Группа крови. Интерлюдия 1. Рас-эль-Хайм, ОАЭ. 12 июня 2031 года (А. Н. Афанасьев, 2017)

Человека с усами велосипедным рулем звали Ховард Мартин. Он был отставным майором британских вооруженных сил, а сейчас наемником и отличным организатором. Крайние двенадцать лет службы он проходил ее в составе легендарного 22SAS – полка спецназа ВВС Великобритании. Он был отличным организатором, превосходным знатоком арабской истории и культуры, специфики Арабского Востока. И он был настоящим англичанином – потомком тех колонизаторов, которые небольшими отрядами покоряли целые страны. В течение последних лет службы он в составе своего полка, в котором даже во времена противостояния с СССР было очень сильно арабское направление, метался по странам региона, как пожарная команда. Эвакуировал британские представительства, граждан цивилизованных стран, инсталляции британской разведслужбы, проворовавшихся и совершенно обанкротившихся правителей. У него был свой взгляд на эту ситуацию, в корне отличный от взглядов британского МИД. Примерно год назад он окончательно сформировал свой план и с почестями ушел из полка – в конце концов, он имел на это право. Ему как раз минуло сорок, предельный возраст для оперативника 22SAS, и если кто-то, не желая заниматься канцелярской работой, оставлял полк в этом возрасте, на это смотрели с пониманием. Как ветерана с безупречным послужным списком, со связями, со знанием языков его сразу взяла британская частная военная компания «Еринис», причем на очень высокий пост – менеджера региона. Никто в компании не знал, что у Мартина были собственные контакты, собственные инвесторы, которых он уже нашел, и далеко идущие планы.

Планом Мартина предусматривалось – ни много ни мало – создать новое государство.

Так получилось, что большая часть нефти в Саудовской Аравии находилась в северо-восточной части страны. И так получилось, что большинство населения там составляли не сунниты, а шииты. Отношения с ними были всегда напряженными, а после того, что произошло в Сирии и Ираке, они стали откровенно враждебными. Тем более что господствующей в Саудовской Аравии религией был ваххабизм – радикальная форма суннизма. Согласно учению ваххабитов, шииты – или рафидиты, как их называли, были хуже свиней.

Пока в Саудовской Аравии правил дом аль-Саудов, отношения с северными, шиитскими, племенами были хоть и прохладными, но все же вменяемыми, человеческими. Даже в драке за власть ни судайристы, ни их противники не разыграли шиитскую карту – все они заигрывали с радикальными исламистами, но с шиитами ни в коем случае, понимая, что это восстановить против них всех без исключения, в том числе и их собственных сторонников. Когда аль-Сауды были у власти, между правящим домом и шиитскими племенами было заключено негласное соглашение. Шиитские племена прикидываются ветошью, то есть притворяются, что они и не шииты вовсе. У шиитов это позволительно, это изначально гонимые люди, и у них существует принцип такия, то есть ложь во благо, позволяющий шииту отказаться от своей религии, если это нужно для его выживания или выживания общины в целом. В обмен шиитские племена получают долю от нефтяных доходов наравне с другими, но не претендуют на бо́льшую, как они могли бы – ведь нефть лежала на их земле, верно? При американцах это соглашение соблюдалось, им не нужны были проблемы, при аль-Саудах оно тоже соблюдалось – несмотря на показную набожность, аль-Сауды без колебаний отступали от требований религии, если это требовалось, и то, что шииты хуже свиней, для них ничего не значило. Они считали, что шиитов там не было, и значит, их там не было, а тот, кто был с этим не согласен, высылался из страны с волчьим билетом или попадал в тюрьму. Проблема была в этом, что во время революции к власти пришли люди, которые верили по-настоящему. Они говорили что думали и делали что говорили, в отличие от лукавых Саудов. И принцип такия их не обманывал – они не хотели обманываться. Они знали, что шииты там есть, и этого было достаточно.

Так всего за несколько месяцев обстановка в главном нефтедобывающем регионе страны, в котором было еще немало нефти, в том числе и в морском секторе, была доведена до предела.

