлении в город встретили с неописанным восторгом и братскими объятиями Русские монахи{75}, тем более обрадованные прибытием нашим, что мы первые после девятилетней войны Греков с Турками посетили Иерусалим. В сопровождении единоземцев своих ехали городом мимо дома Давидова, в котором по приказанию Паши помещен Арсенал{76}, и прибыли к Греческому Патриаршему Монастырю{77}, во вратах коего встретили нас два митрополита{78} и пять архиепископов и Епископов, сидевшие при оных на диванах. По принятии от сих Святителей благословения мы были введены Игуменом Антонием в Гостиницу, залы коея украшены и посланы коврами и тюфяками. Как было уже позд<н>о, то сряду угощены водкою, виноградом, ужином и кофе, и расположились ночевать.
Поутру же 1-го Августа сряду после полуночи, вместо обыкновенного благовеста в колокола, в Патриаршем Монастыре застучали к утрени в деревянную доску{79}, и мы пошли в церковь Святых и Равноапостолов[2] Константина и Елены{80}, куда прибыли те Митрополиты и 5 Архиереев, и по очереди читали и пели всю утреню. Братия же, коей числом в сем Монастыре до 70 человек, все стояли молча на своих местах. После Утрени тотчас началась Святая Литургия, которую совершил на Греческом языке Иеромонах Косьма с Иеродиаконом Софронием. При Литургии как в сем, так и во всех монастырях Иерусалимских употребляется одна Просфора, так что чреда священнослужения, седьмь дней, отправляется на семи просфорах.
После обедни Игумен Антоний повел всех 20 человек Русских поклонников из церкви в умывальную залу, посадил на скамьях; и при пении на Греческом языке Ирмоса Великого Четвертка: Союзом Любви и прочее: началось умовение ног таким [образом] порядком: Послушник Герасим носил кувшин с теплою водою, Иеромонах Феоктист{81} носил таз и Иеромонах Пафнутий умывал оною с мылом обе ноги каждого странника, по умовении тот же Иеромонах Феоктист обтирал оные полотенцом, а наконец сей Иеромонах и Схииеромонах Пафнутий обое целовались в правое плечо с умовенными. Женскому же полу умывали тем же порядком одне руки. А после всем вообще мущинам и женщинам возливали на руки [розовую воду] из серебряного сосуда розовую воду, коею омыт гроб Господень, мы же оною мыли лице и очи свои{82}. По окончании сего священного и смиренного обряда поклонники введены были в комнату, где сидели все вышеупомянутые 7 Архиереев и Писарь Синодиков. Наместник Апостола Петра Митрополит Мисаил{83} приглашал нас к пожертвованию на искупление Святого Гроба Господня, и мы по вписании каждый кого хотел в Синодик за здравие и о упокоении душ усопших делали посильные приношения на сей великий предмет. После чего приглашены к трапезе, угощены довольно и возвратились в гостиницу.
2-го Августа Игумен Антоний{84} водил нас в Великую церковь Воскресения Христова, которая по Рождестве Христове в 316 году{85} построена иждивением Царя Константина и Матери Его Царицы Елены по случаю обретения сею последнею под капищем Венеры Животворящего Креста, на коем был распят Господь наш Иисус Христос.
Царю Константину были показаны от Бога три явления:
Первое, за коим последовали и другие более ясные, но менее засвидетельствованные знамения, было то, что Император Константин во время осады Рима, в третьей четверти дня, когда солнце начало склоняться от полудня к западу, вместе с войском видел из света слившийся крест поверх солнца с написанием: in hoc vinces{86}, т. е. сим знамением побеждай. Пораженный сею необычайностию на следующую ночь подкреплен был новым видением.
Второе. Во время сна, по его клятвенному уверению, как пишет Евсевий{87}, с тем же знамением явился ему в виде человеческом Иисус Христос и повелел по образу небесному устроить воинское знамя и вырезать его на щитах.
Третие. После окончательного сражения с Ликинием{88} звезды, слившиeся воедино, изображали письмена, содержащие подкрепление надежды: Призови мя в день скорби.
Сии явления возбудили в [Иерусалиме] Константине желание отыскать во Иерусалиме истинный крест Христов. Почему мать его Елена сама отправилась туда. Престарелый Еврей Руда, живший от времен страдания Иисусова до сего времени, пытками был вынужден показать место сокровения крестов, на коих были распяты Господь наш и с ним два разбойника{89}. Таким образом под капищем Венеры Патриарх Макарий{90} вырыл из земли три упомянутые креста. В недоумении же, который из них Христов, прикладывали все три к везомому мимо умершему человеку, и от приложения коего воскрес тридневный Мертвец, тот и был сочтен бесценнейшею Святынею{91}. Патриарх со крестом стал на возвышенном месте, чтоб оный виден был пораженному чудом [народу] и торжествующему народу. Обстоятельство сие относят к 310 году{92} по Рождестве Христове, к 14 числу Сентября, в которое в память толикого события и установлен праздник Воздвижения Честного и Животвор<ящего> Креста.
