Глава первая
Родителям Даши Котляровой понравился этот невысокий крепыш: самоуверенный, волевой, симпатичный. Поначалу мать девушки не могла справиться с вполне оправданным волнением и называла гостя на «вы»; отец же наоборот – Вячеслав Зубков произвел на него хорошее впечатление. И хозяин дома, словно они давно были знакомы, не обратил внимания на то, как демонстративно, будто в квартире было невыносимо жарко, гость скинул пиджак, оставаясь в одной рубашке. Стягивая рубашку коричневатыми ремнями, под левой рукой Зубкова покоилась заплечная кобура с табельным пистолетом «макаров».
В этот вечер мужчины много выпили. Присоединившиеся к ним вначале бабушка Даши и ее младшая сестра вскоре встали из-за стола, за которым так и не было произнесено ни одного слова о замужестве. Да и рано пока, просто первое знакомство. К тому же родители Даши сами были воспитаны в том духе, что, заяви гость о своих намерениях жениться на их дочери, могли посчитать его несерьезным.
Однако маму Даши насторожило, что Слава не отказался ни от одной рюмки, предложенной ему хозяином; вдвоем они доканчивали вторую бутылку водки, женщины пили только красное вино. Нельзя сказать, что парень совсем не пьянел, но и язык у него не заплетался, но вот взгляд стал, как показалось хозяйке, жестче, что ли, инициатива в разговоре была у него, в основном он говорил о своей работе.
Женщина так и не разобралась: зять-милиционер – это хорошо или… не совсем. У нее не было какой-то предвзятости к работникам милиции, но освоиться с этой мыслью было непросто. Это раньше так было, когда милицию боязливо уважали, военный был гарантом благополучия в доме, стабильности. Сейчас нет, все изменилось.
В целом она одобряла выбор дочери, но что-то тревожило ее. Позже женщина поймет, что именно – излишняя самоуверенность гостя портила первое впечатление о нем. И, конечно, то, что он много пил – это во время первого знакомства. Вообще, думала она, мог бы и пропустить две-три рюмки; но и хозяин хорош, подливает и подливает. Однако и его понять можно, не скажешь же: «Пока хватит» – гость может обидеться. А сама несколько раз порывалась спросить: «Слава, вам сегодня не на дежурство?» – тоже слишком откровенно.
Но с Дашей он обращался нежно. То и дело наклоняясь к ней, что-то шептал, касался влажными губами ее уха, улыбался.
Вышли они с Дашей из-за стола рано – еще не было семи часов вечера, женщине показалось, что Слава произнес: «Прогуляемся?»
Когда за ними закрылась дверь, родители долгое время сидели в задумчивости. Наконец отец откровенно спросил:
– Ну и как тебе будущий зять?
Женщина пожала плечами: «Все зятья одинаковы».
Сержант милиции Вячеслав Зубков мог бы ответить ей тем же: «Так же, как и все тещи». Но он не слышал отца Даши, не видел красноречивого взгляда ее матери, сейчас он, взведя курок пистолета, целился в человека.
Легко спрыгнув с подножки рейсового автобуса, остановившегося на улице Бориса Полевого, Виктор Толкушкин сразу же увидел возле овощного магазина будку телефона-автомата. Ему срочно нужно было позвонить. Однако, подойдя ближе, с видимым облегчением увидел, что трубка была оторвана, предохранительная пружина кольцами ложилась на заснеженный пол и через разбитые окна кабины слегка вибрировала на ветру.
По пути у Виктора будут еще несколько телефонов-автоматов, и на каждом, несмотря на срочность звонка, он будет надеяться выявить ту или иную неполадку. Он сознательно тянул время, постоянно думая, что поступает подло, не по-товарищески. Он считал телефоны-автоматы, говоря себе: «Позвоню из этого», но в очередной раз проходил мимо. А сказать нужно всего-то несколько слов: «Сергей, в вашем распоряжении не больше четырех часов. По истечении этого времени я звоню в Москву. Чем может окончиться для тебя этот звонок, знаешь». А может, добавить: «Извини, что так вышло»? Нет, он сознательно совершал подлость, признавался в ней и в то же время просил прощения – это уже слишком.
