Дажьбог и сексуальная магия
В лучшей школе района царила тишина – наступили весенние каникулы. Но расслабиться удалось не всем. В этой школе был собственный мини-театр, которым учителя очень гордились. А через месяц их ждало волнующее мероприятие – предстояло дать представление на праздновании дня города. Очень хотелось выступить блестяще – не так часто выдавался случай показать себя во всей красе перед местной властью и населением. Поэтому симпатичная молодая завуч – блондинка лет тридцати, курировавшая этот проект, целиком погрузилась в подготовку к выступлению. Репетиции были еще впереди, а о технических средствах приходилось думать уже сейчас – ведь хорошие декорации и качественное музыкальное сопровождение надо готовить заранее.
Последним она как раз и собиралась заняться. Хотели поставить Бременских музыкантов – вещь весьма музыкальную, поэтому директор выхлопотала помощь у группы местных, не бременских, музыкантов, которые вечерами исполняли в ресторанах разные шансонообразные песни. Господа артисты понимали, что со школы много денег не возьмешь, да к тому же учитывали, что лучшая школа района пользуется бесспорным расположением городских властей, поэтому согласились подготовить альбом бесплатно – ну разве что, по традиции, каждого вознаградили пузырем. Предполагалось, что дети сами будут петь не все «арии» – это для них слишком сложно, а только некоторые. Остальное же споют артисты, а дети своей игрой проиллюстрируют, о чем поется.
Завуч прошла в актовый зал, где стояла аппаратура, в сопровождении тощего как жердь школьного хозяйственного инженера. Он взял диск, который в воскресенье записала группа в местном ДК, и пустил воспроизведение. В компании с еще несколькими учителями, завуч расположилась в кресле и приготовилась слушать. Грянула музыка. Ребята играли здорово. Но когда они запели, среди учителей начали раздаваться смешки, а лицо завуча стало таким бледным, что сидевший рядом учитель химии – высокий мужчина в очках и с аккуратной бородкой – не переставая смеяться, спросил: «Ольга Александровна! Что с Вами?!»
– Но это же ужас! – с неподдельным ужасом ответила она.
– Да, молодцы, дали под штангу! – подавив смешок, но все еще улыбаясь, вступила в разговор другая учительница.
А дело было вот в чем. С точки зрения вокального искусства, исполнение являлось безупречным. Но пели артисты такими пьяными и прокуренными голосами, что и в обычной ситуации это привлекло бы внимание, а уж когда таким образом исполнялись детские песни, то это просто вызывающе резало слух.
«Почетна и завидна наша роль!
Да наша роль!
Да наша роль!
Да наша роль!
Не может без охранников король!
Когда идем – дрожит кругом земля!
Всегда мы подле, подле короля! Ик!!!»
– Что-то ритм они взяли слишком убыстренный! – пытаясь отвлечь внимание Ольги Александровны, сказала молодая учительница биологии.
– Да, и с бас-гитарой переборщили! Какой-то «металл» получился! – добавил учитель химии.
– Нет, что вы! Это решительно, решительно не подходит! – наконец придя в себя, вскрикнула молодая завуч. – Это вообще детям показывать нельзя, а уж о том, чтобы включать в публичное представление, и речи быть не может!!!
– Ну давайте другие композиции послушаем! – предложил инженер и нажал на кнопку. – Может, они лучше будут!
Но другие композиции оказались хуже. Причем с каждой следующей эффект усиливался. Как мудро предположил учитель химии, артисты пришли в студию уже поддатые, а обнаружив презентованный им коньяк, приступили к его употреблению и продолжали кирять на протяжении всей работы. Эту версию косвенно подтверждало и то, что в конце последней песни на заднем фоне слышался звук падающего тела, сопровождаемый звоном пустых бутылок и бранными словами.
– Боюсь, затея с музыкальной пьесой у нас не пройдет! – грустно констатировала завуч.
– Так не беда, давайте другую подберем! Устроим праздник весны! – послышались утешительные возгласы.
– Действительно! – обратился к завучу пожилой учитель истории. Вот, например, 6 мая – день Дажьбога. Древнейший русский праздник!
– Так что повод есть! – поддержал его подполковник – преподаватель военной подготовки, который тащил на себе все материальные заботы детского театра и был уверен, что слово «праздник» является синонимом слова «повод».
– А кто такой этот ваш Дажьбог? – осторожно спросила Ольга Александровна, стесняясь своего невежества. – Что и кому он дает? Учитель истории оживился.