На месте упомянутого Капища ныне храм Христианский в честь воздвижения Честного креста, и владеют оным Католики, коими воздвигнут престол над тем самым местом, где лежал в земле Животворящий Крест.
Храм же Воскресения Христова находится возле Патриаршего Монастыря над горою на месте вертограда Иосифа Аримафейского{93}, куда спустясь вниз слишком с 50 ступеней под Колокольню, вышли мы к месту, где Иисус Христос по воскресении Своем явился Марии Магдалине. На нем построена часовня, а самый камень, на коем остался знак пречистых ног Христовых, обложен серебром. Над сим камнем поставлена в часовне Святая Икона, изображающая историю явления Иисусова Марии, и пред оною над самыми стопами повешена серебряная лампадка, в коей день и нощь горит масло{94}. Потом были во Храме Иакова, брата Божия, первого Патриарха Иерусалимского{95}, и 40 святых мучеников. Отсюда подошли к самому храму Воскресения Христова, который всегда бывает заперт и запечатан Турками. Сии последние с дозволения своего Салима отперли оный, взошли внутрь церкви и подле двери вместе с ним самим сели на диваны{96}.
Между тем мы со страхом лобызали памятник прославления веры Греческия и посрамления Армянского заблуждения – рассевшийся чудесным образом мраморный столп, находящийся вне храма. Подробности сего события суть следующего содержания.
В конце XVIII столетия Турки, будучи подкуплены Армянским Духовенством, в великую Субботу – в то самое время, когда сходит на Гроб Господень Священный огнь, изгнали Греческое Духовенство из Храма Воскресения Христова, а Армянский Патриарх со своим Синклитом был оставлен в оном, чтоб предвосхитить благодать сию, раздать всем иноверцам и тем посрамить исповедание Греческия Церкви. Но Греческий Митрополит со всем Собором в полном облачении, находясь вне Монастыря, на северной стороне оного, близ трех мраморных столпов, в обыкновенное время Благодатного огня сошествия молился со слезами Спасителю мира; и десница Божия, неистощимая в чудодействиях для прославления Греческия церкви, которая чисто хранит Его Святое учение, посылает грозную тучу и сильный гром, который первым своим ударом всех привел в ужас, потряс Храм и разразил в длину из тех трех столпов средний, из трещины коего явился ожидаемый Благодатный огнь. Сим совершилось чудо, оправдавшее православие Греков и обязавшее самих Треклятых, по слову Димитрия, Святителя Ростовского{97}, Армян к выполнению условий, сколько жестоких, столько и гнусных: или лишиться жизни, или есть человеческий кал, приготовленный ими в большом каменном корыте для Греков, если бы сии остались посрамленными. В память сего знамения, всенародно явленного Богом для утверждения Православия Греческия Церкви, Турками над трещиною столпа прибита надпись: АРМЯНЕ КАЛОЕДЫ, и упомянутое, уже пустое, корыто с деревянною ложкою находится возде оного в целости{98}.
На южной стороне Великия Церкви закладена кирпичом дверь, чрез которую некогда не могла взойти во Храм Мария Египетская{99}, будучи возбранена силою Божиею, и слышала от иконы Божией Матери глас: Аще перейдеши Иордан, добр покой обрящеши. И на том месте, где она стояла пред дверми, построен из кирпича же вне Храма придел во имя святыя Марии Египетския, преподобныя нашея матери.
Потом чрез главный вход введены внутрь великия церкви, и прежде всего поклонились месту, где по снятии со креста положен был Иисус.
Ныне на сем месте лежит мраморная доска, обведенная овальными столбиками белокрасного цвета; в ней длины 3 аршина, а широты 1; над нею висят 8 больших серебряных Лампад, в которых день и ночь горит масло. Из них: [одна] 4 Греческия, 1 Коптская, 1 Сирийская, 1 от франков и 1 Армянская{100}. Неподалеку от сего железною решеткою обведено круглое место, на котором стояла Богородица с Мироносицами{101} и взирала на распятого Сына и Бога своего. Сим кругом владеют ныне Армяне, коими на оном поставлен престол, а пред ним горит [свеча] неугасаемая лампада.
