Глава 5
Вечер и большая часть ночи превратились в кошмар. Сначала неторопливым шагом пришли два местных милиционера. Именно пришли, а не примчались на машине с мигалкой, как это делает полковник. Никаких экспертов, фотографов и инспекторов, просто два довольно пожилых мента. Они медленно поднялись на второй этаж и вошли в комнату, которую Лариса гордо называла будуаром.
Один из стражей закона почесал в затылке и поглядел на лежавшую посередине ковра Люлю. Другой мирно спросил:
– Перепила на праздник, да? Старик Алексеев тоже чуть было концы не отдал.
– Алексееву-то девяносто стукнуло, – вступил в диалог первый, – а Лариса Войцеховская и пятидесяти скорей всего не отпраздновала.
Они постояли еще пару минут, задумчиво разглядывая тело. Наконец тот, что помоложе, изрек:
– Надо доктора позвать.
– Так у него же грипп! – ответил более пожилой.
И они опять замолчали. Я не выдержала:
– Вы что, не собираетесь осматривать место происшествия, брать отпечатки пальцев, искать следы?
Молодой милиционер, тот, что помоложе, вытаращил глаза:
– Зачем? Ведь у Ларисы Николаевны случился сердечный приступ?
– Отчего вы так решили?
– А что еще могло произойти в таком уважаемом семействе? – отозвался второй. – Или у Ларисы Николаевны была какая-то болезнь, рак, например.
Степан молчал. Кирилл тоже не проронил ни слова. Остальные не высовывали носа из гостиной.
– Оставите ее дома или увезти тело в морг? – осведомились менты.
– Только дома, – послышался голос Петра. Младший сын появился в комнате, – она останется до похорон дома. Вызовем специалиста по заморозке.
– Тогда давайте положим ее на диван, – сказал Кирилл, – не лежать же ей на полу.
Я смотрела, как милиционеры и доктор, затаптывая место происшествия, поднимают труп и устраивают его на диване. Представляю, что сказал бы Женя, глядя на подобные методы ведения следствия!
Наконец неприятная процедура завершилась. Люлю лежала на кожаных подушках, глядя в потолок. В суматохе доктор забыл закрыть покойной глаза. Обезумевший от горя Степан зачем-то укрыл труп пушистым пледом в красно-черную клетку. Все спустились вниз, и все время сохранявший спокойствие Петька предложил милиционерам выпить. Те не стали ломаться, а радостно приняли бокалы с коньяком. Что и говорить, в провинции все намного проще.
Оставив представителей закона наслаждаться выдержанным Арманьяком, я пошла в свою комнату. Маши нигде не было, очевидно, девочка, поняв, что произошло непоправимое, увела Мишу подальше от мертвой матери. Все-таки странно: не очень молодая, но здоровая и полная жизни женщина внезапно умирает, а милиция, даже не настаивая на вскрытии, утверждает, что Лариса погибла от сердечного приступа. Комнату и то не осмотрели, Шерлоки Холмсы! Уму непостижимо! Пойду сама все осмотрю.
Прихватив очки, я вернулась в будуар. Лариса, как живая, лежала на диване, глаза ей так никто и не закрыл. С чего начать? Во-первых, окно. Оно закрыто на задвижки и даже заклеено, на подоконнике примостился деревянный ящичек для рукоделия. Открыв крышку, я увидела аккуратно разложенные катушки, иголки, ножницы. Еще на подоконнике красовалась большая ваза со стеклянными нарциссами. У противоположной стены стояла довольно большая кровать со смятым покрывалом и подушками. Степан сильно храпел, и вот уже несколько лет супруги спали в разных комнатах. Я поворошила белье: ничего особенного. Просто постельные принадлежности хорошего качества. На столике у изголовья – маленькая лампочка с абажуром, книга «Инфекционные болезни собак» и пустой стакан. Я понюхала посуду – никакого запаха, скорей всего тут была кипяченая вода. В углу большое удобное кресло, на полке – маленький телевизор. Да, Люлю устроилась тут со всевозможным комфортом. Я потянула дверцы небольшого встроенного шкафа – на полочках царил идеальный порядок, словно хозяйка ожидала, что кто-то станет лазить здесь в ее отсутствие. Аккуратными стопочками высилось белье, чулки и носки лежали в отдельном ящичке. На плечиках висели платья, костюмы, блузки, пиджаки. Внизу – обувь.
