День третий
Суббота
Около девяти утра во двор дома Барятинского въехала «Газель». Из кабины вылезли три человека в спецовках и касках, чьи лица были прикрыты респираторами и очками, предохраняющими от пыли. Они достали пластиковые заграждения и огородили небольшой участок в глубине двора.
Баба Нюра, жившая по соседству, заметила их в окно и, оторвавшись от душещипательного сериала, поспешила на крыльцо.
– Вы чего это тут делать собрались? – спросила она грозно. – Опять ямы копать будете?
– Авария, бабуля, – ответил один из рабочих, не снимая респиратора.
– Чего? Не поняла я.
– Авария говорю! – крикнул тот.
– Чего авария? – спросила баба Нюра. – Не слышала я ни о какой аварии.
Баба Нюра считала, что если она о чем-то не слышала, значит, этого и не происходило вовсе. И это, в общем-то, было недалеко от истины, так как баба Нюра всегда была в курсе всех событий. Несмотря на преклонный возраст, она обладала отменным здоровьем и прекрасно обходилась без чьей-либо помощи. Ее муж умер около десяти лет назад, и с тех пор она жила одна, не общаясь ни с кем кроме соседей и сына. В последнее время тот стал навещать ее намного чаще, но эти визиты не приносили ей большой радости.
Рабочий слегка приподнял респиратор и сказал:
– Кабель будем ремонтировать. Не переживайте, ничего страшного.
– Какой кабель? Антенну что ли? – заволновалась баба Нюра. Перспектива остаться без телевизора даже на короткое время ее не устраивала.
– Совсем другой кабель. Вас он не касается.
– А свет не погаснет?
– Да не волнуйтесь вы. Свет выключать не будем, – пообещал рабочий.
Успокоенная баба Нюра вернулась к сериалу.
Спустя пару часов «Газель» уехала. Баба Нюра взяла маленький табурет и вышла на крыльцо. Она поставила его у двери и посмотрела в ту сторону, где должны были ремонтировать кабель.
– Вот молодцы, – похвалила она рабочих, усаживаясь на табурет. Те и вправду не оставили после себя никакого мусора и ни единой ямки.
***
Тем же утром к высоким глухим воротам одного из участков в подмосковном поселке Кратово подъехал «Мерседес» представительского класса. Из пассажирской двери вышел мужчина и нажал на кнопку переговорного устройства. Ему пришлось подождать, прежде чем из динамика раздался хрипловатый голос.
– Слушаю.
– Мы с вами договаривались о встрече, – сказал визитер.
– Входите.
Раздался щелчок, и дверь калитки приоткрылась. Мужчина прошел внутрь и осмотрелся. Широкая дорожка, вымощенная крупной плиткой, вела к большому дому из оцилиндрованного бревна, расположившемуся в глубине просторного участка. По краям дорожки росли густые кусты, которым ножницы садовника придали причудливые формы. По всему участку были разбросаны одинокие высокие сосны, и не было видно ни одного плодового дерева. Недалеко от дома посреди поляны возвышалось строение, похожее на ангар с большими окнами по всему периметру. Из его двери показался обладатель хрипловатого голоса, и жестом показал гостю, чтобы тот шел к дому.
Большинству людей был знаком только один образ этого человека – немного старомодный, но, при этом, очень элегантный: волосы средней длины с проседью, небольшая профессорская бородка, красивые очки, со вкусом подобранная одежда и хороший парфюм. Всё это создавало благородный и привлекательный облик, а хрипловатый голос придавал дополнительный шарм. Из костюмов он предпочитал классические тройки в английском стиле, а зимой носил длинную дубленку с шалевым воротником. Трудно представить человека с более благопристойной внешностью.
Таким его знали почти все. И только единицам была известна его потрясающая способность изменять свой образ до полной неузнаваемости. Даже хрипловатый голос куда-то улетучивался. При этом никто не мог описать его лицо. Все запоминали только яркие детали и ничего больше.