Отсюда подошли к Кувоклии, или часовне, вмещающей в себе пещеру Гроба Божия, и, взойдя в оную с Восточной стороны, облобызали камень, отваленный Ангелом от двери гроба. Он четвероугольный мраморный белокрасного цвета, имеющий длины 2 четверти, широты менее 2-х четвертей, а высоты четвертей около 7; над ним горят 16 неугасимых лампад{102}, и на сем-то камне явился Ангел женам по воскресении Христовом и рек: что ищете живого с мертвыми; несть зде, но воста{103}.
В сем первом отделении Кувоклии на обех сторонах по одному круглому окну, чрез которыя в Великую Субботу Греческий Митрополит подает Божественный огнь всем находящимся во храме без различия вероисповедания. Потом малыми и низкими <дверями> взошли мы ко Гробу Господню, который покрыт камнем. Сей камень один из Турецких Султанов хотел было взять и сделать из онаго для себя стол; но благочестивый Патриарх, помолясь, провел по оному перстом, и от того сделалась на камне расселина. Таким образом он остался на своем месте и доселе лобызается всеми христианами как предмет по употреблению своему достойный всякого уважения{104}. Над ним неугасимо горят 55 лампад от разных вероисповеданий, большая же часть от Греков{105}. Часовня поручена особенному смотрению Греков, которые прежде прочих Христиан каждодневно совершают в ней Святую Литургию{106}. У дверей часовни по обе ея стороны поставлены 4 подсвечника с большими свещами. Снаружи и внутри она обложена белым мрамором{107}, и самый пол мраморный. Верх же ея не покрыт, и церковный купол над нею имеет большое открытие, переплетенное медною проволокою. Над дверми Кувоклии поставлены 3 отменной [доброты] работы на полотне написанныя Иконы Воскресения Христова, из коих две Греческия, а третия от иноверцев Христиан{108}.
От Святыя часовни к Востоку, во храме Воскресения Христова, находится Собор Воскресения Христова, коим Владеют одни Греки и в коем в день тот, 2-го Августа, мы слушали вечерню. – В нем Иконостас весь каменный и местами мраморный, весь расписан красками и отчасти вызолочен, и иконы в оном лучшего Греческого письма. На правой стороне онаго у стены устроено Патриаршее место, а на левой Архиерейское, наподобие балдахин<a> из резного вызолоченного дерева. На обех сторонах Собора и над Царскими вратами устроено по одной кафедре, на коих в праздничные дни Диаконы читают Святое Евангелие. Стены Храма от низу до верха обложены новым вызолоченным Иконостасом, в котором три ряда святых образов изображают Страсти Христовы. Пред оными вместо лампад поставлены большие медные очень фигурные подсвечники, в которых находятся особенной величины восковыя свечи с местами для горения деревянного масла.
Пол во Храме из штучного мрамора, и посреди онаго возвышается небольшая ваза, показывающая сердце земли, и устроенная по исполнении Пророчества Царя и Пророка Давида: Спасение соделал еш посреде земли Боже{109}. Во святом Алтаре над престолом стоит мраморный балдахин, а пол штучный из белого и черного мрамора. В полуциркульной стене онаго устроены из мрамора в четыре ряда одно выше другого седалища, покрытые алым сукном; противу же самого престола седалище Патриаршее и вызолочено{110}.
По окончании вечерни отправились мы на Голгофу, на которую четыре входа по каменным лестницам{111}. Взошед на оную, облобызали обложенное серебром отверстие, в котором был водружен Крест Спасителя. По правую сторону здесь находящегося Престола приложились к расселине, которая сделалась в то время, когда Иисус, умирая на Кресте, изрек: Отче! В руце Твои предаю дух Мой{112}. Отверстие сие имеет длины 1 арш<ин> и 5 верш<ков>, а широты 1 вершок. Оно покрыто серебряною решеткою, чрез которую видна большая глубина расселины и в которую вплетено серебряное литое распятие. Помост Голгофы мраморный, а свод расписан краскою. В ней нет Царских врат, а во время Литургии задерживают Катапетасму. Здесь за престолом стоит средней величины крест, обложенный серебром. Позади его и за престолом местныя иконы изображают страсти Христовы. Пред оными над расселиною горят 15 неугасимых лампад. Сей придел с Голгофою принадлежит одним Грекам, а по правую сторону онаго, на месте, где прибивали ко Кресту Пречистыя руки и ноги Спасителя нашего, имеют придел Католики. На Голгофе южная стена обдернута цветным штофом с бахромою. Здесь каждый день вечером Греки читают Параклисис Пресвятой Богородице, который выслушав в тот день, пошли мы вниз под Голгофу, где также есть Престол, по правую руку коего ограждено решеткою место, где лежит Адамова глава{113}. Отсюда взошли в Келарню и угощены ужином и кофе, и здесь же спокойно ночевали в гостиной зале{114}.
