Глава 2
Следующий день выдался пасмурным и прохладным. Небольшая квартира Августы оставалась темной и неуютной. Она сидела на своей кровати, спустив ноги на холодный пол, и думала, остановив свой взгляд на коробочке с кольцом. Оно тихо покоилось на стеклянном маленьком столике и привлекало внимание переливом лучей в камне. Настроение потихоньку катилось по наклонной вниз…
На самом деле все было не так плохо. Сопящая рядом Аня смешно подергивала ногами, которые торчали из-под покрывала. Яркие маленькие лампочки на потолке, все по последнему писку моды, приветливо дарили свое тепло. Но в квартире модные были не только лампочки, а абсолютно все. Ян сделал для своей сестры настоящий уголок рая. Все в бежевых тонах, красивая мебель, декоративный камин, кухня, как космос, и зал, как в пятизвездочном отеле. Все это становилось мрачным и тусклым для нее в такие дни…
– Августа, долго так будешь сидеть? – проворчала Аня.
– А ты? Долго так будешь валяться?
– Наверное, надо собираться и уже ехать к нам домой праздновать твой день рождения… С днем рождения!!!
Но Аня никогда не дарила подарков. Как было положено, точнее, заведено, подарок всегда был большой и дорогостоящий, но от всей семьи. Так планировалось и в этот раз.
Приехав домой к брату, Августа не застала его. В доме было на удивление тихо и спокойно. Она прошла в зал и увидела спокойно играющих на ковре двойняшек Пашу и Дашу.
– А где у вас мама? – озадаченно спросила Августа, осматривая дом.
Дети недоуменно посмотрели на девушку, о чем-то явно подумали и решили играть дальше.
– Так они и заговорили тебе в два года! – хохотнула Аня.
Девушки прошли в кухню, как в самое важное место для сегодняшнего дня, и встретили там пятилетнего Максима, загруженного работой. Он задумчиво, надув губы, тыкал вилкой в жидкое тесто и всем своим видом показывал лень.
– Максим, привет, – Аня бросила сумку на стул и подошла к холодильнику.
– Я думал, ты больше с нами не живешь, – заметил мальчик.
Девушки переглянулись, и послышался тихий смешок. Максим был довольно остроумным мальчиком…
– Где мама?
– В огороде…
– Иди к детям, я сама помешаю тесто, неумеха!
Августа подошла к окну и, присмотревшись, увидела молодую женщину с маленьким ребенком на руках. Мария тихо прогуливалась, ветер раздувал ее длинное светлое платье. Она показывала малышу деревья, стремящихся ввысь бабочек и колорадских жуков, поедающих листья картошки. Все было спокойно и тихо, малыш сосал соску, невероятно надув розовые щечки, и с интересом хлопал глазами.
К вечеру все было готово. Стол был красиво накрыт, Аня с Максом неутомимо надували последние оставшиеся шары, а Мария тем временем терпеливо усаживала маленьких детей на высокие стулья.
Через минуту в зал вернулась нарядная именинница. Дети в комнате мигом отбросили все свои важные дела и перевели свои взгляды на шикарное синее платье Августы, так подчеркивающее ее красивую фигуру. Ее светлые локоны свисали растрепанными кудряшками вниз, до плеч. Лицо светилось, синие глаза оглядывали всеобщий бедлам и суматоху, красивые скулы тотчас пропали с приходом улыбки, которая была еще красивее. Двинувшись вперед, девушка неожиданно качнулась и, всегда поражая людей своей неловкостью, чуть не вписалась в декоративный цветочный столб.
– Кто рассыпал бусины? Убирайте, – строго приказала Мария, присаживаясь за праздничный стол.
– Даша играла с ними! – недовольно ответил Максим, садясь на корточки рядом с бусинами. Надутая Даша молча сидела за столом, и приученный уже убираться за малышней, Макс делал свое дело.
Максим, удивительно добрый мальчик, во всем копия своего отца, делал всегда все правильно, без лишних упрашиваний, но постоянно что-то ворча себе под нос.
