3. О прусском государстве Тевтонского ордена
Включив в свой состав владения меченосцев, Тевтонский орден к 1239 г. взял под свой контроль все балтийское побережье. Орденское государство имело строго иерархическую структуру. Орденские земли (провинции) Пруссия и Ливония (Лифляндия) были разделены на административные и военные округа – комтурства (комтурии) или фогтства (наместничества) и пфлегшафты (имения). Каждым комтурством руководил конвент (совет), состоявший (в идеале) из 12 орденских «братьев-рыцарей» во главе с комтуром, или комментуром (этому званию в других духовно-рыцарских орденах соответствовало звание командора или коммендатора). Комтур был облечен правом принятия решений (после предварительного обсуждения со своими собратьями) в рамках своей зоны административной ответственности. Заместителем комтура являлся «домовый комтур» (гаузкомтур, Hauskomtur), облеченный правом принятия решений в отсутствие (или в случае болезни) комтура. Сюзереном (верховным владыкой) орденского государства являлся глава ордена Девы Марии – Верховный магистр (нем.: гохмейстер, homeyster, Hochmeister), избиравшийся пожизненно Генеральным капитулом (Верховным советом) Тевтонского ордена. Верховный магистр являлся также Верховным главнокомандующим орденской армией. Генеральный капитул, избиравший Верховного магистра, состоял из 12 членов – представителей «братьев-рыцарей», в число которых входили:
1) 5 высших должностных лиц – «гроссгебитигеров» («великих повелителей», именуемых в русскоязычной исторической литературе также «великими советниками» и «великими лицами») – ордена Приснодевы Марии из Пруссии,
2) ландмейстер (земский, или провинциальный, магистр) и ландмаршал (земский маршал) ордена Приснодевы Марии из Ливонии;
3) дейчмейстер (германский, или немецкий, магистр, то есть управитель орденскими владениями «тевтонов», расположенными на территории тогдашней Германии);
4) 4 наиболее авторитетных комтура.
Теоретически гохмейстер Тевтонского ордена был неограниченным, самодержавным правителем. Однако на деле в осуществлении функций управления орденом «мариан» Верховному магистру помогали упомянутые выше пять «гроссгебитигеров», Grossgebietiger (именовавшихся порой просто «гебитигерами», Gebietiger, то есть «повелителями»), с которыми Верховный магистр, согласно орденскому уставу, был обязан совещаться при решении важных вопросов.
В число этих «гроссгебитигеров» входили:
1) Великий комтур (нем.: гросскомтур, Grosskomtur) – заместитель Верховного магистра, осуществлявшего верховный надзор над управлением страной и над резиденцией ордена и Верховного магистра. В соответствии с кругом своих задач, гросскомтур пребывал в столице орденского государства (с 1274 г. – в Эльбинге, а затем – в Мариенбурге-на-Ногате).
2) Верховный маршал (нем.: оберстер маршал, Oberster Marschall, или просто маршал), отвечавший за все военные вопросы, включая вопросы вооружения и снаряжения. В XIV в. должность Верховного[14] маршала была объединена с должностью комтура Кёнигсберга (вероятно, в связи с тем, что Кёнигсберг располагался в непосредственной близости главного – литовского – театра военных действий). В отсутствие Верховного магистра маршал становился Верховным главнокомандующим орденского войска (в этом случае маршалу должен был подчиняться даже великий комтур).
3) Верховный казначей (нем.: оберстер тресслер, Oberster Tressler, или просто тресслер, Tressler), ответственный и подотчетный за все финансы ордена Девы Марии. Его местопребыванием также был Мариенбург.
4) Верховный ризничий (нем.: оберстер траппьер, Oberster Trappier, Oberster Drappier, или просто траппьер, Trappier, Drappier, именуемый иногда в русскоязычной исторической литературе Великим ризничим или Великим интендантом), отвечавший за одежду и обувь «тевтонов». Его должность была объединена с должностью комтура Христбурга.
5) Верховный госпитальер (нем.: оберстер шпиттлер, Oberster Spittler, или просто шпиттлер, Spittler, нередко именуемый в русскоязычной исторической литературе Великим госпитальером или Великим госпиталарием), отвечавший за медицинскую службу, больницы и странноприимные дома (госпитали) Тевтонского ордена.
