Глава 2
Приближалось 31 декабря, и я с тоской взглянула на календарь. Аркадий с Ольгой отправляются с приятелями в ресторан. Куда деваться нам с Марусей? Может, слетать к Наташке в Париж? Новый год во Франции чудесное время!
Проблему решил телефонный звонок. Это оказалась Лариса Войцеховская, которую все почему-то звали Люлю.
– Даша, – затараторила подруга высоким голосом, – ты уже решила, куда отправишься на праздники?
– Нет, – растерялась я, – скорей всего останемся дома. Причем вдвоем с Машей.
– Чудесненько, – обрадовалась Люлю, – тогда мы со Степой приглашаем вас к себе, славненько повеселимся.
Пообещав подумать, я пошла в комнату к Марусе. Девочка твердо решила стать собачьим доктором и регулярно посещала курсы при Ветеринарной академии. Вот и сейчас толстенькая Маня готовила какой-то доклад и жевала чипсы. Рядом как изваяние сидел Банди. Судя по крошкам на морде, псу досталась из коробки малая толика лакомства.
– Мусенька, – вкрадчиво произнесла я, – как ты смотришь на то, чтобы встретить Новый год у Люлю?
Машка оторвалась от описания нервной системы обезьяны, сдула с глаз длинную челку и заявила:
– Прекрасно, а что купить им в подарок?
Перебрав всевозможные виды сувениров, решили остановиться на серебряной сигаретнице для Степана и кружевной скатерти для Люлю. Прихватим еще пару коробок конфет для родителей Степы, старики обожают сладкое. Оставив будущего ветеринара сражаться с мозгом примата, я пошла звонить Ларисе.
Выехали мы с Маней 31 декабря в семь вечера. Дорога скользкая, снег несся прямо в ветровое стекло и тут же стекал с него уже в виде дождя. Путь до Комарова, где жили Степа и Лара, в обычную погоду занял бы от силы полчаса, мы же с Машей добирались почти три. Я вообще боюсь скользких дорог, а недавний случай с Сержем Радовым напугал еще больше. Когда перед глазами наконец возник милый двухэтажный дом, выкрашенный светло-коричневой краской, из груди вырвался вздох облегчения: все-таки благополучно доехали. Загнав машину под навес, мы бегом кинулись к двери. Она распахнулась сразу, и на пороге появилась Люлю во всем великолепии своих ста килограммов.
Род Войцеховских древний. Истоки теряются где-то в XII веке, а на протяжении сотен лет мужчины Войцеховские верно служили короне. Короли ценили своих вассалов и оказывали им разнообразные знаки внимания: дарили земли, драгоценности, породистых лошадей и собак. Но в эпоху Великой Октябрьской революции Войцеховским отчаянно не повезло. Львов, где они жили, отошел к СССР, родовую усадьбу сначала разграбили, а потом превратили в музей дворянского быта. Всех членов клана методично истребили. Чудом удалось спастись мальчику Вольдемару. Ребенка пожалел повар и выдал за своего сына. От него и пошла новая ветвь семьи, родовитая, но отчаянно нуждающаяся.
Финансовое положение Войцеховских выправилось не так давно. В конце семидесятых Степану пришла в голову идея разводить собак на продажу. Началось с того, что близкие приятели, побывав во Франции, привезли оттуда йоркширского терьера – собачку практически неизвестную в Москве. Степан купил у них Женевьеву и удачно продал первый приплод. При Советской власти на торговлю щенками смотрели сквозь пальцы. Коммунисты считали это невинным хобби, чем-то вроде коллекционирования марок или монет. Но коллекционер коллекционеру рознь, стоимость иных собраний оценивается миллионами долларов. Степана ждал оглушительный успех.
Комарово не Москва, хотя лежит в нескольких километрах от столицы. Жизнь тут спокойная и провинциальная. Войцеховские имели собственный дом, и никому не было дела до того, что во дворе у них носится пять собак. На замечания соседей, что хватило бы и одной Женевьевы, Степа только улыбался:
– Ну люблю животных, просто сил нет.