– Кто тебя опять обидел? – вошедший в комнату Ян по странности своей обошел ребенка стороной и остановился посреди комнаты.
Обстановка в комнате неожиданно изменилась с приходом мужчины. Он был одет в элегантный дорогой черный костюм, из пиджака выглядывала белая рубаха, а его взгляд казался потерянным и каким-то другим. Поймав себя на мысли, что он стал центром внимания, Ян переменился в лице и улыбнулся как бы под общий настрой, однако его темно-синие глаза остались такими же холодными и печальными.
– Где ты задержался? – обеспокоенно спросила Мария.
– Я был у Зосимы, – тихо ответил он, присаживаясь за стол.
В памяти Августы вспомнился вчерашний разговор с Зосимой перед уходом, и мелкая дрожь пробежала по ее телу.
– Она что-то сказала ему, – прочитав мысли подруги и наклонившись, шепнула на ухо Аня.
– Что-то плохое, – Августина съежилась.
Брат поймал ее взгляд и, встав с места, взял бокал.
– Начнем праздновать! – его лицо наконец-то скинуло мрак и, оглядев всех своих детей и жену, он снова остановил взгляд на сестре. – Ты прекрасна, Августа. Чем старше ты становишься, тем больше я понимаю, что ты копия своей матери…
Все за столом как-то по-разному вздохнули, и Даша ткнула ложкой в праздничный торт.
– Восемнадцать лет назад, 27 августа, на свет появилась ты. Появилась неожиданно, так некстати, осмелюсь сказать… Но ты появилась, и это главное. Ты с нами, – он указал открытой ладонью на людей за круглым столом. – И дай Бог, чтобы ты всегда была рядом с нами и не оставляла нас никогда.
Взрослые подняли бокалы, дамы расчувствовались, Даша засунула ложку с тортом в рот.
– Мы любим тебя! – Мария поцеловала Августу в щеку и торжественно вручила ей небольшую коробочку с ключами.
Праздник разразился неожиданно и ярко. Максим танцевал, схватившись за подол длинного платья мамы, Даша прыгала вместе с Пашей, попеременно падая и с истерическим смехом поднимаясь. А Ян с Аней довольно улыбались, находясь в гараже дома, тем временем как Августа неуверенно восседала в салоне новой спортивной машины.
– Теперь есть смысл сдавать на права, – заметил Ян и попятился назад к выходу.
– Пап, ты уходишь? – Аня отошла от увлеченной Августы.
– Сегодня ночью мы с мамой выезжаем в Москву. Мне нужно по работе, и на дом посмотреть, его почти достроили. Надо собираться.
Он кивнул головой в знак прощания и скрылся за дверьми. Поднимаясь по темным лесенкам в дом, он отчаянно проводил руками по холодной настенной штукатурке. Его шаги были медленными, голова казалась тяжелой… Стоящая в прихожей жена держала на руках семимесячного Германа. Малыш дергал ее темные волнистые волосы, и женщина устало закрывала добрые карие глаза. Ян посмотрел на нее так, как будто давно не видел. Как и всегда, она казалась ему взрослой, сильной и умной женщиной.
На самом деле Мария и вправду была старше Яна на три года. Ей было тридцать, и Ян действительно выглядел гораздо моложе. Когда пара была в городе, проходившие мимо девушки с интересом осматривали их. Мария видела, как внешность ее мужа притягивает женский пол: смуглый, темный, с глубокими синими глазами и тонкими губами, он представлялся женщинам в образе «мачо». Но как только через знакомых девушки узнавали, что у этого двадцатисемилетнего «мачо» есть жена и пятеро детей – их руки опускались сами собой. Они видели, как покоривший их сердце мужчина обнимает «темноволосую счастливицу» и тут же начинали обнаруживать в ней недостатки. Недостатки искали все, даже Мария, но только не Ян, постоянно затыкавший рот жены по поводу ее послеродового животика.