Да, не забыть про Лену, сказать Сергею, чтобы они не вздумали искать ее. Впрочем, они так и так не успеют; да и не станет Сергей никого искать: самому бы ноги унести, времени у него мало.
А что, если сократить сроки, сказав, что у Сергея не четыре часа, а только два? Пожалуй, для полного спокойствия следует поступить именно так. Толкушкин шел к Лене Окладниковой, которая жила на Краснодонской, 61, шел, практически ничем не рискуя. Сергей после его звонка поймет, что найти Виктора за эти два часа ему не удастся, даже если он задействует всех своих людей. Но Сергей должен понимать, что его бывший партнер совсем не тупица, на Краснодонской, 61, единственном месте, известном Сергею, Виктора, конечно же, не будет.
Вчера Толкушкин предупредил девушку, что если завтра он не появится, то ничего страшного, придет на другой день. В крайнем случае позвонит, в обычном разговоре сумеет намекнуть ей, что его тщательно спланированное мероприятие откладывается.
Хорошо бы только на день, уже нет сил ждать, даже просто жить среди людей Сергея. Мысленно Толкушкин уже отделил себя от них, познакомившись с Еленой Окладниковой. Обратного пути нет, в его руках то, что делало дорогу назад невозможной, за такое полагалась пуля. А за телефонный звонок Толкушкин мог рассчитывать только на хищные зубы партнеров.
Разорвут, справедливо прикидывал он, теперь уже с долей некоторого нетерпения останавливаясь возле очередного автомата: как и первый на его пути, тот был сломан.
Виктор понял, что понапрасну теряет время: чем скорее позвонит, тем легче будет себя чувствовать.
Он прикинул, что разумнее вернуться, сделать звонок из исправного телефона-автомата, который он прошел, не дай бог Сергей в это время уже хватился пропажи, тогда по его следам устремится вся бригада.
По правую руку от Толкушкина находился профессиональный лицей компьютерных технологий. По левую – ряд металлических гаражей. Позади он оставил двор внутри кольца пятиэтажных домов. А впереди – большая площадка, пригодная для выгула собак. Однако сейчас там никого не было.
Виктор решил сократить путь – пройти между гаражей на Ленинградское шоссе. Отыскав глазами более-менее широкий проход между двумя гаражами, Толкушкин, перешагивая через заснеженную кучу хлама, стараясь не запачкать о металл куртку, добрался до бетонной стены. Заботливые владельцы гаражей натянули поверх забора колючую проволоку, которую морозный вечер скрыл от него. С «дипломатом» в руке, в стильной одежде лезть через забор было глупо, лучше обойти, потеряв на этом каких-то пять-десять минут.
Чертыхнувшись, Толкушкин осторожно развернулся. Вначале он услышал голоса, потом в проходе, загораживая сумеречный свет, появилась фигура невысокого парня.
Даша, повиснув на руке Зубкова, все время смеялась. От спиртного ее парень стал на редкость остроумным. Когда они вышли к гаражам, девушка, указав на парня, шагнувшего за гаражи, что-то шепнула на ухо спутнику и снова хмельно рассмеялась.
– Ну и что? – ответил сержант. – Приспичило человеку.
– Так мы же мимо пойдем!
– А ты не смотри.
– Я так не могу. Посмотрю против своей воли. – Она вдруг затрясла его за плечо. – Слав, а ведь он нарушает… как это… общественный порядок. Ты можешь его арестовать?
Они уже подошли к гаражу вплотную.
– Зачем?
– Ты страж порядка или кто? А ну, немедленно арестуй его! Я приказываю тебе! Я еще ни разу не видела, как арестовывают людей. У тебя есть наручники?
– Нет.
Она снова потянула его за куртку.
– Ну Слава… Хотя бы напугай его.
– Ладно. – Зубков, отстранившись от девушки, загородил проем между гаражами. – А ну, не двигайся, мужик, – предупредил он, – я из милиции. Сержант Зубков.
