Вы здесь

Граф-пират. Глава 3 (Д. Э. Лонг, 2012)

Глава 3

По сравнению с графом месье Лавей был само очарование.

Сначала они молча восхищались друг другом. Во внешности Лавея не было ничего необычного: вьющиеся темно-золотистые волосы, узкие серые глаза, орлиный нос, изящно очерченный рот, широкие плечи. Он не был так строен, как граф, но и тучным его не назовешь. Он был высокого роста, но не великан.

Это был привлекательный мужчина, словно глоток свежести после зловеще сгустившихся туч во время беседы с графом. Лавей казался слегка усталым и сдержанным. Возможно, во время революции он стал свидетелем казней своих родственников.

– Как вам нравится Лондон, лорд Лавей? – спросила Вайолет. Вполне безобидное начало разговора, но ничего банального. – Вы давно здесь?

– Мы причалили две недели назад. Но странное дело, мисс Редмонд, теперь я сожалею, что завтра нам придется отплыть.

Его тон был беззаботным, но в голосе слышалась страсть. Эти слова напрямую относились к Вайолет. Глаза лорда Лавея блеснули. Вайолет довольно кивнула и слегка улыбнулась ему: «Хорошее начало».

Взгляд месье Лавея оживился.

– А прежде вы были в Лондоне, месье Лавей?

– Да, за много лет до начала войны, но при других обстоятельствах. Сейчас мы выполняем поручение короля, а также должны взять на борт дипломата, служившего в Испании. И конечно же, мы развлекаемся на званых вечерах и балах, потому что не каждый день капитан становится графом.

Вайолет улыбнулась:

– Наша семья счастлива праздновать награждение графа этим титулом.

Это было не совсем так, но Вайолет знала, что сказать, чтобы установить с собеседником дружеские отношения, пока они не сойдутся достаточно близко и не станут откровенны друг с другом. Она всего дважды в жизни слышала, как ее отец ругался: когда Колина Эверси не повесили и когда он узнал, что новым графом будет капитан Ашер Флинт. Однако обычно в разговоре с мужчинами Вайолет избегала быть откровенной.

Будучи любительницей испытывать людей и рисковать, она намеренно задала следующий вопрос:

– Вы, случайно, не знакомы с мистером Хардести, лорд Лавей?

И опять это имя вызвало то же странное молчание.

– А вы, мисс Редмонд?

Голос лорда Лавея звучал уже не так тепло.

– Просто граф решил, будто мой брат Джонатан на него похож, и сказал, что мистер Хардести тоже моряк.

Вайолет не стала рассказывать, как на самом деле повел себя граф, однако, судя по горькой улыбке Лавея, он догадался сам.

– Вот как? Интересно. Дело в том, что мы в последнее время только о нем и думаем, и неудивительно, если граф видит Хардести повсюду. Но я полагаю, он не желал нанести оскорбление вашему брату.

– Тогда мне хотелось бы узнать, что вы считаете оскорблением.

Месье Лавей улыбнулся:

– Чтобы вас успокоить, скажу, что, по слухам, мистер Хардести само воплощение обаяния. С ним приятно оказаться за одним столом во время ужина, как мне однажды посчастливилось. Его манеры и речь необычайно утонченные, он определенно получил блестящее образование, хотя для меня остается загадкой, где он добыл свое состояние и где научился вести такую блестящую беседу. Он прекрасно осведомлен обо всем, что касается торговли. Его видели во Франции, Бельгии, Португалии, Испании и Марокко. В основном он привозит товары из Вест-Индии и с Кубы.

– Похоже, замечательный человек. И все же у меня такое впечатление, что вы не встретите его с распростертыми объятиями.

Лавея поразила проницательность Вайолет, и он приподнял брови, однако отвечать не спешил.

– Думаю, нет ничего страшного, если я вам скажу. Мы полагаем, что этот мистер Хардести на самом деле человек по прозвищу Кот. А он, как бы это помягче сказать, капитан судна – другими словами, пират.

Боже! Вайолет в изумлении замолчала. Она не ожидала, что слова Лавея произведут на нее такое впечатление.

Однако она редко вела себя разумно.

– Но что пират может делать на балу?

– Мисс Редмонд, я уверен, Кот рискнет быть повешенным, если ему выпадет возможность потанцевать с вами. Возможно, именно по этой причине он и посещает балы.