Еще хуже было то, что с северной стороны границы Саудовская Аравия граничила с шиитским государством Ирак[26], в котором жили шииты. Они помнили, что творили сунниты с ними, с их соплеменниками и в Шаме[27], и в других местах. И то, что сейчас ваххабиты, пришедшие к власти в Рияде, унижали их единоверцев, их не устраивало.

А за спиной Ирака стоял Иран, крупное и сильное государство шиитов, поддерживаемое Россией и Китаем, сохранившее сильную государственность и вооруженные силы даже в эти смутные и нелегкие времена. У Ирана был целый набор инструментов для влияния на ситуацию – от Корпуса стражей исламской революции со своими танками ВМФ и ВВС до «Хезболлы» – агрессивной террористической и подрывной группировки шиитов. И Ирану тоже не нравилось то, что происходит на севере Саудовской Аравии, а если он захватывал тамошние нефтяные поля – в сочетании с нефтяными полями Басры, собственной нефтью в приграничных провинциях, нефтью Каспия и газом Белуджистана, – он становился крупнейшим игроком на рынке нефти и газа. А покупатели, несмотря на очень тяжелые времена, были. Это Китай, это государства АТО[28] и это Япония.

Да… и еще был Катар, миниатюрное государство на побережье и крупнейший игрок на рынке газа. И там, по сложному стечению обстоятельств, немалая часть населения была… правильно, шиитами.

Ховард Мартин решил помочь шиитским племенам Саудовской Аравии отколоться и создать свое собственное государство, в котором он намеревался играть не последнюю роль.

С этой целью он принял ислам.

Ислам он принял не в Лондоне, с этой целью тайно побывал в Бендер-Аббасе, порту на побережье Персидского залива. В ислам шиитского толка он перешел в присутствии аятоллы Захиди. с которым он обо всем и договорился. Без этого было просто нельзя, без этого получалось, что крестоносцы опять напали на земли, по которым много сотен лет назад ступала нога пророка Мухаммеда. Мир ислама, мир Арабского Востока, жуткий, грязный, смертельно опасный, до сих пор был в чем-то по-детски наивен, и чтобы стать своим, надо было всего лишь сказать: «Ла Иллаху илла Ллах».

Коньком его плана был перехват контроля за системой безопасности нефтяных месторождений, основанной на использовании боевых роботов. Боевые роботы были трех типов – патрульные, наземные, летающие и морские, они прикрывали прииски и гигантский завод в Абкейке. На создание системы комплексной защиты месторождений Саудовская Аравия еще до революции потратила гигантские средства. Основным подрядчиком контракта была Google, разработчиком роботов – дочерняя Boston Dynamics, стремительно растущая компания, занимающаяся всеми видами роботов и армейским искусственным интеллектом. Летающие роботы были разработаны General Atomics, автором знаменитого Предатора, морские патрульные беспилотные катера – Textron, интеграцией занималась та же Google. В последнее время обновлением и модернизацией системы никто не занимался, но она находилась в рабочем состоянии и действовала.

Ховард Мартин нашел и переманил на свою сторону за огромные деньги Барнета Грина, ведущего инженера Google. В США стало очень и очень неуютно, и за швейцарский паспорт и десяток-другой миллионов швейцарских франков бывший инженер согласился консультировать команду вторжения. От него они узнали, что главный операционный центр системы на самом деле пустышка, а точку, откуда и в самом деле можно контролировать систему, надо искать совсем в другом месте. Эта точка находилась в пустыне, и там находились так называемые «технические входы», то есть входы для установки обновлений. Именно через них и можно будет перехватить контроль над системой.