Как Великая Церковь всегда бывает заперта и запечатана Турками, то Духовенство, совершающее чреду священнослужения, из пяти религий, семь дней живет в оной, имея пребывание в комнатах, нарочито для сего устроенных и составляющих второй этаж церкви. Греки, Армяне, Франки, Сириане и Копты имеют отдельные для приема воды цистерны. Пищу же и прочие потребности получают каждый от своего Монастыря посредством большого окна, находящегося над дверми Великия Церкви.
Вечером в Голгофской Гостинице мы вписали в Синодик за здравие и за упокой имена тех, кого кто хотел, и жертвовали на поминовение.
Сряду же после полуночи у Греков застучали в било к заутрени, а несколько спустя тоже слышно было и в монастырях прочих исповеданий.
Лишь только Греки отправили утреню и по ней в Часовню Гроба Господня литургию во входе на отваленном Ангелом камне, положив на оный мраморную доску, тотчас на том же месте начали свое служение Франки и прочие, наблюдая известную очередь. А нам вынесли для облобызания из Алтаря Воскресения Христова небольшую часть Животворящего Креста.
После сего ходили по Церкви в разныя ея отделения. Были у гробов праведных Иосифа и Никодима, высеченных из натурального грунта. Близ них хранится часть столпа, к коему Спаситель будучи привязан, был мучен. Она стоит в шкафе за железною решеткою, сквозь которую тростию достают оную и придвинув лобызают конец онаго. Приделом сим владеют франки{115}.
Были потом в месте, где хранится плита с двумя отверстиями, в коих связанныя ноги Христовы были продеты во время Его страдания{116}.
После того были в приделе, где Святою Еленою обретен Крест Христов. В него сходили мы двумя из самородного камня лестницами и самый придел источен из какого-то <камня?>{117}. Потом были у придела Логина Сотника{118} и многих других приделов Греческого и других вероисповеданий, устроенных в память страдания Христова. Греческих престолов 8, а иноверных 14. Вся же Соборная Церковь длины 75, а широты 40 сажен{119}. Осмотрев все сие, на рассвете дня пошли все обратно в Патриаршую Церковь, которая в сие только время была отперта Турками. Здесь я получил дозволение остаться до Святыя Пасхи с разрешением и пищу употреблять Монастырскую безденежно вместе с братиею.
Отсюда ходили мы к Литургии в Гефсиманию, которая от градской стены отстоит за версту за потоком Кедрским{120}; и шли мимо домов: Анны и Каиафы{121}, и претора Пилатова{122}, уже развалившихся, и дома Иоакима и Анны Праведных{123}, где в бане на мраморной вазе видна и теперь младенческая стопа Божией Матери. Здесь же находится дом упоминаемого в Евангельской притче Иисусом богача{124}. Близ же самых врат Иерусалимских вырыт преглубокий выложенный диким камнем ров, в который был ввержен Пророк Иеремия{125}. Прошед сквозь Гефсиманские врата, спустились под гору к Потоку Кедрскому, окружающему Иерусалим с Восточной и Северной сторон, и шли мимо места, где побит камением Первомученик и Архидиакон Стефан{126}. Потом перейдя каменный Потока Кедрского мост{127}, подошли к Вертограду, где Христос пред страданием своим молился, удаляясь от учеников на вержение камене. Проходили мимо места, где Апостолы лежали отягчены сном и где скрывались от страха впасть в руки Иудеев. Сим последним владеют Франки; впрочем, для поклонения позволяют приходить всякому без различия вер{128}.
Наконец достигли Гефсиманской Церкви, под землею находящейся, в которую спустились по лестнице с 50 ступеней{129}. На половине оной прикладывались ко гробам: Богоотец Иоакима и Анны и Святого Иосифа, обручника Пресвятыя Девы Богородицы. Сойдя же с оной, взошли в церковь, на средине коей стоит часовня, в которую устроены две двери, одна от Юга, а другая с Северной стороны. В ней находится Гроб Божией Матери, обложенный мрамором с голубыми наискось полосками. Как часовня, так и вся церковь обвешены серебряными лампадками. Отстояв Литургию, которую совершают и здесь также по очереди Греки с прочими иноверцами{130}, пошли мы по приглашению в келии, где вписали, кого кто хотел, в Синодик за здравие и за упокой, и делали пожертвования на поминовение.
