Глава 2
Грач невольно становится наблюдателем аварии в канализационном люке и чисто случайно подслушивает историю про школу, армию, психбольницу и мальчика Ваню.
Грач летел и обдумывал разговор с Кротом. Три точки, с которых они могут постараться изучить людей, это неплохо. Но чего-то все равно, не хватало. Вот если бы еще один источник, да такой, который живет среди людей, чтобы давал информацию изнутри изучаемых объектов.
– Да, трребуется грра- грра, какой-нибудь агент срреди людей, как ни кррути, — подумал Грач, подлетая к окраине города.
Дел у Грача было много. И для начала, не мешало бы подкрепиться. Найти еду не составляло больших проблем, нужно было только знать эти съедобные места. Это, например, могла быть действующая теплотрасса, возле которой земля всегда теплее, а следовательно обитали различные личинки и червячки. Это также могли быть фермы, где даже в морозные дни парили горы плодородной земли, или гумуса, как это называл его новый знакомый Крот. Еще были обычные кормушки для воробьев или синиц. В них, правда не всегда заберешься, особенно если кормушка в виде маленького домика, но бывает, что еда рассыпана и рядом. Наконец, это были контейнеры недалеко от многоквартирных домов, где правда всегда было тесно. Питались тут и вороны, и голуби, даже собаки попадались, однако еды хватало всем. Шумновато конечно, и тут уж не зевай как что съестное увидел – сразу хватай, и лети, а то отберут.
А еще Грач регулярно пролетал над тем местом, где стояли трактора. Есть здесь было нечего, зато была информация о предстоящем великом празднике. За долгие годы Грач усвоил точно, что как только сойдет снег, земля прогреется, а в баки тракторов начнут заливать горючее, прицеплять плуги, и они выедут в поле, тут не зевай и лети следом. Тогда -то и настанет большой праздник для Грачей.
Сев на забор недалеко от теплотрассы, Грач прислушался к разговору двух мужчин, возле канализационного люка.
– Ну что там, Егор? – спросил тот, кто постарше у напарника, который находился по пояс в люке.
– Так чего, все залило, по самое немогу, задвижки не видать. Похоже труба лопнула, вода не стоит, а кружит. Надо илосос вызывать.
Тот, кого назвали Егором, вылез из люка, отряхнулся и стал доставать из кармана сигареты.
– Тогда выходит что перекур. Пока техника не придет, нечего туда лезть, только ноги зря мочить. Мужики присели на бревно, лежащее вдоль забора и закурили.
– А что, Михалыч, как твой младший, учится где, или в армию пошел? – Егор достал телефон и начал набирать номер диспетчерской. Передав диспетчеру про затопленный люк и получив указания дожидаться машину с илососом, Егор вопросительно посмотрел на напарника.
– А то что-то я давно Ивана твоего не видел, уж сколько лет прошло.
– Так ты что, не слышал, что ли ничего?
– Да ты мне вроде ничего и не рассказывал. Давай, время есть.
Михалыч уселся поудобнее на бревне и начал
– Ну, Ваньку моего ты с детства знаешь, и не мне тебе говорить о его характере. Уж насколько старший спокойный и уравновешенный, настолько младший – полный его антипод. Как в сказке – было у отца два сына. Один – нормальный, а другой – с характером.
– Это точно. Ванька – с характером. С малых лет, помню, заводился с пол-оборота. Приведешь его в спортзал с нами в баскетбол играть, либо в футбол, он же мелюзга, силенок маловато, обвести нас не получается, так видно, что психует, но не сдается. Ну, ладно, давай, продолжай.
– Ну, в классе в седьмом, наверное, стали учителя на него жаловаться, что грубит, дерзит, ведет себя вызывающе. Стали нас с Катькой в школу вызывать.
– Подожди, Михалыч, – Егор опять перебил рассказчика, – да разве мы с тобой не знаем, как это бывает. Уж всегда в школе один- два учителя найдутся, которые ко всему подходят формально. Плевать им на конкретного пацана, они его при всех таким дураком выставят. И один ученик это стерпит, другой стерпит, а третий, как твой, начнет огрызаться, дерзить. А учитель тогда его еще больше подначивает. А ежели Ванька в какую одноклассницу влюбился? И вот перед всем классом, и перед ней особенно, такой учитель словесно издевается над ним, а пацан стоит как оплеванный, и сказать-то ничего не может – не сформировалась у него еще логика, и все, на что он способен – это только огрызнуться. Эх, даже жалко становится мальчонку.
– Да примерно так и было. И вот дальше конфликт с этими учителями все больше, не утихает значит. Пацан уже нас перестает слушаться, и Катька начала мне на мозги капать, что надо Ивана хоть на год, но перевести на индивидуальный график обучения. Стала она все узнавать, как это сделать. Оказалось, что не так это и просто – основания серьезные требуются. Ну и супруга моя ничего другого не придумала, как сделать справку с психбольницы.
– Это что, с нашей дурки, что ли?
– Ну да, с психушки этой. Она же у меня врач. Я, – говорит, – со всеми договорюсь. Я ей объясняю, что справка – справкой, но на парня там сразу карточку заведут и неизвестно, каким боком эта справка потом ему выйдет. Ну и на хрена ему такая биография на всю будущую жизнь?