«Лучше уступи мне дорогу, глупыш», – подумал Толкушкин. Однако напрягся. Встреча с кем-то из правоохранительных органов, даже сержантом, не входила в его планы. Надолго сержант его не задержит, Виктор умел разговаривать с милицией, но его насторожило, что милиционер как-то уж официально представился. К тому же Толкушкину показалось, что язык у того слегка заплетается. «Пьяный, что ли?» – прищурился он на сержанта, теперь уже сомневаясь: на парне была гражданская одежда – теплая пуховая куртка, расстегнутая наполовину, черные джинсы, на голове ондатровая шапка.
Парень был не один, через его плечо на Толкушкина смотрели глаза симпатичной девушки. Впрочем, она недолго задержала на нем взгляд.
Виктор усмехнулся: «Теперь понятно, почему ты представился мне так официально. Давай, малыш, покажи себя подружке». И сделал шаг вперед.
Он не ожидал, что Зубков сможет обнажить ствол так быстро. А наверное, вообще не мог предположить, что сержант вооружен. Стиснутый двумя гаражами, Виктор лишен был маневра, при котором ствол пистолета «макаров» спустя мгновение смотрел бы на своего хозяина. Поэтому Толкушкин был вынужден оставаться на месте.
– В чем дело, командир? – спросил он, ожидая услышать от подвыпившего милиционера стандартное: «Вы нарушаете общественный порядок». Наверняка тот видел, как Виктор зашел за гаражи, решив, что по малой нужде. Наверное, не стоит переубеждать его, быстрее отойдет – не мужик разве?
Он дождался той самой казенной фразы от милиционера и стал оправдываться.
– Извини, командир, но до дома не донес бы.
– Ты и не донесешь. В Октябрьском отделении есть туалет.
– Может, ты уберешь ствол? – попросил Толкушкин. Вид черного зрачка пистолета не произвел на него никакого впечатления, в своей жизни Виктор десятки раз смотрел в подобные отверстия.
На помощь Толкушкину неожиданно пришла девушка. И Виктор увидел слегка обескураженное лицо ее спутника, когда она произнесла:
– Слава, ты что на самом деле! С ума сошел! Убери пистолет.
И снова бросила взгляд на Виктора.
– Отойди, – не совсем уверенно произнес парень. – Теперь не мешай.
– Слава!
– Я кому сказал. – И к Толкушкину: – Совсем обнаглели, обгадили все гаражи.
– Слава, я прошу тебя, пойдем отсюда, не твой же это гараж.
Толкушкин терял время, сейчас он проклинал себя за слабость, за то, что медлил, оттягивая тот момент, когда Сергею просто необходимо было позвонить. Вот и оттянул. Этот пьяный сержант совершенно не контролировал себя. Но мог определить в Викторе человека, который совершенно его не боится.
Место было пустынным, Толкушкин не знал, патрулируют ли здесь наряды милиции; вечереет, подростки выходят на улицу, подвыпивших становится больше. Сержант Зубков мог послать девушку за нарядом, а сам продолжит держать его на мушке. Оснований для задержания у него нет, но в отделении или на месте проведут досмотр личных вещей, а в «дипломате»… Нет, вряд ли девушка согласится идти в милицию, скорее всего она побоится оставить своего поддатого дружка, вооруженного пистолетом. И сколько это будет продолжаться? Сержант упрямый, как бык, пьяный, не контролирует себя, о чем говорил такой весомый факт, как пистолет, и он обнажил ствол совершенно неоправданно, выставляя себя героем перед девушкой.
Нет, Виктор не собирался терять времени. Расстояние до милиционера было достаточно велико – почти вся длина гаража, «дипломат» он держал в правой руке перед собой, и Толкушкин, направляя его плашмя, резко бросил в милиционера, а сам устремился вперед.
Реакция Зубкова была запоздалой, но все же он сумел нажать на спусковой крючок. Дважды. Левой рукой он прикрывался от брошенного в него «дипломата», а правой, находившейся у пояса, произвел выстрелы.
Одна пуля попала в цель, раздробив Виктору коленную чашечку, вторая, отрикошетив от гаража, выбила кусок бетона из забора. Видя, что раненый продолжает сокращать дистанцию, правда, не так стремительно, как вначале, Зубков произвел третий выстрел, целясь в голову. Ему показалось, что пуля попала парню в висок. Во всяком случае, тот упал лицом вниз и не двигался.