После перехвата он намеревался вооружить шиитские племена – все необходимое у него было – и с помощью системы, вооруженных племен и отрядов «Хезболлы» отражать наступление диких орд фанатиков-ваххабитов до тех пор, пока им не надоест. Он имел контакты в бывшем Королевстве и знал, что на самом деле дела обстоят там очень и очень хреново. Примерно так, как обстояли дела в шахском Иране в семьдесят девятом после того, как там сошвырнули шаха. Инженеры, которые не уехали до этого, срочно покинули страну, после чего начались проблемы и на месторождениях, и в армии. Пришедшая к власти орда отморозков имела между собой очень мало общего – только намерение скинуть власть, а после того, как скинули, интересы их сильно разошлись. Мигранты, в основном пакистанцы, требовали себе таких же прав, как и местные, и их было много. Местные не понимали, с какого такого перепуга они должны чем-то делиться с приезжими, их они воспринимали даже как не совсем мусульман – они не говорили по-арабски, не могли читать Коран на этом языке и, значит, не могли понять всю его божественную сущность. Пакистанцы, среди которых было немало экстремистов из числа тех, кто сражался с американцами в Афганистане, обвиняли местных в лицемерии, потому что те не сражались с американцами, а имели с ними какие-то шашни, покупали и продавали, и даже позволяли им иметь свои базы у себя в стране. Местные возмущенно говорили, что они участвовали в джихаде деньгами и, кроме того, из их страны произошел Усама бен Ладен, лидер и вождь Сопротивления, без денег которого вообще ничего не было бы. Саудиты обвиняли пакистанцев в национализме, а это тяжкий грех. Йеменские горные племена хотели себе часть доходов от нефти, но также не понимали, почему еще одну часть надо давать пакистанцам, – ведь пакистанцы тут не жили, они даже разговаривали не на арабском, а на урду. Саудиты обвиняли йеменцев в национализме и бандитизме, а йеменцы, в свою очередь, обвиняли саудитов в том, что те несколько раз нападали на них, и теперь надо платить кихит – деньги за кровь. Причем йеменцы утверждали, что в ходе этих нападений погибло до миллиона человек и саудитам в жизнь за это не расплатиться. И еще йеменцы напоминали саудитам, что отец Усамы бен Ладена, Мухаммад бен Ладен, происходил из Йемена. Йеменцы и пакистанцы обвиняли друг друга в наглости и отступлении от шариата. Среди саудитов было немало тех, кто окончил приличные учебные заведения что на Западе, что на Востоке, и теперь они обвиняли и йеменцев и пакистанцев в том, что они дикари. А так как в Саудовской Аравии находились Мекка и Медина и были самые авторитетные исламские ученые, они обвиняли пришлых еще и в отступлении от норм шариата. Потому что исламские ученые тоже здесь живут, и делиться непонятно с кем им не хотелось. Проблема еще была в том, что после падения США и фактического распада ЕС цена на нефть упала в два раза, и денег отчаянно не хватало. А кроме как от нефти денег здесь больше не было…

Ховард Мартин все это знал и даже предполагал, что после пары неудачных штурмов, залив землю кровью, «власти» в Риаде начнут искать крайних в неудачах, используя это как повод сведения счетов. Одновременно с этим разные смертельно ненавидящие друг друга группировки начнут искать выходы на него, чтобы договориться. Он не намеревался отказываться от переговоров – несколько человек в Риаде знали номер его спутникового. На каких условиях возможно будет договориться, Ховард Мартин пока не знал. Все будет зависеть от обстановки.

В любом случае он не намеревался просто так отдавать свою победу. Он был сыном народа колонизаторов и завоевателей и искренне верил в то, что прошлое еще может стать будущим. Он презирал то, что установилось в его стране в качестве власти и правило ею последние двести лет. Гребаная представительная демократия! Сборище придурков в старинном зале, озабоченных только бюджетными проблемами. Соблюдение прав человека! Европейская интеграция. Какого хрена они напускали в свою страну столько мрази?! Он еще лояльно относился к полякам – в конце концов, поляки были христианами, а польские телки в барах обычно бывали самым лакомым куском. Но во имя Господа, какого черта они разрешили эмиграцию мусульман, в то время как 22САС и другие подразделения британской армии сражались и умирали в Афганистане, в Ливии, в Ираке и еще черт знает где? Какого черта они позволили строить на своей земле мечети? Британия – земля, где никогда не было мечетей. И если кому-то для жизни нужна мечеть – какого черта бы им не поехать туда, где она уже есть?