Степины йоркширы расселились среди московского бомонда. Иметь кобелька или сучку от Войцеховских стало модно. Старик Вольдемар только крякал, глядя на новую машину, хорошую мебель и толстую сберкнижку. Степиным благополучием заинтересовались соответствующие органы, но мужчина оброс невероятным количеством знакомых, и в местное ОБХСС позвонили из самой Москвы. Больше Войцеховского не трогали, а дочка начальника Комаровского ОБХСС получила на день рождения очаровательного щенка, и, как говаривала сова из книжки про Винни-Пуха, «безвозмездно, то есть даром». Потом грянула перестройка, и Степа оказался на самом гребне. Они с Лариской теперь выезжали на международные выставки, откуда привозили награды мешками. Бизнес расширялся, к нынешнему моменту у Войцеховских был большой питомник, налаженный рынок сбыта, известность в мире собаководов.
Лариска до замужества закончила какой-то институт, но потом пошла на курсы и превратилась в ветеринара. Характер у Лариски веселый, и хорошее настроение, как правило, не покидает ее. Аппетит соответствует характеру, поэтому весит Люлю около центнера, что не мешает ей быстро и ловко двигаться.
Увидев нас, Лариска радостно закричала:
– Степа, Степа, беги скорей сюда, посмотри, кто приехал.
Пока мы раздевались, подошел Степан и принялся трясти мою руку:
– Даша, мы счастливы.
– А где Миша? – спросила я.
Люлю огляделась по сторонам, разыскивая сына.
– Не знаю, скорей всего у себя в комнате. У него сейчас кошка котится, боится одну ее оставить.
– Кошка котится? – оживилась Маруся. – Наверное, нужна помощь.
И девочка с ужасающим топаньем понеслась на второй этаж. Степан рассмеялся:
– Чувствую, будет кому дело передать.
Мы прошли в ярко освещенную гостиную. Возле сияющей огнями елки в удобных креслах сидели Петр, брат Степана, Анна, его жена, и незнакомая мне пара.
– Ты ведь не знаешь Диану и Кирилла, – сообщила Люлю, – знакомься. С Дианой вместе учились, а Кирилл ее супруг.
– Между прочим, я еще и доктор, а не только супруг Дианы, – раздраженно заявил мужчина.
Степа примиряюще замахал руками:
– Кирюша, ты чудесный доктор, но быть мужем такой красавицы, как Диана, по-моему, очень приятно.
Доктор пробормотал что-то нечленораздельное в ответ. Я вздохнула: надо же, уехать от собственного «домашнего уюта» и попасть в чужой. Надеюсь, Кирилл не начнет сейчас громко выяснять отношения со своей весьма невзрачной женой. У Люлю всегда было мило, весело и непринужденно. Сейчас что-то изменилось даже в обстановке гостиной. Я пригляделась повнимательней. Комната выглядела как-то странно. Картины сняты со стен и лежат на полу. Книги вынуты и громоздятся около полок. У большого торшера отсутствует абажур, и свет ничем не прикрытых лампочек бьет прямо в глаза. На диване распоротые подушки. Казалось, в комнате орудовал вор или милиция проводила тщательный обыск.
Рядом с весело горящим камином тосковало пустое кресло-качалка, постоянное место старика Вольдемара. Странно, что отец Степы не сидит, как всегда, у огня.
– А где Владимир Сигизмундович? – поинтересовалась я. – Привезли ему на Новый год любимый миндаль в шоколаде.
Повисло молчание, потом Степан произнес:
– Папа умер месяц тому назад от инфаркта.
Я окончательно растерялась. Как же так? Никто не предупредил меня! Ни за что теперь не спрошу про Фриду, мать Степы, может, и она тоже…
Словно услышав эти мысли, Люлю пояснила:
– Фрида пошла отдохнуть перед ужином. Ей уже трудно встречать Новый год, не поспав два-три часа днем, все-таки восемьдесят стукнуло.
Я облегченно вздохнула, слава богу, хоть Фрида жива и здорова. Снова повисло молчание. Ветер завывал в каминной трубе, и в мою душу постепенно стало закрадываться ужасное подозрение: так ли уж весело встретим Новый год?
В гостиную влетела Маруся.
