Раздел 3
Экономические основания гражданского общества и правовой государственности
3.1. Экономическая свобода и независимость личности – предпосылки становления гражданского общества
Становление гражданского общества и правового государства, являющееся одним из важнейших итогов естественно-исторического развития человеческой цивилизации, имеет свои достаточно четко обозначенные экономические основания. Именно эволюция рыночных отношений на определенном этапе приводит к зарождению гражданского общества как некой ассоциации экономически свободных и независимых граждан, союза автономных, суверенных, свободных личностей, равных друг другу и обладающих частной собственностью на условия своей жизнедеятельности. Генезис же гражданского общества, в свою очередь, детерминирует возникновение явления правовой государственности. К сожалению, таким образом представленная структуризация взаимной связи и обусловленности трех социальных феноменов (рыночной экономики, гражданского общества и правового государства) до настоящего времени остается слабо усвоенной как представителями научной среды, так и самим политическим истэблишментом России. Данное обстоятельство, по нашему убеждению, имеет свойство методологического порока и явно препятствует определению обоснованной стратегии движения российского общества к идеалам демократии и свободы.
Остановимся на рассмотрении ряда сущностных теоретико-правовых положений по ключевым проблемам становления гражданского общества и формирования правовой государственности, которые представляют особый интерес с позиций осуществления системных социальных трансформаций в России и проведения преобразований сферы экономических отношений. Попытаемся обозначить нашу собственную позицию в фокусе современных научных представлений о правовом государстве, его понятии, структуре, принципах, функциях, целях и средствах, этапах развития, условиях устойчивого функционирования, корреляционной взаимообусловленности с феноменом гражданского общества и его экономическими основаниями.
Право и государство – суть разные стороны единой социальной реальности. Не порождая друг друга, они в то же время выступают в качестве исторического продукта творчества общества. Иными словами, общество в процессе своего естественно-исторического развития порождает и выкристаллизовывает оба этих социальных продукта-феномена. Последние в процессе своей долгой эволюции выступали, как правило, как некие противоположности, по духу своему недалеко отстоящие (с позиций интересов общества) от антиномии типа «добро – зло». Действительно, в истории развития человечества глубочайший след оставлен целыми эпохами политической борьбы общества с произволом государственной власти, вмешательством государства в жизнь общества и отдельной личности, принятием так называемых неправовых законов, установлением авторитарных политических режимов и насаждением власти тирании.
В единстве и борьбе данных феноменов-противоположностей западная цивилизация в конце концов подошла к нахождению путей разрешения казавшегося непреодолимым противоречия между социальным (т. е. правом) и политическим (т. е. государством). «Снятие» противоречия оказалось возможным посредством подчинения государства принципам права, или, иначе говоря, в форме существования правовой государственности, правового государства. Чтобы понять, насколько сегодня российскому обществу сложно реализовать на практике эти идеи и что необходимо преодолеть, обратимся к той части учения о правовом государстве, которое говорит о свойствах, принципах и содержании этой новой социальной реальности.
Ключевым свойством правового государства является его детерминированность: оно вырастает лишь на почве гражданского общества. Иными словами, вне существования гражданского общества идея правового государства является абсолютной утопией. Гражданское общество означает сосуществование свободных и суверенных личностей, обладающих в результате появления у них частной собственности экономической независимостью как от государства, так и друг от друга. Отсутствие этих детерминант (социальных данностей) означает, соответственно, и отсутствие самого гражданского общества как объективной основы появления правового государства.
Экономическая независимость личности есть, на наш взгляд, такой уровень личной свободы индивида, который дает последнему возможность быть относительно независимым от других людей в удовлетворении своих (и своей семьи) потребностей, интересов, желаний и устремлений, быть относительно свободным в выборе места работы, жительства, в получении образования и профессии, в поддержании достойного человеческого уровня жизни и благосостояния. Основа экономической независимости личности – частная собственность, собственность, которой обладает индивид. Естественно, для обеспечения личной экономической независимости нужно не только наличие собственности, но требуются еще и другие предпосылки – прежде всего политические и правовые.
Если политическая система исключает возможность существования частной собственности в обществе, а правовая система не закрепляет и не охраняет право граждан на частную собственность (право владеть, пользоваться и распоряжаться ею), то личная экономическая независимость индивидов остается нереализованным идеалом. С другой стороны, реально обеспеченная экономическая независимость личности выступает надежным основанием для реализации независимости и свободы личности в других сферах жизнедеятельности: политической, социальной, духовной. При этом экономическая независимость личности не может подразумевать отгороженность, автаркию личности, индивида от общества. Наоборот, она предполагает значительную степень его солидарности с другими людьми, более высокий уровень интеграции индивида в социум.
Сущностную взаимосвязь между частной собственностью и личной независимостью человека, а также возникновением основ гражданского общества и правовой государственности наиболее наглядно раскрывает формула П. А. Столыпина, извлеченная из архивов и впервые озвученная Солженицыным[72] еще накануне наших рыночных реформ:
Частная собственность порождает независимых граждан. Независимые граждане составляют гражданское общество, а складывающееся гражданское общество, в свою очередь, ведет к возникновению правового государства. Трудно более четко отразить логическую связь между названными явлениями!
Вместе с тем обладание частной собственностью индивидами не должно пониматься узко – как лишь владение, пользование и распоряжение каким-либо имуществом либо капиталом (производственным, финансовым, денежным, человеческим). Как было уже отмечено, факт наличия гражданского общества предполагает существование автономных, суверенных, свободных личностей, равных друг другу и обладающих частной собственностью на условия своей жизнедеятельности. Именно частная собственность на условия своей жизнедеятельности делает человеческую личность подлинно экономически независимой и свободной. Однако в современном мире наблюдаются иные тенденции, обусловленные углубляющейся корпоративизацией экономики и усиливающимся подчинением государства интересам тех, в чьих руках находится экономическая власть. По словам Дж. Гэлбрейта государство все более затягивается в сети монополий: «Цели общества и корпораций расходятся. Общество должно рассчитывать только на государство в утверждении общественных интересов. Государство же находится в значительной мере под властью корпораций»[73].