Вайолет рассмеялась и удивленно покачала головой. Комплимент был таким безупречным и неожиданным, что от ее скуки не осталось и следа. Чуть заметный французский акцент был столь же приятен для слуха, как звуки менуэта из соседней комнаты.

Ободренный, Лавей продолжал:

– У нас есть некоторые доказательства того, что мистер Хардести и Кот могут быть одним и тем же лицом. Мистер Хардести, по-видимому, богат, однако разве за это его можно судить? Многие успешные торговцы нажили себе состояние.

– Я не стала бы осуждать человека за богатство, лорд Лавей.

Он улыбнулся, и его золотистые брови чуть дрогнули.

– Мы, то есть лорд Эрдмей и команда «Фортуны», получили от английского короля задание поймать Кота.

– Наверное, это опасно, – польстила Вайолет.

Несмотря на то что они все время двигались под музыку, Лавей умудрился пожать плечом и ничего не ответил – слишком по-французски.

– Но почему пирата назвали Котом?

– Говорят, так он представляется, когда захватывает корабли. Возможно, потому, что он приближается к ним с несколькими соратниками и внезапно нападает из тумана или посреди ночи. Говорят также, что он не присягал на верность ни одному королю. А когда ему что-то нужно, он само очарование, словно мурлыкающая кошка у ваших ног. Дамы уверяют: у Хардести нет сердца, – но он легко завоевывает и разбивает их сердца. Однажды он появился из небытия, как приблудный кот, и принялся грабить суда. Не знаю, мисс Редмонд, почему люди любят давать пиратам прозвища. Так и рождаются легенды. А сами пираты не возражают.

По крайней мере мистер Лавей запомнил ее имя.

Тут Вайолет поняла, что графа и леди Перегрин не видно в зале, и подумала, уж не удалось ли той уединиться с ним, чтобы проверить свое предположение насчет величины его бедер.

Кажется, Вайолет искала графа взглядом.

Она сразу же отбросила эту мысль.

К счастью, она заметила Джонатана, танцующего с миниатюрной блондинкой в муслиновом платье. У него был скучающий вид типичного Джонатана, даже отдаленно не напоминающего пирата.

– А что натворил этот Кот?

– Мы полагаем, что он в течение одного года взял на абордаж несколько торговых кораблей, похитил ценные грузы, после чего потопил суда. На четырех из них капитанами были англичане. Последним кораблем оказался «Стойкий». Другими словами, он настоящий бич моряков, – решительно произнес Лавей.

– Поимка пиратов – любимое занятие графа?

– Его любимое занятие – совершать невозможное. Поэтому он и стал графом, – коротко ответил Лавей. – И именно поэтому король и поручил ему это задание.

– Я слышала, он совершил какой-то подвиг, за что его и наградили титулом.

– Вы правы.

Мистер Лавей воздержался от объяснений, но, кажется, разговор его развеселил.

– Зачем пирату посещать балы по вечерам, а потом выходить в море и топить суда?

Лавей снова пожал плечом.

– Власть? Деньги? Дурная слава? Месть? Кто знает. Конечно, он бы никогда не пустил ко дну корабль, если бы знал, что вы на борту.

Они довольно улыбнулись друг другу, между ними установилось полное взаимопонимание. Серые глаза Лавея потеплели; этот блеск был знаком Вайолет, но все же в нем было что-то необычное, французское. Его глаза, руки, само его присутствие отчего-то оставляли ее равнодушной в отличие от графа.

А вот и он! На его лице застыла вежливая улыбка, и он с сонным и чуть изумленным видом слушал болтовню леди Перегрин, словно перед ним была говорящая собачка или нечто причудливое. На самом деле он не обращал на нее внимания. Вайолет стало почти жаль его.

– Мы обязательно найдем Кота, – сказал Лавей уверенным, надменным тоном, специально, чтобы привлечь ее внимание.

– Отчего вы так уверены?

Лорд Лавей помедлил, а потом улыбнулся. У него была красивая непринужденная улыбка – возможно, именно так улыбались в течение долгих веков его предки, – но в ней не было тепла. Она напомнила Вайолет об отце, который считал, что он сможет добиться всего или скрыть все лишь благодаря своему влиянию и знатности.

