Глава 1. Ветер
Насколько помнит Хадж Амин, он сказал лишь одно: «Не сводите меня с этой развратницей!» А когда инженер Сайф заметил: «Это все уже в прошлом», – то Хадж Амин спросил: «А откуда это известно?» Хадж Амин твердо помнит только до этих слов, но вот того, что он сидел и что-то сочинял за спиной у Зейнат-ханум, – этого не помнит. Несколько дней назад он, обернувшись к остальным, высказался о ее доме: «Разве этот дом стоит больше двух миллионов?» Все присутствующие отрицательно покачали головами, и инженер Сайф ответил: «От силы будет миллион восемьсот тысяч». Получив всеобщее одобрение, он ударил кулаком об стол, вскочил и сказал: «Хорошо, да заберет она три миллиона и гнев свой поубавит!»
Хадж Амин и не помнит, что говорил что-либо, помимо этого, за спиной у Зейнат-ханум. Напротив, то были самые первые слова, и чаще всего так говорили другие, а не он сам. Откуда было знать Хадж Амину, кем раньше была Зейнат-ханум и чем занималась в прошлом. Даже если он и разглагольствовал о том, что от плохого дерева нечего ждать хорошего приплода, – то ведь все это он слышал от людей, ничего сам не придумал. Когда по кварталу пронесся слух, что Хадж Амин скупает по неплохой цене дома в округе для строительства школы, пришли все жители квартала, чтобы поручить ему продажу своего жилья, за исключением Зейнат-ханум. Были даже те, кто жил на другой стороне; и они тоже пришли к Хадж Амину ради участия в таком добром деле, изо всех сил умоляя его: «И мы тоже даем вам поручение!»
Но вот Зейнат с самого начала твердо и решительно заявила: «Нет!» – и настояла на своем. Когда люди услышали об этом, то выудили все старые слова, припрятанные по закромам, и пустили их по кругу: «А, это та самая, что плясуньей была? Распутницей? Сама без роду без племени, да еще и против строительства школы?»
Такие кривотолки передавались по секрету, шепотом и наконец достигли ушей Хадж Амина. Затем все те же жители квартала выступили посредниками, но Зейнат-ханум по-прежнему отнекивалась. Сам инженер Сайф ходил к ней не меньше пяти раз.
В конце концов Сайф сказал: «Хадж Амин, я схожу еще раз, но если она и тогда не согласится, прибегнем к силе!»
Однако Хадж Амин был с этим не согласен: «Силой – ни в коем случае! Мы же хотим совершить благое дело, а не чтобы нам в спину плевали да нас проклинали!»
«Кто же будет плевать и проклинать? Все же согласны!»
«А какая разница? Иди-ка да попытайся ее укротить, говори с ней на любом языке, который знаешь».
Но когда инженер Сайф сказал: «Ну, Зейнат-ханум, скажите же что-нибудь. Ведь ваше «нет» – не ответ», – Зейнат-ханум подняла голову и промолвила: «Я скажу лишь одному Хадж Амину!»
«То есть вы сами изволите прийти к нему?»
«Нет, пусть он сам сюда пожалует».
Вот так и случилось, что Хадж Амин закричал: «Не сводите меня с этой развратницей!»
«Я все думаю о том, как это ты, со всей своей ученостью, с этой женщиной не совладал?»
«Хадж Амин, Пророком клянусь, говорил с ней всеми способами и языками, какими только владею, сказал: «Я ведь не только советник Хадж Амина, но и его доверенное лицо, все равно что сын его, и все, что ты мне поведаешь, словно ему самому скажешь. Хоть слово скажи, я ему передам и ответ доставлю». Она сидела как глухонемая и больше ни словечка ни сказала… Теперь очередь за вами: хоть на один миг зайдите туда, и дело с концом».
«А люди-то что скажут? Разве не будут говорить: Хадж Амин отправился к публичной женщине, посидел у нее, а потом встал и ушел?»
Вплоть до этого момента Хадж Амин ясно помнит, что сказал эту фразу: «Отправился к публичной женщине, посидел у нее, а потом встал и ушел».