Концентрация экономической власти (что есть, по сути, концентрация ресурсов) у государства, подчиненного корпоративным интересам крупного бизнеса, не может не ограничивать экономическую свободу индивидов на условия своей жизнедеятельности. Данное обстоятельство, видимо, предопределяет одно из наиболее существенных противоречий в системе экономических отношений, характерных для процессов развития гражданского общества и правовой государственности в современном мире. Это противоречие стало имманентным и для сегодняшней России, что требует от наших исследователей и политиков категорического отказа от «облегченных» представлений об осуществлении идеи гражданского общества, сформировавшихся в период эйфории первых лет демократических преобразований.
Итак, важнейшим результатом естественноисторического пути развития человеческой цивилизации является возникновение и становление гражданского общества и правового государства. Возникший еще в первые годы перестройки интерес нашего обществознания к этим проблемам вполне объясним – мы впервые за долгие десятилетия стали предпринимать серьезные попытки расстаться с наследием тоталитаризма (или тирании, по выражению Монтескье) и сформировать условия для свободного демократического общества. Последнее становится реальностью при интегрировании в систему общечеловеческих ценностей и материализации таких идей как гражданское общество и правовое государство.
Еще на заре российских радикальных реформ немецкий политолог Р. Дарендорф в статье, обращенной к советскому читателю, настоятельно подчеркивал, что «самым существенным и стратегически важным для новых демократий является создание предпосылок гражданского общества»[74]. «Чтобы демократия была действенной, – пишет он, – нужен плюрализм гражданского общества»[75]. А чтобы демократия вообще состоялась, отметим мы вслед за Дарендорфом, нужна свободная цивилизованная рыночная экономика с присущей ей и закрепленной законодательно свободой частной («отдельной» – по Ф. Хайеку) собственности. «Фактически гражданское общество – общий знаменатель подлинной демократии и эффективной рыночной экономики»[76], – настаивает Р. Дарендорф.
Уже в самом начале 90-х годов у нас по данной проблематике появляются первые интересные публикации отечественных авторов. Это относится к работам К. С. Гаджиева «Гражданское общество и правовое государство»[77] и «Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования»[78], В. П. Ступишина «Гражданское общество и демократическое государство»[79], Е. Н. Гуренко, О. И. Шкаратана «От этатизма к становлению гражданского общества»[80], Б. Я. Замбровского «К вопросам о формировании гражданского общества и правового государства»[81], Д. В. Ольшанского «Трансформация человеческого сознания»[82], И. И. Кравченко «Концепция гражданского общества в философском развитии»[83], Р. А. Пула «Человек и гражданское общество в истории социальной мысли»[84], Б. И. Славного «Проблемы власти: новые измерения»[85], а также к ряду других работ, появившихся позднее[86].
Практически все эти статьи можно отнести к категории работ, в которых делается попытка осмыслить достижения общемировой научной мысли в проработке проблем гражданского общества и правового государства, соотнести их с реальными достижениями Запада в этой сфере и определить, как этот опыт и эти принципы можно было бы имплантировать нашему российскому социальному организму.
Справедливости ради необходимо отметить, что в последующие годы были изданы некоторые обобщающие работы, в которых предпринимались попытки преодолеть фрагментарность изучения названных проблем и представить основы некоего системного изложения всего круга взаимосвязанных вопросов[87]. Однако и в них содержится все тот же порок: опять осталась не усвоенной и не раскрытой особая важность задачи формирования именно экономических оснований гражданского общества и правовой государственности. В связи с этим становятся понятными причины отсутствия у нашего государства в сфере демократических реформ четкой иерархии целей и приоритетов, а также последовательности в действиях.
Появление принципиально обновленного, качественно более высокого уровня осмысления проблем гражданского общества и правового государства следует ожидать, на наш взгляд, с наступлением следующего этапа познания объективных закономерностей развития человеческой цивилизации, что может произойти, видимо, не ранее чем через два-три десятилетия.
Пока же западная же философская политическая мысль в этом направлении исследований остановилась на тривиально не диалектичном выводе: «Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив»[88]. Подобные утверждения до боли знакомы: вспомним «единственно верное учение»!..
Как писал выдающийся мыслитель нынешнего столетия С. А. Левицкий, передовые западные демократии фактически не являются либеральными, либерально-демократическими в традиционном смысле этого слова. И есть существенные различия в принципах организации общества и государства в разных странах. Например, Франция и Италия, по выражению Левицкого, продолжают держаться за либеральную демократию и испытывают все в большей степени национальное разложение с растущим экономическим неравенством, а в Германии действует «народный капитализм» с системой перераспределения доходов в пользу самых широких слоев населения и госконтролем над рыночным хозяйством[89].
