Кликнул простака, глядь, их откликнулась толпа
Отправился однажды хаусанец по имени Вава8 путешествовать в поисках лучшей жизни. От города к городу, от деревни к деревне забрёл он незаметно в чужие края. Жил там народ Йоруба. Вава же не знал их языка. Они его язык не понимали. Именно этого, оказавшись в чужой стране, Вава и не учёл.
Подошел Вава к какому-то городу. На его окраине паслось огромное стадо коров. Удивился Вава тому, как велико было стадо: не меньше сотен двух голов. Как ухожены коровы: все чистые и сытые. Любопытство разобрало Ваву. Решил он узнать, кому принадлежит это стадо. Обратившись, как бы невзначай, к одному из пастухов, он спросил: «Послушай-ка, приятель, а кто хозяин этого стада?» Он задал свой вопрос на хауса. Пастух был йоруба, и языка хауса не понимал, поэтому растеряно ответил на своем языке: «Ни бан джи ба9!» Вава же решил, что «Ни Бан Джи Ба» – имя владельца стада.
Идет он дальше и думает: «Богатый, должно быть, человек этот Ни Бан Джи Ба, раз у него такое стадо!»
С этой мыслью вошел Вава в город. Всё здесь было необычно, интересно. Рассматривая город, он набрел на большой красивый дом, похожий на дворец. Налюбовавшись этим домом вдоволь, Вава решил поинтересоваться, кому он принадлежит, и обратился с вопросом к мальчику, проходившему мимо: «Скажи, ради Аллаха, кто хозяин этого огромного красивого дворца?» Мальчик, как и пастух, не понявший вопроса, заданного на чужом языке, сказал в ответ: «Ни бан джи ба!»
Услышав эти слова, Вава решил: «Без всякого сомнения, Ни Бан Джи Ба не кто иной, как сам эмир! Да и кому еще может принадлежать такой дворец!
Мог бы и сам догадаться. Кому, как ни эмиру, мог принадлежать и лучший дом, и стадо!..» Эта мысль поразила и даже напугала его. Вава осторожно, буквально на цыпочках, обошел дворец. Вскоре он дошел до берега реки, разделявшей город пополам. Вава брёл вдоль берега в поисках переправы, когда увидел баржу, гружённую различными товарами. Любопытный Вава и тут не удержался от вопроса. Он обратился к прохожему: «Скажи мне, брат, неужели всеми товарами на этой барже владеет один человек?! Кто он?»
В ответ прохожий, как и предыдущие собеседники Вавы не знавший иного языка, кроме своего, ответил вежливо на йоруба: «Ни бан джи ба».
Вава от удивления разинул рот. Он пробурчал себе под нос: «Опять „Ни Бан Джи Ба!“ Должно быть, он могущественный и, наверняка, мудрейший человек, раз сколотил такое состояние. Хотя б одним глазком взглянуть мне на него! Да будь на то воля Аллаха!»
Так рассуждая, присел он у реки отдохнуть и перевести дух от впечатлений. Посидев немного, зачерпнул пригоршней воды, напился, встал, пошел дальше. У городских ворот Вава повстречал похоронную процессию. Остановился из вежливости у края дороги: подождать пока она пройдёт. Провожавшие покойного в последний путь, плакали навзрыд, стенали, рвали на себе одежду и волосы. Любопытство снова взяло верх. Решил Вава узнать, по ком так плачут люди. Приблизившись к одному старцу, он спросил: «Да покоится с миром ваш усопший! Кого вы провожаете в последний путь?» Старец, не понявший вопроса, естественно, сказал: «Ни бан джи ба!»
Его ответ сразил Ваву словно молнией. В волнении он выронил свой узелок и, простонал со вздохом: «Велик Аллах! Кого угодно в этом мире он может без труда свести с ума! Каких богатств сумел скопить Ни Бан Джи Ба! И жил он, видно, так, как будто мир был сотворён специально для него! А что теперь? Он стал историей! И, из накопленного на этом свете, не может взять с собой и сотой доли! Так стоит мне при этом продолжать свой путь в поисках лучшей жизни? Аллах да убережет меня от происков Шайтана! Покинуть отчий дом – уже поступок недостойный. К тому же, мне в пути Аллах давал лишь хлеб насущный, да смирение. Чем дальше я от дома отходил, тем больше я в него желал вернуться. Что я приобрёл? Чем смогу порадовать родню, когда вернусь?