– Дажьбог, он же Сварожич – это бог плодородия и солнечного света, живительной силы. Первопредок всех нас! – воодушевленно произнес он. Согласно Слову о Полку Игореве, славяне – дажьбожьи внуки! По славянским преданиям, Дажьбог вместе с Живой возродили мир после Всемирного Потопа. А Солнце, которое древние славяне звали Ярило, почитается как лик Дажьбога. Так что предлагаю вместо заезженных Бременских музыкантов поставить какое-нибудь историческое действо из жизни древних славян-язычников! Таким образом мы не только сыграем пьесу, но и познакомим народ с историей нашего отечества!
Поскольку других предложений не последовало, идею историка приняли. Народ потянулся к выходу.
– Но нужно ведь срочно писать сценарий! – крикнула завуч.
– Хорошо, мы подумаем! – откликнулись учителя. – А вы бы пока общий план накидали, а мы его тогда разовьем!
Ольга Александровна хотела спросить у историка какую-нибудь книжку на эту тему, но тот уже исчез.
– Анатолий Иванович! – обратилась она к подполковнику. – Вы на машине?
– Конечно!
– Может быть, Вы меня подвезете до большого книжного, что на улице Ленина – надо бы про языческих богов и их праздники что-то посмотреть!
– С удовольствием! – согласился подполковник, неравнодушный к молодому завучу. – Давайте вместе чего-нибудь подберем! Только я сейчас в компьютерный класс на минутку загляну – мы с Серегой – он показал на учителя химии – копии снимем с этого диска, классно ребята поют!
Дальше дело закрутилось довольно быстро. Более или менее разобравшись в языческой системе, обозначили общую схему выступления. Предполагалось организовать его в виде исторической зарисовки о том, как наши предки-славяне приветствовали Дажьбога, призывая, таким образом, весну и Солнце. Подполковник, будучи знаком с неким Зелигером – известным в районе язычником, личностью сильной и таинственной, привез от него несколько настоящих идолов, которые тот согласился одолжить на время проведения представления («Ну и свирепые у них рожицы!» – удивилась Ольга Александровна).
Отрепетировать представление оказалось проще, чем Бременских музыкантов. Правда, поначалу дети путались в непривычных именах славянских богов, но когда число последних сократили до минимума, эту трудность преодолели. К тому же не надо было петь, а только водить хороводы да восславлять богов-защитников.
Правда, возникло еще одно осложнение. Отец Аркадий, входивший в оргкомитет празднования дня города как представитель РПЦ, увидев в программе празднования запись «Из истории России. Праздник Дажьбога. Постановка детского театра Школы-Гимназии № 1» возмутился и изрыгнул с десяток непечатных слов. Программа еще не была утверждена, но уже была согласована, и cходу взять и вычеркнуть из нее запись он не имел права. Поэтому священник решил срочно поговорить с директором школы. Почти бегом он спустился из здания городской администрации, запрыгнул в свою новую Тойоту и, смело игнорируя правила дорожного движения, помчался к школе.
Но опоздал. Директор уже ушла, а Ольга Александровна испугалась беседовать с разъяренным батюшкой. В результате главный удар принял на себя подполковник. Он, не снимая военной формы, гордо воссел за стол в учительской, а завуч вместе с другими организаторами представления, спряталась в смежной комнате и слушала, что будет.
Между подполковником и «отцом» завязалась непростая дискуссия.
– Православие – единственная истинная религия! – доказывал батюшка. – А остальные – все до единой – ложные!!! Мы должны с младенчества нацеливать детей на православие и воспитывать нетерпимость к чужим культурам! Нам толерастия не нужна! А уж язычество – наш смертельный враг!
Подполковник сначала пробовал выстроить дискуссию мирно:
– Нетерпимость к чужим культурам – ладно. Хотите – воспитывайте. Но ведь это – культура своя! Это наша история! Не американская и не китайская! Это история славянского народа!
– Да, это так, – нехотя согласился батюшка. Но, поскольку мы теперь православные, я считаю, что рассматривая историю, надо делать вид, будто никакого язычества не было, а когда не удается избежать упоминания, то описывать его в уничижительном свете, дабы вызывать отвращение. Вспомни, как при социализме попов описывали! Ведь в образовании главное – воспитать человека, а не дать ему истину! Вы же собираетесь показать язычество в хорошем свете!
– Причем тут хорошо-плохо? Мы собираемся показать максимально похоже на то, что действительно было у наших предков.
– Похоже не надо! Говорю тебе, народу истина не нужна! Народ нужно воспитывать в православном духе, а не учить истине! И ложь будет во спасение!