– Сэр, погрузка закончена…

Все было на мази. Он чувствовал – все было на мази. За время службы в полку он поднялся в должности до командира крыла, много чего повидал. В полку, как и во всей британской армии, использовались стандартные оперативные процедуры, но в отличие от обычных британских офицеров, офицеры полка, имевшие за плечами огромный боевой опыт участия в реальных конфликтах, часто и опыт советнических функций в армиях какой-нибудь Затрахандии – то есть участие в командовании значительно более крупными войсковыми соединениями до бригады и дивизии включительно, – с первого взгляда, с первой страницы текста точно могли сказать, план полное дерьмо или может выгореть. Он чувствовал – этот план выгореть может. И потому шел вперед.

Единственно, что его беспокоило, – русские.

Когда все только начиналось, в бизнесе никого не было, кроме британцев и американцев. Нет, нанимали-то всяких, например, Эрик Принс, основатель легендарной «Блекуотер»[29], нанимал чилийских спецназовцев SEAL и людей из горного спецназа румынской армии, просто потому, что это было дешевле. Но на самом верху были только британцы и американцы. Три сообщества, от которых все и начиналось, 22SAS, 1SFOD Delta и US NAVY SEAL. Бывшие сасовцы и до этого работали телохранителями, а иногда к ним в неофициальном порядке, через командование полка, обращалось британское правительство с просьбой выехать в какой-то регион, встретиться с такими-то людьми, посмотреть, что происходит и нельзя ли что-то сделать. Это все было со времен основания полка, но только после того как Эрик Принс основал «Блекуотер» и начал заколачивать денежки, бывшим британским спецназовцам пришла в голову мысль: какого черта, почему мы делаем бесплатно то, за что другие получают неплохие деньги? Так родились сразу несколько ЧВК, в которых основателями и топ-менеджерами были люди из 22САС, и они неплохо заработали в Ираке. Но потом в бизнес пришли французы и поляки, а потом – китайцы и русские. Русских Ховард Мартин опасался больше всего. Хоть они и не были коммунистами теперь – там, где появлялись русские, всегда все шло наперекосяк. В бизнесе было намного спокойнее, когда не было русских, – получалось, все профи играли на одной стороне. А теперь русские и китайцы играют на другой, и они, черт их побери, хороши. Очень хороши. Нет, они вряд ли будут играть на стороне исламских экстремистов. Но вот против них они сыграют запросто. Тем более что Иран – их клиент. Иранский Корпус стражей исламской революции – по сути та же ЧВК, только с танками, и они психи-фанатики, вдобавок не хотят зарабатывать деньги, а мочат людей ради Аллаха. Русские действуют тоньше.

Его беспокоило то, что он увидел. Самолет был частный, какого черта, у него теперь не было под жопой сорок седьмого эскадрона[30], и он вынужден был платить за все из своего кармана. На рынке грузовых частных перевозок доминировали русские, он и нанял русских. А так как частные компании пытаются заработать побольше денег, они взяли, видимо на Кипре, своих соотечественников. Он попробовал посмотреть, что они привезли с собой, и нарвался на выяснение отношений. Это ему не понравилось. А русские… он не мог понять – они не походили на спецов, но снаряжение у них было вполне спецовское.

Интересные дела…

Он опасался не столько русских как таковых – какого черта, все люди умирают, – сколько иранцев. Иранцы – те еще сукины дети. И аятолла – тот еще хрен с горы. Они вполне могут нанять русских. Он сделает для шиитов грязную работу, а потом иранцы уберут его руками русских. Вот что опасно. Ни англичане, ни американцы не подрядятся сделать такую работу. А вот русские подрядятся.

– Сэр…

Он вдруг понял, что обращаются к нему.

– Сэр, погрузка закончена.

Самолет этот привез кое-какое жизненно важное оборудование. Ему пришлось немало побегать, прежде чем он смог его заказать.

– Груз закрепили?

– Да, сэр.