– Капитан Флинт никогда не преследовал пустых целей. У графа Эрдмея много причин найти Кота живым или мертвым. И он обязательно добьется своего.

Возможно ли, чтобы в словах Лавея была скрыта ирония? Или это французский акцент придавал его тону чуть ироничный оттенок? Много может быть причин…

И вновь по спине Вайолет пробежали мурашки от смутного беспокойства и восторга. Ей хотелось понять истинный смысл сказанного, развернуть слова, как подарочную обертку, развеять скуку.

Возможно, именно поэтому цыганка и выкрикнула имя Лавея. Он нравился Вайолет, но она знала, что не сможет влюбиться в него. Любовь сопровождалась всплесками эмоций и утратой гордости, а в ее семье еще и различными бедствиями и серьезными последствиями.

Но Вайолет никогда прежде не встречала мужчин, подобных этим двум. А ведь завтра они покинут город.

– А Кот может быть сейчас в Лондоне?

– Вам нечего опасаться, мисс Редмонд. «Оливии» нет в порту.

Вайолет наконец поняла значение слов «время остановилось». Для нее время по крайней мере замедлилось.

Слова Лавея эхом отдавались у нее в голове. Сначала она решила, что неправильно его поняла. Но потом все факты выстроились в стройную цепочку и молниеносно пронеслись у нее перед глазами, словно она летела с большой высоты. И тут у Вайолет помутилось в глазах. Она покачнулась, Лавей крепче обхватил ее, и плавный ритм танца не был нарушен.

– Мисс Редмонд? – В его голосе звучало искреннее участие. – Прошу меня извинить. Возможно, нам стоит поговорить о более приятных вещах? Когда постоянно находишься в мужской компании, забываешь, о чем беседовать с дамами.

Бедняга, он решил, что у нее слабые нервы.

Вайолет подняла глаза. Ей казалось, у нее отнялись ноги.

– Наоборот, вы очень развлекли меня сегодня, – живо произнесла она. – Я просто оступилась в новых туфлях. Боюсь, я не расслышала названия корабля Кота. Что-то интересное…

У нее появилось неприятное предчувствие в ожидании ответа. В ушах звенел голос цыганки, выкрикивающей имя Лавей, сердце отчаянно колотилось, и Вайолет лихорадочно раздумывала о причудливых путях судьбы и о том, что ей теперь делать.

– Согласен, ведь это женское имя. Его корабль называется «Оливия», мисс Редмонд. Возможно, эта женщина разбила его сердце. Если оно у него, конечно, было.


Дрожа от нетерпения, Вайолет учтиво поклонилась и обменялась любезностями с лордом Лавеем, снова выразившим сожаление по поводу своего столь короткого пребывания в городе.

После этого она побежала, или почти побежала. Подхватив подол платья, Вайолет ловко лавировала между танцующими парами и собравшимися посплетничать гостями. На ее лице застыла улыбка. Подошвы туфель скользили по полу.

Нет, нет, нет! Лайон не мог совершить такой глупый поступок. Глупый или необычайный?

Где, черт возьми, Джонатан? Быстро оглядев зал, Вайолет не заметила его среди танцующих, а значит, он у чаши с пуншем или у двери в сад, чтобы удобнее было взять сигару, или ускользнуть на свидание, или перепрыгнуть черед ограду и отправиться в клуб без ведома отца.

Вайолет резко остановилась, заметив его спину. Джонатан был типичный Редмонд, высокий, худощавый, но уже утративший ребячливую живость. Он действительно стоял рядом с чашей пунша и дверью в сад, удобно пристроившись за колонной и опираясь рукой о стену. Видимо, он кого-то или что-то загораживал.

Вайолет поняла, в чем дело, когда услышала смешок.

Она взглянула через плечо Джонатана на женщину: миниатюрная блондинка в простом белом муслиновом платье, большие глаза, маленький носик, чуть заметный неправильный прикус, придающий ей сходство с кроликом, приоткрытые в улыбке губы. Леди Уорем? Уор… Ее уже представили Вайолет, но она успела позабыть имя.

Где ее брат научился этому всему: небрежная поза, молчаливый, соблазнительный взгляд, слова, от которых женщина вспыхивала? Джонатан выглядел совсем как взрослый мужчина, каковым он себя и считал. Просто Вайолет редко видела, чтобы он вел себя как подобает взрослому мужчине.

