Глава 1
«А за окном-то дождь собирается!» – хмуро подумала я, глядя на сгустившиеся тучи и ощущая необыкновенную духоту в воздухе. Обидно было, что только недавно я развесила белье на балконе, и надо же! Сплюнув с досады, я отвернулась от этого неинтересного пейзажа за окном.
На дворе стоял конец июня, самое светлое в плане солнечных лучей время и одновременно самое жаркое и невыносимое.
В тот вечер я собиралась развеяться и поехать в гости к своему знакомому психологу. Помимо того, что он иногда оказывал мне услуги чисто профессионального характера (снимал стрессы, полученные в результате слишком активного времяпрепровождения в качестве частного детектива), Толик, ко всему прочему, был неплохим массажистом. А у меня что-то со спиной в последнее время стало плоховато – побаливает…
Ну а помимо этих способностей, Толик обладал еще и необыкновенной энергией, всегда был жизнерадостен и заражал этим людей, которые с ним общались. Энергия его, кстати сказать, концентрировалась в основном в нижней части тела, и это тоже меня периодически радовало. Общение с ним носило вполне дружеский характер и было лишено какого-либо меркантильного оттенка. По крайней мере, с моей стороны. По его же собственному признанию, он был готов предоставить женщине только «сокровища души и тела», о деньгах он и не говорил. Впрочем, что возьмешь с бедного психолога!
В деньгах, собственно говоря, я не нуждалась. Только что я успешно закончила очередное дело, и мною овладело несколько разгульное настроение – промотать денежки, съездить куда-нибудь, то есть развеяться на полную катушку. Может быть, после этого и спина пройдет… Только вот, как оказалось, ехать-то мне и не с кем.
Постоянных друзей (имею в виду мужчин) я старалась принципиально не заводить. Потому что мужчины такие существа, которым всегда чего-то не хватает. Сначала они довольствуются тем, что их просто не послали куда подальше. Потом радуются, что их общество даме приятно и она позволяет себя соблазнить. После того как это наконец происходит, возможны два варианта.
Первый – это когда женщина становится неинтересной, поскольку, кроме стандартного постельного набора, ничего мужчине больше дать не может.
Второй – и это, разумеется, более характерно для моей персоны – когда мужчина начинает бороться за то, чтобы обладать женщиной все больше и больше. То есть начинает рассматривать ее как свою собственность. А я никогда не была сторонницей рабовладельческого строя! Еще чего!
Ему уже не нравится, когда дама не хочет говорить ему о том, где была, скажем, накануне вечером, будто она обязана ему это докладывать. Потом начинаются претензии по поводу того, что его любят как-то не так, как ему хотелось бы… Ему уже подавай все самое лучшее. А если попадется какой-нибудь консервативно ориентированный дурак, то пристанет еще по поводу того, что суп недосоленный или картошка, видите ли, подгорела. Да тьфу на вас всех!
Учитывая специфику моей профессии, я вообще все вышеперечисленные заморочки терпеть не могу просто потому, что это начинает сильно мешать работе. А следовательно, и моей жизни тоже.
Но с кем же все-таки съездить отдохнуть?..
Я села в кресло и не спеша взяла с подоконника пачку «Мальборо лайт», выбила из нее сигарету и закурила. На улице уже совсем стемнело, откуда-то издалека доносились раскаты грома, а в комнату мою сквозь сетку балконной двери ворвался легкий ветерок, почти наверняка принесший с собой комаров и бабочек. Плюнуть хочется на этот июнь!
Если грянул гром, значит, скоро разразится гроза. Естественно, в такую погоду я уже никуда не поеду. Стало быть, будет потерян как минимум час. Я рассеянно зевнула и посмотрела на настенные часы. Если это так, то встреча с Толиком переносится где-то на время поближе к полуночи. Еще неизвестно, кстати, будет ли он меня ждать. Скорее всего отправится к одной из своих многочисленных любовниц. И ему позвонить нельзя, потому что живет он в квартире без телефона.