В мире еще не завершен процесс становления принципов гражданского общества и правового государства, продолжается поиск форм их реализации на практике. Российское же общество вообще находится пока лишь на подступах к рубежам, за которыми начинается реальное решение этих проблем. Поэтому вполне объясним сегодня интерес отечественных исследователей к накопленному в данной сфере общемировому и дореволюционному российскому опыту и имеющимся научным знаниям. При этом важно не впасть в крайность некритического восприятия либерально-демократических достижений. Об этом предупреждал все тот же С. А. Левицкий: «Либеральная демократия как бы говорит индивиду: ты свободен, но она воздерживается от ответа на вопрос: ради чего я свободен? Единственный ответ на вопрос о смысле свободы для большинства людей: для вящего удовлетворения моих потребностей. Но так как для большинства потребности сводятся к материальному благополучию, то цивилизация, построенная на выработке средств удовлетворения этих чувственно-материальных потребностей, неизбежно будет носить материалистический характер и не будет стимулировать духовные силы человека. В такой материальной цивилизации затухает сам огонь свободы. Когда же теряется идея самоценности свободы, то перестают цениться и блага духовной культуры…»[90] Иными словами, Левицкий как бы предостерегает будущего свободного российского читателя[91] и показывает, что в лоне современной западной индустриализированной цивилизации демократический либерализм таит в себе внутреннюю опасность, потенциальную возможность перерождения в некий антипод, возврата к тоталитаризму. Это своего рода отрицание отрицания. Свобода, лишенная определенного духовного смысла, отрицает в конечном итоге самоё себя. Ведь не случайно наши доморощенные борцы за либерально-демократические ценности, придя к власти, до сих пор не могут внятно объяснить массам, ради чего те стали свободны…
Уместно вспомнить слова видного правоведа дореволюционной России Б. Н. Чичерина о связи права и свободы: «Источник всякого права есть свобода. Право есть именно определенная законом свобода или возможность действовать»[92]. Этаже мысль проходит красной нитью и в его других фундаментальных трудах, в первую очередь, конечно, в «Философии права»[93]. Следовательно, где нет свобод – там нет и права. Это позволяет с нетрадиционных для нас позиций взглянуть и на наше недавнее «советское общество», глубже понять его существенные стороны. Среди последних, как оказывается, важное место занимали по сути феодальные социальные и политические отношения. Впрочем, «феодальность» мы можем найти и в соответствующей советскому периоду системе производственных отношений. Примером тому выступала «личная несвобода» работников.
В результате буржуазно-демократических революций происходит прежде всего политическая эмансипация, освобождение общества от политики, от государства. Появляется личная свобода (свобода человека и свобода гражданина), появляется независимая, автономная личность. И, следовательно, появляется гражданское общество как своего рода социальное пространство, в котором люди взаимосвязаны и взаимодействуют между собой в качестве независимых индивидов. Независимых как друг от друга, так и от государства.
В отличие от теократии при феодализме в буржуазном обществе берет верх наряду с правовым светское начало. Упраздняется гомогенное единство политики, религии и идеологии. Разделяется общественное и частное: общество и государство, мораль и право, социальная и политическая сферы, социально-экономическая роль (функция) индивида и его правовой статус, частное лицо и гражданин общества. Здесь правовой статус индивида отделен от его социально-экономической роли в гражданском обществе, что превращает его одновременно и в частное лицо и в гражданина общества. Сфера частных интересов, наемного труда и частных прав освобождена от политического контроля. Во главу угла поставлены свобода и естественные способности отдельного индивида как самостоятельной, независимой единицы социального действия.
Лежащий в основе этого подхода индивидуализм развивался наряду с гуманизмом, с идеей человеческой свободы, плюрализмом мнений и убеждений. На первый план выходит самоценность автономного индивида, свобода определять формы и сферы своей деятельности, и прежде всего деятельность в области производства потребительных стоимостей.
И. Кант, разрабатывая проблемы правового государства, вводит понятие моральной автономии личности. Согласно его утверждениям, о правовом порядке можно говорить лишь там, где признается, что общество не зависит от государства и располагает средствами и санкциями, с помощью которых оно может заставить индивида соблюдать общепринятые нравственные нормы. Именно такие институты гражданского общества, как семья, школа, церковь, соседские общины, ассоциации, сообщества и т. п. способны выполнять подобную роль. Это функция именно гражданского общества, а не государства. При этом важно проводить различие: гражданское общество обеспечивает права человека (т. е. социальные права), а правовое государство – права гражданина (т. е. политические права). В совокупности же они обеспечивают права личности, реализуя принцип дополнительности.
Таким образом, свободная личность, ее право на самореализацию выступают в качестве основополагающего условия существования и гражданского общества, и правового государства.
В марксизме идея гражданского общества и правового государства тоже получила свое освещение. У К. Маркса даже есть признание кантовского постулата о разделении государства и гражданского общества и тех функций, которые они выполняют. Маркс вполне правомерно подчеркивал, что не государство создает гражданское общество, а гражданское общество создает государство. В целом положительно оценивая воззрения Гегеля о гражданском обществе и его характеристике, а также отмечая постановку проблемы взаимоотношений этого общества и государства, в работе «К критике гегелевской философии права» Маркс, по сути, отрицал гегелевский тезис о подчиненности гражданского общества государству. Основатель «научного социализма» считал, что гражданское общество имеет преходящий характер в связи с тем, что порождает своего могильщика – пролетариат. Созвучна с этим и известная идея отмирания государства и, соответственно, права. Следуя данной логике, отношения между государством и гражданским обществом, исходящие из принципа их разделения, применительно к будущему теряли всякий смысл. Где нет государства, там нет и правовых отношений (и институтов), как и нет прав.