– Послушай, но ведь обсирать язычество – значит глумиться над историей Руси! – не соглашался патриотически настроенный Анатолий Иванович. – Да и к тому же, мы светское образовательное учреждение, а не церковный департамент! И почему ты делаешь вывод, что «воспитать человека» можно только таким путем, какой указывает церковь? Разве церковь, в лице своих служителей, является образцом? Разве глядя на них мы видим образцы гуманности, человечности и терпимости? Своим примером не пробовали воспитывать? – возразил подполковник.
– Очень жаль, что вы «светское учреждение»! – батюшка снова начал выходить из себя. – Но, если дела в государстве пойдут так, как сегодня, то скоро мы с вашей светскостью разделаемся! Все будет построено по церковному образцу, а любые другие верования, кроме православия, запретят! Одна страна – одна религия! Чё тут думать!
– Что-то тебя понесло! – осторожно высказался Анатолий Иванович.
– Понесло?! Хорошо, скажу коротко – категорически протестую!!! Требую отменить историческую постановку!!! Вместо нее можете, например, спеть пару псалмов!
– Знаешь, это мне Огурцова напоминает!
– Какого Огурцова?
– А фильм такой был – Карнавальная ночь называется. Там тоже повестку вечера редактировать пытались!
– Глумишься надо мной? – взвизгнул отец Аркадий. – Еще раз повторяю: требую отменить постановку, а сценарий порвать немедленно! Отвечай!!!
– Я тебе отвечу коротко, по-военному, невозмутимо изрек подполковник, и хорошо поставленным командирским голосом адресовал попа на три известные буквы.
Батюшка, встал со стула, взмахнул руками, как будто хотел заехать подполковнику по морде, но, воздержавшись и от рукоприкладства, и даже от матерной тирады, сказал:
– Бесовское отродье! Многогрешная гнида! Гореть тебе в геене огненной! Там будет плач и скрежет зубовный!!!
И удалился, хлопнув дверью.
Анатолий Иванович продолжал спокойно сидеть за столом. «И откуда это у души – зубы?» – процитировал он вслух мысль Пелевина. Но тут дверь снова открылась и из-за нее показалось перекошенное от злобы брадатое лицо батюшки.
Анатолий Иванович подумал, что «отец», вероятно услышавший его последнюю фразу, призвав превеликое благомудрие свое, сейчас как-то разъяснит этот казус с зубами, но тот что было сил рявкнул:
– СУКА!!!
И еще сильнее захлопнул за собой дверь. Послышался конский топот по лестнице – батюшка стремительно спускался вниз.
– Ушел, можно выходить! – сказал Анатолий Иванович испуганным коллегам.
В конечном итоге, в назначенный час представление состоялось. Идолы славянских богов полукругом расставили по сцене. Самое почетное место, как бы в президиуме, занял главный бог – Перун. По обе стороны от него стояли богиня вечной жизни Джива и богиня плодородия Макошь, далее «заместитель» Дажьбога – тоже бог солнца Хорс, а также бог свирепого ветра и плохой погоды Поздвизд. Зачем Зелигер дал им последнего, никто не понял, но раз есть – надо использовать.
Сам Дажьбог находился в центре полукруга и ему воздавались различные почести. В какой-то момент все затихли, а одна из девочек вышла вперед и с чувством продекламировала:
«Славим Дажьбога! Да будет он нашим покровителем и заступником! И покровителем плодов на полях! Он траву дает скоту нашему во все дни! И коровы умножаются, и умножаются зерна в житницах! И меду он не дает забродить! Он бог Света! Славьте Сварожича, отрекающегося от Зимы и текущего к Лету! И ему мы славу поем, поскольку он – отец наш!»
Услышав эти слова, наблюдавший за лицедейством отец Аркадий стал пунцовым от злости. Если бы он был собакой, то ощетинился бы с ног до головы и зарычал. Но поскольку собакой, по меньшей мере, в прямом смысле он не был, ему оставалось лишь скрежетать зубами. Даже матом выругаться он не мог, так его окружал народ, немалая часть которого полагала, что православному священнику материться не подобает.
Впрочем, присутствующие не обращали на батюшку никакого внимания. Гораздо более заметным оказалось резкое изменение погоды, которое произошло за время детского выступления, длившегося не более 15 минут. Изначально погода была пасмурной, однако поднялся ветер, облака на небе раздвинулись, и, точно откликаясь на наивные просьбы детей, выглянуло яркое солнце. Полированный Дажьбог на сцене торжественно засверкал деревянной лысиной.