«А может быть, отправиться на юг с женщиной?» – внезапно пришла мне в голову свежая мысль.
То есть поступить, скажем так, нестандартно. Не в смысле смены половой ориентации, а просто поехать отдыхать с подругой.
Но опять же здесь свои проблемы… Моя работа, которая не позволяет мне заводить постоянных подруг. Я предпочитаю даже перед близкими людьми особо не распространяться насчет своей деятельности. К тому же подруги моего возраста почти все замужем, все обложены памперсами и сникерсами, контролируются мужьями и, ко всему прочему, не обладают средствами, достаточными для поездок на море.
Единственно, кто меня может поддержать в этом деле, это, наверное, Катя Семенова.
Я вспомнила, что моя давняя подруга еще по институту недавно развелась и в настоящее время страдает от неудобств вследствие своей нестабильной личной жизни. Дама она весьма коммуникабельная, да и материально не будет слишком непосильной обузой. Потому что, хоть и рухнула ее семейная жизнь, финансовое положение после этого заметно выровнялось. Даже если я и пойду на то, чтобы оплатить ей, скажем, половину дороги, на вторую половину и на шоколадку у нее денег точно хватит.
Я подобрала с пола свою записную книжку, открыла ее, нашла нужную страницу и набрала Катин номер. Через несколько секунд я услышала в трубке нежный женский голос:
– Да!
В этот момент я поняла, почему многие мужчины так западают на Катю. Этот голос c первой же секунды прямо-таки располагает к себе. В нем хотелось раствориться и слушать, слушать, слушать… И это оценила я, женщина. Можно себе представить, что ощущает мужчина… Правда, остается открытым вопрос, почему с ней никто из этих мужчин долго не уживается.
– Катенька, здравствуй! Это Таня Иванова тебя беспокоит. Как твои дела?
– Ой, дела!.. – вздохнула Катя. – Что дела! Вот недавно познакомилась с иностранцем, чехом, может быть, уеду за границу…
– Рада за тебя, – улыбнулась я.
– Я тоже, – рассмеялась она. – А то в нашем разлюбезном отечестве в последнее время стало что-то уж совсем скучно…
– А я, знаешь ли, хотела пригласить тебя съездить на юг вместе со мной, без мужиков.
– Идея неплохая, – посерьезнела Катя. – Только у меня проблемы с деньгами.
– Думаю, их можно решить. Мне просто скучно одной, мужики надоели, а мы с тобой не так часто общаемся. Может быть, на недельку рванем? Беру на себя половину расходов!
На том конце воцарилось молчание. Несмотря на ангелоподобный голосок и очень женственное поведение, в душе Катюша была достаточно жесткой и меркантильной женщиной.
– Нет, ты знаешь, не могу, – пропела она, видимо, взвесив все «за» и «против» и еще все «может быть». – Дело в том, что мой Вацлав, ну, в смысле тот, с кем я недавно познакомилась… короче говоря, чех, он еще не созрел, чтобы ждать меня целую неделю…
– Поработать с ним еще нужно, что ли? – не поняла я.
Катя засмеялась и сквозь смех выдавила:
– Танька, ты мне нравишься за то, что все понимаешь с полуслова…
– Значит, мне придется ехать одной, – вздохнула я.
– Зачем одной? Ты, кстати, знаешь, что Ирка Лейкина вернулась в город?
– Ирка? – удивилась я.
Мы вместе с Ириной Лейкиной и Катей Семеновой дружили в институте. После его окончания судьба распорядилась таким образом, что Ира уехала с мужем куда-то в Белоруссию, а мы с Катей остались в Тарасове.
– Она что, приехала в отпуск? – спросила я.
– Нет, кажется, навсегда. Разошлась со своим мужем, ей просто осточертело его разгильдяйство. Ребенка она отвезла к каким-то родственникам в район, сейчас живет здесь одна. Уже давно, месяца три, наверное… Я разве тебе не говорила?