Я принялась рыться на полках: ну ничего интересного. Попался альбом со старыми фотографиями. Большинство лиц абсолютно не знакомы, узнаваемы Вольдемар и Фрида в старомодной одежде начала 50-х годов. Потом замелькали снимки Степана. Книги тоже не удивляли – штук десять справочников по ветеринарии, каталоги собачьих кормов, реклама производителей антиблошиных ошейников и капель. Очевидно, вся деловая документация хранилась в кабинете.
Я опустилась в мягкое кресло и еще раз внимательно оглядела комнату. Под диваном валялся какой-то предмет. Преодолев непонятное чувство страха, я приблизилась к месту, где мертвым сном спала Лариса, стала на колени и заглянула под софу. Да, их домработница не слишком хорошо убирает. На пыльном полу лежал флакон из-под чудодейственных таблеток для снижения веса, причем абсолютно пустой. Я повертела находку в руках и снова села в кресло. Интересно, вчера Люлю показывала мне пузырек, заполненный больше чем наполовину. Может, у нее было две упаковки? Я стала читать ярлычок: «Новые таблетки для корректировки фигуры. 400 капсул. Ежедневный прием: по 8 капсул после каждой еды. Перед употреблением посоветуйтесь с лечащим врачом и изучите листок-вкладыш». Открыв пузырек, поднесла его к носу – пахло лекарством, довольно противно и резко. Я вздохнула, крышечка соскользнула с колен и провалилась между сиденьем и ручкой. Чертыхаясь, засунула руку в тесное пространство, хорошо помню, как вогнала себе иголку под ноготь, когда проделывала ту же операцию дома. Крышечка выскальзывала, проваливалась глубже. Наконец удалось подцепить ее вместе с какой-то бумажкой и вытащить наружу.
Бумажка оказалась счетом, выписанным служащим архива загса. В отличие от большинства квитанций, эту заполнили крупным аккуратным почерком: «200 рублей за просмотр книги записи актов бракосочетаний за январь 1947 года». Интересно, что могло заинтересовать Люлю в старых документах? Но меня сейчас волновали таблетки, поэтому, сунув листок в карман, я еще раз оглядела комнату. Так, Лариса скрыла от домашних, что пьет новое лекарство, значит, явно не держала его в общей аптечке. Куда спрячет женщина пузырек? Куда ни за что не станет заглядывать муж? Мои бывшие супруги никогда бы не полезли в пакеты с дамскими прокладками.
Я вновь открыла шкаф и пощупала упаковки «Олвейс». Мягкие, мягкие, мягкие, а в этой что-то есть! Точно! Внутри мешочка обнаружилась полная упаковка и листок-вкладыш. Ага, фирма-изготовитель настоятельно рекомендует не принимать два курса сразу. Сначала 400 таблеток, потом трехмесячный перерыв. Люлю решила не послушаться и выпить 800 капсул подряд, во всяком случае – вот один пустой флакон и один непочатый. Непонятно только, вчера подруга трясла передо мной почти полным пузырьком. Не съела же она все сразу? А вдруг проглотила и поэтому умерла? Нет, так оставлять дело нельзя.
Я выскользнула из комнаты, бросив взгляд на умершую. Люлю смотрела в потолок остекленевшими глазами.
Дом словно вымер, только внизу в холле маялась в инвалидном кресле Фрида.
– Это правда? – кинулась она ко мне.
– Что? – удивилась я.
– Правда, что Лариска умерла? – осведомилась старуха.
Мои глаза внимательно посмотрели на нее. Нельзя же так радоваться, следует соблюсти хоть какие-то приличия. Но Фрида отнюдь не собиралась торжествовать по поводу безвременной кончины невестки. Наоборот, лицо старушки сморщилось, откуда-то из глубины кресла она вытащила носовой платок и принялась вытирать глаза.
– Конечно, – говорила Фрида, шмыгая носом, – она была безродной нахалкой, на которой мой сын женился по чистому недоразумению. Мезальянс совершенно не нравился нам с отцом. К тому же Лариса обладала отвратительным характером, настоящая плебейка и хамка.