По Марксу, в царстве свободы не поднимают вопрос о праве на свободу, и, соответственно, будущее коммунистическое общество представлялось не просто без государства, но и без власти. Где отсутствует власть, там никто не нуждается в управлении и, следовательно, теряет смысл само понятие «правление народа», т. е. «демократия». Однако на низшей, переходной ступени допускалась возможность сохранения «государства диктатуры пролетариата»…
В связи с этим было бы целесообразно вспомнить М. Бакунина, как одного из главных оппонентов Маркса. В работе «Государственность и анархия» он подвергает идею К. Маркса о диктатуре пролетариата серьезной аргументированной критике. Многое из сказанного Бакуниным по этому поводу нашло свое подтверждение в XX столетии. Выдающийся теоретик анархизма писал, что «марксисты… утешают мыслью, что эта диктатура будет временная, короткая», но «никакая диктатура не может иметь другой цели, кроме увековечивания себя», и что она «способна породить, воспитать в народе, сносящем ее, только рабство»[94], привычку подчиняться приказам центральной власти. Все это отнюдь не будет способствовать отмиранию государства. Бакунин решительно отворачивается от идеи социалистического государства, резко отвергает «государственный социализм господина Маркса». Более того, теоретически предвосхищая события, он подробно описывает картины перерождения диктатуры пролетариата в диктатуру партии и в классовое общество: «По Марксу, народ не только не должен его (государство. – В. К.) разрушить, напротив, должен укреплять и усилить и в этом виде передать в полное распоряжение своих благодетелей и учителей – начальников коммунистической партии, словом, г. Марксу и его друзьям, которые начнут освобождать его по-своему. Они сосредоточат бразды правления в сильной руке, потому что невежественный народ требует весьма сильного попечения: создадут единый государственный банк, сосредоточивающий все торгово-промышленное, земледельческое и даже научное производство, а массу народа разделят на две армии: промышленную и земледельческую, под непосредственной командой государственных чиновников, которые составят новое привилегированное сословие»[95].
Марксова идея мессианской роли пролетариата была подвержена аргументированной критике и со стороны Н. Бердяева[96]. Он справедливо опровергает утверждение Маркса, что пролетариат должен руководить крестьянством в силу своей большей организованности и лучшего образования. Ведь следуя такой логике, можно сделать заключение о законности господства буржуазии над рабочим классом, поскольку она более цивилизованна и организованна.
Максималист Бакунин отвергает государство, поскольку оно (в любой форме, не только буржуазное) есть отрицание свободы личности. Цель государства – «это высший интерес своего собственного отражения и своего могущества, интерес, перед которым все, что есть человеческого, должно склоняться»[97]. М. Бакунин приходит к выводу, что всякое государство и всякая власть есть зло.
Общее во взглядах К. Маркса и М. Бакунина состоит в том, что они оба считали, что государство отомрет. Только, по Марксу, этому должно было бы предшествовать два исторических этапа: вначале диктатура пролетариата, а затем самоуправление трудящихся – переходная форма к безгосударственному обществу[98]. Бакунин же намеревался покончить с государством на следующий день после революции.
Продолжая и развивая бакунинские идеи, П. А. Кропоткин проводил резкое разграничение между обществом и государством, считая в истории первое – «постоянным», а второе – «случайным»[99]. При этом он полагал, что первоначально в обществе царят всеобщее равенство, солидарность и свобода. Затем они утрачиваются. Возвращение же общества к этим изначальным благам произойдет неизбежно и, следовательно, уничтожение государства будет необходимым. Сущность любого государства – являться тормозом общественного прогресса и орудием эксплуатации[100], а основная и единственная функция государства – угнетение, подавление, эксплуатация внутри страны[101] и экспансия вне ее.
Как видим, несмотря на принципиальные различия, и в марксизме, и в анархизме можно отметить и нечто общее во взглядах на место и роль государства в будущем обществе, не пытаясь опротестовывать тезис об отмирании государства, ибо будущее само покажет, кто оказался прав в этом историческом споре.
Одно можно сегодня утверждать с уверенностью: и гражданское общество, и правовое государство являют собой закономерный результат естественно-исторического развития цивилизации. В разных странах они могут принимать те или иные формы, модификации с присущими специфическими особенностями и чертами. Однако все эти формы будут выражать общее содержание, общую сущностную основу, и это многообразие будет лишь ее обогащать и развивать. Какие бы теоретические сентенции об особом пути России ни пытались формулировать и отстаивать в вечном споре славянофилы и западники, все же необходимо признать следующее.
России, вослед за многими цивилизованными странами, предстоит пройти через собственную, своеобычную стадию становления и развития гражданского общества и правового государства. Без этого вряд ли возможно достижение идеалов свободы и равенства. Разумеется, достижение на уровне, на который способна их вывести рыночная экономика – с осуществленным правом частной собственности, воспроизводящим независимого гражданина (экономическую независимость личности), гражданское общество – реализующее права человека, и правовое государство – гарантирующее права гражданина. Без этого исторически предопределенного этапа земная цивилизация не сможет приблизиться к своей новой эре освобождения и раскрепощения человека. Пагубность же попыток «перепрыгнуть» целые исторические этапы общественного развития уже подтверждена самой практикой семи десятилетий советской власти. Подтверждает этот вывод и социальная практика последнего десятилетия так называемых демократических преобразований, когда наряду с конституционным закреплением правовой государственности в ходе политического и экономического реформирования фактически не было сформировано объективных основ для ее развития, как и не возникла адекватная система социальных связей, отношений и институтов.
В этой связи было бы верным сегодня поставить вопрос о переориентации внутренней российской политики на формирование реальных оснований и механизмов гражданского общества и правовой государственности. При этом важно добиться подчинения всей системы демократических преобразований в России принципиальной целевой установке – обеспечить такой вектор развития рыночных реформ и формирование такой модели новой хозяйственной системы, которые в совокупности гарантировали бы гражданам личную экономическую автономию, независимость и свободу, а субъектам хозяйствования – свободу предпринимательства, товарного обращения, конкуренции и т. д. В этой связи, кстати, и экономическая безопасность страны сегодня может и должна пониматься не только в узкоутилитарном традиционном значении, но и более широко – как некая прочная и надежная система-гарант в обеспечении и развитии экономических основ гражданского общества и правового государства, в реализации естественных прав человека в сфере экономической деятельности.