Вячеслав Зубков трезвел на глазах, пистолет в его руке дергался, губы тряслись, когда он сумел выдавить из себя:
– Он первый напал… Ты же видела, Даша.
Девушка не ответила. В очередной раз бросив: «Ты сошел с ума» (теперь уже не наигранно), она отстранила друга и попыталась перевернуть раненого на спину. Но смогла только приподнять голову, всматриваясь в его лицо. Бледное, со следами крови, оно навсегда останется в ее памяти.
А Зубков, прислушиваясь, оглядывался. Со стороны лицея никого не было, пятиэтажки находились на расстоянии ста метров от них, тем более что более длинный гараж, выступающий больше чем на полметра, скрывал и его, и девушку. Так же нервно он посмотрел в другую сторону: никого.
Почти совсем стемнело, но стреляные гильзы Зубков отыскал довольно легко; снег чернел крохотными ямками в том месте, куда упали горячие гильзы. У него было два варианта: сейчас же вызвать на место оперативную группу из отделения милиции и чистосердечно во всем признаться; или пустить все на самотек, унося с места происшествия ноги. Самым удобным был первый вариант, однако выяснится, что он был в нетрезвом состоянии, за это по головке не погладят, в лучшем случае выкинут из милиции; а Зубков работу в правоохранительных органах считал для себя единственной, верил, что его призвание – обезвреживать преступников. На самом деле он бредил этими желаниями, работа в милиции была скучноватой; но это временно, пока у него на плечах сержантские погоны. Когда он закончит юрфак, работа станет иной, у него будет собственный кабинет, помощник, личный сейф, где будут лежать успешно раскрываемые им дела.
Теперь все может пойти прахом. Табельное оружие все без исключения проходит контрольные отстрелы, если он скроется с места происшествия, раненого или труп рано или поздно обнаружат, эксперты с легкостью укажут, из какого пистолета были сделаны выстрелы.
Вот сейчас Зубков действительно испугался, не зная, как ему поступить. Также был в неведении о том, кто сейчас лежит перед ним, истекая кровью. Судя по одежде, не простой работяга; вспоминая его решительные действия, милиционер прикинул, что перед ним мог находиться преступник.
«Дипломат» лежал под ногами. Зубков, присев, щелкнул замками и открыл.
Появилось двоякое чувство: либо он сегодня не принимал ни капли спиртного, либо наоборот, выпил слишком много.
Пожалуй, он потерял счет времени, глядя на содержимое «дипломата»; как-то не сразу увидел тонкие пальцы Даши, прикоснувшиеся к пачке денег; до него не сразу дошел смысл сказанных ею слов. Но она действовала более решительно, чем он. Именно девушка, убрав его руку, закрыла крышку «дипломата».
– Нам нужно уходить отсюда, Слава, – твердо произнесла она. – Слышишь? Пока нас не заметили.
Зубков смотрел на нее будто впервые: она предлагала бросить раненого, взять деньги и уйти с места происшествия. Но она не знает всех тонкостей следственной работы, объяснять ей – слишком долго, а принимать решение необходимо немедленно.
Перед сержантом милиции открывались две перспективы – одна не очень хорошая, другая отвратительная. Он бы немедля последовал последней, если бы у него появилась возможность избавиться от тела, укрыв его хотя бы на время, чтобы потом самостоятельно извлечь пули, скрывая следы своего преступления. Но он не знал, жив ли тот.
Зубков посмотрел вначале на парня, потом перевел взгляд на девушку. Она все поняла. Однако объяснилась с другом своеобразно, согласно сложившейся обстановке.
– Ты убил его.
Вторая перспектива от этих слов не померкла. Когда он предъявит в отделении милиции содержимое «дипломата», там навсегда забудут о том, что от их сотрудника несет водочным перегаром. Заканчивать юрфак он будет уже знаменитым. Дело, которое обещает стать громким, будет раскрыто именно его стараниями – естественно, когда установят личность убитого.