– Мамулечка, – заорала она с порога, – пойди посмотри, какие расчудесные котятки родились. Мишка их сейчас тряпочкой обтирает.
Потом она огляделась по сторонам и бесхитростно спросила:
– Ой, тетя Лариса, вы затеяли ремонт? У Мишки в комнате тоже такой кавардак!
Люлю не успела ответить, потому что снаружи донесся гудок автомобиля.
– Это Лена, моя племянница, – обрадовалась хозяйка. – Слава богу, все в сборе, никто не застрял на этой ужасной дороге.
Через пару минут в комнату быстрым шагом вошла потрясающе красивая девушка. Ростом под метр восемьдесят, длинные удивительно густые белокурые волосы ниспадали почти до осиной талии. Огромные карие глаза с пушистыми угольными ресницами приветливо улыбались. Только крупный рот слегка портил впечатление от нежного лица. Уголки губ капризно изгибались, выдавая избалованную и своенравную натуру.
Увидев небесное явление, Петр приосанился, Кирилл машинально втянул живот. Заметив это, жена доктора усмехнулась, а Анна покраснела.
– Лариса, – весело прощебетала Лена, – наконец-то добрались. Ну и дорога, такое ощущение, что едешь по холодной овсяной каше. Думала, застрянем обязательно.
– Кто это мы, – растерялась Люлю, – ты разве не одна?
– Нет, – еще веселее заявила племянница, – привезла своего жениха, надо же тебе его показать.
И она крикнула:
– Дорогой, давай быстрей сюда, знакомиться с будущими родственниками.
Услышав про жениха, дамы расслабились, зато окаменела я, потому что в гостиную вошел не кто иной, как профессор Серж Радов.
«Ничего себе, – пронеслось в моей голове, – несколько дней тому назад потерял жену, плакал, убивался и уже успел обзавестись невестой!»
– Это профессор Серж Радов, – сообщила Лена, – сначала он просто был моим научным руководителем, а женихом стал только в ноябре, надеюсь, вы с ним подружитесь.
Я почувствовала легкое головокружение. Ну-ну, оказывается, в ноябре старый ловелас сделал девочке предложение, это при живой-то жене. Вовремя, однако, умерла Изабелла. Интересно, Лене известно, что Серж вдовец?
Психолог тем временем пожимал протянутые руки и добрался до меня. Я весело улыбнулась:
– Рада встрече, господин Радов!
Профессор слегка изменился в лице, но удар выдержал и мило проговорил:
– О, вот неожиданность!
– Надеюсь, приятная, – продолжала я улыбаться, как кобра.
– Вы знакомы? – удивилась Люлю.
– Так, встречались, – неопределенно ответила я. Серж предпочел промолчать. Очевидно, для того, чтобы казаться моложе, профессор оделся по-студенчески – мягкие вельветовые джинсы, простой пуловер и кожаная жилетка с бахромой и заклепками. Нелепый рокерский наряд странным образом шел ему. Во всяком случае, цель была достигнута: Серж выглядел намного моложе Кирилла, Петра и Степана, облаченных в строгие вечерние костюмы.
– Ну, нашли? – осведомилась Лена.
– Нет, – покачал головой Петр.
– Может, ничего на самом деле и нет, – проговорил Степа.
– Конечно, Вольдемар любил пошутить, – сообщила Люлю, – но это же просто издевательство.
– Надеюсь, Серж поможет, – сказала Лена, – он профессионал, знаток человеческой натуры.
– Исходя из того, что мне рассказала Леночка, – завел Радов, – думаю, искать надо в самых необычных местах.
Я почувствовала себя полной идиоткой. Здесь что-то ищут, но я не знаю ни что, ни кто это спрятал. Надо спросить у Люлю. Но в этот момент раздался легкий скрип, и в гостиную в инвалидном кресле въехала Фрида. Старая женщина весила чуть больше кошки, а ростом была с десятилетнего ребенка, но голос ее, звучный и громкий, заставил присутствующих вздрогнуть.
– Все собрались? – прогремела она.
– Все, – сказал Степа.
– Не слышу! – сообщила Фрида.
– Мама, – заорал Степан, – включи слуховой аппарат.
