– Луиза, мой Бог, что творится?
– Пьер! – графиня д'Оливи поспешила к мужу, шурша юбками. – Да-да, я знаю, ты будешь сердит…
– Да я не сержусь, я… – граф почесал бородку, подбирая слова. – Я поражен твоему безрассудству! Только я на порог, прислуга давай мне рассказывать эту мрачную историю!
– Я не могла пройти мимо! Я одного только не понимаю, зачем эта несчастная женщина потащила с собой дочь! И вообще не понимаю, какое отношение она имела к этой забастовке? Если только там был и её муж… – она вздохнула, расправляя шелк на юбках. Платье графини было расшито по последней моде рубежа 18—19 веков.
– Где они? – спросил граф
– Девочка со слугами, она как-то боится меня, поэтому находится с горничными… А мать… Она бредит… и…
– И? – уточнил граф д'Оливи, поймав возникшую паузу.
– И она в нашей спальне… – графиня прикусила губу с видом напроказившего ребенка.
Граф молчал две секунды, потом громко расхохотался
– Доброта Луизы д'Оливи войдет в историю Парижа! Что ты будешь делать, если мать не придет в себя? Как хотя бы её зовут?
– Девочку Жанной. Но больше я ничего не знаю. Попробую отыскать родственников каких-нибудь…
В гостиную чеканным шагом вошел дворецкий
– Графиня, вы ещё вчера просили экипаж на этот час, Карл спрашивает, вы едете или нет…
– Ой! – она прикусила губу. – Второй четверг месяца! Я же должна навестить мадам Обедьен…
– Нет. – вдруг сказал граф слуге. – Сегодня графиня не выезжает больше. Пока стражи порядка не успокоят рабочих – никаких выездов, а уж тем более, в те районы. – он взглянул на жену. – Я думаю, мадам Обедьен не сильно обидится, если ты заедешь к ней позднее.
– Мари… – Аннет шепотом окликнула вторую горничную. – Мсье Жан не просыпался?
– Полчаса назад примерно проснулся. – так же тихо ответила та. – Жером убеждает его в необходимости успокоиться и побриться… Я заглядывала в спальню, мадам спит…
Аннет кивнула:
– Я тоже заглянула. Слушай, как ты думаешь, а что если память не вернется к ней?
Мари шевельнула бровями:
– Ты спрашиваешь, хорошо это или плохо?
– Ну, вот представь: она же ничего не помнит. Совсем ничего… Это значит, что…
– Тихо! Мсье!
Наверху лестницы показался хозяин дома. Проигнорировав приветствия горничных, он лишь спросил:
– Жанна не просыпалась?
– Я пойду ещё раз посмотрю! – сказала Аннет, и быстрее, чем кто-либо успел её остановить, убежала наверх. Назад она вернулась ещё быстрее.
– Мсье! Мадам Жанна проснулась! Вас просит!
Все присутствующие обменялись многозначительными взглядами.
Жанна Обедьен полулежала на подушках и рассматривала все вокруг, когда вошел муж. Они несколько секунд внимательно смотрели друг на друга, потом он присел на край постели и позволил себе коснуться губами её лба.
– Как ты себя чувствуешь? – нежно спросил Жан.
– Хорошо, но… Ничего не помню. Что делать? – тон её был трогательно-жалобным.
– Для меня это не имеет никакого значения. Все хорошо. Ты в безопасности. Я люблю тебя и сейчас самое главное, что ты цела и невредима. А память… Ну, она вернется. – он взял её ладони в свои. – Главное – не волнуйся…
Она улыбнулась:
– Я уже начала собирать информацию. Смотри, меня зовут Жанна Обедьен, я замужем. Живу в Сен-Жермене. Правда, этого мало, но уже что-то… А давно я замужем?
Он вдруг откровенно улыбнулся:
– Это очень важно сейчас? Ну, почти восемь месяцев.
– Ааа…. —протянула она. – Ладно…
– А что такое?
– Да я просто подумала, – он хихикнула. – Вдруг у нас есть дети…
Жан чуть смутился:
– Нет пока…
Она задумалась:
– А… – на её лбу появилась легкая морщинка.
– Спрашивай-спрашивай, – он поцеловал её руки. – Не бойся, я буду тебе помогать восстановить мир вокруг себя!