– Ну а она-то что, не понимала, что ли? Вроде ж не дура у тебя она – Егору нравились сыновья Михалыча, и история с Иваном ему была небезразлична.
– Да ну ее на хрен, уперлась и твердит свое. – Там же, – говорит, – не укажут, что он псих. Напишут аккуратно, что мол имеются периодические отклонения, связанные с подростковым возрастом и необходим покой и этот самый индивидуальный график обучения. Плюнул я, сказал пусть делает как хочет. Перевела она его на этот индивидуальный график, посидел он год дома. Но особо то ничего не изменилось.
И вот уже последний класс, и стал я думать, что ежели Ивана в армию возьмут, да в часть плохую, с дедовщиной, то ничего хорошего с этого не будет. А с другой стороны, в хорошую часть отправить – так лучше и не придумать, поскольку в хорошей части ему может мозги на место поставят, дисциплине научат, порядку. А у меня кум – бывший полковник. Вот как-то вечером, пьем с ним коньячок, и начинаю я с ним этот разговор за Ваньку. Ну он же его знает, и знает, что парень неплохой – спортсмен, не пьет, не курит, ответственный, за такого пацана можно и похлопотать. – А чего, – говорит кум, – пошли завтра к военкому города. Мы, значит, назавтра оделись, и при параде в кабинет военкома заходим. Кум мой в кителе с погонами, лампасах, я тоже пиджак поновее одел. Полчаса военкому объясняли ситуацию. Он все понять не мог, что мы не откосить пацана хотим, а наоборот, чтобы взяли, только не абы куда, а в хорошую часть. Потом понял наконец, но, говорит: сами ищите такую часть, чтобы на меня после не обижались. А я, куда скажите, туда вашего призывника и оформлю. Вечером опять сели с кумом думать.
– Опять с коньячком?
– Конечно. Кум, очень коньячок уважает. И литр может выпить, и два, а может и того больше. Больше-то я не выдерживал, ну да не об этом речь. В общем, в это время как раз получает кум информацию, что приезжает в город генерал с севера, давний его друг. И не отставной генерал, а действующий. Стали мы готовиться к приему этого генерала. – Вот такой мужик оказался генерал! – и Михалыч поднял вверх большой палец правой руки.
– Неделю его возили по рыбалкам, охотам да дачам, водки да коньяку выпили – немеренно. Тот, оказывается пить мог еще больше кума. Только ему про Ваньку начали говорить, он сразу взял телефон, позвонил куда-то, потом еще раз,. и говорит: «В морскую пехоту твоего сына определим. Есть у меня корешок один – начальник части, будет сам лично за ним присматривать»
– Я ему отвечаю, что мол за ним присматривать не надо, а надо к порядку приучать. Пусть с него там три пота каждый день стекает, главное чтобы без дедовщины. А он мне – «Не ссы, отец, все будет как надо»..
И стали мы дальше поднимать стаканы – и за Ивана, и за генерала, и за командира той части, и даже за морскую пехоту.
Уехал генерал, а через неделю действительно приходит вызов на Ивана из той морпеховской части. Стал он медкомиссию проходить. Все прошел, без проблем, и осталась только эта психбольница, потому что карточку, как я и говорил Катьке, на него конечно же завели. А коли карточка есть, то без справки из этой дурки о том, что все с призывником хорошо – ни один главврач не подпишет в заключении «Годен». Таких, как Ванька набралось восемь пацанов, и повезли их на автобусе в эту больницу. А там, чтобы полностью обследовать человека и дать заключение, требуется три полных дня, и всех распределяют по палатам. И его тоже определяют в палату к каким-то старичкам, которые тут же ходят под себя. Там представляешь, на единственном окне – решетка в клеточку, и ручки на двери изнутри нет. Как в тюрьме. Ванька мой опешил сперва, а потом дождался, когда в очередной раз санитары в палату зайдут, уложил обоих и побежал домой. Выскочил за территорию больницы, звонит мне: «Папа, забирай меня на хрен отсюда, я у этих идиотов оставаться не буду, и больше никогда не появлюсь». И слышу, он всхлипывает. Я – в машину, и к нему. Через час встретил его на дороге, на полпути домой
– Это он что, двадцать километров пешком отшагал?
– Да он бежал всю дорогу. – Михаыч выбросил давно погасшую сигарету.
– Ну и чего с армией-то?
– Какая армия, ему белый билет выдали. А генерал-то звонил чуть не через день, – когда Иван приедет, да когда приедет? Пришлось всю правду рассказать. Ох уж он смеялся потом. Знатный, говорит морпеховец бы получился из пацана.
– Да-а, весело получилось. Хотел в морпехи, а чуть в дурку не угодил. Спасибо маме, постаралась.
Из-за поворота выехал старенький КамАЗ, мужики прервали разговор и встали с бревна, отряхивая штаны и потягиваясь.
Грач оттолкнулся от забора, набрал высоту и полетел дальше.
Для чего была нужна эта история Грачу, он так и не понял, хотя и не подал виду. Не поняли и мы с вами, читающие этот рассказ. Однако как говорил один мудрый крот, про которого вы еще услышите, «Всякому овощу свое время». Итак, не будем торопиться, и делать скоропалительные выводы, забудем на время то, что сейчас услышали, и вместе с умной птицей, перенесемся мыслями в следующую главу.