– Джонатан, – тихо позвала она, остановившись рядом с ним.

Он не обернулся.

– Джонатан! – рявкнула Вайолет.

Джонатан подскочил на месте и сердито уставился на сестру. В это мгновение он был так похож на Лайона, что Вайолет поняла: время не ждет и ей надо поторопиться. Так вот на что обратил внимание граф; и как только она этого не замечала?

– Вайолет, – сурово протянул Джонатан. Украдкой оглянувшись на блондинку, он обратил на сестру взгляд, прямо говоривший «уходи».

– Прошу извинить меня за вторжение, – неискренне произнесла Вайолет. – Джонатан, ты знал, что джентльмена, который пришел с графом Эрдмеем, зовут Лавей?

На лице брата раздражение сменилось непониманием.

– Да, нас представили. Он довольно приятный, правда, несколько льстивый, и у него такие изысканные манеры. Можно подумать, он считает себя лучше других, но дело тут не в его словах или поступках. Я не уверен, можно ли доверять французам…

– Замолчи, Джон! Его зовут Лавей. Ты разве забыл, что случилось, когда мы недавно были у цыган?

– Зачем так кричать, сестрица? – Голос Джонатана стал снисходительным, и он улыбнулся леди Уортл… Леди Уортем, наконец-то!

Подлец! Джонатан решил покрасоваться перед дамой.


Ему следовало бы получше знать Вайолет.

– Тебе вечно все надо повторять, Джон. Разве ты не помнишь? Цыганка крикнула мне «Лавей»? Та самая, что предсказала тебе десять детей.

Джонатан окаменел и встревоженно посмотрел на сестру.

– Она помешанная, Вайолет, – быстро возразил он. – Это чистой воды безумие, и ты это знаешь.

– Возможно, у тебя будет десять детей.

– Прикуси язык.

– Возможно даже, от леди Уортем, – злорадно добавила Вайолет.

Глаза леди Уортем стали похожи на блюдца, и в них появился мечтательный блеск.

Джонатан пришел в ярость.

– Никогда! Слышишь, никогда! Я не желаю залезать в петлю, а это лишь легкое развле… – Он зажмурил глаза, сообразив, что чуть не попал в ловушку сестры. – Черт бы тебя побрал, Вайолет! – прохрипел он.

Вайолет с сожалением покачала головой.

Джонатан оглянулся в тот самый миг, когда леди Уортем наконец закрыла рот и ее глаза зло сузились. Она с негодующим видом ринулась прочь, зацокав каблучками и даже не попрощалась с Редмондами.

Джонатан накинулся на сестру:

– Что ты наделала, негодница?

– Перестань. Ты сам только что сказал, что она лишь развлечение. Если сию же минуту ты сможешь вспомнить ее имя, я изображу досаду и помогу тебе снова добиться ее расположения.

Джонатан сердито смотрел на сестру, плотно сжав губы.

Она улыбнулась ему.

Как обычно, Джонатан пытался выглядеть рассерженным, но не сумел совладать с собой и улыбнулся в ответ.

– Видишь ли, мне нужно упражняться во флирте, – пояснил он. – Иначе как я сумею превзойти самого Аргоси?

– Упражняться? Чтобы быть готовым встретиться с женщиной, которая подарит тебе десять детей?

– Довольно! – закричал Джонатан.

Вайолет успокаивающе коснулась его рукой.

– Джонатан, послушай меня. Клянусь, это очень важно. Французского джентльмена, явившегося с графом, зовут Лавей. Лорд Лавей. Цыганка Марта Эрон выкрикнула его имя! Неужели не помнишь? Тогда я ничего не поняла. Лавей – первый помощник на корабле графа Эрдмея. А цыганка сказала, мне предстоит долгое путешествие по воде.

Джонатан застонал.

– И это все? Ради Бога, Вайолет, если бы цыганки всегда говорили правду, население целой страны сейчас плавало бы в лодках по Темзе.

Потеряв интерес к разговору, Джонатан перехватил взгляд леди Перегрин и принялся изображать чувственную, по его мнению, улыбку.

– Только не она. Эта женщина ужасна, страшная сплетница. Хватит упражняться и послушай меня.

Джонатан раздраженно повернулся к сестре.