Со временем, когда, после завершения христианизации Пруссии и Ливонии, экономические аспекты (в первую очередь – торговля янтарем и хлебом) стали играть все более важную роль в жизни ордена Девы Марии, в его структуре появились соответствующие должности: «шефферы» (Schаeffer), руководившие торговыми операциями орденских комменд и подчинявшиеся «великим шефферам» («гроссшефферам», Grosschаeffer). Таких «великих шефферов» было два – один в Кёнигсберге, другой – в Мариенбурге. О размахе торговли Тевтонского ордена, скажем, пушниной, говорит хотя бы следующий факт. В 1399–1402 гг. – на пике своего экономического развития – орден Девы Марии вывез только из Новгорода (с которым активно торговали и сами «орденские братья», и расположенные в орденских владенниях ганзейские города) более 300 000 беличьих шкурок. В иные годы «тевтонский» экспорт из Новгородской земли доходил до 500 000 шкурок белки, десятков тысяч шкурок ласки, нескольких тысяч горностаевых и соболиных шкурок, от 100 до 150 тонн пчелиного воска, необходимого для производства восковых свечей (только в город Ревель – нынешний Таллин – в 1368 г. было завезено из Новгорода 18 тонн воска) и т. д. Впрочем, довольно об этом…
Поскольку стабильной сухопутной связи между орденскими владениями в Пруссии и Ливонии не существовало, а большие размеры обеих орденских провинций (в особенности – более обширной и протяженной Ливонии) затрудняли эффективный контроль из прусского Мариенбурга, ландмейстер Ливонии (лат.: magister Livoniae или magister Livonie) фактически сам отвечал за ее судьбу. Заместителем и главным советником ливонского ландмейстера был ландмаршал. В истории Тевтонского ордена его ливонский филиал, несмотря на свое подчинение пребывавшему в Пруссии Верховному магистру, сохранял достаточно самостоятельное положение, что, вероятнее всего, объяснялось фактом возникновения ливонского филиала Тевтонского ордена на землях, завоеванных орденом братьев-меченосцев. Прибывавшие в Пруссию и проходившие там службу тевтонские «братья-рыцари» были родом, как правило, из Центральной и Южной Германии. «Братья-рыцари», прибывавшие в Ливонию, напротив, в большинстве своем были северогерманского и западногерманского происхождения.
Согласно уставу Тевтонского ордена, «братья-рыцари» были обязаны неустанно вести вооруженную борьбу с «врагами Креста и Веры». Вступавшие в орден «мариан» рыцари – как правило, младшие сыновья представителей средне- и мелкопоместного немецкого дворянства (министериалов), приносили обеты нестяжания (бедности), целомудрия (безбрачия) и послушания. Однако не следует забывать, что они (по крайней мере, в большинстве своем) в описываемое время вступали в орден Девы Марии не только ради спасения души. Очень многие из них связывали с этим судьбоносным решением возможность вести рыцарский (воинский) образ жизни, то есть воевать с неверными (а война с неверными еще со времен блаженного Августина признавалась Церковью справедливой и богоугодной войной), получая при этом приличное рыцарю содержание на протяжении своей земной жизни.
Духовным окормлением членов ордена занимались «братья-клирики» («братья-священники»), число которых на первых порах было невелико. Впоследствии именно «братья-священники» составляли капитул соборов и избирались на епископские кафедры в Кульмской, Помезанской, Эрмландской (Вармийской) и Замландской (Самбийской) епархиях (диоцезах), учрежденных в 1243 г. в завоеванной Пруссии. Только Эрмландскому епископству удалось сохранить относительную независимость от Тевтонского ордена.
Отдельную группу или категорию («сословие», «чин») членов ордена Девы Марии составляли «братья-сарианты» (нередко именуемые в русскоязычной военно-исторической литературе «оруженосцами»), соответствовавшие «вооруженным сервиентам» (лат.: servientes armorum), или «вооруженным сержантам» других военно-монашеских орденов. Будучи совершенно полноправными членами ордена (хотя и не рыцарского происхождения и звания), «братья-сарианты» (также являвшиеся, в силу приносимых ими приведенных выше трех обетов, монахами) несли воинскую службу наравне с «братьями-рыцарями», отличаясь от них лишь несколько облегченными доспехами и вооружением. Число «братьев-сариантов» (нем.: «сариантсбрюдер», Sariantsbrueder, Sarjantsbrueder) Тевтонского ордена в Святой земле и в Пруссии превышало число таковых в орденской Ливонии.
От «братьев-сариантов» следует отличать «услужающих братьев» (нем.: «диненде брюдер», dienende Brueder), или просто «динеров» (нем.: Diener), то есть буквально «слуг» Тевтонского ордена.
«Услужающие братья» были неполноправными членами ордена Девы Марии. Они несли службу и выполняли различные работы в «орденских домах», а также нередко становились управляющими имениями Тевтонского ордена на завоеванных территориях.
Власть Тевтонского ордена распространялась также на его многочисленные, хотя и разрозненные, владения за пределами Пруссии и Ливонии – в Германии. Орденские владения в Германии были разделены на 12 земских баллеев (ландбаллеев). Непосредственное руководство ими входило в круг задач упомянутого нами выше германского магистра (дейчмейстера) Тевтонского ордена.