В исследовании роли и места человеческой личности в гражданском обществе и правовом государстве особый интерес, на наш взгляд, представляет подход, используемый Гегелем в фундаментальном труде «Философия права», к рассмотрению соотношения и взаимодействия указанных категорий. Так, он выделяет неразрывное единство отдельного лица как единичного и общества как всеобщности. Оба они «существуют лишь друг для друга и друг посредством друга, переходят друг в друга. Способствуя осуществлению моей цели, я способствую осуществлению всеобщего, а последнее, в свою очередь, способствует осуществлению моей цели»[102].
Характерной отличительной чертой гражданского общества можно назвать двоякую особенность его сущности: это своего рода диалектическое единство противоположностей. Действительно, оно состоит не только (и не столько) из однопорядковых (однополюсных) элементов, входящих в него людей и социальных групп с одинаковыми интересами, установками, жизненными ориентирами, сколько из пестрой, противоречивой и многоцветной палитры, составляющей человеческое общество со всем присущим ему многообразием, различиями, плюрализмом. Можно сказать, что сущностная основа гражданского общества представляет собой диалектически одновременное существование в его рамках разнородных (часто противоположных и разнонаправленных) социальных сил и соответствующих им организаций, институтов, «заинтересованных групп», ассоциаций и др., объединенных общим, единым стремлением к совместной жизни.
В этом отношении Гегель вывел замечательную формулу связи государства и личности: рассматривать государство как результат соединения двух противоположных начал – интересов целого (всеобщего) и интересов составляющих его индивидов (единичного).
Гражданское общество, как мы отметили выше, представляет собой сложное явление, в рамках которого существуют, сталкиваются, развиваются социальные отношения. При этом названные отношения, как правило, реализуются посредством целого комплекса структурированных институциональных форм. Помимо таких институтов, как семья, церковь, школа, соседские и прочие общины, к ним относится еще целый ряд формообразований. Прежде всего – это «заинтересованные группы», т. е. различные организации и ассоциации, объединенные общностью интересов. Например, ассоциации фермеров, предпринимателей, рабочих, творческих работников, врачей, адвокатов и т. д., женские, молодежные и иные общественные организации. Основная целевая функция этих институтов гражданского общества – предоставить отдельному человеку, индивиду возможность реализовать свои потенции, интересы и потребности. И, что хотелось бы особо подчеркнуть, через посредство этих институтов общество отражает и реализует все многообразие экономических, религиозных, этнических, профессиональных и иных интересов. Вот почему в либерально-демократической общественно-политической системе столь важное место отводится существованию и развитию гражданского общества. В традиционной же марксистской концепции подход к обществу примитивно однозначен и категоричен. Для него характерна так называемая дихотомизация общества, сведение всего многообразия социальных отношений к двум разновидностям: экономическим и политическим (идеологическим). Иными словами, характерно использование базисно-надстроечной концепции. К тому же при «анатомировании» общественных отношений применяется пресловутый классовый подход, разделяющий такое многосложное, многогранное явление, коим является (как противоречивое единство) само человеческое общество, на классы, каждому из которых навешивается ярлычок «передовой», «реакционный» и т. п.
Совершенно естественно, как отмечал Н. А. Бердяев, что при таком жестко однолинейном «ефрейторском» подходе интеллигенция вообще не вписывается в схему. Она становится «прослойкой», которая первой попадает под репрессии и гонения, в этом марксовом классовом обществе она всегда будет находиться в униженном, оскорбленном положении… Интересно, что Бердяев усматривает в качестве первопричины возникновения в марксизме учения о классах наследуемые пороки капитализма, а именно – возведение в абсолют материального, которое подавляет духовное (вспомним: «общественное бытие определяет сознание» и ленинское: классы – это «…большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению… к средствам производства»…)
Для понимания рассматриваемого сложнейшего явления – гражданского общества – использование марксистской дихотомической схемы «базис-надстройка», а также «бытие-сознание» недопустимо, ибо из поля зрения исследователей неизбежно будет выпадать целый комплекс социальных отношений: социокультурных, этнических, национальных, демографических, семейных, религиозных и т. п.
Какие еще институты и образования входят в интегральную систему «гражданское общество» помимо названных ранее? Обратимся опять к западному политологу Р. Дарендорфу. Он включает в гражданское общество в качестве важнейших элементов еще и независимые средства массовой информации и малые (мелкие) предприятия. Нашим российским реформаторам не мешало бы задуматься над этим обстоятельством. И именно с позиций стоящих задач по формированию гражданского общества и правового государства. Пока же, к сожалению, мы можем наблюдать обратную тенденцию – электронные средства массовой информации в процессе их малоафишировавшейся приватизации и трансформации были монополизированы рядом крупных олигархических групп, имеющих тесные связи с политическим истеблишментом; положение же малого бизнеса начиная с 1992 г. и до настоящего времени остается неизменно незавидным – правительство мало интересуют его проблемы…
В число важнейших институтов гражданского общества, разумеется, нельзя не включить политические партии и «корпоративные организации» (профсоюзы – с одной стороны, и организации бизнеса, предпринимательства – с другой стороны).
Целесообразно заметить, что оба эти институциональных образования «выросли» в рамках гражданского общества, но функционируют одновременно еще и в рамках правового государства. То есть занимают промежуточное положение, а точнее – служат связующими звеньями между этими двумя системами.
Политические партии реально возникли в качестве субъектов на политической сцене со второй половины прошлого столетия. В чем их главное предназначение?