Хорошая перспектива, с личным сейфом, помощником, уголовными делами и – обычной зарплатой. Всю свою жизнь он будет вспоминать этот «дипломат», как факт своей нерешительности. Вот Даша, к примеру, настроена по-боевому.
Она тронула парня за плечо.
– Слава, нам нельзя упускать такой шанс. Ты знаешь, сколько здесь денег?
Зубков невольно посмотрел на девушку, замечая в ее глазах алчный блеск.
– Что ты предлагаешь? – хрипло произнес он.
– Забрать «дипломат» и уходить отсюда.
– Да? А труп? А пули? Мой пистолет прошел контрольный отстрел, это ты понимаешь? Уже утром меня арестуют в родном Октябрьском ОВД. И тебя вместе со мной. А может, и раньше. Простые люди не носят с собой чемоданы с деньгами. Они найдут нас быстрее милиции.
– Пока ты стонешь, нас могут увидеть. Надо извлечь пули из тела, – решительно добавила она. – За такие деньги я готова на что угодно. Как ты не понимаешь, что такой шанс выпадает только раз в жизни!
– Что ты предлагаешь? – повторился он.
– Во-первых, убрать труп с прохода. Во-вторых, подъехать позже на твоей машине, погрузить его в багажник и отвезти в твой гараж. Я сама буду вытаскивать твои пули. – Она намеренно акцентировала слова: твоей, твой, твои.
– Ты ненормальная, Даша! – вскричал Зубков.
Девушка зло прищурилась на него.
– Ты можешь сказать это еще раз, только погромче, чтобы тебя кто-нибудь услышал?
– Могу, – огрызнулся он.
– Желаю успеха.
Девушка, не оборачиваясь, пошла прочь.
Она точно ненормальная. Сержант смотрел ей вслед и думал. На раздумье у него ушло столько времени, сколько потребовалось Даше, чтобы отойти на пару десятков метров. «Неужели она будет ковыряться в трупе, извлекая пули?» – с содроганием думал Зубков, окликнув девушку. Хотя, наверное, она права: за такие деньги действительно можно сделать что угодно. Если они с Дашей сработают оперативно, никто не узнает о происшествии. Однако не стоило сразу покидать это место, кто-то мог услышать выстрелы и вызвать милицию, хотя бы минут сорок нужно понаблюдать за гаражами на расстоянии. Если оперативники не появятся, можно будет скрыть труп между забором и гаражом, места там должно быть достаточно. А если оперы все же приедут, то выход один: спешно появляться перед ними – с геройским видом, «дипломатом» и надежным свидетелем происшедшего.
Это был единственный вариант.
– Через четверть часа будет совсем темно, – напомнила девушка. – Мы можем и не трогать труп с места. За кучей мусора его почти не видно. Что ты решил, Слава?
– Нужно переждать некоторое время, ведь по сигналу могут приехать оперативники. Деньги оставим пока у себя.
– Ты молодец.
Только три минуты назад Даша кричала: «Слава, ты с ума сошел! Убери пистолет!» – кричала наигранно, до этого спровоцировав ситуацию. Деньги затмили все. Зубков даже не представлял себе, что в человеке за такое короткое время могут произойти почти необратимые изменения. Позже, терзаясь, он поймет, что с этими деньгами и этой молодой женщиной он будет связан на всю жизнь – даже если они расстанутся, а деньги ускользнут из рук. Он поймет и то, что способен глубоко, в короткое время разобраться как в своей психологии, так и Даши, уйдет в такие дебри, что станет страшно, гораздо страшнее, чем сейчас, когда он, оглядываясь на неподвижное тело, уходил прочь. Будет ли страшно девушке, когда она, орудуя плоскогубцами, отверткой, будет извлекать из тела пули, было для Зубкова неведомо. Наверное, страшно ей не будет, просто отвращение и брезгливость застынут на ее лице.
Он уже совершил преступление, собирался и дальше нарушать закон, но тяжелый «дипломат» в его руках переключил мысли в другое русло; то были сказочные берега с неповторимым пейзажем.