– По машинам. На базу…

На базе, представляющей собой череду быстровозводимых сооружений из специальной «мгновенной пены»[31], майор Мартин отдал приказ разгружать грузовики, а сам зашел в помещение, которое считалось командным. Там было тихо, не было слышно ни двигателей, ни стрельбы на полигоне, и два человека – уже упомянутый Барнет Грин и бывший капитан израильской армии, оперативник инженерного спецназа Яхалом по имени Дани Рабат, – включив имажор[32], еще раз прогоняли второй этап операции. Израильтянин как специалист по инженерным работам и проникновению должен был обеспечить доступ в техническое помещение, но при этом не повредить оборудование. У Грина был мастер-ключ от технического помещения, потому что он участвовал в монтаже системы, но следовало предполагать, что после революции или даже до нее все ключи поменяли. До этого могли додуматься даже тупые погонщики верблюдов. Значит, нужен был специалист по инженерному проникновению, и потому они взяли в дело Рабата. Сейчас они, создав математическую модель центра, пытались понять, какое количество взрывчатки и в каких местах можно было применить, чтобы не повредить оборудование центра. Рабат собирался заранее приготовить заряды взрывчатки точно нужного веса и даже пометить их номерами, чтобы не перепутать.

Мартин плюхнулся на стул и потянулся к термосу с чаем. Израильтянин был не менее опытным, чем британский спецназовец, и пил горячий чай, в то время как американец пил прохладительные напитки и от того чувствовал себя не в своей тарелке.

– Третий груз пришел?

Израильтянин кивнул.

– Там все?

– Да. И даже чуть больше.

– Беседер.

В грузе был депозит со взрывчаткой, в том числе готовые заряды направленного действия. Просто так их не достать на рынке. Но майор Мартин их достал, причем прямо с британских складов. Потому что были люди, разделявшие его взгляды.

– Израильские?

– Откуда я возьму израильские? Британские, стандарт НАТО.

– Тогда мне надо будет провести испытательные подрывы.

– Да нет проблем. Я взял с двойным запасом.

– Беседер. Тогда я пошел.

– Подожди, – майор Мартин отхлебнул чая, – давайте прогоним операцию с самого начала. С первого этапа. Итак, наша цель?

На имажоре появилась спутниковая карта местности. Израильтянин включил режим приближения.

– Жилой комплекс аль-Нахил, не достроен в связи с кризисом и отсутствием покупателей. По факту здесь и есть запасной командный центр и технические выходы всех систем основного центра для обслуживания. Основной центр – в тридцати километрах южнее.

– Барни, ты уверен, что сможешь перехватить управление? Что, если в основном центре будут противодействовать?

– Уверен, – твердо сказал Барни, – мы заложили такую возможность на всякий случай, при вводе определенного кода функции управления полностью переходят к запасному центру, основной блокируется и отключается от сети. Это было сделано по согласованию с Пентагоном на случай, если…

– Можешь не продолжать. Но запасной центр активен, верно?

– В каком-то смысле. Существует система его защиты, она активна всегда.

– Какая именно?

– Управляемое минное поле. Плюс противовертолетные мины и ракеты класса «земля – воздух» и «земля – земля». В принципе то же самое, что и на основных объектах. Там есть депозит вооружения и боевой техники, его только нужно расконсервировать.

– Люди или роботы?

– Пилотируемая, сэр. Роботы тоже нуждаются в обслуживании, на них нельзя полагаться, если они простоят десять-пятнадцать лет, даже в сухом помещении.

– Это было согласовано с саудовским правительством?

– Конечно. И с американским тоже. Все доверяли нам. Саудиты купили военную технику, тайно поместили ее там и законсервировали по нашим указаниям.

– А ракеты? Они находятся в постройках?

– Нет, сэр. Они не обслуживаемые, контейнерного типа. В барханах. Просто зарываешь контейнер, и все.

– Барханы перемещаются, – впервые подал голос израильтянин. Он вообще был замкнутым и молчаливым, обходился минимумом слов.

– Мы заякорили эти штуки, они стабильны.

– А срок? Они необслуживаемые?