– О мертвых говорят только хорошее, – сказала я.
– Да, – согласилась Фрида, – у нее были хорошие задатки. Можно сказать, питомник только и держался ее усилиями. Степан обожает всякие новомодные штучки, так у него собаки дохли, как мухи. Электрические поилки, автоматические раздатчики корма, синтетические подстилки, вроде все по последнему слову, а кобельки тоскуют, сучки воют, и щенки мрут. Люлю постелила в вольерчиках теплые соломенные тюфячки, велела раздавать корм вручную, гладить животных почаще. Выяснилось, собакам не хватает любви. И ветеринаром она была от Бога. Весь городок к ней живность таскал, кого только не лечила: кур, коз, кошек, попугайчиков! Где, интересно, научилась! Что теперь будет? Степе одному не справиться. Как несправедлива жизнь: умереть такой молодой, оставить сиротой ребенка…
И старуха покатила в свою комнату, тихо всхлипывая. Я в полном обалдении смотрела ей вслед. Надо же, Фрида, оказывается, по-своему любила Люлю.
Я взглянула на часы и пошла к себе в комнату – одиннадцать ночи. Если полковник не на работе, то скорей всего он спит. Набрав знакомый номер, стала ждать ответа. Александр Михайлович отозвался лишь на десятый звонок. Я вкратце изложила ему суть дела и услышала легкий шорох у двери. Кто-то явно подслушивал. Бросив трубку, на цыпочках подкралась к входу и с размаху толкнула дубовую створку. Но в коридоре никого не было, только пахло лавандовым мылом. Интересно, кто в доме такой любопытный? Сколько вообще сейчас тут народу? Серж и Лена, Петя и Анна, Кирилл и Диана, Степан, Маша, Миша, кухарка, домработница, Фрида? Нет, Фрида не в счет.
Три года назад старуха Войцеховская совершенно обезножела. Приглашенные специалисты не обнаружили у нее никаких болезней, кроме старости. Обожавший жену Владимир Сигизмундович заказал роскошное инвалидное кресло и переделал все дверные проемы первого этажа. Коляска работает от электромотора, и Фрида управляет ею при помощи пульта, похожего на телевизионный. Вдова может запросто выезжать на улицу, к парадному входу пристроен специальный пандус. В хорошую погоду лучшее развлечение Фриды – поездка в кондитерскую или аптеку. Впрочем, так же запросто добирается она и до рынка, расположенного на другом конце городка. Вот только второй этаж старинного дома недоступен калеке. Коляска при всех примочках не умеет шагать по довольно крутым ступенькам.
Я пошла в комнату к Марусе. Она и заплаканный Миша рассматривали гигантскую поваренную книгу. Увидев меня, мальчик отвел глаза, я молча погладила его по голове, машинально отметив, что волосы у него материнские – рыжие и кудрявые. Вообще сын удивительно походил на мать – белокожий, голубоглазый, с мелкими, словно нарисованными веснушками. От Войцеховских только большой, клювообразный нос.
– Машенька, – ласково сказала я, – хочу поговорить минутку с тобой.
– Пойду спать, – тут же отреагировал Мишка и тенью выскользнул из комнаты.
– Завтра рано утром съезжу в Москву, не волнуйся, к обеду вернусь.
– Зачем? – удивилась Маня.
– Хочу посоветоваться с полковником.
– Тебе что-то не нравится, – протянула Маруся, – думаешь, Люлю умерла не от сердечного приступа?
– Не знаю, – пожала я плечами, – только странно, как можно точно установить причину смерти, просто глядя на тело. Лариса ведь ничем не болела!
– Мусечка, – пробормотала дочь, – не вмешивайся в это дело. Тут все думают, что Люлю скончалась от болезни сердца. Да и кому нужно было ее убивать? Это просто твоя любовь к детективам. Давай лучше вернемся поскорее домой.
Я возмутилась:
– Лариса моя подруга. Так неужели я могу оставаться спокойной, если даже не установлена причина ее смерти? Нет уж, этого я не допущу.