А пока ждать: сорок минут приезда оперативников, и столько же времени понадобится для того, чтобы доехать до гаража, выгнать машину, погрузить труп и вернуться. Досмотра на дорогах Зубков не боялся, раскрытое удостоверение патрульному, и снисходительный кивок: «Можете ехать дальше». За городом достаточно места, чтобы даже не спрятать труп, а просто сбросить его в сугроб. Когда и при каких обстоятельствах его обнаружат, уже не так важно. Совсем неважно. Главное, свидетель в этом деле только один, и он никому ничего не расскажет. Зубков не заметил, что эта мысль в его голове промелькнула зловеще. В таком же духе метались мысли и в голове Даши: «Он никому не расскажет о случившемся. Никому».
Зубков намеренно не поехал на своей машине, когда девушка предложила ему познакомиться с ее родителями. «Ты выпьешь, – говорила она Славе, – а водить машину в нетрезвом состоянии я тебе не разрешаю». И добавила: «Пьяный за рулем – преступник».
Выгоняя из гаража «шестерку», Зубков невольно покосился на верстак, там в беспорядке лежали инструменты: пассатижи, отвертки, молоток, пробойник, с помощью которого молодой милиционер готовил сальники для крана. Вскоре придется все это смахнуть с верстака, водрузив на него тело, но кое-что из инструментов понадобится.
Он никак не хотел поверить в происходящее, однако, закрывая ворота капитального гаража, уже не сомневался, что спустя какое-то время вернется сюда с трупом – он, сержант милиции. К месту или нет, вспомнил об известных ему случаях, когда стражи закона сами становились преступниками даже не из-за денег. Кто-то истязал случайных попутчиц, записывая их мученические крики на магнитофон, кто-то издевался над малолетними. Успокоения от этих мыслей не пришло. Зато явилась тревога за деньги, которые остались в гараже; теперь не было смысла возить их с собой, в случае непредвиденных обстоятельств они только отяготят и так незавидное положение Зубкова и его попутчицы.
Он бросил взгляд на девушку. Ему показалось, что Даша смотрит через лобовое стекло с надеждой. Эта чистая девушка, которая разрешила себя поцеловать только на пятый день их знакомства, скоро вооружится отверткой… Нет, лучше об этом не думать.
Двигатель плохо прогрелся, едва тронувшись, «Жигули» заглохли, пришлось вытянуть рукоятку подсоса.
В багажнике машины расстеленное заботливой рукой Даши находилось старое промасленное покрывало; обрывок такого же древнего верблюжьего одеяла должен послужить для того, чтобы накрыть тело.
В горле Зубкова пересохло, голова кружилась, хмель прошел давно, но вот похмельный синдром только сейчас дал знать о себе. Не в силах противостоять ему, сержант остановил машину возле коммерческого киоска и купил двухлитровую бутылку лимонада. Не отрываясь выпил треть. Сильно газированный сладковатый напиток стекал по подбородку на грудь, но неприятных ощущений не вызвал. Не предложив подруге лимонада, Зубков закрыл крышку и, не глядя, бросил бутылку на заднее сиденье.
– Не психуй, Слава, – посоветовала ему девушка. – Бери пример с меня.
Зубкову захотелось пристрелить ее на месте, благо пистолет был все еще при нем. Там же, в гараже, у него имелась коробка с патронами, которыми он пополнит магазин «макарова». Досадливо поморщившись оттого, что не сделал этого сразу, сержант включил правый поворот и свернул на Ленинградское шоссе. Через пару кварталов еще один поворот, во дворы, оттуда – прямо к лицею компьютерных технологий. Хорошо, что там по вечерам всегда темно и пустынно. На территории лицея горит только дежурный свет, который лишь подчеркивает мрачность гаражей.
Сегодня был удачный день, по окончании рабочего дня Зубков не сдал табельное оружие на хранение, появилась хорошая возможность щегольнуть перед родителями Даши, что он с успехом и проделал, – сержант видел, каким взглядом смотрели на него мать и отец девушки. Потом трижды выстрелил, на сей раз продемонстрировав подруге свою отвагу.