– Нет, не говорила…
– Да что ты! Вот тебе и прекрасный повод, чтобы встретиться со старой подругой. Кстати, и деньги, по-моему, у нее есть. Сейчас я тебе дам ее телефон и адрес.
Катя на минуту прервала наш разговор, залезла, видимо, в свою записную книжку и наконец продиктовала мне номер и адрес Ирины.
Мы поболтали еще минут пять и договорились о встрече где-нибудь дней через десять, когда я вернусь с моря, а она за это время «поработает» со своим новым Ромео по имени Вацлав, чтобы быть до конца уверенной в своей надежной будущей жизни в тихой, сытой и благополучной Чехии.
Посидев еще немного в кресле и понаблюдав за буйством молний за окном, я не спеша выпила чашечку черного кофе. Под аккомпанемент проливного дождя набрала номер телефона Лейкиной. Увы, на том конце провода меня ждали только длинные гудки…
…В тот вечер я еще несколько раз набирала номер телефона своей старой подруги Ирины, но судьба не благоволила ко мне. В последний раз я пробовала соединиться с ней где-то в час ночи.
«Наверное, где-то загуляла, женщина ведь свободная…» – подумала я, уже засыпая.
Утром следующего дня я решила поехать сразу по Ирининому адресу. Пускай встреча старых подруг будет неожиданной!
Ирина жила на самой окраине Заводского района, вдали от исторического центра города. Я поднялась на третий этаж старой панельной пятиэтажки и нажала на кнопку звонка. Увы, и на этот раз мне не повезло: за дверью царили тишина и безмолвие.
Внутренне я рассердилась на себя за собственную нерациональность и наивность. Как будто меня здесь ждали! Ну что стоило еще раз набрать номер и убедиться в том, что ее нет дома! Гнать машину через весь город, чтобы в результате торчать у закрытой двери!
Я уже собралась было уходить, как медленно открылась обшарпанная дверь соседней квартиры, и оттуда выползла толстая женщина средних лет, в бесформенном синем ситцевом платье, держащая в руках две авоськи, до отказа набитые какими-то газетными свертками.
Она подозрительно и недоброжелательно посмотрела на меня.
Эта милая пожилая дама являла собой очень распространенный в наших широтах тип женщин, которых я про себя окрестила «тетками».
Как правило, это были рано располневшие, погрязшие в быту женщины, которые разнообразят свою жизнь лишь подъездными и служебными сплетнями. Со временем они превращаются в так называемых «бабок», которые сидят на скамеечке у подъезда и всегда в курсе всех событий в радиусе ста метров от вышеупомянутой скамеечки. Если ко всему прочему они еще и не очень эмоционально устойчивы, то к старости становятся необыкновенно религиозными и в церкви неодобрительно поглядывают на молодух, осмеливающихся приходить туда с непокрытыми головами и в джинсах. В автобусах такие тетки и бабки неусыпно следят за тем, чтобы старшим уступали место; приходят в восторг от одного вида маленьких детей, считают женщин, имеющих любовников, непорядочными и полагают, что самое дорогое в жизни – это иметь однокомнатную, а лучше двухкомнатную квартиру с балконом, холодильником и серым котом на подоконнике.
Словом, передо мной явилось средоточие консервативного менталитета городской России.
Я ответила соответственно – гордым и независимым взглядом уверенной в себе женщины неполных тридцати лет. Тетка со своими авоськами уже собиралась пройти мимо меня, как что-то неожиданно удержало ее. Я решила, что ей, видимо, просто было скучно, и она вступила в разговор с незнакомым человеком.
– Вы к Ирине, что ли, пришли? – поинтересовалась она, метнув в меня любопытный взгляд.
В мои планы никак не входило общение с пожилыми соседками моей подруги, однако, чуть улыбнувшись, я ответила, чтобы не выглядеть уж совершенно невежливой в ее глазах:
– Да!
– Вы ее подруга?