Они (кстати, также, как и корпоративные организации) реализуют принцип представительства различных социальных групп общества в системе власти, ведь отдельный индивид не в состоянии принимать непосредственное участие в управлении государством. Принципу представительства отводится особое место в либерально-демократической форме правления. Так вот, партии призваны разнообразные частные интересы отдельных граждан и социальных групп свести в их совокупный политический интерес, привести к общему знаменателю. Отсюда вытекает важная функция партий – представлять в политической системе интересы тех слоев населения, которые они защищают.
Иными словами, их функция – в формализации и институционализации участия граждан в политической жизни и в государственном управлении. Эта форма участия – цивилизованно организованная – заменила нецивилизованные формы (восстания, бунты и т. п.), причем она сочетается с реализуемыми принципами многопартийности, свободных выборов и смены политической власти (в результате конкуренции между партиями).
Политические партии выполняют целый ряд функций по обеспечению связей между различными уровнями и различными ветвями государственной власти, вырабатывают компромиссные политические решения, выполняют посреднические функции между различными социальными группами, составляющими их избирательную базу, проводят мобилизацию общественного мнения в поддержку выдвигаемых ими задач, идейно и организационно обеспечивают избирательные кампании и выдвигают кандидатов на выборные должности на всех уровнях власти.
В круг задач, которые выполняют политические партии и «корпоративные организации», входят и функции по участию в согласовании интересов различных «заинтересованных групп» и социальных слоев (например, в согласовании интересов между трудом и капиталом). Все это оказывает корректирующее влияние на механизм действия парламентской системы, вносит изменения в традиционные способы и процедуры разрешения конфликтов между предпринимателями и наемными работниками. Заметим при этом, что если «корпоративные организации» материализуют функциональное представительство, то политические партии – политическое представительство. Но в совокупности они представляют те важнейшие элементы как гражданского общества, так и правового государства, вне которых немыслимо функционирование современных либерально-демократических систем в мире.
Политические партии, как и другие институты, призваны представлять в политической системе «частный интерес» – интересы и позиции тех или иных социальных групп граждан. Государство же, как было отмечено выше, выражает и реализует всеобщий интерес. Иными словами, оно само есть главный институт реализации власти, есть воплощение идеи политического. Именно в сфере властных отношений гражданскому обществу аутентично соответствует правовое государство.
Может показаться, что система гражданского общества слишком сложна, многоступенчата, связи ее неоднозначны и опосредованы множеством регламентации и институциональных образований. Вместе с тем на данном этапе развития земной цивилизации сложно пока предложить нечто иное, более совершенное и прогрессивное, обеспечивающее более высокий уровень свободы и независимости человека. Как говорил Черчилль, демократия – система скверная, хотя все остальные системы еще хуже… Вспомним, что свобода связана с выбором и, следовательно, с непредсказуемостью. И чем выше уровень свободы, тем выше уровень вторжения сознания в жизнь, тем выше непредсказуемость, тем сложнее и многовариантнее сама жизнь. Но зато эта жизнь свободная. И разве ради этого не следует мириться с усложнением жизненных связей и отношений в обществе? Правда, при этом не следует забывать, для чего вообще нужна свобода (предостережение С. А. Левицкого, о котором упоминалось выше).
Кроме того, представляя достижения либерал-демократизма, разумеется, не следует питать иллюзий на сей счет. В основном речь шла о некой идеальной модели гражданского общества и правовой государственности. На практике все далеко не так гладко, бесконфликтно и адекватно складывается. Взять хотя бы, к примеру, проблему взаимодействия права и власти (как политической, так и экономической). Есть веские основания полагать, что в ряде ведущих либерально-демократических стран «экономическая власть превращается в политическую, а политическая власть действует как власть экономическая»[103] и, более того, «все четче и нагляднее проявляется универсальная тенденция, согласно которой политическая власть, и прежде всего власть государственная, является прикрытием всемогущества экономической власти»[104]. Отдельные западные ученые авторитеты неоднократно и недвусмысленно высказывались по этому поводу. Так, известный политолог М. Паренти отмечал, что «почти все социальные институты, существующие в нашем обществе, вместе с их необъятными материальными и профессиональными ресурсами находятся под контролем плутократии и управляются невыборными, самоназначаемыми и самоувековечиваемыми группировками богатых представителей корпоративного сектора, которые не несут ответственности ни перед кем, кроме самих себя»[105].
В результате подобной мимикрии государство утрачивает свои изначальные функции гаранта реализации интегрального, совокупного интереса всех слоев и групп общества. Оно начинает «работать» на удовлетворение интересов лишь отдельных мощных корпоративных организаций (представляющих, прежде всего, крупный бизнес), забывая об интересах остальных социальных страт, входящих в состав гражданского общества. «Постепенно экономические организации становятся доминирующими субъектами и организаторами управленческих общественных отношений, способными предопределить развитие государственности. Государственная бюрократия перерождается, усваивая привычки и ценности частной бюрократии, отказываясь косвенно или прямо от ориентации на широкие общественные интересы, используя политический авторитет государства и его монопольные позиции в частных и групповых интересах»[106].
Описанная схема деструктивного перерождения функций современного государства будто бы списана с хроник развития российской государственности 90-х годов… Система экономической безопасности, спроектированная специально под цели и задачи гражданского общества и правового государства, могла бы уберечь Россию от подобных деформаций. Если бы эта система экономической безопасности существовала…
3.2. Экономический базис правового государства
Глубокое осмысление сущностных сторон взаимосвязи и взаимозависимости двух явлений – гражданского общества и правового государства, – предполагает обязательное обращение к вопросу об экономических основаниях самого правового государства. Здесь можно найти целый ряд ключевых, знаковых положений.