– Герман, твоя маман устала. Прекрати дергать.
Ян подошел к ней и ребенку, погладил животик и, сказав ей пару слов, ушел в спальню.
Закрыв за собой дверь, он наконец почувствовал себя спокойно в уединении и тишине. Его глаза сверкнули в темной комнате, и холодный пот крапинками выступил у него на лице. Скачок волнения встрепенул его, он закрыл дверь на замок и, подойдя к письменному столу, зажег старинную железную лампу.
Скрипнул стул, открылся ящик, дребезжащая рука достала чистый белый лист. Ян интуитивно нашел толстую ручку и дикими глазами уставился на листок. Во взгляде было какое-то необъяснимое чувство. Тут было горе и страх, любовь и ненависть, мучение и молитва, бешенство, непонимание, в конце концов, злость! Налетевшие на него воспоминания врезались кинжалом в грудь. На белую рубашку покатились соленые капли. Горестные глаза захватили расплывчатое изображение их семьи. Небольшая фотография в темной рамке приветливо стояла на столе. Улыбающиеся дети, жена, Августа и даже Зосима – все были на ней. Его взгляд просветлел, и как завороженный он несколько секунд неотрывно смотрел на Зосиму. После этого он пододвинул к себе листок поближе, взял ручку и начал прерывисто писать.
Зосима не спала. Она молилась. Ее общение с Яном могло происходить хоть когда, пускай даже так, через фотографию. Все было в каком-то напряжении. И плохо было не только Яну, плохо было почему-то всем.
Августа тоже попала в этот список. Возвращаясь домой довольная и радостная, она резко потеряла в себе все положительное, что несла домой. Самым грустным для нее в этот день было то, что Глеб не обмолвился и словом…
Августа решительно завернула в знакомый дворик, зашла в первый подъезд многоэтажного дома и тут скорость ее ходьбы потихоньку стала уменьшаться. Когда девушка дошла до третьего этажа, в ее голове зародилось желание уйти, но ноги сами стали подводить ее к чернеющей в углу двери. Августа подняла руку и с неожиданно налетевшей злостью стукнула по звонку. Еще раз. И еще.
– Чего ты долбишься? – толстая соседка по площадке выступила на порог, не расставаясь с семечками, завернутыми в конусообразную трубочку из газеты. – Не видишь, нет никого дома?
Августа с жаром выдохнула и словно не обратила внимания на женщину. Девушка все так же стояла у двери, опустив голову.
– Уехал он. Еще вчера ночью.
Соседка пнула обратно в квартиру выбежавшего рыжего кота и хлопнула дверью.
Улицы освещались хорошо и тени, бежавшие следом за девушкой, уже не пугали ее. По возвращении домой была уже глубокая ночь. Августа очень много времени провела на улице. Пустые дворы давали ей свободу мысли… Она думала о Глебе и пыталась уместить у себя в голове то, что его рядом больше нет. Пропал, оставив после себя глубокую дыру в груди. Она так сильно любила его, так сильно была привязана к нему, что ее самовнушение самопроизвольно стало угнетать Глеба за его поступок.
От любви до ненависти один шаг.
Лежа на неубранной расправленной постели, она завороженно смотрела на потолок. В памяти возникали самые святые, самые любимые моменты, связанные с Глебом. Августа вспомнила, как ехала с Яном и Максимом из роддома, только что проведав Марию и новорожденного Германа. Вся машина была завалена игрушками, Ян с улыбкой управлял машиной, на этот раз не сигналя и никого не обгоняя. Максим зачем-то нюхал кожаное сиденье, а Августа разбирала коллекцию его пистолетов.
– Макс, когда ты успеваешь их разбрызгивать? – с азартом проверяя пистолеты на наличие воды, поинтересовалась девушка.
– У меня есть полный в кармане.
– Дай.
Максим добродушно отдал Августе пластмассовый тяжелый пистолет и удивленно захлопал глазами, когда девушка опустила стекло.