Я вздохнула, подумав, что, похоже, тетка настроилась на целый допрос.
– Да, – с такой же независимой интонацией кратко произнесла я.
– Вы что ж, совсем ничего про нее не знаете? – с каким-то непонятным превосходством спросила тетка.
– А что я должна знать? – удивилась я.
Тетка поставила авоськи на бетонный подъездный пол и тяжело вздохнула.
– Беда, дочка, у нас большая приключилась, – в голосе женщины послышались нотки дежурных причитаний. – Живешь-живешь и не знаешь…
– То есть? Чего не знаешь? – не поняла я.
– Так ведь уже четыре дня как преставилась Иринка-то! – достав платочек, проговорила тетка.
Внутри у меня что-то екнуло.
– Как… преставилась? Кто… преставилась?
– Как кто? Иринка. О чем я тебе и говорю, – тетка жестом показала мне нечто, обозначающее удавку. – Такие вот дела, дочка.
– Ее задушили, что ли? – совершенно ошарашенная этой новостью, спросила я.
Мои пальцы сами собой полезли в сумочку, выискивая сигареты. Но я вовремя поняла, что дымить при этой тетке означало немедленно потерять с ней контакт: такие обычно не одобряют курящих женщин.
Соседка между тем отрицательно покачала головой.
– Са-ма, – она пристально взглянула мне в глаза. – Она са-ма… Вот грех-то какой! – тетка вытерла лоб платочком.
Буквально раздавленная услышанным, я не сразу нашлась что ответить. А собеседница моя, почти наслаждаясь эффектом, который произвела своим сообщением, тоже молчала и смотрела на меня, продолжая сокрушенно покачивать головой.
– Значит, самоубийство? – наконец выговорила я.
Вместо ответа соседка зачем-то огляделась по сторонам, хотя вокруг никого не было, и утвердительно кивнула головой.
– Где же все это произошло? – спросила я, чувствуя, как во мне просыпается детектив.
– Здесь, где же еще?! В этой самой хате, – ответила тетка и показала пальцем на дверь квартиры, где еще четыре дня назад жила Ирина.
– Это была ее квартира? – продолжила теперь уже я свой допрос.
– Не-ет, куда там! – протянула соседка. – Клавдия Ивановна сдавала ее, соседка моя. Она у дочери сейчас живет, вместе с зятем. Сдала хату через фирму, думала, все будет нормально, а вот что получилось… Теперь ей боязно здесь и жить-то будет, наверное… Сейчас ведь знаете время-то какое! Сдашь, а потом вот такое случится… Не ведаешь, как и жить-то на белом свете.
– А вы не знаете, почему она… Ирина… это… сделала с собой? – осторожно поинтересовалась я.
– Нет, ты что! Мы же с ней особо-то и не общались. Она ведь молодая, а мы старики. Вы ведь, молодежь, все между собой да между собой, мы вам, видите ли, неинтересны… – скороговоркой забрюзжала тетка.
– А вы не дадите мне телефон или адрес Клавдии Ивановны? – вдруг выпалила я неожиданно пришедшую мне в голову мысль.
– Клавдии Ивановны? – удивилась тетка. – А зачем? – ее взгляд опять стал подозрительным.
Я решила сказать правду:
– Понимаете, мы с Ириной не виделись очень давно. Я даже не знала, что она вернулась в наш город и сняла здесь квартиру. А так, может быть, Клавдия Ивановна мне подскажет, вдруг кто-то в гости к ней заходил… Словом, хочу найти ее знакомых.
Тетка рассматривала меня где-то с полминуты, будто делала рентген. Наконец, видимо, сочла, что моя внешность соответствует ее представлениям о порядочной девушке, и как-то неуверенно проговорила:
– Подождите, у меня ее телефон дома записан…
Она вернулась к себе в квартиру и, порывшись там не более минуты, вынесла мне бумажку с записанным на ней телефоном. Я поблагодарила и, дабы закрепить свое расположение к ней, помогла снести вниз одну из авосек, которая, кстати, оказалась достаточно тяжелой. У дверей подъезда я с ней распрощалась и пошла к своей машине.