Во Иерусалиме во всех монастырях и окружных церквах обыкновение, что поклонники Гроба Господня, посещая каждую из церквей, безотменно должны записывать по своему произволу имена в Синодик и за то жертвовать деньги. Конечно, они делают сие без принуждения, но кажется обычай сей для них необходим: поелику в противном случае им, живя между Мусульманами, нечем иначе пропитывать себя, особенно при настоящих обстоятельствах Греции. Потом пошли к потоку Кедрскому, где с благоговением смотрели на знаки стоп Христовых, оставшиеся на камне{131}, на коем он стоя повелевал Слепому идти к Силоаму{132} и умыться, чтоб получить исцеление. Заходили в пустой дом Симона прокаженного, где и теперь на мраморе видны стопы Христовы, – памятник того, что здесь приходила к нему блудница, обливали пречистыя ноги Его слезами и власами главы своея обтирала, беспрестанно лобызая оныя{133}.
Отсюда пошли на Элеонскую гору, на которую взойдя, приблизились к обнесенному оградою месту, с коего Христос вознесся на небо. Во время{134} владычества Греческих Царей и Императоров здесь была великолепная Церковь, теперь одна Часовня, в которую взойдя с позволения Турков, мы приложились к месту, где во время самого Вознесения Христова изобразились стопы пречистых ног Его. Подле самой ограды сей стоит Турецкая Мечеть{135}, а близ оной пещера, в которой спасалась Преподобная Пелагия{136}; но в сию последнюю Турки никого не впускают.
Отойдя версты четыре, достигли Вифании, где ходили в пещеру, в коей находится гроб Лазаря, воскрешенного Иисусом, спускаясь в оную с огнем и почти ползком на 30 ступеней{137}. С версту от сей пещеры находится камень, на коем Иисус сидел, будучи встречен сестрою Лазаря, говорившею Ему: Господи! аще бы Ты здесь был, не бы умирал брат наш{138}.
На обратном пути к потоку Кедрскому шли мы мимо Пирамиды, набросанной над телом Авессалома, сына Давидова{139}. Здесь, не знаю почему, каждый проходящий должен кинуть к оной чрез окно камень, что и мы исполнили{140}. Неподалеку от сего места стоят гробы Израильских Царей и знаменитых мужей{141} и Купель Силоамская{142}, из коей обязанностию почли попить воды. Здесь стоит древо, до половины заваленное камнями, на коем Пророк Исай<я> претрен пилою{143}.
Таким образом, обойдя все достопамятные и досточтимые места, возвратились в Патриарший Монастырь.
По времени все поклонники, собравшись вместе, ходили с провожатыми в Вифлеем, который отстоит от Иерусалима на 8 стадий{144}. Выйдя из оного чрез Давидовы врата, спустились в долину, прошли плотину и ровным полем достигли Монастыря Святого Пророка Илии, на половине дороги стоящего. Взошли в Церковь, которая устроена на том месте, где его Господь возбудил от сна, и, приложась к иконе Св. Пророка, взошли по приглашению в келии, где были угощены водкою, обедом и кофе. Монастырь сей довольно пространен, а братий в нем чрезвычайно мало{145}. И здесь по обыкновению все записывали в Синодик и по состоянию жертвовали. А отдохнув, отправились в дальнейший путь и, не достигнув Вифлеема, на правой руке дороги видели гроб Рахили{146}. Близь же самого города <в>с<т>ретили нас Арабские дети, кои кричали нам: Хаджи! и делали знаки телодвижениями, чтобы мы подали им что-нибудь. Некоторые из нас бросали деньги, которые с проворством подбирав, они возвращались домой с радостию. Потом вступили в самый город, прямо в Греческий Монастырь: и как это бы<ло> пред вечернею, то и в Церковь, которая чрезвычайно обширна <и> поддерживается{147} внутри 50-ю столпами. Между тем от ветхости уже не имеет свода и покрыта свинцом, и то одна половина храма, другая же остается совершенно без употребления. Пол в ней мраморный. В сей церкви на правой стороне имеют престол Греки, а на левой Армяне. Под алтарем находится пещера, поддерживаемая тремя мраморными колоннами в полукружии, в которую спускаются по лестнице, имеющей двенадцать ступеней. Здесь под престолом на мраморной куппе означено сребро позлащенною звездою место, где лежал Христос во яслях. Вся пещера увешена лампадами, кои горят неугасимо, а стены в полукружии обставлены отлитыми из серебра и вызолоченными иконами{148}.
По окончании вечерни введены были в другую, находящуся вне монастыря, пещеру, в коей явился во сне Иосифу Ангел Господень, повелевший ему бежать в Египет с отрочатем Иисусом и Материю Его{149}. Возвратясь же в Монастырь, угощены были водкою, ужином и кофе и расположились ночевать. А на другой день, по отслушании в Церкви Рождества Христова утрени и литургии, приглашены были к братской трапезе и угощены довольно. Наконец, записав в Синодик Монастырский каждый кого хотел за здравие и за упокой и сделав пожертвование на поминовение, пошли обратно во Иерусалим, куда возвратясь, разошлись по Монастырям, в который кто был определен для прожития до Святыя Пасхи.