– Это просто контейнер. Внутри ракета на твердом топливе. Никакой сложной электроники. Там сухо, вода проникнуть не может. Что с ней сделается?

– А как насчет наведения? Радарных систем? Они тоже необслуживаемые? – спросил англичанин.

– Система наведения только внешняя. Наверху, в недостроенном небоскребе, законсервирована аппаратура. Основной способ наведения – с БПЛА. Ракета стартует по целям, которые указаны БПЛА. Наземным, морским, воздушным… ей все равно.

Англичанин кивнул. БПЛА у них были, причем армейского стандарта. И в нужном количестве. Стартовая точка здесь, в пустыне эмирата Рас-эль-Хайм. Часть группы останется здесь и будет обеспечивать.

– Противовертолетные мины активны?

– Полагаю, что да. Это постоянная линия защиты. Минные поля всегда активны.

– Какие они? – снова спросил израильтянин.

– Болгарские. Повышенной мощности. «АНМ-200». Опасны до ста – ста пятидесяти метров. Управление автоматическое.

Это было проблемой. Хотя бы потому, что недостроенный жилой комплекс находился в поле зрения локаторов крупной саудовской авиабазы. И почему-то являлся запретной для полетов зоной. Конечно, там полный бардак, непонятно, кто-то еще несет службу на этой авиабазе у локаторов или участвует в разборках. Но исключать нельзя было ничего.

И был еще один нюанс. Технически систему можно было деактивировать, израильтянин предложил три возможных решения. Но англичанин не хотел ее деактивировать, он хотел использовать ее в дальнейшем против противника.

– Маршрут нами продолжен, – сказал англичанин, – запускай.

На имажоре показались четыре вертолета, они прошли плотным клином и сели на базе, а один – прямо на крышу недостроенного здания-небоскреба, которое и должно было стать центром проектируемого жилого комплекса. Красиво устроились, ублюдки. В то время, пока в его родном городе не могли собрать деньги на перестройку публичной школы, ютящейся в здании восемнадцатого века, здесь построили каркас целого небоскреба, только чтобы отвлечь внимание от запасного технического центра.

Майор Ховард Мартин не знал эту песню, которую пела русская группа «Наутилус». Но понимал, что все на свете не так. И намерен был это изменить.

– Так, мы высаживаемся…

– Основной вход в подвале, – сказал израильтянин, – мы не знаем, удастся ли его открыть или не удастся.

– Если нет?

– Я подрываю его. Если все, что я заказывал, у меня будет, я подорву его так, что стена упадет под себя же. После чего мы проходим в комплекс.

Майор вызвал изображение внутреннего устройства комплекса.

– Это устроено по твоим воспоминаниям, Барни, или как?

– Конечно нет, – оскорбленно ответил американец, – на основании строительной документации.

– А если арабы перестроили там все?

– Они не такие дураки. Мы предупреждали их о недопустимости самовольного вмешательства.

– Ну, это еще вопрос. Как по мне, так бо́льших идиотов не сыскать. Ладно, мы все равно узнаем, что к чему, только оказавшись на месте. Где депозит с техникой?

– Вот здесь.

– Что там?

– Несколько боевых машин спецназа. Вооруженных.

– Несколько – это сколько?

– Двенадцать единиц, сэр. Четыре автомобиля «Хаммер» с легкими артиллерийскими установками. Плюс мототехника, двадцать квадроциклов, столько же багги. Все законсервировано.

– Вооружение?

– На машинах стоят пулеметы типа «GAU-19». Плюс… насколько я помню, там законсервированы винтовки «Барретт» и пулеметы типа «М240». И минометы с управляемыми минами.

– А противотанковое?

– Противотанкового нет. Закладка подбиралась исходя из того, что можно законсервировать на длительный срок. Любая ракета нуждается в периодическом техническом обслуживании. Пуля или снаряд может лежать вечно. По крайней мере, так я понял. Закладку подбирал парень из CAT, это бывшая «Дельта». Он знал, что делает.

Англичанин потер бороду.

– Маша’Аллагъ. Надеюсь, что и мы знаем, что мы делаем…