Прямо оттуда я позвонила по сотовому той самой Клавдии Ивановне, у которой Ирина снимала квартиру. Мне долго пришлось продираться сквозь маразм и бестолковость мозгового процессора старшего поколения, прежде чем я смогла убедить свою собеседницу, что не будет ничего плохого, если она скажет мне название риелторской фирмы, через которую она сдавала квартиру. В ответ я выслушала еще одну длинную тираду о безалаберности представителей молодого поколения, которые только и делают, что пьют, мужиков к себе водят, а потом такое случается…
Я для приличия даже поддакнула несколько раз своей собеседнице, чем вызвала у нее активное желание продолжить разговор. Но тут уже мне пришлось напрягаться, чтобы его закончить. Наконец я выудила у нее название фирмы и закончила разговор. Отключив связь, я швырнула трубку на сиденье рядом, опустила голову на руль и задумалась.
Надо же, за окном солнце, летит тополиный пух, жизнь цветет всеми цветами радуги, а Иринки уже нет с нами, грустно подумала я.
В моем мозгу прокручивались картины не такого уж давнего институтского прошлого. Тогда Ирина Лейкина, брюнетка невысокого роста с острым носиком, была очень подвижной девушкой, смешливой заводилой нашей компании. Она придавала большое значение отношениям с противоположным полом, ставя на первое место надежность и, что немаловажно, потенциальную платежеспособность партнера. Словом, при всей своей кажущейся легкомысленности – за годы учебы она сменила с десяток любовников – она была достаточно вдумчивой девушкой. Но вместе с тем очень веселой и беззаботной. И трудно было себе представить, что она вдруг дойдет до того, что покончит с собой. Я попыталась мысленно увидеть эту сцену, но не смогла. Подобное просто не укладывалось в моей голове.
Освободившись наконец от видений, я бросила взгляд на свою сумочку. Надо, наверное, все-таки покурить… Может быть, хоть немного нервы успокою. Я открыла сумочку, но мой взгляд остановился не на пачке сигарет, а на гадальных костях.
Что, если спросить совета у высших сил, как-то рассеянно подумала я и бросила кости, хотя это происшествие и не имело никакого отношения к моей работе. Надо сказать, что я в последнее время обращалась к ним не только когда вела расследование, но и, как говорится, просто по жизни. То есть когда дело касалось отношений с мужчинами и различного рода спорных финансовых ситуаций.
Выпавшая комбинация в высшей степени меня озадачила и даже испугала:
33+1+21.
«Предостережение от близящегося зла».
Что это может означать? Вряд ли имеется в виду смерть подруги. Это скорее близящееся зло по отношению ко мне. Или кости намекают на то, что в этом деле не все чисто и что мне неизбежно придется столкнуться со злом, если я вплотную займусь самостоятельным расследованием?
Я решила для верности повторить и бросила кости еще раз.
34+5+24.
«Все новые и новые неприятности».
Что ж, к этому предострежению никак нельзя относиться скептически. Если мне два раза подряд выпали такие неблагоприятные прогнозы, это означает, что необходимо действовать, причем быстро и решительно.
Мчась домой с бешеной скоростью, я с трудом увернулась пару раз от ротозеев-прохожих, захотевших вдруг броситься под колеса моей машины. Дома я нашла справочник «Весь Тарасов», который не раз выручал меня в трудных ситуациях, когда нужно было найти какую-нибудь фирму, которых развелось в нашем городе, как грибов-поганок после дождя.
Риелторская фирма «Аглая» располагалась в центре города, недалеко от моего дома, и я была в ее офисе уже где-то полчаса спустя. Меня встретили сотрудники – молоденькие ребята в белоснежных рубашках. Внешне они очень напоминали киношных американских биржевых служащих. Впечатление усиливалось на фоне евродизайна, кондиционерной прохлады и дежурных улыбок персонала.