Он слышал и то, что сказал инженер Сайф: «Что это вы говорите, Хадж-ага?! Все люди с вами общаются, почитают вас, и никто вас не избегает. Это все уже в прошлом».
Но он все никак не сдавался и гнул свое: «А откуда это известно?»
И даже сейчас, когда он об этом думает, то замечает, какой глубокий смысл был в его словах «А откуда это известно?» и что Зейнат-ханум права, когда говорит: «Хадж Амин, вам-то хорошо за нашими спинами сочинять!»
Хотя он и отвечает: «Что это еще за слова такие, ханум?»
Но сам прекрасно осознает, что эти слова, то есть: «Ты-то все еще такая же, как раньше, что бы люди ни говорили о том, что ты изменилась да покаялась, все это чепуха…» – означают: «Что за дурная клевета?»
Бессознательно он начинает говорить вслух: «Но вы же простите, ханум?»
«Я прощу, Хаджи! Один человек – и столько в нем злорадства! Садитесь, прошу, я пока чай принесу. И вы присаживайтесь, господин Сайф!»
Хадж Амин поневоле присел. У него было такое ощущение, будто комната описывает круги вокруг него. Ему никогда бы и в голову не пришло, что Зейнат-ханум при первой же встрече с ним повторит его же слова!
«И как же она узнала о том, что он говорил? Ведь никто, кроме самых приближенных, вроде инженера, не слышал этого, да и они тоже не из тех, кто треплется на каждом углу.
Выведать что-либо о подобных визитах и получить такие сведения, должно быть, нелегко. За внешностью этой женщины скрывается совсем другой мир».
«Мир, Хадж Амин?» – то был голос Зейнат, донесшийся из комнаты по соседству с кухней, а потом показалась и она сама с подносом чая. Маленький золотистый поднос с зубчиками справа и слева, две хрустальные чашки с блюдцами и сверкающий, словно агат, чай. Зейнат держит одной рукой поднос, а другой придерживает на себе голубую чадру в цветочек, так что вместо ног видны лишь ее голубые тапочки на ковре.
Глядя на лицо Зейнат, Хадж Амин испытывает неясное чувство, что оно знакомо ему, может быть, она похожа на какого-то близкого друга, но сколько он ни напрягает память, никого конкретно не может вспомнить.
Своим самообладанием и зрелостью она напоминала пятидесятилетнюю, но, судя по блеску в глазах и свежести лица, было ей никак не больше сорока. Даже тридцать семь – тридцать восемь, и то с натяжкой… Но до чего же она хорошо сохранилась! Ни единой морщинки на лице. И лицо у нее ни смуглое, ни белое. Словно вобрало в себя и изящество смуглости, и красоту белизны. Матовые тени вокруг карих глаз делали ее еще краше. Лицо соразмерное, не костлявое, ничего лишнего, что портило бы его миловидность. Губы не маленькие, но изящно очерчены, брови же – широкие, вытянутые. До чего же прекрасный вид они придавали лицу!
Зейнат ставит поднос с чаем рядом с одеялом, на котором сидят Хадж Амин с инженером, плотнее стягивает на себе чадру и опускается на колени. Кутание Зейнат в чадру внезапно приводит Хадж Амина в чувство, и он осознает, что изумленно взирает на нее.
Зейнат берет с подноса чай и ставит перед своими гостями.
Должно быть, его до такой степени увлекло то, что она выглядит так молодо.
«До чего же, женщина, ты молодо выглядишь при твоем-то прошлом!»
Ее голос и угощение колотым сахаром привели его в себя.
«Мир, Хадж Амин! Еще столько в нем для нас секретов!»
Хадж Амин берет кусок сахара и тут же чувствует, будто его ударили в самый мозг. Пауза. Он медлит, споря сам с собой, но не может скрыть своего изумления.
«Вы словно сердце человеческое исследуете!»
От этого разговора Сайф вздрагивает, а Зейнат с милой улыбкой отвечает:
«Не думай, что любые заросли пусты… ведь в них может быть…»[1] После недолгой паузы она продолжает: «Чай ваш остыл, отведайте».