Во-первых, и право и правовое государство как бы вырастают из экономического базиса, основанного на товарной, рыночной форме хозяйствования и подчиняющегося в своем развитии законам капиталистического товарного производства (в хозяйстве феодально-теократической системы этого не могло произойти объективно). Иными словами, экономической основой для возникновения правового государства (как и, соответственно, гражданского общества) служит система буржуазных производственных отношений, остающихся в своей основе рыночными. О том, почему именно рынок (на своем этапе расцвета после освобождения от крепостническо-феодальных пут) и именно он способен дать относительные свободу и равенство в экономической сфере, следует сказать особо. Тем более, что данный аспект рыночных реформ в России остается пока еще слабо раскрытым и понятым не только в научной литературе и в общественном сознании, но и на уровне политической власти.
Рынок и сама товарная форма производства содержат в себе те особые и уникальные качества и свойства, без которых человечество не может обрести и овладеть такими ценностями, как свобода и равенство. Стоит уничтожить рыночную экономику, как вслед за этим исчезают свобода и равенство. Более того, эти уникальные и универсальные ценности не только существуют и воспроизводятся на уровне (горизонте, срезе) цивилизованного рыночного экономического базиса. Они переходят к политической системе, наследуются ею. Правовое государство тем самым усваивает имманентные экономическому базису свойства. Иными словами, возникновение (формирование) правовой государственности – не прихоть каких-либо политиков-благодетелей или мечтательных интеллектуалов. Это вполне закономерный результат естественно-исторического развития общества. В его основе – объективные процессы, а не чистый волюнтаризм.
Каковы истоки, из которых вытекают и развиваются в сфере хозяйствования свойства свободы и равенства? Ответ на этот вопрос имеет принципиальное значение для понимания диалектической связи рыночной экономики, гражданского общества и правового государства, причин их генетической адекватности (совместимости) с точки зрения обретения (реализации) идеалов свободы и равенства.
Эти истоки следует искать прежде всего в закономерностях, предопределяющих тенденции движения капиталистического товарного производства и современного рынка. Следует обратить внимание на анализ действия таких законов рыночного хозяйства, как закон стоимости, закон спроса, закон предложения, закон свободы конкуренции и др. Их действие за последние два столетия позволили к настоящему времени сформировать на рынке особую систему структурирования и систему процедур, обеспечивающих достаточно высокий уровень свободы и равенства как для отдельного индивида, так и для социума в целом.
Современная рыночная экономика обеспечивает равные стартовые условия в создании любых предприятий, выборе любого вида предпринимательской деятельности, выпуске любой продукции (услуг) – не запрещенных законом. Отсюда – многообразие товаропроизводителей и товаров, а значит, и свобода выбора для потребителя. Таким образом создаются и воспроизводятся названные нами качества свободы и равенства как в отношении производителей, так и в отношении самих потребителей. Разумеется, эти свобода и равенство относительные, ограниченные нынешним уровнем общественно-исторического развития и опосредованные вещным характером отношений. Однако это пока единственно возможный достижимый уровень экономической свободы и равенства в наше время[107]. И любое ограничение свободы рынка, предпринимательства и конкуренции (например, в «советской экономике») неизбежно приводит к соответствующему ограничению экономической свободы и независимости индивидов.
Попытаемся кратко показать отдельные ключевые элементы системы рыночного структурирования, обеспечивающие условия относительной экономической свободы и равенства, а также соответствующие им элементы в политической надстройке, воспроизводящие имманентные условия.
Итак, для экономики рыночного типа характерны следующие свойства[108]:
– разнообразие товаропроизводителей и, соответственно, разнообразие товаров и услуг;
– равенство товаропроизводителей, их экономическая самостоятельность и независимость;
– равенство потребителей на рынке и свобода выбора товаров и услуг;
– экономическая свобода и независимость потребителей;
– осуществление товарообмена на эквивалентной основе (действие закона стоимости);
– независимая оценка товаров (и, следовательно, самих производителей) дается на рынке потребителем. Отсюда – отсутствие диктата производителя над потребителем. Учитывая, конечно, и факт насыщенности рынка широким спектром товаров, принадлежащих к одним товарным группам.
Для политической же системы можно выделить свои характерные элементы:
– разнообразие партий (наличие многопартийной системы) и, соответственно, наличие разных политических платформ;
– равные условия, независимость и самостоятельность политических партий;
– равенство граждан в политической жизни (т. е. на своего рода политическом рынке), свобода выбора политических платформ при участии в свободных выборах;
– политическая свобода и независимость граждан;
– независимая оценка программ политических партий производится самими избирателями. Поэтому эти программы должны выражать коренные интересы последних. Отсюда – отсутствие прямого диктата партий над избирателями.
В совокупности названные исторически сложившиеся элементы, присущие как рыночному хозяйству, так и правовому государству, обеспечивают и воспроизводят тот уровень свободы и независимости, уровень равенства, который характерен для современных индустриальных стран Запада.
Наконец, последнее, что следует отметить, раскрывая названный выше первый принцип формирования правового государства (само право и правовое государство вырастают из экономического базиса хозяйства рыночного типа). Оно касается права частной собственности: именно с возникновением и укреплением хозяйственной автономии, т. е. наличием частной собственности у каждого члена общества или главы семьи, создаются предпосылки для появления государственности. Где нет частного права (собственников), там нет и не может быть государства! Это – принципиальное положение, становящееся в цивилизованном мире аксиомой.
Второй принцип: правовое государство порождено народом, оно не поднимается над гражданами, не превращается в автономную самоценность, не навязывает гражданам свою волю, оно выражает всеобщий интерес и призвано (в отличие от функций гражданского общества) сплотить общество вокруг этого общего знаменателя на благо самого же общества в его стратегических интересах.