Когда ему было нужно, он мог расположить к себе любого человека буквально несколькими фразами, говоря собеседнику только то, что тому хотелось услышать, безошибочно находя нужные слова и интонации, почти не задумываясь. Правда иногда, очень редко, интуиция не срабатывала, и он должен был включать «арифмометр». Так называл его голову первый начальник, ценивший способность своего подчиненного быстро и точно просчитывать всевозможные версии.
Сейчас этот человек был одет в толстый шерстяной свитер и джинсы со следами въевшейся мраморной пыли. Он молча поприветствовал гостя и пригласил войти в дом. Миновав прихожую, они оказались в большой, светлой гостиной с огромными окнами во всю стену. Рядом с камином разместился старомодный кожаный диван, журнальный столик и два кресла. Хозяин дома молча показал на одно из них, а сам подошел к камину. Взяв щипцы, он начал поправлять почти прогоревшие поленья, одновременно изучая гостя.
Если бы его попросили описать этого сильно загорелого и шикарно одетого человека одним словом, он использовал бы определение «холодный». У того были тонкие, плотно сжатые губы, острый чуть длинноватый нос, крупные, но очень холодные, почти безжизненные глаза. Даже огромный бриллиант в перстне отливал холодом.
– Простите, как мне лучше к вам обращаться? – спросил гость, опустившись в кресло.
– А как вам меня отрекомендовали?
– Скульптор.
– Вот так и обращайтесь. А как мне вас величать?
– Адвокат.
Скульптор положил щипцы на подставку и сел на диван.
– Господин адвокат, возможно, я вас огорчу, но я не вижу причин браться за ваше дело, – сказал он.
– Вас не устраивает предложенный гонорар?
– И не только это.
Адвокат слегка шевельнул губами, что, вероятно, должно было означать широкую улыбку.
– Мой клиент согласен, что специалист такого уровня заслуживает более высокого вознаграждения. Он уполномочил меня увеличить гонорар за ваши услуги – ровно в два раза по сравнению с той суммой, которая была названа раньше.
Скульптор хмыкнул. Этим предложением гость его слегка ошарашил, и он не посчитал нужным это скрывать.
– Это серьезно?
– А разве я похож на шутника? – опять продемонстрировал подобие улыбки адвокат. – Есть только одно условие. Эта сумма за успешно выполненную работу.
– А если нет?
– Тогда вы оставите себе аванс. Накладные расходы мы вам, естественно, тоже возместим.
Вернувшись домой после выполнения последней работы, Скульптор решил, что уходит на покой. Денег заработано более чем достаточно, и теперь он мог позволить себе заниматься только тем, о чем мечтал всю жизнь – скульптурой. Когда ему позвонили и в общих чертах изложили предстоящую работу, он не ответил отказом, но и не дал согласия. Дело не выглядело таким уж сложным, к тому же рекомендации, представленные этими людьми, заслуживали доверия. В то же время его не покидало ощущение, что здесь не всё так просто. И увеличение вознаграждения вдвое, подтверждало его правоту.
– Я должен подумать, – сказал он.
– Ничего не имею против. Одного часа вам хватит? Вылетать нужно сегодня. – Гость положил на столик свой кейс. – Здесь всё, что вам нужно. Позвоните по указанному там номеру и сообщите имя, на которое нужно оформить билет. А что касается визы, то, насколько нам известно, у вас с этим проблем никогда не было.
После некоторого раздумья Скульптор потянулся к кейсу, но адвокат его остановил.
– Простите, но я не могу вам позволить ознакомиться с содержимым, пока не получу вашего согласия.
– Я бы не стал его открывать, если бы не был согласен.
– Есть еще кое-что. Возможно, рядом с вами появятся люди, которые интересуются тем же предметом. Мы не будем возражать, если вы устраните эту проблему по вашему усмотрению.
– И сколько таких людей может появиться?
– Не знаю. Да и кто их считает?
– Я их считаю. Каждая приборка – пятьдесят тысяч, – сказал Скульптор.
– Не вижу с этим никаких проблем, – всё таким же безэмоциональным тоном ответил адвокат.
Этот человек слишком легко соглашался, и это было очень плохим знаком. Скульптор поднялся, подошел к камину, какое-то время смотрел на огонь, а когда повернулся, его глаза были почти также холодны, как и у гостя.