В Иерусалимском Патриаршем Монастыре есть Арабская Христианская Церковь во имя Апостола Иакова брата Божия, в память коего 23-го Октября служит в оной Греческой Архиерей собором{150}.
Сверх того, во Иерусалиме есть большой Монастырь с Церковию во имя Ап<осто>ла Иакова сына Зеведеева{151}, устроенною на том самом месте, где сему Апостолу по повелению Ирода отсечена глава. В нем до 700 келий, но владеют им ныне Армяне; впрочем, всем дозволен вход для поклонения месту усечения Апостола. Церковь сия есть почти лучшая из всех Иерусалимских и, кажется, оттого, что во владении одной секты{152}.
Отсюда мы шли мимо дома Соломона и Церкви Святая Святых имянуемой, из коей Христос изгонял продающих и купующих. Но в оную Турки никому не позволяют входить, и если бы кто взошел нечаянно, то или должен принять Турецкий закон, или лишиться жизни{153}. Потом были на Сионе близ дома Иоанна Богослова, где в пятидесятый день по воскресении Христовом сошел на Апостолов Дух Святый{154}. И сюда Турки не дозволяют входа ни за какие деньги.
Спустя несколько дней отправились все поклонники с провожатыми из Турок в монастырь Саввы Освященнаго, который отстоит от Святаго Града на 4 часа ходу. Выйдя чрез Давидовы врата, спустились в дебрь Сионскую, из которой поднялись на гору в село Скудельниче, купленное на 30 сребреников, возвращенные Иудою, для погребения странников, но ныне Греки здесь не погребают умерших{155}, а на Сионской горе. Далее шли мимо цистерны Иоава – любимца Давидова{156}. Дорога сия идет оврагом, шли юдолью, именуемою плачевною, которая чрезвычайно камениста{157}. Приблизясь к Монастырю, ударили в колокольчик, после чего были отперты ворота и мы введены прямо к вечерне; по отслушании коей угощены ужином в братской трапезе и размещены по келиям для ночлега. После полуночи сряду началось служение утрени, а по ней и литургии, по окончании коих вынесли из алтаря ковчег с главами преподобного Ксенофонта и чад его{158}, кои облобызав, все бывшие в церкви приглашены в трапезу.
По окончании же стола чрез железную дверь потаенным выходом мы выведены за монастырскую стену и, спустясь вниз по лестнице 280 ступеней, сошли в овраг, в коем много древних, уже пустых безмолвнических келий, а из-под стены течет источник отменной воды, изведенной молитвами преподобного Саввы Освященнаго{159}, которую все мы пили. Посреде Монастыря стоит в целости финиковое дерево, посаженное в VI-ом столетии самим преподобным Саввою. От онаго дают всем поклонникам по частице на благословение{160}, в бытность нашу в сем Монастыре братии было 17 человек{161}, кои содержатся на содержании Иерусалимского Патриаршаго Монастыря. При жизни же Преподобного Саввы было 14 тысяч человек. Весь монастырь отменной Архитектуры и отличнаго строения и окружен местами самородною, а местами искусно обработанною стеною. Со стороны Иерусалима на горе, составляющей стену, иссечена пещера, в коей по очереди бывают Монахи для наблюдения: не подходит ли кто к Монастырю, и если ударяют в колокольчик, то дежурный, уверясь, что не нападение от Арабов безбожных, отпирает ворота. В другом же месте есть в стене небольшое окно, чрез которое Арабам, живущим около Монастыря, подают хлеб, который для сего случая приготовляется маленькими хлебцами, вдвое меньшими Русского фунтового хлеба{162}.
Во время владычества Греческих Императоров Арабы были даны на услужение Монастырю и были Христиане; теперь все они Мусульманского Вероисповедания и размножились до такого количества, что делают Монастырю одно обременение{163}. Здесь Соборная Церковь чрезвычайно обширна и отличной Архитектуры, а другая устроена наподобие пещеры{164}, в которой преподобный Савва провел всю благочестивую жизнь. Приделов же в сих двух храмах довольно, и в углу одного из них есть пещера, где погребают братию, а подле сей другая, в которой находится гробница Преподобнаго, иссеченная из камня, ныне пустая: поелику мощи Его увезены Венецианами{165}; а в другом за решеткою множество глав преподобных Отец: Иоанна, Сергия, Патрикия и прочих, в обители Святого Саввы убиенных{166}. Из сих три главы находятся вне решетки, к коим мы с благоговением приложились.
Осмотрев же все, записывали в Синодик кого кто хотел за здравие и за упокой и, сделав на поминовение и на содержание Монастыря посильныя пожертвования, возвратились во Иерусалим.