Фрида покрутила руками дужки очков и удовлетворенно пробормотала:
– Все равно ничего не слышу!
– Фрида, – завопила Люлю, – поставь аппарат на максимум.
– А зачем ты так визжишь? – тихо осведомилась свекровь, – я ведь не глухая.
Люлю всплеснула руками и ничего не сказала. Степа стал торопливо приглашать всех в столовую, и мы перешли туда. У большого окна стояла еще одна елка, под которой горкой лежали подарки. Маруся сунула туда и наши сувениры. Стол сверкал и переливался. Жизнь в провинции имеет свои преимущества. Во всяком случае, такие соленья и домашнюю колбасу можно поесть только в деревне. К тому же, насколько я помню, кухарка Войцеховских фантастически готовила мясо. Вот и сейчас нежный ростбиф радовал глаз, а нос ощущал чудесный запах запеченного окорока. Бутылки соответствовали: обязательное шампанское, чудесное бордо, а к кофе скорей всего подадут хорошо выдержанный коньяк.
Мы начали рассаживаться. Фрида устроилась во главе стола и недовольно протянула:
– Ветчина слишком жирная, вредно для печени.
– Не ешь, – немедленно отреагировал сын, – тебе и в самом деле вредно, а нам в самый раз.
– Печень следует беречь, – наставительно заявила мать.
– Разочек можно и забыть о диете, заявляю как доктор, – улыбнулся Кирилл.
– Какова ваша специализация? – ринулась в бой Фрида.
– Терапевт, – коротко ответил врач.
– Да, – хмыкнула старуха, – это тот, кто выписывает рецепты на аспирин, а в более сложных случаях отправляет к узким специалистам?
Доктор промолчал, но его шея стала медленно багроветь.
– Давайте выпьем, праздник на дворе, – примиряюще сказал Петька.
– Да, – подхватила Анна, – самый лучший праздник, Новый год.
Мы приступили к трапезе, намеренно болтая о всяких пустяках. Беседа изредка прерывалась недовольными замечаниями Фриды, но собравшиеся игнорировали их. Так взрослые не замечают маленького капризного ребенка. Кстати, дети, быстро поев и получив подарки, убежали наверх к новорожденным котятам.
От обильной еды и выпивки у меня начали слипаться глаза. Подождав, когда принесут пирожные, я тихонько пересела на диван, мечтая под любым предлогом отправиться на боковую. Спать хотелось немыслимо. Но Люлю включила музыку и затеяла танцы.
– Разрешите? – Передо мной стоял Серж, протягивая мне руку.
Пришлось согласиться. Танцевать не люблю, да и не умею, пожалуй, к тому же мне на ухо наступил даже не медведь, а слон. Но и Серж большим мастерством не отличался. Мы медленно топтались в углу гостиной и отдавили друг другу ноги.
– Спасибо, большое спасибо, – неожиданно произнес профессор.
– За что? – искренне удивилась я.
– За то, что не рассказали про нашу первую встречу, – потупился психолог, – видите ли, Леночка не знает, что Беллу убили.
– И как же вы собираетесь скрыть от нее данный факт? Это ведь нереально, кто-нибудь обязательно проболтается или выразит вам сочувствие. Нельзя же предупредить всех знакомых!
– Сам знаю, что глупо, – вздохнул Серж, – но такую женщину, как Лена, можно встретить только раз в жизни. Вот и не захотел ее отпугивать. А то будет держаться от меня подальше.
– Насколько я поняла, вы стали женихом в ноябре, но ведь не на следующий день после знакомства?
– Нет, конечно. Мы встретились два года назад, когда Лена поступила в аспирантуру.
– Два года!
– Сначала она была просто моей аспиранткой. И только в марте этого года отношения стали более близкими.
Я промолчала. Ну и жук этот Серж. Помню, как со слезами на глазах рассказывал полковнику об измене жены и своих глубоких переживаниях. А сам, оказывается, завел бурный роман с хорошенькой аспиранткой.
– Очень прошу вас, – страстно зашептал Серж, – просто умоляю, не рассказывайте никому про Изабеллу.
– Не буду, выпутывайтесь сами, я не сплетница.
На радостях профессор поцеловал мне руку.