– Половину оговоренной суммы я хочу получить в качестве аванса. Условия окончательные. Вы их либо принимаете, либо мы с вами расстаемся и забываем об этой встрече. И еще одно непременное условие – мои контакты только с вами.
На гостя эта тирада не произвела никакого впечатления. Он подвинул Скульптору кейс и спокойно сказал:
– Как ни странно, но здесь именно эта сумма.
Проводив гостя до ворот, Скульптор позвонил по поводу билета, а потом направился в мастерскую. Посреди пустого помещения стояло какое-то сооружение, накрытое тканью. Скульптор подошел к нему и бережно снял покрывало. Перед ним открылась мраморная скульптура обнаженной женщины размером в человеческий рост. Она еще была далека от завершения, но многие детали уже были хорошо проработаны. Взгляд женщины был устремлен вниз, а на губах застыла грустная улыбка.
Какое-то время Скульптор стоял, глядя на ее лицо, потом сказал:
– Не смотри на меня с таким укором. Я понимаю, что дело мутное. Но ведь и я не лыком шит. – Он с нежностью коснулся ее руки и тихо произнес: – Я ненадолго. Ты меня обязательно дождись.
Постояв еще немного рядом со скульптурой, он также бережно накрыл ее тканью, быстро вышел из ангара и запер дверь.
***
Баба Нюра пообедала гречневой кашей с молоком и принялась за мытье посуды. Ее взгляд упал на маленькое блюдце, в котором лежали две карамельки. После небольшого раздумья она налила воду в чайник, поставила на газовую плиту и прислушалась – ей показалось, что старенький дверной звонок подал признаки жизни.
Баба Нюра посмотрела в окно. Увидев своего сына Кирилла, тяжело вздохнула и пробормотала:
– За что же мне это наказание?!
– Мать, ты чего опять на собачку закрылась? – донеслось из-за двери.
Она повернула замок и открыла дверь.
– Я тебе сколько раз говорил не запираться на собачку! – начал выговаривать сын. – Если что с тобой произойдет, я же ключом открыть не смогу. Придется двери или окна ломать.
Краснолицый высокорослый мужчина в сильно заношенном ратиновом пальто был заметно навеселе. Взлохмаченные, давно не стриженные редкие волосы выбивались из-под кургузой кепчонки. Рядом с крыльцом стоял еще один – мужичок среднего роста и неопределенного возраста. Засаленная выцветшая куртка с подвернутыми несколько раз рукавами была ему сильно велика. Дырявые кеды тоже не отличались чистотой, зато на голове красовалась почти новая и пока еще чистая лыжная шапочка с яркой надписью FUBU.
– Чего опять притащился? – спросила баба Нюра, закрывая телом проход в квартиру. – Я тебе еще вчера сказала, что нет у меня денег.
– Может, я не за деньгами пришел, – сказал Кирилл, пытаясь протиснуться внутрь.
– А зачем ты еще мог явиться? Матери продуктов принес?
Баба Нюра стояла как скала, и попытка Кирилла прошмыгнуть мимо нее в квартиру оказалась безрезультатной.
– Мать, ну ты вообще! – возмутился он. – Ты что меня в дом даже не пустишь?
– А чего тебе в нем делать? – спросила баба Нюра. – У тебя своя комната есть. Вот туда своих гостей и води. – Она махнула рукой в сторону маленького мужичка, смотревшего на нее по-собачьи преданными глазами.
– Ты что меня перед людьми позоришь! Родная мать называется! – перешел на громкий шепот Кирилл.
– Я тебя просила ко мне пьяным не ходить и друзей алкашей не водить. Забирай своего физкультурника, и проваливайте оба.
Кирилл не успел ответить, а дверь уже захлопнулась перед его носом. Он лягнул ее изо всех сил и начал давить на кнопку звонка. Было слышно, как он звякнул пару раз и замолчал, похоже, навсегда.
– Дай хоть поесть чего-нибудь! – прокричал Кирилл, забарабанив по двери кулаком.
