Глава 3
Нужно признаться, что визит к Грачевой немного выбил меня из колеи. Трудно иметь дело с такой взбалмошной заказчицей. Она к тому же тормозит расследование, явно скрывая от меня детали, связанные с убийством Зайцева. Действительно ли это убийство произошло в результате его излишней осведомленности? Я все меньше и меньше верила в официальную версию самоубийства.
Ладно, оставим пока Грачеву в покое, может быть, обстоятельства подтолкнут ее к откровенности, а если этого не произойдет, я найду способ вытащить из нее необходимую информацию. Несмотря на аналитический склад ума, я привыкла доверять своей интуиции, и она подсказывала мне, что сам ход расследования подведет Грачеву к необходимости открыться.
Если у тебя убивают возлюбленного и ты хочешь докопаться до истоков, ты должна пойти ва-банк и не бояться запачкать рук, а уж если поручаешь ведение дела, столь важного для тебя, профессионалу, нужно по крайней мере не чинить ему препятствий.
Я решила проверить ближайший адрес, повернула ключ в замке зажигания и плавно тронулась с места.
Не прошло и десяти минут, как я припарковала машину возле серой невзрачной «хрущобы». У подъезда мирно сплетничали старушки. Взобралась на пятый этаж. Обитая потертым дерматином дверь боязливо приоткрылась на мой звонок. В узком проеме – настороженное лицо пожилой женщины.
– Вам кого? – Маленькие глазки женщины испуганно забегали.
– Оля Кузнецова здесь живет? Мне нужно ей кое-что передать. – Я постаралась придать своему голосу мягкость пуховой перины.
– Ее нет, она в отъезде, а вы, собственно, кто?
– Я ее знакомая, можно мне войти?
Женщина за дверью засуетилась, лязгнула дверной цепочкой и посторонилась, пропуская меня внутрь. Я остановилась в маленьком коридорчике, не рискуя самостоятельно продвинуться в глубь квартиры. В так называемой прихожей было трудно повернуться. Обои «под кирпич», трюмо, полка для обуви, пара обувных ложек на крючке, деревянная вешалка. С милостивого разрешения хозяйки я прошла следом за ней в комнату и села на предложенный стул.
– Меня зовут Таня Иванова, а как мне к вам обращаться?
– Нина Михайловна.
– Нина Михайловна, а когда вернется Ольга?
– С тех пор как она уехала, я не получила от нее ни одного письма.
Я обвела комнату взглядом: ничем не примечательный интерьер, дешевые бледно-зеленые обои в цветочек, сервант, несколько книжных полок, ковер на одной из стен, стол с четырьмя стульями, пара кресел и диван с деревянными подлокотниками.
– Она уехала в начале февраля, говорила, будет писать, присылать деньги, ей обещали хорошую работу. Может быть, вы что-то знаете? – Она подняла на меня глаза, в которых мелькнула тень смутной надежды.
– Нет, Нина Михайловна, я сама хотела бы навести справки об Ольге. Вы не знаете, куда она уехала?
– В Италию, в Милан. Ей так сказали. Сейчас посмотрю, как называется тамошнее агентство. – Она прошла в смежную комнату и несколько минут спустя появилась с целлофановым пакетиком, перетянутым резинкой, где были аккуратно сложены какие-то документы в обшарпанных обложках, пожелтевшие справки с загнутыми углами, несколько официальных фото, на которых лица людей приобретают напряженно-испуганное выражение, и, выудив листок в клетку, типичным жестом страдающих близорукостью поднесла его к глазам, а затем протянула мне. – Посмотрите сами.
Конец ознакомительного фрагмента.