Народ обрадовался, однако греться ему предстояло отсилы с полчаса. Затем небо снова затянулось тучами, пошел дождь, а дальше разразилась мощная весенняя гроза, что осложнило проведение праздника. До вечера погода продолжала меняться с калейдоскопической быстротой, совершенно нехарактерной для этих мест. А поскольку накануне прогноз погоды обещал «без осадков», в конечном итоге большинство народу пришло домой основательно промокшим, так как зонтов с собой никто не взял.
Стихия не успокоилась и ночью, и когда следующим утром, в понедельник учителя пришли на работу, они увидели, что огромное древнее дерево обрушилось на провода, в результате чего школа оказалась обесточенной. Занятия пришлось отменить, вызвали ремонтную бригаду. Когда бригада приехала и уже занималась восстановлением линии, на третьем этаже откуда-то потянуло дымом. Оказалось, загорелся электрический обогреватель. Вызвали пожарных, пожар удалось быстро потушить. Угол комнаты довольно сильно обгорел, но книги не пострадали. Командир пожарного расчета, сидя в кабинете у директора школы, доложил, что пожар произошел из-за короткого замыкания в цепи электронагревателя.
– Но ведь он же был выключен! – удивилась директор. – Сейчас тепло!
– Выключен был, а из розетки не вынут! – разъяснил пожарный. – Хотя и редко, но бывает, что происходит замыкание в режиме “standby”, поэтому на всякий случай следует отключать электроприборы из сети, когда ими не пользуются! – назидательно продолжил он.
– Но ведь электричества в школе не было! Там же дерево упало, и столб завалило! – всплеснула руками директор.
– Не было бы электричества – не было бы и пожара! – ответил командир расчета таким тоном, чтобы дать понять о своем нежелании продолжать дискуссию о невероятных вещах. – Во всяком деле главное – простота, прозрачность и порядок! Подпишите вот здесь! – он протянул какую-то бумагу.
Директор взяла у него документ, чтобы расписаться, и в это время в воздухе раздался чуть слышный шелест, завершившийся громким «Бенц!». Это икона, привешенная в кабинете директора почти под самым потолком, почему-то сорвалась с крепления и спланировала точно на голову пожарного. Но он был в каске.
– Ой!!! – вскрикнула директор.
– Ничего-ничего, – ответил пожарный, снял каску и протер рукой стриженную ежиком голову. – Видите, как полезно носить каску даже в, казалось бы, безопасных помещениях! – сказал он, и директор так и не поняла, шутил ли он или действительно считал, что изрекает весьма ценную мысль.
Больше ничего страшного в школе в тот день не происходило, однако эти события стали лишь первыми звеньями в цепи таинственных происшествий, начавшихся после представления. Сильнее всего досталось организаторам.
В театральную творческую группу входило пять человек – сама Ольга Александровна, учитель химии Сергей Игоревич, учительница литературы Светлана Сергеевна, учительница биологии Нина Викторовна и, естественно, подполковник Анатолий Иванович. Нина была самой младшей в группе, ей едва исполнилось 25. Самым старшим оказался подполковник, которому перевалило за 50, Сергею было в районе 40, а Светлане и Ольге – около 30. Но различия в возрасте им не мешали – всех их объединяла любовь к театру, за исключением, может быть, Анатолия Ивановича, который более тяготел к Ольге Александровне. Она же первая и столкнулась с неведомым. События развивались так.
В качестве поощрения школе за выступление театрального кружка на празднике города, администрация презентовала билеты на представление театра, приехавшего на гастроли из Питера. Билеты достались всем учителям, кто хотел пойти, но в первую очередь, естественно, организаторам кружка.
Представление закончилось довольно поздно и незамужней Ольге Александровне пришлось возвращаться одной. «Волга» Анатолия Ивановича находилась в ремонте, проводить же Ольгу Александровну до дома пешком подполковник не мог, т.к. такие маневры вызвали бы подозрения его жены. Нельзя сказать, что ходить по ночному городу было очень уж опасно, но периодически случалось всякое. Например, еще в студенческие годы, под праздник ее подруга возвращалась в город пешком с дачного участка. Дорога проходила через несколько деревень, в каждой из которой подругу изнасиловали. «Очень уж простой народ у нас живет! – думала Ольга Александровна. – Ну все просто! Сказал – сделал, выпить есть – выпил, бабу захотел – набросился. Никакой саморефлексии! Да при том еще и гордятся своей простотой!»