Из квартиры не доносилось никакого ответа. Стукнув еще несколько раз, он опустился на ступеньку крыльца.
– Вот такие, Леша, матери бывают, – обратился Кирилл к приятелю, начавшему дремать, прислонившись плечом к дереву. – Я всю жизнь о ней заботился, а она меня даже на порог не пустила.
Услышав какой-то звук, он повернул голову. В оконной форточке показалась старческая рука, державшая небольшой газетный сверток. Кирилл быстро поднялся и протянул руку. Как только сверток оказался в его руке, форточка захлопнулась.
– Как в крепости какой-то забаррикадировалась, – проворчал он, глядя в окно, занавешенное изнутри белым тюлем.
– Куда пойдем? – спросил басовитым голосом маленький мужичок, погладив бутылку водки во внутреннем кармане куртки.
– А хрен его знает, – ругнулся Кирилл и обвел двор взглядом. – Пойдем туда. Там скамейка есть, – сказал он приятелю и направился к палисаднику, рядом с которым рабочие устраняли аварию.
Маленький мужичок, настроившийся на комфортное застолье в теплой квартире, побрел за ним с обреченным видом.
Открыв калитку, они вошли в небольшой, ухоженный палисадник, засаженный по всему забору кустами акаций. В него выходили четыре окна и дверь, рядом с которой стояла небольшая скамейка со склонившейся над ней старой березой. На эту скамейку приятели и уселись. Маленький мужичок осторожно достал из одного кармана бутылку водки, а из другого граненый стакан. Кирилл положил рядом сверток. Развернув его, обнаружил четвертинку черного хлеба, две небольшие вареные картофелины и одну карамельку. Он что-то недовольно пробубнил под нос и начал чистить картофелину.
– А здесь кто живет? – поинтересовался мужичок, открывая бутылку.
– Один старик. Не волнуйся, он сейчас в больнице лежит.
Мужичок наполнил стакан почти до краев. Кирилл взял его и, не говоря ни слова, жадно осушил. Через секунду скривился и выдохнул:
– Вот дерьмо!
Поставив стакан на скамейку, он откусил половину картофелины. Мужичок посмотрел на него с недоверием и налил себе.
– Лучше в нас, чем в таз, – сказал он и опрокинул в себя содержимое одним махом. Его лицо скривилось еще больше, чем лицо Кирилла. – А у меня хорошо пошло, – выдавил мужичок и, быстро сняв фантик с карамельки, отправил ее в рот.
Очень скоро бутылка опустела, и приятели молча дожевывали остатки хлеба.
– Квартирка-то не хилая, наверное. Весь флигель занимает, – сказал мужичок, оглядывая окна. – Он кто?
– Барятинский что ли? – спросил Кирилл. – Часовщик с прибамбахом. Я его последний раз лет двадцать назад видел, когда мы с Тонькой еще здесь жили.
Мужичок встал со скамейки и, подойдя к одному из окон, прислонился лицом к стеклу.
– Решетки внутри вижу, а больше ни хрена, – сказал он.
Обследовав таким образом все окна, он подошел к двери и слегка дернул за ручку. Издав басовитый смешок, мужичок повернул к Кириллу сияющее лицо.
– Погреться не хочешь? Прошу!
Он распахнул дверь. Кирилл вскочил на ноги и испуганно огляделся.
– Ты что, замок вскрыл?
– Не вскрывал я его. Не заперто было, – шепотом ответил мужичок. – Посмотрим?
Кирилл молча кивнул и первым шмыгнул в дверь. Мужичок быстро последовал за ним и, войдя в квартиру, неожиданно воткнулся головой в его спину.
– Ты чего тут встал? – спросил он недовольно.
Кирилл с обалделым видом тихо произнес:
– Ну, ни хрена себе!
Баба Нюра не видела, куда подевалась эта сладкая парочка и была довольна уже тем, что они оставили ее в покое. Каково же было ее удивление, когда она увидела их, тащивших к воротам два огромных тюка. Позабыв надеть пальто, старушка поспешила на крыльцо, но Кирилла с собутыльником уже и след простыл.
Конец ознакомительного фрагмента.