Хадж Амин берет чашку слегка трясущимися руками и подносит ко рту. Аромат чая щекочет его ноздри, он медленно выпивает все до последней капли и ставит чашку на пол. Про себя он думает: «Вот если бы я захватил с собой сигареты «Эшно», они бы пришли мне на помощь в этом конфузе». Повисает тяжелая пауза, и Зейнат поднимается под тем предлогом, чтобы принести фрукты, и говорит: «Хадж Амин, сигарет «Эшно» нет, но есть «Винстон», если такие курите, я принесу».
Хадж Амин, словно желая поймать Зейнат за руку и усадить, привстает с колен и говорит: «Присядь, Зейнат-ханум! Я же в этом не разбираюсь!»
Сайф застыл с чашкой чая в руке, так и не поднеся ее ко рту. «Что это сегодня вечером Хадж Амин ведет себя будто безумный? Словно его подменили!»
«Что такое, Хадж Амин, в чем вы не разбираетесь?»
У Хадж Амина нет ни возможности ответить на вопрос Сайфа, ни настроения, ни духу поведать о том, что с ним происходит с того момента, как они вошли в этот дом.
«Пойду-ка я принесу фруктов, еще чего-нибудь, сейчас вернусь. А вы, Хадж Амин, попытайтесь совладать с собою».
Ответ Зейнат лишь обостряет изумление Сайфа:
«Хадж Амин, а вы скажете мне, что здесь происходит?»
Хадж Амину передается его смятение: «Ты думаешь, я сам понимаю?! Я даже забыл, для чего мы сюда пришли!»
«Я-то думал, что я лишь посредник в вашем знакомстве с Зейнат-ханум. И теперь не говорите, что…»
«Что что? Что раньше мы учились в одном классе или работали вместе?! Ты явно обалдел побольше моего, инженер».
Возвращается Зейнат, неся блюдо с фруктами, несколькими тарелками, пепельницей, спичками и упаковкой сигарет. Еще не присев, сразу же переходит к делу: «Ну что ж, вы пришли сюда спросить, почему я не готова дать вам поручение на продажу дома ради благого дела. Так?»
Тут заговорил Сайф: «Ну да, верно».
Хадж Амин вмешивается в разговор и берет инициативу на себя:
«Нет. Мы не для этого пришли. Разумеется, у нас был и этот вопрос. Но сейчас мы здесь по другой причине».
Зейнат невозмутимо отвечает: «Итак?»
И Хадж Амин, не обращая внимания на изумление Сайфа, продолжает: «Я хочу понять, как вы тут оказались?! Это для меня сейчас намного важнее. Потом уже я спрошу и о доме, и о поручении, и о благом деле».
Зейнат с нежной, чуть насмешливой улыбкой на губах отвечает: «И вы непременно хотите знать это прямо сейчас?»
Хадж Амин не может найти, что ответить ей. Но тут опять вмешивается Сайф: «А можно, вы и со мной поделитесь, в чем тут дело?»
Зейнат отвечает:
«Если он захочет, то может прийти сюда в следующий раз один и услышать ответы на все свои вопросы, а уж затем и вам расскажет, если сочтет нужным».
Совершенно непроизвольно Хадж Амин произносит: «То есть?»
Зейнат раскладывает ножи и вилки на тарелках: «То есть прошу отведать фруктов».
Хадж Амин в нетерпении отставляет тарелку в сторону и привстает на колени: «Я не смогу терпеть до другого раза. Все должно разъясниться прямо сейчас».
Зейнат твердо и хладнокровно отвечает: «Во-первых, никаких «должно»! И если я не захочу говорить, никто не сможет меня заставить – это во-вторых!»
В отчаянии Хадж Амин перебивает ее: «Нет, когда я сказал «должно», то имел в виду не принуждение, а просьбу».
Зейнат продолжает:
«Тогда вы можете попросить господина Сайфа подождать в машине, пока мы его не позовем в случае необходимости. Для разговора у меня найдется время».
Хадж Амин многозначительно смотрит на инженера, и тот, понимая, что он здесь лишний, поднимается, пытливо и нерешительно глядит на Зейнат и Хадж Амина и произносит: «До свидания».