– Да я вдруг подумала про маму. Моя мама наверняка все обо мне знает. У меня есть мама?
Жан помрачнел и покачал головой:
– Нет. У тебя нет родителей. И у меня тоже…
На удивление, молодая женщина не расстроилась, а даже слегка улыбнулась:
– Ой, и мы росли в одном приюте?
– Нет. И тебя и меня участь приюта и исправительных домов миновала. Да и моей матери не стало всего шесть лет назад…
Он замолчал. Повисла пауза. За окном утренний легкий ветер шуршал ветками деревьев, играя какую-то свою мелодию. Где-то далеко пронзительно заржала лошадь.
Жанна села удобнее и смутилась:
– Наверное, зря я все это спросила, просто я ничего не помню, и чтобы собрать картину…
– Нет-нет, любимая! – отчаянно перебил её Жан. прижимая к себе её руки. – Ты ни в чем не виновата, даже не думай об этом! Тебе можно и нужно задавать вопросы. Я знаю не очень многое, касаемо тебя. Нет, мы не росли вместе, просто нашим положением сейчас мы обязаны одной женщине, графине д'Оливи. Она воспитывала тебя, и помогала мне и матери после смерти отца.
– Ты его помнишь?
– Отца? Да, конечно. – Жан встал и заходил по комнате, рассказывая. – Мне было почти девять. Отчетливо помню этот звук выстрела в кабинете. – он сделал паузу. – Он вернулся домой под утро, проигравшись в прах. Совсем, даже мамино кольцо было проиграно под расписку. Вернулся, заперся в кабинете и застрелился… Стечение обстоятельств! Граф де Барвиль – первый муж графини д'Оливи – вовсе не собирался пользоваться выигранным. Он потом все годы, пока был жив, вспоминал это недоразумение, просил прощения у меня и матери. Он хотел буквально на следующий день дать отцу отыграться полностью, но уже было поздно. Графиня Луиза и после того, как снова вышла замуж, всегда поддерживала нас и помогала. Мать не хотела принимать никаких подаяний, поэтому графиня устроила её швеей. Позднее они даже стали приятельницами. – он сделал паузу. – Несколько лет моего обучения, включая учёбу в Англии, были устроены графиней д'Оливи.
– Как интересно! – прошептала Жанна, глядя на мужа округлившимися глазами. – И эта женщина воспитывала меня? А она сейчас в городе?
– Эм… – он слегка прикусил губу. – Нет… Графини сейчас нет в Париже. В отъезде.
– Жаль. – Жанна снова откинулась на подушки. – Наверняка она много знает обо мне….
Жан снова сел на край кровати:
– Пока её нет, все, что ты хочешь, могу рассказать тебе я…
Девушка несколько секунд молчала видимо, обдумывая его слова, потом спросила:
– Ты сказал, что графини нет в Париже. Значит, я тоже жила в Париже…?
– Да. Это я после учебы обосновался в Сен-Жермене и после нашей свадьбы был куплен этот дом.
– А что сказал доктор? Я могу вставать?
– Жанна, дорогая, ты уверена…? – дернулся Жан.
– Но у меня ничего не болит. – пожала плечами та. – Я просто ничего не помню, но чувствую себя хорошо. Я бы хотела встать. Хотя бы осмотреть этот дом… дом, где я живу… – она пару раз выразительно моргнула.
Жан встал:
– Хорошо. Сейчас скажу, тебе помогут одеться. Посмотришь дом, но только со мной, чтоб я тебя поддерживал, если что!
В ответ ему был послушный кивок с детским выражением лица.
Молодой человек вышел из спальни. В коридоре стояли Аннет и Мари и внимательно следили за каждым его шагом по мере приближения.
– Мсье… – ахнула первая. – Вы….В розовых и белых пятнах… Что там??
– Ничего. – он мотнул головой. – Помогите ей встать и одеться. Хочет посмотреть дом. Только ради Бога – следите, чтобы не упала снова! Я не переживу ещё и этого… Ах, и да! Графини д'Оливи нет в Париже…
Мари взглянул на него с легким укором:
– Мсье!
– Нет… – он устало помотал головой. – Оставьте мне хотя бы то, что есть…