– Ты ведь совсем не глупая. Зачем тогда верить во всю эту чепуху о Лавее? Уверен, эта фамилия встречается у французов часто. С той цыганкой не все в порядке, и ты это знаешь.

– Мне кажется, ты просто надеешься, что с ней не все в порядке, – заметила Вайолет.

Взгляд Джонатана вновь стал сердитым.

«Десять детей», – прошептала Вайолет одними губами.

Она не отводила взгляда от брата.

Внезапно ей стало страшно.

– Дело не только в этом. Когда меня представили графу Эрдмею, он увидел тебя, и у него был вид как у пойнтера, заметившего кролика. Клянусь, Джон, у меня волосы встали дыбом от жуткого взгляда. Он сказал, ты очень похож на торговца, которого также считают пиратом Южных морей по прозвищу Le Chat.

– Я? – Глаза Джонатана расширились от удивления и тут же мечтательно затуманились. – Какое интересное прозвище. Но я же не пират, Вайолет.

– Знаю, Джон. И это слово означает Кот.

– Я понял, у меня тоже был учитель французского.

Джонатан перехватил взгляд Миллисент Харт.

– Не она: совершенная глупышка. Джонатан, лев – это большая кошка[1]. Неужели не понимаешь? Граф подумал, что ты похож на этого Кота.

Джонатан сердито нахмурился:

– Что за дурацкое имя. Пираты все время придумывают себе прозвища – что-нибудь нелепое, устрашающее…

– У его корабля тоже дурацкое имя. Он называется «Оливия».

Наконец-то на лице Джонатана мелькнуло понимание. Вайолет могла поклясться, что кровь на мгновение перестала бежать у него по жилам, – так он побледнел и застыл на месте. Упоминание семейства Эверси и беды, которую одна молодая особа с этим же именем навлекла на их семью, действовало на Джонатана именно так.

Их взгляды встретились. Глаза Джонатана потемнели, в них появилось какое-то непостижимое выражение, и снова Вайолет задала себе вопрос, каким человеком станет ее брат, когда повзрослеет. Солидным и серьезным, как Майлз? Человеком, чье имя стало олицетворением богатства, как у их отца? Вайолет молча умоляла его поверить. Лайон где-то рядом. Лайон может быть тем самым торговцем по имени Хардести и пиратом по прозвищу Кот, капитаном корабля «Оливия». Им нужно найти его, убедить вернуться домой, спасти от графа Эрдмея и от смерти на виселице.

Но ведь это может быть ошибкой? Если это и на самом деле Лайон, то все обстоит совсем не так?

Но тут чары развеялись, Джонатан нахмурился и энергично покачал головой.

– Так, значит, ты решила, будто Лайон стал пиратом по кличке Кот, потому что ему разбила сердце эта проклятая женщина из семейства Эверси, и он назвал свой корабль «Оливия» в память о своем несчастье или чтобы ей отомстить? Ничего более нелепого я не слышал. Подумай сама.

– Конечно, звучит неправдоподобно. Но «Оливия», Джон!

Джонатан жестом остановил сестру.

– Нет, Вайолет, все это слишком нелепо. Что, этот пират берет на абордаж корабли, грабит и насилует? – Джонатан с трудом сохранял спокойствие.

– Почему бы тебе самому не спросить у графа Эрдмея? Пока о нем не узнал король, его имя было капитан Флинт, а теперь он должен поймать Кота и передать в руки правосудия за вознаграждение. Возможно, тебе он скажет больше, чем женщине. Наверное, с тобой ему будет удобнее говорить о грабежах и насилии. Но и ты ведь похож на этого Кота.

Даже в толпе легко было заметить графа, словно айсберг посреди моря. Он вежливо беседовал с пожилым джентльменом, месье Лавей стоял поблизости – холодный и элегантный перед тихой угрозой, исходящей от графа.

– Я говорил с ним, – коротко ответил Джонатан. – Отец представил меня ему и лорду Лавею. Он поинтересовался, не хотел бы я когда-нибудь отправиться в плавание, сказал, что ему нужно найти замену помощнику повара Ратскиллу, потому что он неумеха и наглец. Мне жаль бедолагу. Но я не обратил внимания на то, как он смотрел на меня, Вайолет. Очевидно, король решил пожаловать титул человеку, склонному к героизму.

– Жаль, что наш отец не получил его за что-нибудь героическое.