Хвала Аллаху! На примере достойного Ни Бан Джи Ба он показал мне тщетность стремлений человека изменить свою судьбу. Достичь чего-то большего, чем то, что для него начертано судьбой! Нет ничего важнее в этом мире, чем жить в кругу родных, работать до седьмого пота, уповая на Аллаха, и верить, что он вознаградит твой труд богатым урожаем. Недаром старая истина гласит: «Чтобы попасть в рай, следуй за набожным и богобоязненным человеком!»
Муса встал и, молча, направился к выходу. Но, не успел пройти и одного зала, как понял, что слуги уже на ногах. Раздосадованный новой неудачей, он вернулся в свои покои.
Уже две ночи верные слуги визиря провели в засаде у ворот дворца. Их ожидание принца Мусы было напрасно. Возвращаясь поутру, они докладывали своему господину, что за ночь никто даже не выглянул за ворота. Наконец, это вывело визиря из терпения. Он решил, что далее не будет полагаться только на удачу, а примет меры, чтобы заставить принца выбраться тайком из дворца, да поскорее.
Визирь велел позвать к себе свою старую преданную рабыню. Оставшись с ней наедине, он поведал ей свой план. Чтобы заставить Мусу не откладывать побега, она должна была доставить ему вести, якобы от Махмуду. Визирь пообещал старухе волю и десять золотых в придачу, если та выманит Мусу из дворца. А чтобы та не сомневалась, что заплатят, дал задаток – несколько серебряных монет.
Старуха, ни разу в жизни не видевшая денег, засверкала алчно глазами и заверила хозяина, что отработает сполна обещанную плату.
На рассвете она под видом уличной торговки проникла во дворец. Муса бродил по парку, чтобы развеять тоску по Махмуду и досаду от вновь упущенной возможности бежать из дворца. Улучшив момент, когда никто из охранников её не мог увидеть, старуха приблизилась к Мусе и прошептала: «Меня прислал Махмуду, с важным поручением! Он спрашивает: «Ты здесь, случайно, от безделья не зачах? Ведь не на лодырях же держится земля!»
Муса в растерянности наклонился к старухе и, не в силах сдержать волнения, спросил: «Ты от него? Как он? Ради всего святого скажи мне, как он там».
Старуха, скорчив недовольную гримасу, ответила: «Тебе бы надо знать, что нынче нет в нашем войске военачальника искуснее, Махмуду! Он быстро учится. Хватает налету! Я ему готовлю пищу. Махмуду мне всецело доверяет, вот и направил с весточкой к тебе».
Взволнованный Муса в запале воскликнул: «Скорей ступай к нему и извести о том, что, будь на то воля Аллаха, он завтра же увидится со мной!» Довольная старуха удалилась.
С трудом дождавшись ночи, Муса, как только сон одолел стражу, надел доспехи, взял копье и щит, прокрался к попугаю и говорит, не требуя ответа: «Махмуду уже стяжал себе в войне и честь и славу. Тогда как я, по милости твоей, зачахнуть должен здесь, в пыли дворцовой! Всё! Нынче же иду к нему, и буду с ним плечо к плечу с врагом сражаться, чтоб мужеством своим мог походить на доблестного братца!»
Склонив покорно голову, Аку молвил так: «Какое мне дело до того, что ты уже решил? Приняв решение, не просят дать совета! К тому же, не в моих силах помешать доблестному воину, отправиться на поле боя! Ведь помыслы твои чисты? А жажда славы, как правило, приводит к героизму. Таким покровительствует сам Аллах! Уберегая их от смерти и от ран, как уберег он младшего сына хлебороба от клыков и когтей диких зверей!»
Муса спросил: «А как это случилось? Как он оказался в переделке? Только расскажи скорее. Ждут меня дела!»
Аку начал.