Вежливый молодой человек лет двадцати пяти, сразу же бросившийся мне навстречу, попросил меня присесть и спросил:
– Что желает милая девушка?
Я начала издалека:
– Милой девушке очень хотелось бы снять небольшую квартиру, пусть даже однокомнатную, где-нибудь в Заводском районе.
– Одну минуточку, – повел бровями молодой человек.
Он залез в компьютер и через полминуты выдал мне список однокомнатных квартир с адресами. Я пробежала его глазами и не обнаружила там адрес, по которому уже побывала сегодня.
– А вот если бы поближе к Нововолжскому шоссе… – взглянула я на парня.
Тот сделал озабоченную мину и почесал голову.
– Дело в том, что… Есть в том районе одна квартира, недавно освободилась. Но там проблемы с хозяйкой, она вроде больше не хочет ее сдавать.
– А почему?
– Да там какие-то нелады, что ли… Я не совсем в курсе, – уклончиво сказал парень. – Этим делом занимался другой сотрудник, он сейчас в отпуске.
– Так, может, позвонить хозяйке, и все нелады можно будет утрясти?
Парень с явной неохотой снова полез в компьютер, посмотрел там телефонный номер, который был уже мне знаком, и нервными движениями набрал комбинацию цифр на трубке.
Телефонный разговор протекал резко и нервно. На том конце провода скорее всего раздавались разного рода упреки, которые Клавдия Ивановна адресовала фирме. Парень пытался вставить что-то оправдывающее и его самого, и фирму «Аглая», но там не желали слушать, и он был вынужден прерываться. В данном случае упреки были совершенно не по адресу, но Клавдию Ивановну, очевидно, это не интересовало. Парень же, по моей милости, был вынужден упреки выслушивать, что явно не добавляло ему настроения.
После пятиминутных переговоров стало ясно, что хозяйка сдавать квартиру все же хочет, но с гарантией и только так, чтобы происшествий, подобных тому, что случилось недавно, в ее квартире больше не повторялось.
Выслушав пожелания хозяйки, молодой человек передал мне трубку. Клавдия Ивановна не узнала мой голос. Она разговаривала со мной как с клиенткой, и настрой у нее был исключительно меркантильный. Благодаря этому мы довольно быстро договорились о цене и месте встречи.
Уже выйдя из офиса фирмы, я подумала, что все произошло как-то сумбурно. Сначала я сама звонила Клавдии Ивановне, чтобы узнать адрес фирмы, а потом уже через фирму вышла снова на ту же Клавдию Ивановну. Отчасти я списала свои несколько непоследовательные действия на шок, полученный утром. Однако скоро поняла, что в этом был свой резон. Сняв квартиру, в которой закончила жизнь моя подруга, я постараюсь на месте провести необходимое расследование.
Этого я не смогла бы сделать, не получив ключа от квартиры. Клавдия Ивановна просто так мне бы его, конечно, не дала, в этом я была уверена на все сто процентов.
А покопаться в квартире было необходимо. Пускай даже потратив на это свои собственные деньги.
Все-таки я привыкла доверять костям, и к тому, что они подсказывали мне, я не могла отнестись скептически. Если дело не совсем чисто, значит, необходимо влезть в эту квартиру и узнать истину. Вот примерно этим я и руководствовалась. Тем более что речь шла о моей подруге, с которой меня связывали воспоминания молодости.
Клавдия Ивановна оказалась дородной женщиной лет шестидесяти. Как ни странно, но она явилась на свидание со мной накрашенной и завитой. Было видно, что блюсти женскую форму она не перестала и в этом плане выгодно отличалась от своей соседки, которая была гораздо моложе ее.
Однако все эти внешние проявления продвинутости «компенсировала» косность ума. Она бросала на меня подозрительные взгляды, как бы пытаясь определить, способна ли я доставить ей такие же хлопоты, как прошлая жилица.