– Да уж, то, что он тебя терпит, уже героический поступок, – ответил Джонатан, как и ожидала Вайолет. – И потом, почему об этом Коте и его «Оливии» не слышал Майлз? Он ведь везде побывал.

– Но в последнее время он никуда не выезжал. И совсем не обязательно, что Майлз знает всех и каждого лишь потому, что много плавал. Ради Бога, Джонатан!

– Возможно, он был слишком поглощен Синтией и не обратил внимания.

– Майлз все замечает и по-прежнему пытается найти деньги для своей экспедиции на Лакао. Возможно, он не слышал обо всех недавно появившихся пиратах.

Они оба с ужасом ждали очередного отъезда Майлза в эту экспедицию в Южную Америку. Он стал знаменитым исследователем благодаря своим книгам и лекциям о Лакао. А на этот раз он собирался взять с собой жену. Говорили, она ему не пара. Синтию не желали принимать в доме Редмондов по указанию главы семейства Айзайи Редмонда. Странно, но Майлза не лишили наследства после женитьбы.

В том, что Майлз влюбился в печально известную мисс Брайтли, была вина Вайолет. Решив совершить доброе дело, а заодно поступить всем вопреки, она пригласила Синтию в дом Редмондов. После чего разгорелся очередной семейный скандал.

Скандалы были по части Вайолет.

Однако Лайон превзошел ее, когда бесследно исчез около двух лет назад. Отец уже отчаялся дождаться его возвращения и сделал наследником Майлза. Так продолжалось до появления Синтии.

Вайолет не могла смотреть, как любовь разрушает ее семью, в то время как каждый притворяется, будто все хорошо, и продолжает жить обычной жизнью. Ей хотелось, чтобы все вернулось на круги своя.

– Джонатан, что такого сказала ему Оливия, что он решил уехать?

Джонатан резко повернул голову.

– Откуда ты знаешь, будто она что-то говорила?

– Но ведь так и было!

Ее брат снова замкнулся в себе.

– Он никогда не рассказывал мне о случившемся, Вайолет.

Она поняла, что Джонатан лжет и не в состоянии это скрыть. Что-то новое и необычное.

Брат с сестрой молча стояли у стены, оглядывая зал. Их отец беседовал с одним из членов его инвестиционной группы «Меркурий-клуба», и его было трудно не заметить. Высокий, худощавый, элегантный, он, наверное, убеждал своего богатого собеседника вложить средства в недавно затеянное клубом строительство железной дороги или в отправку торговых судов в Китай, Индию и Америку. Говорят, так делали граф Эрдмей и мистер Хардести: зарабатывать все больше и больше, приобретать влияние посредством торговли и иными путями. Таков был и ее отец.

– Вайолет… – осторожно начал Джонатан успокаивающим тоном. Проклятие! Она насторожилась. – Ты скучаешь по Лайону. Мне кажется…

– Не надо! – прошипела она. – Не говори со мной таким тоном, Джонатан Редмонд, как будто я глупая девчонка, которую необходимо развеселить. Он решил, что ты похож на Кота, Джон. Он подумал, ты и есть Кот. И с каждым днем ты становишься все больше похожим на Лайона. «Оливия»! Хотя бы представь, что это возможно. – Вайолет почти умоляла брата, а ведь она никогда в жизни ни о чем не просила.

Джонатан долго смотрел на сестру с обеспокоенным выражением на красивом лице. Внезапно в его темных глазах появилась тревога.

– Оставь, Вайолет! Даже не думай об этом.

– Джонатан, что, если он в опасности? Граф Эрдмей хочет передать Кота в руки правосудия. А ты ведь знаешь, что это может означать. Разве ты забыл о том, что едва не случилось с Колином Эверси? Если граф Эрдмей задумал добраться до Лайона, ему не сможет помочь даже отец. Разве ты не хочешь, чтобы он вернулся домой?

– Я этого не говорил. Но, Вайолет, Лайон ведь не… – Джонатан медленно покачал головой. – Он просто не может быть… – на его лице отразилось смущение, и он с трудом договорил: – пиратом.

И тут Джонатан не сумел удержаться от хохота.

Чем больше он размышлял над словами Вайолет, тем громче смеялся. Время от времени он похлопывал себя по бедру и весело восклицал: «Пират!», «Подумать только!» и «Думаешь, он завел себе попугая?». Ей захотелось стукнуть его как следует.