Кроме того, орден Приснодевы Марии имел разрозненные земельные владения (баллеи), расположенные на территории Голландии (например, Утрехтский баллей, существующий до сих пор), Австрии, Италии, Богемии (Чехии), Греции, на острове Кипр и даже в Испании. Во главе каждого из этих владений стоял особый земский комтур (ландкомтур), управлявший им под свою ответственность.
После завершения завоевания Пруссии Тевтонский орден обратил свои взоры на Запад, стремясь соединить свои владения по суше с Германией (или, точнее говоря, со Священной Римской империей). В результате «братья-мариане» вступили в конфликт с Польским королевством. В этом конфликте орден Девы Марии одержал верх и завладел Помереллией (Восточной Померанией, или Восточным Поморьем), а также портовым городом Данцигом (по-польски: Гданьском).
Верховный магистр Тевтонского ордена Зигфрид фон Фейхтванген (1303–1311) перенес в 1303 г. свою резиденцию (и тем самым – столицу ордена) поначалу в Эльбинг (по-польски: Эльблонг), а затем – в Мариенбург (по-польски: Мальборк, или Мальборг) на реке Ногате (на территории ливонских владений «тевтонов» имелся еще один Мариенбург, по-латышски: Алуксне). С этого момента должность ландмейстера Пруссии была слита с должностью Верховного магистра. После присоединения к орденским владениям Помереллии Мариенбург стал географическим центром орденского государства, простиравшегося от Германии – через Пруссию – до Ливонии. Тем самым магистр продемонстрировал всему миру, что государство Тевтонского ордена – самостоятельная и независимая держава. Благодаря своим гигантским размерам замок Мариенбург, резиденция Верховных магистров, стал наиболее зримым символом величия и могущества ордена Приснодевы Марии.
Завоевание Пруссии и части Померании, перенос резиденции руководства Тевтонского ордена и столицы орденского государства в Мариенбург и осуществление прав светского государя явились наглядными свидетельствами окончательной трансформации ордена из странноприимного братства в государственное образование. Тевтонский орден по-прежнему вел вооруженную борьбу с язычниками, распространял христианскую веру, помогал больным и убогим, однако отныне руководствовался наряду с этим и чисто государственными интересами. На христианизированных землях основывались новые замки, поселения и торговые города, под защитой ордена достигшие со временем цветущего состояния.
После завершения крещения прусских язычников орден «мариан», в силу своего устава, был обязан найти новых язычников, с которыми он должен был начать священную войну за их обращение в христианскую веру. Весь XIV век прошел под знаком ожесточенной вооруженной борьбы «тевтонов» с языческой Литвой. Эта борьба была кровавой и беспощадной с обеих сторон (а не только со стороны «мариан»). Так, литовские язычники обычно сжигали взятых в плен рыцарей и «гостей» Тевтонского ордена живьем на кострах (часто – вместе с их боевыми конями). «Тевтоны» вместе со своими союзниками также не щадили «поганых язычников».
Города, основанные на орденской земле, были обязаны в военное время выставлять вооруженные отряды своих купцов и бюргеров (горожан) в помощь Тевтонскому ордену. Эти отряды горожан регулярно участвовали в походах на литовских язычников. Состоятельные купцы служили в полном рыцарском вооружении и доспехах, включая (к началу XV в.) шлем с забралом типа «армэ» или «гундсгугель» (нем.: Hundsgugel, то есть «собачья морда»), составляя тяжелую конницу («рейсигов», Reisige, от слова «рейс(е)», Reise, означающего в современном немецком языке «странствие» или «путешествие», но означавшего в эпоху Средневековья «военный поход»), на тяжелых боевых конях. Городские ремесленники (члены цехов, или гильдий), владельцы небольших дворов (городских усадеб) несли военную службу в качестве конных (реже – пеших) арбалетчиков, в кольчугах или ламеллярных (пластинчатых) доспехах и «железных шляпах». Все граждане расположенных в тевтонских владениях городов регулярно проходили военную подготовку под руководством и надзором опытных орденских инструкторов. Так, город Эльбинг, в зависимости от ситуации, выставлял от 24 до 216 воинов, выступавших в поход под знаменем (баннером) орденского комтура Эльбинга (вместе с «тевтонским» гарнизоном расположенного в городе орденского замка). Однако в критических ситуациях в ополчение призывали всех горожан, способных носить оружие. В битве орденского войска с польско-литовской армией при Танненберге 15 июля 1410 г. пало 550 ополченцев из Эльбинга (это очень много, учитывая, что все население города в 1410 г. составляло 8000 человек).
Более крупные города обмундировывали своих ополченцев в налатники цветов городского герба и выводили их в поле под городским знаменем. Иногда отдельные отряды имели собственные «походные знамена» («аусцугсфенлейны», Auszugsfaehnlein). Города побогаче могли позволить себе также нанять солдат «на стороне», чтобы усилить этими контингентами наемников собственное ополчение.