– О! Стреляй! – радостно завопил он.
– Августа, ты в детство впала? – Ян кинул взгляд в зеркало на задние сиденья.
Широкая улыбка осветила лица детей, Августа высунула руку из окна и стала стрелять по всему, мимо чего проезжала машина.
– Сейчас я увеличу скорость, и ты не сможешь никуда стрелять, – пригрозил водитель.
– Ну Ян, пожалуйста!
Девушка на мгновение ощутила какое-то нелепое счастье. Детская забава увлекла ее, она стала выбирать мишени более внимательно и более четко попадать в них.
– Смотри, вон, велосипедист! – детский пальчик указал Августе нужное направление.
Цель приближалась к машине все ближе и ближе – точнее, машина к цели. Наконец-то велосипедист поравнялся с ними и, наверное, почувствовав что-то неладное, оглянулся. Вода атаковала его резко и неожиданно. Парень сильно пошатнулся, потерял управление и на всей скорости влетел в черный джип.
– Черт, Августа! – закричал Ян, резко останавливая машину.
От неожиданности Макс влетел в спинку переднего сиденья, Августа стукнулось головой, а на асфальте остался след от шин…
– Ты в порядке, парень? – вылетая из машины, крикнул Ян.
Пострадавший пошевелил рукой, оттолкнул ногой велосипед и при помощи Яна поднялся на ноги.
– Господи, простите, – виноватая Августа подошла к ним.
– Ладно… пустяки… – ответил парень, стряхивая с окровавленного колена песок.
Он сильно жмурился, сжимал губы, и явная сильная боль прослеживалась в его мимике. Он потер руки, прищурился от солнца, и наконец-таки подняв голову к подошедшей девушке, ощутил, как вдруг перестал чувствовать боль…
Секундное молчание перебилось с приходом Макса.
– Машина вроде бы цела, – обняв колено отца, пролепетал он.
Августа немного посторонилась. Сильный ветер раздувал ее волосы, она чувствовала себя как обычно: неловко и чудовищно нелепо.
– Глеб, – в конце концов, парень решил представиться и протянул «виновнице» руку.
– Августа, – очень смущаясь, отвечала она.
– Меня зовут Ян. Садись в машину, нужно отвести тебя в больницу, – скомандовал мужчина после крепкого пожатия руки. – Все же без вывихов, я думаю, у тебя не обошлось.
Все сели, велосипед поместился в багажник, и машина поехала, наконец, убрав за собой «пробку» на дороге.
Образ Глеба в воспоминаниях оставался все таким же светлым и приятным. Она боялась, что со временем забудет его лицо, походку, жесты и бархатистый голос.
Августа вспоминала тот момент, когда вышла из машины и увидела перед собой темноволосого невысокого мальчика. Его внешность показалась ей миниатюрной, милой и невероятно притягательной. Глубокие ямочки на щечках, красивый подбородок, большие глаза яркого песочного цвета и пара незаметных веснушек на лице. Темноватые недлинные волосы спокойно покачивались от ветра, и прямой нос с горбинкой резко вдыхал воздух. Глеб казался небольшого роста, но как только переставал сутулиться, принимал совершенно другой вид.
Его первый рассказ в машине был об утренней спешке, которая надоумила его ехать на велосипеде, дабы переплюнуть все пробки, бывающие в Подольске по утрам. В тот день он торопился на собеседование, и ему повезло с первой дорогой, однако не со второй, обратной. Хотя с какой стороны посмотреть!
Ян высадил Глеба возле больницы, достал никак не покарябанный велик и велел Августе пронаблюдать за процессом и потом все ему рассказать. Оставил денег, еще раз извинился за свою сестру и, засунув выглядывавшего Макса обратно в машину, поехал домой.
Августа скованно посмотрела на абсолютно открытого, улыбающегося как ни в чем не бывало юношу и проглотила язык. Так началась новая история о настоящей, безумной, но не вечной любви…
Хотя кто знает?