Даже сам Лайон, которого они знали и любили, счел бы эту мысль нелепой. И все же…

Джонатан откашлялся и вытер глаза – к нему снова вернулось отличное расположение духа.

– Скорее всего это означает, что тебе суждено выйти замуж за Лавея. Не забудь о словах цыганки. – Темные глаза Джонатана задорно блеснули. – Что скажешь, сестренка? Ему удалось сохранить свое состояние во время войны? Может, он один из этих французских аристократов, кто спрятал свое имущество и семью в чужой стране? Или он обеднел и теперь ищет жену с богатым приданым? Он ведь красив, не так ли? Кажется, все дамы находят его привлекательным.

Джонатан знал, как разозлить сестру.

– Не знаю, что тебе ответить. Я еще ни разу не встречала мужчину, который был бы достоин стать моим мужем, – надменно произнесла она.

Но ее взгляд вновь упал на графа Эрдмея и лорда Лавея. Она не могла ничего с собой поделать: фигура графа притягивала ее больше всех других в зале. Он улыбнулся собеседнику, пожилому сутулому джентльмену, оживленно жестикулирующему. Его улыбка оказалась на удивление привлекательной и искренней, что было видно даже на расстоянии.

И все же было в графе нечто непостижимое. Вайолет пришло в голову, что его уверенный вид и такая непохожесть на других чем-то сродни старой ране, которой он гордится: это удерживало на расстоянии желающих приблизиться к нему. Вайолет смотрела на очаровательную улыбку этого опасного человека, испытывая странное ощущение.

Ей захотелось… защитить его. Это невероятно странное чувство появилось внезапно. К счастью, оно улетучилось через мгновение.

Неожиданно граф вскинул голову, словно услышал неведомый зов. Он уже не обращал внимания на собеседника и перехватил взгляд Вайолет. Его глаза холодно блестели в свете люстр.

Граф был опасным человеком. И если Лайон на самом деле пират и графу поручено схватить его, Вайолет не сомневалась, что он так и сделает.

Она быстро отвернулась.

Но что, если этот элегантный француз Лавей действительно должен стать ее мужем? Если все это не имеет никакого отношения к Лайону? Что, если цыганка, выкрикнувшая его имя, хотела сказать именно об этом? Что она должна сейчас чувствовать? Любовь приходит внезапно, или, чтобы влюбиться, нужно время? Как обо всем догадались Майлз и Синтия? Каково это: не чувствовать скуки, беспокойства и одиночества?

– Поскорей бы ты встретила своего суженого, Вайолет, иначе останешься старой девой, будешь висеть на шее у родителей. А что будет делать с твоим приданым отец? – удрученно спросил Джонатан. В его глазах плясали веселые огоньки.

Вайолет искоса взглянула на него.

– Да, пожалуй, мне лучше поторопиться. Жаль, что я всего лишь бедная и некрасивая женщина в годах, – через пару лет на мне уже никто не захочет жениться.

Джонатан сердито и в то же время восхищенно посмотрел на сестру, покачал головой. У Вайолет было больше уверенности в себе, нежели у иного мужчины, намного больше, чем пристало женщине. Он знал о пари в клубе «Уайтс» и понимал, насколько она притягательна для многих светских молодых людей.

Однако Джонатан не мог представить Вайолет ни с одним из знакомых мужчин или вообразить, чтобы она беспомощно краснела, как эти бедняжки, с которыми он заигрывал. Если когда-нибудь она полюбит, молния пронзит небеса, земля задрожит под ногами и континенты сдвинутся с места. Возможно, его сестра своенравна, испорчена и безрассудна, но никто не может любить сильнее, чем она. История ее любви станет легендой. Может быть, именно поэтому Вайолет никогда и не влюблялась.

И поэтому исчезновение Лайона так глубоко ранило ее. Даже Джонатан знал об этом.

– Не делай этого, Вайолет.

Такие слова никогда не могли остановить ее.

– Не делать чего?

– То, что ты задумала.

Она удивленно повернулась к Джонатану:

– Я редко раздумываю, Джон. Все просто происходит само собой.

Она послала ему воздушный поцелуй и грациозно удалилась под жгучими и опасливыми взглядами молодых людей.