К Крестовым походам («рейсам», Reisen) «тевтонов» на языческую Литву охотно присоединялись многочисленные светские рыцари из Германии, Англии, Франции, Чехии, Венгрии, Польши и из других стран христианской Европы. Многие из этих «военных гостей» Тевтонского ордена преследовали идеалистическую цель обратить язычников в правую веру. Другие надеялись участием в Крестовом походе искупить свои грехи. Кроме того, быть посвященным в рыцари на поле боя с язычниками считалось весьма престижным.
Одним из этих крестоносцев-«интернационалистов» был, к примеру, французский рыцарь Филипп де Мезьер, служивший королю Кипра Петру I, автор известной поэмы «Сон старого пилигрима» (Songe de viel pelerin), сравнивавший походы в Литву с походами в Святую землю (и мечтавший об организации новой «круасады» в Святую землю с целью окончательного освобождения иерусалимского Гроба Господня от ига неверных), активно участвовавший в «рейсах» ордена на Литву даже после принятия последней христианства (как известно, во многом формального).
Впрочем, говоря о «языческой Литве» описываемого периода, не следует упускать из вида следующее немаловажное обстоятельство.
К середине XIV в. в состав Великого княжества Литовского вошли покоренные язычниками-литвинами (летувисами), ослабленные татаро-монгольским нашествием при хане Батые и последующими татарскими набегами, западно- и южнорусские княжества (Витебское, Волынское, Киевское, Пинское, Полоцкое, Черниговское, Смоленское и др.), население которых исповедовало христианскую веру в ее православном варианте. В результате их подчинения литвины-балты (аукштайты и жемайты), исповедовавшие, в подавляющем большинстве своем, язычество, оказались национальным меньшинством в общем составе населения Великого княжества Литовского. Одной из причин подчинения православного населения Западной Руси литовским язычникам была политика относительной религиозной терпимости (если не сказать – индифферентности), проводимая литовскими князьями (часто и многократно менявшими веру по соображениям политической выгоды – подобно тому, как их языческие подданные многократно принимали крещение, чтобы задаром получить новую белую крестильную рубаху). Кроме того, воинственные князья Литвы (находившейся, подобно упомянутым выше пруссам и монголам, в состоянии «пассионарного подъема») достаточно успешно противостояли татарским ханам Золотой Орды, не только отражая их набеги, но и, в свою очередь, нанося им ощутимые контрудары. Так, Великий князь Литовский Ольгерд в 1362 г. разгромил сразу трех татарских ханов в битве при Синих Водах. А Великий князь Литовский Витовт в 1399 г., собрав под своими знаменами громадное войско (в которое кроме чисто литовских и западнорусских дружин, вошли несколько сот польских и венгерских крестоносцев, а также военный контингент из 100 «братьев» Тевтонского ордена!), в союзе с Тохтамышем – ханом Золотой Орды, свергнутым ставленниками среднеазиатского завоевателя Тамерлана (Тимура, Темир-Аксак-хана, Тимурленга, Ленк-Тимура, «Железного Хромца»), чуть не уничтожил ослабленную нашествием Тимура Золотую Орду, но был разбит вассалом Тамерлана – новым золотоордынским ханом Темир-Кутлугом – и его полководцем Едигеем (Идигеем, Едике, Етике) в битве на реке Ворскле в 1399 г.
Поэтому нас не должен удивлять тот факт, что в литовском войске князя Витовта, сразившемся с армией Тевтонского ордена в 1410 г. под Танненбергом, насчитывалось 36 (западно- и южно-) русских полков («хоругвей»). Семь русских хоругвей имелось, кстати, и в союзном литовцам польском войске (ибо Польша также присоединила к себе, после татарского нашествия, часть исконно русских земель).
Заметим в скобках, что именно попавшие под власть языческой Литвы западные и южные славяно-руссы, составлявшие подавляющее большинство воинов Великого князя Литовского Ягайлы (крещеного по православному обряду Яковом, но затем впавшего в язычество и позорно косневшего в этом язычестве, пока не принял наконец римско-католическую веру под именем Владислава), опоздав соединиться с полчищами золотоордынского темника Мамая, разбитыми войском под предводительством благоверного Великого князя Московского Дмитрия Ивановича в 1380 г. на поле Куликовом, «отводили душу», убивая своих раненых в Куликовской битве татарами «православных братьев по вере (и крови)» из средне- и восточнорусских княжеств, когда те после победы над Мамаем возвращались с обозом в Москву. Но это так, к слову… Желающих узнать больше леденящих кровь подробностей об упомянутых нами событиях отсылаем к древнерусским летописям (а тех, кому недосуг или лень копаться в летописях, – к фундаментальным трудам покойного профессора Л.Н. Гумилева «Древняя Русь и Великая Степь» и «От Руси к России»).