С такими невеселыми мыслями она свернула на дорогу, ведущую мимо гаражей. Внезапно с лаем к ней побежали собаки. Собак она не боялась, т.к считала, что любит животных и те это ценят. Они и вправду ценили но, вероятно, лишь днем, а не ночью. Ольга обернулась и увидела, что спрятаться некуда: с одной стороны – забор, с другой – стена гаражей, а бежать назад бесполезно – четвероногое бегает куда скорее. Ситуация становилась угрожающей. В районе уже происходили случаи, когда собаки загрызали людей насмерть. Бороться же с ними было сложно. Не так давно около школы стая собак покусала девочку, а когда ее отец пришел с ружьем и перестрелял всю стаю, защитники животных подняли такой скандал!
Ольга попыталась ласково заговорить с псами, но те только больше от этого возбудились. Распределившись полукругом, рыча и сверкая в лунном свете зубами, они подступали все ближе. Ольге хотелось разрыдаться от чувства беспомощности и беззащитности. И в этот момент она увидела еще более ужасающую вещь. Точно напротив нее, из кирпичной стены гаражей вышла еще одна собака – абсолютно черная, с желтыми, как будто светящимися в темноте глазами. Глаза эти не предвещали ничего хорошего. Собака медленно, по кошачьи мягкими шагами, двинулась к Ольге, которая не могла оторвать от нее взгляда.
Другие псы также повернулись к гостье. Судя по всему, черная собака к этой команде не принадлежала и являлась чужаком – стая разразилась лаям и рычанием с новой силой, будто кто-то на некоем управляющем пульте резко перещелкнул тумблер, увеличив уровень собачьей агрессии. Однако черный пес продолжал спокойно двигаться в сторону Ольги, не обращая никакого внимание на обрехивающих его собратьев. Те уже перешли практически на визг, и в какой-то момент, вожак, не выдержав, бросился на пришельца, пытаясь вцепиться ему в горло.
Завязалась драка. Черного пса завалили на землю. Он отбивался отчаянно, но казалось, конец его был близок. Ольга хотела побежать, но подумала, что расправившись с этим псом, собаки в азарте также разорвут и ее, а убегая, она только раззадорит их. Больше ничего подумать она не успела, потому что увидела, как из кирпичной стены выходят еще три собаки, точь в точь похожие на первую и, соответственно, друг на друга. Они спокойно двинулись к грызущейся своре и через секунду вступили в собачий бой. Что интересно, черные псы дрались совершенно беззвучно, но хладнокровно и яростно. «Пожалуй, теперь самое время бежать! – решила Ольга. – Это быстро не закончится!»
Когда она уже оказалась далеко, до нее все еще доносился визг разгромленной гаражной стаи. Больше она там не ходила, и так никогда и не узнала, что в тот вечер гаражная стая навсегда прекратила свое существование.
Этот случай произвел на нее большое, прямо-таки неизгладимое впечатление. Ольга Александровна никогда не предполагала, что ей придется умереть в подворотне, в тщетном сопротивлении отбиваясь от собак, один за другим отрывающих куски ее плоти. И хотя смерть не состоялась, сама возможность ее, едва не реализовавшаяся, продолжала ужасать. Несколько утешало то, что ее спасли какие-то неведомые защитники, но облик этих защитников был, пожалуй, еще более угрожающ, чем самих агрессоров. Душевное состояние усугублялось и тем, что она не могла ни с кем поделиться пережитым. Мать испугается, соседи сочтут за ненормальную. Однако и молчать становилось невмоготу, поэтому, имея в виду и другие странные события, время от времени случающиеся в школе после городского праздника, Ольга Александровна предложила театральной группе собраться после уроков и обсудить происходящее без посторонних. Благо, такой сбор не привлек бы к себе особого внимания, они и так часто собирались в отдельной комнате при актовом зале для творческих дискуссий.
Уговаривать никого не пришлось и часа в четыре все пятеро участников сидели за столом. Взглянув на их лица, Ольга Александровна догадалась, что им тоже будет, что рассказать, хотя начать первыми они не решаются. Тогда, после краткого обсуждения школьных происшествий, она рассказала свою историю с собаками. Народ оживился. Выяснилось, что и в правду у каждого произошло минимум одно мистическое событие, чаще всего, нехорошее.
– А у нас перед домом за ночь вырос дуб – метра три высотой! – сказала Светлана, которая жила в красной кирпичной пятиэтажке. – Бабки с утра собрались, очень удивились. Хотели даже в газету позвонить, но потом подумали – как докажешь, что за одну ночь вырос-то – на нем же не написано.
Конец ознакомительного фрагмента.