Клавдия Ивановна провела меня по квартире, показала, где что лежит, что можно брать, а чего нельзя. Попутно она посетовала на то, что Ирина (прости господи, о покойнице-то!) водила сюда мужиков толпами, перебила ей какие-то очень ценные для нее бокалы и куда-то задевала алюминиевый таз, в котором она имела обыкновение варить варенье. Учитывая сезон, данное обстоятельство особенно сильно ей досаждало.
Я тут же заявила, что абсолютно равнодушно отношусь к алюминиевым тазам и что посудой намерена пользоваться исключительно своей. Насчет мужиков я дипломатично промолчала.
Потратив на содержательное общение с Клавдией Ивановной по бытовым вопросам где-то с час, я порядком устала. И была очень рада, когда наконец она вручила мне ключ, оставив меня в одиночестве. Насчет происшествия, случившегося в квартире, старая карга ответила уклончиво – мол, приходила милиция и куда-то забрала жилицу. И нет ее теперь.
В принципе все было понятно. Клавдии Ивановне необходимо снова сдать свое жилье, и она не без оснований опасалась, что новые квартиранты могут оказаться впечатлительными, а узнав о самоубийстве, откажутся заключать договор. Поэтому она просто просияла, когда я наконец сказала, что и квартира, и она как хозяйка меня устраивают, и вообще… из окна здесь очень романтичный вид.
Оставшись одна, я устроилась в потертом кресле и закурила. Окинула взглядом квартиру. Это была типичная однокомнатная хрущевка: старенькая мебелишка, черно-белый телик в углу, повидавший виды диван с пятнами на покрывале, шесть фарфоровых слоников с отбитыми носами, которые занимали почетное место в серванте…
Трудно было себе представить, что Ирина жила именно в такой обстановке. Насколько я ее помнила, она всегда любила домашний уют и максимальный комфорт. Однако ни в чем я не обнаружила признаков присутствия здесь моей подруги. Может быть, только косметика, спрятавшаяся в уголке серванта за слониками, свидетельствовала о том, что здесь жила молодая женщина. Причем косметика была не самой дешевой, и ее было достаточно много.
Я порылась в платяном шкафу, стоящем у стены напротив входа в комнату, но ничего существенного там не обнаружила: старые альбомы с фотографиями Клавдии Ивановны и ее семьи, некоторые вещи, видимо, принадлежавшие Ирине: нижнее белье и парочка блузок.
Оглядев еще раз комнату, я прошла на кухню. Обстановка и там была весьма стандартной для такого типа квартир. Газовая плита и холодильник советских времен, пластмассовые банки для муки и специй, на стене – доски для нарезки хлеба и овощей. Единственным свежим пятном на стене была прикрепленная кнопкой репродукция натюрморта, вырезанная из старого «Огонька».
Я залезла в так называемый «второй», или «зимний», холодильник – углубление в стене под окном. Открыла дверцы и увидела там кучу различных банок, баночек, пакетов и пакетиков. Здесь хранились старые заготовки, консервы, вермишель, стояли бутылки с подсолнечным маслом. В углу приткнулся большой початый пакет с мукой.
Без особой надежды на то, что я могу здесь обнаружить нечто интересное, я, присев на корточки, начала открывать подряд и изучать содержимое всех емкостей.
Я не искала ничего конкретного. Просто сработала давнишняя профессиональная привычка. Или просто любопытство.
В основном это была всевозможная ценная хозяйственная дребедень: лавровый лист, металлические крышки для консервирования, какая-то сушеная зелень… Еще пакет с мукой…
Я протянула руку, взяла лежавшую на столе вилку и попыталась переворошить ею муку.
И уже хотела было прекратить свое занятие, как вдруг мне показалось, что внутри мешка что-то блеснуло. Я полезла рукой в муку и… вытащила это.