Чрез несколько дней решились сходить к дому Праведных Захария и Елисаветы и, вышед из города Давидовыми вратами, не более как чрез час достигли Крестнаго Монастыря, стены коего чрезвычайно высоки. Церковь в нем обширная и красивая по наружности, внутреннее же убранство оной весьма великолепно и пол штучный из мелкаго мрамора. Здесь под престолом указуют место, с коего срублено древо для Креста Христова; оно кругом обложено вызолоченным серебром{167}. По выходе из Церкви были угощены кофеем, и, записав, как и везде, в Синодик за здравие и за упокой, жертвовали на содержание Монастыря, и отправились далее в горняя{168}. Пришед в Нагорную страну, взошли в Монастырь, коим ныне владеют франки. Церковь в нем пространная{169} и устроена на том самом месте, где, придя во град Иудов, Матерь Божия приветствовала Елисавету, у коей во время оного взыгрался Младенец; и она, исполнясь Духа Святаго, воскликнула громким голосом и сказала Марии Богоматери: Благословенна ты в женах, и благословен Плод чрева твоего и проч.{170}. Отдав поклонение сему святому месту, пустились в дальнейший путь, и чрез час подошли к пещере, в которой Праведная Елисавета укрылась с младенцем Предтечею во время избиения Младенцев по поволению[3] Царя Ирода. Из-под горы сей и ныне течет источник, который Бог открыл Елизавете, находящейся в пещере, в которой она окончила и дни свои. Оставшийся и после нея здесь младенец Иоанн был питаем до некоторого времени Ангелом Божиим. Попив от Священного ключа воды, мы в тот же день возвратились во Иерусалим.
Святый Град имеет четверы врата: 1. Давидовы 2. Сионския 3. Гефсиманския и 4. Варуховы{171}, близ коих находится Овчая купель{172}, ныне не имеющая воды, и Пророка Варуха{173} пещера, в коей он спал 72 года.
Под ведением Греческаго Митрополита во Иерусалиме находятся 14 монастырей: 9 мужеских и 5 девичьих, а именно:
1. Богородицкий, где гроб Пресвятыя Богородицы.
2. Великомученика Димитрия Мироточиваго.
3. Святителя и чудотворца Николая Мирликийскаго.
4. Святаго Василия Великаго Архиепископа Кесарии Каппадокий ския.
5. Великомученика Георгия Победоносца.
6. Великомученика и победоносца и чудотворца Георгия.
7. Святыя Великомученицы [Варвары] Екатерины.
8. Святаго Архистратига Михаила.
9. Святых Великомучеников Феодора Тирона и Феодора Стратилата.
10. Преподобнаго и Богоноснаго Евфимия Великаго.
11. Сретения Господа нашего Иисуса Христа.
12. Святаго Славнаго Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.
13. Святаго Праведнаго Авраама.
14. Покрова Пресвятыя Богородицы{174}.
Во всех Святых местах и у Гроба Господня Архиереи священнослужение совершают в шапках Архиерейских, кроме горы Голгофы, где Архиерей, будучи в полном облачении, на голове имеет Камилавку чернаго цвета в знак смирения. Поелику, толкуют они, Христос был в терном венце, то и Архиерею не довлеет иметь на голове богатой шапки, и в соответственность тому, что Готтфрид{175}, будучи царем Иерусалимским, никогда не надевал на главу короны там, где Христос носил венец из терния{176}.
12-го Апреля 1831 года по сношении с Турецким начальством наместник Святаго Апостола Петра Митрополит Мисаил разрешил всем [Монашествующим] поклонникам, всем Монашествующим и всем жителям Святаго Града, кто только хотел, сходить на реку Иордан, куда сопровождал нас Салим Иерусалимский со многочисленным войском, которое было вооружено для защиты Христиан от безбожных Арабов. И Бог сподобил всех погрузиться в водах Иорданских, на том самом месте, где Иисус Христос преклонил главу под руку Предтечеву. Некоторые же переплывали чрез всю реку, но она слишком быстро течет, так что едва можно удержаться на ногах, спустясь в воду у самаго берега. По обоим берегам Иордана много кустарников и близ самой воды тростника и камыша, из коих, по желанию каждого, дозволено было вырезывать себе трости, и наливать Иорданскою водою взятые с собой сосуды. Река сия течет от Севера к Югу, или на полдень, и впадает в Мертвое море, коим поглощены Содом и Гоммор и над коими и ныне день и ночь виден дым.