Вот и дворы, за которыми не совсем отчетливо можно разглядеть территорию лицея. Выезд со двора непримиримые к автомобилистам жильцы перегородили железобетонным блоком, но, наезжая колесом на бордюр, это препятствие Зубков преодолел легко. Обратно, естественно, он поедет другой дорогой.
Впереди, выделяясь на полметра, в свете фар обозначился гараж, за которым лежал убитый. Спохватившись, Зубков выключил габаритные огни и поставил «шестерку» задним бампером в метре от прохода между гаражами.
Медлить было нельзя, но он некоторое время неподвижно просидел за рулем. Потом сказал себе: «Пора», – и вышел из машины.
Черт, забыл ключи. Вернулся за ними. Потом вспомнил, что не закрывал багажник на ключ, чтобы открыть его, нужно просто надавить на головку замка. Совсем растерялся.
«Жигули» окончательно загородили свет, падающий от парадного подъезда лицея. Зубков осторожно шагнул в темноту, присев, стал продвигаться гусиным шагом. Чувствовал, что за его спиной так же медленно продвигается девушка. Внезапно испугался. Ему показалось, что Даша может ударить его чем-то тяжелым по голове. Испуг так же быстро прошел. Девушка молчала, но дышала тяжело, словно страдала ожирением; и снова в Зубкове шевельнулось отвращение к девушке.
Он зашарил руками по снегу. Вот здесь возвышение, куча мусора, припорошенная снегом, сразу за ней лежит труп. Зубкову придется перебраться через него, может быть, даже наступить, чтобы взять его за ноги, Даша возьмет за руки. Пожалуй, подумал он, следовало пустить девушку первой, чтобы она только помогала ему, в то время как он будет тянуть труп за руки. Наверное, так и следует сделать, иначе они долго будут возиться. Потом сержант отверг и эту мысль: какого черта он решил, что ему вообще нужно помогать? Сейчас он возьмет труп за руки и без труда дотащит его до машины, также без посторонней помощи сумеет погрузить в багажник. Даша пусть готовится вынимать пули. Похоже, готова, причем уже давно.
Зубков перебрался через мусор, продолжая шарить руками. Наверное, он неправильно определился, труп лежал гораздо дальше, потому что руки везде натыкались на снег.
Еще с полметра.
Метр.
Два.
С нарастающей тревогой Зубков добрался до забора. Руки ткнулись в бетон, под ногой, проминая снег, с неприятным скрипом подался кусок бетона, отколотый пулей. Похолодев от ужаса, сержант щелкнул зажигалкой.
Когда он повернулся к Даше, то выглядел как мертвец. Губы еле слышно прошептали:
– Его здесь нет…
«Стало быть, и нет пуль, – пусто отозвалось у него в голове. – Даше меньше работы».
Кто забрал его отсюда, надолго останется для Зубкова загадкой. Но он твердо знал, что не милиция, иначе не ползал бы он в темноте по узкому пространству между гаражами, а торопливо разворачивал бы свою «шестерку» на подступах к лицею, едва завидев свет фар оперативных машин, освещающих место происшествия.
– А он точно был мертвый? – спросил сержант.
И не получил ответа.
Но он сам видел пропитавшуюся кровью штанину парня, кровь, которая стекала по виску…
Он растерялся.
Из ступора его вывели слова девушки.
– Поехали отсюда от греха подальше.
«Стерва!»
Во второй раз за короткий промежуток времени Зубкову захотелось видеть свою девушку мертвой. Гарантированно мертвой, чтобы потом не возникало никаких сомнений.
Включив свет, сержант медленно проехал вдоль гаражей, внимательно вглядываясь. Потом развернулся и повторил маневр. Он не заметил ничего подозрительного, никаких следов, которые хоть как-то проясняли ситуацию.
До утра он доживет. Может быть. А что будет потом? Милиция стояла сейчас на втором месте, в настоящее время сержант боялся преступников, – такие времена, что поделаешь, – преступников, которые ходят пешком, носят при себе килограммы долларов, лазят с ними через забор или просто заходят по нужде за гаражи; а когда их убивают за это, они уходят, помня, что убийца, перед тем как нажать на спусковой крючок, академически представился: «Сержант милиции Зубков».