Отсюда вытекает принцип равноправия граждан как в отношениях друг с другом, так и с государством.
Кроме перечисленных, следует назвать еще ряд принципов, которые можно условно отнести к формированию самого механизма, приводящего в движение систему правового государства, принципов организации этой системы в живой человеческой практике.
Первый – принцип верховенства права – над гражданином, государством и его учреждениями. Он вытекает из аксиомы, что право выражает интересы народа.
Второй – принцип разделения властей: законодательной от исполнительной, а судебной – от той и другой, при господстве законодательной власти. Судебная власть должна быть отделена и от государства, т. е. быть негосударственной. Данный принцип был сформулирован еще Ш. Монтескье в трактате «О духе законов» (1748): «Для того, чтобы предупредить… злоупотребления властью, необходимо… чтобы одна власть сдерживала другую… Когда законодательная и исполнительная власти объединяются в одном и том же органе… не может быть свободы… С другой стороны, не может быть свободы, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной… И наступит конец всему, если одно и то же лицо или орган… станет осуществлять все три вида власти»[109].
Иными словами, само правовое государство себя ограничивает целым комплексом постоянных правил и норм, системой сдержек и противовесов. Это необходимо для соблюдения гарантий против нарушения демократических норм и против злоупотреблений в сфере власти. Заметим при этом, что аналогичную систему уравновешивания и сдерживания создает и гражданское общество (социальная жизнь в рамках него выступает ареной столкновения и сотрудничества конкурирующих групп и слоев граждан, которые вынуждены идти на компромиссы, вступать друг с другом в соглашения). Так в демократическом обществе достигается удерживание всей социальной и политической системы (пирамиды) в равновесии, оберегая и защищая ее от резких колебаний вправо и влево, от взрывов и потрясений.
Третий принцип правового государства – принцип независимости суда как посредника между самими гражданами и между гражданами и государством.
Четвертый принцип – законен лишь тот закон, который соответствует конституции.
Можно выделить и ряд других, более частных принципов формирования правового государства, однако это не входит в цели заявленного исследования.
Характерное для правового государства господство права обеспечивает признание и гарантию прав и свобод граждан во всех сферах, а со стороны граждан – уважение к законам и институтам общества и государства. Показательно, что последнее становится важным элементом (сердцевиной) правосознания подавляющей массы населения. Чем и объясняется легитимность поведения большинства граждан в странах с либерально-демократическим режимом.
Законодатель же здесь (как и исполнительная власть) так же подзаконен, как и отдельный гражданин. Более того, подзаконность государственной власти дополняется признанием за отдельной личностью неотъемлемых и неприкосновенных прав. Принцип неприкосновенности личности, соответственно, дополняется неприкосновенностью жилища и переписки.
Правовое государство, являясь продуктом деятельности гражданского общества, призвано через закон создать условия для существования и функционирования гражданского общества, его основных институтов, принципов и ценностей, в силу чего правовое государство имеет ряд общих (объединяющих всех членов гражданского общества) правовых основ. И эти правовые основы по своей сути носят общечеловеческий, надклассовый характер, заключающий в себе объединяющее, интегрирующее начало. Если гражданское общество включает и реализует комплекс частных (единичных и групповых) интересов, часто противоречащих друг другу, то правовое государство, являясь выражением общей воли, призвано примирить, совместить и гармонизировать между собой эти интересы. В этом сложная, многоцветная диалектика сосуществования и взаимодействия таких систем, как гражданское общество и правовое государство. Проникновение в тайны этой диалектической взаимосвязи позволит глубже осмыслить и пути обеспечения прав, свобод и независимости отдельной личности, понять ее роль и место в генезисе истории. Вместе с тем знаковые свойства свободы и равенства, имманентные как для цивилизованного рыночного хозяйства, так и для правового государства, на практике вовсе не имеют буквальной смысловой реализации. И свобода, и тем более равенство получают относительную материализацию в системе социальных отношений лишь в строго очерченных формах. Например, так называемое равенство товаропроизводителей на рынке гипотетически вытекает из действия важнейшего закона рыночного хозяйства – закона стоимости, в соответствии с которым происходит эквивалентный обмен товарами в соответствии с величиной их стоимости (в абстрактно-упрощенной форме – равный труд, заключенный в одних товарах, пропорционально обменивается на равный труд, содержащийся в других товарах). Иными словами, являясь гипотезами, они задают лишь некое направление. С. А. Левицкий сказал об этом предельно лаконично: «В тройственных лозунгах демократии – «свобода, равенство, братство» ударение решительно падает на «свободу» и гораздо меньше на «равенство» (кроме равенства перед законом). «Братство» же играет здесь роль скорее лозунгового придатка, чем «идеи-силы»»[110].
3.3. Экономическая взаимосвязь становления и развития гражданского общества и правового государства
Правовое государство есть особая политическая реалия, присущая лишь цивилизованному демократическому обществу и представляющая собой форму существования общества, свободного от произвола и необоснованного насилия. Правовое государство как всеохватывающая, системная организация общества, основано исключительно на верховенстве права, которое выражает и воплощает его (общества) общеобязательную волю. Нашему же обществу еще предстоит многое сделать для того, чтобы реализовать записанное в Конституции Российской Федерации 1993 г. (п.1 ст.1) положение о том, что Россия есть демократическое федеративное правовое государство. Продвижение к этому идеалу, как показали обстоятельства последнего десятилетия, не может быть простым, легким и быстрым. Путь к нему лежит через преодоление множества серьезных противоречий и трудностей как объективного, так и субъективного порядка. Сложность современного этапа реализации идеи правовой государственности в России характеризуется как минимум следующими обстоятельствами.
Конец ознакомительного фрагмента.