Мы довольно долго спорили, потом Машка залезла в кровать, а я посидела немного возле нее, короче, когда пошла к себе, стрелки часов показывали половину второго. В доме стояла пронзительная тишина. За всеми треволнениями нам забыли подать ужин, и сейчас желудок настойчиво напоминал о себе. Я решила спуститься на первый этаж и поискать какой-нибудь еды. Из комнат не доносилось ни звука. Все спали или притворялись, во всяком случае, нигде не пробивался свет. У двери Люлю я замедлила шаг. Интересно, дремлет ли Степан? И как он себя чувствует, зная, что в соседней комнате лежит мертвая жена?
Вдруг в будуаре послышался легкий шорох и тихий звук отодвигаемого предмета. Я так и подскочила от неожиданности! Конечно, Кирилл профессиональный доктор, но вдруг Люлю уснула летаргическим сном и сейчас пытается проснуться? Тихонечко потянув за ручку, приотворила дверь и посмотрела в щель.
В свете полной луны комната великолепно просматривалась. Несчастная Лариска так и лежала на диване с открытыми глазами. Похоже, к покойной никто ни разу не зашел.
У шкафа, спиной ко входу, стояла Анна и рылась на полках. Секунду я смотрела, как она перекладывает вещи умершей, потом аккуратно притворила дверь и, забыв про голод, пошла к себе. Стало противно. Анна явно искала спрятанное Владимиром Сигизмундовичем сокровище. До сих пор они с Петькой не могли спокойно орудовать в будуаре Люлю. Теперь Анна воспользовалась представившейся возможностью. И никакие покойники ее не смущали. Нет, просто отвратительно! Следовало проучить нахалку.
Я закуталась в простыню, на голову нацепила наволочку и стала похожа на куклуксклановца в белом одеянии. Тапочки скинула, босиком прошлепала к будуару, резко отворила дверь и взвыла замогильным голосом:
– Что ты делаешь в моей комнате, Анна?
Женщина резко повернулась, со стуком выронила какую-то коробку и оцепенела. Продолжая выть, я тихонечко подбиралась к ней. Внезапно Анна издала дикий вопль и, чуть не сбив меня с ног, ринулась в коридор. Она неслась по коврам, гудя, как паровоз. Не ожидая такого сногсшибательного эффекта, я быстрее молнии юркнула к себе в комнату.
Раздались голоса, захлопали двери. Я вышла в коридор. Там уже собрались почти все обитатели дома. Анна, серая, как лондонский туман, повисла на Пете.
– Дорогая, что тебя так напугало? – спрашивал он.
– Там… там, – промычала Анна, – там ходит Лариса.
– Абсурд, – безапелляционно заявила Лена, и я заметила, что среди проснувшихся нет Сержа.
– Она там, – продолжала блеять Анна, – вся в белом и говорит, как из бочки.
Кирилл уверенным шагом двинулся к двери, распахнул ее и зажег свет. Лариса тихо лежала на диване. Лицо ее пожелтело и покрылось какими-то пятнами.
– Вот, – внезапно заорала Анна, – видите коробку? Когда я проходила мимо комнаты, дверь раскрылась, и привидение, уронив шкатулку, жутко завыло.
Все уставились на пол. Я усмехнулась, надо же, какая лгунья! И главное, не могу ее уличить.
– А что ты делала ночью в коридоре? – внезапно поинтересовался Кирилл.
– Пошла в аптечку за лекарством, сердце заболело, – не моргнув глазом соврала нахалка.
– Ладно, – прошелестел Степа, – все перенервничали и издергались. Нечего сказать, хорошие праздники получились. Надо ложиться.
– Бедная мамочка, – внезапно зарыдал Мишка, – лежит совсем одна.
Доктор взял мальчика под правый локоть, Маруся под левый, и они повели сироту в спальню. Петр стал подталкивать Анну. Степан исчез. Остались только я и Лена.
– Бред какой-то, – проговорила девушка резко, – вы верите в привидения?
Я покачала головой и пошла вместе с ней по коридору.
– Ладно, – пробормотала Лена, – пойду подремлю.
Она толкнула дверь, и я увидела в большой кровати Сержа, вполне по-семейному читавшего книгу. Поняв, что любовник обнаружен, Лена быстренько скользнула внутрь. Да, похоже, со смертью хозяйки все в доме перестали стесняться.