К Иордану и обратно во Иерусалим путешествовали мы трои сутки, и шествие по причине чрезвычайного жара совершалось по большой части ночью с фонарями, день же проводили в палатках, коими навьючены были верблюды. Число путешественников простиралось по крайней мере до 10000 человек. Сопровождавшее нас войско имело знамя и барабаны, в кои во время шествия беспрестанно ударяли, разыгрывая различные марши; а впереди всех ехал на коне Салим с обнаженною шпагою в правой руке, с коим вместе на коне же ехал Драгоман Архимандрит. А 15 числа благополучно прибыли во Иерусалим, и в пути не случилось ни одного несчастнаго и даже неприятнаго обстоятельства{177}.
В Великий Четверток, 16 Апреля, у Великой Церкви, на той самой площадке, гда находится разраженный чудесным образом столп, совершен обряд умовения ног, в котором лице Спасителя представлял Назаретский Митрополит Даниил, на месте Апостола Петра был Архиепископ Прокопий, лице Апостола Иуды, предавшаго Христа, представлял в себе Архимандрит Мелетий, а прочих Апостолов 10 Иеромонахов{178}. По совершении сего священнаго обряда в Патриаршем Монастыре раздавались свечи для принятия Благодатнаго огня и разрешательные молитве,[4] напечатанные на том языке, каким кто говорил. С сею свещею каждый во время священнослужения должен стоять во все последующие дни до Фоминой недели{179}.
17-го Апреля, в Великий Пяток, поутру Турки отперли Великую Церковь, и дозволен каждому беспрепятственный и беспошлинный вход в оную. Почему собралось сюда народа разных вероисповеданий до 20000 человек. И как все ночевали во Храме, то Арабы Христиане вносили в оный разные съестные припасы для продажи. Некоторые спали, а большая часть по причине тесноты стояла, слушая чтение страстей Христовых из Святаго Евангелия, которое попеременно читали Греческие и Русские монахи{180}.
18 Апреля, в Великую Субботу, по окончании утрени, по приказанию Турков, во всем Храме у Гроба Господня, во всех Монастырях и даже во всех частных домах Христиане не имеют огня. Это делается для того, чтобы не было подозрения в сошествии Благодатного огня. Для сего начальник Кувоклии Архимандрит Авраам сряду после утрени покрывает тонким листом хлопчатой бумаги Гроб Господень, и Турецкий [мейстер] Полицмейстер, осмотрев, не осталось ли огня, крепко запирает, запечатывает оный [ипридста] и приставляет стражу. Между тем Иерусалимские и Вифлеемские Христиане Арабы при громком ударении в ладоши и при разных радостных прыжках, скачках и бегании по Храму возглашают: наша благодать! А подошед к Армянам делают разныя надсмешки и называют их калоедами.
В 1812 году Турки не дозволили было сего страннаго обычая и повелели ожидать сошествия благодати в тишине и молчании. Но Господу было сие противно, что заключено из того, что Благодатный огнь не сошел в обыкновенное свое время, а по многих молитвах и слезном умилении и не менее как чрез полтора часа. Посему ныне каждогодно сие разрешается и считается не только приличным, но и необходимым обрядом; впрочем Греки и прочия вероисповедания не участвуют в оном{181}.
В 8-м же, а по нашим часам в 3-м часу пополудни{182}, Наместник Апостола Петра Митрополит Мисаил, Митрополит Даниил, Архиепископ Феодосий{183}, Архиепископ Прокопий{184}, Епископ Кирилл, Епископ [Ерофей] Иерофей и Епископ Стефан пришли к часовне, вмещающей Гроб Господень. Митрополит Миса<и>л оделся в полное Архиерейское облачение, а прочие Архиереи в Мантии, Омофоры и клобуки. Архимандриты же и Иеромонахи в ризы, эпитрахили и также клобуки, а Иеродиаконы в полное облачение и камилавки. По облачении же всех в белыя одежды началось церемониальное шествие около церкви Воскресения Христова, в коем, как и у нас водится, несли Хоругви, Запрестольный Крест и пред особою Митрополита Мисаила, который в сие время имел на главе Патриаршую Митру, Архидиакон шел со святым Евангелием. Потом тем же порядком совершено крестное шествие трижды около Святыя Часовни. И наконец по довольном молитвословии у дверей оныя, когда показался дым – знак сошествия Благодатнаго огня из верхняго отверстия Кувоклии, то Иерусалимский Салим Мусульманин распечатал и отпер вход в оную. А Митрополит Мисаил немедленно, отдав Архидиакону Митру, взошел внутрь пещеры Гроба Господня, имея в обеих руках по пучку свеч, кои засветив от горящей на нем бумаги, возвратился в первое отделение оныя, и чрез правое окно подал Благодатный огнь Православным Христианам, а чрез левое Христианам всех прочих религий.
Конец ознакомительного фрагмента.