Я держала в руке прозрачный полиэтиленовый пакет размером с сигаретную пачку. А внутри пакета пересыпался белый порошок. Почему-то мне не пришло в голову, что в этом пакетике была мука высшего сорта, хитро запрятанная в пакет с мукой более низкого качества.
Я поднялась на ноги, отряхивая свою черную кофточку, ставшую в один момент вдруг белой – настолько сильно она была обсыпана мукой.
Маленький пакетик, лежавший на моей ладони, порождал большие вопросы. Какой смысл хранить все это в мешке с мукой да еще в запечатанном виде? Собственно говоря, кто-нибудь и мог сомневаться в том, что хранится в этом пакетике, но только не я. У меня сработал чисто профессиональный рефлекс – частные детективы волей-неволей видят во всем криминальный подтекст.
Так и здесь. Я была почти уверена, что в этом пакете наркотик. Причем я даже не задала себе вопрос – почему? Почему наркотики хранились здесь, в этой квартире? На вопрос, кому они принадлежат или, скажем так, к кому имеют большее отношение – к хозяйке или к квартиросъемщице, – я почему-то опять же ответила бы однозначно, что здесь замешана Ирина.
«Все-таки, наверное, не врут гадальные кости, черт побери! – вздохнула я. – Да, не все здесь чисто, не все…»
Негромко выругавшись в пространство по поводу своей изгаженной одежды, я аккуратно положила найденное на кухонный стол. Теперь можно было попытаться и почиститься. В поисках чистой тряпки я начала открывать выдвижные ящики буфета. Наконец в третьем по счету я обнаружила в глубине что-то, похожее на нужную мне тряпку.
Я протянула руку внутрь ящика, чтобы вытащить ее, но, к моему удивлению, тряпка оказалась очень тяжелой. То есть в нее было что-то завернуто. Впрочем, это самое нечто я определила на ощупь, опять же повинуясь отработанным профессиональным навыкам. Даже не разворачивая тряпку, можно было определенно сказать, что в нее завернуто оружие, и не рогатка какая-нибудь, а самый настоящий пистолет. Мысленно поспорив с собой, я прикинула, какой марки может быть оружие.
Развернув тряпку, я в очередной раз была удовлетворена своими познаниями в этой области. Как я и предполагала, это был «ТТ».
Осторожно положив пистолет на стол рядом с найденным раньше пакетиком, я присела на стул и задумалась. «Ну и дела… Неисповедимы пути твои, господи…»
Мне даже захотелось перекреститься. Несколько секунд я сидела неподвижно, слушая журчание воды в унитазе, доносившееся из санузла.
Интересно, где же случилось это самоубийство? В ванной или, может быть, здесь, на кухне? И как оно случилось?
Я инстинктивно подняла голову вверх и прикинула, каким же образом можно было здесь свести с жизнью счеты. По моему телу пробежала предательская дрожь. Хоть я и попривыкла за годы работы частным детективом ко многому, а все равно было как-то не по себе…
Мои мысли неожиданно оборвал резкий телефонный звонок. Он прозвучал так требовательно и четко, как будто в диссонанс моим мыслям. И мне даже на мгновение показалось, что я совершила сейчас нечто такое, что оказалось не по вкусу неким высшим силам. И это они сейчас звонят, чтобы призвать меня к ответу.
Но я не стала подходить к телефону и отвечать на звонок. Я просто прикурила еще одну сигарету и некоторое время сидела неподвижно. Пусть звонят, меня сейчас нет дома…
Оцепенение мое начало скоро проходить, и я взглянула на наручные часы. Прошло уже почти три часа с тех пор, как я переступила порог этой квартиры. Скоро уже наступит вечер, и мне пора бы двигаться домой. Забрав, естественно, с собой найденные улики в виде пакета с неизвестным порошкообразным веществом и известным пистолетом марки «ТТ».
Аккуратно сложив эти любопытные находки в пакет и повинуясь привычке, я, как только могла тихо, открыла дверь на лестничную площадку и так же тихо потом закрыла ее и стала спускаться вниз.